Текст книги "Если любишь — поверь…"

Автор книги: Тина Уэлш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Потому что мне стыдно смотреть ему в глаза из-за Кэрол. И ей тоже!

В конце концов ему пришлось согласиться на уговоры матери. Какая разница когда. Все равно ему придется встретиться с Джеффри рано или поздно. В таком случае нечего откладывать решающий момент.

Его влечение к Кэрол Стэнли стало непреодолимым. Теперь, когда возможность встретиться с ней представилась сама по себе, не было смысла скрывать от самого себя, как он хочет ее увидеть.

16

Когда на следующий вечер Эдвин приехал в их уединенный коттедж на берегу озера, он постарался держаться на расстоянии от Кэрол.

Флоренс прижала его к стенке после ужина, когда они вместе на кухне мыли посуду.

– Ты говорил с ней, не так ли?

– О чем?

– Ты рассказал ей правду о ее матери?

Эдвин поставил контейнер с продуктами в холодильник.

– Почему ты так думаешь?

– О, а то я не знаю! – саркастически протянула Флоренс. – Да потому, что вы не можете смотреть друг другу в глаза. И еще, как только она открывает рот, чтобы что-нибудь сказать, как ты делаешь вид, что ее вовсе нет в комнате. Зато, когда ты думаешь, что никто ничего не видит, ты смотришь на нее как голодный волк на свою жертву. Значит, ты сказал ей, да?

Он тяжело вздохнул и прислонился к дверце холодильника.

– Если хочешь знать, то да. Но лучше бы я этого не делал.

– Я так не думаю, – сказала она. – Ей надо было узнать правду. В день рождения папы я искала возможность переговорить с тобой, но ты словно испарился.

Ты даже не представляешь, как близко ты была от меня, Фло, подумал он.

– Да. Мы не могли говорить о таких важных вещах в присутствии посторонних и уединились.

– Как она восприняла новость?

Он округлил глаза.

– А сама-то как думаешь?

– Конечно, не очень хорошо. То-то я вижу по ее глазам, как она грустит. Папа знает?

– Что я все рассказал ей? Нет!

– В таком случае надо это держать под строгим контролем. После вечеринки она ходит как пришибленная. Теперь мне ясно почему. Слушай, Эдвин. Как бы она не упала в обморок, увидев тебя.

Он не часто прислушивался к советам девятнадцатилетней сестренки, но иногда она говорила дельные вещи.

Он вышел на крыльцо и увидел Кэрол в обществе его матери и Джеффри. Бони крутилась рядом, весело размахивая хвостом. Эдвин принял непринужденный вид и обратился к ней:

– Кэрол, пойдем прогуляемся, я покажу тебе окрестности.

Он заметил, как упрямо вздернулся ее подбородок, и понял, что она хочет отказаться. Прежде чем она успела что-либо сказать, он опередил ее, взяв под руку, и решительно направился вниз по дорожке к озеру.

– Только не говори, что предпочитаешь прогулку с ядовитой змей, – сказал он, когда они удалились на безопасное расстояние. – Я прекрасно понимаю твои чувства. Но нам надо поговорить. Без свидетелей.

– Надеюсь, это срочно. – Она вырвала руку. – Мне не нравится, когда со мной обращаются так грубо. Если ты хочешь сообщить мне еще что-нибудь грязное о моей матери, не стоит. Оставь подробности при себе. С меня довольно.

Он снова схватил ее за локоть и повернул к себе лицом.

– Кэрол, пожалуйста, не надо!

– Не прикасайся ко мне! – Она сердито оттолкнула его.

– Ну хорошо. – Он поднял руки над головой. – Я не буду прикасаться к тебе. Но ты можешь меня выслушать?

– У меня что, есть выбор?

Она держалась очень уверенно, но он видел, каких усилий ей это стоит. На глаза навернулись слезы, голос слегка дрожал.

– Послушай, – мягко произнес он. – Я вижу, как тебе нелегко. Но, если тебе от этого станет легче, я тебе признаюсь, мне тоже очень плохо.

– Потому что ты не выполнил обещание, данное Джеффри?

Он кивнул.

– Я должен был послушаться его. Посчитаться с его мудростью и жизненным опытом. Он с самого начала знал, что правда о Стефании не принесет тебе ничего хорошего, лишь горечь и разочарование.

– Я приняла ее ошибки, – спокойно сказала Кэрол. – Пусть она не была совершенством. А кто из нас безгрешен? Ни Джеффри, ни ты, ни я. Конечно, я испытала шок, когда услышала правду, но я могу жить с ней, потому что есть и другая правда. Все случилось еще до моего рождения. Какова бы ни была ее вина, Стефания была прекрасной матерью. Оба моих родителя были замечательными. Я не имею в виду Джеффри.

– Тогда почему же ты выглядишь такой несчастной? Я нашел твою сережку, если ты переживаешь из-за этого. Под кушеткой.

Она посмотрела на него широко распахнутыми глазами.

– Ты можешь предполагать, что я способна переживать из-за безделушки?

Он не мог припомнить, когда краснел в последний раз, но точно знал, что где-то в возрасте лет десяти. Время как будто вернулось назад, его лицо залила краска смущения.

– Конечно нет. Думаю, потому… потому, что мы… были вместе.

– Святые угодники! Эдвин, давай называть вещи своими именами. Мы просто переспали. Так говорят мужчины о связи с женщиной, которая их больше не интересует?

– Кэрол, перестань. Я не хочу говорить в таком тоне.

– Почему же? Я приношу тебе новые неудобства? Разве правда колет тебе глаза?

– Это не правда, и ты это знаешь.

– Неужели? Я чувствую себя грязной дешевкой после всего. Ты не первый мой мужчина, но ты первый, кто заставил меня чувствовать себя уличной девкой.

– Не смей говорить такие вещи! – Он положил руки ей на плечи, несмотря на сопротивление. – Если тебе хочется поносить саму себя, я здесь ни при чем.

– Нет, очень даже при чем! – закричала она, пытаясь его ударить, но промахнулась и разразилась горькими слезами.

Как и раньше, ее рот напомнил ему распускающийся розовый бутон, а глаза – бездонный влекущий омут. Он крепко обнял и прижал к себе ее сотрясающееся от рыданий тело, хрупкое, нежное и трепещущее от его прикосновений.

– Хочешь знать, что происходит на самом деле? – Он зарылся лицом в ее шелковистые волосы. – Я хотел бы быть твоим первым и единственным мужчиной. Я хотел бы, чтобы мы встретились при других обстоятельствах. Тогда, возможно…

Хотя он не докончил фразы, она поняла направление его мыслей.

– Тогда мы могли бы полюбить друг друга? – Она судорожно вздохнула. – Я так не думаю, Эдвин. Любовь приходит, не выбирая подходящих обстоятельств. Ее невозможно ни просчитать и ни проконтролировать.

Ни заставить кого-либо быть желанным. Обнимая ее, он вновь почувствовал в себе необоримое желание, уже бросившее его в омут неприятностей две недели назад. Все доводы рассудка расплавились в густую нечленораздельную массу, и осталось одно горячее неистребимое желание. Ее кожа вспыхивала от его прикосновений и была мягкой и нежной на ощупь. Ему захотелось гладить ее обнаженное тело. И пробовать его на вкус.

Кэрол подняла к нему лицо. Луч заходящего солнца осветил след от слезинки и очертил чувственную линию ее рта.

– Отпусти меня, Эдвин, – прошептала она. – Мне трудно, когда ты так по-доброму обращаешься со мной.

– Это не доброта. – Его голос стал глухим. Эмоции перехлестывали через край и мешали ему анализировать происходящее. Но не только страсть руководила им. Было что-то другое, чего он пока не мог осознать. – Господи, помоги! Кэрол, я хочу тебя. Больше, чем когда-нибудь. Я знаю, и ты меня хочешь.

Она отвернулась и промолчала.

Он слегка тряхнул ее, в результате чего их тела соприкоснулись еще теснее, и его захлестнула новая волна желания.

– Или я не прав? – настойчиво и торопливо спросил он.

– Прекрати экзаменовать меня, – возразила она. – Мы не в зале заседаний, а я не обвиняемая.

– Отвечай на вопрос. Если я ошибаюсь, то отпущу тебя.

– Да, я хочу тебя, – беспомощно призналась она. – И презираю себя за это.

Сгущались сумерки. Их могли увидеть из окна коттеджа.

– В сарае есть надувная резиновая лодка, – сказал он, поворачиваясь к озеру. – Пойдем скорее. Есть место, где нас никто не найдет, мы будем совсем одни.

Она колебалась. Уже отодвинувшись от него, она все еще кончиками пальцев касалась его груди, и он ощутил ее нерешительность, как будто они были связаны невидимой нитью.

– Пожалуйста, – взмолился он и настойчиво повлек ее за собой. – Ну пойдем, Кэрол.

17

Прозрачная дымка висела над озером, чистым как стекло. Кроме звуков весел, ударяющих о воду, и выкриков гагар не было слышно ни звука. Сильными гребками он переправил лодку к берегу острова, расположенного примерно в миле от берега.

– Обычно мы приплывали сюда, когда были детьми, – сказал он, ступая на песчаный берег и привязывая лодку к ближайшему дереву.

– А когда стали взрослыми?

Он услышал подтекст в ее вопросе и ответил:

– До сегодняшнего дня я никогда не привозил сюда женщин, Кэрол, если ты это имеешь в виду. Ты – первая.

Он попытался поймать ее за руку и привлечь к себе, но она увернулась и пошла вдоль берега, прислушиваясь к шепоту волн, набегающих на мягкий белый песок. На ней были шорты и майка из хлопка. Волосы, сначала закрепленные гребнем на затылке, теперь рассыпались по плечам темными шелковыми волнами.

Хотя ему очень хотелось обнять ее и крепко прижать к себе, вид ее стройного тела восхитил его в который раз непередаваемой грацией и элегантностью. С первого взгляда в аэропорту он оценил ее неброскую красоту, способную затмить любые яркие краски.

Пройдя метров двадцать, она остановилась и повернулась к нему. В тишине ночи ее голос прозвучал особенно четко:

– Не думаю, что я буду последней.

Он беспомощно пожал плечами.

– Не знаю. Но каждый раз, когда я думаю о наших отношениях, одна часть моего существа говорит, что это добром не кончится, а другая – не хочет согласиться с этим заключением.

– Догадываюсь, какая именно часть.

– Я говорю о том, что не связано с физической близостью.

– Ты не можешь обозначить эти чувства или не хочешь? – В ее голосе прозвучала горечь.

– Ты хочешь, чтобы я назвал это любовью, но мы оба знаем, что это несколько преждевременно. – Он тяжело вздохнул. – Мы знаем друг друга меньше двух месяцев. Почему бы нам не отложить определения хотя бы до конца лета и не дать событиям развиваться самим по себе?

– Украдкой заниматься сексом и делать вид перед всей семьей, что мы просто друзья?

– Неужели так плохо, если мы на самом деле будем друзьями?

– Мы оба знаем, что это невозможно. – Из-за ближайших холмов на востоке показалась луна. Освещенная ее светом, Кэрол казалась беспомощной и уязвимой. – Когда дела идут плохо, они никогда не заканчиваются дружбой, Эдвин, а заканчиваются болью, горечью и сожалением.

Он не мог смотреть так далеко в будущее, ибо оставалось слишком много неизвестных.

– Все, что я знаю в эту минуту, это то, что я хочу обладать тобой, Кэрол. – Он раскрыл объятия. – Иди ко мне, дорогая. Ну, пожалуйста.

Она начертила носком круг на песке, выражая всем своим обликом внутреннюю борьбу с собственным желанием. Это так напомнило ему его ощущения, что он чуть было не рассмеялся.

Но она посмотрела на него и облизнула пересохшие губы, а потом провела рукой от шеи вдоль по телу, и ему стало не до смеха. Мощная сила притяжения неожиданным толчком бросила их навстречу друг другу. В мгновение ока их тела оказались сплетенными на холодном песке. Ее доверчивые губы плавились и таяли под его жаждущими губами, а руки легко проникли под расстегнутую рубашку и пробежали по его волосатой груди.

Внутри у него все перевернулось и запульсировало. Ему хотелось как можно дольше продлить момент счастья, подаренный ею. Хотелось изучить каждую клеточку ее драгоценного тела. Но тысячи демонов окружили его, заставив потерять контроль. Он хотел иметь ее… прямо сейчас!

Не владея собой, он сорвал с нее одежду и почувствовал ее жаркое влажное тело, услышал стон, сорвавшийся с губ, когда коснулся сокровенных уголков, уже знакомых ему.

Ей хотелось, чтобы он любил ее не торопясь, изощренно и тонко. Но он слишком долго ждал этого момента и поэтому уже через несколько секунд овладел ею и окончательно потерял себя внутри нее.

Когда он наконец поднял голову и посмотрел ей в лицо, то увидел губы, распухшие от поцелуев, и глаза, мерцающие в свете луны.

– Я должен просить у тебя прощения, – хрипло выговорил он, как только его дыхание успокоилось. – «Сожаление» не совсем верное слово для выражения тех чувств, что я сейчас испытываю.

Медленная тихая улыбка и то, как она поправила прядь волос у него на лбу, сделали его состояние невыносимым. Он привык к другим, более простым отношениям с женщинами – флирту, поддразниванию и легкости. Но нежность Кэрол Стэнли совершенно сбивала его с толку и вызывала какие-то новые, незнакомые ощущения.

Как жаль, что сожаление действительно занимало первую позицию в его сознании. В который уже раз Эдвин пожалел, что не принял ее такой, какая она есть, а затеял это дурацкое расследование. Он знал, что все то время, пока они занимались любовью, его поверенный собирал на нее компрометирующее досье, и это терзало его.

Парень оказался толковым, но, кроме уже сообщенных сведений, не смог узнать ничего нового.

– О чем ты думаешь? – мягко спросила его Кэрол.

Он внутренне сжался от разрушительного чувства вины, пронзившего его, и сказал:

– Я думаю, а не искупаться ли нам.

Она рассмеялась тихим пленительным смехом.

– Здесь?

– Почему бы и нет? – Он сжал ее сосок и мягко покрутил его из стороны в сторону. – Я хочу напомнить тебе о плавании в темноте.

Кэрол снова рассмеялась, но уже по-другому, и он понял по ее интонации, что ей доставляют удовольствие его ласки.

– Я уже забыла о той ночи в бассейне.

– А я нет, – ответил он. – В тот раз я впервые тебя поцеловал.

– И солгал тоже.

Он и теперь лгал ей, на сей раз гораздо более серьезно, и это причиняло ему невыносимую боль.

Приняв молчание Эдвина за смущение, она напомнила ему:

– Помнишь, ты сказал, что купаешься без плавок.

– Ну, на этот раз я буду плавать на самом деле без них, моя дорогая, да и ты тоже.

Он вскочил и помог ей подняться. Вид ее тела, облитого лунным светом, напомнил ему, почему он не смог устоять и привез ее на этот необитаемый островок.

– Кто последний, тот слабак! – закричал он громко, как когда-то в детстве, бросился к воде и красиво нырнул.

Ее смех не отставал от него. Когда он вынырнул в ста метрах от берега, то увидел ее за своей спиной. Яркие звезды отражались в ее смеющихся, темных, как сама ночь, глазах.

Перевернувшись на спину, Кэрол, раскинув руки, легла на воду. Ее груди дразняще возвышались над поверхностью.

– Вода такая теплая, как в ванне, – размягченным голосом сказала она.

– Да, – печально откликнулся он, вставая на дно. – А где здесь холодный душ? Я опять хочу тебя, Кэрол.

Победоносная улыбка засветилась на ее лице. Она молча подплыла к нему и переплела его своими ногами. Ее плечи серебрились под луной.

– Почему я тоже не могу насытиться тобой, Эдвин? – серьезно спросила она, упорно глядя на его рот. – Почему я снова и снова готова быть твоей женщиной для удовольствия?

Он с отсутствующим выражением лица закрутил прядь ее влажных волос вокруг пальца и подумал: как же ты можешь быть такой открытой и доверчивой, с одной стороны, и скрывать то, о чем мне удалось узнать, – с другой?

Она склонила голову набок и прикоснулась к его подбородку.

– Эдвин, тебя что-то тревожит. В чем дело?

– С чего ты взяла? – Он попытался рассмеяться в ответ, но она удержала его взгляд.

– Я вижу это по твоему лицу. Что-то не так.

Ему захотелось рассказать ей обо всем. Сказать ей прямо: «Кэрол, я знаю, что у тебя дома какие-то неприятности. Откройся мне, и я помогу тебе. Никому из членов семьи ничего не нужно знать. Я профессионал и умею действовать конфиденциально. Чем дольше ты будешь молчать, тем дольше между нами будет существовать барьер, мешающий нашим отношениям».

Проблема заключалась в том, что он затеял расследование за ее спиной, после того как они познали друг друга. Она никогда не простит его, если узнает.

– Правило номер один: не ищи проблем там, где их нет, Кэрол, – сказал он, обнимая ее. – Лови момент.

Она сжала губы и опустила глаза, и Эдвин почувствовал, как ей больно слышать его уклончивый ответ.

– Ты так прекрасна в лунном свете. Ты знаешь об этом? – сказал он.

Кэрол подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Она выглядела почти смущенной.

– Ты никогда не говорил мне раньше таких слов.

– Я был не прав. Я должен был сказать тебе это уже давно.

– Это твое второе правило – подчиняй себе женщин? Если так, то ты должен знать, что я вижу твои уловки. Я отнюдь не прекрасна, просто симпатичная. И надо признаться, эта симпатичная особа очень-очень тебя хочет… – Она обхватила его ногами вокруг пояса и тесно прижалась к его груди.

Эдвин вновь поразился совершенству и красоте ее тела, округлой мягкости бедер, тонкости талии.

– Ты не просто красива, – пробормотал он, – ты… неотразима.

На этот раз их сближение было медленным и еще более острым по ощущениям. Каждое их движение повторяла окружающая их теплая вода. Если было бы можно, он любил бы так всю ночь, плавно покачиваясь на волнах и не выпуская из рук эту прекрасную женщину, шепчущую ему на ухо удивительно откровенные слова признания. Молящим шепотом, переходящим в стон, она просила его:

– Пожалуйста, Эдвин… еще… о… да!

Он совсем потерял голову и только откуда-то издалека слышал, как выкрикивает ее имя голосом, полным экстаза. Ему показалось, что вместе с семенем вытекает и его душа.

Кэрол приникла к нему. Ее теплое, порывистое дыхание согревало ему шею.

– Ах, Эдвин, – прошептала она, задыхаясь от переполнявших ее чувств, – мне так хорошо с тобой. Ты заставляешь меня испытывать невероятные ощущения!

Он понял, что она готова сказать ему что-то важное. И, с одной стороны, почувствовал острое разочарование оттого, что она все-таки промолчала, а с другой – испытал облегчение, потому что еще не был готов к серьезным решениям.

– Нам, к сожалению, надо возвращаться, пока нас не хватились и не отправились искать.

Она ничего не ответила, но в том, как разжались ее руки, как она отделилась от него и молча поплыла к берегу, легко читалось разочарование.

Эдвин последовал за ней и догнал уже на берегу, когда она подошла к их брошенной на песке одежде.

– Кэрол!.. – Он хотел как-то смягчить свой резкий переход к реальности, явно задевший ее.

Но она повернулась к нему с деланно бодрой улыбкой.

– Тебе следовало позаботиться о полотенцах. Как мы объясним всем, почему у нас мокрые волосы и влажная одежда?

Если бы только об этом им нужно было беспокоиться!

– К счастью, когда мы вернемся, наверняка все будут спать. Если нет, я отвлеку их, а ты сможешь войти через заднюю дверь.

18

Коттедж был построен очень давно, в конце девятнадцатого века. Несмотря на то что строился он в расчете на суровые местные зимы, его стены были тонкими. Половицы скрипели при каждом шаге, поэтому все его движения в соседней комнате она слышала с ясной отчетливостью. В открытые окна она видела, как его настольная лампа бросает отсвет на ветви сосны, растущей в саду прямо перед домом. Кэрол слышала, как он лег в постель, и, увидев ночную бабочку, бьющуюся в стекло распахнутого окна, подумала: совсем как я, бедняжка. Не успокоится, пока не разобьется до смерти от своей собственной глупости.

Эдвин погасил свет, и кровать громко скрипнула под ним.

Неужели он с легкостью заснет, забыв, что они только что вместе пережили? А может быть, он так же, как и она, лежит на спине и переносится мыслями к ночному озеру?

Она закрыла глаза и увидела себя снова на острове. Ее тело охватила сладкая истома. Ей показалось, что теплые волны вновь набегают на ее обнаженную грудь и его сильные пальцы снова охватывают ее соски.

Мурашки пробежали по коже. Она натянула простыню до подбородка. Да, то, что она испытала, было прекрасно! Прекрасно! – молоточком стучало у нее в мозгу.

Как вовремя она остановила себя, когда из ее уст чуть не вырвалось: «Я люблю тебя!» Она успела заменить его на более безопасное: «Мне так хорошо с тобой». Но ведь он все равно догадался, как близко она подошла к тому, чтобы нарушить установленные им границы. Любой дурак на его месте догадался бы по трепету в ее голосе. А Эдвин отнюдь не тупица.

Там в воде он был предупредителен и мягок с ней. Ей даже показалось, что почти заботлив и нежен. Уже привыкнув к его жесткой манере поведения, она не ожидала от него ничего подобного и по-новому увидела его.

Ужас заключался в том, что ей теперь хотелось большего. Как ребенок, предоставленный самому себе в магазине игрушек, она не могла остановиться в своих желаниях.

Когда он посадил ее в лодку и они стремительно понеслись к островку, ее неприятно поразила его молчаливая спешка. Тогда она уныло сказала:

– Теперь ты можешь делать со мной все, что хочешь, я всего лишь твоя любовница.

Эдвин поднял голову и посмотрел на нее с такой мукой в глазах, что она готова была отрезать себе язык.

– Я знаю, что в фильмах в этот момент положительный герой должен заявить, что у него самые честные намерения. Но мы оба знаем, что сейчас пока слишком далеки от определенности. Если тебе нужны какие-то обязательства, значит, ты стучишься не в ту дверь. Наш секс выше всяких похвал, и мне казалось, что нас обоих это устраивает.

Хуже всего то, что он абсолютно прав. Они оба уже взрослые люди, чтобы относиться к сексу как к сексу и не путать его с любовью. Но логика ничего не значила перед ее женской интуицией. Все ее существо говорило, что Эдвин Трейси тот самый мужчина, которого ей суждено было полюбить.

Как оказалось, она была не единственной, лелеющей тайные надежды. В воскресенье после полудня в коттедже появилась Рейчел Пирс.

– Вернувшись с дежурства, я нашла твое сообщение на автоответчике, Эдвин, – прощебетала она и встала на цыпочки, поцеловав его в щеку так, чтобы ни у кого не осталось сомнений, кто здесь хозяин. – Поэтому я решила позволить себе явиться без приглашения, ведь я так давно тебя не видела.

– Всегда добро пожаловать, Рейчел, – вежливо ответила ей Амелия.

– Спасибо. – Она с улыбкой посмотрела на Джеффри и Амелию, затем бросила холодный взгляд в сторону Флоренс и Кэрол. – Еще один человек в такой тесной компании не меняет дела, не так ли? – О, я чувствую запах креветок. Это пирог с креветочным мясом, который мы с тобой так любим, да, Эдвин? И твое любимое вино на столе.

Она похлопала глазами, словно откровенно обещая ему и другие, им одним известные удовольствия.

– Может быть, мы можем уединиться ненадолго, чтобы обменяться новостями? Ну хотя бы на том островке, о котором ты мне рассказывал. Мне нужно немного расслабиться. Да и ты выглядишь уставшим. Ты что, давно не отдыхал?

Кэрол захотелось выкрикнуть: «Нет, не отдыхал. Он полночи занимался со мной любовью на том самом острове, который тебе так не терпится посетить. Но если он возьмет тебя туда, я придушу его своими собственными руками!»

Флоренс словно почувствовала раскалившуюся атмосферу и, обняв Кэрол за талию, прошептала ей на ухо:

– Бери полотенце и давай сматываться отсюда, пока я не взорвалась.

Они растянулись на песке, на берегу озера у перевернутых вверх брюхом лодок, и Флоренс спросила, глядя на Кэрол:

– По твоему лицу я сразу поняла, что не одна я не выношу присутствия Рейчел Пирс больше пяти минут.

– О, дорогая! Неужели это было так заметно?

– Ты практически позеленела, – хихикнула Флоренс. – Но не думай, что я тебя осуждаю. Представляешь, прийти в себя после операции и увидеть ее лицо! Неудивительно, что многих тошнит после наркоза.

– Но, может, она умеет прекрасно заботиться об Эдвине? – Кэрол пыталась по возможности быть объективной.

– А мы, надо понимать, нет! – стрельнула в нее глазами Флоренс. – Ладно, ну ее. Давай поговорим о чем-нибудь более интересном. У меня такие новости, от которых кругом идет голова. Меня пригласили в Индию на стажировку после окончания колледжа! Я и еще восемь стажеров можем поехать в Бомбей и поработать там в команде с медицинскими и социальными работниками. Если я соглашусь…

– Что значит «если»? – воскликнула Кэрол. – Это же прекрасная возможность увидеть мир и стать самостоятельной. Конечно, соглашайся!

– Я очень надеялась, что ты так и скажешь. Мне понадобится твоя поддержка в разговоре с папой и мамой. В их глазах я еще ребенок, всего лишь способный перейти самостоятельно через дорогу. Но, если ты будешь на моей стороне, я уговорю их. Я должна дать ответ во вторник. Поэтому надо будет уже сейчас объявить о своем решении, пока дражайшая Рейчел охотится за братом на змеином острове.

– Змеином острове?

– Я не знаю, как он называется на самом деле, но в детстве мы часто находили там множество змей, поэтому так его и прозвали. – Она опять хихикнула. – Может быть, одна из них ужалит ее!

– Если она кого и ужалит, – угрожающе откликнулась Кэрол, – это будет Эдвин.

Сообщить Амелии и Джеффри, что Флоренс собирается покинуть их на шесть недель, отправившись в Индию за шесть тысяч миль от дома, было непростой задачей.

– Спасибо, Кэрол, – позже сказала Флоренс, когда они вдвоем поехали за мороженым в ближайшую деревню. Мороженое было нужно для клубничного торта, который Амелия спекла на десерт. – Не знаю, как бы я решилась сказать им, если бы не ты.

Когда они вернулись, солнце уже село.

– Похоже, погода начинает портиться. – Джеффри сосредоточенно смотрел на горизонт за озеро, где собирались багровые тучи. – Да и собака беспокоится из-за поднимающегося ветра. Надеюсь, Эдвин догадается перенести надувную лодку в сарай.

– Ты имеешь в виду, что он здесь? – спросила Кэрол. – Я думала, что он со своей подружкой все еще на острове.

– Нет. Они вернулись почти сразу же после того, как вы уехали в деревню. Рейчел собиралась в город, а Эдвин решил проводить ее. Так что ужинать мы будем вчетвером.

Из кухни появилась Амелия, вытирая влажные руки об элегантный передник.

– Мне кажется, надо заготовить ведра для верхнего этажа. Если польет дождь, боюсь, крыша может не выдержать.

Около девяти часов шторм дал знать о себе всерьез. Они сидели вчетвером за карточной игрой, когда первый натиск ветра обрушился на дом. Бони с воем выскочила из-под стола.

Пока Флоренс помогала родителям закрывать все окна в доме и расставлять ведра и плошки в тех местах, где могла протечь крыша, Кэрол побежала к озеру проверить, все ли там в порядке.

Хотя две моторные лодки, используемые для катания на водных лыжах, лежали в сарае, двенадцатифутовая алюминиевая шлюпка находилась у причала. Ветер безжалостно трепал ее о сваи.

Так как длины веревки, которой она была пришвартована к причалу, не хватило бы, чтобы оттащить ее на безопасное место подальше от берега, Кэрол оставалось только залезть в нее и, с трудом удерживая равновесие, попытаться отвязать.

Задача, не очень легкая и при обычной погоде, усугублялась тем, что она почти ничего не видела из-за проливного дождя, вмиг вымочившего ее до нитки.

Когда она наконец ценой неимоверных усилий справилась с этим непростым делом, то поняла, что лучше бы она этого не делала. Ничем больше не сдерживаемую лодку накатившаяся волна подняла и как пушинку смыла в озеро.

Сидя посередине, Кэрол попыталась подняться, удерживая равновесие, чтобы дотянуться до края причала. Но, к собственному ужасу, поняла, что все бесполезно. Следующий вал опрокинул суденышко, и веревка, привязанная к носу лодки, каким-то непостижимым образом обвила ее лодыжку. Очередной порыв ветра бросил на нее перевернувшуюся лодку, грозя прижать к сваям причала. Волна накрыла ее с головой, и она поняла, что, как ни трудно в это поверить, может утонуть в десяти метрах от берега. Нет! Надо бороться!

Она вынырнула и уцепилась одной рукой за борт лодки, уже вернувшейся в нормальное положение, другой рукой пытаясь освободить ногу от веревки. Но веревка не поддавалась. Чувствуя леденящий ужас, какого еще не знала в жизни, она крикнула:

– Эдвин!

На дорожке, ведущей от коттеджа, появился неровный мерцающий свет фонаря. Он здесь. Он пришел, чтобы спасти ее.

Через мгновение Эдвин был на пристани.

– Отпусти лодку! – закричал он, освещая ее светом фонаря. – Оттолкнись от нее. Я тебя вытащу.

– Не могу, – ответила она, задыхаясь и отплевываясь. – Ногу держит веревка.

– Черт тебя побери! – Через минуту, бросив фонарь на доски, он уже был возле нее в воде. Он взмахнул рукой, и Кэрол увидела блеск мелькнувшего лезвия ножа, перерезавшего веревку. Нога освободилась. Эдвин подхватил ее за плечи и поплыл к берегу.

Кэрол ощутила твердую землю под ногами, скорее под локтями и коленками, потому что она стояла на четвереньках, когда Эдвин вытащил ее на берег, и почувствовала себя как никогда счастливой.

Долгое время она лежала неподвижно, не в силах ни шелохнуться, ни выговорить хоть слово. Когда наконец она подняла голову, то увидела его сидящим рядом на коленях.

– Знаешь ли, – сказал он, – пожалуй, придется прекратить ночные купания после наступления темноты. Ты для этого не подходишь.

– Я знаю. – Она попыталась улыбнуться, но вместо этого разразилась слезами. – Я думала, что погибаю, – жалобно запричитала она, прижавшись к его мокрой рубашке. – Я думала, что утону вместе с лодкой и никогда тебя не увижу.

– Ну нет, так легко ты от меня не отделаешься, – грубовато ответил он.

Он нежно прикоснулся к ее волосам и обнял за плечи. Когда она подняла голову, его губы мягко и успокаивающе прижались к ее губам.

– Ты знаешь, что становишься моей головной болью? Ну что прикажешь с тобой делать?