Текст книги "Лунный череп (ЛП)"

Автор книги: Тим Каррэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– С удовольствием, – ответил Лонгтри, последние пару дней ему пришлось нелегко.

– Лейтенант! – резко окликнул Уикхэм подчинённого. – Организуйте для маршала кровать. И полагаю, ему нужна ванна и горячий ужин.

Сгорбленный лейтенант скрылся за дверью.

– Если вы не против, сэр, я бы ещё предложил вам выпить.

– Ведите, капитан, – хмыкнул Лонгтри.

-10-

Внутри помещения было темно и мрачно, пахло сосновой смолой и выпивкой.

В центре стояли столы, а вокруг них были расставлены деревянные скамьи.

Лонгтри с Уикхэмом взяли по кружке горячего рома и сели за стол.

В помещении, кроме них, никого не было.

Лонгтри уже давно не бывал к Форте Керни, но с тех пор мало, что изменилось.

В 1868 году форт был заброшен из-за угрозы нападения индейцев.

Как и Форт Чарльза Фергюсона Смита и Форт Рено вдоль старого Бозманского тракта.

Только Форт Керни потом заново открылся в 1875 году.

– Ну что, расскажите о своих подвигах у Бэд-Ривер, – попросил Уикхэм напрямую своим грубым голосом.

Он мог обсуждать розовое нижнее женское бельё с оборками, но благодаря его тембру голоса, это всё равно бы звучало очень по-мужски.

Лонгтри сделал глоток рома.

– Да нечего особо рассказывать.

– Они устроили драку, ведь так?

Лонгтри рассмеялся, хотя и было ему не смешно.

– Можно и так сказать, – понизив голос, он описал произошедшие события. – Если бы не тот Плоскоголовый... Ну, вы и сами понимаете.

Уикхэм нахмурился.

– Странный поворот событий, я бы сказал. Очень немногие выживают после повешения. Я знал лишь одного такого человека, да и тот прожил остаток жизни с кривой шеей.

– Конечно, горло сейчас побаливает, – признался Лонгтри, встретившись с капитаном взглядом, – но ничего не сломано. Неделька-другая – и я буду в порядке.

– Тем более странно.

Лонгтри посетило отчётливое ощущение, что Уикхэм ему не верит.

Он расстегнул верхние пуговицы рубашки и показал капитану повязку на ране от верёвки на шее.

И аккуратно её размотал.

Под повязкой была синюшная, потёртая и грубая рана от странгуляционной борозды.

Уикхэм выпучил глаза.

– Господи... И как же вы выжили? Как?!

Лонгтри снова замотал повязку.

– Не знаю. Удача? Судьба? Милость Божья? – он пожал плечами. – Это вы мне скажите.

Уикхэм промолчал, не зная, что сказать, и осушил кружку.

– Что ж... С возвращением, маршал. Уверен, что мы ещё увидимся перед вашим отъездом. Хорошего вам дня, сэр.

Лонгтри смотрел ему вслед.

Он не сомневался, что капитан прямиком отправиться обсуждать с сослуживцами «историю повешенного мужчины».

Лонгтри понимал, что разматывание повязки на шее было слишком драматичным жестом, но он терпеть не мог видеть недоверие в глазах собеседника.

А после всего, что пережил, ему, пожалуй, можно было простить некоторую театральность.

Он заказал ещё кружку рома и стал ждать.

Ждать и думать о Томе Риверсе.

-11-

Комнатка была неплоха.

Там стояла кровать с парой одеял, а в углу горела жаровня с углями.

И в неё уже кто-то бросил несколько поленьев.

Ванна была наполнена водой, от которой поднимался пар.

А рядышком лежал кусок мыла и пара полотенец.

– Почти как дома, – пробормотал Лонгтри, сбрасывая сапоги и одежду.

После третьей кружки горячего рома к нему подошёл лейтенант и пригласил в офицерскую трапезную.

Лонгтри до отвала наелся стейком из мяса буйвола, обжаренным нарезанным картофелем, маисовыми лепёшками и запил всё доброй пинтой эля.

Он уже давным-давно так хорошо не ел.

Пока маршал смывал с себя недельный слой грязи и пота, он размышлял о Томе Риверсе.

Зачем главе Службы маршалов США проделывать долгий путь из Вашингтона до Вайоминга лишь для того, чтобы отдать Лонгтри его новое назначение?

Не сходится.

Возможно, Риверс просто проверял подчинённых ему маршалов – хотя Лонгтри о таком ни разу не слышал – и решил заодно лично передать Джо бумаги?

Возможно.

Но Уикхэм сообщил, что Риверс хотел увидеться с Лонгтри до своей отправки в Ларами.

Что же такого важного Риверс хочет сообщить Лонгтри лично, что готов ждать сколько угодно?

Ведь никто не знал, когда приедет Лонгтри. Если на то пошло, он мог появиться в форте и сегодня, и на следующей неделе, и в следующем месяце.

Лонгтри лежал в горячей, успокаивающей воде и размышлял.

Мысли быстро сменяли друг друга.

Существовала ещё одна возможность: Риверс ждал личной встречи с Лонгтри для того, чтобы сообщить ему, что Джо уволен с должности федерального маршала.

Такое уже случалось с другими.

Хотя... Не похоже.

Лонгтри работал в Службе маршалов с 1870 года. За всё это время из десятков и сотен преступников, за которыми он гонялся, скрыться смогли лишь пару человек.

Такие результаты говорили сами за себя.

Значит, какой бы ни была причина увольнения, дело не в том, что он не справляется с обязанностями.

Что тогда? Выпивка?

Тоже не похоже.

В последнее время он не позволял себе многого. Да и то, что позволял, было лишь в промежутках между заданиями.

А таких промежутков становилось всё меньше – задания сменяли друг друга, не оставляя времени на отдых.

Это прежде Лонгтри всегда становилось скучно, пока он ждал нового приказа. А чтобы развеять скуку, Джозеф переходил из одного запоя или пирушки в другой.

Нет, приезд Риверса не связан с выпивкой.

Но вот какова тогда истинная причина? Этого Лонгтри никак не мог понять.

Такие мысли его полностью отвлекли от действительности. Он только сейчас понял, что вода уже давно остыла, и кто-то яростно колотит в дверь комнаты.

– Иду, иду, – пробормотал маршал.

И потащился к двери.

-12-

– Дайте угадаю, – произнёс Лонгтри. – Я уволен.

– Конечно, нет, Джо, – Том Риверс упал в кресло у пылающего огня и протянул к пламени руки. – Вообще-то, сейчас мы нуждаемся в тебе как никогда.

Лонгтри, одетый лишь в красный форменный костюм, полулежал на кровати. Он отбросил назад волосы длиной до плеч и связал их кожаным ремешком в хвост.

– Расскажите о своей вылазке с полковником Смитом, – сменил Лонгтри тему.

Риверс усмехнулся и разгладил усы.

Он был худым, но тренированным и жилистым мужчиной. Лоб его пересекали глубокие морщины.

Глаза насыщенно-зелёные, как глубины лесного озера.

Внешность Риверса всегда располагала собеседника к себе, и почти все сразу начинали питать к Главе маршалов тёплые чувства.

Ходили слухи, что много лет назад, когда Риверс ещё был маршалом на индейских территориях, он настолько очаровал и белых, и краснокожих, что те беспрекословно согласились сложить оружие.

Он был прирождённым дипломатом.

Казалось, люди и сами хотели делать ему только добро.

– Мы ничего не понимаем, – признался Риверс. – Вообще ни черта. Единственные краснокожие, которых мы нашли, были жалкими, избитыми и полуголодными.

Он покачал головой.

– Ты же знаешь: мне никогда не нравились индейцы Сиу. Вот Шошоны, Пауни или Плоскоголовые – другое дело. Но смотреть, во что они сейчас превращаются... Печально видеть, как такой гордый народ вынужден выпрашивать корочку хлеба.

Лонгтри скрутил сигарету.

– Численность буйволов быстро сокращается, а вместе с ними – и численность индейцев Равнин. Думаю, мы скоро станем свидетелями гибели целых народов.

– И от этого мне больно, – признался Риверс.

Лонгтри закурил.

– Мне никогда не нравились индейцы Дакота (одна из групп племени Сиу – прим.пер.).

Тут не требовалось ничего объяснять. Лонгтри служил разведчиком в армии и ещё в шестидесятых годах воевал против Сиу, Шайеннов и Команчи.

Он стал ненавидеть всех Сиу не только за их военную кампанию против белых, но и за нечеловеческую жестокость и поголовное истребление других племён.

– Хотя вы правы: это печальное зрелище. Когда буйволы исчезнут... Индейцы долго не выживут.

– Боюсь, в этом и состоит план, Джо.

Лонгтри кивнул.

Он знал, что в 1874 году группа законодателей в Техасе издала законопроект, ограничивающий убой буйволов.

Были введены строгие ограничения, сколько голов могут ежедневно убить охотники и на каких территория. Изначально идея была неплоха.

Но армия плевать на это хотела.

«Чем быстрее падёт численность буйволов, – говорили они, – тем скорее сломаются хребты индейцев Равнин».

Это было логично. В разгар войны с индейцами никто не возражал против подобного образа мыслей.

Если раньше армия была абсолютно неспособна справиться с кочующими племенами равнинных индейцев, вроде Черноногих, Сиу и Шайеннов...

То теперь, когда стада буйволов будут истреблены, краснокожие просто не смогут питаться, одеваться и вообще строить дома.

А такая армия не сможет существовать.

Звучало здраво, хоть и жестоко.

Но это сработало.

– Но пару племён ещё осталось, – заметил Риверс. – Полагаю, потребуется ещё несколько лет, чтобы полностью от них избавиться.

Лонгтри кивнул.

– А теперь расскажите, зачем вы приехали.

– Я просто навещал своих маршалов. Я уже давно планировал такое устроить, только всё руки не доходили. – Риверс вытащил трубку и набил её табаком. – А для тебя, Джо, у меня особое назначение.

– Какое?

– Я хочу, чтобы ты отправился в Волчью Бухту в Монтане и разобрался с местными убийствами.

Лонгтри выдохнул струйку дыма.

– Волчья Бухта. Я знаю это место. Рядом с Невадой. Но это территория Джона Беннемана, -

напомнил он.

Беннеман был федеральным маршалом, работающим на юго-западе Монтаны.

– Беннеман пока не работает, Джо. Его серьёзно подстрелили, когда он пытался поймать двоих разбойников. Он выбыл из строя на несколько месяцев.

Риверс явно был этим недоволен.

– К тому же, это особый случай. Нам в Волчьей Бухте нужен не просто законник. Нам нужен человек, умеющий расследовать дела.

– Продолжайте.

– В Волчьей Бухте и её окрестностях произошло пять убийств, – объяснил Риверс. – Жестоких. Бесчеловечные. Похоже на какого-то зверя. Тела частично сожраны. Но... В общем, сам увидишь.

– Так наймите охотника, Том. Это лучший выход, если во всём виноват безумный гризли. Я уже слишком долго охочусь на людей, чтобы начинать охотиться на животных.

Риверс тяжело вздохнул.

– Я слышал, что это вполне могло быть делом рук человека. Ничего конкретного не могу сказать, просто слухи.

Лонгтри вскинул брови.

– О чём вы?

– Я и сам понятия не имею, что происходит, Джо. Если честно, всё это очень странно. Я хочу, чтобы ты туда отправился и глянул, в чём дело. Вот и всё. Покопайся и посмотрим, что ты найдёшь.

– Довольно расплывчатые указания.

Риверс встретился с Лонгтри взглядом.

– Ты делал и большее, обладая меньшей информацией.

– Возможно. Но тут её совсем нет.

Риверс кивнул.

– Знаю. Просто отправься туда на недельку-другую и поразнюхивай. Если решишь, что во всём виноват зверь – отлично. Мы назначим за него награду и кликнем охотников. Но если это человек... Тогда ты знаешь, что делать.

Лонгтри был пока не убеждён до конца.

– И почему этим должно заниматься правительство, Том? Похоже на обычную местную заварушку. Вообще не наша юрисдикция.

Риверс продолжал смотреть на него пронзительно-зелёными глазами.

– Чёрт, Джо, ты ведь и сам знаешь: я могу любой городок сделать областью нашей компетенции, если того пожелаю.

– Конечно, Том. Знаю. Но удивите меня.

– Ладно. Джо, у нас там премерзкая ситуация. Во-первых, Волчья Бухта расположена у подножья гор Тобакко Рут, и не мне тебе рассказывать, что это значит. Серебро. Много серебра. Многим людям в Вашингтоне – в том числе и тем, на кого я работаю – сложившаяся ситуация очень не нравится, и их нельзя за то винить: у них свои интересы на раскопках. Во-вторых, рядом с Волчьей Бухтой в горах находится резервация племени Черноногих. И они уже подняли шум, как несправедливо с ними обходится закон.

Риверс на пару мгновений задумался.

– Мы боимся, что эти убийства повесят на Черноногих, и местные возьмут дело в свои руки. А ты знаешь Черноногих. Ты должен прекрасно понимать, что если их тронут, они ответят. Они не потерпят белых, вторгшихся на их территории.

– Да, они – народ гордый, – кивнул Лонгтри. – И их не волнуют убийства белых, а вы, видит Бог, не можете их в этом винить.

– И вот тут на сцене появляешься ты, Джо. Ты ведь наполовину Кроу.

– Кроу, Том. Но не Черноногий.

– Да, рак не щука, но это всё, что у нас есть, друг мой. Отправляйся туда и разузнай всё. Может, тебе удастся подружиться не только с горожанами, но и с Черноногими. Может, они тебя примут. Нам нужен человек, который сможет там находиться и наблюдать за обоими народами, пока всё не стало ещё хуже, чем есть.

Лонгтри кивнул.

– Хорошо, я отправлюсь туда. Кто в Волчьей Бухте представитель закона?

Том Риверс вздохнул и закусил нижнюю губу.

– Шериф по фамилии Лаутерс. Сложный случай. Я ни разу не слышал о нём ничего хорошего, Джо. С ним у тебя могут возникнуть проблемы.

– О, конечно, возникнут! Вы же всегда пытаетесь всунуть меня в подобные ситуации.

Риверс захохотал.

– Вот поэтому ты мне и нужен.

***

Когда Риверс ушёл, Лонгтри сел и задумался.

Обычно, ему давали имя человека, которого надо выследить. Нечто реальное.

Но не в этот раз.

Да, дельце будет непростое.

-13-

Ранним утром следующего дня Лонгтри отправился в Волчью Бухту.

Он не торопил лошадь.

После того, как Джо узнал некоторые подробности дела, у него только прибавилось скепсиса по поводу того, что убийства совершены человеком.

Но если они совершены зверем... Тогда Лонгтри никогда прежде о подобном не слышал.

Лишь немногие животные отважатся проникнуть в город.

И уж точно никто из них не станет раз за разом убивать по одной схеме.

Похоже, это будет интересное и странное расследование.

-14-

Нейтан Сегарис сидел в подлеске и ждал.

Он наблюдал за западным берегом, разделявшим пастбища Карла Хью и резервации индейского племени Черноногих.

У Хью было порядка четырёх сотен голов, и если всё пойдёт хорошо, то ещё до наступления утра он не досчитается пятидесяти из них.

Сегарис ухмыльнулся.

Это было не самое приятное зрелище: за губами скрывались голые беззубые дёсны.

У западного берега в изгороди было несколько сломанных пролётов, и Хью и его люди ещё не добрались до них с ремонтом.

И если чуть-чуть постараться, то эти проёмы можно прекрасно расширить.

Сегарис взобрался на своего гнедого коня и направился обратно к Волчьей Бухте.

Сегодня будет отличная ночка.

Он должен будет встретиться с остальной группой в полночь, и если им улыбнётся удача, они выведут скот из земель Хью и уже к рассвету перегонят его в другую долину.

Таков план.

Сегарис вновь усмехнулся и закурил.

Солнце опускалось за горизонт. Сегарис возвращался в свой маленький домик за городом.

Он собрал себе ужин: несколько кукурузных лепёшек и то, что осталось со вчерашнего дня от копчёного окорока.

Немного, но ему хватит.

На следующей неделе у него уже будет куча денег для нормальной еды.

Он сел на стул и снова прикурил сигару.

«Грядут грандиозные перемены, – думал он. – И великая жизнь».

Снаружи заржал конь.

Сегарис вскочил.

Для встречи с остальными парнями ещё слишком рано.

Он прислушался, склонив на бок голову.

Он слышал, как на улице ветер стонал и завывал.

И больше ничего.

Но Сегарис был осторожным человеком.

Он снял с крюка над очагом ружьё, открыл ствол и вставил два патрона. Если кто-то решил нанести ему визит, лучше им поостеречься.

Дверь вздрогнула, словно кто-то её хорошенько тряхнул.

Появился новый звук: словно кто-то скребётся снаружи.

И хриплое, низкое дыхание.

Сегарис выпрямился, прицелился и несколькими тихими и лёгкими шагами сократил расстояние до двери.

Дверь снова яростно задрожала, а затем взорвалась, впуская внутрь порыв ледяного ветра, принесшего мерзкую, нечеловеческую вонь.

Сегариса отбросило на пол.

Он вскочил, стреляя, но даже не понимал, во что именно он стреляет.

А потом он увидел...

– Матерь Божья, – пробормотал он.

Его крики эхом разнеслись в ночи.

-15-

Никому в Волчьей Бухте не было особого дела до Кудряша Дель Веккио.

Пальто и брюки в полоску, золотые часы на цепочке и безупречный котелок на голове.

Он был интриганом и мошенником, картёжником и ловеласом. Провёл десять лет в тюрьме за кражу скота.

Дель Веккио считал себя мастером стрельбы из пистолетов, но любой, кто действительно умел обращаться с оружием, застрелил бы Кудряша ещё до того, как тот дотянулся бы до пистолета.

Единственное, в чём Дель Веккио и вправду был хорош, была выпивка.

Этим вечером он уже прикончил восемь бутылок пива и полпинты рома, когда пришло время, наконец, отправляться к Нейтану Сегарису.

Ночь была холодной, падал лёгкий снежок, но Кудряш не замечал ни того, ни другого.

Он был очень пьян, и ему было очень хорошо.

Он уже заранее начал праздновать кражу пятидесяти голов скота у Карла Хью.

Дель Веккио знал, что Нейту Сегарису и остальным не понравится, когда он пьян.

Но он же имеет право время от времени праздновать?!

Особенно, когда вскоре в его карман посыпятся неплохие деньги.

Пятьдесят голов скота Хью по пятьдесят баксов за штуку.

Это изменит жизни всех, учитывая, что пятерых их них уже нет.

По пять тысяч зелёных на брата. Приличная сумма.

– Покойтесь с миром, парни, – пробормотал себе под нос Кудряш.

«Пятеро из нас умерли, – думал он, – пятеро живы».

Случайное стечение обстоятельств. Вот и всё.

Дель Веккио пришпорил легонько своего старого коня, и тот ускорил бег, галопом несясь по утрамбованному снегу.

Спустя некоторое время конь принёс его к дому Нейта.

Дель Веккио сразу захотелось войти внутрь.

Из трубы поднимался дымок, а в окне уютно светился фонарь.

«Надеюсь, у него найдётся бутылочка чего-нибудь, чтобы согреться», – подумал Дель Веккио.

Он привязал коня в сарае и нетвёрдым шагом поплёлся к входной двери, лишь раз остановившись у изгороди, чтобы помочиться.

Он уже поднялся на верхнюю ступеньку, когда понял, что что-то не так.

Дверь была разодрана в щепки.

Лишь несколько обломков дерева торчали из косяка и болтались на петлях, а остальное валялось на полу.

Кудряш потянулся за своим армейским кольтом 44-го калибра.

Металл рукоятки ледяными иглами покалывал дрожащую руку.

– Нейт? – тихо позвал он.

Не получив ответа, Дель Веккио сделал два последних шага и остановился прямо за дверным проёмом.

Столы были опрокинуты и разломаны.

Полки рухнули на пол, и теперь повсюду валялось их содержимое.

Мешки с мукой и сахаром были распороты.

И теперь всё было запорошено белым.

Сквозь дверной проём ворвался неожиданный порыв ледяного ветра, взметнув вверх клубы муки и заставляя хижину скрипеть и ходить ходуном.

И ещё была кровь. Везде.

У Дель Веккио внутри всё сжалось.

Лужи на полу, брызги на стенах и старой металлической плите.

В воздухе висел жуткий запах. Мужчина ощущал его на своей коже и даже различал его привкус во рту.

Он не стал искать тело.

Этого и не надо было.

Он бросился назад, пробираясь через сугробы, подскальзываясь, падая, но, в конце концов, добрался до сарая.

Когда Дель Веккио отвязывал коня и взбирался на него, он уже был трезвый как стёклышко.

Снова начиналась метель. Порывистый ветер бросал в лицо снег.

Конь начал ржать и яростно бросаться из стороны в сторону. Он начинал идти в одном направлении, затем фыркал и бросался в другую сторону.

– Давай, чёрт бы тебя побрал! – закричал Кудряш, ощущая разлитый в воздухе запах смерти. Он дёрнул поводья и пришпорил коня. – Вперёд!

Дверь сарая резко открылась от порыва ветра и вновь захлопнулась.

Конь Нейта тоже яростно ржал и рвался с привязи. Что-то было не так, и оба животных это чувствовали.

Лампа в доме моргнула и погасла.

У Дель Веккио вдоль позвоночника побежали мурашки, и дело здесь было далеко не в пронизывающем морозном ветре.

Издалека донёсся ещё один звук: низкий, ужасный, безумный вой, который то затихал, то снова разносился над долиной.

Кудряш весь дрожал, волосы на затылке встали дыбом.

Этот звук... Напоминал грохот грузового поезда, проносящегося через шахту.

И снова этот вой.

Только на этот раз ближе.

Дель Веккио с криком дёрнул поводья, и конь рванул вперёд по дороге, чуть не сбросив на землю седока.

Конь поскакал не в том направлении, но Кудряш не мог справиться с обезумевшим животным.

Его лицо закоченело от дующего ветра, а глаза начали слезиться.

Сердце громко бухало от ужаса, а в ушах по-прежнему стоял жуткий вой.

И вот он ещё ближе.

И ещё...

-16-

«Большой Билл» Лаутерс слез с лошади и стал ждать, пока Пэрри тоже спешится. Пожилому доктору потребовалось для такого гораздо больше времени.

– Проклятый холод, – пробурчал Пэрри. – И спина разболелась.

Лаутерс потёр руки.

– Идём, – сказал он. – Быстрее со всем покончим.

И первым вошёл в хижину.

Он увидел то же, что и Кудряш Дель Веккио прошлой ночью.

Дом был разгромлен, словно по нему прошёлся маленький ураган.

Мебель была разломана. Тарелки, чашки и бутылки разбиты, и осколки хрустели под ногами.

Казалось, вокруг не осталось ни одного целого предмета.

И всюду были мука, сахар и... кровь.

– Матерь Божья, – ахнул доктор Пэрри. – Какого чёрта здесь произошло?

Лаутерс обвёл взглядом место происшествия.

Он был зол, даже взбешён, и по лицу ясно читалось его недовольство.

– А как вы думаете, что здесь произошло? – ехидно спросил он.

Они оба знали, с чем столкнулись.

Ещё с того момента, как им сообщили, что Нейт Сегарис сегодня утром не появился на службе в церкви.

Сегарис никогда не пропускал их. Он был вором и мошенником, но на воскресные службы ходил исправно.

Его мать привила ему строгое моральное и религиозное воспитание.

И хотя моральные аспекты он давно отбросил в сторону, религия упорно цеплялась за его душу. До этого дня.

– Какое же животное такое сделало? – спросил Лаутерс, наверно, уже в тысячный раз. – Это какое животное врывается в дом человека и такое вытворяет?!

Перри ничего не сказал. У него не было ответов на эти вопросы.

Это были не просто убийства от голода. Эти преступления несли в себе жестокость, расчленения и погромы.

А какое создание сначала убивает людей ради пищи, как дикий зверь, а потом разрушает их жилища, как безумный человек?

Лаутерс посмотрел на разлитую везде кровь.

– Он должен быть где-то здесь.

Вдвоём с доктором прошёлся через разгромленную кухню и замер перед дверью к гостиной.

На ней на добрый метр были следы от когтей.

Перри осмотрел их.

Царапины врезались в дерево, по крайней мере, на полтора сантиметра.

Пэрри тяжело сглотнул.

– Тот, кто это сделал это, был чертовски силён.

Лаутерс толкнул дверь.

Гостиная тоже была в отвратительном состоянии.

Здесь Сегарис хранил все вещи, оставшиеся от его покойной жены.

Её подушки с оборками были выпотрошены, пол густо устилали перья.

Сервиз из тонкого китайского фарфора осколками валялся в углах комнаты.

Коллекция фарфоровых кукол разбита на кусочки.

Одна из отломанных кукольных голов смотрела на вошедших голубыми нарисованными глазами.

Платья, висевшие на медных вешалках, разодраны в клочья.

Даже стены испещрены следами от когтей, и клочки обоев свисали, как испанский мох со стволов деревьев.

– Это сделало не животное, док, – авторитетно заявил Лаутерс. – Ни один чёртов зверь из леса не вломится в человеческое жильё и не станет его разламывать.

Пэрри тщательно осмотрел всё вокруг.

Он проверил всё.

Ловкими пальцами приподнял оторванную полосу обоев и начал изучать её, как невиданное произведение искусства.

Пэрри что-то пробормотал себе под нос и вытащил что-то из пространства между плинтусом и обоями.

– Но ни один человек не оставит после себя такое, – ответил он, протягивая находку Лаутерсу.

Шериф взял это и потёр между большим и указательным пальцами. В руке у него оказалась серая жёсткая шерсть.

– Может, собака какая-нибудь, – пробормотал он.

– Думаете?

Лаутерс нахмурился.

– А я не знаю, что и думать. У меня пять трупов и, похоже, вот-вот найдём шестой... Что тут сказать? И какого чёрта ты хочешь от меня?

– Полегче, шериф.

Лаутерс бросил шерсть на пол и вернулся в другую комнату.

Пэрри чертыхнулся под нос и, прижимая руку к пояснице, нагнулся, поднял шерсть и засунул её в карман. Затем, кряхтя, выпрямился.

– Взгляни сюда, док.

Лаутерс сидел на корточках перед валяющимся столиком.

Под ним лежало ружьё.

Оно было почти разломано наполовину, а стволы согнуты наподобие подковы. Лаутерс принюхался и проверил патронник.

– Сегарис выстрелил дважды, прежде чем до него добрались. А что может укрыться от двух выстрелов? – многозначительно спросил шериф.

– Что бы это ни было, ему это удалось, – вставил Пэрри.

Тут Лаутерс был согласен с доктором.

На полу в муке отпечатался след. Слегка неясный, но это определённо был гигантский след какого-то неизвестного животного.

– Во имя всего святого, у кого же может быть такая ступня? – вслух спросил Лаутерс.

Пэрри лишь покачал головой.

– Не у человека. В этом я уверен.

След был около метра в длину и сантиметров двадцать в ширину.

Вытянутый, плавно обтекаемый отпечаток. Кто бы его не оставил, у него были три длинных пальца с когтями на передней поверхности стопы и одна короткая и толстая шпора у пятки.

– Вообще напоминает след петуха, – беспомощно пробормотал Лаутерс.

– Этот след оставила не птица, – быстро заметил Пэрри.

– Господи, док, – устало произнёс Лаутерс. – Отпечаток громадный.

Пэрри склонился и снова застонал.

– Тебе надо показаться кому-нибудь со своей спиной, – по привычке пошутил шериф, только обоим сейчас было не до смеха.

Пэрри проигнорировал его реплику. Он исследовал пол и, наконец, пальцы его нащупали металлическое кольцо.

– Погреб.

Лаутерс помог доктору поднять крышку и откинуть её в сторону.

Погреб представлял собой яму в форме куба глубиной около полутора метров с земляными стенами.

Внизу, на промёрзшей земле, лежало то, что осталось от Нейта Сегариса.

– Твою мать, – тихо выругался Лаутерс.

Тело было обезображено.

Кишки выпотрошены, внутренние органы вырваны, и брюшная и грудная полости были пустыми.

Руки сломаны в нескольких местах, размозжены и покусаны.

Пальцы на левой руке отсутствовали, за исключением единственной окровавленной фаланги большого пальца.

Правая нога сломана и вывернута в коленном суставе таким образом, что снаружи виднелись связки и сухожилия.

Лаутерс выругался себе под нос и спустился в подвал.

Он благодарил бога, что на улице был ноябрь.

Если бы стояли летние месяцы... Даже думать не хочется о зловонии и рое мух.

– Должно быть, оно его убило и сбросило сюда, – предположил Пэрри.

– Да ну, док?

Шериф был не в настроении для теорий Пэрри. В последние дни у него вообще не было настроения ни для чего.

Он обыскал всё имеющееся пространство и не нашёл недостающих частей тела.

Пэрри сверху рассматривал раскуроченное лицо Сегариса.

Левого глаза не было, как и большей части плоти вокруг него.

Но второй глаз был цел и широко открыт.

Рот застыл в крике.

Даже с полутора метров Пэрри видел, что верхняя часть черепа Сегариса скушена, а на мягких тканях отпечатались следы зубов.

Мозг был вырван из черепной коробки и, похоже, те серые брызги в углу – это всё, что от него осталось.

Лаутерс посмотрел на доктора с мольбой в глазах.

– Да поможет нам бог, – произнёс он.

– Очень надеюсь, шериф, что он действительно нам поможет, -

стойко заявил Пэрри. – Но если нет, то стоит подумать о том, как мы можем помочь себе сами.

Ворча, Лаутерс выбрался из погреба, не принимая протянутой доктором руки.

Он выпрямился и отряхнул одежду.

– Было бы интересно разобраться в ходе событий, – размышлял Пэрри. – В какой очерёдности всё происходило.

Лаутерс зыркнул на него водянистыми серыми глазами.

– И как это сможет помочь? Человек мёртв. Убит. И наполовину съеден, да простит меня Господь.

Пэрри терпеливо кивнул и отбросил упавшую на лоб седую прядь.

– Я хочу сказать, Билл, что знание некоторых подробностей может помочь нам лучше понять убийцу.

– Это каких, например?

– Ну, для начала, мне хотелось бы знать вот что: это место было разгромлено до или после убийства Сегариса? Если после... Значит, мы говорим о ненависти, умышленном разрушении или даже акте возмездия. А это вряд ли характерная черта зверей.

Лаутерс покачал головой.

– Ты слишком глубоко копаешься в произошедшем.

– А ты, – парировал Пэрри, – копаешься в нём недостаточно глубоко.

Лаутерс предпочёл проигнорировать реплику доктора.

– Возвращаемся в город. Надо сказать Спенсу, чтобы приехал на своей повозке и забрал тело.

– Приехал? – переспросил Пэрри. – Не хотел тебя шокировать, Билл, но Спенс – женщина.

– Это ты так думаешь, – вздохнул Лаутерс и отхлебнул виски из карманной фляги. – Чем скорее мы предадим это тело земле, тем скорее народ перестанет судачить о произошедшем.

Пэрри пошёл следом за шерифом и взобрался на коня.

– Да, – протянул шериф, допивая до конца содержимое фляги и засовывая её в седельную сумку. – Похоже, грядут неприятности, док.

Пэрри ничего не ответил.

Он смотрел на горные склоны, словно пытаясь найти в них ответы.

Но ответов там не было.

Лишь холод и ветер.

-17-

Позже Лаутерс стоял у своего офиса, прислушивался к относительно тихому воскресному вечеру и продолжал пить.

Даже не ощущая холода, спустившегося с гор.

Мысленно он видел лишь кровь и смерть. И новые, грядущие смерти.

А этой ночью в Волчьей Бухте было тихо и мирно.

Владельцы ранчо остались дома. Шахтёры не покидали свой лагерь.

И лишь пару человек рискнули выйти на улицу.

Возможно, из-за холода. Возможно, из-за метели. А возможно, ещё из-за чего-то.

Чего-то, что убивает людей ради еды и забавы.

Наверно, это и держало людей за закрытыми дверями.

Лаутерс сделал ещё глоток из серебряной фляги.

Даже дряхлых попрошаек из Черноногих нигде не видно.

Если подумать, он уже довольно давно не видел поблизости краснокожих. Кажется, с тех пор, как начались убийства.

Рука Лаутерса замерла, не донеся фляжку до рта.

Стоит ли принимать это во внимание?

Могут ли индейцы быть как-то связаны с убийствами?

Может, да. Может, нет.

Местные Черноногие старались большую часть времени держаться подальше от города, поскольку народ задевал их по любому поводу и даже без оного.

И, когда случалось серьёзное преступление, вроде грабежа или убийства, их нигде нельзя было отыскать.

А краснокожий всегда мог стать прекрасным козлом отпущения.

Это напомнило шерифу, как был повешен тот Черноногий.

Лаутерс нахмурился и сделал ещё глоток.

Черноногого звали Красный Лось.

Его задержали в связи с обвинениями в изнасиловании и убийстве местной белой девушки по фамилии Карпентер.

У девушки не было семьи, и она недавно переехала в Волчью Бухту.

Предположительно, Красный Лось отправился за девушкой однажды вечером в магазинчик, где она работала, взял её силой, а потом перерезал горло.

На вторую ночь пребывания индейца за решёткой к нему пришли линчеватели.

На них были чёрные капюшоны и маски с прорезями для глаз и рта.

Девять из них вошли в тюрьму.

– Нам нужен краснокожий, – сказал главарь. – И мы его заберём.

– Лучше бы вам, ребятки, убраться отсюда, – ответил им Лаутерс.