355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Том Шарп » Уилт незнамо где » Текст книги (страница 5)
Уилт незнамо где
  • Текст добавлен: 19 сентября 2016, 12:35

Текст книги "Уилт незнамо где"


Автор книги: Том Шарп



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава 12

До постели Рут Ротткомб добралась в восьмом часу утра. Ночь она провела прескверно. Далеко не новое здание остонской полиции для закоренелых уголовников, возможно, и обладало определенным ностальгическим шармом, но для миссис Ротткомб в нем не было ничего хорошего. Прежде всего, там пахло всевозможными антисанитарными вещами: потом, страхом, куревом и всем тем, что производит человеческий организм после чрезмерного потребления пива. Даже суперинтендант, попав на место службы, разительно переменился. Из носа у него по-прежнему шла кровь. Кстати оказавшийся в участке полицейский хирург – его вытащили из постели брать анализ у задержанного с подозрительной пробой на алкоголь, – сказал, что нос, вероятнее всего, сломан. Услышав это, суперинтендант сразу позабыл о присутствии миссис Ротткомб и разразился потоком коротких – три-четыре-пять букв – словечек по адресу «чертова алканавта Бэттлби». Кроме того, он выразил глубокую убежденность в том, что пьяная скотина, «как пить дать», сама подожгла дом ради страховки.

– Сомневаетесь? – сдавленно всхрюкнув, сказал суперинтендант в заляпанный кровью носовой платок. – Сомневаетесь? Спросите у Робсона, начальника пожарной команды. Он подтвердит. Думаете, пластмассовое ведро, которое стояло посреди кухни, могло само загореться? При том, что все двери были заперты? Да кто в такое поверит? Разве что тот, кто не видит дальше собственного носа… ой!.. Вот погодите, посажу этого субчика на сорок восемь часов…

Миссис Ротткомб робко перебила его, попросив разрешения сесть, и суперинтендант взял себя в руки – так, слегка. Подумаешь, жена члена парламента! Нечего якшаться с педофилом, который вдобавок сломал ему нос и подозревается в поджоге. Подлая баба, думаешь, ты выше Закона? Ничего, мы тебя быстренько поставим на место.

– Можете пройти туда, – буркнул суперинтендант и ткнул пальцем в сторону соседнего кабинета. И тут миссис Ротткомб совершила страшную ошибку, осведомившись, можно ли воспользоваться уборной.

– Сколько угодно, – ответил суперинтендант и показал: дальше по коридору. Прошло пять минут, для миссис Ротткомб – нечеловечески ужасных. Мертвенно-бледная, она выскочила из туалета. Ее успело дважды вывернуть наизнанку, и к тому же пришлось одной рукой зажимать нос, а другой, чтобы не сесть на сиденье, упираться в измазанную экскрементами стену. Собственно, сиденья как такового не было, но если бы и было, она бы не села на него и под страхом смерти. Кстати, в дополнение к прочим прелестям, ватерклозет решительно не оправдывал своего названия.

– Неужели вы не можете предоставить удобства получше? – воскликнула, вернувшись, миссис Ротткомб. О чем немедленно пожалела, ибо суперинтендант поднял голову. Из ноздрей торчала вата тошнотворно красного цвета – а белки глаз были немногим лучше.

– Удобства предоставляю не я, – сварливо ответил полицейский гнусавым голосом человека, страдающего воспалением аденоидов в исключительно тяжелой форме. – А местные власти. Так что спросите у своего мужа. А теперь расскажите, что вы делали сегодня вечером. Как я понял со слов второго подозреваемого, по четвергам вы обычно встречаетесь в загородном клубе и… Будьте любезны, поясните, в каких вы состоите отношениях?

Услышав про «второго подозреваемого», миссис Ротткомб спешно собрала остатки собственного достоинства и высокомерно изрекла:

– Не понимаю, почему вы позволяете себе об этом спрашивать. Я нахожу ваш вопрос совершенно незаконным.

Суперинтендант раздул ноздри.

– А я, миссис Ротткомб, нахожу незаконными ваши отношения. Чтобы не сказать, неестественными.

Миссис Ротткомб встала.

– Как вы смеете так со мной разговаривать? – пронзительно вскричала она. – Да знаете ли вы, кто я?

Суперинтендант глубоко вдохнул ртом и с клекотом выпустил воздух через нос. На стол, на промокашку, упали две большие красные капли. Полицейский потянулся за ватой и не торопясь заменил тампоны.

– Вспомнили о своем социальном статусе? Решили потрясти титулами? Этот номер у вас не пройдет, мадам! Не здесь и не со мной! Так что хотите садитесь, хотите стойте, как вам будет угодно, но вы обязаны ответить на несколько вопросов. Прежде всего: знаете ли вы, что «Бобби Бо-бо»… A-а, вижу, вам известно, как местные жители называют вашего милого дружка? Так вот, у него – крайне интересное отношение к четвергам. Точнее, к вечерам этого дня недели. Он именует их «ночки шлеп-и-трах» и… хотите знать, как он зовет вас? Говорит ли вам о чем-то слово «шпицрутен»?.. А Рута-Шпицрутен? Страшно любопытно, откуда взялось такое прозвище? Неплохая картинка получается, а? Если учесть паскудные журнальчики, которыми увлекается ваш дружок. Что вы на это скажете?

То, что просилось на язык миссис Ротткомб, оглашению не подлежало.

– Я подам на вас в суд за клевету.

Суперинтендант растянул рот в улыбке. Все зубы у него были в крови.

– Мудрое решение. Прижать мерзавца. Да и говорят, дурной рекламы не бывает. – Он помолчал, глядя в свои записи. – Теперь о пожаре, который, по нашей информации, начался сразу после полуночи. Готовы ли вы поклясться под присягой, что в это время находились в загородном клубе в обществе обвиняемого?

– Действительно, я была в клубе, и мистер Бэттлби тоже. Секретарь клуба это подтвердит. Однако не могу сказать, что я, как вы изволили выразиться, находилась в его «обществе».

– В таком случае, полагаю, он явился туда на своей машине?

– Мой дорогой суперинтендант, уверяю вас, что не имею к пожару никакого отношения, – самым покровительственным тоном ответила миссис Ротткомб. – Я узнала о нем только тогда, когда секретарь позвал меня к телефону.

Этот номер у тебя тоже не пройдет, еще больше разозлившись, подумал суперинтендант. И, как только миссис Ротткомб ушла, приказал сержанту позвонить в «Воскресные новости» и «Сенсации дня». Сообщить, что супруга члена теневого кабинета министров, проживающего в Мелдрэм-Слокум, вляпалась в презанятную историю с поджогом и половыми извращениями. Сделав это, суперинтендант отправился домой. Кровь из носа течь перестала.

Таким образом, в 8:30 утра Рут было очень нелегко добудиться, и ее пришлось долго-долго трясти. Наконец она подняла веки и мутным взором уставилась на пепельно-серое лицо и панически выкатившиеся глаза вконец ополоумевшего мужа.

– В чем дело? – невнятно пробормотала Рут. – Что случилось, Гарольд?

Последовало минутное молчание: теневой министр социальных преобразований глотал воздух, пытаясь овладеть собой, покуда до его жены медленно доходило, что Гарольд, судя по всему, узнал о пожаре в Особняке.

– Что случилось? Что случилось? Это ты у меня спрашиваешь? – завопил он, как только обрел дар речи.

– А у кого же еще? И будь любезен, не ори. Кстати, что ты вообще здесь делаешь? Ты же обычно приезжаешь в пятницу.

Руки мистера Ротткомба, как клещи, судорожно сжимались и разжимались у лица жены. Им владело непреодолимое желание удавить проклятую суку. Даже Рут это почувствовала. Однако теневой министр ограничился тем, что сорвал с кровати и яростно швырнул на пол простыни.

– Иди в гараж и посмотри, что там, – прорычал он и за руку выволок жену из постели, впервые за годы супружества напугав Руту-Шпицрутен. – Иди, гадина! Посмотри, во что мы по твоей милости вляпались… Обойдешься без халата!

Миссис Ротткомб сунула ноги в шлепанцы и потрусила на кухню. У двери в гараж она на секунду задержалась и спросила:

– А что там?

Чем окончательно вывела Гарольда из себя.

– Не стой, тварь! Иди! – заревел он.

Миссис Ротткомб повиновалась. Несколько минут она простояла в гараже, бессмысленно глазея на лежащего бревном Уилта и свыкаясь с мыслью о новом несчастье. А потом вернулась на кухню – твердо зная, что в кои-то веки ни в чем не виновата и, выражаясь грубым языком своей юности, не намерена разгребать чужое дерьмо. Гарольд сидел за кухонным столом с большой порцией бренди. Начинает успокаиваться. Надо ловить момент.

– Ты же не думаешь, что он имеет ко мне какое-то отношение, – заговорила Рут. – Впервые вижу этого человека.

Муж вскочил, будто его ударило током.

– Разумеется! Потому что до этого имела с ним дело в темноте! – закричал Гарольд. – Подцепила какого-то урода… Неужто скотина Бэттлби так нажрался, что не годился для твоих садистских штучек? И ты нашла этого несчастного кретина и… Боже мой!

В кабинете зазвонил телефон.

– Я отвечу, – сказала Рут, постепенно овладевая ситуацией.

– Ну? Кто это? – спросил Гарольд, как только она вернулась.

– Всего-навсего «Воскресные новости». Хотят взять у тебя интервью.

– У меня? Эта подметная газетенка? С какой радости?

Миссис Ротткомб ответила не сразу.

– Надо бы выпить кофе, – проговорила она и принялась возиться с электрическим чайником.

– Да говори же, ради Христа! Интервью о чем?

Пару секунд Рут молчала, выбирая, куда нанести удар.

– О том, что ты водишь в дом молодых людей. Только и всего.

Гарольд Ротткомб лишился дара речи. «Только и всего»! Некоторое время оторопь боролась в нем с яростью, но затем плотину прорвало:

– Ради всего святого! Не я привел этого козла. А ты! Я никогда не водил в дом молодых людей. И вообще, какой же он молодой? Ему все пятьдесят, если не больше! Ушам своим не верю! Я, наверное, стал плохо слышать. Мне отказывает слух.

– Я лишь повторила слова того человека. Он сказал: «молодых людей». Но это не все. Он еще упомянул «мальчиков по вызову», – подлила масла в огонь миссис Ротткомб. Ничего, главное отвести удар от себя.

Член парламента выкатил глаза. Казалось, его вот-вот хватит апоплексический удар. Вот бы кстати, подумала Рут. Не пришлось бы больше объясняться. Но удара не случилось – зато снова зазвонил телефон.

– Теперь уж я подойду! – завопил Гарольд и как бешеный бык ринулся в холл. Скоро Рут услышала, как муж советует кому-то, кого он в первую же минуту разговора назвал «пидором», отвязаться подобру-поздорову и оставить его в покое. Она захлопнула дверь, налила себе кофе и стала думать, как быть дальше. Гарольд отсутствовал довольно долго и вернулся притихший.

– Это Чарльз, – мрачно буркнул он.

Миссис Ротткомб кивнула:

– Я так и думала. Очень умно – обозвать и послать подальше председателя местного отделения партии! А ведь твое место было таким хорошим и надежным.

Представитель Оттертона с ненавистью поглядел на жену, но вдруг просветлел и нанес ответный удар:

– Кстати, есть и хорошие новости. Твоего любовничка Бэттлби обвиняют в нанесении увечий офицеру полиции! И он взят под стражу по подозрению в более серьезных правонарушениях, как то: хранение материалов педофильского содержания и, весьма вероятно, поджог. Насколько я понял, вчера ночью Мелдрэм-Мэнор сгорел дотла.

– Правильно понял, – невозмутимо сказала миссис Ротткомб. – Я сама была на пепелище. Только это не наша забота. А Бэттлби, скорее всего, сгниет в тюрьме.

Снова зазвонил телефон. Ошеломленный бессердечием жены, Гарольд позволил ей подойти.

– На этот раз «Картины будней», – сообщила она, вернувшись. – Они не сказали, зачем им твое интервью, а значит, звонили по той же наводке. У кого-то оказался слишком длинный язык.

Гарольд трясущейся рукой налил себе еще бренди.

Миссис Ротткомб презрительно покачала головой. Временами – и сейчас как раз был такой случай – ее просто поражало, что столь жалкий человек сумел сделать столь успешную политическую карьеру. Надо ли удивляться, что страна катится в тартарары. Опять телефон!

– Ради бога, не отвечай, – взмолился Гарольд.

– Глупости! Обязательно надо ответить. Иначе скажут, что мы прячемся. Вот что, предоставь все мне, – ответила Рут. – Криком ничего хорошего не добьешься.

И пошла к телефону. Гарольд поспешил в кабинет, к отводной трубке.

– Нет, он еще в Лондоне, – услышал он голос жены и тут же узнал, что у звонившего, репортера «Эха недели», совершенно другие сведения. «Кстати, не вы ли миссис Рут Ротткомб, супруга теневого министра социальных преобразований»?

Миссис Ротткомб сухо подтвердила, что это она.

– Скажите, а правда, что в четыре часа утра вы находились в обществе некого Бэтглби? И что в это же самое время полиция обнаружила у него кнуты, кляп, наручники и педофильские журналы садомазохистского толка? – Это был не столько вопрос, сколько утверждение.

Миссис Ротткомб мигом потеряла хладнокровие. И голову.

– Возмутительная, наглая ложь! – закричала она. Гарольд отодвинул трубку подальше от уха. – Попробуйте только это напечатать! Я подам в суд за клевету!

– У нас очень надежный источник информации, – заявил собеседник. – Верный источник; мы отследили его звонок. Этому типу, Бэттлби, предъявлено обвинение. Ему светит срок по делу о поджоге. А еще он избил полицейского. Наш источник сообщил, что вы довольно продолжительное время лечили «Бобби Бо-бо» от одной болезни с помощью кнутов и наручников. И что местные жители называют вас «Рута-Шпицрутен».

Миссис Ротткомб швырнула трубку. Гарольд подождал секунду и услышал, как репортер спрашивает у кого-то, записался ли разговор. Ему ответили: «Записался. И мы все выяснили. Муж – теневой министр социальных преобразований. Да, историйка скабрезная, иначе не скажешь. А реакция бабы только подтверждает то, что говорят копы».

Гарольд Ротткомб положил трубку на рычаг. Рука неостановимо дрожала. Карьера висела на волоске. Он вернулся на кухню и принялся орать:

– Я знал, что так и будет! На кой черт ты связалась с этим засранцем? Да он просто король засранцев!.. Бобби Бо-бо и Рута-Шпицрутен. Господи боже! А ты им еще судом угрожаешь. Кошмар, кошмар!

Он отхлебнул кулинарного бренди – обычный уже закончился. Миссис Ротткомб смерила мужа ледяным взглядом. Власть и влияние с невероятной быстротой ускользали у нее из рук. Надо срочно найти всему приемлемое объяснение. Отрицать, что она общалась с треклятым Бэттлби, поздно – однако можно сказать, что это делалось из жалости, чтобы болвана не лишили водительских прав. Или просто, что он пьянчуга? Кто мог бросить порнографические журналы в «рейндж-ровере» на всеобщее обозрение? Только идиот. А случайно поджечь собственный дом? Алкоголики непредсказуемы, а Боб вчера вечером был пьян в стельку. Это факт. Он был не в себе и ударил суперинтенданта, но все равно… Впрочем, судьба Бэттлби ее не волнует. Спасать надо себя. И Гарольда. Он, конечно, тоже хорош гусь, но все-таки, как теневой министр, пользуется определенным влиянием. По крайней мере, пока. И этим обязательно надо воспользоваться для спасения их репутации. Да, но ведь есть еще бесчувственное тело в гараже. Миссис Ротткомб сосредоточила все мысли на решении этой проблемы. Прежде всего, нужно оградить от скандала Гарольда. Пока член парламента гулко глотал бренди, его жена начала действовать. Она выхватила у него из рук бутылку и рявкнула:

– Хватит! Еще капля и за руль будет нельзя! Тебе надо немедленно возвращаться в Лондон. А я останусь здесь и разберусь с полицией.

– Хорошо, еду, еду, – забормотал Гарольд. Но было поздно: к парадному входу подъехала машина, и оттуда вышли двое мужчин, один – с камерой. Гарольд Ротткомб с проклятиями выскочил в заднюю дверь, пробежал по газону мимо бассейна и, перемахнув через низенькую ограду, спрыгнул в искусственный ров. Здесь можно спрятаться. Рут права: никто не должен знать, что он приезжал домой. Как только уедут репортеры, он пулей полетит назад в Лондон. Гарольд сел, привалился спиной к ограде и стал смотреть на деревенские просторы, на далекую, темную, извилистую нить реки, текущей к морю. Все это казалось таким мирным. Раньше. Не сейчас.

А у парадной двери дома теневою министра происходило такое, что грозило подтвердить самые недобрые его опасения. Откровенная неприязнь, которую миссис Ротткомб испытывала к пронырливым журналистам, успела перерасти в слепую ярость. Бультерьеры Уилфред и Чилли бежали по пятам за хозяйкой. Им передалась тревога, охватившая весь дом. Снизу неслись крики, телефон трезвонил не переставая, а Рут произнесла слово, которое, как по собственному горькому опыту знали собаки, не предвещало ничего хорошего. Стоя позади Рут возле парадной двери, они чуяли ее гнев и ее страх.

Глава 13

Репортер и фотограф «Воскресных новостей», стоявшие по другую сторону, обладали куда меньшей восприимчивостью. Им было не привыкать третировать героев интервью. Желтизна «Воскресных новостей» внушала благоговейный ужас даже самым хищным акулам бульварной журналистики. Эта газета являла собой непревзойденный образец жестокой беспардонности – иначе говоря, производила первостатейные помои. А Палач Кэссиди и Убъектив Кид, как метко прозвали торчавших перед дверью репортеров коллеги по профессии, слыли опытными канализационными крысами и гордились своей репутацией. Они уже успели расспросить жителей Мелдрэм-Слокума о Бэттлби и Руте-Шпицрутен и крайне продуктивно побеседовать с полицейским, который недавно сменился с дежурства, а далее решили действовать в обычной брутальной манере и направились прямиком в Лилайн-Лодж. Табличка на воротах «Осторожно, злые собаки» ни на секунду их не смутила – за годы работы доводилось сталкиваться с псами всех видов и мастей. Встречи не всегда заканчивались благополучно, но Палача с Убъективом не пугала никакая опасность – надо было держать марку. А пакостная история с теневым министром и мальчиками по вызову сулила обернуться истинным подарком.

Прежде чем позвонить, газетчики обернулись и осмотрели сад: деревья, кустарники, рабатки со старыми розами. Особенно им понравился большой старый дуб (на который одному из журналистов вскоре предстояло залезть). Идеальная декорация для великосветского сексуального скандала с известным политиком в главной роли. Дверь внезапно приоткрылась. Репортеры дружно повернулись, лучась притворными улыбками, и перед ними на короткое мгновение мелькнуло суровое лицо миссис Ротткомб. В следующую секунду в них полетели два тяжелых белых предмета. Уилфред хотел впиться в горло Палачу Кэссиди, но, к счастью, промахнулся. Чилли предпочла более мягкую цель и вонзила зубы в бедро Убъектива. В последовавшей неразберихе старый дуб внезапно обрел новую привлекательность. Палач – с Уилфредом, буквально наступавшим ему на пятки – понесся к дереву и успел схватиться за нижнюю ветвь, но бультерьер крепко сомкнул челюсти на его левой ноге. Убъектив, который из-за висевшей на левом бедре Чилли перемещался довольно медленно, предпринял отступление через заросли роз. Это оказался не самый мудрый маневр – из кустов он выбрался не только с покалеченной ногой, но еще и с разодранными в кровь руками. Несчастный громко взывал о помощи, однако вопли его заглушались истошными криками Палача. Уилфред, при своих семидесяти фунтах, был на редкость увесистой собакой, а раз во что-то вцепившись, не выпускал и тряс жертву до последнего.

Под непрекращающийся ор – его, наверно, слышали даже в Мелдрэм-Слокум – миссис Ротткомб приступила к делу. Она села в репортерскую машину, вывела на шоссе, закрыла и заперла на замок ворота, а потом неспешно вернулась к центральному месту событий. Вид кровавой бойни согревал ей сердце. Почтмейстер из Малого Мелдрэма тем временем уже звонил в «скорую»: скорее, скорее, может, еще удастся кого-то спасти. Убъектив Кид думал то же самое – и примерно теми же словами. Ему удалось продраться сквозь розы – собака, казалось, навеки приросла к его бедру, – но потом он споткнулся и упал. И теперь подлое животное тащило его обратно. Кусты были мощные, привитые на собачью розу, с многочисленными огромными шипами. Их совсем недавно замульчировали конским навозом. Убъектив, сопротивляясь бультерьерше, необдуманно схватился за ветки. Жители Мелдрэм-Слокум уже не сомневались – в Лилайн-Лодж скоро кого-то прикончат. Палач Кэссиди был в этом просто-таки уверен. Он держался за ветвь старого дуба с тем же несокрушимым упорством, с каким выяснял у женщины, точнее, нескольких женщин, чьих дочерей недавно убили, как они относятся к смерти. Ничто на этой бренной земле не могло его заставить разжать хватку. Но то же было верно и в отношении Уилфреда. Он ни за какие коврижки не собирался отпускать ногу Палача и трепал, тряс ее, вонзая зубы глубже, глубже – нисколько не замечая второй ноги, которая методично била его замшевым ботинком по виску. Эти слабые тычки даже нравились Уилфреду. Мистер Ротткомб однажды, очень сильно разозлившись, ударил в тысячу раз сильнее – и пес спокойно это стерпел. А пинки Палача он и вовсе воспринимал как приятную щекотку.

Миссис Ротткомб, обеспечив доказательства незаконного проникновения в частные владения через запертые ворота, вернулась к дому. Пора было отзывать собак, пока Уилфред не отгрыз ногу Палачу Кэссиди, а Чилли окончательно не растерзала свою жертву.

– Фу, стоп, – скомандовала она, торопливо подходя к дубу. Уилфред не слышал – больно хороша была лодыжка. Миссис Ротткомб пришлось прибегнуть к более суровым мерам воздействия. Она хорошо изучила своих питомцев и знала, что бить по голове бесполезно. Зад намного уязвимее и, в данном случае, намного доступнее. Рут обеими руками схватила пса за мошонку и, собрав все силы, применила метод под названием «шипцы для орехов». Сначала Уилфред только рыкнул, но даже для него боль оказалась чересчур сильна. Пес разжал пасть, чтобы в полный голос выразить свой протест – и туг же рухнул на землю.

– Плохая, непослушная собака, – принялась отчитывать его миссис Ротткомб. – Очень, очень непослушная собачка.

Палачу Кэссиди, который легкой птицей взлетел на нижнюю ветку и полез выше, выше, ее слова показались бредом сумасшедшею. Непослушная собачка? Кто? Этот вот крокодил в песьем обличье? Капкан на людей о четырех лапах? Нет уж, он лично позаботится, чтобы этого монстра прикончили. Как можно скорее и, размечтался Кэссиди, мучительнее.

Миссис Ротткомб переключилась на Чилли и, за неимением у той мошонки, схватила первое, что попалось под руку – табличку с наименованием сорта растущих рядом роз («Пурпурная слава»). Аккуратно обтерла с пластмассового штырька навоз и землю. Не хватало еще столбняка или какого-нибудь тризма челюсти – не считая, разумеется, того, который малышка Чилли сейчас столь успешно демонстрирует. Рут приподняла собаке хвост и с силой ткнула палкой. Чилли отреагировала намного быстрее Уилфреда. Мигом забыв про Убъекгива, собака припустила через розы, забилась под живую изгородь и принялась зализывать пану. Миссис Ротткомб поставила на место металлическую табличку и только тогда занялась истерзанным фотографом.

– И что, по-вашему, вы тут делаете? – возмущенно спросила она, выказывая такое феноменальное безразличие к его состоянию, что Убъектив, наверное, задохнулся бы от возмущения – если бы уже не задыхался по многим другим причинам. Что он тут делает? И думать нечего – умирает! Убъектив жалобно посмотрел на жестокую гадину и, превозмогая себя, заскулил:

– Помогите, помогите! Я истекаю кровью.

– Чепуха, – отрезала миссис Ротткомб, – какой еще кровью! Ничем вы не истекаете. Вы вторглись в частные владения. Стоит ли жаловаться, что вас покусали? Написано же: «злые собаки». Вы не могли не заметить табличку. Но решили, что к вам это не относится, влезли на чужую территорию, напали на безобидное домашнее животное, а когда оно стало защищаться, еще и удивляетесь! Да вы просто преступник! Кстати, а что тот, второй, делает у нас на дереве?

Джонс закатил глаза. С ума она, что ли, сошла, называть чудовище, которое чуть не отжевало ему ногу, «безобидным домашним животным»!

– Господи Иисусе Христе… – начал он, но миссис Ротткомб нетерпеливым взмахом руки остановила молитву

– Фамилия и адрес, – рявкнула она. – Обоих. – И, внезапно осознав, что она до сих пор в халате, пошла к дому и уже на ходу приказала: – Оставайтесь здесь и ни с места. Я вызываю полицию и подаю на вас в суд за вторжение и жестокое обращение с животными.

Угроза добила Убъектива окончательно. Он рухнул в конский навоз и отключился, предоставив протестовать Палачу Кэссиди, который успел забраться на три ветки выше.

– Жестокое обращение с животными? Ах ты сука! – закричал Кэссиди вслед Рут, которая заводила в дом присмиревшего Уилфреда. – Да это тебя надо судить за жестокое обращение! Да мы тебя четвертуем! Вот увидишь! Все имущество у тебя отсудим!

Миссис Ротткомб улыбнулась и потрепала Уилфреда по шее.

– Молодец, Уилфи, умница. Ах ты, хороший, ах ты, лапочка… Плохой дядя побил нашего песика… ах, какой нехороший дядя…

Она вошла в дом, принесла с кухни тюбик томатной пасты и, держа пса за ошейник, выдавила содержимое ему на спину. Затем снова вывела в сад и усадила под дубом. Когда, сразу вслед за «скорой помощью», подъехала полиция, Уилфред по-прежнему был там. Кровь из ноги Палача к тому времени основательно закапала землю и бультерьера, добавив убедительности томатной пасте. Миссис Ротткомб достигла своей цели. В чрезвычайных обстоятельствах она бывала на редкость изобретательна.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

  • wait_for_cache