Текст книги "Авторитет Писания и власть Бога"

Автор книги: Том Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

В более широком контексте движение, именующее себя «радикальной ортодоксией», представило своего рода новое изложение средневекового богословия, но и в нем не нашлось места для Библии. В противоположность этому, африканские богословы, а также их коллеги из других частей света, не являющихся частью западного мира, в своих работах неизменно опираются на Библию. Но поскольку до недавнего времени мало кто на Западе придавал значение их исследованиям, они не оказали серьезного влияния на развитие богословской мысли. Все большую актуальность приобретают исследования в области взаимоотношения христианства с иудаизмом, исламом, индуизмом и другими религиозными сообществами. Но и в них Библия зачастую предстает как досадное недоразумение, о котором ученые стыдятся даже упоминать.

В современном богословии Библия все чаще рассматривается как один из множества первоисточников – для одних важный, глубокий, дарующий вдохновение; для других – загадочный и неясный. Однако никто не задумывается о том, что христианское богословие может и должно подчиняться ее авторитету, предлагая теоретическое обоснование этого авторитета. Возвращаясь к библейским исследованиям, следует отметить, что многие явления, с которыми нам пришлось столкнуться в последнее время, зачастую незаметно несут на себе печать воздействия упомянутых ранее культурных, политических и философских предпосылок. Среди них можно назвать так называемые «войны за Иисуса», разгоревшиеся в 1990–е годы в Америке, все чаще оспариваемый «новый взгляд на Павла», а также выдвижение на первый план феминистками ( и некоторыми другими) «описаний ужасов» (библейских отрывков, используемых для оправдания насилия и угнетения). В создавшейся обстановке легко понять человека, отчаявшегося найти в Библии нечто большее, чем источник молитвенного вдохновения, причем в отношении определенных отрывков некоторые критики настаивают на необходимости предупреждения читателя о потенциальном вреде здоровью. Итак, есть ли выход из этого положения?

Писание и этика

Этические вопросы всегда занимали важное место в спорах о Писании и его авторитете. Они непосредственно связаны со всеми уже затронутыми нами проблемами, или, вернее было бы сказать, логически вытекают из них. Очевидным примером служат участившиеся отчаянные попытки возобновить дебаты о войне и мире. Люди, никогда раньше не слышавшие о «справедливых войнах», внезапно ощутили острую необходимость задуматься об этом понятии, а также о библейских основаниях, а возможно, и евангельских заповедях пацифизма. Поддержал бы Иисус пацифистов? Если он отвергал насилие, то зачем опрокинул столы храмовых торговцев? Можно ли считать заявление Павла о том, что «существующие власти от Бога установлены» и имеют право «носить меч» (Рим. 13,1–7), разрешением для христиан служить в армии? Причем еще совсем недавно этот последний вопрос не вызывал сомнений у большинства западных христиан.

Кроме того, в современном культурном, политическом, философском и богословском контексте возникли и получили новую формулировку вопросы, связанные со взаимоотношениями полов. Подходящим примером в данном случае являются яростные споры между «эссенциалистами» и «конструктивистами» по поводу гомосексуализма. Первые занимают позицию, близкую к модернистской. По их мнению, объективная «сущность» человека выражается в его сексуальной «ориентации», или предпочтениях. Убежденные в этом, они ведут неустанные поиски «гена гомосексуальности». Шаткую позицию конструктивистов можно считать вполне постмодернистской» Человек делает свой выбор в конкретной ситуации, не будучи обязанным объяснять или оправдывать свое поведение в свете норм, навязываемых ему извне объективной реальностью или его предполагаемой «сущностью». В этих спорах перед нами по–новому открываются если не все, то, по крайней мере, некоторые более ранние столкновения между «природой» и «воспитанием». Но какое отношение все это имеет к Библии?

Писание и новое слово Божье

Необходимость решения спорных вопросов в пяти перечисленных нами областях отнюдь не означает, что христианское прочтение Библии должно принять ту или иную форму под давлением обстоятельств. Все как раз наоборот. Притчи Иисуса, свежим ветром ворвавшиеся в мир иудеев первого века, открыли перед ними возможность понимания Божьего царства и простор для толкования, подаривший людям новый взгляд и новое представления о жизни и молитве. Точно так же Писание обещает нам, что благодатное слово Божье будет вечно могущественно, живо и действенно (см. Ис. 40,8; 55,11; Евр. 4,12). Это должно вселять в нас надежду на то, что, по–новому читая и проповедуя Писание, мы сможем бросить вызов современной культуре и ее влиянию на мир, вместо того чтобы позволить ей выхолащивать это новое прочтение, загоняя его в установленные ею же рамки.

В ходе серьезных дискуссий недостаточно процитировать Рим. 13 для оправдания военных действий или Рим. 1 – для осуждения гомосексуализма, как будто ссылка на соответствующее место в Библии могла бы решить проблему. Ограничиться этим значило бы пренебречь не только давними спорами о контексте и значении каждого из отрывков, но и необходимостью ответа на три основных вопроса:

1)Какого рода авторитетом вообще обладает Библия?

2) Как правильно понимать и толковать Библию?

3)Обладая авторитетом, какое влияние, при условии правильного толкования, может оказывать Библия сначала на церковь, а затем и на весь мир?

Именно на эти вопросы и обращает внимание читателя моя книга.

О признании различия между прежними и новыми битвами

Споры, разгоревшиеся вокруг Библии, порой напоминают дискуссии, которые велись в XVI веке по поводу авторитета Писания в отношении «предания» и «разума». Этот факт приводит многих в замешательство, поскольку христиане – как миряне, так и представителя священства, – принадлежащие к основным деноминациям, изучали богословие именно в рамках этих дискуссий, и потому чувствуют себя обязанными занять соответствующую позицию. Каждый считает своим долгом хранить верность той или иной партии. Протестанты, особенно те, что придерживаются консервативных взглядов, ратуют за авторитетность Писания. Католики отстаивают преимущественное право предания. Те же, кто считают себя либералами, выдвигают на передний план разум.

Однако и «писание», и «предание», и «разум», как и взаимоотношения между ними на протяжении последних четырехсот лет прошли определенный путь развития. Даже Писание, текст которого сохранился в относительной неприкосновенности, претерпев лишь незначительные изменения в связи с новыми археологическими находками, сегодня воспринимается совершенно по–иному в сравнении с XVI веком. Тогда оно считалось вместилищем истинного учения и нравственных принципов, а также наиболее «авторитетным» источником сведений по ранней истории человечества и в частности Израильского народа подобно тому, как Геродот и Фукидид считаются главными «авторитетами» во всем, что касается древнегреческой истории. В наши дни Библия рассматривается, с одной стороны, как неоднородное собрание письменных свидетельств, отражающих ход развития одного из направлений истории культуры и религии, и с совершенно иной точки зрения – как великое повествование, всеобъемлющая история отношений Бога с миром. Значение слова «предание» также значительно отличается от принятого ранее. Это связано, прежде всего, с работами Джона Генри Ньюмана, посвященными истории формирования церковной доктрины. «Разум», в свою очередь, который для Хукера и его современников означал главным образом способность к ясному и логичному мышлению, в наше время обрел независимость и автономию. Это слово, которое, кстати, зачастую пишется теперь с заглавной буквы, стало означать как отдельный источник, так и указание на предполагаемые результаты современных научных исследований. Все это приводит к убеждению о том, что представление о современных дискуссиях как о продолжении споров, начавшихся еще в XVI веке, вводит нас в заблуждение. Разумеется, нельзя сказать, что прежние разногласия не имеют значения или никак не связаны с вопросами современности. Степень их актуальности будет обсуждаться далее. Речь идет о том, чтобы, принимая в расчет возникающие трудности и оказываемое на нас давление, тем не менее, глубоко проникнуть в суть того, как быть верным христианином, а также мудрым и зрелым читателем и проповедником Писания в XXI веке. Опираясь на мудрость своих предшественников, мы не должны, однако, полагать, что перед нами встают те же вопросы, что приходилось решать Лютеру или Кальвину, Кранмеру или Хукеру и уж тем более Фоме Аквинскому или Игнатию Лойоле. В иных условиях находились и Джон Генри Ньюман, Карл Барт, Уильям Темпл, Майкл Рамсей и Джон Робинсон. Наше плавание проходит в неисследованных морях, которые намного глубже, чем это может показаться некоторым участникам современных дискуссий.

Поверхностный уровень современных споров

С грустью приходится признать, что значительная часть дискуссий сегодня ведется на поверхностном, банальном уровне. Это не может не удивлять, учитывая, какой объем исследований был проделан в интересующих нас областях. Мы все привыкли к утомительным перебранкам, цель которых —очернить противника (назвать его «фундаменталистом», «радикалом» и т. д.). Мало кто из нас не выносил приговор: «Виновен в сопричастности». Мы пытаемся определить, кто на чьей стороне, опираясь лишь на сходства, которые мы замечаем в чужих взглядах и убеждениях, хотя это могут быть точки зрения на совершенно разные вопросы. Упрощенческие заявления («В Библии сказано»), равно как и противоположные им («Ваш подход к тексту наивен. Мы читаем его в контексте, и это все меняет»), только мешают серьезному обсуждению. (См. далее, глава 9.)

Схожие проблемы возникают, когда люди откладывают Библию в сторону, потому что не желают слышать то, что в ней сказано. Это происходит, хотя и неявно, с так называемыми «консерваторами», которые предпочитают не замечать церковного, экуменического, обрядового и экологического измерений учения Павла о спасении. Они выдвигают на передний план учение об оправдании и личном спасении, обязанное своим происхождением смешению идей Реформации, Просвещения, романтизма и экзистенциализма. То же самое можно наблюдать в дерзком и бесцеремонном поведении так называемых «радикалов», которые в поисках дешевой популярности у противников традиционных взглядов с удовлетворением заявляют: «Павел писал то–то и то–то, но, как известно, он заблуждался». И если мы действительно стремимся к мудрости и пониманию, все это следует назвать своими именами и с позором изгнать из жизни церкви.

Новые публикации

Вышесказанное не означает, что не существует глубоких, поистине серьезных работ, посвященных сущности библейского авторитета. Поскольку у меня нет возможности представить хотя бы краткое описание различных точек зрения, замечу лишь, что я обнаружил массу полезной литературы по интересующим меня вопросам. Помощь в работе мне оказали книги даже тех авторов, с мнением которых я вынужден был не согласиться. Чтобы не перегружать текст, я перечислил заслуживающие особого внимания работы в приложении. Их обилие указывает на серьезное и пристальное внимание к Писанию. Живой интерес вызывает честный и правильный подход к чтению Библии с учетом культурных и интеллектуальных особенностей современного мира, позволяющий ей занять надлежащее место в жизни и служении церкви. Эти работы, каждая по–своему, отвергают как бесплодные противопоставления классической модернистской полемики, так и отчаянные попытки деконструкции, предпринятые постмодернистами. Они открывают новые пути к глубокому творческому осмыслению всех этих проблем. Все последующее содержание моей книги представляет собой своеобразный и, я надеюсь, конструктивный диалог с деятелями этого зарождающегося движения. Надеюсь также, что желающие продолжить обсуждение данного вопроса не станут необдуманно отстаивать одну из прочно установившихся точек зрения, а будут готовы принять участие даже в самых острых и серьезных дискуссиях.

3. Авторитет Писания как часть общего целого

За авторитетом Писания стоит авторитет Бога, явленный через Писание

Итак, мы добрались до главной мысли этой книги: с христианской точки зрения, выражение «авторитет Писания» имеет смысл лишь в случае, если используется в качестве сокращенного обозначения «авторитета триединого Бога, некоторым образом явленного через Писание». Понимание этого поможет прояснить и многое другое.

«Всякая власть от Бога», – писал Павел о земных правителях (Рим. 13,1). Нечто подобное сказал Иисус в Ин. 19,11. В Мф. 28,18 воскресший Иисус произносит еще более удивительные слова о том, что ему дана всякая власть на небе и на земле. Эта мысль повторяется и в других местах Писания, например в Флп. 2, 9–11. Беглый взгляд на несколько дополнительных отрывков как из Ветхого (напр. Ис. 40–55), так и из Нового Завета (напр. Откр. 4 и 5) лишь дополняет общую картину. «В начале было Слово», – начинает Иоанн. Однако его высказывание достигает своей высшей точки не в утверждении «и Слово было записано», а «Слово стало плотью». В Послании к Евреям выразительно повествуется о том, что в прошлом Бог говорил с людьми через Писание, теперь же, наконец, Бог обратился к нам через своего сына (1,1–2). Итак, Писание авторитетно заявляет, – если, конечно, оно действительно обладает авторитетом! – что истинный и решающий авторитет принадлежит не ему самому, а Богу, наделившему своей властью Иисуса Христа. Именно Иисус, согласно Ин. 8, 39–40, принес в мир истину, которую воспринял от Бога.

Таким образом, за знакомым выражением «авторитет Писания» стоит гораздо более сложное явление, чем может показаться на первый взгляд. Возможно, именно трудности в его понимании и объясняют тот факт, что современные дискуссии зачастую остаются бесплодными.

Подобного рода проблема возникает при изучении многих дисциплин, однако нам следовало бы уже достаточно повзрослеть, чтобы приступить, наконец, к ее решению. Лозунги и клише часто служат кратким выражением более сложных утверждений. В христианском богословии такие фразы выполняют роль «переносных повествований». Мы как бы упаковываем длинные рассказы о Боге, об Иисусе, о церкви и о мире в удобные «чемоданчики», которые потом носим с собой. (Хорошим примером может служить слово «искупление», которое редко встречается в самой Библии. Там мы читаем: «…Христос умер за грехи наши по Писанию», «..так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного» и т. п. Однако говорить об искуплении гораздо легче, используя одно слово, «вобравшее» в себя все эти утверждения, чем повторять их снова и снова.) Иными словами, сокращения так же полезны, как чемоданы. Они помогают нам собрать воедино множество сложных понятий и «носить» их с собой. Но нельзя забывать, что так же как вещи не могут всегда оставаться в чемодане, в конце концов нам необходимо будет «распаковать» свои сокращения и использовать их в новых ситуациях. Слишком часто дискуссии об авторитете Писания напоминают драку людей, размахивающих запертыми чемоданами. Настало время расшифровать сокращения и внимательно вглядеться в каждое из них. За долгие годы содержимое нашего чемодана, возможно, обветшало и пропахло плесенью. Ему наверняка не повредит свежий воздух и, возможно, горячий утюг.

Распаковав выражение «авторитет Писания», мы убеждаемся, что в христианском понимании Библия обладает лишь делегированным, или опосредованным авторитетом, тогда как истинная власть принадлежит самому Богу и Иисусу как воскресшему Господу и Сыну Божьему, Эммануилу. Для христианина это выражение должно означать «авторитет Бога, явленный через Писание». В связи с этим возникает вопрос: Что означает власть Бога или Иисуса? Какова роль Писания в этом контексте? Какое место отводится Духу? В чем, собственно, проявляется этот «авторитет»? Имеет ли он непосредственное отношение к «авторитету» руководителей и служителей церкви?

Авторитет и повествование

Прежде чем ответить на эти вопросы, нам придется столкнуться еще с одной трудностью. Дело не только в том, что, по словам Библии, вся власть принадлежит Богу, явившемуся нам в Иисусе и Святом Духе. В наше время, услышав слово «авторитет», люди едва ли представляют себе настоящее Писание, в целом или в отдельных его частях.

Во–первых, Библия – это не свод правил, хотя в ней и содержится множество разного рода заповедей. Нельзя назвать ее и сборником учений, хотя, разумеется, во многих местах Писания ясно и четко провозглашаются великие истины о Боге, об Иисусе, о мире и о нас самих. Правильнее было бы назвать составные части Писания, да и все Писание в целом, повествованием, будь то иудейский канонический текст или христианский. Это сложная и спорная тема, но мы многое потеряем, если откажемся от ее обсуждения.

Вопрос заключается в том, каким образом повествование вообще может обладать авторитетом? Любой солдат был бы весьма озадачен, если бы его командир, зайдя в казарму, начал бы свою речь со слов: «Жили–были». Если секретарь клуба велосипедистов вместо расписания тренировок повесит на дверь короткий рассказ, никто из членов клуба не поймет, когда приходить на тренировку. На первый взгляд, понятие авторитета не имеет ничего общего с нашим представлением о повествовании.

Но даже минутное размышление покажет, что все гораздо сложнее. Вполне возможно, командиру необходимо оповестить солдат о событиях последних нескольких недель, чтобы они смогли лучше понять особенности и внутреннюю динамику миротворческой деятельности, которой они призваны заниматься. Повествовательное объяснения командира позволит им познакомиться с обстановкой, теперь их долгом будет вписать следующую главу в бесконечную сагу. Или, предположим, секретарь клуба, в прошлом безуспешно напоминавший его членам о необходимости соблюдения мер безопасности, решил пойти другим путем и вывесил на всеобщее обозрение трагическую историю о велосипедисте, который пренебрег правилами и жестоко за это поплатился. В обоих случаях мы наблюдаем проявление некоего авторитета, возымевшее, возможно, большее действие, чем простой перечень распоряжений.

Есть и другие примеры, когда повествования сыграли решающую роль в человеческом мышлении и поведении – иными словами, проявляли свою власть и авторитет.( Взаимоотношения между этими двумя понятиями, несомненно, представляют собой еще одну цепочку загадок, но, надеюсь, в данном случае моя мысль достаточно ясна ) Неожиданный поворот в знакомой истории заставляет людей по–иному взглянуть на себя и окружающий мир. Страстное, комичное или драматичное повествование открывает простор для воображения и приглашает читателей и слушателей представить себя в похожих обстоятельствах, предлагая новое понимание Бога и человека, которое поможет им проявить большую мудрость в обустройстве своей жизни.

Несложно вспомнить различные свидетельства того, что Библия активно действует, проявляя свой авторитет. Все они убедительно доказывают, что Библия может сыграть свою роль, только если церковь будет готова выслушать ее до конца, а не делить на части в попытке превратить ее во что–то новое. Но к этому мы еще вернемся.

Авторитет Писания как выражение протеста

Позволю себе еще одно вводное замечание о том, как функционировало и развивалось понятие «авторитет Писания» на протяжении последних нескольких столетий. По моему убеждению, оно возникло как выражение протеста, – будь то протест Мартина Лютера против папы, свободных церковных движений против англиканства (Примером может служить обращение к Писанию Чарльза Сперджена, баптиста XIX века, с целью разъяснения причин, по которым он выступал против официальной церкви.) или распространенный во многих деноминациях протест так называемого библейского меньшинства против якобы либерального руководства. Иными словами, это выражение используется, когда в церкви предлагается или делается нечто, не устраивающее кого–то из ее членов: «Так нельзя, ведь в Библии сказано…» Конечно, употребляется оно и в положительном контексте, например, в проповеди Писания. Но часто приходится наблюдать ситуации, когда люди, ссылаясь на авторитет Писания и получая свободу действий, оставляют, по их словам, небиблейскую деноминацию и основывают свою собственную. При этом очень скоро они вновь делятся на тех, кто предпочитает одно прочтение Библии, и тех, кто отстаивает другое. Это уже говорит о том, что поспешные ссылки на Писание сами по себе не приносят результата. Мы должны рассмотреть Писание в более широком контексте, на который указывали библейские писатели – в контексте авторитета самого Бога. Так что же говорится в Библии об авторитете Бога?

Авторитет, или власть Бога яснее всего просматривается в контексте Божьего царства

Когда мы слышим или произносим слово «авторитет», наши представления далеко не всегда совпадают с библейским описанием того, как единый истинный Бог осуществляет свою власть над миром. Подобные вопросы (в том числе и вопрос о спасительном правлении Иисуса) чаще всего рассматриваются в Писании в свете более динамичного понятия Божьего владычества или царства. Такого рода авторитет выражается не в решениях апелляционного суда, не в приказах командования и не в перечне правил, вывешенном в местном гольф–клубе. Читая Евангелия, мы ясно видим, что власть Иисуса проявляется в даруемом им исцелении и новом учении. И то и другое евангелисты (и сам Иисус) воспринимают как знак приближения Божьего царства. Понятие Божьего царства в нашей культуре не использовалось в своем истинном значении на протяжении последних двух или трех веков. Его следует рассматривать в контексте жизни и устремлений израильского народа как в ветхозаветные времена (см. Псалтирь, Исайя, Даниил и т. д.), так и в дни земной жизни Иисуса.( Подробные исследования современного Иисусу мира и царивших в нем ожиданий проводили разные богословы. См., например, вторую часть моей книги: Райт Н. Т. Иисус и победа Бога, М: 6БИ, 2004 {Jesus and the Victory of God [SPCK, 1996]).)

Библейские авторы сочетали уверенность в извечном владычестве Бога над миром с глубокой верой в его грядущее спасительное царствование, которое придет на смену миру тления и смерти, на смену человеческому неповиновению, идолопоклонству и греху, столь неразрывно с ним связанными. «И Господь будет Царем над всею землею; в тот день будет Господь един, и имя Его едино», – сказал пророк, четко осознавая, что на данный момент дело обстоит иначе (как бы парадоксально это ни звучало в отношении Бога–Творца) (Зах. 14, 9). Иудеи надеялись, что Божье царство свежим ветром ворвется в их мир, неся с собой свободу от угнетения и торжество добра во всем мире. Победа Агнца возвращает все Божье творение в состояние первоначальной гармонии, даруя избавление от зла и смерти. Именно поэтому в Откровении сказано, что вся сила, слава и честь принадлежат Богу и Агнцу. Авторитет Бога, если попытаться дать ему определение, проявляется в обновлении всего творения, совершаемом беспредельным могуществом божьим. Власть Бога над людьми, особенно над церковью, следует рассматривать как часть общего целого.

Здесь я выхожу за пределы имеющих несомненную ценность идей Телфорда Ворка, изучавшего динамичное функционирование Писания в сложном контексте спасения человечества. И это само по себе правильно. Однако согласно Писанию, цель Бога – не спасение людей, а обновление целого мира. Это и есть неоконченная история, в которой читатели Библии призваны сыграть свою роль. Итак, авторитет Писания является подразделом тем: миссионерское служение церкви, действие Святого Духа, главная надежда на будущее, ожидание ее исполнения в настоящем и, конечно же, природа церкви. Часть проблемы заключается именно в невнимании ко всем этим вопросам в ходе обсуждения назначения Писания. Можно наблюдать, как люди, услышав слово «писание», немедленно представляют себе какой–то свод правил. А затем, по своему предпочтению, либо настаивают на беспрекословном подчинении всем этим правилам, либо провозглашают их полную отмену.

Тем не менее, вопрос, поставленный Ворком, справедлив: какова роль Писания в контексте реализации Богом своей цели? Крайне важно видеть назначение Писания не только в предоставлении правдивой информации о спасении и возрождении мира, совершаемых Богом, или в «репортаже с места событий». Оно призвано играть активную роль в достижении этой цели. Только принимая это во внимание, можно дать полноценное библейское определение «авторитета Писания». Желание идти в обход вопроса библейского авторитета, выразившееся в пренебрежении этими первыми шагами, является одной из главных причин нескончаемых проблем и разногласий. Писание должно служить средством, с помощью которого Бог действует в нас и через нас. Это включает в себя простую передачу информации, но никоим образом ею не ограничивается.

Итак, Писание выходит за пределы содержащегося в нем откровения

Все это напоминает нам о том, что Писание представляет собой нечто большее, чем просто откровение в значении «передачи информации» или даже «общения Бога с людьми», а тем более в значении «документально зафиксированного откровения». Мы унаследовали эти понятия от более ранних учений, в рамках которых речь главным образом шла об отсутствующем Боге, периодически направляющем миру сообщения о себе и своих намерениях. Подобные представления искажали великолепную библейскую картину вездесущего и превосходящего всякое бытие Бога, который радуется при виде бьющей ключом жизни своего творения и скорбит о его боли и бесчестии.

Разумеется, есть и гораздо более раннее понятие «откровения», согласно которому Бог непрестанно открывает себя сотворенному им миру и через него. При этом считается, что особое откровение было даровано Божьему народу, Израилю. Такое понимание лучше соответствует тому прекрасному образу, о котором я говорил. Однако под влиянием идей Просвещения его заменило более сжатое выражение той же идеи, и библейское описание Бога служит теперь лишь источником правдивой религиозной, богословской или нравственной информации. Это, в свою очередь, вызвало к жизни альтернативную гипотезу, особенно популярную среди экзистенциалистов, что Писание – всего лишь «документально зафиксированное» откровение, имевшее место где–то еще, предположительно, в жизни Божьего народа или в их личных религиозных переживаниях. За этим последовало ложное представление о Писании, как об удобном хранилище вечных истин, средстве передачи правдивой информации или источнике, которым можно воспользоваться или пренебречь по собственному предпочтению. Этот источник находится в некотором отдалении от описываемой им реальности и может время от времени оказываться полезным в рамках стратегии, планы, цели и движущие силы которой имеют совершенно иное происхождение. Но, когда он больше не способствует достижению этих целей, от него можно с легкостью отказаться. Истинно христианский взгляд на Библию предполагает, что в ней Бог открывает себя людям, но в более широком контексте эта идея преображается. Бог являет себя миру в роли влюбленного и судьи, а не хозяина, давно покинувшего свои владения и безучастно взирающего на них со стороны. Именно поэтому его откровение следует рассматривать в контексте его служения миру и спасительного могущества, явившегося в Иисусе и Святом Духе для исцеления и обновления Божьего творения.

Писание – не просто руководство к молитве

Библия – это не просто откровение и не просто вспомогательное средство для молитвы, даже если при этом ей отводится главенствующая роль. Конечно, многие церкви, в том числе и моя собственная, используют Библию в этом качестве. Я сам не могу представить себе общение с Богом, которое не основывалось бы на Писании. Традиционно оно являлось своеобразным исходным материалом и источником вдохновения для молитвы, поклонения, размышления ит. д. Примером тому могут служить: монашеская методика lectio divina, протестантское «время уединения с Богом», а также получающие все большее распространение созерцательные размышления в подражание Св. Игнатию. В тех церквях, где проходят ежедневные богослужения, сразу за чтением некоторых отрывков Писания следует тишина. Это время предназначено для молитвенных раздумий. Я глубоко убежден, что использование Писания в таких целях воплощает в себе нечто жизненно необходимое для духовного здоровья каждого христианина.

Однако не это в первую очередь входит в понятие «авторитета Писания». Здесь легко может возникнуть недопонимание, особенно в свете настоятельных утверждений протестантов о том, что «Бог говорит с нами исключительно через Писание». В некоторых кругах эти заявления находят сегодня новое выражение. Недопонимание возникает, на мой взгляд, особенно в связи с вопросом индивидуального водительства, поскольку нас предостерегают от того, чтобы идти на поводу идей и желаний, которые не имеют под собой библейской основы или, по крайней мере, не находят подтверждения в Писании.

Однако нельзя путать молитвенное поклонение с авторитетом. В ходе молитвы могут происходить разные вещи, особенно когда она опирается на Библию. На нас нисходит озарение, и мы внезапно обнаруживаем связь между прочитанным отрывком и нашими собственными жизненными обстоятельствами. Порой такие озарения воздействуют на нас с непреодолимой силой. Однако сам по себе этот процесс нельзя считать достаточной или даже необходимой составляющей проявления авторитета Писания в церкви. Яркие искры молитвенного откровения увы зачастую вводят нас в заблуждение. Самообман по–прежнему представляет собой серьезную опасность (как сказал Виттгенштейн: «Труднее всего избежать самообмана»). Церкви и люди, которые в каком–то отрывке Писания «слышали глас Божий» и согласно ему поступали чаще всего становились инициаторами расколов. Кроме того, Писание, наряду с личным опытом христиан (и не только их), убедительно свидетельствует: Бог находит множество разнообразных способов общения с людьми, используя для этого, в том числе, и само творение (Пс. 18; Рим. 1,20; 10,18). Но прежде всего он обращается к нам через свое Живое Слово, ставшее плотью (Ин. 1,14; Евр. 1,1–2).

Бог действительно говорит через Писание. Но мы не вправе ограничивать возможности его общения с нами рамками Писания или не принимать во внимание тот факт, что речь как таковая состоит из «речевых актов» – действий, совершаемых в процессе говорения, в частности определенного рода заявления («Обещаю», «Признаю обвиняемого невиновным»). Не следует также путать тот или иной способ обращения Бога к людям с понятием авторитета. Авторитет представляет собой нечто гораздо большее, особенно в контексте Божьего царства – Божье владычество, несущее суд и исцеление всему творению; всепобеждающая Божья любовь, воплощенная в Иисусе Христе, убивающая грех и дающая жизнь новому творению; свежий ветер Духа, зовущий вперед и вселяющий надежду.