Текст книги "Тщательно отшлепанная (ЛП)"

Автор книги: Тилли Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Решив, что мне действительно нужно в туалет, я направилась по коридору, но остановилась, когда за углом появился Кинг Синклер. Я едва избежала столкновения с ним, что, учитывая мое нетрезвое состояние, было просто чудом.

– О, здравствуйте, мисс Паризи, – сказал он, явно испытывая такой же дискомфорт от нашей встречи, как и я.

– Мистер Синклер.

Кинг посмотрел через мое плечо. Когда я последовала его примеру, то увидела, как Гарри и Луиза исчезают в ложе.

– Они хорошо смотрятся вместе, не так ли? – сказал он, вернув мое внимание к себе. Я ничего не ответила. Поскольку знала, что он в курсе о нас с Гарри. Я прекрасно понимала, что ничего положительного сейчас сказать нельзя.

– Гарри всегда знал, как сложится его жизнь, мисс Паризи. Когда ты рождаешься в дворянском роду и наследуешь титул, это связано с определенными ожиданиями. Вы должны вести себя определенным образом, получить определенное образование и удачно жениться.

Он проверил пуговицы на своем костюме.

– Луиза из хорошей семьи и знает Гарри всю его жизнь. Мы всегда знали, что это будет хорошая пара, ее родители и я. Для брака.

Я почувствовала, как мое сердце начало крошиться, слой за слоем. Мне хотелось открыть рот и разорвать этого мудака в клочья своим ядовитым языком, но что-то удерживало меня на месте; что-то заставляло меня молчать, похищая мое мужество.

– Гарри уже двадцать восемь. Скоро он возглавит всю компанию HCS Media, а потом женится.

Обойдя меня, Кинг остановился рядом со мной.

– Вы, кажется, хорошая девушка, Фейт. И я искренне не испытываю к вам никакой неприязни, но то, что у тебя с Гарри, ни к чему не приведет. Вы из двух совершенно разных миров, которые неизбежно столкнутся, и это не приведет ни к чему хорошему. Я хочу, чтобы он был счастлив, и знаю, что для него лучше. Это не ты.

Он ждал, что я что-то скажу, но я молчала, и, к моему ужасу, глаза наполнились слезами.

– Доброго дня, мисс Паризи. Я действительно желаю вам добра. – С этими словами Кинг Синклер вернулся в свою шикарную ложу к своему сыну и его суженой.

Я знаю, что для него лучше. Это не ты.

Развернувшись, я бросилась в уборную и вытерла глаза. Я копалась в себе, пытаясь найти свой гнев, свою искру, но она погасла. Я вспомнила наши с Гарри отношения. Вспомнила его шикарный английский акцент по сравнению с моим грубым нью-йоркским говором. Как он вписался в нашу компанию на благотворительном балу, как рука в перчатку, а я врезалась в фонтан с шампанским с грацией быка. Я сравнивала его просторный пентхаус с моей переделанной квартирой в Бруклине. Его родовой дом – с домом моих родителей в Адской кухне. Мне не хотелось смотреть правде в глаза, но Кинг был прав. Мы были представителями двух совершенно разных миров. Луиза была рождена для такой жизни.

Вытерев слезы, я вышла из уборной, где меня ждали подруги. Амелия увидела мое красное лицо и обняла меня.

– Я предлагаю перенести эту вечеринку домой, как ты думаешь? – я кивнула, чувствуя себя в безопасности рядом с лучшими друзьями. Я почувствовала, что Нова держала меня за руку, а рука Сейджа лежала на моей спине. Они не отпустили меня, и в квартире мы ели нездоровую пищу и, растянувшись на диване, смотрели «Драг Рэйс» (автомобиль не гонки). Мне стоило больших усилий убедить Амелию, что ей не нужно оставаться у меня на ночь.

– Он любит тебя, ты знаешь? – сказала она в дверях. Мое сердце заколотилось. – Понимаю, что я не специалист по любви и, честно говоря, ужасно разбираюсь в парнях, но он любит тебя. Я вижу это по тому, как он на тебя смотрит.

– И как? – прошептала я с комком в горле.

– С обожанием, – сказала Амелия и вздохнула. – Он просто обожает все, что связано с тобой. Чего еще ты можешь желать? – Амелия закрыла дверь, а я легла на кровать.

Я слушала, как за окном начал лить дождь, тяжелые летние капли подпрыгивали на пожарной лестнице прямо за моим окном. Я закрыла глаза, но через некоторое время открыла их, услышав, как кто-то пытался пролезть в мое окно. В тот момент, когда окно распахнулось, меня пронзила вспышка страха. Но когда в окно залез щеголеватый мужчина в костюме, страх сменился таким счастьем, что я подумала, что мое сердце может взорваться.

Гарри закрыл окно и встал с краю моей кровати, его волосы были мокрыми и с них капало на пол. Не говоря ни слова, он разделся донага и забрался в кровать. Обнял меня и прижал к себе. Я не была уверена, что он когда-нибудь отпустит меня.

В его объятиях было безопасно, тепло его тела убаюкивало меня, и я закрыла глаза, прижавшись щекой к его груди. Как только дремота начала затягивать меня, Гарри прошептал.

– Фейт? Я должен тебе кое-что сказать. Кое-что о том, кто я такой. – Мне показалось, что в его тоне прозвучала дрожь, а может, и страх, но сонливость была слишком приятной, чтобы сопротивляться ей после долгого дня, который был у нас.

– В другой раз, – сонно сказала я, крепче обхватив его за талию. Рука Гарри гладила меня по волосам, разрушив мои последние попытки не заснуть.

– Хорошо, – сказал он, и я погрузилась в сон, уже во сне услышав, как Гарри добавил. – Я только надеюсь, что ты поймешь. – Он вздохнул. – И надеюсь, что ты меня не возненавидишь.

Когда я проснулась на следующий день, на моей подушке лежала записка.

«Ушел встретиться с отцом. Не хотел тебя будить.

Увидимся завтра,

Твой, и только твой,

Гарри».

Схватив записку, слабо пахнущую его одеколоном, я прижала ее к груди и снова провалилась в сон с довольной улыбкой на губах.

Глава семнадцатая

Я разжала кулаки и сделала глубокий, успокаивающий вдох. И нажала на кнопку верхнего этажа. Двери лифта открылись, и, к счастью, я была единственной, кто находился внутри.

Меня вызвала Салли. Я понятия не имела, понравилась ей моя работа или нет, но через несколько минут я узнаю, будет ли в журнале «Визаж» опубликована моя статья. Я вспомнила, как папа за воскресным ужином сказал «когда-нибудь», и помолилась, чтобы этот день наконец настал.

Выйдя из лифта на этаже руководства, я посмотрела на дверь Гарри и подумала, все ли с ним в порядке. Вчера мы больше не разговаривали, кроме оставленной записки. Но я знала, что он, скорее всего, не хотел, чтобы я заходила к нему в кабинет. Я не знала, в каком положении мы находились, и хотя я верила, что нравилась ему так же, как и он мне, но знала, что этого не всегда достаточно.

Я улыбнулась Карле, и она сказала.

– Заходи сразу, Фейт.

Я постучала в дверь Салли.

– Оставьте меня в покое! – крикнула она, и я открыла дверь. Салли была в своей обычной позе: сидела на стуле, положив ноги на стол, и что-то читала.

Я заняла свое место и попыталась подготовиться к любому исходу. Салли посмотрела на меня поверх очков и улыбнулась. Я вздрогнула. За все время работы в «Визаж» я ни разу не видела ее улыбки. Она напоминала гадюку, готовую напасть на невинную мышь.

– Мне понравилось, – сказала она. Я выдохнула сдерживаемый вздох.

– Слава Богу! – я откинулась на спинку стула, словно только что пробежала нью-йоркский марафон в костюме гигантского банана.

Салли открыла ящик стола и положила перед собой на стол копию моей статьи.

– Итак, француз, богат, трахается как собака в течке. У меня есть подозрения, кто это может быть. Я сузила круг до трех человек. Могу я высказать свои предположения и подождать твоей реакции? – я покачала головой. Салли наклонилась ближе, практически истекая слюной. – Давай, Фейт. Кто это? Только между нами, девочками.

– Извини. Я не могу сказать, – сказала я и закрыла рот на невидимый замок. – Правила соглашения о конфиденциальности.

Она хлопнула по столу.

– Черт возьми! Но я их знаю.

– Не могу поверить, что тебе понравилось.

– В ней есть все, Фейт. Секс, веселье, интрига. Это именно то, что я хотела.

– Значит… ты отдашь мне главную статью? – осмелилась спросить я, удивляясь, как она вообще может отказать.

Салли снова улыбнулась.

– Нет. Извини.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать этот ответ.

– Ч-что, – заикаясь сказала я. – Почему? – Я почувствовала, как моя надежда рушится вместе с сердцем.

– Это не мое решение, милая, – сказала она и положила ноги обратно на стол, наполовину закончив со мной. – Это большое начальство.

Я горько рассмеялась.

– Кинг, – сказала я, его имя было кисловатым на вкус на моем языке. – Кинг Синклер решил это, не так ли?

Салли опустила очки на нос.

– Не Кинг, Фейт. Гарри. Это он остановил твою статью.

– Что? – сказала я, кровь отхлынула от моего лица. Она ошибалась. Она должна ошибаться.

– Прочитал сегодня утром, первым делом. Выбросил эту гадость вместе со вчерашним мусором. – Салли вернулась к чтению того, что было у нее в руках. – Мы закончили, Фейт. – Я встала на шаткие ноги. – Как бы то ни было, – сказала Салли через плечо. – Материал заслуживал публикации.

– Спасибо, – сказала я, не в силах радоваться столь редкой похвале Салли. Я закрыла ее дверь и сразу же увидела кабинет Гарри. Поэтому не стала раздумывать, а пошла в том направлении, как взбесившийся паровоз.

– Фейт? – сказал Тео, когда я пронеслась мимо. – У тебя назначена встреча? – я даже не удостоила бедного Тео ответом. Зато собиралась превратиться в универсальную машину для разрушения.

Я толкнула дверь, захлопнула ее за собой и, обогнув угол, увидела Гарри, который сидел за своим столом, положив голову на руки.

– Как ты мог? – сказала я, и голос мой был не таким громким и сильным, как я надеялась.

Гарри поднял голову. Его темно-синий галстук был отброшен на стол, а воротник рубашки расстегнут. Я почти не обратила внимания на то, что он выглядит расстроенным, волосы в беспорядке, – я была слишком оскорблена предательством и билетом в один конец в задницу. Гарри поднялся на ноги, его высокая фигура возвышалась надо мной по другую сторону стола.

– Это было до тебя, – сказала я, но в глубине души я все это время знала, что мое пребывание в «НОКС» погубит нас. – Это было до того, как мы с тобой поцеловались. Черт, это было до того, как я вообще смогла с тобой разговаривать! – я вышагивала перед ним. – Ты знал, как сильно я хотела эту статью, и ты ее остановил? Почему? Защитить своих друзей? Я соблюла соглашение о конфиденциальности, Гарри. Там нет имен. Это было достаточно расплывчато, чтобы защитить частные интересы. Это был чертов шедевр, и ты, именно ты, хочешь его уничтожить? Ты, Гарри. Почему?

Он ничего не сказал, и я продолжила.

– Я знала, что должна была рассказать тебе, по крайней мере, о том, что являюсь членом «НОКС», но все шло так хорошо, и я не хотела рассказывать тебе о Maître. Я не хотела, чтобы ты знал о том, что я спала с ним. – Гарри, как мраморная статуя, просто смотрел на меня. Это меня разозлило. – Так вот почему ты сделал это? Потому что ревнуешь? Потому что в противном случае это не имеет для меня никакого смысла! Скажи мне, ПОЧЕМУ?

Гарри беззлобно рассмеялся. Он покачал головой и сделал шаг назад, встав перед фотографией, на которой, как я предполагала, были изображены он и его мать в каком-то красивом загородном поместье с холмами на заднем плане.

– Почему? – сказал он хриплым голосом. Гарри выглядел измученным, как будто не спал несколько дней. Он ударился головой о стену рядом с фотографией. Его глаза наполнились печалью. – Я не знал, что ты сделала это ради какой-то статьи, Фейт. Я думал, ты была там, потому что хотела.

– Что? – я так растерялась, что начала думать, что находилась в параллельной вселенной. В той, где все говорили загадками.

– Я пытался намекнуть тебе. Я… – Гарри провел руками по лицу. Его лицо было серым, и на его обычно чисто выбритых щеках появилась щетина. – Я не мог тебе сказать. Потому что думал, что смогу вытрахать тебя из себя, будучи им, потом уйти и выкинуть тебя из головы после всех этих лет. Наконец-то. – Я начала дышать быстрее. – Но потом случился лифт. И ты заговорила со мной. Как с человеком, а не с тем, кого ты презирала.

– Гарри?

– Я пытался рассказать тебе, клянусь, что пытался. Когда мы начали… – он сделал паузу, и я увидела, что он слегка улыбнулся, – встречаться. Когда я осмелился надеяться, что у нас что-то получится. Но я так и не нашел слов. И чем больше времени проходило, тем глубже мы влюблялись, я влюблялся, и уже не мог вынести мысли о том, что ты меня возненавидишь.

– Гарри! О чем, черт возьми, ты говоришь?

– Я пытался сделать так, чтобы ты догадалась. – Он обошел стол. – «Ви», – сказал он, назвав имя своей матери, с идеальным французским произношением.

– Имя твоей мамы? В честь кого названа благотворительная организация?

– Фейт, ее звали Элейн.

– Тогда…?

– «Ля ви» по-французски означает жизнь. – Я открыла рот, чтобы задать еще несколько вопросов. И потерялась в клубящемся тумане вопросов в моей голове. – Книга, – продолжил он, подходя ко мне еще ближе. Пока он не оказался совсем рядом, в паре сантиметров от меня, с затравленным выражением лица и хриплым голосом. – Я молился, чтобы ты узнала, но в то же время хотел, чтобы ты этого не делала. – Я вдыхала его запах, пытаясь успокоиться. Но на этот раз ничего не вышло. – Я сказал тебе, что попал в ловушку. Говорил, что нахожусь в тюрьме… – один за другим волоски на моей шее начали вставать дыбом. Мысль, настолько безумная, что не могла быть правдой, ворвалась в мою голову с силой цунами.

Мне нужно было подумать. Мне нужно было, бл*дь, подумать! Я отодвинулась от Гарри и направилась к картинным рамам, висевшим на его стене. Мой пульс бился так быстро, что кружилась голова. Он не хотел, чтобы моя статья была опубликована, моя статья о «НОКС», но в основном о Maître. В первый вечер в «НОКС» меня попросили встретиться с Maître. Я решила, что это из-за того, что я явно струсила в главном зале и из-за моего несчастного случая с секс-качелями.

Я сглотнула, пытаясь смочить пересохшее горло. Потом был «Любовник леди Чаттерлей» в библиотеке Гарри. И Фейт? Я должен тебе кое-что рассказать. Кое-что о том, кто я такой. Слова Гарри, сказанные им в субботу вечером, крутились у меня в голове. Я подняла глаза, не в силах обработать доказательства, которые снова и снова били меня по лицу, когда в поле зрения попала фотография, к которой он прислонился. Я замерла, почувствовав, как леденеют мои вены. Мать Гарри. Я прочитала надпись на рамке фотографии. Элейн Огюст-Синклер и ее сын Гарри. Сен-Тропе, Франция.

Огюст.

Я закрыла глаза.

– Гарри?

– Да? – тихо сказал он.

– Откуда родом твоя мать? – когда он затянул с ответом, я спросила. – Это Франция? Твоя мать из Франции?

– Oui (фр. – да). – Его шелковистый французский акцент проплыл надо мной, как тончайший шарф «Гермес». Этот голос… этот голос, который был им… Я вспомнила все ночи, проведенные с Maître. С суровым мастером, который со временем постепенно смягчился. Человек, который доставлял мне такое удовольствие, что я воистину была рабыней его желаний.

Я повернула голову и наконец открыла глаза. Они столкнулись с глазами Гарри.

– Maître. Ты – Maître Огюст. – Это был не вопрос. Я знала ответ и без его подтверждения. Гарри кивнул, и я почувствовала, как на глаза навернулись слезы. – Ты лгал мне, – сказала я, и мой голос сорвался от обиды. – Все это время ты лгал мне.

– Фейт, пожалуйста. Просто послушай меня…

– И что? – я рассмеялась. Лучше так, чем поддаться своей обиде и заплакать. Я не буду плакать, черт возьми. Я не должна. – Ты отказался от этой статьи, потому что она раскрывала твой клуб, не так ли? – Гарри шагнул вперед. – Не смей подходить ближе, Гарри. Не смей!

Гарри остановился на месте и провел пальцами по волосам.

– Я был неосторожен с тобой, Фейт. Я влюбился в тебя и как Maître, и как Гарри, и слишком глубоко. Я говорил тебе то, чего не должен был говорить. Я делал с тобой вещи, которые не были нормой в клубе. – Я видела, как трудно ему объяснить все это. Но мне было все равно. Мне нужно было, чтобы он объяснил. Мне нужно было, чтобы он объяснил каждую мелочь, которая привела нас к этому дерьму.

– Но я не подумал о Пьере. В тот вечер, на благотворительном приеме, я и представить себе не мог, что ты начнешь подозревать его, а не меня. Когда я прочитал твою статью, хотя это и не совершенно очевидно, я понял, что он и другие могут попасть под подозрение. На Манхэттене не так много французских бизнесменов нашего возраста. Я не мог допустить, чтобы ты так испортила им репутацию.

– Или разрушила твой клуб, – огрызнулась я.

– И это тоже. – Я почувствовала себя так, словно меня ударили. Гарри протянул руки в знак капитуляции. – Фейт, это мое дело. Но более того, это жизни людей. Людей, которых я знаю и о которых забочусь, и даже тех, кого я вообще не знаю. Но они не должны испытать, как их частная жизнь освещается в газете выходного дня, чтобы все ее прочитали, выстраивая догадки о том, кто это может быть. Защищать их – не только моя работа, но и обязанность.

– Обязанность, – повторила я. – В этом вся правда, Гарри. Давай не будем ходить вокруг да около. – Подойдя к нему ближе, настолько близко, что не смогла бы упустить выражение его лица, я спросила. – Твой отец знает о твоем побочном бизнесе? – у Гарри сжалась челюсть. Я подняла руки и в разочаровании опустила их обратно. – Он не знает, не так ли? Вот почему статья отклонена, не так ли? Потому что твой отец не знает о «НОКС», и ты боишься, что он узнает и это опорочит великое имя Синклера!

– Фейт, – сказал Гарри, его голос стал жестче. По его прищуренным глазам я поняла, что он начал злиться. Хорошо. Лучше бы он достиг моего уровня злости, чтобы мы могли по-настоящему все обсудить. – Ты ничего не знаешь о моей жизни, о титуле, который я унаследую. Ты ничего не знаешь о кругах, в которых я родился и в которых мне еще предстоит жить. И более того, что это может сделать с HCS Media, с репутацией моей семьи.

– И чтобы спасти все это, ты разрушаешь мои мечты? Разрушаешь мою работу, чтобы спасти свою. – Лицо Гарри скривилось. Инстинктивно мне захотелось броситься к нему, обнять и утешить маленького потерянного мальчика, которым, как я теперь знала, он был в глубине души. Того, кто больше всего на свете жаждал семьи и любви. Но он солгал мне. Он был Maître. Мой Гарри был Maître.

– Ты солгал, – повторила я. – Из всего, что произошло, именно это ранит больше всего.

– Ты тоже. – При этих словах во мне зажегся огонь. – Ты не рассказала мне о «НОКС». Ты не сказала мне об этой статье. Ты тоже лгала мне, Фейт. Не только я. Не надо сваливать всю вину на меня. Я с радостью возьму на себя львиную долю, но ты здесь не невиновна.

– Значит, все это было напрасно, – сказала я охрипшим голосом. – Ты лгал, я лгала, и, по иронии судьбы, в итоге мы оба оказались в полной жопе!

Я направилась к нему, чтобы пройти мимо, и Гарри встал на моем пути, выставив ладони.

– Пожалуйста, Фейт. Мне нужно объяснить. Нужно больше твоего времени, чтобы все объяснить. Почему у меня «НОКС», почему я прячусь у всех на виду как Maître. Пожалуйста, позволь мне… – на столе у Гарри зазвонил телефон, прервав его. Он не обращал на него внимания, пока тот не замолчал. – Фейт, просто позволь мне. Дай мне шанс все объяснить. Я знаю, что все испортил, но, пожалуйста, позволь мне попытаться…

Снова зазвонил телефон. Гарри скрипнул зубами от злости, но подошел к своему столу, поднял трубку и прошипел.

– Что? – я не слышала, что говорили на другом конце, но он напрягся и застыл. – Я уже еду.

Гарри положил трубку и схватил свой пиджак. Он неловко завис рядом со мной.

– Мне нужно идти, – прошептал он. – Мне очень жаль, Фейт, но я должен идти. – Он заколебался, но потом быстро поцеловал меня в щеку. Поцелуй был мягким и нежным, и в нем чувствовалось прощание. Гарри выскочил за дверь, оставив меня стоять в его кабинете, злую и растерянную. На этот раз слезы все-таки пролились. Они бежали по моим щекам, как реки.

Гарри был Maître.

Он остановил мою статью.

И ушел, ничего не объяснив.

Я обхватила себя руками, когда вдруг почувствовала холод. Заставив себя двигаться, я вышла из кабинета Гарри.

– Фейт? Ты в порядке? – спросил Тео.

Я ошеломленно кивнула и, не обратив внимания на лифт, спустилась по лестнице к выходу. Меня не волновала ни сумочка, ни другие мои вещи. Мне просто нужно было покинуть это здание. С каждым шагом я вспоминала слова Гарри: Ты тоже лгала мне, Фейт. Не только я. И он был прав. Я лгала. Так боялась рассказать ему о «НОКС» и об этой статье. Он умолчал про Maître, объяснив это тем, что слишком боялся рассказать мне. Я хотела позвонить ему и спросить, почему он сбежал. Но я была так зла на него.

Я поймала такси, благо, что в лифчике у меня было пятьдесят долларов на всякий случай.

– Куда? – спросил он.

– В Адскую кухню, – ответила я и, закрыв глаза, дала слезам волю. По коже пробежала дрожь. На улице было жарко и влажно, но я не могла согреться. Что будет дальше? Как я смогу вернуться? Все это время мы жили в фантазии. Жили в своем безопасном пузыре. Этот пузырь лопнул. Ему всегда было суждено лопнуть. Мы были двумя очень разными людьми из двух очень разных миров.

И Гарри был прав: я понятия не имела, каково это – жить в его мире. Однажды унаследовать титул и общаться с королевскими особами, пэрами и людьми, которые осуждали бы и его, и меня просто за то, что мы полюбили друг друга. Кинг сказал мне об этом на скачках. И я знала. В глубине души я знала, что это правда.

Неотвратимая.

У нас с Гарри не было будущего.

Я выглянула в окно и увидела знакомые улицы. Когда мы проезжали мимо папиной лавки, мои руки хлопнули по окну.

– Нет, – прошептала я, и мое сердце второй раз за этот день оборвалось, когда я увидела на двери маленькую вывеску «Закрыто». Когда такси подъехало к квартире моих родителей, я почувствовала, что то, что осталось от моего сердца, рассыпалось. Желудок опустился, и я осознала, что вся мои мечты превратились в дым и развеялись ветром.

Я протянула таксисту деньги и вышла на улицу, на которой выросла. Посмотрела на квартиру, с которой были связаны все мои детские и самые приятные воспоминания. Деревянные двери, которые изо дня в день встречали меня дома. На стене маленькой квартиры, которую я так любила, висела табличка «Продается».

Поднявшись по каменным ступеням, которые казались мне настоящим Эверестом, я открыла дверь и вошла в родительский дом. Мама и папа молча сидели на диване, держа друг друга за руки. Мама вскочила на ноги. Я не произнесла ни слова, просто дала волю слезам и упала в ее объятия.

– Мы должны, Фейт, – сказала она. – Мы должны расплатиться с долгами. Времени больше нет. Мы должны поступить правильно.

Я подняла глаза и протянула руку к папе. Его глаза заблестели, и он обхватил нас руками.

– Ты так любишь этот магазин, – сокрушенно сказала я.

– Это просто магазин, mia bambina. Ты и твоя мама – мое сердце. Это все, что мне нужно. – Я знала, что это неправда, но он никогда не покажет мне свою боль, хотя понимала, что он страдал от нее. И на этом я рассыпалась. Когда мама и папа обняли меня, я сломалась у них в руках.

– Тише, малышка, – сказала мама, погладив меня по волосам. – Ты в порядке? – я покачала головой. Она оторвала мою голову от своего плеча, чтобы посмотреть на мое лицо. Ее глаза смягчились, когда она спросила. – Гарри? – я кивнула, и она снова заключила меня в свои объятия. – Все хорошо, Фейт. Что бы это ни было, все решится. Я обещаю. – Мама поцеловала меня в макушку и сказала. – Суп? Давай поедим суп. После супа все становится лучше.

И мы ели томатный суп. После этого я забралась в свою детскую кровать, подумала о Гарри и позволила своему сердцу разбиться еще раз.

***

– Для чего эта встреча? – спросила я Нову, когда через три дня нас собрали в конференц-зале. Я шла как зомби, а Нова держала меня за руку, чтобы поддержать. Мои друзья знали, что мы с Гарри поссорились, он ушел и не вернулся. Не звонил. Ни писал. Вообще ничего. Но они не знали, что он был Maître. Несмотря ни на что, я не хотела причинять ему такую боль. А раскрытие его тайны хотя бы одному человеку могло стать его гибелью.

Когда все собрались, в комнату вошла Салли и сказала.

– Три дня назад у Кинга Синклера случился сердечный приступ. – Шок овладел мной, и каждый мускул моего тела напрягся. Гарри. Боже мой, Гарри… телефонный звонок.

Нова сжала мою руку, пока Салли продолжала.

– Это был очень сложный случай, но ему была сделана срочная операция, и сейчас он находится в стабильном состоянии. – Я выдохнула, возблагодарив Бога за то, что Гарри не потерял и отца. – Ожидается, что Кинг полностью поправится. Гарри вылетел, чтобы быть рядом с ним, как только узнал.

Я закрыла глаза. Гарри…

Я вспомнила его лицо, когда ему позвонили… Я должна была понять, что что-то не так. Что все действительно плохо. Но я была слишком поглощена своей болью, своей обидой. В этот момент я ненавидела себя.

– Но есть и хорошие новости, – сказала Салли, посмотрев на меня, Майкла и Сару. – Празднование в середине лета все же состоится. – На следующей неделе мы вчетвером должны отправиться в Англию, чтобы представлять компанию «Визаж» на бале-маскараде в честь дня рождения HCS Media. Остальные приглашенные восторженно улыбнулись Салли, и на этом встреча была закончена.

Когда все вышли из комнаты, я осталась на своем месте.

– Ты в порядке? – спросила Нова.

– Господи, Нова. У его отца был сердечный приступ. Он мне ничего не сказал.

– Может быть, он не знал, может ли он. Судя по тому, что ты сказала, вы сильно поссорились. – От этого мне стало только хуже. Меня не было рядом с ним, когда он больше всего нуждался во мне. Даже после всего, что мы сделали друг другу, я бы никогда не отвернулась от него в такое время.

– Я не могу поехать туда на следующей неделе, – сказала я. Нова просто взяла меня за руку. Она была таким хорошим другом. – Я не могу поехать к нему домой. Не после всего этого. Это будет неправильно.

– Это твой выбор, милая. Помни, твое сердце тоже было разбито. Ты имеешь право подумать о себе. Если это значит не ехать, значит не делай этого.

– Спасибо.

– У меня встреча с Ханной, – с сожалением сказала Нова, имея в виду редактора отдела моды. – Мне нужно идти. С тобой все будет в порядке?

– Да, – прошептала я. Нова поцеловала меня в макушку и оставила одну в конференц-зале. Когда я смотрела на дверь, то мысленно видела, как несколько месяцев назад Гарри вошел в нее, объявив о своем назначении на пост генерального директора. Я была так зла, что он переехал сюда на постоянное место жительства. Сейчас я бы все отдала, чтобы он вошел, чтобы обнять его и сказать, что с его отцом все будет хорошо.

Открыв телефон, я навела руку на кнопку отправки сообщения. Глубоко вздохнув, я нашла контакт «Напыщенный мудак» и отправила ему простое сообщение:

ФП: Мне очень жаль твоего отца. Нам только что сообщили. Я рада слышать, что он полностью поправится.

Я сделала паузу, перечитав слова, затем добавила:

Я думаю о тебе.

И нажала кнопку «Отправить». Когда в ответ ничего не пришло, я убрала телефон и вернулась к работе. Наступило пять часов, и я поехала домой на метро. Сейдж и Амелия устроились на диване, чтобы посмотреть телевизор.

Я забралась в постель, наблюдая за тем, как дождь стучал в окно. Закрыв глаза, я наконец услышала сигнал своего мобильного телефона. Достала его, и мое сердце замерло, когда я увидела сообщение от Гарри. Это было одно предложение. Одно предложение, которое значило так много:

НМ: Пожалуйста, приезжай.

Я поняла, о чем он просил. На следующей неделе. Пожалуйста, приезжай к нему домой в Суррей, в Англию. Я прижалась щекой к подушке и обняла свой телефон, прижав его к груди. Он хотел, чтобы я приехала к нему домой. После всего, что мы сказали друг другу, он все еще хотел, чтобы я была там.

Мой Гарри.

Мой Maître.

Человек, которому принадлежало мое сердце.