Текст книги "Дар Юпитера"

Автор книги: Тимоти Зан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

Глава 12

Миллиган покачал головой.

– Сожалею, полковник. Они вне пределов досягаемости, даже с ретранслятором. Лучшее, что я могу предложить, это отправить следом за ними разведывательный зонд.

– Не забывайте, однако, что нам неизвестно, насколько восприимчивы их органы чувств, – предостерегла его Макколлам. – Если зонд подойдет слишком близко, мы можем спугнуть их.

Фарадей смотрел на дисплеи, с трудом сдерживая растущее нетерпение. Весьма символично. Первые новые создания, замеченные с тех пор, как Рейми на Юпитере, и теперь, черт бы их побрал, они скрылись еще до того, как удалось собрать относительно них сколь-нибудь достоверную информацию.

И если судить по реакции этой Советницы, бролка представляют собой что-то важное. Может быть, даже что-то решающе важное.

Но приходится считаться с реальностью, в частности с тем, что нужно беречь оборудование.

– Нет, лучше оставим все как есть, – с неохотой сказал он. – Важно не потерять Рейми. Совет Пятисот снимет нам головы, если это произойдет.

– Не понимаю почему, – проворчал Бич. – Если он и ищет для них звездолет, то делает это из рук вон плохо.

– По крайней мере, пытается, – вставила Макколлам.

– Ты уверена? – возразил Бич. – Ну-ка, попробуй убедить в этом меня. Если это вся территория, которую он оказался в состоянии осмотреть за полтора года странствий, нам сидеть тут, пока солнце не погаснет.

– Как бы то ни было, терпения у Совета Пятисот хватит ненадолго, – проворчал Спренкл.

– Я вообще удивляюсь, почему это продолжается столько времени, – фыркнул Миллиган. – Кстати, о Совете Пятисот, кто-нибудь видел мистера Гессе?

– Он вернулся, – ответил Фарадей. – Видеть его я не видел.

– Когда это было? – спросил Миллиган.

Фарадей вызвал на экран журнал учета.

– Около часа назад.

– Мне это не нравится, – пробормотала Макколлам. – Обычно он бывает здесь через три минуты после того, как оказывается на станции.

– А иногда и быстрее, – заметил Спренкл. – Такое впечатление, будто у него скверные новости.

– На что еще можно рассчитывать после того отчета, который ты отослал с ним на Землю? – проворчал Бич.

Спренкл вскинул руки.

– Эй, я ведь не могу писать то, чего не было, – запротестовал он. – Рейми сохнет по потерянной возлюбленной. И что я должен говорить?

– Не следовало изображать это таким образом, будто он на грани срыва, – буркнул Бич.

– Хочешь сказать, что я лгу? – взорвался Спренкл. – Если бы я был склонен к этому, то занялся бы политикой.

– А то мы все не занимаемся политикой, – заметила Макколлам.

– Аминь, сестра, – сказал Миллиган.

Многообещающая стычка завершилась раздраженным молчанием. Просто поразительно, подумал Фарадей, какие перемены произошли за пять коротких лет.

Когда проект «Подкидыш» только начинал разворачиваться, все эти люди были возбуждены, полны энтузиазма, готовы наблюдать, изучать и принимать участие в том, что воспринимали как прорыв человечества.

Теперь, по контрасту, они стали усталыми, раздражительными, «перегорели», можно сказать.

Что случилось с ними? Может, виной всему монотонность их занятий – изо дня в день следить за тем, как Рейми бесконечно плавает в атмосфере, ест разноцветные растения и отбивается от хищников? Или все дело в постоянном, хотя и почти незаметном давлении средств массовой информации и гораздо более заметном со стороны Совета Пятисот с целью добиться прогресса в проекте «Подкидыш»? А может быть, как считала Макколлам, политика, словно грязные сточные воды, просачивается в обычно далекую от нее и, безусловно, более благородную научную среду, к которой они привыкли?

Или все обстояло гораздо проще? Неумелое руководство, к примеру?

Неумелое руководство его, Фарадея?

Послышалось негромкое цоканье шагов по металлическому полу.

– Приветствую ваше возвращение, мистер Гессе, – не оборачиваясь, сказал Фарадей. – Как там Земля?

– Боюсь, пока мистера Гессе мы не увидим, – ответил ему чистый женский голос.

Фарадей в удивлении повернулся. В дверном проеме стояла женщина глубоко средних, чтобы не сказать преклонных лет, с совершенно седыми волосами и глубокими морщинами.

У нее были твердый взгляд и деловое выражение лица.

– Прошу прощения. – Он встал. – Могу я вам чем-либо помочь?

– Я арбитр Лайдоф, – сказала она и обежала помещение взглядом, на мгновение задержавшись на каждом из повернутых к ней испуганных лиц. – Новый представитель Совета Пятисот в проекте «Подкидыш».

– Понятно. – Внутри у Фарадея все сжалось. Он никогда не встречался с Катриной Лайдоф, но во время долгой подготовки на Земле не раз слышал ее имя. Относясь к числу тех, кого называют движущей силой Совета Пятисот, она предпочитала действовать не на виду, а держась в тени трона. – Я не знал, что с вашим прежним представителем возникла проблема.

Завершив молниеносную оценку помещения, она обратила взгляд темных глаз на Фарадея.

– Мистер Гессе справлялся со своими обязанностями – до сих пор, – ровным тоном произнесла она. – Однако складывается впечатление, что проект «Подкидыш» что-то слишком долго катится по наезженной колее. Я здесь для того, чтобы подтолкнуть его.

– Понятно, – повторил Фарадей, чисто автоматически испытывая желание занять оборонительную позицию и стараясь умерить его. «Подкидыш» и в самом деле катится по наезженной колее, должен был признать он, хотя вряд ли кто-то из них в этом виноват. Кроме того, что толку раздражаться? На повестке дня стояла дипломатия, и только она одна. – В любом случае мы польщены и приветствуем вас на «Юпитере-Главном».

– Вы возмущены моим появлением, так будет точнее, – поправила она, не спуская с Фарадея взгляда. – И напуганы. Вот два наиболее вероятных варианта реакции.

Вначале инстинкт подсказал Фарадею занять выработанную в армии позицию типа «не возражай и увиливай»: низко склонить голову и принять виноватый вид, все что угодно, лишь бы официальный молот опустился на кого-то другого, только не на него.

Но он воспротивился этому порыву. «Неумелое руководство», – прошептал голос в глубине его сознания.

И роль руководителя, хотя бы отчасти, состоит в том, чтобы подставлять свою голову под молот.

– Думаю, что существуют и другие варианты, – спокойно ответил он. – Скажите, арбитр Лайдоф, у меня лично есть основания бояться вас?

Морщины на ее лбу еле заметно углубились. Может, она тоже ожидала, что он займет позицию «не возражай и увиливай».

– Мне они неизвестны, – ответила она.

– А у моих людей?

Она даже не удостоила их взглядом.

– Я не занимаюсь рутинными проблемами найма и увольнения, – отрезала она.

– Ну, в таком случае, – Фарадей слегка поклонился, – мы не напуганы вашим появлением, равно как и не возмущены. Мы по-прежнему польщены.

Долгий момент она разглядывала его с выражением задумчивости и подозрительности. Фарадей затаил дыхание, и вдруг, к его облегчению, она улыбнулась. Скупой, понимающей улыбкой – но все же это была улыбка.

– Что же, благодарю вас, полковник Фарадей. – Еще некоторое время она пристально смотрела на него, а потом медленно снова повела взглядом по комнате. – А теперь я желаю ознакомиться с зоной своей ответственности. Вы ознакомите меня со всем, что тут есть.

– Конечно, арбитр Лайдоф, – сказал Фарадей. Это была не просьба, а чего другого он ожидал? Наверно, прошли годы и годы с тех пор, когда Катрина Лайдоф занималась чем-то другим, а не только отдавала приказы. – Прошу вас, вот сюда…

– …и тогда она уплыла, – закончил Рейми. – А потом уплыл и я. С тех пор я там не был.

Белтренини забила хвостом – то ли изумленно, то ли недоверчиво, Рейми не понял.

– Вот так история! – сказала она. – И что? На этом все?

– На этом все.

Что, конечно, не соответствовало действительности, но об остальном Белтренини никак узнать не могла. Он умолчал о некоторых «незначительных» деталях. Кто он такой на самом деле, к примеру, откуда появился и что истинная причина отказа Драсни в том, что он гибрид.

– Интересно… – протянула Советница. – Вряд ли ты заработал бы похвалу в кругу рассказчиков стада, но я понимаю, что тебе все еще больно. Чего я не понимаю, это того, почему ты просто не выкинул ее из головы и не переключился на кого-нибудь другого. В смысле, в твоем распоряжении всего четыре с половиной года, пока можно спариваться, и ты уже потратил впустую полтора из них. Будешь и дальше продолжать в том же духе, проснешься однажды утром и обнаружишь, что ты уже Защитник и упустил свой шанс иметь супругу.

– Ну и что? – возразил Рейми. – Какой смысл вступать в союз с кем попало, если это невозможно с той единственной, которую я желал? Уж лучше быть одному.

– Прекрати. – Белтренини сердито забила хвостом. – Твое одержимое желание получить именно то, что хочется, и отказ от всего остального – эгоизм и самоуничтожение. Не говоря уж о том, что такое поведение просто нелепо. Кто дал тебе право во всем требовать совершенства?

– Тебе легко говорить! – взорвался Рейми. – Ты-то получила того, кого хотела.

– С чего ты взял? – возразила она. – Если уж на то пошло, Кидульфо был моей третьей попыткой, а я у него пятой.

Рейми стало стыдно, он только и смог выдавить:

– Ох!

– Ох! – передразнила его Белтренини. – Однако все получилось очень даже неплохо. У нас пять раз рождались дети. Шесть здоровых молодых джанска. – Она помолчала. – А со временем мы очень привязались друг к другу. Даже сейчас я ужасно скучаю по нему.

– Мне очень жаль.

Рейми почувствовал себя не только пристыженным, но смущенным и подавленным. Она очень верно сказала: кто дал ему право требовать совершенства?

Но ведь они говорили о Драсни. О Драсни. Как мог он после нее пойти на то, что воспринимал как союз второго сорта? Как Белтренини могла ожидать этого от него?

– Сожалениями пакра не накормишь, – проворчала она. – Чтобы отвергать что-то, нужно, по крайней мере, знать, что отвергаешь. Мой тебе совет – возвращайся обратно, найти симпатичную Производительницу и раздели с ней жизнь.

– Для этого мне не нужно возвращаться обратно, – заметил Рейми. – Можно и здесь найти кого-нибудь, избавив себя от долгого путешествия.

– Нет, – решительно заявила она. – Ты должен вернуться. Если она и впрямь, как ты сказал, была привязана к тебе, пусть даже просто по-дружески, то наверняка беспокоится о тебе.

Рейми фыркнул.

– Сомневаюсь. В компании с Пранло ей некогда думать обо мне.

– Мило, однако, – пророкотала Белтренини. – Говоришь, что любишь ее, и тут же оскорбляешь. Повторяю: если она была привязана к тебе, то беспокоится и сейчас.

Рейми беспокойно забил хвостом.

– Я обдумаю твои слова.

– Вот-вот, обдумай, – сказала Белтренини. – Тем временем пора спать. Увидимся утром, идет?

– А-а… Ну, да.

– Спи спокойно.

Ее плавники двигались все медленнее, дыхание стало тихим и ровным. Спустя мгновение она уже спала.

Рейми смотрел на нее, завидуя способности засыпать с такой легкостью. Наверно, совесть у нее чиста, не то что у него. Или, может быть, она просто уже стара.

Он устремил взгляд в сгущающуюся тьму. Вдалеке можно было разглядеть других джанска, готовящихся ко сну: Защитники и их подруги-Воспитательницы, плывущие вместе в вихрящихся воздушных течениях. В их с Белтренини сторону медленно дрейфовала группа крупных Советников. Некоторые из них тоже спали парами, другие, наподобие Белтренини, были одни.

Нужно уходить, сказал он себе. Белтренини права: здесь не место одинокому Производителю вроде него. Кроме того, задержись он тут до рассвета, и она изведет его своими разговорами о возвращении и встрече с Драсни. Обсуждать эту тему ему хотелось меньше всего.

С другой стороны, куда он пойдет? Обратно на экватор? Ни в коем случае. Просто будет плавать в этих широтах? Какой смысл?

Кроме того, официальная цель его пребывания на Юпитере – изучение джанска, и не вызывало сомнений, что здесь, в северных широтах, культура резко отличается от той, в которой он вырос. Следовало как можно больше узнать о ней, а кто лучше мог посвятить его во все таинства, чем тот, кто живет здесь?

К тому же некоторые замечания Белтренини возбудили его любопытство. У них с супругом пять раз рождались дети, сказала она, а на свет появилось шесть джанска. Простая арифметика наводила на мысль о том, что в какой-то раз она родила близнецов.

Проблема состояла в том, что ни о чем подобном у джанска он никогда не слышал. В его стаде у каждой самки рождался один Малыш, и никто даже не упоминал о таком явлении, как рождение двойняшек.

Было это еще одним отличием, характерным для здешних мест, или Белтренини просто оговорилась?

Во всех случаях имеет смысл денек-другой поболтаться тут. Да и не хотелось ему никуда уходить, по правде говоря.

Он перестал бить плавниками, позволив ветру подхватить себя. Воздух здесь казался необычно теплым, но это было приятное ощущение. Может, из-за этого Белтренини заснула так быстро?

В конце концов уснул и он.

Знакомство Лайдоф с «зоной ее ответственности» заняло около часа. Фарадей надеялся, что хоть что-то оно ей прибавило, хотя складывалось впечатление, что она знакома и с предысторией «Подкидыша», и с текущей ситуацией.

К несчастью, самому ему не удалось выведать почти ничего. Каждый раз, когда он осторожно пытался выяснить причину ее неожиданного появления, она либо пропускала вопрос мимо ушей, либо меняла тему разговора. К концу он сумел выудить из ее замечаний лишь одно, а именно, что и у нее, и у Совета Пятисот терпение на исходе. Однако к каким реальным изменениям это приведет, он не мог даже догадываться.

Удивила она его и в другом отношении. Он ожидал, что, ознакомившись с Зоной Контакта, она уйдет отсюда либо в свои апартаменты, либо чтобы осмотреть другие помещения станции. Вместо этого она подтянула запасное кресло и уселась прямо за спиной Бича, молча слушая слегка запинающийся перевод разговора Рейми с Белтренини по поводу его неудачи с Драсни.

Прошло еще два часа, прежде чем Фарадей смог извиниться и покинуть Зону Контакта. На станции был только один человек, решил он, который может дать ему ключ к этой загадке.

Он нашел Гессе с первой же попытки. Молодой человек сидел за дальним столиком в меньшем из двух станционных баров, вертя в пальцах стакан темного пива и задумчиво глядя на огонь, весело пляшущий в фальшивом камине в углу.

– Мистер Гессе. – Фарадей сел рядом. – Приветствую ваше возвращение.

– О, премного благодарен. – Гессе искоса посмотрел на Фарадея и снова уставился в камин. – Я рад, что вернулся. Ну, как вам мой подарочек?

– Вы имеете в виду арбитра Лайдоф? – Фарадей пожал плечами. – Своеобразный подарочек, я бы сказал.

Гессе фыркнул.

– Барракуда с ногами, – заявил он.

– Не слишком-то вежливо употреблять такие выражения по отношению к собственному боссу, – предостерег его Фарадей, непроизвольно оглядывая пустое помещение.

Вообще-то не следовало употреблять такие выражения по отношению к любому члену Совета Пятисот. В особенности в общественном месте.

Гессе, однако, лишь снова фыркнул.

– А мне-то что за печаль? Она недолго пробудет моим боссом. – Он сделал большой глоток пива. – Если вам повезет, она недолго пробудет и вашим боссом.

– Вы хотите сказать, что вас выкинули из проекта? – спросил Фарадей.

– В этом нет никакой необходимости. Дайте ей несколько недель, и весь проект сдохнет сам.

– О, бросьте! – Фарадей изо всех сил пытался игнорировать собственные дурные предчувствия. – Не может она быть такой скверной.

– И может, и есть. Она и те люди, которых она представляет, хуже, чем вы в состоянии себе вообразить. – Гессе покачал головой. – Я возлагал на проект «Подкидыш» такие надежды, полковник. Но она совершенно точно собирается прикончить его.

– Сколько вы уже выпили? – Фарадей наклонился, вглядываясь в его лицо.

– Всего стакан. – Гессе тускло улыбнулся. – Не волнуйтесь, полковник, я не пьян. Разве что от жалости к себе и разочарования.

Фарадей вздохнул.

– Послушайте, если все дело в том, что вас сместили…

– Дело вообще не во мне, – сердито оборвал его Гессе. – Неужели не понимаете?

– Нет, не понимаю, – ответил Фарадей. – Я, конечно, вижу, что Совет Пятисот проявляет нетерпение из-за медленного прогресса нашего проекта. Но ведь они вложили в «Подкидыш» такие огромные деньги! Никто не станет отменять его из одной досады или, скажем, назло. Даже Лайдоф или кто там за ней стоит.

– Я и не говорил об отмене проекта, – резко бросил Гессе. – Я сказал, что она прикончит его. Непреднамеренно, может быть, но это ничего не меняет. – Он плотно сжал губы. – И очень велика вероятность того, что по ходу дела они прикончат и Рейми.

Фарадей со страхом посмотрел на него.

– Думаю, будет лучше, если вы расскажете мне, что происходит. И начнете с того, что именно случилось на Земле.

Глава 13

Рейми вздрогнул и проснулся от тонкого, жалобного крика страха и боли. Мгновенно стряхнул с себя остатки сна и изогнулся, чтобы выяснить, где источник беспокойства.

Скорее всего, это инстинктивное движение и спасло ему жизнь. В момент поворота его левый плавник обожгло, словно огнем, и внезапно в лицо ему уставились немигающие черные глаза.

Вуука!

Он перекувырнулся и ушел в сторону от широко раскрытого рта. Снова с громким чавкающим звуком сомкнулись зубы, на этот раз зацепив кончик правого ответвления хвоста и откусив его.

Вторая волна боли захлестнула его. Рейми описал небольшой круг, стараясь оценить ситуацию. Было еще темно, только на востоке начала разгораться заря. Однако света вполне хватало, чтобы разглядеть еще трех вуука, рыщущих среди внезапно разбуженных джанска, словно волки в овечьем загоне.

Но как только он завершил круг, эти трое других вуука внезапно перестали преследовать убегающих Советников и повернулись к нему.

Снова изогнувшись, чтобы сделать рывок вперед, он заметил надорванный кончик своего хвоста и капли желтой крови, уносимые ветром.

Он влип, вне всякого сомнения.

Рейми устремился вверх, к Уровню Три, все время переворачиваясь, словно уносимый ураганом древесный лист. Вуука были примерно с него размером, и он понимал, что в прямом заплыве голова к голове они догонят его.

Да, их торпедообразные тела были быстрее при движении по прямой, но они уступали ему в маневренности. Пока он переворачивается и изгибается, есть надежда ускользнуть от них.

К несчастью, на данный момент надежда эта выглядела очень уж шаткой. Процесс исцеления у джанска протекает быстро, но не мгновенно, и пока его хвост исцелится, след вытекающей крови будет притягивать хищников, словно магнит.

И при соотношении четыре к одному раньше или позже он утратит пространство для маневра.

Постоянно переворачиваясь, он на пределе скорости продолжал подниматься. Он знал, что вуука такого размера чувствуют себя лучше на Уровне Четыре, чем на Уровне Три. Чем выше он поднимется, тем труднее им будет не отставать от него, в особенности учитывая его маневры. Если он сможет не подпустить их к себе до того, как хвост исцелится, возможно, они отступятся и начнут преследовать более легкую добычу.

Более легкую добычу. Вроде одного из крупных, но медлительных Советников у него за спиной.

Вроде хотя бы Белтренини.

И где-то глубоко внутри некоторая часть его, которую он считал давно умершей, внезапно пробудилась к жизни.

Стандартный подход джанска к выживанию состоял в том, чтобы увертываться, играя на численном преимуществе стада. Этой технике Рейми обучали со времен младенчества, и с тех пор он прибегал к ней множество раз.

Но внезапно им овладело чувство, что это не слишком хорошая идея – просто убегать от хищников в надежде, что они перекинутся на кого-нибудь другого. Внутри своего многокрасочного тела он все еще оставался человеком, и это делало его хищником тоже.

Более того, он был созданием, способным использовать инструменты, даже если на этой стороне Великого Желтого Шторма никто и понятия не имел, что такое инструмент. Наверняка существовал способ нанести поражение вуука, и Рейми внезапно исполнился решимости вычислить, как это можно сделать.

Острые зубы снова царапнули его по правому плавнику, но вцепиться намертво не сумели. Рейми развернулся, промчался под брюхом вуука и ушел в сторону. Немного отстав, три остальных хищника энергично нагоняли своего предводителя. Один из них прошел так близко от Рейми, что щелкнул на него зубами. Совсем рядом, но теперь им понадобится несколько секунд, чтобы погасить инерцию своего движения и снова развернуться в сторону Рейми.

За это время он должен успеть разработать план. Он заставил себя мысленно вернуться к тем категориям, которые в прошлой жизни изучал в бизнес-школе. Прибыль, убыток; приток, отток; плюсы, минусы, Какие у вуука плюсы? Острые зубы главным образом, ну еще скорость, сила и выносливость. А какие минусы? Недостаток маневренности и чересчур плотное тело, из-за чего в вертикальном направлении они движутся сквозь юпитерианскую атмосферу медленнее Рейми. Он мысленно составил таблицу «дебет – кредит», добавив в нее все, что сумел почерпнуть относительно физиологии вуука из собственного опыта и рассказов биолога Макколлам с «Главного».

За его спиной, словно киты, отфыркивались четыре вуука, готовясь снова броситься за ним вдогонку. Еще мгновение, и они наберут скорость… Скорость и выносливость…

Рейми внутренне улыбнулся. Порядок. Теперь у него был план.

Оставалось выяснить, как он сработает.

Он продолжал подниматься, кувыркаясь и бросаясь из сторону в сторону, чтобы сбить вуука с толку, до тех пор пока не почувствовал на хвосте горячее дыхание вожака. Потом, резко уйдя вниз, он описал полукруг и оказался под брюхом вуука головой вверх.

Выставил вперед морду и прочным костяным лбом ударил вуука прямо под дых.

Удар заставил того широко разинуть рот и зайтись в мучительном кашле. Спустя мгновение мимо пронеслись три остальных хищника, свирепо щелкая зубами на Рейми, но развив слишком большую скорость, чтобы быстро затормозить. На какое-то время легкие и плавательные пузыри вожака оказались парализованы, и он камнем полетел вниз; отскочив с дороги, Рейми продолжал подниматься.

Он заметил, что его хвост больше не кровоточит. Теоретически, потеряв след крови, даже тупоголовые вуука могли догадаться, что теперь им будет нелегко догнать его.

Однако либо эта троица уж совсем не блистала умом для таких абстрактных рассуждений, либо они посчитали, что затратили на него слишком много времени и усилий, чтобы теперь переключаться на кого-то другого. Свирепо пыхтя, они снова бросились на Рейми.

Ах, так? Ну и отлично. Рейми охватило праведное негодование. Он уже преподал одному вуука урок, сводящийся к тому, что, нападая на джанска, не стоит так уж веровать в собственную безнаказанность. Если повезет, он, возможно, сумеет удвоить число своих «учеников».

И снова он принялся маневрировать, дожидаясь, когда почувствует на хвосте дыхание очередного вуука. Потом, проделав тот же финт с внезапным уходом вниз и подныриванием под противника, он нацелился головой туда, где у вуука располагались легкие.

Однако этот хищник уже видел, как Рейми однажды проделал такой трюк. Вместо того чтобы продолжать мчаться головой вперед, как сделал его незадачливый предшественник, он резко затормозил и почти мгновенно сбросил скорость.

Так что, выйдя из своего полукруга, Рейми оказался нацелен не на легкие хищника, а прямо на его зияющую пасть.

Но и это было совсем неплохо. Рейми знал, что вуука уже видел подобный трюк, а хищник упустил это из вида. И на этот раз Рейми пронесся мимо и тоже снизил скорость, а потом изо всех сил ударил хвостом по глазам хищника.

Вуука завопил от боли и ярости, безумно заметавшись из стороны в сторону в попытке поймать своего мучителя. Однако Рейми уже ускользнул; его хвосту тоже досталось, но боль не уменьшила охватившего его чувства мрачного удовлетворения. Уже второй раз он, потенциальная добыча, вступил в бой с хищником. Неплохо. В самом деле очень неплохо.

К сожалению, в процессе этого он уже прибег и к плану А, и к плану Б, а вот плана В у него не было.

По счастью, необходимость в плане В отпала сама собой. Оставшись вдвоем, вуука, видимо, решили, что с них хватит. Они перестали бить массивными плавниками, нырнули и с мрачным видом ушли на глубину.

Рейми поплавал по Уровню Три, просто чтобы окончательно удостовериться, что врагов больше нет. Потом, чувствуя себя лучше, чем когда-либо за очень долгое время, тоже опустился на Уровень Четыре.

Белтренини и другие Советники, разбежавшиеся при появлении вуука, сейчас снова собрались вместе.

– Раймило! – удивленно воскликнула Белтренини, когда он подплыл к ней. – Чтобы мне откусили плавник! Я была уверена, что больше тебя не увижу. Как тебе удалось убежать от них?

– Я не убегал, – скромно ответил Рейми. – Я сам напал на двух из них, а остальные решили, что не стоит со мной связываться.

– Что ты сделал? – спросил один из Советников. – Глубина меня возьми, как ты сумел?

– Ну, одного я ударил прямо в легкие, – объяснил Рейми. – После этого толку от него было немного. А что касается второго, то я хвостом хлестанул его по глазам. Слегка задел, в общем-то.

Советник фыркнул, но не презрительно, нет, удивленно и… да, и уважительно.

– Ты ранен, – сказала самка в голубовато-зеленых пятнах, обследовав его пострадавший хвост. – Кровотечение, однако, уже прекратилось.

– Да, но оно продолжалось достаточно долго, чтобы я смог увести их отсюда, – ответил Рейми. – Все получилось лучше некуда.

– Потрясающе! – воскликнула Белтренини. – Я все время думала, что ты не так прост, как кажешься с виду.

– А он ведь всего лишь Производитель, – добавила зелено-голубая, все еще осматривая хвост Рейми. – Одни облака знают, на что он будет способен, став Защитником.

– В жизни не видел Защитника, вышедшего живым из встречи с четырьмя вуука, – заявил Советник. – Я имею в виду, если он был один. Ты уверен, что тебе никто не помогал, Раймило?

– Никто. Думаю, просто удача повернулась ко мне.

– Удача – дар, который приходит к тем, кто не полагается на нее, – сказала Белтренини. – Ты из тех джанска, которые обладают этим даром.

– Спасибо, – ответил Рейми. – Могу я отсюда сделать вывод, что больше ты не будешь заставлять меня вернуться на Центральную Линию?

– Хотел бы я посмотреть, как его можно заставить делать то, что он не хочет, – пробормотал Советник.

– Постой-ка! – запротестовала Белтренини. – Я никогда не заставляла тебя возвращаться, Раймило. Я просто говорила, что для тебя будет лучше когда-нибудь снова встретиться с Драсни. – Она забила хвостом. – Но это вовсе не значит, что ты должен отправляться туда немедленно.

– Конечно нет, – решительно заявила зелено-голубая. – Если хочешь остаться здесь, мы будем только рады. И знаешь что? На Уровне Три плавают очень симпатичные Производительницы, и я могу познакомить тебя с ними.

– Может, попозже, – сказал Рейми. – Сейчас я хочу одного – немного перекусить.

– Сейчас он хочет одного – немного перекусить, – со смехом повторил кто-то у него за спиной. – Он только что прогнал четырех вуука и теперь хочет одного – немного перекусить!

– Это можно устроить, – весело сказала Белтренини. – Поплыли, я знаю тут неподалеку приятное местечко, где растет брикис.

– Спасибо, – ответил Рейми, спрашивая себя, что это за штука – брикис.

Ни о чем подобном он никогда не слышал.

– Почему бы нам всем не отправиться туда? – сказала зелено-голубая.

– В смысле, на случай, если поблизости окажутся еще вуука? – лукаво спросил женский голос.

– Конечно нет, – притворно обиженно ответила зелено-голубая. – Мне просто нравится его общество, вот и все. Кстати, меня зовут Нистреали. Можешь плыть рядом со мной.

Весело переговариваясь, все вместе поплыли вслед за Белтренини.

И вслушиваясь по дороге в их болтовню, Рейми спрашивал себя: а может, в конце концов он нашел то, что искал с тех самых пор, как вышел из материнской утробы в своем новом теле? Или, может, даже с того момента, когда он принял предложение Фарадея?

Не избавление от паралича. Не стадо, свысока опекающее его и обращающееся с ним как с каким-то отвратительным гибридом. Не воображаемых друзей вроде Пранло, просто использовавших его, чтобы получить желаемое. И в особенности вроде Драсни, которая, ни на мгновение не задумавшись, разбила ему сердце.

Нет. В конце концов он обрел в лице Белтренини и ее более взрослых друзей то, что давно искал, хотя, в общем-то, никогда по-настоящему не осознавал, как ему этого недостает.

Он нашел дом.

Комната Фарадея на борту «Юпитера-Главного» была выдержана в типично военном духе: небольшая, очень простая, с минимумом пространства, необходимого для жизни одному человеку, плюс еще немного, причитающееся офицеру его ранга.

В обычных обстоятельствах она его вполне устраивала. С другой стороны, в обычных обстоятельствах не было необходимости втискивать сюда еще четырех человек.

– Я рад видеть вас у себя этой ночью, – заявил он, закрыв дверь за последним гостем. – Простите за неудобства, но я не хотел рисковать, используя одно из общих помещений. Чересчур велика вероятность того, что наш разговор подслушают.

– Слишком поздно, – сказал Бич, усаживаясь на краешке постели Фарадея. – Я сегодня уже выслушал пару сомнительных шуток о Совете Пятисот. Лайдоф уже, наверно, установила за мной слежку.

– Забавно, – проворчал Миллиган, прислонившись к свободному участку стены и скрестив на груди руки. – Надеюсь, у вас имеется важная причина собрать нас здесь, полковник. В шесть часов я должен сменить Гранта на дежурстве и, таким образом, рискую остаться без сна.

– Не вините в этом полковника, – сказала Макколлам. Бич приглашающим жестом похлопал по постели рядом с собой. Она, однако, прошла мимо него и опустилась в кресло Фарадея, стоящее у письменного стола. – Если бы вы поменьше торчали в диспетчерской или комнате подготовки космонавтов, тратя заработанные деньги…

– Эй, у меня чертовски трудная работа, – рявкнул Миллиган. – Покер – единственный здесь способ обеспечить, чтобы не загнили мозги, зубы и печень.

– Хватит, успокойтесь, – устало сказал Спренкл, оглядел комнату и уселся на постель рядом с Бичем. – Сегодня был долгий день, и нервы у всех на пределе.

– Нервы на пределе, – эхом повторил Бич, качая головой. – Обожаю психиатрический жаргон.

– Уверена, он для тебя не в новинку, – вставила Макколлам. – Может, уймемся и послушаем? А иначе нам никогда не выбраться отсюда. Не обижайтесь, полковник, – добавила она, глядя на Фарадея.

– Ни в коей мере, – успокоил ее Фарадей. – Я попробую не затягивать. Сегодня днем у меня был долгий разговор с мистером Гессе. Я услышал кое-что о судье Лайдоф, что считаю нужным довести до вашего сведения.

– Как будто Гессе можно рассматривать как честный, беспристрастный источник сведений, – проворчал Миллиган. – Ее же вместо него поставили, знаете ли.