355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Томас Гиффорд » Змеиное гнездо » Текст книги (страница 28)
Змеиное гнездо
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 06:53

Текст книги "Змеиное гнездо"


Автор книги: Томас Гиффорд



сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 28 страниц)

Играли оркестры, люди танцевали и махали флагами, и в эту минуту я настроился на разговор двух типов, сосавших пиво рядом со мной и закусывавших сырными рыбками и орешками. Один говорил:

– Штука в том, что никакой разницы, кого выбирать. Все эти мудаки одинаковы. Меня убивает, как они стараются нам внушить, что есть разница. Демократы, республиканцы… Едва ли на грош отличий. Может, республиканцы чуточку облегчат налоги, а демократы малость увеличат. Но как раз про это они молчат… талдычат: «Ты жопа», «А ты еще больше жопа», и «Ты убийца», «И ты тоже, говнюк». Политическая дискуссия!

И весь этот бред насчет прищучить ЦРУ и прочих. Сколько шуму, а все – деньги. Как всегда. Куда мы денемся без разведслужб, которые за всеми шпионят, пытаются свалить плохих парней; следят за террористами и складами нервно-паралитических газов? Да никуда. Ну, угробил кого-то этот Хэзлитт – кого там нашли в реке, еще по ящику показывали? Ну и что? Я работаю на компанию, у которой больше миллиона рабочих по всему миру, и ни хрена их не волнует, кроме курса акций – и не говорите мне, что они никогда не убивали никого, кто оказался у них на дороге! Бизнес есть бизнес, что, не так?

Лучшее решение – всегда самое быстрое, а это и есть самое быстрое решение. Мир принадлежит корпорациям, и играют они по правилам корпораций. Или мы теперь по тем же правилам играем. Черт его знает, кто начал первый. Но речь Боннер толкнул что надо.

Они свели весь шум и буйство кампании к простой сути. Ведь в конечном счете все просто.

– Скажем прямо, с экономикой порядок. Боннер с налогами не пережимает. У моих ребят хорошая работа. И я не живу в каких-нибудь там городских трущобах, и они тоже не живут. Производим больше на экспорт: Индия, Япония, Китай. Вовсе неплохо, если подумать. А наркотиками уже так сыты, что, пожалуй, спрос упадет. И мы с женой проводили отпуск в Аризоне. Катались на верблюдах. А они всю кампанию втолковывают нам про разведывательные сообщества! Боннер, мол, продает нас в низовья реки! Да это наша река! Все реки наши, если хочешь знать. Террористы – это да, проблема. Но они что, взорвали Чикаго? Или Айвеннстоун? Да ни черта! Что они, в сущности, могут-то? Тут вопрос в том, откуда смотреть, так? Если влез в вашингтонскую кучу дерьма, начинаешь думать, будто это важно. А мой совет: держись настоящей жизни. Все будет нормально. Америку не так легко потопить. Мы на вершине, на вершине и останемся. Кого-то, может, и убьют, но Америка выживет, будь уверен.

– Чертовски верно! Знамена еще реют, мой друг.

– За это и выпьем! Знамена еще реют!

Президент собирался начать, и двое говорунов, подняв тост, сползли с табуреток и положили на стойку плату за выпивку. Потом переключились на обсуждение разных моделей механических газонокосилок и, смеясь, спорили, кто намотал на них больший километраж. Лицо президента подали во весь экран.

– Друзья мои демократы. Я принимаю ваше выдвижение.

Новый взрыв восторга: воздушные шары, музыка, плакаты. Я посмотрел немного, заказал еще пива, а потом отправился искать туалет. Когда я вернулся, президент говорил:

– Разумеется, без мощной разведки государство безоружно. Я никогда с этим не спорил… Но разведка должна стать лучше, чем есть сейчас, действовать лучше старой. И, под конец… – Он говорил, и одновременно говорили люди в баре, так что продолжения я не уловил, но не жалел об этом. Глаз камеры высмотрел Терезу Роуэн и первую леди, обе сияли, и Ларкспур в ВИП-секции то понимающе кивал чему-то, то улыбался какой-то шутке. Таким молодым и здоровым Ларки не выглядел много лет. Он снова был в центре событий, адреналин всей нации струился в его жилах, и молодость словно вернулась к нему. Лицо светилось уверенностью и обостренным пониманием нужд народа. Моя работа становилась труднее и труднее. Ларки внушал инстинктивное доверие.

Аплодисменты были бурными и продолжительными, в толпе улыбались, приветственно кричали, радовались и предвкушали победу на выборах. Воспоминания о потере Хэзлитта и Тейлора уже поблекли. С неимоверной скоростью поток информации, вынесший на миллионы телеэкранов лицо президента, уносил в прошлое жизнь и смерть. Происходящее одним словом объясняло природу времени, и любое односложное слово подходило для объяснения. Имя Эллери Ларкспура уже оттесняло их имена – как-никак он был жив и продолжал игру, а что касается двух других, поговорка «с глаз долой – из сердца вон» представлялась в общем неплохой идеей. Правда о Хэзлитте и Тейлоре должна была проникнуть в общественное сознание, как не слишком приятный вирус, от которого лучше избавиться поскорее, без лишних анализов, потому что, вполне возможно, вам ни к чему или не хочется знать правду. Общество охраняет себя, предпочитая сегодняшнее и мимолетное мертвому, и думает о будущем, а не о прошлом. В целом так даже лучше. В конце концов, каждому приходится решать, что делать с собственной жизнью, будь он президент, или Том Боханнон, или Элизабет Дрискилл. И мне тоже. Ты еще не успеешь заметить набегающую волну, а она захватит тебя и унесет в прошлое, будто тебя никогда и не было в живых, и я подозревал, что именно потому многие, предчувствуя наступающее цунами, ищут веру. Я допил пиво и поймал себя на том, что задумчиво разглядываю отражение в зеркале за баром. Я улыбался. Совсем чуть-чуть. Бармен поймал мой взгляд и повернулся ко мне.

– Легко пришло, легко ушло.

Я согласно кивнул.

В самом деле, поразительно! Чарли заставил их себя полюбить.

Я задумался, стоит ли поступать хорошо и правильно. Доводы были не в мою пользу.

Я подхватил портфель и замешался в толпу занятых только собой пассажиров. Они спешили по коридорам к своим самолетам, погруженные каждый в свою жизнь, и так и должно быть. Радости недельного политического представления остались позади. Все закончилось, рейтинги на высоте, рано или поздно мы узнаем, имеет ли все это хоть какое-то значение для нашей жизни. Я чувствовал себя затерянным в толпе: обычный американец, который любит свою страну и для которого она вовеки остается тайной. Я остановился перед последним телеэкраном перед выходом на посадку. Поднял глаза и почувствовал, как комок подкатил к горлу при виде старого друга. Его лицо было спокойным и внушало уверенность, взгляд говорил каждому, что все будет хорошо. И я с трудом сглотнул, потому что, как каждый американец, услышавший призыв к порядку и действию, знал, какие слова прозвучат сейчас. Его лицо чуть расплывалось у меня перед глазами, и я делал, что мог, чтобы мои чувства не отразились на лице. Я из тех, кто всегда со слезами на глазах смотрит на флаг своей страны, и ничего тут не поделаешь. И я услышал эти слова, и увидел первой мою любимую Элизабет, а потом Рэйчел Паттон, Хэйза, Дрю и Уоррингера, Ника Уорделла, Криса Моррисона, Лэда Бенбоу и остальных, я видел, как они смотрят и слушают, видел их всех и слышал слова, и я стиснул зубы, отгоняя глупое, непреодолимое чувство, вросшее в плоть и неподвластное мне.

…А теперь мы должны укрепиться духом и приготовиться к кампании, которая даст нам право гордиться…

…Мы должны помнить о принципах свободы и демократии, за которые из года в год гибли американцы…

…Я со смирением принимаю ваш выбор и посвящу все силы души и тела тому, чтобы оправдать ваше доверие…

…А теперь пора пожелать вам доброй ночи со словами, записанными в глубине сердца каждого, кому приходилось занимать этот пост…

Благослови и храни, Господь, всех вас…

Благослови, Господь, Америку.

Нью-Йорк–Вашингтон–Шугар-Буш,

Вермонт–Шелтер–Айленд,

Нью-Йорк–Дюбек


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю