Текст книги "Мозаика теней"

Автор книги: Том Харпер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

– Ты что, хочешь провести весь день, расспрашивая каждого лавочника на этой улице, не видел ли он, как по его лестнице поднимается страшный убийца с диковинным оружием и гроздью фиников?

Я обдумал его слова и решил, что за три золотые монеты в день мне не стоит заниматься подобной мелкой работой: Крисафий вряд ли захочет, чтобы его денежки транжирились понапрасну.

– Нет, – ответил я, – этим придется заняться тебе.

И без того красное лицо командира побагровело. Он с такой силой хватил по столу резцом, что сломал его тонко заточенное лезвие.

– Смотри, Аскиат, дождешься ты у меня! – взревел командир, отшвырнув сломанный инструмент в угол. – Варяги призваны защищать жизнь императора и уничтожать его врагов! Я участвовал в дюжине кровавых битв, после которых вороны пировали неделями, ты же хочешь, чтобы я якшался с какими-то гнусными лавочниками!

В окно заглянуло солнце, и мириады пылинок и мелких частиц слоновой кости закружились в его лучах. Мы с варягом молча смотрели друг на друга. Он яростно сверкал на меня глазами, держа руку на рукояти булавы, заткнутой за пояс, а я расправил плечи и не сводил с него взгляда. И в этой хрупкой тишине вдруг кто-то тихо чихнул.

Мы оба быстро повернулись к лестнице, откуда донесся этот звук. Там, прямо позади столба из света и пыли, сидела на нижней ступени одна из младших дочерей костореза, нервно покусывая кончик темной косички. Она отерла носик рукавом платья и, испуганно глянув в мою сторону, тихо пролепетала:

– Я была вчера на крыше, хотя мама и не разрешает мне туда ходить.

После этих простых слов я чуть было не перелетел одним прыжком через всю комнату, однако нашел в себе силы сдержать волнение и медленно приблизился к девочке, изобразив на лице широкую улыбку. Я опустился перед ней на колени, погладил ее по руке и убрал с лица непослушную прядку волос.

– Выходит, вчера ты была на крыше? Как тебя зовут?

– Мириам, – ответила она, глядя на свои маленькие ручки.

– И что же ты видела вчера на крыше, Мириам? – спросил я с деланным безразличием, несмотря на то что каждый мой нерв был напряжен в ожидании ее ответа.

Каково же было мое разочарование, когда она тихо хихикнула и сказала:

– Видела моих подружек. Мы играли.

– Твоих подружек, – эхом повторил я. – Стало быть, других детей? Скажи, а не видела ли ты там человека с большим луком и стрелами, похожего на воина? К примеру, на такого, как он, – добавил я, указывая на стоявшего у меня за спиной варяга.

Она решительно замотала головой.

– Не видела. Сначала мы играли, потом меня нашла мама. Знаешь, как она меня за это отшлепала! У меня даже синяк остался!

Она хотела было показать мне означенный синяк, но я поспешно одернул край ее юбки и задал ей еще один вопрос:

– Это произошло задолго до того, как ты увидела процессию?

Она на миг задумалась и тут же снова покрутила головой.

– Нет. Как только она меня отшлепала, мы тут же увидели внизу ехавшего верхом человека в пурпурной мантии.

Похоже, Мириам хотела поведать нам о чем-то еще, но тут ее окликнула мать, в голосе которой теперь звучали совсем иные нотки, чем при разговоре со мной. Девочка испуганно прижала палец к губам и побежала наверх. Ее босые ножки беззвучно ступали по гладкому камню.

– Ну и ну, – усмехнулся командир, сложив на груди могучие руки. – Он мечет молнии, ест финики да к тому же еще и остается невидимым! Как же ты будешь искать невидимку, Аскиат?

– Мне пора, – коротко ответил я, не обращая внимания на его насмешки. – Мне нужно увидеть кое-каких людей.

– Ты уверен, что их можно увидеть? – поинтересовался командир, явно забавляясь.

– Уверен.

– Элрик и Свейн отправятся вместе с тобой. Евнух приказал охранять тебя и днем и ночью.

– Это невозможно, – заявил я, понимая, что речь идет скорее не об охране, а о наблюдении за мной. – Люди, с которыми я собираюсь встречаться, не станут свободно разговаривать в присутствии дворцовых гвардейцев.

«Как и вообще терпеть их компанию», – продолжил я про себя.

Мне казалось, что командир варягов начнет протестовать, доказывать, что те, кто старается избегать дворцовых гвардейцев, как раз и должны попасть им в руки. Но он лишь пожал плечами и проворчал:

– Твое дело. Если ты решишь отчитаться перед евнухом, тебе придется вернуться во дворец еще засветло. В противном случае ты попадешь в руки к ночной страже, и тебя выпорют за нарушение порядка.

Судя по всему, подобные мелочи его вообще не волновали.

γ

Я пересек дорогу и свернул на боковую улочку, шедшую вниз в направлении торговых кварталов и Золотого Рога. Крутая и извилистая дорожка то и дело прерывалась короткими лестничными маршами в тех местах, где спуск становился особенно опасным, и я возблагодарил пепельно-серые небеса за то, что они не пролились дождем, иначе я бы уже сто раз сломал себе шею. По обе стороны от меня поднимались высокие глухие стены, двери в которых были редкостью, а окон и вовсе никаких не было: венецианские торговцы, владельцы этих домов-крепостей, не привыкли рисковать ни жизнью, ни товаром. Улицы были по большей части пусты, лишь изредка раб или слуга проскальзывал через створки отделанных бронзой ворот.

Чем ниже я спускался, тем проще и скромнее или, если угодно, беднее становились выходившие на улицу постройки. Вскоре появились и всевозможные лавки, их хозяева на разные голоса зазывали прохожих, предлагая лучший в своем роде товар за баснословно низкую цену. Верхние этажи домов сходились здесь так близко, что улица походила на высокую базилику огромного храма. Наконец я оказался возле дома мастера, занимавшегося изготовлением луков и стрел.

– Деметрий!

Едва я переступил порог, как мастер отложил в сторону связку перьев, встал из-за стола и проковылял мне навстречу, чтобы обнять меня по-братски.

– Лука! – Обняв его в ответ, я слегка отступил назад, памятуя о его больной ноге. – Как идет торговля?

Лука рассмеялся, достал из-под стола бутылку и две видавшие виды кружки и наполнил их почти до краев.

– Как видишь, на вино хватает. Пока турецкие и норманнские женщины будут рожать сыновей, для моих стрел хватит мишеней! – Он слегка наклонился вперед и тихо добавил: – Ходят слухи о новой войне, Деметрий. Огромная армия варваров собирается прийти сюда, чтобы оттеснить турок в Персию.

– Я тоже это слышал. Но с тех пор как мы с тобой сражались бок о бок на берегах озера Сорока Мучеников, я слышал подобное едва ли не каждый месяц. И что же? Если кто сюда и явился, так только искатели приключений, польстившиеся на наше золото, или мечтательные крестьяне.

Лука пожал плечами и подлил мне вина.

– Варвары они или нет, главное, чтобы стрелы покупали. Хочу тебе сказать, что за прошедшие с той поры двенадцать лет дворцовый заказ ни разу не уменьшался.

Мы обменялись еще несколькими ничего не значащими фразами, после чего я достал из складок плаща таинственную стрелу Крисафия и протянул ее Луке.

– Что ты можешь сказать об этой штуковине? Смог бы ты изготовить лук, который выпускал бы подобные стрелы с силой, достаточной для того, чтобы пронзить стальную кольчугу?

Лука пристально рассматривал стрелу, щурясь в тусклом свете.

– Лук для этой стрелы сделать можно, – заговорил он, тщательно взвешивая каждое слово. – Если тебе нужна игрушка для дочери, чтобы она могла отгонять назойливых поклонников. – Он поднял бровь. – Но эта стрела была бы очень опасной игрушкой – ею можно и пораниться. – Он провел пальцем по запекшейся крови. – Похоже, кто-то уже поранился.

– Так и есть, – согласился я.

– И этот кто-то носил стальную кольчугу? – спросил Лука, испытующе глядя мне в глаза.

– Возможно.

Лука вернул мне стрелу.

– Нет. Если пустить эту стрелу из лука, в лучшем случае она пробила бы древесину. Мне неизвестно столь смертоносное оружие.

Я вновь спрятал стрелу в складки плаща, радуясь тому, что здесь нет командира варягов, который не преминул бы ухмыльнуться при виде моей неудачи.

Лука просил меня остаться, но время неумолимо бежало вперед, а мне не хотелось, чтобы первый день, оплаченный золотом Крисафия, не принес никаких результатов. Я поспешил в Платею и кружил по ее улочкам добрых три часа, стараясь выведать хоть что-нибудь у знакомых осведомителей и наемников, коротавших время в тамошних притонах. Разумеется, ни один из них и слухом не слыхивал о столь необычном оружии, хотя все хотели бы заполучить его в свои руки. Некоторые из моих собеседников начинали гадать о моих истинных целях, другие же заверяли меня, что за известную плату они могут убить любого человека, как в кольчуге, так и без оной, даже голыми руками. Один из них, явно сумасшедший, попытался заколоть меня – к счастью, без особого усердия. В конце концов, сидя в маленькой таверне за порцией свинины, я пришел к выводу, что, коль скоро коллективная память разбойников и отборных наемников не содержит ответа на этот вопрос, разгадку следует искать вне пределов византийского опыта.

В скором времени я смог убедиться в справедливости этого вывода. Все устроилось само собой, когда я обнаружил в маленькой таверне, находившейся сразу за еврейским причалом, низкорослого полного человечка с жирной кожей и скудным словарным запасом.

Мне, что называется, повезло. Я направлялся в эту таверну единственно для того, чтобы отыскать там воина по имени Ксеркс, сарацина, с которым в былые времена я водил шапочное знакомство. Если это оружие пришло с востока, Ксеркс мог что-нибудь знать о нем. Увы, Ксеркс ничего не знал, но прежде, чем я успел откланяться, он пригласил меня к себе за стол и налил мне чашу крепкого вина. Сей благородный напиток отдавал сосновой смолой, и я пытался скрыть гримасу отвращения, держа чашу у рта, когда Ксеркс представил мне своего собутыльника, жирного генуэзца по имени Кабо. Тот энергично потряс мою руку и обрызгал меня слюной.

– Прежде Деметрий продавал свою десницу, способную держать меч, – заметил Ксеркс, воскрешая прошлое, о котором я предпочел бы забыть. – Теперь же он торгует своими мозгами. Не знаю, что приносит ему больше денег.

– Мои труды никогда не оцениваются в должной мере, – заверил я его, хотя три золотые монеты в день нельзя было назвать скромным вознаграждением.

– Кабо очень умный, – сообщил мне Ксеркс – Он тоже повидал немало. Теперь он стал уважаемым торговцем.

– И чем же ты торгуешь? – спросил я.

Не то чтобы меня это интересовало, однако лучше было разговаривать, чем пить мерзкое вино. Хитро глянув на меня из-под густых бровей, Кабо гордо ответствовал:

– Шелк. Драгоценные камни. Золото. Оружие. То, что всегда в цене.

– Кабо никогда не был сторонником имперской монополии, – усмехнулся Ксеркс. – Мало того, он считает ее богопротивной!

– Оружие… – повторил я вслух, оставив слова Ксеркса без внимания. – Мне нужно кое-какое оружие.

Кабо слегка приподнял голову и сощурил глаза.

– Ты это серьезно? – изумился Ксеркс. – Неужто решил вернуться к прежнему ремеслу?

– Меч стоит десять золотых монет, – медленно выговорил Кабо.

Я предположил, что его познания в греческом языке ограничиваются вопросами, связанными с торговлей и подкупом чиновников. Ну и, разумеется, вином и женщинами.

– Это гораздо больше легальной цены, – заметил я. – К тому же меч у меня уже есть. Мне нужен лук.

– Лук стоит пять золотых монет. Скифский. Очень мощный.

– Мне нужен очень-очень мощный лук. Мощнее, чем любой другой лук, но при этом достаточно короткий, чтобы выпускать стрелы длиной в человеческую ладонь. Такой мощный, чтобы можно было пробить сталь.

– А также потопить трирему [3]3
  Трирема – военное гребное судно с тремя рядами весел.


[Закрыть]и долететь до луны! – рассмеялся Ксеркс. – Слушай, Деметрий, Кабо торговец, а не кудесник. Ты же, я смотрю, разбазарил последние мозги!

– Я могу продать тебе такое оружие. – Кабо вытер пот с лысины и положил руки на стол, вероятно заметив, как дрогнула кружка в моей руке. – За семь фунтов золота.

– Семь фунтов золота?! Да на эти деньги можно снарядить целую армию! – воскликнул Ксеркс и, посчитав все это за шутку, махнул рукой, требуя принести еще вина.

Пропустив его слова мимо ушей, я спросил у Кабо:

– Это оружие имеется у тебя в наличии?

Кабо отрицательно покачал головой:

– Возможно, будет через шесть месяцев. Или через восемь.

– И как оно выглядит?

Я не скрывал своего повышенного интереса, надеясь, что это убедит генуэзца в серьезности моих намерений.

Кабо, со своей стороны, бросил на меня недоверчивый взгляд, однако инстинкт торговца все-таки взял верх над здравым смыслом.

– Это цангра, или арбалет. Вроде баллисты, но ее может держать один человек. Она пробивает доспехи, если вам нужно именно это.

Мое сердце забилось сильнее, дыхание стало учащенным.

– И благодаря какому чуду изобретательности она способна так действовать? – поинтересовался я.

Кабо наморщил лоб, пытаясь расшифровать мой вопрос, затем усмехнулся и постучал себя по голове:

– Благодаря вот этой магии.

– Это генуэзская магия? – спросил я, поскольку никогда не слышал о подобном оружии среди нашего народа.

Кабо утвердительно кивнул.

– Выходит, такими арбалетами вооружены все генуэзские воины?

– Нет, нет. Слишком дорого. Трудно делать. Но достать можно. Если заплатишь. Пять фунтов сейчас и два потом.

Я немного помолчал, притворившись, что обдумываю его предложение, и наблюдая за тем, как образовываются капельки пота на лысине Кабо. Наконец я сказал:

– Мне нужно подумать.

– С чего бы это? Забыл свои пять фунтов золота дома? – фыркнул Ксеркс, видимо задетый тем, что я и впрямь могу обладать таким богатством.

– Я поставил их на нужную лошадку. Осталось только забрать выигрыш.

Когда я поднялся из-за стола, мне в голову внезапно пришла еще одна идея.

– Скажи-ка мне вот что, Ксеркс, – начал я, бросая на стол медную монетку, чтобы заплатить за свою порцию вина. – С той поры, как я отошел от ратных дел, прошло уже много лет. Ты случаем не знаешь, где теперь находится рынок чужеземных наемников?

– В Парадизе, – хмуро ответствовал мой боевой товарищ. – На дороге, ведущей к Селимбрийским воротам.

– И кто из них лучшие?

Ксеркс пожал плечами.

– Никто. Ты ведь знаешь, на что они способны. Каждую неделю у них новый вожак. Сходи туда сам да поспрашивай, кто-нибудь на тебя и выйдет. Или перережет тебе глотку.

При этих словах Кабо прыснул со смеху, забрызгав вином весь стол.

Когда я вновь вышел на улицу, на город уже начинали опускаться сумерки. Я был совершенно измотан, поскольку давненько не совершал столь продолжительных прогулок и не возобновлял столь прочно забытых знакомств. Однако мысль о том, что мне все-таки удалось найти одно из звеньев цепи, грела мое сердце и помогала ногам преодолеть подъем в гору. Вскоре я миновал стены Святой Софии и опять оказался под широкой аркадой Августеона. Древние правители взирали на меня с постаментов – кто благосклонно, кто грозно, кто с мудрым видом, являя себя именно такими, какими они вошли в историю, – но мне было не до них. Оставив справа главные врата, я подошел к небольшой дверце в дальнем углу площади, где стояли два рослых варяга с топорами. В одном из них я тут же признал Элрика, который утром помогал мне в расследовании.

Он поднял свой топор в приветственном жесте.

– К евнуху идешь? Нам говорили, что ты можешь пожаловать сюда. – Он поднял взор к бледнеющему небу. – Правда, не так скоро.

– Мне нужно увидеть Крисафия. Я должен поведать ему о своих успехах.

– Надеюсь, тебе повезло больше, чем нам. – Элрик поморщился. – Я целый день ходил вверх-вниз по этим дурацким лестницам. Сигурд велел нам осмотреть все окрестные дома, проверяя, не мог ли там пройти убийца.

– Сигурд?

– Наш командир. Он сказал, что это твой приказ.

– Вот как? И вы нашли что-нибудь интересное?

Элрик отрицательно покачал седеющей головой:

– Разве что молодуху, которая кормила грудью младенца и даже не удосужилась прикрыться, когда мы пришли. В общем, ничего, что заинтересовало бы евнуха.

– Кстати, если уж мы заговорили о евнухе…

Оставив своего товарища на страже, Элрик распахнул передо мною дверь и повел меня по узкой галерее, шедшей вдоль пустынного сада. Голые ветви фруктовых деревьев казались ломкими и колючими, но на них по-прежнему распевали птицы. Мы миновали большой зал с огромными, крепко запертыми дверьми и попали во второй атриум, а оттуда свернули в другой, более широкий коридор. Затем повернули еще раз, и вскоре я окончательно запутался в лабиринте залов и коридоров, колонн и портиков, фонтанов, садов, статуй и внутренних двориков. Сладкий, благоухающий ладаном и розами воздух казался теплым, как в летний день, хотя в город давным-давно пришла зима. Я слышал то журчание ручьев, то чьи-то приглушенные голоса, то тихую музыку. Золотой свет, лившийся из дверных проемов, мимо которых мы проходили, уподоблял образы этого особого мира святым иконам. Во всех помещениях дворца толпился народ: сановники в богатых одеждах, военачальники в доспехах, писцы и секретари с грудами пергаментов. Я видел благородных дам, смеющихся над чем-то в кругу своих подруг, и утомленных долгим ожиданием просителей с потухшим взором. Это было похоже на видение рая, и я шел по нему без единого слова, невидимый и незамеченный.

В конце концов Элрик привел меня во внутренний дворик, который, видимо, относился к древнейшей части дворца: его мозаичный пол потрескался, а стены были голыми, если не считать неглубоких ниш с резными изображениями предшественников императора. Все звуки дворца смолкли, а недавнее благоухание неожиданно смешалось с привычным зловонием городских улиц. Под сводами галереи не было никого, кроме одинокой фигуры, сидевшей на мраморной скамье. При моем появлении этот человек грациозно поднялся на ноги. Внезапно я заметил, что Элрик куда-то исчез.

– Командир варягов считает тебя глупцом, который попусту тратит время на болтовню с торговцами, – заговорил Крисафий, сделав небольшой шаг вперед и остановившись возле колонны, на которой была укреплена горящая лампа. – И к тому же злит своего нанимателя, сбегая от выделенной ему охраны.

– Если бы командир варягов разбирался в поисках убийц, – медленно произнес я, – тогда, быть может, я бы и заинтересовался его мнением.

– Он говорит, ты заставил его людей целый день стучаться в двери и задавать дурацкие вопросы. Аскиат, ведь это телохранители императора! Неужели тебе недостает воображения для выполнения этой задачи?

– Во всяком случае, мне хватило воображения, чтобы обнаружить никому не известное оружие. – Я кратко описал ему цангру, о которой мне поведал генуэзец Кабо. – И мое воображение подсказывает мне, что тетиву этого иноземного оружия натягивала рука чужестранца.

– Ты имеешь в виду наемников? – Крисафий задумался. – Вполне возможно. Уж тебе-то должны быть отлично известны подобные вещи, не так ли? – Он внимательно посмотрел на мое лицо, исказившееся от еле сдерживаемого гнева. – Да, мне известна твоя история, Деметрий Аскиат. Я, конечно, плохо разбираюсь в поисках убийц, но зато преуспел в искусстве раскапывать чужое прошлое. Тем более прошлое, которое человек хотел бы забыть… или скрыть.

Я промолчал.

– Впрочем, я согласен с тобой, – продолжил Крисафий. – Рука, натягивающая тетиву, могла принадлежать чужестранцу, однако я уверен, что дух, направляющий эту руку, имеет более близкий источник. – Он подошел к нише и взял в руки лежавший возле статуи пергаментный свиток. – Я попросил своих писцов составить список лиц, предположительно заинтересованных в том, чтобы трон опустел.

Я развернул свиток.

– Длинный какой, – пробормотал я.

Меня охватила дрожь, когда я заметил, что первым в списке стоит имя севастократора, [4]4
  Севастократор – один из новых титулов, введенных в правление Алексея I Комнина. Присваивался лишь членам императорской фамилии.


[Закрыть]старшего брата императора и второго по значимости человека в империи. И зачем только я ввязался в эту историю? Меня определенно больше устраивало общество лавочников и торговцев.

– Список действительно длинный, – согласился Крисафий. – Если бы входящие в него лица прознали о его существовании, в городе тут же вспыхнул бы мятеж. Посмотри на эти имена повнимательнее, потому что впредь тебе придется полагаться лишь на собственную память.

Я поднес список поближе к свету и начал с лихорадочной быстротой изучать его. Многие из перечисленных имен были мне хорошо знакомы, зато другие – совершенно неведомы. Крисафий молча стоял, наблюдая за мной, пока я не вернул ему свиток.

– Повтори, что там написано, – сказал он.

– Я и так все хорошо запомнил и не собираюсь отвечать урок, как школяр.

– Повтори! – приказал Крисафий, сверкнув глазами. – Я плачу тебе за твои мозги, Аскиат, и хочу знать, на что они годятся.

– Вообще-то ты платишь мне за конечный результат. И что, по-твоему, я должен буду спрашивать у всех этих людей? «Не ты ли организовал покушение на императора? Нет ли у тебя чудесного генуэзского изобретения, именуемого цангрой?» Помимо всего прочего, ни один из этих благородных людей не снизойдет до общения со мною.

– Тебе будут даны необходимые рекомендательные письма. Что же касается того, о чем ты должен говорить с этими людьми, тут я тебе не советчик. Ведь это ты у нас специалист по расследованию убийств. Приходи завтра для доклада. А теперь, если не хочешь повторять вслух мой список, можешь идти. Тебя проводит до дома один из дворцовых гвардейцев.

Он скомкал пергамент со списком и бросил его в чашу лампы. Бумага вспыхнула ярким пламенем и быстро превратилась в пепел.