Текст книги "Лунный череп (ЛП)"

Автор книги: Тим Каррэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Тим Каррэн
Лунный череп

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПОСЛЕ ПОВЕШЕНИЯ

-1-

Полная луна. Неприлично круглая и толстая.

Её мертвенно-бледный свет освещает скалистые территории северного Вайоминга.

Чёрные, необычные облака плывут по небу.

Ледяной ветер плачет и завывает, пригибая и качая мрачные сосны.

Одинокий, кривой дуб тянется в небо голыми ветвями и стонет.

А на одном из проклятых разветвлений висит тело, обмотанное за шею потрёпанной верёвкой.

Тело качается и слегка поворачивается вокруг своей оси, приводимое в движение ночными ветрами.

И глаза его открыты.

-2-

Индеец был старым.

Его морщинистое лицо напоминало холмистую местность вокруг. Одет он был в серую армейскую гимнастёрку и рваную шляпу с эмблемой одного из отрядов разведчиков – перекрещенные серебряные звёзды.

На ногах у старика чёрные стоптанные мокасины, а вокруг туловища, как признак крайней нищеты, обмотано испачканное одеяло.

В руке индеец нёс масляную лампу, которая шипела и плевалась, отбрасывая на скалы нелепые тени от чахлых, голых деревьев.

Он был очень стар, и даже сам не мог вспомнить насколько.

Он только знал, что в молодости боролся в горах с охотниками на бобров.

А много лет спустя, он был тем, кто входил в состав группы, принимавшей с охотниками соглашение в 1840 году.

Это было почти сорок лет назад. И уже тогда он был стар.

Его звали Быстрый Лис из племени Плоскоголовых.

Он знал это так же чётко, как и то, что многие в его племени за спиной называли его Старый Лис или Хитрый Лис.

Он ясно помнил, что сначала враждовал с белыми, а затем подружился, служа в их армии во время военной кампании против Дакоты (название группы племён американских индейцев – прим.пер.).

Быстрый Лис не сбавлял шага.

Он взобрался на холм. Холодный ноябрьский ветер бросил ему пыль в лицо. Быстрый Лис увидел вдалеке огромный дуб и направился к нему.

Он ступал осторожно. Всю жизнь, проходив по такой территории, знал цену терпению и внимательности.

Сколько раз он видел, как мужчины в спешке взбирались по скалам, но потом их сапог попадал в расщелину и намертво фиксировал ступню.

С Быстрым Лисом такого никогда не случалось, и он собирался и дальше быть осторожным. Старческие кости плохо срастаются.

На улице было около семи градусов.

Как и всегда на территории Вайоминга в это время года.

Но холод пронизывал индейца до костей, морозил кожу и заставлял старую и так вяло текущую кровь течь ещё медленнее.

Это лучше всего остального недвусмысленно намекало Быстрому Лису о старости.

Добравшись до старого дуба, он постоял некоторое время неподвижно, глядя на повешенного.

О нём рассказал Чарльз Гудуотер.

Он заметил повешенного издали, когда выслеживал оленя, и быстро вернулся в лагерь, чтобы доложить об увиденном.

Быстрый Лис отправился сюда, потому что понимал, что кроме него, никто не снимет с ветви мертвеца. Ни индеец, ни белый.

Ему казалось кощунственным оставлять человека болтаться на дереве, пока его плоть не сгниёт и не обнажит кости.

Поэтому он и пришёл.

Сжимая масляную лампу уверенной рукой, Быстрый Лис осмотрел повешенного.

На нём было пальто из тёмно-синего сукна, чёрные штаны, потёртые ковбойские сапоги и тёмная шляпа.

Под пальто мужчина носил белую рубашку, которая сейчас стала коричневой из-за засохшей и запёкшейся крови.

Быстрый Лис облизал губы и поставил лампу на камни.

В дрожащем свете появлялись огромные, нереальные тени.

Мужчина висел всего сантиметрах в тридцати от земли, поэтому Быстрому Лису не надо было карабкаться высоко. Он вытащил из-за пояса длинный, изогнутый нож и попытался перерезать верёвку.

Клинок был настолько острым, что мог с одного движение отрезать человеческий палец. А вот верёвка сразу не поддалась.

Быстрому Лису потребовалось несколько секунд, чтобы, в конце концов, перепилить её. Сталь лезвия ярко блестела в лунном свете.

Тело с глухим звуком упало на землю.

Быстрый Лис медленно и осторожно слез вниз и присел рядом с мужчиной. Старческие кости протестующе захрустели.

Руки мужчины были связаны за спиной, и Быстрый Лис разрезал верёвку.

Развязанные руки мужчины ещё не окоченели, когда старик перевернул тело. Значит, он мёртв не так давно.

Быстрый Лис отбросил с лица прядь седых, тонких волос и поднёс лампу к лицу трупа.

Кожа повешенного смуглая, как у индейцев, но черты лица были европейскими. Наверно, полукровка. Либо просто белый, проводящий на солнце и открытом воздухе очень много времени.

В этом заброшенном месте ветер завывал, как духи умерших.

Быстрый Лис проверил карманы мужчины.

У него не было ни оружия, ни бумаг, подтверждающих личность. И только во внутреннем кармане Быстрый Лис нащупал что-то металлическое. Он вывернул материю.

Значок.

Быстрый Лис поднёс его к глазам.

Повешенный служил заместителем федерального маршала.

Старик знал, что плата за это будет чудовищной.

Убийство федерального маршала несло с собой только неприятности. И большие.

Быстрый Лис глянул на лицо мужчины.

И тут глаза человека открылись.

-3-

Следующие четверо суток дочери Быстрого Лиса ухаживали за повешенным.

Они обернули его одеялами из шкур буйволов и поили мясным отваром с оленьей кровью. А старик наблюдал и курил трубку.

На утро пятого дня повешенный полностью пришёл в сознание.

Сначала он увидел дочерей старика, а затем и его самого.

И ломающимся, безжизненным голосом попросил воды.

Старик отослал дочерей и позволил мужчине выпить столько воды, сколько тот хотел, из сосуда, сделанного из мочевого пузыря буйвола.

– Горло горит, – наконец произнёс он, глядя на старика льдисто-голубыми глазами.

– Оно не сломано, – ответил Быстрый Лис. – Милостью отцов, ты остался жив.

– Ты хорошо говоришь по-английски.

Старик принял это, как констатацию факта, а не комплимент.

– Я был разведчиком в войске.

– Это ты принёс меня сюда?

– Да.

Мужчина кивнул, поморщился от боли и огляделся.

– Ты из племени Плоскоголовых? – спросил он.

– Да. Меня зовут Быстрый Лис.

– Джозеф Смит Лонгтри, -

представился мужчина. – Где именно я нахожусь?

– Ты находишься в лагере у северной излучины реки Шошони. Отсюда не больше полутора километров до того места, где я тебя нашёл, маршал.

Лонгтри сухо закашлялся и кивнул.

– Насколько мы далеко от Бэд-Ривер?

– Три километра, – ответил старик. – Ни больше, ни меньше.

Лонгтри сел на полу, и у него тотчас закружилась голова.

– Проклятие! Я должен отправиться к Бэд-Ривер. Люди, за которыми я охотился... Возможно, они ещё там.

– А кто они?

И Лонгтри начал рассказывать.

Их было трое: Чарльз Брикли, Карл Вайс и Бадд Ханнион.

Они напали на военный обоз в Небраске, следовавший в Форт Керни, и убили шестерых солдат.

В обозе перевозились карабины, которые, как стало позже известно, были проданы воюющему племени Баннок. Казалось бы, это касалось только армии и Бюро по делам индейцев...

Но убийство солдат было федеральным преступлением и попадало под юрисдикцию Службы маршалов США.

Лонгтри преследовал убийц от Дакоты до самой Бэд-Ривер.

И в предгорьях горного хребта Абсарока они на него напали, избили до потери пульса и подвесили на дерево.

– Но ты не умер, – напомнил маршалу Быстрый Лис.

– Благодаря тебе, – теперь Лонгтри мог сидеть, не испытывая головокружения.

Быстрый Лис внимательно смотрел на мужчину. У маршала были длинные, иссиня-чёрные волосы, которые никогда не встретятся у белых.

– Ты индеец? – спросил он.

Лонгтри слабо улыбнулся.

– Моя мать была из племени Кроу, а отец – охотником на бобров.

Быстрый Лис лишь кивнул.

– Когда ты отравляешься выслеживать тех людей?

Лонгтри потёр шею.

– Завтра, – ответил он, лёг на спину и закрыл глаза.

-4-

Дул сильный ветер, когда он отправился к Бэд-Ривер.

До города этому поселению было далеко.

Ухабистая дорога из засохшей грязи петляла между домов, сложенных из ошкуренных брёвен, на которых были выцарапаны непонятные знаки.

Здесь была конюшня, кузница и серое здание с облупившейся позолотой, которое, должно быть, было гостиницей.

Здесь не было тюрем, не было представителей закона.

То, зачем Лонгтри пришёл сюда, ему придётся сделать в одиночку.

Лонгтри запрягал у конюшни коня, которого ему одолжил Быстрый Лис. Ветер завывал между домами порывами, бросая пыль в лицо.

Старый серый конь явно не был счастлив отправляться в путь при таком ветре.

– Мы ненадолго, – пообещал ему Лонгтри.

Он достал короткоствольное ружьё, которое дал ему Плоскоголовый, зарядил и начал спускаться по дороге с расплывшейся и уже чуть подмороженной грязью.

Шпоры на сапогах звенели при ходьбе.

Быстрый Лис разузнал, что мужчины, которых ищет Лонгтри, часто наведываются в салун на берегу Бэд-Ривер.

Вот туда Лонгтри сейчас и направлялся.

Он завязал шейный платок таким образом, чтобы мелкий песок не попадал в рот и нос.

Ружьё Лонгтри крепко сжимал в руке. Глаза прищурены.

Его тёмная одежда превратилась в серую из-за носимого ветром песка и пыли.

Доехав до салуна, Лонгтри остановился. Это было ветхое, покосившееся здание с отваливающимися кусками отделки. Входные ворота покосились, а один из оконных проёмов был завешен солдатским одеялом.

Лонгтри медленным, расслабленным шагом вошёл внутрь, держа ружьё наготове.

Внутри было мрачно. Помещение освещали лишь редкие шипящие масляные лампы. Пол неровный, покрыт слоем грязных опилок.

Спёртый воздух был пропитан запахом табака, виски и немытого тела.

Несколько человек сидели в баре. Ещё парочка – за столами.

Сидевшая у барной стойки тучная местная красотка улыбнулась Лонгтри беззубой улыбкой.

– Чего желаете? – спросил лысый бармен. У него была только одна рука, а второй пустой рукав свисал вдоль бока.

Лонгтри не обратил на него внимания, не спуская с лица платка, чтобы мужчины за дальним столом его не узнали.

Они все были здесь.

Брикли. Худой и морщинистый. Натянул шляпу почти на глаза.

Вайс. Низкий и толстый. Улыбался своим друзьям.

Ханнион. Мускулистый гигант. Одна из щёк изуродована шрамом от ножевого пореза.

Лонгтри направился к ним.

– Чего-то хотел? – спросил Вайс, блеснув золотым зубом.

– У меня есть ордер на ваш арест, – произнёс Лонгтри. – За убийство.

Они воззрились на него широко распахнутыми, полными ненависти глазами.

Лонгтри вытащил значок маршала и спустил платок с лица.

– О, Боже, – пробормотал Вайс. -

Святые угодники... Ты же покойник...

Он свалился со стула на спину, а Брикли и Ханнион потянулись за оружием.

Лонгтри выстрелил Брикли прямо в лицо, превратив его в кровавое месиво из плоти и костей.

Ханнион вскинул пистолет и получил заряд в грудь, упал на пол, и вокруг него начала растекаться лужа крови.

Лонгтри открыл ствол, выкинул пустые гильзы и вставил два новых патрона.

Он переступил через тела и навис над Вайсом.

Вайс дрожал на полу от страха, брюки уже были мокрыми между ног, а к его лицу прилипли кусочки мозга его мёртвых товарищей.

– Где мой конь? – спросил Лонгтри. – Моё оружие?

Вайс только открывал и закрывал рот, не в силах выдавить ни слова.

Лонгтри ударил его по лицу и срезал Вайсу шпорой на сапоге кончик носа, отбрасывая мужчину на останки Ханниона.

Вайс заорал, когда его левая рука по локоть погрузилась в развороченную грудь Ханниона.

Лонгтри схватил Вайса за волосы и подтащил к своим ногам.

– Мои вещи, – невозмутимым голосом произнёс он. – Сейчас же.

Вайс поднялся на ноги и, еле ступая, вывел Лонгтри из салуна и направился с ним к конюшне под аккомпанемент воющего ветра.

Внутри конюшни горели лампы, и какой-то старик смазывал уздечку.

Он увидел кровь на теле и одежде Вайса.

Увидел значок Лонгтри. И сбежал.

Вайс показал на коня Лонгтри и висящие на боках седельные сумки, а в углу конюшни лежало оружие и свёрнутый спальник.

И затем он упал на колени, скуля и плача, размазывая по лицу сопли и слюну.

– Не убивай меня, маршал! Ох, святые угодники, не убивай меня! – надтреснутым, картавым голосом умолял он. – Прошу тебя! Они меня заставили! Заставили!

Лонгтри снова ударил его по лицу, и Вайс взвыл в агонии.

Маршал вздохнул, подошёл к своим вещам и проверил их.

Всё было в порядке. Ордера и листовки с изображение разыскиваемых преступников были на месте.

Оружейный ремень и никелированный кольт тоже остались нетронуты.

А вот в его винтовке винчестер патронов не было.

Но больше ничего не изменилось.

Лонгтри услышал, как за его спиной Вайс побежал прочь.

Лонгтри быстро развернулся и выстрелил ему вслед дуплетом.

Удар отбросил Вайса через ворота. Середина туловища, куда попал заряд, превратилась в сплошное месиво.

На землю упал уже труп, чью верхнюю и нижнюю части соединяли лишь тонкие ленты кожи.

Покончив с делом, Лонгтри сел и закурил.

-5-

Позже, после того, как Лонгтри отвёз трупы к гробовщику и заплатил за их захоронение лошадьми и оружием самих бандитов, он отправился обратно.

Потом вернулся в лагерь Плоскоголовых, возвратил Быстрому Лису коня и ружьё и поблагодарил за помощь.

А потом ушёл.

Ему не нравилась Бэд-Ривер.

От неё шёл запах разложения и смерти.

Как и, по правде сказать, от большинства пограничных городков.

Мысли об этом вогнали Лонгтри в мрачную депрессию.

Поэтому он ехал вперёд.

Он направлялся на восток к форту Филипа Керни, где его должны были ждать указания от Службы маршалов США.

И той ночью в воздухе пахло пролитой кровью.

-6-

Стрелочник на железной дороге был огромным детиной.

В нём было почти сто сорок килограммов, и большей частью их составлял не жир, а закалённые долгой тяжёлой работой мышцы.

Ему было пятьдесят лет, и звали его Эйб Раньон.

В составе группы он патрулировал железнодорожные пути на территории Колорадо.

Он был предводителем всех ирландских банд от Канзаса до Денвера вдоль Канзасской Тихоокеанской железной дороги.

Кого-то ловил.

Кого-то отпускал.

Но больше всего ему нравилось работать на железной дороге.

А сегодня – особенно.

На юго-западе Монтаны разыгралась сильная буря.

Неба не было видно за хлопьями снега, а на землю уже нападал двенадцатисантиметровый слой, носимый ветрами, спустившимися с гор Тобакко Рут.

Раньон сидел в хижине стрелочника и раскладывал пасьянс при свете фонаря.

Снаружи завывал ветер, заставляя стены маленькой лачуги дрожать.

Раньон тихо ругался сквозь зубы, зная, что эту ночь ему придётся провести здесь.

Понимая, что только круглый дурак выйдет наружу в такую погоду.

Значит, сегодня ночью он останется без виски.

Только он, карты и крохотная печка, которая не даст ему замёрзнуть.

– Проклятье! – пробормотал он.

Мужчина откусил кончик сигары и закурил от спички, сплёвывая крошки табака.

В углу начали завиваться снежинки. Метель была настолько сильной, что снег прорывался в любую щель.

Раньон запихнул в щель тряпку. На какое-то время её хватит.

Сетуя на свою судьбу, он вытер руки о засаленный комбинезон и вернулся к карточной игре.

И тут он услышал какой-то звук.

Даже сквозь вой ветра и скрип старой хижины Раньон слышал, как кто-то копается возле поленницы с обратной стороны лачуги.

Раньон знал, кто это.

Он поднялся, вытащил свой самовзводный кольт 38-го калибра и открыл дверь.

В лицо ему ударил порыв ветра со снегом.

И, несмотря на вес и силу, мужчине пришлось отступить на пару шагов.

Сжав зубы и прищурив глаза, он заставил себя пойти вперёд, пробираясь по сугробам, которые иногда уже доставали ему до середины бедра.

Он подошёл со спины к ворам и поймал их врасплох.

– Эй, чёрт бы вас побрал, – крикнул Раньон, пытаясь заглушить вой снежной бури, – бросайте брёвна!

Ворами оказались трое костлявых индейцев, одетых в накидки из шкур бизона, а на ногах у них были гамаши из оленьих шкур.

Они уронили дрова и уставились на Раньона огромными, тёмными глазами. Тощие, голодные, замёрзшие. И доведённые до отчаяния.

– Пожалуйста, – произнёс один из них на английском. – Холодно.

Его английский был неплох для краснокожего, и Раньона аж всего затрясло.

Он всегда с пренебрежением относился к дикарям из племён Кроу и Черноногих, а особенно к тем из них, кто считал себя достаточно цивилизованными, чтобы разговаривать на языке белых.

Раньон, как любой уважающий себя нетерпимый белый, ненавидел индейцев.

Раньон родился и вырос на волне антииндейских настроений, и в нём воспитали ненависть ко всем, чей цвет кожи отличается от белого.

Лично ему индейцы не сделали ничего плохого, но Раньон знал, что во время набега племя шайеннов убило его бабушку и дедушку на индейской территории, а его отец смотрел с укрытия, как эти ублюдки снимали с них скальп.

– Вам холодно, да? – спросил Раньон.

Тот, кто умел говорить на английском, кивнул. Двое других просто смотрели.

Раньон знал, о чём они думают. Видел ненависть в их глазах. И чувствовал, что эти подлые и лживые отпрыски дьявола с огромным удовольствием перерезали бы ему глотку, а не вели разговоры.

– Мы попали в бурю, – произнёс индеец. – Нам нужны дрова для костра. Утром мы всё вернём.

– О, да, не сомневаюсь. Даже не сомневаюсь.

– Пожалуйста.

Голос был искренним, и будь это даже бродяга или самый мерзкий убийца, эта искренность тронула бы Раньона.

Но это были дикари.

И Раньон знал, что стоит показать им хоть каплю жалости и сочувствия, как они через минуту рассмеются тебе в лицо.

А потом вернутся и убьют тебя, как только выпадет такой шанс.

Краснокожие дьяволы-язычники не уважают сострадание; они принимают его за слабость.

– Если тебе холодно, краснокожий, – произнёс Раньон, целясь индейцу в лицо из 38-го калибра, – я могу тебя согреть. Беги!

– Пожалуйста, – повторил индеец. Он не лукавил. Ему сложно было переступить через свою гордость и умолять о нескольких щепках дерева, но он это сделал.

– Убирайтесь отсюда! – завопил Раньон. – Убирайтесь отсюда к чёртовой матери, пока я вас здесь не перестрелял!

Трое индейцев медленно начали отступать спиной вперёд, не сводя глаз с белого человека.

Слишком часто членов их клана убивали, стоило им только повернуться к белым спиной.

– Мы умрём, – произнёс один из мужчин. – Но и ты не выживешь.

И они двинулись прочь.

Но слишком медленно.

Отплёвываясь от летящего в лицо снега, Раньон прицелился в индейца, считавшего себя равным белому человеку.

Он мысленно нарисовал на спине краснокожего мишень и нажал на спусковой крючок.

Звук выстрела был едва слышен на фоне воя сильного ветра.

Видимость была плохой, но Раньон заметил, как один из индейцев упал. А потом его скрыла стена снега.

– Проклятые дикари, – сплюнул Раньон и направился обратно в хижину.

Сидя у печки и грея окоченевшие руки, Раньон ухмылялся, зная, что спас мир от ещё нескольких вороватых краснокожих.

Эти ублюдки замёрзнут.

Раньон улыбался.

-7-

Было уже очень поздно, когда началось царапанье.

Раньон дремал на стуле, по-прежнему сжимая в руке кольт, а на столе лежал неразложенный до конца пасьянс.

Ему снилось, что он в Волчьей Бухте выпивает под вкусную закуску в тепле и уюте.

Но тут Раньон открыл глаза.

Он не в Волчьей Бухте.

Он в чёртовой лачуге ждёт наступления утра.

Которое, похоже, никогда не наступит.

Протерев заспанные глаза, Раньон опустил кольт и прислушался.

Он что-то слышал. Какой-то непонятный звук.

В этом он не сомневался.

Раньон был не из тех, кто просыпается среди ночи без причины.

Мужчина склонил на бок голову и сосредоточенно слушал.

Снег до сих пор засыпал хижину, а ветер завывал и заставлял стены хижины дрожать.

Но было кое-что ещё.

Низкое, почти жалобное стенание на фоне порывов ветра.

И царапанье. Словно кто-то проводил когтями по деревянным стенам лачуги.

Раньон сглотнул. Вдоль позвоночника потекли струйки пота.

Индейцы. Точно, индейцы. Кто же ещё?

Они каким-то образом выжили в минусовую температуру и теперь вернулись.

Возможно, целой группой.

С ружьями, ножами и в дурном настроении.

Как сказал тот краснокожий?

«Мы умрём. Но и ты не выживешь».

Раньон поёжился.

Не стоило стрелять в того индейца... Надо было пристрелить всех троих!

Следовало выследить этих ублюдков в бурю и убить. Застрелить всю троицу и уберечь себя от возможных неприятностей.

И они бы не заявились сюда, как сейчас.

Раньон снова закурил.

Надо было взять с собой больше патронов для кольта, но он не ожидал подобных проблем.

Хотя стоило бы предположить: эти дикари всегда выискивали одинокого белого, которого можно было ограбить и убить.

И сейчас они ступали тихо-тихо, окружая хижину.

Он слышал, как они скребут по стенам.

Но то, что он услышал следом, было необъяснимо. Рычание. Низкое, гортанное, звериное рычание.

Человек не может издавать такие звуки.

Может, они взяли с собой собак?

Раньон слышал, как оно принюхивается, тычась носом в ошкуренные доски, низко рычит и фыркает, как бык.

Раньон прицелился из 38-го калибра в дверь.

Первый, кто войдёт в хижину, попрощается с жизнью.

Дверь начала ходить ходуном и трястись, будто кто-то тянул её на себя.

Доски дрожали и стонали от действующей на них силы.

Гвозди выдирались прямо с мясом.

Вся хижина начала ходить ходуном, шатаясь взад и вперёд, пока что-то рвало и царапало её снаружи. Строение не было рассчитано на подобное давление.

Крыша стала рушиться, и вокруг Раньона посыпались доски, припорашиваемые тотчас снегом.

Потух фонарь, поглощённый метелью.

Раньон вскрикнул и начал выбивать ногой доски, составляющие заднюю стену его хижины.

И в тот момент, когда он вырвал несколько досок и наполовину пролез в открытую дыру, дверь разлетелась в щепки.

Раньон пробирался через сугробы, слыша за спиной дикий вопль, который не мог быть человеческим.

Раньон бежал сквозь пургу, падая, поднимаясь и стараясь убраться оттуда поскорей.

А за ним не утихал злобный, отвратительный вой и что-то ещё, похожее на скрежет зубов.

Он развернулся и дважды выстрелил в расплывчатую тёмную фигуру.

Огромную фигуру.

Теперь Раньон даже слышал запах этого чудовища: запах разложения, гниющего мяса и свежей крови.

Раньон завизжал. Высокий, полный безумия крик разорвал ночную тишину.

И что-то ответило на этот крик лаем и воем.

Раньон повалился на снег. Морозный воздух разрывал лёгкие, окоченевшие пальцы стискивали рукоять кольта. И Раньон увидел, как массивная тёмная фигура прыгает на него сверху.

Слишком большая, чтобы быть человеческой. Гигантская.

Раньон выпустил ещё четыре пули, и револьвер выбили у него из руки.

Только вот...

От его запястья поднимался пар...

Онемевшая от холода рука ничего не почувствовала. Но за пару мгновений до следующего нападения Раньон рассмотрел свою руку.

Существо срезало его кисть от предплечья вместе с револьвером.

И пока его разум пытался справиться с этой безумной мыслью, чёрный расплывчатый силуэт атаковал вновь.

Раньон увидел злобные красные глаза размером с бейсбольный мяч.

Ощутил горячее, зловонное дыхание, напоминающее гниющее под солнцем павшее животное.

А затем его живот рассекли от паха до подбородка одним ударом. Раньон почувствовал боль, и понял, что умирает.

Раньон был первым.

Но не последним.

-8-

К рассвету метель стихла.

Воздух был по-прежнему свежим и холодным, а с чистого, морозного неба на землю опускались лишь редкие снежинки.

На территории железнодорожной компании «Юнион Пасифик» в Волчьей Бухте всё шло, как обычно.

А около девяти часов сигнальщик заметил развороченную хижину рабочего.

Обойдя вокруг, заметил одиноко торчащую из сугроба, покрытую засохшей кровью руку.

***

В течение часа прибыли представители закона.

– Что думаешь об этом, док? -

спросил шериф Лаутерс, в нетерпении потирая руки и желая поскорее со всем покончить.

Доктор Пэрри покачал головой.

Его волосы были абсолютно белыми, как хлопья снега, а длинные серые усы лишь слегка тронула седина.

Доктор был высоким, тощим мужчиной с больной спиной.

Это сразу бросалось в глаза, когда он присел на корточки рядом с изуродованным телом Эйба Раньона.

А на лице, казалось, навсегда застыла маска недовольства.

– Не знаю, Билл. Понятия не имею.

– Это явно какое-то животное, – сообщил шериф. – Человек на такое не способен. Скорей всего, огромный гризли.

Пэрри поморщился и снова качнул головой.

– Нет. Это не гризли. Эти следы от зубов не принадлежат ни одному виду медведей из тех, которые здесь обитают.

Доктор сказал это с абсолютной уверенностью.

– Я штопал многих и многих хоронил после стычек в горах с голодным и разъярённым гризли. Ни одни медведь на такое не способен.

Бледное, обрюзгшее лицо Лаутерса скривилось от злости.

– Тогда что это, во имя всего святого?

От всего произошедшего пахло неприятностями, а шериф неприятности не любил.

– Чёрт возьми, док, мне нужны ответы! Если что-то рыскает по округе и убивает людей, я должен об этом знать. Я должен знать, на кого мне охотиться.

– Ну, это не медведь, – сухо ответил Пэрри, глядя на останки человека.

У тела Эйба Раньона отсутствовали левая нога, правая кисть и вся левая рука.

И они не были отрезаны или обрублены, будто пилой или топором. Они были оторваны.

Лицо было обгрызено, а глотка разорвана.

И повсюду на снегу застыла кровь.

Посреди туловища зияла дыра, и никто не нашёл рядом с телом внутренних органов.

Не было никаких сомнений, что Эйба Раньона убили ради еды.

Пэрри с помощью Лаутерса перевернул замёрзшее, окоченевшее тело.

Фланелевая рубашка, которую Раньон носил под комбинезоном, была разодрана в клочья.

Пэрри отбросил в сторону несколько полосок ткани, обнажая спину Раньона.

От левой лопатки до ягодиц тянулись следы острых когтей.

– Видишь это? – спросил Пэрри.

Он достал из сумки карандаш и изучил раны.

Четыре длинные царапины от когтей, каждая врезалась в плоть на четыре-пять сантиметров.

На задней поверхности шеи виднелись колотые раны, в которых Пэрри опознал следы от зубов.

Диаметр ран превышал диаметр карандаша, а по глубине они были около десяти сантиметров.

– Ни у одного медведя нет подобной пасти, – сказал шерифу Пэрри. – Я никогда не сталкивался с подобным расположением и размерами зубов.

– Чёрт, док, – сплюнул Лаутерс. – Мне нужно с чего-то начинать. Пёс? Волк? Пума? Хоть какую-то зацепку.

Пэрри пожал плечами.

– Это не волк. Не пёс. Никто из кошачьих. Ты хоть понимаешь, насколько крупным должен быть этот... хищник? Господи!

Пэрри покачал головой. Ему явно не нравились собственные мысли.

– Чёрт, да ты же знал Эйба! Он не боялся ни людей, ни зверей. Если бы это были волки, они бы обглодали его начисто. К тому же, он выпустил пять пуль из своего 38-го. И где же мёртвые тела?

– Возможно, он промахнулся, – предположил Лаутерс.

– Он был метким стрелком, и ты это знаешь.

Пэрри неуклюже поднялся, оперевшись на руку Лаутерса.

– Вот что я тебе скажу, Билл. Это точно сделал не медведь. Следы от зубов просто невероятны. Они с лёгкостью погрузились в тело на десять-двенадцать сантиметров.

Пэрри выглядел встревоженным.

– Я не знаю, кто в этой местности способен на подобное. И очень надеюсь, ради всего святого, что никогда не встречусь с этим лицом к лицу.

– Хочешь сказать, это какой-то новый вид?

Пэрри только пожал плечами, отказываясь делать предположения.

Лаутерс сплюнул окрашенную табаком слюну на снег и посмотрел в сторону гор.

Его не отпускало неприятное чувство, что в Волчьей Бухте скоро всё пойдёт к чертям.

-9-

Когда Джозеф Лонгтри въехал в четырёхугольный внутренний двор Форта Фила Керни, первым, что он увидел, были трупы.

Восемь тел лежало на утрамбованном снегу, прикрытые брезентом, который трепыхался и шелестел на ветру.

Все восемь были из конницы. Кто-то пал от болезни, а кто-то – от пули.

И то, и другое часто встречалось на территории Вайоминга.

Он остановил лошадь перед телами, спешился и повёл её за солдатом в форме.

Лонгтри уже прежде был в этом форте.

Но, как и во всех фортах, стоящих на границе территорий, командный состав этого форта постоянно менялся.

И особенно актуально это было в 1876 году в разгар войны Сиу (серия вооружённых конфликтов между США и племенами Сиу во второй половине XIX века – прим.пер.).

Солдаты гибли налево и направо.

И даже сейчас, два года спустя, ничего не изменилось.

Оставив коня в конюшне, Лонгтри направился к самому крупному из блокгаузов, зная, что там располагается командование форта.

Внутри было тепло.

В огромном каменном очаге пылали поленья.

В помещении стояли несколько столов, за которыми расположились уставшие офицеры. Их форма стала вылинявшей и сменила цвет с ярко-синего на грязно-фиолетовый.

Офицеры подняли на Лонгтри красные усталые глаза.

– Чем я могу вам помочь, сэр? -

спросил слегка сутулящийся лейтенант.

У него подёргивался уголок рта, а янтарного цвета глаза постоянно щурились.

Привычка, сформировавшаяся за долгие годы преследования индейцев Сиу во время войны под палящим солнцем летом и на морозном ветру зимой.

Лонгтри облизал потрескавшиеся губы, отвернул край пальто и показал значок.

– Джо Лонгтри, – глухо произнёс он. – Заместитель федерального маршала. Полагаю, у вас есть для меня кое-какие приказы из вашингтонского офиса маршалов.

– Минутку, сэр, – ответил лейтенант и направился в кабинет начальника.

Вернулся он оттуда с невысоким, дородным капитаном.

– Мы ждали вас, маршал, – произнёс капитан и протянул Лонгтри руку. – Капитан Уикхэм.

Лонгтри пожал протянутую ладонь.

– Какие будут приказания?

– У нас их нет, – извинился капитан.

У него были полные румяные щёки и редеющие на голове волосы, но вот седеющие бакенбарды скорее напоминали полосы шкуры животного.

– Но вас хотел бы видеть один человек. Маршал Том Риверс. Из Вашингтона.

Лонгтри удивлённо посмотрел на капитана.

Риверс был Директором Штаба американских маршалов и отвечал за всех маршалов, находящихся на территории Вайоминга.

Лонгтри не встречался с Риверсом со дня своего назначения на службу.

– Том Риверс? – уточнил Лонгтри. Его лицо оживилось.

– Да, сэр. Он приехал, чтобы встретиться с вами перед поездкой в Ларами. Только боюсь, сейчас он уехал с полковником Смитом.

Уикхэм нахмурился.

– Один из наших патрулей прошлой ночью угодил в засаду индейцев Сиу. Мы потеряли восьмерых. Восемь чёртовых людей.

Лонгтри кивнул.

– Я видел тела.

– Жуткая, жуткая трагедия, – признал Уикхэм.

– Уверены, что это были Сиу?

Уикхэм выглядел оскорблённым.

– Уверен ли я? Естественно, уверен! Я воюю с этими ублюдками уже лет десять!

Уикхэм быстро взял себя в руки.

– У нас до сих пор проблемы с отдельными бандами. Многие ещё не в курсе, что Неистовый Конь капитулировал. И пока этого не произошло... Ну, вы и сами видите, маршал.

– Когда ожидаете ответного удара?

– До наступления ночи, сэр. Слышал, вы отправились вслед за разбойниками, ограбившими повозку в Небраске, и убили воров. Как всё прошло, сэр?

Лонгтри дёрнул плечом.

– Не так хорошо, как я надеялся, – почесал он подбородок. – Пришлось похоронить всех троих. А я бы предпочёл оставить их в живых.

– Они этого заслужили, сэр.

Уикхэм похлопал Лонгтри по плечу.

– Похоже, у вас есть время до того, как вернутся полковник с отрядом. Вы долго были в пути, сэр. Могу я предложить вам воспользоваться нашим гостеприимством?