Текст книги "Хороша была Танюша (СИ)"
Автор книги: Тина Ворожея
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
Глава четырнадцатая. Я «ловлю» идеи летающие в воздухе, слушаю исповеди, планирую.
На пустырь за окном медленно сыпал мелкий, реденький снежок. Зима словно вспоминала забытые за лето навыки и лениво разминалась перед решающей атакой. Я смотрела на слегка припорошенную белыми крохами землю за окном. Казалось, что это манная крупа просыпалась из слегка рваного мешка, который достала из кладовой Матушка Зима. Но прошлогодний опыт подсказывал мне, что совсем скоро белые крохи превратятся в солидные сугробы, а затем завьюжат, завоют злые метели и мой заводик окажется в плену. К такому повороту я была не готова... Ладно, прошлой зимой у меня была одна задача – выжить любой ценой. Перезимовать самой и помочь выжить малолетним сестрицам с братом. Но теперь задача усложнилась... Я улыбнулась вспоминая девчонок и Матвея. Как там они? Катюшке уже четырнадцатый год пошел, совсем большая! Полны ли закрома в доме на отшибе? Не обижает ли их папаня? Я помнила свое обещание данное брату. Обязательно навещу их по весне, только для этого надо трудиться, с пустыми руками туда не поеду. Мне бы решить вопрос с жильем... С каждым днем в помещении становилось все холодней. Вода к утру замерзала в ведрах. Проблема душа и туалета холодила кровь. А ведь на моем попечении был мужчина немного не от мира сего, старая собака и маленькая мышь. Конечно я утеплила всех как могла, даже такса Хлоя щеголяла в вязанной, пуховой жилетке, а мышке был выделен в пользование яркий, полосатый шарф. Но ведь этим решить проблемы было нельзя и я нервничала, переживала пытаясь понять как мне жить дальше. Одно дело когда ты одна, совсем другое когда от тебя опять зависят живые существа.
От дум меня отвлекли быстрые шаги Адама Петровича. Не смотря на возраст мужчина двигался легко и порывисто, словно юноша. Он в серых валенках, в теплом жилете и в красной, вязанной шапке с помпоном возник на пороге моей комнаты. Пенсне воинственно блестело на горбоносом, крупном носу, а в руках с длинными, музыкальными пальцами трепыхался заполненный чертежами лист бумаги.
– Танюша! Это гениально! Не знаю как вы до этого додумались, но это прорыв! Скольким людям облегчит жизнь выше изобретение. Застегивать обувь, одежду, военные палатки, мешки и..и... Да много всего можно усовершенствовать вашей чудо– змейкой! Как вы ее назовете?
Я улыбнулась и скромно потупила взор. Приятно конечно, когда умнейший ученый считает тебя гением. И пусть все это уже давно существовало в моей прошлой жизни, пусть к изобретению я не имела никакого отношения! Но ведь в этом то мире до застежки молнии, безопасного лезвия со станком и до лейкопластыря со скотчем еще не додумались! А ведь время идет и надо торопиться запатентовать, надежно застолбить "свои изобретения". Найдутся умники и опередят меня гениальную! Идеи, они ведь любят в воздухе носиться... Неровен час кто-то да и схватит подобное за легкие крылья. Поэтому я обивала пороги в серьезных учреждениях, предъявляла чертежи безукоризненно выполненные Адамом Петровичем, показывала опытные образцы.
Бритву со станком, знаменитый " Gillette" уже признали моим и только моим детищем. Даже название было дано. Решила переименовать легендарную бритву и назвала ее "Адам", что бы и имя ученого увековечить, к тому же никому объяснять не стала, что в в прошлой жизни Татьяной Адамовной звалалась, значит и сама "примазалась". Теперь вот на очереди была застежка молния. Ну тут мудрить не стану.
– Название "Молния", наверное очень хорошо передает смысл изобретения. Вы как считаете Адам Петрович?
Мужчина снял с носа круглые стеклышки в золотой оправе и протер их клетчатым носовым платком. Задумался на минуту, шевелил узкими губами словно пробовал на вкус название.
– Танюша, не устану вами восхищаться! Насколько точно, одним словом, вы суть предмета выразили!
Я опять скромно глаза опустила разглядывая узор на толстых, вязанных носках из овечьей шерсти, поверх которых еще и галоши были одеты.
– Адам Петрович, ну все же очень просто! У меня вот еще идея появилась. На молнию патент получим и примемся за скотч с лейкопластырем. Вот только состав надо разработать липкий. Вы же к химии отношение имеете?
Мужчина сердито фыркнул и гордо воодрузил себе на нос пенсне.
– Я между прочим химию имел честь преподавать в молодости! – он выпрямился и засунул правую руку за отворот пушистой душегрейки, словно великий полководец на военном совете.
Я постаралась скрыть невольную улыбку. На полководца Адам Петрович не походил. Особенно когда он жалобно заморгал глазами и протяжно вздохнул.
– Танюша, мне так не хватает моих книг, моего кабинета, лаборатории... И простите уж старика, удобств у вас тоже маловато. Нет! Конечно же мы с Хлоей, благодарны вам. Но как подумаю, что этот злобный невежда может сотворить с моей библиотекой... Вот поверите, просто сердце на части рвется! – мужчина заиграл желваками на плохо побритых щеках и сжал кулаки. Вот теперь он действительно на полководца походил. Брови сурово сдвинуты, губы сжаты. Профиль породистый, носатый, а глаза с искрой, блестят голубым, упрямым блеском.
Я замерла. Вот оно решение проблемы! Вот же оно! Действительно пора узнать как там поживает в профессорской квартире самозванка, Наталья Павловна. Каждый день просматривая газеты я искала объявление об исчезновении человека. Довольно известного человека. Профессора и преподавателя университета, но не нашла и крошечного упоминания об этом. Прошло почти два месяца с того вечера как я наткнулась в сквере на мужчину и таксу. За это время его никто не искал. А это означало только одно – черная вдовушка притихла на время, пользуется всеми благами и выжидает. Возможно пора ей нанести удар?
– Адам Петрович, а расскажите мне как так получилось, что вы бездомным оказались? – вопрос задала и замерла. Ведь на эту тему мы не разговаривали. Я щадила чувства мужчины. Видела как он переживает. Как с радостью отвлекается от мрачных мыслей работая над "моими" идеями.
Адам Петрович шагнул к колченогому столу и сел на грубо сколоченный табурет. Высокий, длинноногий, худощавый. Спина прямая, посадка головы гордая. В этой смешной, красной шапке с помпоном в полутьме хмурого дня он был похож на юношу.
– А не осталось ли у нас коньяка, Танюша? Налейте старику, да побольше. Знаете ли, мне трудно и стыдно рассказывать об этом на трезвую голову.
Я согласно покивала головой, погладила мимоходом притихшую Хлою. Бутылка коньяка нашлась в нише где когда-то очевидно был сейф. Когда волшебная, коричневая жидкость наполнила кружки, а они сошлись издав совсем не мелодичный звук, мужчина вскинул голову и пристально, в упор посмотрел на меня прозрачными, голубыми глазами. Неожиданно густые, длинные ресницы черной каймой обрамляли их.
– А вы верите в любовь, Танюша?
Я глубоко вдохнула и задержала дыхание не позволяя себе закашляться. Коньяк жидким огнем промчался по глотке все воспламеняя на своем пути, приятное тепло разлилось по венам. С минуту размышляла над вопросом. Почему то хотелось ответить честно, максимально правдиво, а не только для того что бы подтолкнуть собеседника к откровенности. Вспомнила пятерых мужей, множество любовников которые встречались на долгом, жизненном пути Татьяны Адамовны. Ясно представила себе невероятно синие глаза Клима Сокола.
– Скорее всего да... Верю я в эту эфимерную субстанцию, которую люди привыкли называть любовью... Не буду отрицать, что существует нечто такое, что иногда без нашего спроса берет в плен наши чувства, поступки и даже жизнь! – я вздохнула и отхлебнула еще глоток коньяка из кособокой кружки.
Молчание повисло за столом. Когда я подняла глаза на сидевшего напротив мужчину, то столкнулась с изумлением медленно тающем в прозрачных глазах.
– Танюша, вы иногда меня поражаете. Вот вижу сейчас молоденькую, хорошенькую девочку перед собой, а ощущение такое, что веду разговор с человеком на много старше себя! – Адам Петрович озадаченно вертел в руках пустую кружку.
Я улыбнулась мило, поскорее опустила глаза. Умен все же мужик! Так и проколоться не долго. Потянулась к бутылке посмотрела на просвет остаток коричневой жидкости, которая так хорошо развязала мой язык. Коньяк лениво плескался на дне бутылки. Разлила остатки по старым посудинам и подняла свою.
– Это коньяк виноват, когда выпью всегда такую чушь несу, самой смешно! – я нарочито глупо хихикнула. – А вы, Адам Петрович, вы сами в любовь верите?
Мужчина внимательно на меня посмотрел и одним махом опрокинул в себя содержимое кружки.
– Знаете Танюша, коньяк божественный напиток! Хорошо затуманивает мозг и развязывает язык. На исповеди надо непременно наливать прихожанам стакан спиртного! Я давно не исповедовался, все некогда было, да если честно, то моя скрытная натура бунтует всегда против душевного обнажения. Но наверное назрело. Слушайте! – он оперся руками о край стола, задумался.
Глава пятнадцатая. Жил-был на свете юный Адам.
– Я ведь Танюша, не всегда был таким старым, – мужчина тоже поднял пустую бутылку, пытаясь рассмотреть на просвет остатки коньяка. Он даже попытался «выжать» ее, энергично потрясая над своей кружкой коричневым стеклом, пузатого сосуда.
К сожалению ему не удалось извлечь из нее даже капельки. Адам Петрович разочарованно вздохнул и с силой шмякнул жадину об стол. Колченогая мебель покачнулась, бутылка упала на бок, но скатившись к краю стола падать передумала.
Я поняла, что для настоящей, длинной исповеди, Адаму Петровичу все же не хватило запала и градуса в крови. Вскочила со стула и помчалась искать еще один благородный напиток. Вино двадцатилетней выдержки мне однажды посчастливилось выиграть за карточным столом у одного смуглого и горячего господина. Не в меру азартный представитель горного народа, просадил в карты за один вечер небольшое состояние, но все пытался отыграться. Элегантная бутылка вина с белой наклейкой на которой значилось, что виноград для этого напитка был собран двадцать лет назад была поставлена на кон и конечно же вскоре поменяла своего владельца. Я вино пить в одиночестве не люблю. У меня всегда настроение от него портится, а сама я становлюсь плаксивой и мягкой словно воск. Поэтому я эту бутылку припрятала и забыла о ней, вот теперь чувствую пришла пора попробовать вкус давно погасшего лета.
Красное, сухое вино конечно же оказалось выше всяких похвал. Адам Петрович долго восторгался изысканным букетом и насыщенным вкусом. Я откровенно говоря восторга его не разделяла. Ну, сухое, ну двадцатилетнее... Но сидела, подливала мерцающую темно-рубиновую жидкость в кружку, кивала головой соглашаясь и все ждала продолжение сказанной ровно час назад фразы.
Вино в сосуде заканчивалось, а обещанный рассказ так и не прозвучал. Терпение мое кончилось.
– Адам Петрович, вы мне обещали исповедь! – решила я напомнить собеседнику.
Мужчина посмотрел на меня абсолютно трезвыми, блестящими глазами.
– Я помню Танюша, я помню... Признайтесь вы меня намеренно стараетесь споить? – голос звучал грустно, надтреснуто словно старый колокол на погосте. – Когда вы доживете до моих лет Танюша, то поймете, что вспоминать дела прошедших лет иногда очень тяжело. Самое занятное заключается в том, что ты нынешний не всегда понимаешь себя прошлого. Словно два разных человека...
Мне стало любопытно.
– Адам Петрович, а сколько вам лет? Простите конечно если вопрос нескромный.
– От чего же нескромный? Я не барышня что бы годы прожитые скрывать. Мне шестьдесят три исполнится через месяц.
Опустив глаза, тщательно скрывая улыбку я понятливо закивала головой. Про себя думая о том, что Адам Петрович оказывается мне в сыновья годится.
– Да, возраст действительно почтенный! Однако же это не помешало вам почти жениться! – я обвиняюще помахала длинным пальчиком с розовым ноготком.
Мужчина с изумлением посмотрел на меня.
– А от куда вам Танюша известно, что я чуть было не женился совсем недавно?
Я замерла, заморгала глазами и как всегда поспешила свое замешательство и смущение замаскировать глупым хихиканьем.
– Ну, вы сами Адам Петрович когда-то невзначай обмолвились.
Мужчина задумчиво посмотрел на меня. Густые брови недоверчиво вздрогнули.
– Правда? Ну возможно, возможно... Понимаете, Наталья Павловна очень похожа на ту девушку которую я любил всю свою жизнь. Когда я увидел ее впервые, то был поражен. Те же рыжие кудри, тот же вздернутый носик и глаза зеленые... Грушенька словно никогда и не умирала. Слегка постарела, немного потяжелела, родила сына и снова встретилась на моем пути...
Мужчина замер, узкие губы изогнулись в мечтательно-грустной улыбке, взгляд остановился на сером проеме окна. Но для меня было ясно, что сейчас он видит не хмурое небо, а ту самую Грушеньку.
– Она была моей троюродной сестрой. Я влюбился в Грушеньку в пять лет. Очень хорошо помню, как на мое день рождение приехали родственники отца. Рыжая, кудрявая девочка застенчиво протянула мне плюшевого медведя и спряталась за юбку своей матери. Малышка была похожа на яркое солнышко, это так поразило мой детский ум, что я тут же решил, что она непременно будет моей женой. В десять лет она потеряла родителей и опекуном стал мой отец. К моей радости Грушенька поселилась в нашем доме. Скромная, прилежная, нежная девочка была мне другом, советчиком и конечно тайной моей любовью. Впрочем, насчет тайны я наверное соврал сейчас. О моей преданной любви знали и мои родители и сама Грушенька и все слуги. Годы промчались, мы выросли. Я стал к двадцати годам тощим, длинным и нескладным молодым человеком. К тому же прыщи портили не только мое лицо, но и отравляли мне жизнь. Грушенька же превратилась в изумительную рыжеволосую красавицу. Солнышко засияла так ярко, что на этот свет как мухи на мед стали слетаться многочисленные женихи. К тому же ее покойные родители оставили ей довольно солидное состояние. Проходимцы всех мастей так и кружили над богатой, красивой невестой. Я злился, паниковал, я проклинал свой юный возраст, свои прыщи, нескладность и худобу. Тревога и предчувствие надвигающейся беды поселилась в моем сердце. Грушенька лишь смеялась над моими волнениями.
Когда я впервые увидел его, то словно гром грянул, словно серой запахло. Высокий, лощеный красавец, уверенный в себе и в своей неотразимости. Князь Георгий Заховский был картежником, волокитой и пьяницей. Но разве это такие уж большие недостатки для влюбленной в него девушки? В том, что Грушенька влюбилась я не сомневался. Эта глупая улыбка на пухлых, розовых губах, лихорадочный блеск зеленых глаз и взгляд который всегда ищет только его... Георгий Заховский не был дураком, он смекнул, что с помощью влюбленной девушки он быстро поправит свои дела. Когда он посватался к Грушеньке, то она была откровенно счастлива. Порхала по дому, напевала песенки, разбивая мое сердце на мелкие, злые осколки.
Мой отец на правах опекуна согласие на брак не дал. Репутация у Заховского была такой, что только сумасшедший мог позволить этому проходимцу жениться на девушке. Отец сумасшедшим не был, но вот Грушенька... Она тайно обвенчалась с графом. На правах новоиспеченного мужа он увез ее из нашего поместья.
Я хотел отравиться, повеситься и застрелиться и все это совершить одновременно. Время стерло эту невероятную боль, притупило страдание. Спасением стала тогда для меня учеба в университете. Родители купили мне большую квартиру в столице и радовались моей фанатичной увлеченностью наукой.
Прошло четыре с половиной года и однажды на пороге моего дома возникла Грушенька. Я не узнал свое рыжее Солнышко. Худая, бедно одетая, с огромным животом она стояла и робко просилась войти.
Мужчина напротив меня замолчал. Желваки играли на его впалых щеках. Он резко налил вина в свою кружку и выпил его, словно это была простая вода. Порывисто потер виски длинными пальцами.
– Он бил ее! Синие, желтые, багровые отметины на руках, шеи, лице... И наверное эти отметины были всюду! Конечно же я был рад, что она вернулась. Я был готов принять и ее ребенка. Но не суждено! Измученная родами Грушенька умерла на рассвете, она родила мертвого ребенка и они ушли в мир иной вместе. Мокрые от пота волосы разметалися по подушке, они уже не были похожи на яркую, солнечную медь. Блеклые, чужие... Седые пряди разбавили яркость ее кудрей. Мое Солнышко угасло навсегда.
На следующий день я вызвал на дуэль графа Георгия Заховского. Конечно же дуэли давно никто не практикует, они запрещены. Но когда я публично ударил его по лицу, этому мерзавцу не оставалось ничего иного как принять вызов. Недобро усмехаясь, он сказал, что с удовольствием сделает дыру в моем ученом лбу. Но он ошибся! Дыра во лбу к вечеру украшала его.
Скандал замяли. Меня не отправили в тюрьму, постарался мой дядюшка по матери, который в ту пору занимал пост министра государственной безопасности. Прошли годы, вернее они промчались. У меня конечно же случались романы, но жениться я так и не удосужился.
Наталью Павловну встретил на выставке Технических Новинок. Меня поразило ее увлечение. От куда мне было знать, что выставка это лишь охотничьи угодья для этой женщины. К тому же она невероятно, удивительно была похожа на Грушеньку. Мила, обворожительна, покладиста. И мне вдруг захотелось узнать, как это быть семейным, счастливым человеком? Как это когда о тебе заботятся и любят?
Мы прожили вместе полтора года. Наташа заботилась обо мне нежно, лучше чем о своем сыне. Но почему-то ее невзлюбила Хлоя. За то время, что я прожил рядом с этой женщиной стал себя очень плохо чувствовать. По утрам руки дрожали словно я был горьким пропойцем, постоянно болела голова, ухудшилось резко зрение. Страсть любовная угасла, спали мы отдельно, да и где мне было взять сил, если я еле ползал? Наташа подталкивала меня узаконить наши отношения все чаще и настойчивее. Устраивала истерики. Я тоже стал подумывать о законном браке. Если мне суждено умереть, то пусть она получит мое наследство, квартиру, небольшое поместье, счет в банке, ведь кроме нее у меня никого нет. Но однажды случайно подслушал ее разговор с сыном. Меня методично травили! Пели медовым голоском о сочувствии, проявляли заботу и травили! Я был настолько слаб, что после подслушанного раговора сбежал из собственного дома. Больше всего я опасался ее сына, крепкого молодца с холодным взглядом убийцы. А дальше вы нашли меня и Хлою на лавочке в сквере.
Адам Петрович замолчал. В комнате было уже темно, зимний день короткий. Я встала из-за стола чувствуя как мелкие иголочки покалывают мои ноги. Прошлась по комнате разминая бедные конечности. Осторожно подошла к задумчивому мужчине и дотронулась до его плеча. Он вздрогнул и взглянул на меня светлыми глазами.
– Ну, что Танюша длинная у меня исповедь получилась?
– Наверное бывают и длиннее. Адам Петрович, мне кажется пришла пора вам вернуть свое королевство. Неужели семейка отравителей будет благоденствовать и довольно потирать руки?
Мужчина хитро улыбнулся и прищурил серые глаза.
– Вы предлагаете месть? – голос звучал твердо и немного насмешливо.
– Месть! – выдохнула я и протянула сжатую в кулак руку.
Адам Петрович осторожно прикоснулся в ответном жесте к моей руке крепким и горячим кулаком. Костяшки наших пальцев сойдясь глухо стукнули. От неожиданности мы рассмеялись. На душе стало легко, а в голове у меня уже вырисовывался план предстоящего дела.
Глава шестнадцатая. Операция «ВО», что означает – возмездие.
Второе утро мой автомобиль стоял напротив парадного подъезда в бело-каменном доме, где была квартира Адама Петровича. Конечно это было достаточно глупо, ведь автомобили были редкостью и мой черный с хромированными деталями красавец привлекал к себе внимание.
Мальчишки в этом доме были такие благоразумные, хорошо и добротно одетые они лишь восторженно косились в сторону моего красавца, но подойти ближе им мешало воспитание.
Дамы, что выходили спускаясь по серому мрамору трех широких ступенек вначале начинали мило улыбаться и не спеша, грациозно приглаживать локоны и поправлять шляпки, но заметив меня за рулем, досадливо хмурились, некоторые презрительно хмыкали и спешили мимо.
Мужчины же напротив замедляли шаг пытаясь поймать мой взгляд, но я делала вид, что читаю газету и они тоже спешили прочь.
В первый день я забавлялась, играя в этакую крутую шпионку, на второй день начала злиться. Мои "объекты" из квартиры не выходили. Интересно чем они там занимаются? В голове начало формироваться совершенно фантастическое предположение.
Не успела я поймать эту интереснейшую мысль за хвост, как тяжелая дверь распахнулась и в ясном свете зимнего утра появилась Она. Сопровождающий ее молодой человек был невысокого роста, но широкоплечий и крепко сбитый. Дорогое кашемировое пальто, белый пижонский шарф, густой ежик коротко стриженных черных волос и щегольские, тараканьи усики. Молодой мужчина поддерживал под локоток свою спутницу.
Наталья Павловна действительно, не смотря на возраст была потрясающе хороша. Хрупкая словно статуэтка, изящная, воздушная. Великолепные рыжие кудри яркой, солнечной волной выбивались из-под бархатного беретика который затейливо был вышит сверкающим, агатово-черным стеклярусом. Такие же неестественно сверкающие глаза были и мертвого зверька, что уютно обвил пушистым тельцем гордую шею женщины. Он скалил зубки, но обреченно свесил белоснежные лапки на короткий, переливчатый мех серо-голубой норки.
Меня передернуло от отвращения и тошнота поднялась к горлу. С тех пор как стала Слышащей, подобное зрелище почему-то было мне очень неприятно.
Между тем любительница дохлых воротников, что-то весело щебетала своему спутнику. Они были так заняты друг другом, что даже не обратили никакого внимания на автомобиль стоящий неподалеку.
Я смотрела им вслед и опять смутные подозрения заняли мои мысли. А еще меня очень встревожил увесистый сверток по форме напоминающий большую книгу. Завернутый в плотную коричневую бумагу, он был плотно прижат к боку молодого щеголя.
– Шуша, мне кажется, что библиотека профессора сильно поредела за эти месяцы... Боюсь, что наш Адам Петрович не досчитается самых дорогих экземпляров! – я вытащила из кармана пальто сонную и недовольную мышь. – Дорога свободна, мы можем идти, моя боевая подруга!
Шуша задергала остреньким носом и хитро уставилась на меня черными бусинками глаз.
– А ты уверена, что в квартире нет кота или кошки? Там наверное даже норы удобной не найдется и сыра наверное у них нет! Знаю я таких, могу присягнуть, что они завтракают, обедают и ужинают вне дома!
Я протяжно застонала, мышь в последнее время просто извела меня своими капризами.
– Шуша, твоя командировка не будет длинной. Клянусь! – я торжественно подняла вверх ладошку левой руки. – Выполнишь миссию и в награду получишь хоть десять сортов сыра. А уютное гнездышко можно не только в норке свить. Там мебели всякой полно, устроишься как-нибудь! Шуша, мы время теряем. Ты же согласие дала пожить в квартире Адама Петровича. Послушать, что говорят, тайны всякие выяснить.
Мышь, нетерпеливо царапнула меня острым коготком.
– А, я и не отказываюсь! Пошли уже, хватит сидеть и причитать! – она обреченно вздохнула забираясь в карман моего синего пальто.
Ключ мягко повернулся в замке. Дверь высокая, строгая с медной табличкой которая тускло блестела, тихо открылась и я проскользнула в мягкую полутьму огромной прихожей.
Детально осматриваться мне было некогда. В любую минуту парочка самозванцев могла вернуться. Моей целью был сейф в кабинете профессора. Но быстро отсчитывая третью дверь по коридору, не могла не отметить почти четырехметровую высоту потолков, громадные комнаты и антикварную мебель. Усмехнулась вытаскивая из кармана мышку.
– Смотри Шуша, разгуляться тебе есть где! Сколько тут уютных предметов! Думаю, что одинокой мыши затеряться среди этого великолепия труда не составит!
Мышка резво пробежала по пушистому, пестрому ковру и шмыгнула под огромный диван. Спустя минуту показалась ее довольная мордочка.
– Ну, мне нравится! Только пожалуйста сыр не забудь оставить.
Я достала из сумочки сверток и с трудом запихнула его подальше под мягкого, коричневого монстра.
– Ты Шуша, не сильно тут шурши, а то вмиг тебя шпынять начнут! – пошутила я.
Сейф в кабинете представлял собой жалкое зрелище. Если судить по многочисленным повреждениям которые довелось перенести этому железному исполину, то пытали его знатно. На тускло поблескивающих боках красовались глубокие царапины которые наверное оставил топор, а черная сажа говорила о том, что его несомненно пытались взорвать. Но стойкий хранитель профессорского добра мужественно выжил.
Я торопливо набрала шифр и повернула маленький ключик. Замок нехотя крякнул, тягуче заскрипел и потянув за ручку я с трудом открыла его тяжелую дверцу.
Достала из сумочки чистый мешок и не глядя смела туда все, что находилось на полках. Адам Петрович потом разберется, что важное, а что совсем не представляет ценности. Захлопнула дверцу железного стража, она громко бухнула и даже задрожала. Я критически оглядела место преступления. Вытерла на всякий случай блестящую ручку и поспешила покинуть помещение.
Уже в находясь в прихожей решила проверить свою догадку и круто развернулась в поисках хозяйской спальни.
На добротной постели были смяты простыни. Атласный халатик нежно-зеленого цвета любовно обнимался с темно-синим мужским галстуком. Два бокала на круглом столике, почти пустая бутылка шампанского, свечи и лепестки роз. Да-аа, Наталья Павловна, знает толк в обольщении мужчин! Затейница! Нет, я конечно понимаю, что молодого любовника удержать не так просто. Сейф то вскрыть не удалось... Но за Адама Петровича стало очень обидно. Но ничего, ничего! Мы еще с ним посмеемся!
Зажмурила глаза, дневной свет показался очень ярким после полутьмы квартиры. Огляделась по сторонам, радуясь безлюдному, пустынному двору. Еще пара минут и мой автомобиль взвыл мотором и рванул с места пугая мирных голубей.
Адам Петрович сильно нервничал перед поездкой в город. Он три раза порезался пока брился, пришлось заклеивать ему красные царапины на скулах опытным образцом лейкопластыря. Надо признать, что окрашенная крепким отваром чая ткань пластыря была слишком заметна на бледных от волнения щеках профессора, а еще плохо разработанный липкий состав все время норовил отлепиться. Мужчина ворчал и старался успокоиться поглаживая радостно повизгивающую таксу. Хлоя нетерпеливо скулила, трясла длинными ушами и от сильного восторга мельтешила лапками когда забиралась на заднее сиденье в автомобиль. Я поймала ее мысли о том, что она мечтает покусать " Наташку– злыдню" и пришла в ужас. Так и намеченную операцию провалить недолго. Пришлось немного приструнить резвую таксу, мысленно сделав ей выговор. Хлоя немного сникла, но потом заявила, что все равно при удобном случае пустит в ход зубы.
До города доехали не быстро. Всю ночь моросил дождик, а утром подморозило. Дорога превратилась в ледяной каток, а зимнюю резину и шипы еще не изобрели. Вначале я размечталась о том, какая будет следующая "моя гениальная разработка", но после того как пару раз авто чуть не юркнуло в кювет, сосредоточилась на опасной дороге. У меня был достаточно большой водительский стаж и это помогло мне справиться с ситуацией, а еще конечно то, что встречного транспорта не было на дороге. Хорошо, что автомобили еще товар штучный, а лошадей хозяева не запрягали сегодня, наверное боялись, что копыта на льду не удержатся. Я представила себе лошадок на коньках и тихонько засмеялась.
– Танюша, я удивляюсь вашему спокойствию и оптимизму. Дорога скользкая как каток, а вы улыбаетесь и не боитесь, словно не молоденькая девушка, а опытный и довольно старый человек. Иногда мне кажется, что вы совсем не та за кого себя выдаете. Кстати, где вы так хорошо научились управляться с этим железным монстром? – задумчиво произнес слишком сосредоточенный и немного бледный Адам Петрович.
Машину повело в сторону, так как я не ожидала такой проницательности от профессора. Хорошо, что времени на ответ было много, я намеренно долго притормаживала и делала вид, что очень занята дорогой. Мелькнула мысль открыться, но я тут же ее прогнала. Не время сейчас откровенничать, обстановка не та, да и другие дела нас ждут.
– А я, девушка очень талантливая, разве вы этого еще не заметили? – решила перевести все в шутку.
– Да, я заметил, заметил, – опять задумчиво протянул Адам Петрович. – А куда мы сейчас направляемся?
– Заедим в один домик на окраине и заберем двоих полицейских. Ну они не совсем полицейские, вернее они молодые актеры которых я наняла на эту роль.
– Актеры?! – встрепенулся Адам Петрович. – А почему мы не обратились в настоящую полицию?
– А какие у вас обвинения имеются? Думаю, что следов яда в вашем организме уже давно нет. Опять же вы ушли из дома добровольно. Наталья Павловна с сыночком в вашей квартире проживает на вполне легальном положении, сами их впустили. Кстати, а вы уверенны в том, что они родственники? Возможно они о-ч-е-е-нь глубокие родственники! – я не удержалась и хихикнула.
Повисла тишина. Я осторожно глянула в зеркало на сидящяго сзади профессора. Сердце мое сжалось от жалости и сострадания. Он побледнел еще больше, глаза были закрыты, а из под крепко зажмуренных век катились слезы. Возможно сейчас я поступала жестоко, но Адам Петрович должен был знать правду, что бы навсегда вырвать из своей души рыжую искусительницу.
Хлоя тихонечко скулила и тыкалась носом в ладони мужчины.
– Адам Петрович?! – решилась я нарушить безмолвие.
– Все хорошо, Танюша, все хорошо. Слепец, какой же я слепец! Теперь только картинка сложилась! – он стукнул кулаком изо всех сил по толстому стеклу и охнул от боли.
– Можете еще раз стукнуть, это хорошо когда боль душевная уходит в боль физическую, – улыбнулась я поймав в зеркале взгляд серых глаз.
– Спасибо, Танюша, мне уже стало легче! – выдохнул сквозь зубы профессор.
– Это хорошо, что полегчало. Мы уже почти у цели! – сказала я притормаживая возле небольшого домика на окраине. У высоких ворот уже топтались двое рослых, молодых полицейских. Новенькие, недавно сшитые на заказ серые, толстые шинели ладно сидели на молодых парнях. Бутафорские погоны кирпичиками лежали на широких плечах.
Они с радостным возбуждением втиснулись в автомобиль, сразу стало темно, тесно и холодно. Хлоя сжалась комочком на руках профессора, а я оправив на себе такую же серую, форменную шинель осторожно тронула с места автомобиль.
По пути мы еще раз отрепетировали дальнейший ход событий. Парни были полны энтузиазма, ведь им были выданы немалые деньги и еще оставалась теплая, новая одежда.
