Текст книги "Уилт незнамо где"

Автор книги: Том Шарп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Глава 25

Открыв глаза, Уилт опять увидел у своей кровати Флинта. Тот сидел, плотно зажмурившись. А что еще оставалось делать, когда старик с соседней койки в очередной раз выплюнул искусственные зубы, а потом – столько крови, что инспектору совершенно заляпало брюки? Так старик прекратил быть противным восьмидесятиоднолетним брюзгой и начал существование в виде трупа. Флинт, вскрикнув для начала «Блин!», издал целую серию звуков, которыми принято выражать отвращение. Уилт все слышал, но глаза открывать не спешил. Потом решился – и сразу встретился с внимательным взглядом инспектора.

– Вам лучше, Генри? – спросил Флинт.

Уилт не ответил. Полицейский, который ждет твоего пробуждения и сразу начинает задавать вопросы? Такой сценарий ему определенно не по вкусу. И вообще, он понятия не имеет, что с ним случилось. А может, он сам что-то натворил? Нет уж, амнезия так амнезия. Тем более, что ему вовсе не лучше. Наоборот, при виде инспектора стало хуже, намного хуже. Впрочем, Флинт не успел ни о чем спросить, потому что к Уилту подошел врач. И сам начал задавать вопросы Флинту.

– Что вы здесь делаете? – осведомился доктор. По резкому тону было понятно, что его не меньше, чем Уилта, возмущает присутствие в отделении офицера полиции. Тот, надо сказать, и сам был не рад здесь находиться.

– Жду, когда можно будет его допросить, – указав на Уилта, ответил инспектор.

– Сегодня это вряд ли удастся. У него сотрясение мозга и, весьма вероятно, потеря памяти. Не исключено, что он вообще ничего не помнит. Так часто бывает после сильного удара по голове, который вызвал сотрясение.

– Когда же вернется память?

– Как повезет. Бывает, вовсе не возвращается. Конечно, редко, но случается. Давать прогнозы в подобных ситуациях, откровенно говоря, трудно, но думаю, в данном случае через денек-другой больной начнет кое-что вспоминать.

Уилт, чутко ловивший каждое слово, внес мысленную поправку: «через другой-третий». Сначала нужно понять, во что он вляпался.

Домой на Оукхерст-авеню, 45, Ева приехала, выражаясь ее же словами, как выжатый лимон. Ну и полет! Какой-то пьянчуга подрался с другими пассажирами, и его пришлось привязывать к креслу; самолет из-за компьютерного сбоя в центральной диспетчерской посадили в Манчестере… Однако то, что Ева увидела дома, быстренько ее оживило. Неужто здесь побывали воры? В спальне на полу раскиданы одежда и обувь Генри. Хуже того, ящики комода выдвинуты, и внутри все разворочено. Письменный стол в кабинете – та же история. И, что самое страшное, почта вскрыта и аккуратно разложена на столике у входной двери. Четверняшки, по-прежнему очень тихие, пошли к себе, а Ева бросилась звонить в Техноколледж, но узнала от секретарши только то, что Уилта там давно не видели и где он, никому не известно. Ева нажала на рычаг и набрала номер Брейнтри. Уж они-то должны знать, где ее муж! Ответа не было. Ева ткнула в кнопку автоответчика и, много раз подряд, услышала собственный голос, умоляющий Генри позвонить в Уилму. Ева поднялась наверх и обшарила карманы мужа, однако не обнаружила ничего, что могло бы пролить свет на его нынешнее местонахождение и занятия. Но то, что одежда кучей валялась на полу, очень испугало Еву. Она долго учила Генри аккуратно складывать вещи, и в результате он приобрел привычку вешать их на спинку стула. Ева бросилась к шкафу, проверила брюки и пиджаки. Все на месте. Не голый же он ушел? Мысли Евы понеслись в самых разных и безумных направлениях, и она, не замечая Пенелопы, которая о чем-то у нее спрашивала, побежала вниз звонить в полицию.

– Я хочу заявить об исчезновении человека, – сказала она. – Я миссис Уилт. Я только что вернулась из Америки, а мужа нет.

– Когда вы говорите «исчезновении», вы имеете в виду…

– Что он пропал.

– В Америке? – уточнила девушка.

– Почему в Америке? Он оставался дома. Наш адрес Оукхерст-авеню, 45. Я вернулась, а его нет.

– Минутку, пожалуйста. – В отдалении было слышно, как секретарша говорит кому-то, что у одной дуры пропал муж и что это совершенно не удивительно. Потом в трубку: – Я соединю вас с нужным отделом.

– Паскуда ты этакая, я все слышала! – выкрикнула Ева.

– Что? Я ничего не говорила. А вот вас можно привлечь за оскорбление.

Наконец Еву соединили с сержантом Йэтсом.

– Миссис Ева Уилт? Оукхерст-авеню, 45?

– А вы на кого рассчитывали? – рявкнула Ева.

– Боюсь, миссис Уилт, у меня для вас плохие новости. С вашим мужем произошло несчастье, – сообщил сержант, явно раздраженный ее грубостью. – Он лежит в городской больнице и пока не приходил в сознание. Если вы…

Но Ева уже бросила трубку и, самым суровым голосом приказав дочерям очень, очень хорошо себя вести, помчалась в больницу. Там она молниеносно припарковалась, продралась сквозь толпу в приемном отделении к регистратуре и отшвырнула от столика какого-то маленького человечка.

– Нужно ждать своей очереди, – укорила девушка-регистратор.

– Мой муж серьезно пострадал, он без сознания! Мне срочно нужно к нему!

– Тогда вам в ТНП.

– ТНП? Что это? – требовательно спросила Ева.

– Травмы и неотложная помощь. Выйдите из главного входа, там будет вывеска, – сказала регистраторша и снова занялась маленьким человечком.

Ева выбежала за дверь, бросилась налево, не увидела никакой вывески и, на чем свет стоит проклиная регистраторшу, побежала вправо, однако и там ТНП не обнаружила. Пометавшись, она догадалась обратиться к женщине с загипсованной рукой, и та показала на другой конец здания.

– Мимо главного входа и прямо, прямо. Не пропустите. Правда, я бы на вашем месте внутрь не заходила. Такая антисанитария! Пылищи!..

На этот раз Ева нашла, что искала. Отделение было до отказа забито школьниками, жертвами автобусной аварии. Ева вернулась к главному входу и неожиданно для себя оказалась в крупном торговом центре с рестораном, кафетерием, бутиком, парфюмерным отделом и книжным киоском, и ей показалось, что она сходит с ума. Потом, взяв себя в руки, Ева пошла по коридору, где висел указатель «Гинекология». По дороге ей встретилось еще несколько таких указателей. Но в гинекологии Генри быть не может…

Ева остановила мужчину в белом халате, который нес устрашающего вида пластиковое ведро, накрытое окровавленной простыней. Но тот отмахнулся от нее:

– Простите, ужасно спешу. Надо отправить малютку в печку, а то у нас уже другой на подходе через двадцать минут.

– Другой малыш? Какая прелесть, – сказала Ева, пропустив «печку» мимо ушей.

Но медбрат ее поправил:

– Другой эмбрион. Смотрите, если не верите.

И откинул окровавленную простынку. Ева заглянула в ведро. Медбрат поспешил по своим делам, а Ева, потеряв сознание, сползла по стенке. В этот самый момент открылась дверь напротив, и в коридор вышел доктор. К несчастью для Евы, он был совсем юный, по национальности литовец и к тому же совсем недавно прослушал курс лекций по проблемам ожирения и инфарктам миокарда. В тучной женщине, лежащей на полу без сознания, он сразу увидел великолепный шанс применить полученные знания на практике. В пять минут Еву доставили в кардиологию, раздели до трусов, дали кислород и стали готовить фибриллятор – к несчастью для персонала, ибо без сознания Ева пробыла недолго. Очнувшись, она увидела, что какая-то медсестра, приподымая ей грудь, лезет туда с подушечкой фибриллятора, и не долго думая хорошенько врезала негодяйке. Потом в одну секунду скатилась со стола, подхватила свою одежду и была такова. Добежав до туалета, Ева быстро оделась. Она пришла к своему Генри, и ничто на свете не может ей помешать его найти. Сунувшись наугад в несколько других отделений, Ева вернулась в регистратуру. На этот раз ей сказали, что мистер Уилт находится в третьей психиатрической.

– Где это? – спросила Ева.

– Шестой этаж, в дальнем конце, – ответила регистраторша, лишь бы отвязаться от приставучей тетки. Ева поискала лифт, не нашла, поднялась на шестой этаж пешком и попала в отделение аутопсии. Даже ей было известно, что это такое. Но ведь Генри не умер, он в третьей психиатрической. Спустя час Ева убедилась, что это не так. За следующие два часа она успела исходить не меньше мили и до того разозлиться, что схватила старшего хирурга и долго выкрикивала ему в лицо всякие оскорбления. Потом заметила, что становится поздно, и вспомнила о дочерях. Как бы они чего не натворили. И вообще надо ехать домой готовить ужин. Да и сил разыскивать Генри больше нет. Но утром она вернется и начнет поиски заново.

Глава 26

Когда Ева утром приехала в больницу, инспектор Флинт как раз пошел выпить чашечку кофе. Уилт, судя по внешним проявлениям, в сознание не приходил. На самом же деле он обдумывал вчерашние слова доктора.

«Возможно, у него амнезия, и он не помнит, что с ним случилось». Что-то в этом духе. Амнезия? Прекрасно. Никаких показаний он давать не собирается. Ночь он провел ужасно, под хрипы умирающего, который лежал у двери и был подключен к кардиомонитору. В час ночи в палату вошла дежурная по отделению. Уилт слышал, как они с медсестрой шепчутся про мужчину у двери: дескать, совсем доходяга, сбоит и до утра не дотянет, если чего-нибудь не подкрутить. Уилту и самому было ясно, что дело плохо: монитор пищал все реже и реже, через неравные промежутки, а перед рассветом замолчал, и несчастного покойника вместе с кроватью выкатили в коридор. Уилт хотел выглянуть, узнать, что случилось, но потом передумал. Какой смысл? Что за нездоровое любопытство? Очень интересно смотреть, как труп везут в морг.

И он остался лежать, печально размышляя о таинстве жизни и смерти. Любопытно, правда ли то, что рассказывают люди, пережившие клиническую смерть? Про свет в конце тоннеля, про бородатого пожилого джентльмена, то ли Бога, то ли еще кого, который сначала приводит вас в прекрасный сад, а потом вдруг говорит, что ваше время еще не пришло. Или, бывает, люди летают под потолком в операционной, смотрят сами на себя сверху и слышат, что говорят хирурги. Неужто это так интересно? Гораздо важнее было бы выяснить, есть что-нибудь на «другой стороне» или нет. Раз они так внимательно слушают разговоры хирургов, которые только что запороли их же собственную операцию, значит, в «другой стороне» нет ничего особо привлекательного? Да и есть ли она вообще? Уилт где-то читал про хирургов, которые не поленились что-то написать на операционной лампе, с верхней стороны, чтобы это было видно только людям, висящим под потолком. И мухам, естественно. Хирурги хотели проверить, действительно ли люди в состоянии клинической смерти возносятся под потолок. Так ют, никто из вернувшихся с того света не смог сказать, что написано на лампе. Уилт полагал, что такого доказательства вполне достаточно. И потом, он еще где-то читал, что подобные видения могут возникать из-за повышения содержания углекислого газа в мозгу. Словом, ко всему этому он относился скептически. Конечно, смерть, выражаясь словами какого-то умника, великое приключение, но Уилта оно все равно не манит. И все же, что сейчас происходит с мужчиной, который лежал у двери? Беседует ли он с другим новопреставленным рабом Божьим или спокойно коченеет в морге? Размышления Уилта прервало появление ночной дежурной, высокой и крайне опрятной женщины, которая не любила, чтобы пациенты бодрствовали.

– Почему не спим? – сурою спросила она.

Уилт грустно воззрился на нее, думая: а сама-то ты всегда хорошо спишь? Выдержав паузу, он ответил:

– Из-за того бедняги у двери.

– У двери? О чем вы? Он лежит очень тихо.

– Да, – жалобно поднял глаза Уилт, – это уж точно. Естественно. Он же снял покров земного чувства.

– Земного чувства? – удивилась сестра. – В каком смысле?

Взгляд Уилта стал еще жалобнее.

– Когда покров земного чувства снят, – пояснил он.

– Снят? Не пойму, что вы бормочете.

Уилт помолчал. Видно, сестра не в ладах с Шекспиром.

– Господи, да оттопырился. Дал дуба. Приказал долю жить. Взял билет в один конец. Задвинул кеды в угол. Сдал халат. Умер!

Дежурная смотрела на него так, точно он сошел с ума. Или бредит.

– Глупости какие. Да ничего подобного! Это у него кардиомонитор сломался.

Пробурчав нечто вроде «ну и люди», сестра вышла из палаты. Уилт, прищурившись, всмотрелся в темноту у двери и с некоторым огорчением разглядел мнимого покойника. Тот мирно спал. Сам Уилт заснул, как ему показалось, через много веков. А когда через два часа проснулся, его осматривал врач.

– Какие наркотики принимали? – осведомился он.

Уилт, посмотрев с недоумением, пробурчал:

– В жизни не принимал наркотиков.

Врач сверился с картой.

– Здесь говорится другое. Сестра Браунсел записала, что ночью вы находились под воздействием галлюциногенов. Впрочем, не хотите – не говорите. Узнаем по анализу крови.

Уилт, которого одолел новый и очень сильный приступ амнезии, промолчал. Страдать потерей памяти было совсем не трудно, тем более что он и правда ни черта не помнил. Но беспокойство все равно грызло. Надо срочно выяснить, что произошло.

Ева взяла с собой в больницу Мэвис Моттрэм. Не от большой любви, а потому, что она была женщина строгая и глупостей не терпела. С первых же минут приятельница оправдала Евины ожидания.

– Фамилия, – рявкнула Мэвис, сверля глазами девушку-регистратора и доставая блокнотик. – Фамилия и адрес.

– Зачем?

– Чтобы пожаловаться на вас администратору! На то, что вы, прекрасно зная, где находится супруг миссис Уилт, умышленно направили ее в психиатрическое отделение.

Девушка дико завертела головой: все что угодно, только бы спастись от этой горгоны.

– Я, к вашему сведению, член совета, – продолжала Мэйвис, забывая упомянуть, что совет церковный, а не городской. – И, более того, прекрасно знакома с доктором Рошем.

Регистраторша побелела. Доктор Рош – главврач, очень влиятельный человек. Какой ужас, ее выгонят с работы!

– Мистера Уилта не зарегистрировали, – пролепетала бедняжка.

– А кто в этом виноват? Вы, конечно! – свирепо рыкнула Мэвис и сделала запись в блокноте. – Итак. Где мистер Уилт?

Регистраторша проверила по журналу и набрала какой-то номер.

– Тут женщина…

– Леди, если не возражаете, – прошипела Мэвис.

Ева, стоя за спиной приятельницы, тихо восхищалась ее умением обходиться с людьми.

– Не знаю, как тебе это удается, – сказала она. – У меня так никогда не получается.

– Это впитывается с молоком матери. История моей семьи восходит к Вильгельму Завоевателю.

– Надо же. При том, что папа водопроводчик, – не удержалась Ева.

– Между прочим, он прекрасный профессионал. А твой отец что?

– Папочка умер, когда я была совсем маленькая, – трагическим тоном произнесла Ева.

– Вот именно. От алкоголизма. С барменами это случается.

– Ничего подобного! От панкреатита.

– А у кого бывает панкреатит? У тех, кто галлонами пьет джин и виски. Иными словами, у алкоголиков.

Регистраторша решила вмешаться, пока перебранка не переросла в драку:

– Мистера Уилта перевели в пятую гериатрическую. Это на втором этаже. Лифт чуть дальше по коридору.

– Очень на это надеюсь, – процедила Мэвис, и они с Евой двинулись в путь. Всего через пять минут Мэвис вступила в препирательство с очень грозной на вид медсестрой, которая отказывалась пускать их в отделение – часы, видите ли, неприемные. Мэвис заявила, что миссис Уилт, как супруга, имеет право видеть мистера Уилта в любое время – неоспоримый, казалось бы, аргумент. Но он не возымел никакого действия, и в результате им пришлось два часа торчать в комнате для посетителей.

Глава 27

Неожиданная находка на дороге за особняком Мелдрэр-Мэнор – прожженые джинсы Уилта, в грязи и, похоже, крови – сильно заинтересовала остонскую полицию.

– Ага. Наконец мы до чего-то докопались. Значит, чтобы спалить дом, Бэттлби нанял какого-то урода, – сказал суперинтендант, обращаясь к следственной бригаде, которая занималась выяснением обстоятельств пожара. – Более того, мы узнали, кто он и где живет – по конверту в заднем кармане. Ипфорд, Оукхерст-авеню, 45. Мистер Г. Уилт. Кому-нибудь это имя что-нибудь говорит?

Один из констеблей поднял руку.

– Он останавливался в пансионе миссис Роули на Лентвуд-уэй. Вы же велели проверить гостиницы, их у нас не так много, ну, я заодно и пансионы проверил. Кстати, перед этим он ночевал у миссис Кроу. Причем не сказал, куда направляется. Знать, мол, не знаю и не желаю.

Тут вмешался сержант:

– У меня супруга из Ипфорда, так мы выписываем тамошнее «Эхо недели». На прошлой неделе была заметка: в Новом районе найден человек без сознания, с разбитой головой и без штанов. Весь в грязи.

Суперинтендант вышел позвонить, а вернувшись, сказал:

– Спасибо. Он нашелся. В городской больнице. У него сотрясение мозга и амнезия. Они ждут, пока он придет в себя. А пока отправят нам образец глины с его рубашки, чтобы мы могли сверить с почвой на дороге за Особняком.

– Странно как-то. Я ведь там наутро после пожара прошелся при свете. Штанов не было, это сто процентов, – проговорил молодой констебль. – И страховщики тоже там ходили, можете у них спросить.

Суперинтендант сжал губы. Интересно, откуда на джинсах машинное масло и засохшая кровь. Он не забыл о том, как вела себя миссис Ротткомб в ночь пожара, и не простил ее. И носом чуял, что она причастна к случившемуся. Кстати, а куда подевался наш дорогой теневой министр? Газеты буквально захлебываются злобной клеветой, так и напрашиваясь на судебные иски, а член парламента – ни гу-гу? Странно, странно, очень странно. И что самое подозрительное, гараж, судя по донесениям полицейского, поставленного возле Лилайн-Лодж якобы для охраны, а на самом деле для слежки за домом, не открывался ни разу с того дня, когда геройских репортеров затравили собаками. Свой «вольво» миссис Ротткомб почему-то оставляет у парадного входа. Бультерьеры постоянно во дворе; все необходимое миссис Ротткомб заказывает по телефону, посыльные приносят к воротам, а она забирает. Понятно, отсиживается. Запертый гараж не шел у суперинтенданта из головы. Напрашивается вывод, что там что-то спрятано. А интуиция подсказывает: имеет смысл ненавязчиво намекнуть главному констеблю, что необходимо получить ордер на обыск. Известно, что главный терпеть не может Ротткомбов – после случая с Бэттлби особенно. Тем более что теперь, когда фамильный особняк уничтожен, а Боб арестован за педофилию, остальных Бэттлби можно не опасаться. Вечером суперинтендант провел с главным констеблем целый час, рассказывая о своих подозрениях и о неприязни к Рут Ротткомб. Главный полностью разделял его мысли и чувства.

– От этого дела воняет за версту, – сказал он. – Гнусная потаскуха, разумеется, по уши в дерьме. Что ж, по крайней мере, мы взяли мерзавца Бэтглби. Муженек ее, слава те господи, тоже влип по самое не хочу. Мне пришел запрос из… ну, оттуда. Выше не бывает. Из канцелярии, так сказать, самого Всевышнего. Министра внутренних дел. И можете мне поверить, в Центральном управлении крайне недовольны шумихой, которую подняли в газетах. Им не меньше нашего хочется знать, куда подевался наш теневой министр, причем, насколько я понял, если негодяй сдох, плакать никто не собирается. Ведь тогда можно обойтись без отставки.

От главного констебля суперинтендант вышел с благословением на получение ордера и разрешением предпринять любые разумные действия.

Одним из разумных действий стало прослушивание телефона Ротткомбов. В результате удалось узнать, что Рут бессчетное множество раз звонила на квартиру мужа в Лондоне, разыскивала его в клубе и штаб-квартире партии, но никто не знал, где он.

Глава 28

К третьей гериатрической палате – в пятой Уилта не оказалось – Мэвис и Ева подошли уже взвинченные до предела. Вход, как водится, перегородила грозная медсестра.

– Извините, но к нему пока нельзя. Его осматривает доктор Солтандер, – провозгласила она.

– Но я его жена! – взвизгнула Ева.

– Очень может быть, но…

Тут вмешалась Мэвис:

– Покажи водительские права. В доказательство. – Ева полезла в сумку, а Мэвис повернулась к медсестре. – Сверьте адрес. Полагаю, местожительство мистера Уилта вам известно?

– Разумеется. Иначе мы бы не узнали, кто он.

– Почему же в таком случае вы не позвонили миссис Уилт и не сообщили, что ее муж у вас?

Медсестра сдалась и прошла в палату.

– К нему пришла жена и еще какая-то кошмарная крокодилица. Требуют, чтобы их пропустили, – доложила она врачу.

Доктор Солтандер тяжко вздохнул. Жизнь его была тяжела и безрадостна. На руках полно умирающих стариков, забот хватает и без жен с крокодилицами.

– Скажите, пусть подождут минут двадцать, – велел он. – Тогда я смогу дать хоть какой-то прогноз.

Но сестра не хотела связываться с Мэвис Моттрэм.

– Лучше вы сами. Меня они не послушают.

– Хорошо, – со зловещей терпеливостью пробормотал доктор, вышел в коридор и сразу увидел, что крокодилица действительно кошмарная. Ева, с абсолютно белым лицом, всхлипывая, требовала, чтобы ее пропустили к дорогому Генри. Доктор Солтандер попытался объяснить, что мистер Уилт без сознания и не может принимать посетителей, но это вызвало всплеск неконтролируемой ярости со стороны Мэвис Моттрэм.

– У нее есть законное право видеть мужа! Вы не можете ей запретить!

У доктора одеревенело лицо:

– Вы, простите, кто?

– Я – подруга миссис Уилт! И я повторяю, что миссис Уилт имеет полное право навестить собственного мужа!

Доктор Солтандера сузил глаза и отчеканил:

– Только не когда я делаю обход. Она сможет увидеть его после, когда я закончу.

– Когда же это? Через сто лет?

– Я здесь не затем, чтобы меня допрашивали, и не позволю этого ни вам, ни кому-либо другому. Поэтому будьте любезны, возьмите свою подругу и пойдите в комнату для посетителей. А я, с вашего позволения, должен убедиться, что в отделении за время моего отсутствия никто не умер.

– Скорее уж, присутствия, – парировала Мэвис, вытаскивая блокнот. – Как ваша фамилия? Случайно, не Гробман?

Колкость не возымела того эффекта, на который рассчитывала Мэвис. Точнее, возымела другой, а еще точнее, два. Во-первых, Ева ужасно закричала, перепугав многих пациентов на этом этаже и нескольких – этажом выше. А во-вторых, доктор Солтандер приблизил лицо к лицу Мэвис и прошептал:

– Не искушай меня, красавица. Смотри, попадешь ко мне в пациентки…

Оказавшись нос к носу с таким страшным человеком, Мэвис остолбенела. Доктор, не дожидаясь, пока она оправится от шока, развернулся и решительным шагом пошел в палату.

– Если угодно, пройдите в комнату для посетителей. Когда доктор Солтандер закончит, я вас позову, – сказала сестра и повела дам по коридору. Потом она вернулась к палату и увидела, что доктор, забыв об Уилте, срывает зло на инспекторе. Дескать, он, доктор, старается делать то немногое, что в его силах, для облегчения страданий умирающих, а тут толкутся всякие, а Уилта все равно допрашивать нельзя.

– Спрашивается, как я должен выполнять свою работу – а здесь, заметим, и трех докторов мало будет, – когда в палате из-за копов не повернуться? Идите, идите! Посидите с теми ведьмами. Сестра, проводите.

– А моя работа – допросить его сразу, как он придет в сознание! – возмутился Флинт.

– Вот и прекрасно. Сестра вас позовет.

Но инспектор не пошел в так называемую комнату для посетителей к Еве и Мэвис Моттрэм.

– Позвоните в участок, когда он очнется, – попросил Флинт медсестру и пошел на стоянку. Минут десять он сидел в машине и размышлял. Значит, Уилта нашли без штанов? А старая миссис Верней видела, как его выволакивает из машины какая-то женщина. И пинает ногами пьяная шпана. Странно, очень странно.

В Лилайн-Лодж миссис Ротткомб, растеряв все те качества, благодаря которым заслужила прозвище Рута-Шпицрутен, испытывала растерянность и отчаяние. Рано утром к ней явилась полиция с ордером на обыск и велела открыть гараж. Бригада судебных экспертов в белых одеяниях и резиновых перчатках тщательно все обследовала. Рут, в халате, смотрела из кухни, как они переставляют «ягуар», как внимательно изучают маслянистое пятно на полу. Укрывшись в спальне, она постаралась взять себя в руки и подумать. Она решила валить все на Гарольда. В конце концов, машина его, а сам он явно сделал ноги – что, как становится понятно, ей только на руку. Он сбежал, а она ни при чем. Против нее ничего нет.

Она ошибалась. В гараже полиция обнаружила все необходимые улики: засохшую кровь в машинном масле, волоски и – самое замечательное – клок синей ткани, совпадающей по цвету с джинсами, найденными на дороге. Естественно, в глине. Все это полицейские разложили по пластиковым пакетам и отвезли в участок.

– Кое-что начинает вырисовываться, – сказал суперинтендант. – Если наши подозрения подтвердятся, подлая сука, считай, попалась. Скажите экспертам, пусть поторопятся. И сравните клочок с джинсами. Если совпадет, то все – поплывет наша красотка по дерьмовой речке без каноэ и весла. Кстати, следите, чтобы она из дома ни ногой. Установите постоянное наблюдение. И заодно принесите мне дело.

Он уселся поудобнее и принялся изучать свои записи. Итак. Некто Уилт, Генри Уилт, проживающий по адресу Ипфорд, Оукхерст-авеню, 45, найден на улице избитым, доставлен в больницу без сознания. Под этим же именем в пансионе недалеко отсюда останавливался какой-то турист. Остается проверить кровь на ДНК – его и в гараже у Ротткомбов – и дело начнет проясняться. Суперинтендант довольно заулыбался. Если доказать, что Рута-Шпицрутен, пусть косвенно, причастна к поджогу Особняка, то вечная благодарность главного констебля, который просто ненавидит эту дрянь, ему обеспечена. А уж если теневой министр социальных преобразований будет вынужден уйти в отставку или, того лучше, сам окажется замешан в деле, то его, суперинтенданта, будущее рисуется весьма и весьма радужными красками. Это же верное повышение. Министр внутренних дел будет в восторге. А теневой министр на следующих выборах полетит вверх тормашками. Карьера, можно считать, обеспечена. Суперинтендант торжествующе посмотрел в окно своего обшарпанного кабинета, поднял трубку и набрал номер полицейского управления Ипфорда.