Текст книги "Американская разведка во время мировой войны"

Автор книги: Томас Джонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Полицейский разведчик представляется великой герцогине

Два полицейских разведчика приблизились к настоящему трону – к трону великой герцогини люксембургской. Под видом американских журналистов, который так любили принимать полицейские разведчики, двое из них явились к привратнику, охранявшему главный вход в люксембургский парламент. Оба они были в хороших костюмах и имели при себе документы, удостоверявшие, что они являются представителями известных американских газет.

– Мы посланы, – объяснили они по-французски, – чтобы информировать наши газеты о чрезвычайно важных дебатах, происходящих в настоящее время в вашем парламенте по вопросу о будущей политике Люксембурга. Американский парод очень интересуется вашей страной, так много страдавшей и так приветливо встретившей наших солдат.

Польщенный привратник их впустил. Они без труда проникли в зал парламента, встретились с представителями всех партий, расспросили их, прислушались ко всем немецким и французским разговорам и присутствовали при прениях. В конце концов, они были представлены всем великим герцогиням.

Кроме небольшой доли оборонительной контрразведки против тех из союзников, кто придавал заключению мира иной смысл, чем мы, мы занимались наступательной контрразведкой против немцев, с которыми наша секретная служба должна была оставаться на положении войны до подписания мира. Война могла возобновиться в любой момент, потому ли, что спартаковцам удастся занять в Берлине господствующее положение, потому ли, что республиканцы откажутся подписать договор. Война означала бы наступление союзных армий та Берлин, которому немцы старались бы противодействовать. Таким образом, у разведывательного отдела были две задачи: знать возможно больше о германской армии, которая должна была бы отражать наступление, и устроить так, чтобы немцы как можно меньше знали о нашей 3-й армии, которая должна была бы это наступление вести.

В то время наша секретная служба, как и все прочие службы американской экспедиционной армии, действительно знала свое дело. Некоторые полицейские разведчики были уволены, а другие на опыте научились работе секретных агентов. Кроме того, их задача облегчалась местными условиями в Люксембурге и в Германии. Американскую зону называли иногда зоной голландского дяди, настолько велико там было число жителей, имевших племянников в Соединенных Штатах. В Чикаго больше люксембуржцев, чем в самом Люксембурге, а в Милуоки больше немцев, чем в Кобленце. Тысячи солдат оккупационной армии говорили по-немецки. Значительное число полицейских разведчиков было немцами по рождению.

Поэтому сведения поступали в огромном количестве.

Немцы прибегли к старому методу, которым пользуются все отступающие армии, а именно, они оставляли позади себя шпионов под видом крестьян. Большинство этих шпионов скоро провалилось. Население передавало их в руки американской разведки, иногда из дружественных побуждений, а иногда, чтобы получить какой-нибудь подарок – кусок мыла или плитку шоколада. Таким образом, мы обнаружили в Люксембурге много немецких шпионских гнезд и выдали их французам.

По просьбе союзников наша секретная служба всюду искала бывших командиров германских подводных лодок, грабителей и людей, обвинявшихся в зверствах. Англичане составили черные списки последних, и об этом в Германии знали. Один немец, арестованный на вокзале в Кобленце, немедленно запротестовал:

– Но ведь моя подводная лодка никогда не топила госпитального судна.

В другом случае французы просили американцев арестовать одного бывшего офицера, пользовавшегося очень дурной репутацией. Его хитростью выманили из дома и в его отсутствие произвели у него обыск. Были, найдены бесспорные улики грабежа – ящики с бельем, с серебром, ковры, награбленные им в домах Дуэ.

– Почему вы меня арестовали? – спросил он.

– Нам известны все ваши действия, – ответил полицейский разведчик.

В ту же ночь немец покончил в тюрьме самоубийством.

Новая германская республика не была невинна по части шпионажа. Германская секретная служба работала активнее, чем когда-либо. Она систематически допрашивала всех немцев, возвращавшихся из оккупированной зоны. Она посылала опытных агентов в Кобленц. Полицейские разведчики в свою очередь встречали все приходившие поезда и брали под наблюдение некоторых агентов тотчас же по их приезде. Другие оставались незамеченными. Один из них выдавал себя за зажиточного торговца маслом и яйцами. Его торговля казалась вполне реальной, бумаги были в порядке, родился он в США. Он не внушал никаких подозрений, и его пропустили. Но вскоре некоторые его действия показались подозрительными. Быть может, он задавал слишком много вопросов, касавшихся оккупационной армии. Быть может, он слишком часто забывал, что находившиеся в Кобленце немцы из Америки были скорее американцами, чем немцами. Как бы то ни было, однажды вечером его посетил человек в костюме, по всей видимости, сшитом в Германии во время войны. У него была чисто немецкая внешность и речь и манеры настоящего немца.

– Я приехал из Берлина, – сказал он. – Меня послали вам в помощь.

– Я не понимаю, что вы хотите сказать, – ответил торговец.

Незнакомец доказал ему, что он очень хорошо понял, о чем идет речь, и стал его компаньоном. Под различными предлогами они разузнавали обо всем, касавшемся американских полков в Германии: об их передвижениях, численности, моральном состоянии. По ночам, запершись в своей конторе, они записывали результаты своих расследований на тонких листках шелковой бумаги. Все эти листки они спрятали в двойном дне чемодана, принадлежавшего коммерсанту, который намерен был направиться кружным путем в Берлин. Он послал свой чемодан на вокзал, взял билет и в ожидании отхода поезда пошел прогуляться по городу.

Купца хлопнули по плечу

Вдруг он почувствовал то, чего больше всего на свете боятся преступники и шпионы: его слегка хлопнули по плечу. Резко обернувшись, он увидел двух человек в форме американских сержантов.

– С вами желает поговорить полковник Вильямс, – сказал один из них. Затем, обратившись к товарищу, он прибавил:

– Ты его веди, а я пойду сзади.

Шпион был безоружен. После некоторого протеста ему пришлось отправиться в сопровождении обоих сержантов в канцелярию начальника разведывательного отдела оккупационной армии полковника Р. X. Вильямса.

– Узнаете ли вы это? – спросил его полковник, протягивая ему пачку листков шелковой бумаги, покрытых мелким почерком.

Шпион побледнел, как мертвец. Он отступил на шаг и пробормотал:

: – Ах, вот как! Передать вам эти листки мог только мой компаньон.

И, пытаясь овладеть собою, он спросил, глядя на полковника, Вильямса:

– Вы поведете меня сейчас же или у меня еще хватит времени написать семье?

Он был убежден, что его расстреляют. Официально война еще продолжалась. Но полковник Вильямс прибегал к лучшим методам, чем расстрел. Он улыбнулся и, погрозив пальцем шпиону, сказал:

– Послушайте, какая для нас польза вас расстрелять? Ваши донесения у нас, половину собранных вами сведений вы бы могли найти в наших газетах. Мы предпочитаем, чтобы вы вернулись в Берлин и сказали пославшим вас людям, что мы их раскусили. Если они хотят знать о нас больше, пусть читают газеты или нам напишут. Мы им ответим. Почему бы нам не ответить? Германская армия является теперь тенью того, чем она была. Американская оккупационная армия могла бы ее разбить без всякой помощи извне. Мы это знаем. К чему же нам беспокоиться?

Немец так и открыл рот и вытаращил глаза. Он не мог себе представить, чтобы таким образом мог говорить какой-нибудь офицер германской разведки. Но это был не сон, а действительность. Полковник Вильямс предложил ему сигару.

– Черт побери! – выругался он. – С меня хватит. Я часто в жизни рисковал и всегда выходил сухим из воды, но против вас бороться невозможно. Человек, которого вы ко мне подослали, был больше немцем, чем я сам. Я передам «им» в Берлине ваши слова и брошу секретную службу.

По всей вероятности, он сдержал слово, ибо после этого случая он нигде больше уже не появлялся.

– Если бы мы расстреляли этого парня или посадили его в тюрьму, – объяснил полковник, – его начальники решили бы, что у нас есть много такого, что следует скрывать, и послали бы к нам целый легион шпионов.

Однако шпионов и без того было немало. В их числе, между прочим, находились два чиновника министерства иностранных дел: барон фон Маетука и фон Рейнбабен, приехавшие под видом рабочих с фальшивыми документами. Фон Рейнбабен выкрасил волосы.

Наша ловушка для шпионов на Рейне

Такой наплыв подозрительных людей заставил оккупационную армию прорубить оконце, через которое она могла бы за ними наблюдать. Роль оконца играл «Ризенфюрстенгоф», бывший тогда, так же как и теперь, одним из лучших отелей в Кобленце; он расположен на берегу Рейна против крепости Эренбрейтштейн. В 1919 г. этот отель пользовался широкой известностью, так как в нем помещался корреспондентский клуб, но тайный мир знал, что он являлся американской ловушкой для шпионов. Все, происходившее в этом отеле, становилось известно американской секретной службе. Он был в Кобленце тем же, чем отель «Крильон» – в Париже.

Во многих комнатах там были установлены диктографы.

Служащие на телефоне, горничные и посыльные – все были американскими агентами. Разведывательный отдел проводил по коридорам этого отеля, имевшим тысячи ушей, всех подозрительных лиц, прибывавших в Кобленц, большей частью немцев, кое-кого из союзников и некоторых американцев. Немало приезжих обнаруживало, что единственным отелем, где можно было найти свободную комнату, был «Ризенфюрстенгоф», и многим из тех, кто в нем останавливался, до сих пор неизвестно, почему они не получили разрешения на осмотр некоторых предметов и мест, которые они хотели видеть.

Приблизительно в это время американская разведка на Рейне заканчивала выполнение своего главного задания, состоявшего в выяснении того, что предпринималось противной стороной на случай наступления 3-й армии. Выполнение этого задания сводилось не только к наблюдению за неоккупированной частью Германии, через которую в последнем случае пришлось бы проходить американцам, но и к выяснению того, что осталось от германской армии. Дело это было поручено полицейским разведчикам, разъезжавшим по стране на мотоциклах, в форме или в штатском, и в оккупированной зоне и по городам, находившимся за пределами американского расположения. Они ездили, куда им было угодно, снабженные удостоверениями, разрешавшими им «разъезжать повсюду в зоне расположения 3-й армии в любой час дня и ночи, пользуясь любыми средствами транспорта, в форме или в штатском». Они имели разрешение открыто или тайно носить при себе револьвер или автоматический пистолет, и никто не имел права их задерживать.

Вся эта регламентация свидетельствует о том, какое важное значение придавалось секретной службе на Рейне.

Нами агенты – немцы из Америки

Неудивительно, что, пользуясь такими привилегиями, наши полицейские разведчики – немцы из Америки, говорившие по-немецки, как на родном языке, могли добиться всего. Они могли, не привлекая ничьего внимания, остановиться в любом германском городе. Но они не колебались и тогда, когда приходилось пользоваться более смелыми методами. Перевозка польской армии в Польшу послужила для них именно таким случаем.

Значительное число солдат, составлявших польскую армию, были поляками из Америки, вступившими в Соединенных Штатах в армию для службы на Западном фронте. После перемирия некоторые из них вернулись в Америку, а другие направились через Германию в Польшу; такая поездка была очень рискованной и вызвала большой беспорядок и путаницу, которыми воспользовался американский разведывательный отдел. Когда воинские поезда проходили через Кобленц, многие полицейские разведчики, говорившие по-немецки, сели в вагоны, чтобы служить «переводчиками». В Гиссене они сошли и остались на станции, якобы для того, чтобы помочь бесперебойному движению поездов. В действительности же они осмотрели весь Гиссен, главным образом, с точки зрения его пропускной способности. Кончилось тем, что они доставили в Кобленц планы, в точности отражавшие пропускную способность станции на случай передвижения крупных войсковых масс.

В случае наступления на Берлин Гиссен был бы одним из наших наиболее значительных железнодорожных центров. Полицейские разведчики были в форме и рисковали только тюрьмой, если бы их арестовали.

Таким образом, если бы угроза немцев отказаться от подписания мира осуществилась, наступление союзников протекало бы не вслепую. Благодаря полицейским разведчикам – немцам из Америки полковник Вильямс имел точную карту, на которой были нанесены численность, вооружение и все передвижения германских войск в районе радиусом в 800 км. Полковник Вильяме снабдил экземплярами этой карты английскую, французскую и бельгийскую оккупационные армии, по мнению которых она была полнее составленных ими карт.

В определенный момент союзные армии были бы готовы к наступлению, хотя угрозы Германии отказаться от подписания мира воспринимались как временный приступ дурного настроения или как жест, сделанный для удовлетворения народной гордости, прежде чем покориться неизбежности.

Весна 1919 г. на Рейне была очень опасным временем для американской экспедиционной армии. Война кончилась, но мир не наступал, и никто не возвращался к своему очагу. У каждого в мыслях были волнения во всем мире, беспокойство о том, что делается в Соединенных Штатах, как живет семья, и как идут дела. И каждый недоумевал, почему Першинг не отправляет нас домой. Настроение упало, прежние герои превратились в вечно ноющих людей. Секретная служба обо всем этом знала благодаря безмолвным наблюдателям и почтовым цензорам и была готова к волнениям.

Глава седьмая

Приключения женщин-шпионок

«Женщины не являются хорошими шпионками, вопреки мнению некоторых женатых мужчин».

Так во время войны говорил своим офицерам начальник британской разведки сэр Бэзиль Томсон. Это не всегда верно. Секретной службе трудно обойтись без женщин.

У англичан было несколько очень ловких шпионок, но англичане считали, что французы слишком широко пользовались услугами женщин, дававших им ложные сведения; впрочем, французы это отрицали. Одним из лучших американских агентов была женщина. Среди лучших шпионов, работавших в пользу Германии, тоже была женщина.

Шпионка… Когда слышишь это слово, возникает представление о красивой, романтичной, соблазнительной, ловкой женщине; она пользуется своим обаянием, чтобы вырвать тайны наивного человека, и, благодаря своей женской интуиции, расстраивает неловкие замыслы мужчины, стремящегося ею овладеть. Слово «шпионка» внушает представление о надушенной черной шелковой маске – эмблеме интриги.

Иногда такой образ встречался в жизни; некоторые шпионки играли романтическую роль при столкновении народов. Желая заставить заговорить какого-нибудь человека, умевшего молчать, европейская секретная служба часто пользовалась услугами женщин. Обычно женщина добывала сведения, но иногда добытые ею сведения оказывались ложными. Из женщин, посланных из Соединенных Штатов во Францию для работы на американской секретной службе, лишь очень немногие знали армию так хорошо, как европейские женщины. Им было трудно заставить солдат заговорить.

Женщины-шпионки, конечно, обладают большей способностью, чем мужчины, скрывать свое истинное лицо. Но руководители разведки единодушны в том мнении, что женщины страдают тремя недостатками: во-первых, их донесения, особенно касающиеся военных объектов, имеют тенденцию быть неточными и преувеличенными; во-вторых, женщины устают гораздо скорее мужчин и не могут долго выносить нервного напряжения; в то же время они восстают против долгих периодов спокойствия и однообразия, главным образом составляющих жизнь шпионов. Наконец, они влюбляются и, что хуже всего, именно в того мужчину, за которым им поручено следить.

Женщины идут на секретную службу из различных побуждений, чаше всего из любви к приключениям. Некоторые добивались блестящих успехов, но большинству секретная работа была очень тяжела. Повесть их жизни волнует. Из трех самых знаменитых шпионок две, вышедшие из лучшего общества и получившие превосходное образование, кончили провалом. Та, которая добилась успеха, была наименее женственна из трех. Она напоминала Медузу; впрочем, и ее постигла печальная судьба.

Некоторые шпионки занимали в обществе высокое положение, например, сестра кайзера греческая королева София; другие стояли на социальной лестнице очень низко, как, например, молодая женщина из Лонгви, которую арестовали американцы. Она использовала собственного брата француза, чтобы добывать сведения, которые она продавала немцам за сто долларов. Мата Хари пользуется такой широкой известностью, что о ней мы в настоящей книге говорить не будем. И затем есть много других женщин, имена которых остались в тени, между тем как они заслуживают упоминания.

Американские шпионки

Немало бывших американских солдат до сих пор не подозревают, что на американской секретной службе в Европе и во Франции работало 25 женщин. Они составляли часть наших вооружений, так же как пушки, колючая проволока и Христианский союз молодежи. Однако, из тех женщин, которые предлагают свои услуги для работы в разведке, отбирались очень немногие. Большинство же помогало выявлять немецких шпионов, хотя и не работало в разведывательном отделе штаба.

Жена одного офицера посылала очень полезные сведения из Парижа, где она работала в Красном Кресте. Некоторые женщины – настоящие шпионки, или агенты, – перебрасывались в неприятельскую страну, где они достигали в своей работе самого разнообразного результата – от великого до смешного. Среди них была и та женщина, о которой я уже отзывался как об одном из лучших агентов американской секретной службы. Она никогда не являлась «шпионкой» в вульгарном смысле слова. Она была настоящей светской дамой, и это способствовало ее успеху и делало ее приключения еще более поразительными.

Побуждения, толкнувшие ее вступить на секретную службу, так же интересны, как и все, относящееся к ее личности. Принадлежа к одной известной на юге семье, культурная, образованная, умная, обладавшая приятной внешностью, она была очень счастлива в семейной жизни.

Смерть мужа нанесла ей такую рану, которую не могла излечить работа в крупной газете, которую она вела. Горе заставило ее искать такого занятия, которое поглотило бы ее всю целиком – душою и телом. Стремление служить родине и вера в собственные силы толкнули ее в разведку. И она стала лучшим из всех секретных агентов – шпионкой. Некоторые знавшие ее лица могут подтвердить, насколько она блестяще играла свою рискованную роль.

Она появилась в Париже на мирной конференции в качество, корреспондентки одной газеты. Как и все прочие корреспонденты, она собирала сведения в американском штабе в отеле «Крильон» или в штабах многих других стран, представители которых собрались в Париже после перемирия. Время от времени она посещала зал прессы, где американские корреспонденты собирались для обсуждения тех «мелочей», происходивших на мирной конференции, которые по той или иной причине не могли быть опубликованы. Иногда это были закулисные сплетни, иногда то, что скрывалось под каким-нибудь важным полуофициальным сообщением, опубликованным в «Тан», иногда сообщение о сделанном в это же утро заявлении полковника Хауза некоторым американским корреспондентам. Она ко всему прислушивалась, а затем обо всем сообщала в разведывательный отдел американской делегации по ведению мирных переговоров, не возбуждая ни малейших подозрений среди своих коллег-журналистов, гордившихся своей бдительностью. Однажды она им сообщила, что уезжает в американскую зону на Рейне в Кобленц, и исчезла. В действительности же она уехала в Берлин. Кобленц был для нее только этапом, где офицеры разведывательного отдела оккупационной армии показали ей, как перейти фронт. Для того чтобы перейти фронт, требовалась большая ловкость, ибо за пределами расположения американских постов и нейтральной зоны находились войска Германской республики, а никто в неоккупированной части Германии не был особенно расположен к союзникам, господствовавшим на «священной германской реке».

Осенью 1919 г. положение новой Германской республики было довольно непрочным. Борьба партий продолжалась. На улицах часто происходили бои. Однажды, когда полковник Вильямс разговаривал по телефону из Кобленца с находившимся в Берлине генералом Хэррисом, он услыхал в аппарате треск пулемета.

– Опять началось, – заметил генерал Хэррис, – только что в окне пулей пробило стекло.