Текст книги "Дар Юпитера"

Автор книги: Тимоти Зан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

– Правильно, – согласился Миллиган. – Включите один ген из миллиона и получите вуука. Включите один из двух миллионов и получите… что-то еще, надо полагать.

– Новый подход к проблеме многообразия видов, – задумчиво заметил Фарадей. – Снижение уровня радиации достаточно легко установить и отсюда, если оно, конечно, имеет место. Говоришь, это наблюдается только на Центральной Линии, Манта?

– Да.

– М-м-м… У тебя есть какая-то идея, в чем причина этого? – спросил Фарадей.

Воцарилось молчание.

– Он знает, – прошептал Спренкл. – Просто боится говорить.

Фарадей кивнул. Боится обнаружить слабое место джанска и тем самым поставить себя и остальных в уязвимую позицию. После истории с «Омегой» его можно понять.

– Если это облегчит тебе принятие решения, Манта, – сказал он, – даю мое личное слово, что мы сделаем все, чтобы помочь тебе и твоему народу. Независимо от того, получим звездолет или нет. – Краем глаза он заметил, как заерзал Гессе. – Желаете что-то сказать, мистер Гессе?

– Не думаю, что судья Лайдоф будет в восторге, узнав, что вы раздаете подобные обещания. – Гессе дернул головой в сторону стоящей у двери Лайдоф. – Не забывайте… ну… как в действительности обстоят дела.

Фарадей посмотрел на Лайдоф: Гессе прав, она явно была «не в восторге».

– Я помню, как обстоят дела, – сказал Фарадей, обращаясь к ним обоим. – И тем не менее мое обещание сохраняет свою силу. Манта? Мы слушаем.

– В атмосфере есть регион, называемый Уровень Восемь, – заговорил Манта. – Туда могут опускаться лишь самые крупные и старые джанска, которых называют Мудрыми. Там нет ни хищников, ни любителей падали, и обитатели Уровня Восемь живут до тех пор, пока они в состоянии плавать и находить себе пищу.

– Похоже на сады Эдема, – заметил Бич.

– Для джанска так оно и есть, – сказал Манта. – Но, как и Эдем, он несет в себе семена собственной гибели. Как я уже сказал, там нет ни хищников, ни любителей падали. Что случается с Мудрым, когда он умирает?

Инженеры неуверенно переглянулись.

– Миссис Макколлам? – подбодрил ее Фарадей. – Вы у нас тут главный специалист.

– Спасибо, полковник. Ну, прежде всего они перестают дышать и плавать. Мышцы расслабляются, плавательные пузыри сплющиваются…

– Они тонут, – неожиданно сказал Спренкл. – Погружаются дальше в глубины атмосферы.

– И их тела блокируют радиацию, – вставил Бич. – Ну конечно.

– Манта, это так? – спросил Фарадей. – Именно это и происходит?

– Но там не может быть много тел, – возразил Миллиган. – В смысле, они ведь на Юпитере всего двадцать – тридцать лет.

– Нет, – заявил Манта. – Мне было сказано, что со времени прибытия первых Мудрых прошло две тысячи солнечных циклов по земному счету.

Миллиган негромко присвистнул.

– Хорошо они прятались, однако.

– Или мы просто плохо искали, – возразила Макколлам. – Полковник, нужно произвести числовой анализ; если они и впрямь находятся на Юпитере так долго, могло накопиться достаточно мертвых тел, чтобы блокировать радиацию. Во всяком случае достаточно, чтобы внести сбой в работу генных триггеров.

– В особенности учитывая, что в основном джанска скапливаются в экваториальной зоне, – заметил Спренкл.

– Разумно, – согласился Фарадей. – Манта, ты имеешь хоть какое-то представление о глубине залегания этого блокирующего слоя?

– Нет, – ответил тот. – Советник Латранесто разговаривал с Мудрыми, и они особым образом связались со всеми остальными Мудрыми Уровня Восемь. Пока ответа на этот вопрос нет.

– Скорее всего, опуститься ниже просто невозможно, пока ты жив, – предположила Макколлам. – Могут сплющиться плавательные пузыри.

– Да, без плавательного аппарата живому джанска туда не проникнуть, – добавил Спренкл. – Но даже и с аппаратом его убьет давление.

– Вы поняли, в чем наша проблема, – сказал Манта. – Мы не сможем решить ее, потому что не имеем возможности опуститься на такую глубину.

Фарадей состроил гримасу. Нужно было приказать Лайдоф покинуть комнату, а в случае необходимости вышвырнуть вон даже силой. Теперь было уже слишком поздно. Она слышала признание Манты и понимала, что все в руках Совета Пятисот.

– Мы сделаем все возможное, – сказал Фарадей. – Мистер Миллиган, ознакомьтесь с техническими характеристиками всех зондов, имеющихся на станции. Нужно выяснить, какова самая большая доступная им глубина погружения.

– Хорошо. – Миллиган склонился над своим пультом. – Хотя можно внести некоторые усовершенствования.

– Мы сделаем все, что потребуется. Манта, у тебя есть какая-нибудь идея насчет того, как ликвидировать этот завал, если мы в конце концов до него доберемся? – спросил Фарадей.

– У меня мелькала мысль о зонде, который вы использовали против наших детей, – ответил Манта. – Нужно растащить тела, чтобы открыть выход радиации.

– Представляешь, сколько это займет времени? – с сомнением произнес Фарадей. – Кроме того, оставшиеся могут быстро снова заполнить брешь.

– И куда мы их потащим? – добавил Спренкл. – Будем оставлять на пути к полюсам?

Внезапно Фарадей перевел взгляд на Гессе, пристально изучающего дисплеи. К полюсам?

– Вряд ли их нужно оттаскивать так далеко, – ответил Манта. – Просто на некоторое расстояние от Центральной Линии.

– Возможно, существует более радикальный подход. – Фарадей не сводил взгляда с Гессе. Похоже, до того пока не доходило, что Фарадей имеет в виду. Интересно, а как Лайдоф? – Возможно, есть способ убрать тела и одновременно стимулировать генные триггеры.

И тут до Гессе дошло. Он повернулся к Фарадею, широко распахнув глаза.

– Вы имеете в виду… ядерные бомбы?

– Ядерные бомбы? – эхом повторил Спренкл, и все четверо инженеров уставились на Гессе.

– Какие ядерные бомбы? – спросил Миллиган. Оглянувшись, Фарадей увидел, что Лайдоф шагает в его сторону с покрасневшим от ярости лицом. Он махнул рукой, чтобы она вернулась, предостерегающе оскалив зубы. Если Манта поймет, что он солгал и она все время оставалась здесь, на переговорах можно будет поставить крест.

К удивлению Фарадея, она вняла его безмолвному призыву. Стиснула кулаки, но кивнула, хотя и с явной неохотой.

Однако вместо того чтобы вернуться к двери, она свернула в сторону Гессе. Обхватила рукой за шею и зашептала ему в ухо.

– У нас здесь есть две полутигатонные бомбы, – объяснил Фарадей, с трудом сохраняя нить рассуждений из-за того, что продолжал следить за шепчущимися Гессе и Лайдоф. – Судья Лайдоф собиралась взорвать их в полярных регионах, чтобы с помощью отраженных ударных волн определить местонахождение звездолета джанска. Думаю, можно убедить ее найти им лучшее применение. А именно: разрушить завал. – Он сделал эффектную паузу. – Учитывая, конечно, то обстоятельство, что нам больше не нужно рыскать по Юпитеру в поисках звездолета.

– Хочу добавить, мистер Рейми, что мы выполнили свою часть сделки, – заговорил Гессе. – Или, по крайней мере, знаем, как это сделать. Теперь ваша очередь.

Манта, казалось, надолго задумался.

– Отдать вам звездолет для изучения я не могу, – сказал он наконец. – Но после того, как вы разрушите барьер и мы увидим, что вся полнота жизни вернулась на Центральную Линию, мы покажем вам дорогу в другие миры.

– Откуда нам знать, что вы исполните свое обещание? – спросил Гессе. – Какие вы можете предложить гарантии?

– Каких гарантий вы хотите? – парировал Манта.

Лайдоф снова прошептала что-то Гессе на ухо. Он вздрогнул и недоверчиво посмотрел на нее. Лайдоф повелительным жестом указала на дисплеи; состроив гримасу, Гессе кивнул.

– Нам нужны заложники, – сказал он, словно плюнул. – Прежде всего ваши друзья Пранло и Драсни. – Он глубоко втянул воздух. – И их дети.

– Нет! – Фарадей вскочил. – Об этом не может быть и речи.

Лайдоф повторила свой жест.

– Такова наша цена, – со вздохом сказал Гессе. – Если вы хотите, чтобы мы помогли…

– Прости, Манта, – сквозь стиснутые зубы перебил его Фарадей. – Нам нужно тут кое-что обсудить, а тебе наверняка необходимо поесть и поспать. Можешь снова вернуться к зонду на рассвете?

– Да, – глухо ответил Манта. – Тогда и поговорим.

– Спасибо, – продолжал Фарадей. – Надеюсь, к тому времени все прояснится.

– Я тоже. До свидания.

– Выключить все микрофоны, – приказал Фарадей. Выждав, пока это было сделано, он посмотрел на Лайдоф: – Арбитр, при всем моем уважении позвольте спросить: чего вы добиваетесь?

– Выполнения задачи, поставленной перед проектом «Подкидыш», чего же еще? – язвительно заявила она. – В отличие от вас, который готов просто отдать джанска все, что они ни попросят, и притом безвозмездно.

– Доктор Спренкл, хотелось бы услышать ваше мнение относительно умственного здоровья Манты, – сказал Фарадей.

– Основные параметры его личности не претерпели серьезных изменений, – ответил Спренкл. – Однако он явно заметно повзрослел. По правде говоря, несколько месяцев назад я на такое и не рассчитывал. – Он на мгновение заколебался. – Такое впечатление, что он в значительной степени проникся кодексом чести джанска.

– Понимаю. Подведем итог: если мы выполним свои обязательства, выполнит ли он свои?

– Абсолютно уверен в этом, – сказал Спренкл. – Существенно важно, чтобы он снова поверил нам и ради него самого, и ради его положения среди джанска.

Фарадей перевел взгляд на Лайдоф.

– Вы слышали, – сказал он. – Мы должны продемонстрировать добрую волю. – Он вызывающе выставил подбородок. – Именно так я и собираюсь действовать, нравится вам это или нет. Я дал Манте слово.

Лайдоф посмотрела на него; против ожидания, в ее взгляде не было прежней жесткости.

– Полагаю, полковник, самое время нам снова кое-что обсудить.

– Согласен, – сказал Фарадей и обвел взглядом помещение. – Всем продолжать отслеживать ситуацию. Действуйте согласно установленной инструкции.

– Да, сэр, – за всех ответил Бич.

Фарадей кивнул и перевел взгляд на Лайдоф.

– Я готов, прошу вас.

Прежде чем решиться нарушить молчание, они отплыли от зонда так далеко, что он превратился в сверкающую точку.

– Манта, я ни за что не соглашусь, – дрожащим голосом сказала Драсни. – Не позволю им захватить моих детей.

– Тебе и не придется этого делать, – угрюмо ответил он, с неуверенным и огорченным видом махая хвостом.

Глубина, как все это понимать? Именно Фарадей в свое время уговорил его уйти сюда, именно он поддерживал его, помогая преодолеть боль и смятение первых месяцев. Неужели он может быть таким жестоким?

Манта снова хлестнул хвостом. Нет. Теперь он плохо помнил человеческий язык, предпочитая через зонд пользоваться компьютерным переводчиком. Однако вмонтированный в его мозг приемник все еще работал, и Манта по-прежнему различал человеческие голоса. Требование удержать заложников высказал другой человек, а Фарадей тут же возразил.

И именно Фарадей настоял на том, чтобы перенести разговор на завтра. Может, у него есть план, как помешать тем, другим?

– Что, если они станут помогать нам только на таких условиях? – угрюмо спросил Латранесто. – Теперь им известно, в чем наше слабое место, и, пусть и не напрямую, ты дал им понять, что у нас нет машины, которая им так нужна. У нас нет способа заставить их выполнить свое обещание.

– Да, это правда, – ответил Манта. – Машины у нас нет, но дело ведь не в машине, верно? Их интересует дорога, а она у нас есть. Кроме того, Фарадей обещал нам помощь.

Латранесто фыркнул.

– Обещание человека! Ты что, в самом деле веришь ему?

– Я убежден, что намерения у него хорошие. К несчастью, он может просто оказаться лишен возможности исполнять свои обещания. Если эта Лайдоф и в самом деле из Совета Пятисот, у нее гораздо больше власти, чем у него.

– А они там, в Совете Пятисот, все такие злые?

– Да нет, – ответил Манта. – Но они обладают большой властью и привыкли ею пользоваться. Людей это портит.

– Тогда, если они против нас, надеяться не на что, – сказал Латранесто.

– Нет. – Манта оглянулся на далекий зонд. – Есть ведь еще и Фарадей. Будем надеяться, что ему удастся убедить Совет Пятисот сотрудничать с нами.

– А если он не сможет? – спросила Драсни.

– Я верю, что сможет, – сказал Манта. – Если же нет… Ну, надо будет найти что-то еще, чтобы продолжить торговаться с ними.

– Найдем, не сомневайся! – воскликнул Пранло. – Ты веришь в Фарадея, а я верю в тебя. – Он ударил хвостом. – А пока что я жутко проголодался. Давайте поищем что-нибудь пожевать.

Глава 29

Ничего удивительного, что в этот час небольшой дискуссионный зал дальше по коридору был свободен. Первой, тяжелой поступью, туда вошла Лайдоф, сразу за ней Фарадей и последним, в некотором отдалении, Гессе, угрюмый и молчаливый.

– Садитесь, полковник, – распорядилась она и опустилась в кресло во главе стола. – Мистер Гессе, закройте дверь.

– Вы не получите никаких заложников, арбитр, – с места в карьер заявил Фарадей, опустившись в кресло на противоположном конце стола. – Это абсолютно исключено.

– Я поражена вашими высокими моральными принципами, полковник, – выпалила Лайдоф. – Но одновременно и тем, что у вас такая короткая память. Вы не забыли содержание нашего предыдущего разговора?

– Нет, – отрезал Фарадей. – А вы не забыли, каким принципом руководствуетесь прежде всего? Я думал, это – завладеть звездолетом.

– Звездолета не существует, – угрюмо сказала Лайдоф. – Вы же слышали, что он сказал: «Отдать вам звездолет для изучения я не могу». Как еще прикажете это понимать?

– «Однако после того, как вы разрушите барьер, мы покажем вам дорогу в другие миры», – процитировал дальше Фарадей. – Какая разница? Дело же не в наличии или отсутствии груды железа?

– Разница та, что если не существует звездолета как такового, тогда нам от всего этого никакого проку, – ответила Лайдоф. – Может, для них и доступны какие-то таинственные звездные врата в глубинах Юпитера, но для нас они бесполезны.

Фарадей покачал головой.

– Нет. Я убежден, что это не что иное, как семантическая проблема. Заявление Манты можно интерпретировать и так – у них есть звездолет, но они не собираются позволить нам изучить его.

– В любом случае, какой смысл продолжать? – заявила Лайдоф. – Мистер Гессе, сядьте! Вы меня нервируете.

Без единого слова Гессе отошел от двери, где он маялся с беспокойным видом, и уселся на равном расстоянии от обоих противников.

– И это вовсе не означает, что они никогда не позволят нам изучить его, – терпеливо продолжал Фарадей. – Просто они хотят, чтобы прежде была решена их проблема.

– Прекрасно, – заявила Лайдоф. – А я хочу встретиться с ними на полпути. И если звездолет все же существует, я хочу как минимум посмотреть на него, прежде чем мы сделаем еще хотя бы шаг.

Фарадей снова покачал головой.

– Нужно продемонстрировать добрую волю. Слышали, что сказал доктор Спренкл? Если мы сделаем это, Манта поверит нам и выполнит свою часть сделки.

– Вы так уверены? – спросила Лайдоф. – Несмотря на высказанное доктором Спренклом мнение, реально мы теперь понятия не имеем, как работает голова у мистера Рейми. Если он решит надуть нас, мы вернемся домой с пустыми руками.

Фарадей откинулся в кресле.

– Именно этого вы на самом деле и боитесь, правда? Боитесь остаться в дураках, боитесь обмануть ожидания Совета Пятисот, дожидающихся подарка, обещанного вашей фракцией?

– Сейчас обсуждается не моя личная политическая репутация, полковник, – спокойно ответила Лайдоф. – И просто для информации – ей ничто не угрожает.

– Тогда что вам стоит проявить великодушие? – настаивал Фарадей. – Помочь им решить свою проблему. Стать героиней Юпитера и заработать доброжелательное отношение всей Системы. И все это ценой двух ядерных бомб, которые никому никогда не понадобятся.

– И заодно вы продемонстрируете свою прозорливость, – пробормотал Гессе. – В конце концов, именно вы затребовали доставить сюда оружие.

– Правильно. – Фарадей тут же ухватился за эту идею. Если бы удалось убедить Лайдоф, что помочь Манте в ее интересах… – Мы можем даже, если угодно, записать задним числом, что занимались изучением радиации. Тогда вы сможете заявить, что заметили ее снижение в экваториальной зоне еще пару месяцев назад. Заподозрили, что тут есть проблема, сделали заключение и распорядились провести дальнейшие исследования.

– Интересная идея, – сказала Лайдоф. – К сожалению, я уже сообщила и Совету Пятисот, и службе безопасности, что ядерное оружие будет использоваться для акустических исследований.

– Можно ведь сказать, что вы не были абсолютно уверены, – заметил Гессе. – Чтобы не допустить распространения слухов, вы доставили сюда оружие под предлогом акустических исследований. Если предположения относительно радиации окажутся ложными, ничто не мешает вам использовать бомбы по первоначальному назначению.

– Очень хитроумно, – согласилась Лайдоф. – Вы оба неплохо соображаете. – Морщины на ее лице углубились. – И от меня требуется всего лишь стать соучастницей лжи, что даст вам в руки рычаг, который вы сможете использовать против меня же. – Она покачала головой. – Напрасный труд, полковник.

Фарадей вздохнул.

– Арбитр, что нужно сделать, чтобы достучаться до вас? Меня не интересуют ни власть, ни рычаги, ни идея устранения вас. Все, чего я хочу, это открыть человечеству дорогу во вселенную, и сделать это таким образом, чтобы иметь возможность спать спокойно. Это, наверно, слишком много, да?

– Задайте этот вопрос своему другу мистеру Рейми, – резко ответила Лайдоф и встала. – Он – единственное препятствие у вас на пути. Извините, но мне еще нужно подготовить сообщение для Совета Пятисот.

Фарадей сделал глубокий вдох.

– В таком случае готовьтесь к бою. Я хочу использовать эти ядерные бомбы, чтобы решить проблему Манты. И если вы встанете у меня на пути, я вас уничтожу.

Лайдоф остановилась на полпути к двери.

– Вы с ума сошли? – Она пристально посмотрела на него, и кожа вокруг ее глаз собралась глубокими морщинками. – Здесь у вас больше нет никакой власти.

– Напротив, – возразил Фарадей. – Я все еще руковожу проектом «Подкидыш». Вы сами сказали это меньше часа назад.

– И с такой же легкостью я могу лишить вас этих полномочий. – Выглядела она, однако, слегка сбитой с толку. – В жизни не видела, чтобы власть кому-то так быстро ударила в голову.

Фарадей покачал головой.

– Нет. Полчаса назад вы действительно могли сделать это, и я был бы не в силах помешать вам. Но не сейчас. К данному моменту мистер Бич уже отправил на Землю полную копию нашего разговора с Мантой.

– Чепуха! – отмахнулась Лайдоф. – Я что-то не слышала, чтобы вы отдавали ему такой приказ.

– Напротив, вы слышали, – возразил Фарадей. – Помните? Я сказал: «Действуйте согласно установленной инструкции». Не знаю, какие порядки вы завели, когда тут правили, но установленная мной инструкция включает в себя обязательную автоматическую отправку на Землю записей всех разговоров с джанска.

Во взгляде Лайдоф мелькнуло выражение неуверенности.

– Мистер Гессе, пойдите взгляните, что там происходит, – распорядилась она. – И если что, остановите это.

Гессе вскочил.

– Не стоит труда, – остановил его Фарадей. – Сообщение летит к Земле со скоростью света. Через полчаса Совету Пятисот станет известно, что нам предложили способ выйти за пределы Солнечной системы в обмен на помощь в разрешении проблемы джанска. Спустя еще полчаса общественность тоже узнает эту новость.

– Только если этого пожелает Совет Пятисот, – отрезала Лайдоф.

– А может, и нет, – сказал Фарадей. – Мы здесь, на станции, тоже имеем непосредственный выход на прессу.

– Вы не имеете права передать прессе секретные материалы! – рявкнула Лайдоф. – Это прямое нарушение предписаний службы безопасности Системы.

– Но я ведь тут единственный начальник, – напомнил ей Фарадей. – Пока не затрагиваются военная или государственная тайны, я один решаю, какие материалы секретные, а какие нет.

– Звездолет джанска – государственная тайна, – рявкнула Лайдоф.

– Официально нет, – спокойно сказал Фарадей. – Насколько мне известно, его существование никогда не было признано, а значит, и объявлено тайной. – Он вскинул руки. – Взгляните в лицо фактам, арбитр. Спустя час мое имя и проект «Подкидыш» станут предметом обсуждений во всем мире.

Лайдоф холодно улыбнулась.

– И вы воображаете, что я не учла эту возможность, когда мистер Рейми впервые контактировал с нами? Полно, полковник, не считайте меня полной идиоткой. Как вы думаете, почему я заставила мистера Гессе добиться от вас подписания этой бумаги до того, как позволила вам вернуться к участию в проекте?

– Потому что вы считали, что человек, вынесший себе приговор в измене, не посмеет воспротивиться вашей воле?

– Потому что даже если у такого человека хватит наглости предпринять подобную попытку, подпись на этой бумаге очень быстро сведет к нулю всю его знаменитую популярность, – сказала Лайдоф. – Однако если вас очень тянет совершить самоубийство, что же, вперед, обращайтесь к прессе. Мне вы больше не нужны.

– Ой ли? А как насчет Манты? – спросил Фарадей. – Он не станет говорить ни с кем, кроме меня, как вам известно.

– Он мне тоже больше не нужен, – ответила она. – Советник Латранесто наверняка жаждет занять его место в переговорах от имени джанска. Если им вообще есть что выставить при заключении сделки. Идите, мистер Гессе. – Она повернулась к двери…

– В таком случае, – сказал Фарадей, – больше и впрямь обсуждать нечего. Пусть решает общественность. – Он сделал жест в сторону Гессе. – Наверно, вам не мешает забрать драгоценный документ у вашего иуды.

– И то верно. Мистер Гессе?

– Да, арбитр. – С выражением муки на лице Гессе достал из кармана сложенный лист бумаги.

– И вам, наверно, не мешает бросить взгляд на подпись, – мягко добавил Фарадей.

Лайдоф на мгновение замерла с протянутой в сторону Гессе рукой. Потом, словно нападающая гремучая змея, рука метнулась вперед и выхватила документ. Лайдоф развернула его, посмотрела на подпись…

И уставилась на Фарадея.

– Что это, черт побери?

– Там написано «Карп Чарли», – пояснил Фарадей. – Это такой персонаж из мультика, оратор, выступающий от имени «Ассоциации рыб»…

– Я знаю, кто он такой! – рявкнула Лайдоф и вперила в Гессе испепеляющий взгляд. – Гессе?

Тот стоял с отвалившейся челюстью.

– Арбитр, клянусь…

– Не упрекайте мистера Гессе, – сказал ей Фарадей. – Если уж на то пошло, я с самого начала раскусил вашу маленькую игру.

– Похоже на то. – Лайдоф продолжала сверлить взглядом Гессе. – Интересно, как?

– Не упрекайте его и за это, – ответил Фарадей. – Он прекрасно сыграл свою роль. Виноват сценарий, в соответствии с которым он действовал.

– Сценарий? Что вы имеете в виду?

– Ну, к примеру, мне было сказано, что мистер Бич, описывая происходящее с Мантой, назвал его новых опекунов мужчиной и женщиной, – ответил Фарадей. – Мистер Бич никогда не выразился бы подобным образом, он употребил бы слова «Защитник» и «Воспитательница». Потом вся эта идея насчет оппозиционной фракции в Совете Пятисот, которая жаждала заполучить меня в союзники. Это, знаете ли, звучало как-то уж очень неубедительно.

– Странно, – пробормотала Лайдоф.

– Да. И последний штрих: тот факт, что спустя столько недель Гессе все еще оставался их единственным представителем на «Юпитере-Главном». К этому времени они, несомненно, имели возможность прислать кого-нибудь более опытного. Если существовали на самом деле.

– Понятно. – Лайдоф цедила слова, словно растирая их зубами в порошок. – Значит, вы подписались не своим именем. Но почерк…

Фарадей пожал плечами.

– Я очень плохо держал ручку. Не уверен, что вы добьетесь в этом отношении успеха.

– На бумаге отпечатки ваших пальцев.

– Я не брал ее в руки.

– Ваш пот в таком случае, – упорствовала она. – Анализ ДНК.

– Я ни разу не прикоснулся к ней. Придерживал локтем, и на мне была обычная рубашка, каких миллионы. Вы никогда не докажете, что я каким-то образом связан с этим документом.

Лайдоф тяжело задышала.

– Думаете, это все, что у меня есть на вас? – спросила она, взмахнув бумагой.

– Может, и нет, – ответил Фарадей. – Но без этой бумаги вы не сможете нанести мне серьезного удара. По крайней мере сейчас. Если предпочтете сражаться, то проиграете. – Он помолчал. – Есть и альтернатива. Уладить все тихо, мирно, здесь и сейчас. И к тому же еще не поздно для вас стяжать лавры человека, сумевшего открыть человечеству путь в другие миры.

Она прищурилась, внимательно вглядываясь в его лицо.

– Вы хотите убедить меня, что вас эти лавры не привлекают?

– Нисколько. Я уже сказал, чего хочу.

– В самом деле. – Она натянуто улыбнулась. – И вы даже не возражаете, чтобы эти лавры способствовали усилению моего политического влияния? Которое я с легкостью смогу использовать против вас же?

Фарадей сделал жест в сторону Гессе.

– Как-то мистер Гессе заметил, что вы никогда не руководствуетесь местью ради самой мести. Я готов рискнуть.

Медленно, как будто против воли, Лайдоф вернулась к своему креслу.

– Ладно, полковник. – Она положила бумагу на стол. – Слушаю вас.