Текст книги "Раиет (ЛП)"

Автор книги: Тилли Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Я заставил свои ноги идти вперед, когда 667-ой крикнул:

– Я скорее умру, познав прикосновения и комфорт, которые мне дарит моя мона, чем проживу долгую жизнь, как ты. Одиноким в своей холодной камере. Не зная больше ничего, кроме крови, смерти и боли.

На этот раз я не остановился. Я продолжил идти до тех пор, пока не зашел в свою камеру, и охранник не захлопнул за мной дверь. Но даже тогда, когда охранник ушел, я стоял на месте, все еще сжимая в своих руках Кинжалы.

«Я скорее умру, познав прикосновения и комфорт, которые мне дарит моя мона, чем проживу долгую жизнь, как ты. Одиноким в своей холодной камере. Не зная больше ничего, кроме крови, смерти и боли».

Слова 667-ого крутились в моей голове. Они вонзались в мой мозг, как самые острые ножи. Холод камеры хлестал по коже. Отбросив ножи, я рухнул на матрас, лежащий на полу. Я уставился на темные каменные стены камеры и, против своей воли, передо мной возник образ Верховной Моны Господина.

Я попытался отогнать это видение, но слова 667-ого снова напомнили о себе. Ее темные волосы и голубые глаза, ее идеальное тело, и как она выглядела в своих платьях.

Затем, словно наяву, я увидел ее, стоящую передо мной и протягивающую мне руку. Но как только я к ней потянулся, за ее спиной возник Призрак с ножом в руке. Прежде чем я отреагировал, он полоснул ее по горлу. Красивые глаза моны расширились от шока. Она упала на пол передо мной, жизнь быстро покидала ее вместе с потоком крови.

Покачав головой, я заставил себя лечь обратно на матрас, безуспешно пытаясь прогнать ее образ.

Потому что желание овладеть ей сделает меня слабым.

Я никогда не отдал бы свое сердце женщине. Это принесет лишь боль.

Я не стану слабым. Я отказываюсь.

Я заснул, все еще представляя себе лужу крови у своих ног. Лужу крови и безжизненный, пустой взгляд 140-ого.

Глава 5

152

Я проснулась со стоном. Открыв свои глаза, попыталась пошевелить онемевшими руками и ногами, но не смогла. Попробовав еще раз, я запаниковала. Крик сорвался с моих губ, когда я взглянула на свои руки и увидела, что они привязаны к столбику кровати веревкой.

Сфокусировав внимание на ногах, я увидела, что мои лодыжки были также связаны. Слезы затуманили зрение, когда я посмотрела на другую сторону кровати. Она была пуста. Я увидела сначала окровавленное белье, затем свой живот и бедра. Я боролась с тошнотой. Моя кожа была усеяна синяками.

Закрыв глаза, я подумала о прошлой ночи. Пришел Господин и сделал мне укол в руку. Я прорывалась свозь пелену тумана от воздействия наркотика, чтобы вспомнить, что он делал. Господин был грубым.

Вообще у него много сторон его личности. И прошлой ночью была его самая порочная сторона. С момента, как он пришел, я помнила его суровый взгляд. Он подошел ко мне, сбрасывая одежду. Он схватил меня за руку и прижал свои губы к моим, разбив мне при этом губы. И этот поцелуй не был нежным, не был ласковым, совсем не был таким, какие он иногда мне дарил. Нет, этот поцелуй был жестоким и порочным. Как и остальная часть нашей ночи.

Слезы потекли по моим щекам, когда я вспомнила, как он привязал меня к столбикам так, что я не могла пошевелиться. Вспомнила, когда он расположился между моих бедер, и входил-выходил из меня снова и снова жесткими толчками. Своими руками он щипал меня и впивался в кожу, но наркотик заставлял меня лишь жаждать его еще сильнее. И Господин давал. Он кончал в меня снова и снова, сильнее и сильнее, пока не заставил меня кровоточить. До тех пор, пока я не смогла больше терпеть.

Он наказывал меня.

Но почему? Я не знала.

Затем он ушел. В отличие от всех других ночей, проведенных вместе, он не заключил меня в свои объятия, засыпая, прижавшись щекой к моей груди. Вместо этого он оставил меня, привязанной к кровати, испытывающую боль, грязную.

Он ушел и даже не оглянулся.

Страх сковал меня, когда я подумала о предыдущей Верховной Моне. Интересно, чем она заслужила свою смерть? Я была в ужасе, вдруг я сделала что-то подобное. Хотя что? Я не имела понятия.

Я поерзала на матрасе, пытаясь найти хоть какое-то облегчение от боли, когда дверь в мою комнату открылась. Мой взгляд переместился на вошедшего. Я молилась, чтобы это был не Господин, или, что еще хуже, пришел охранник, чтобы забрать меня.

Мое сердце забилось быстрее, а затем облегчение затопило меня, когда я увидела, что вошла моя чири. Когда она вошла, ее глаза искали меня по комнате, и увидев меня, привязанную к кровати, они вспыхнули. В них я прочитала смесь шока и сочувствия.

Чири бросилась ко мне, к месту, где я лежала. Ее руки зависли над веревками.

– Мисс, – прошептала она, когда увидела кровь и рубцы.

Она повернула голову, осматривая комнату и побежала в ванную, вернувшись с небольшим острым лезвием. Сохраняя молчание, она принялась разрезать веревки.

Я пыталась сдержать крики, но даже малейшее шевеление веревки на моих запястьях и лодыжках вызывали жгучую вспышку боли, разрывающую мое тело.

– Простите, мисс, – сказала чири, пытаясь быстро и безболезненно снять с меня путы.

Одну за одной она разрезала веревки. Как только она закончила, мои безжизненные конечности упали на матрас. Чири стала массировать мои руки и ноги, возвращая кровь к моим мышцам. Я подавляла крик, когда они подвергались словно атаке игл.

– В конце концов, это поможет, мисс, – успокаивала чири.

Я кивала, давая ей понять, что понимаю. В течение нескольких минут я позволяла ей массировать мои конечности, пока они, хоть и ослабшие, не вернулись в почти нормальное состояние.

Когда чири закончила разминать мои мышцы, она соскользнула с кровати и пересекла комнату, чтобы наполнить большую ванну на другой стороне комнаты. Не двигаясь, я наблюдала, как она занимается своей работой. Я смотрела, как ее длинное, плохо сидящее серое платье свободно болтается на исхудавшем теле. Я уставилась на ее шрам.

– Я вытащу тебя отсюда.

Я вздрогнула, когда эхо голоса прозвучало в моем разуме. Желая услышать больше, я закрыла глаза и попыталась вспомнить голос. «Шрам», – подумала я. Шрам заставил голос говорить? Думая о шраме чири, я молилась, чтобы голос вернулся.

– Я обещаю. Я не остановлюсь, пока не вытащу тебя из этого ада.

Мое сердце бешено забилось, когда голос вернулся, но теперь с большей ясностью и силой.

Я уставилась на мужчину, нависшего надо мной. Я лежала в углу темной камеры и улыбалась.

– Я знаю, что так и будет. Я тебе доверяю. Я верю в тебя.

Моя слабая дрожащая рука поднялась, чтобы погладить лицо мужчины, и он глубоко вздохнул. Его ярко-голубые глаза закрылись от моего прикосновения. Мой желудок скрутило, когда единственная слеза упала из уголка его глаза.

– Не плачь, – пробормотала я, стирая слезу подушечкой пальца. – Я буду ждать. Сколько бы это не заняло времени, я буду ждать.

Мужчина со шрамом открыл свои глаза. Обняв меня, он крепко прижал меня к себе. Мое тело было обессилено, и я едва могла двигаться. Но в его объятиях я могла чувствовать себя в безопасности.

– Когда меня снова накачают наркотиками? – спросила я.

– Скоро, – ответил он. Его огромное тело напряглось.

– Все хорошо, – успокаивала я. – Однажды я проснусь и буду свободна. Ты освободишь меня.

– Я обещаю, – прохрипел он. – Даю тебе слово. Ты – моя кровь. Я никогда не перестану пытаться.

– Мисс? – прошептал далекий голос. Кто-то коснулся моей руки. – Мисс? – снова прозвучал голос.

Я открыла глаза, и воспоминание растворилось в темноте.

Я повернула голову на голос, но зрение было затуманено. Нежные пальцы вытерли мои слезы.

– Мисс? Вы в порядке?

Я проглотила комок в горле. Видение было таким реальным. Забота о мужчине со шрамом, мужчине, который должен был напугать меня, принесла мне первое чувство покоя с тех пор, как я проснулась в своей позолоченной клетке.

– Да, – ответила я.

Чири сидела молча, ожидая от меня ответа. Я поднесла свою руку к голове, дыша сквозь боль.

– В моем разуме продолжают всплывать разные картинки, – я нахмурилась. – Я не уверена реальны ли они или это только иллюзии.

Чири кивнула, затем взяла меня за руку.

– Мисс, вы должны принять ванну.

Она опустила взгляд на мое тело, особенно на бедра, которые были покрыты моей кровью и семенем Господина.

Заставив свои ноги двигаться, я спустила их с кровати и ухватилась за чири, чтобы та помогла мне встать. Покачиваясь, я прижалась к ней и использовала ее в качестве опоры. Я застонала, ступив в горячую воду. Отметины от веревок горели.

Стиснув зубы, я села и закрыла глаза, позволяя пару клубиться вокруг меня, жаля ссадины и успокаивая ноющие мышцы.

От воды исходил восхитительный запах.

– Что добавлено в воду? – спросила я.

Затем открыла глаза и увидела, как чири окунает губку в воду, прежде чем провести ею по моим рукам. Я наблюдала за тем, как губка смывает с меня кровь. Синяки оставались. Ничто не сможет смыть эти следы.

– Лаванда, мисс. Господин приказал, чтобы его Верховная Мона приняла ванну с ней. Это его любимый запах.

Я кивнула и откинула голову на спинку ванны. Чири мыла мое тело, стараясь не касаться больших, темных синяков. Я смотрела на нее, пока она работала, и спросила:

– Как ты стала чири?

Она замерла, затем опустила глаза и ответила:

– Мой отец продал меня Призракам. Мне было десять.

Мои глаза расширились.

– Твой отец продал тебя?

Чири кивнула. Ее рука замерла на моей руке, когда она почувствовала тяжесть моего потрясенного взгляда. Она вздохнула.

– Голод заставляет отчаявшихся людей совершать самые подлые поступки, мисс. Моя мать умерла, нас было шестеро, а еды не было. – Она пожала плечами. – Я понимаю, почему он это сделал.

Ее взгляд потерял фокус, когда она продолжила:

– Хотя я уверена, что он понятия не имел, где я окажусь.

– Мне жаль, – прошептала я, услышав нотку грусти в ее простых словах.

Чири слабо улыбнулась в мою сторону. Только левая сторона ее рта приподнялась. Правая была слишком изуродована, чтобы двигаться. Пока я изучала ее темные волосы, стянутые сзади, ее платье, мое сердце сжималось.

– И они вырастили тебе как чири?

На этот раз она убрала руку, а затем, помолчав несколько секунд, покачала головой. Наконец, она встретилась с моим взглядом и ответила:

– Я оказалась здесь, чтобы быть моной… как и вы.

Я уставилась на нее. Затем, не намеренно, но мой взгляд переместился на ее шрам. Прекрасно видя мое замешательство, она добавила:

– Я совершила ошибку, сопротивляясь тренировкам. – она указала на свою изуродованную щеку. – Это было мое наказание.

– Почему? Как? – спросила я, чувствуя, как волна грусти заполняет мою душу.

Нижняя губа чири задрожала, но она все же взяла себя в руки и ответила:

– Кислота. Они плеснули мне в лицо кислотой, – она судорожно вздохнула. – Меня наказали за то, что я отвергла ухаживания охранника. Поэтому он позаботился о том, чтобы я больше никогда не выглядела красивой.

Она замолчала, но потом неохотно добавила:

– Это было по приказу Господина. Он приходил посмотреть, как идет процесс тренировок новых монеби. Он увидел мое неповиновение и решил сделать меня показательным примером. Он приказал мне выйти вперед, затем дал инструкции охраннику, как изуродовать мое лицо.

По спине пробежал холодок. Мой взгляд скользнул по моим запястьям, испещренными веревками, к болезненным синякам, а затем и к бедрам.

«Да, – подумала я. – Господин более чем способен приказать совершить такой жестокий поступок».

– Мне так жаль, – сказала я приглушенным голосом.

Когда я подняла глаза, то заметила во взгляде чири кое-что новое – сходство. Общее понимание того, каково это быть жертвой жестокости Господина.

– Что сделали вы? – спросила чири и продолжила очищать мое тело.

Я опустила руку в воду, наблюдая, как жидкость колышется возле меня.

– Я не знаю, – призналась я, повторяя свои действия лишь для того, чтобы чем-то себя занять. – Он был так зол, его глаза так собственнически смотрели на меня. Казалось, что он был в ярости от того, что так сильно меня хотел. Словно он наказывал меня за то, что очень сильно хотел меня взять, – я покачала головой. – Я не понимаю. Господин не скрывал того, что хочет меня с тех пор, как я была возведена в этот статус Верховной Моны.

Я посмотрела на чири и спросила:

– Так почему же сейчас он, кажется, противится этому?

– Не знаю, – призналась она.

Я могла видеть смущение, которое отразилось на ее лице. Перейдя к изголовью ванны, чири быстро вымыла мне волосы.

Пока она смывала мыло, я спросила:

– У тебя есть имя? – мои брови насупились, и я добавила: – У меня есть имя… но я не могу… я не могу его вспомнить.

Чири присела рядом со мной. Она изучала меня, словно что-то пыталась увидеть в выражении моего лица. В итоге ее плечи опустились, и она сказала:

– Да, мисс. Однажды у меня было имя, хотя никто меня им не называл уже долгое время, – она сделала глубокий вздох и продолжила, – и вы не будете тоже. У нас всех есть имена, всех, кто порабощен в этом мире. Мы все когда-то были кем-то, но Господин быстро заставляет нас об этом забыть.

– Имя, – прошептала я и попыталась напрячь свой мозг, чтобы вспомнить, как оно звучало.

Но все было напрасно. Единственное имя, которое всплыло в моем сознании было 152-ая. Я была 152-ой, всего лишь номером 152.

– Я не помню, – грустно сказала я.

Чири начала отходить, но я вытянула свою руку и взяла руку чири, несмотря на протесты ноющих мышц.

– Подожди, – взмолилась я. Чири замерла. – Ты помнишь свое имя? У тебя есть имя?

Лицо чири побледнело, и тогда я поняла. Она знала. Она помнила свое имя. Я села так быстро, как только могла, и надавила:

– Какое? Пожалуйста, скажи мне.

Чири покачала головой, прикусив нижнюю губу, и ее глаза заблестели. Ее голова наклонилась вперед, и она ответила:

– Меня могут убить за то, что я говорю с вами, мисс. Господин запрещает тем, кто помнит свое имя, произносить его вслух, – ее рука задрожала под моим прикосновением. – Я знаю, на что он способен, и, хотя я ненавижу эту жизнь здесь в тюрьме, но я все еще хочу жить. Я живу только ради того дня, когда мы станем свободными. Я помню мир снаружи. Не все, конечно, но достаточно, – она закрыла глаза и вдохнула. – Я помню солнце и свежий воздух. Я не теряю надежды, что однажды мы получим это снова.

Разочарованная, я снова погрузилась в воду.

– Понимаю, – сказала я успокаивающе, и именно это имела в виду. Я никогда не подвергну ее опасности.

Я оставалась в ванной еще несколько минут, затем чири помогла мне выбраться. Так же, как делала каждый день, она высушила мои волосы, а затем повела меня к креслу, поправляя прическу и прихорашивая мое лицо. Я наблюдала, как она выбирает ярко-красное платье. Это платье отличалось от других. Оно было сшито из прозрачной ткани, что давало прекрасный обзор на то, что находится под ним.

Когда чири подняла меня за руку, то начала заворачивать меня в платье, закрепляя его на плечах. Я нахмурилась. Заметив мой немой вопрос, она сказала:

– Господин приказал мне надеть на тебя именно это платье. Я отведу тебя к нему.

Я проглотила тревогу и ответила:

– Ладно.

Когда чири направилась к двери, то внезапно остановилась. Я удивилась этому. Опустив подбородок к груди, она прошептала:

– Майя.

Я открыла было рот, готовая переспросить, что она сказала, но когда она встретилась со мной взглядом, то повторила:

– Меня зовут… мое имя… Майя.

Почувствовав, как мое сердце наполняется теплом, узнав ее имя, в моих глазах она превратилась из чири в молодую девушку. Молодую девушку с именем. Она больше не была «чумой», она была личностью.

Не в силах скрыть улыбку, я позволила себе показать счастье от того, что она доверилась мне. Щеки Майи вспыхнули от этого.

– Оно прекрасно, – сказала я. Щеки Майи покрылись румянцем еще сильнее.

Подойдя ближе к ней, я взяла ее за руку и сказала:

– Спасибо, что сказала мне. Клянусь, я не скажу ни одной живой душе.

– Спасибо, – ответила она.

Затем, оглянувшись через плечо, посмотрела на меня и сказала:

– Я не знаю вашего имени, мисс. Но я слышала, как Господин говорил о вас. Он говорил, что вам двадцать один год. Я понимаю, что это не очень много информации, но хоть что-то. У вас есть возраст. Это больше, чем у большинства в этом месте.

Мой пульс ускорился, кровь стучала в ушах.

– Двадцать один, – тихо произнесла я. На мгновение я прикрыла глаза и повторила с большей уверенностью. – Двадцать один. Мне двадцать один год.

– Да, мисс, – поддержала меня Майя.

Мне пришлось сдержаться, чтобы не обнять ее. Если меня заметят в объятиях чири, то накажут нас обоих.

– Спасибо, – выдохнула я.

Майя склонила голову и указала на дверь.

– Мы должны идти, мисс. Господин не будет счастлив, если мы опоздаем.

Я посмотрела вниз на свое платье и почувствовала смущение. Платье было абсолютно прозрачным. Все могли видеть, что находится под одеялом ним. Мою грудь, и что самое поразительное, мои самые интимные части тела были выставлены напоказ.

– Все монеби здесь, в этой яме, носят подобную одежду, мисс. И только Верховная Мона может быть прикрыта. Чтобы показать остальным, что она принадлежит Господину и только Господину.

Я кивнула, боясь всплеска осознания реальности.

– Это значит, что я больше не Верховная Мона? Неужели я снова стала просто моной? – чистый ужас пронзил мое сердце, когда признание сорвалось с моих губ. – Я не хочу, чтобы меня снова накачивали наркотиками. Я не хочу забывать, кто я.

Сочувствие затопило взгляд Майи.

– Я не знаю, мисс. Мне ничего не известно, кроме инструкций.

Прежде, чем я успела ответить, раздался громкий стук в дверь.

– Господин ждет!

Мы обе подпрыгнули от крика охранника. Глаза Майи расширились, и она сказала:

– Мы должны поторопиться.

Собравшись с духом, я последовала за ней к выходу, склонив голову, когда охранник у двери похотливо уставился на мое раздетое тело. Майя быстро провела меня через лабиринт коридоров, все из темного камня, освещенные только тусклыми огнями, пока мы не достигли раздвоенной секции. Три коридора вели в разные части ямы. Майя направилась по коридору, самому дальнему слева от нас, и я послушно последовала за ней. Мы прошли всего несколько шагов, когда коридор из каменного превратился в стерильно белые стены, со множеством огней, которые почти ослепили меня.

Я пыталась понять, что вижу, но не могла. Когда мы подошли к металлической двери, Майя открыла ее, и я вошла. Передо мной возникла большая комната. Вдоль стен стояло несколько клеток. Потом у меня упало сердце, когда я увидела, что там внутри. В клетках сидели четверо мальчишек от шести до восемнадцати лет. Трое раскачивались вперед-назад, потные и беспокойные. Один смотрел прямо перед собой, как будто был жив, но больше не осознавал окружающего мира.

Я попыталась выведать объяснение у Майи, но она уже пересекла комнату и подошла к другой двери. Я бросилась ее догонять. Когда подошла к ней, Майя открыла ее, чтобы показать другую комнату. Эта была поменьше. В центре стояла узкая кровать. Вдоль одной из стен висели ошейники всех форм и размеров. Толстые металлические ошейники. Я закрыла глаза, когда в моей голове возник образ мужчины со шрамом. В моем видении на нем был ошейник. Он был плотно обернут вокруг его шеи. Затем видение углубилось, и я мысленно услышала шипение, вырвавшееся из ошейника, и он затянулся вокруг шеи мужчины со шрамом. Его мускулистая шея напряглась, а голубые глаза вспыхнули, пока синева не сменилась чернотой.

Затем мужчина со шрамом перестал быть дружелюбным. Он больше не был моей безопасностью. Он был опасен, становясь самым жестоким из убийц.

– Мисс? – мягкий голос Майи вывел меня из задумчивости, и она указала на кровать. – Вы должны сесть сюда и ждать Господина.

Я уставилась на узкую кровать, на ремни, свисающие по бокам, и начала бояться худшего, но сделала так, как было велено. Едва я на нее забралась, как дверь снова открылась и вошел мужчина в белом халате. Он увидел меня, но даже не обратил внимания на то, что я была раздета. Вместо этого он подошел к стене, на которой висели ошейники, и взял с полки самый маленький.

Я не сводила с него глаз, пока он молча работал. Мои руки были сцеплены на коленях, так что мужчина не мог видеть, как я дрожу.

Я была так сосредоточена на мысленном образе мужчины с ошейником, что не увидела и не услышала, как Господин вошел в комнату. Я поняла, что он здесь, только когда почувствовала, как палец скользнул по моей руке и ссадине от веревки на запястье. Я резко втянула воздух от грубой нежности, затем мои глаза встретились с глазами Господина.

Я быстро склонила голову и увидела, что его ноги подошли близко к кровати, на которой я сидела. Его рука поднялась, и я приготовилась к удару. Но неожиданно он погладил меня по лицу. Я была в замешательстве. Из-за вчерашней ночи я ожидала увидеть порочного Господина. Но передо мной стоял нежный и любящий мужчина из предыдущих дней.

– Такой красивый лепесток, – прошептал он и положил палец мне под подбородок, чтобы поднять мою голову.

Я сделала так, как он хотел: подняла лицо, чтобы встретиться с ним взглядом.

Взгляд Господина скользнул ниже по моему телу, изучая его, и его глаза прищурились в раздражении, когда он увидел синяки на моей руке. Он покачал головой и, наклонившись вперед, провел своими губами по моему лбу.

– У меня нет выбора. Я должен отправить тебя этим путем.

Он отклонился назад и сказал:

– Ты такая красивая, слишком красивая. Я с трудом могу вынести то, что собираюсь сделать для своей империи, чтобы она оставалась сильной.

Чистый ужас охватил меня от его слов и печального, тоскливого тона его голоса. Подняв и другую руку, он обхватил ладонями мои щеки и посмотрел мне в глаза. Как и всегда, я встретилась с его обезумевшей одержимостью. Он покачал головой и облизнул губы.

– Моя собственная Елена Троянская, – после этих слов он сделал паузу, но я не поняла, что или кого он имел в виду.

– Твоя красота слишком желанна, но также и чрезвычайно полезна.

Я судорожно вздохнула, и он добавил:

– И теперь я должен отдать тебя животному, чтобы ты его совратила.

На этот раз мое сердце бешено заколотилось. Совратить животное? Мой мозг лихорадочно работал, пытаясь собрать воедино то, что должно произойти. Внезапно Господин уложил меня на кровать и сковал мои руки и ноги. Я не сопротивлялась.

Каждая частичка меня дрожала, когда Господин оставался рядом, поглаживая рукой мою щеку, его пылающие безумные глаза почти раздевали меня.

Мужчина в белом халате подошел ко мне и взял мою руку в кандалах. Он двинулся вверх по манжете, пока запястье не оказалось обнаженным. Мне потребовалось мгновение, чтобы увидеть, что было в его руке.

Ошейник.

Я вздрогнула, представив, как он обвивается вокруг моей шеи. Но когда я присмотрелась, то заметила, что он был слишком мал. Это был браслет. Затем мое недолгое чувство облегчения быстро исчезло, когда я увидела его внутреннюю часть. В нем были маленькие иголочки, за каждой из которых виднелись прозрачные шарики жидкости.

Мужчина поднял мое запястье. Он прикрепил браслет к моей коже и застегнул его. Крик вырвался из моего горла, когда иглы пронзили плоть, посылая жгучую боль вверх по руке.

– Ш-ш-ш, лепесток, – успокаивал меня Господин, пока я пыталась дышать, несмотря на боль.

Его ладонь прижалась к моему лбу, и он наклонился, чтобы прикусить мои губы зубами, а затем поцеловать. Я заскулила от нежеланной ласки, но Господину, похоже, было все равно.

Когда он отстранился, то сказал:

– Я вынужден это сделать. Это задание важнее нас двоих, – он обвел рукой комнату, – всего этого. Наша империя держится на плечах одного человека.

Я пыталась понять, что он говорит, но боль была слишком невыносимой.

– У него нет слабости. И как бы это меня ни раздражало, я нуждаюсь в нем. Он победит в моем турнире для меня. Но сначала мне нужно сломать его. Он должен быть полностью под моим руководством. Он должен полностью подчиняться моей воле, – он говорил со мной так, будто я понимала, о чем он говорит. – Мои инвесторы хотят шоу. Они ожидают, что это будет первоклассный бой, а не чушь. Вот для этого мне и нужно, чтобы он подчинился.

Палец Господина скользнул вниз по моей груди и остановился на ней. Кончик его пальца обвел мой сосок, ноздри раздулись.

– За все эти годы он не дал мне полного контроля над ним…

Он позволил этой фразе зависнуть в воздухе, пока снова не посмотрел на меня и не продолжил:

– До тебя. Пока я не увидел, как он смотрит на тебя. Мой чемпион, мой равнодушный, бесчувственный убийца был поражен твоим личиком.

Он прижал свою щеку к моей и сказал:

– Он хочет тебя.

Затем Господин замер. В мгновение ока его жестокая душа из прошлой ночи вернулась, овладела его существом. Подняв голову, и, скривив губы, он прошипел:

– Моя Верховная Мона. Мой прелестный нежный лепесток. Я не хочу тебя отпускать, но это послужит более высокой цели, – его щеки вспыхнули от возбуждения, – затем я снова смогу тобой обладать. Когда моя империя будет в безопасности, я смогу владеть тобой все дни и ночи. Я буду обладать тобой всеми возможными способами.

От его слов в моих жилах застыла кровь. Почувствовав влагу на своем запястье, я приподнялась и увидела, что это была кровь. Господин проследил за моим взглядом и щелкнул пальцами в сторону Майи, которая словно тень, стояла в углу.

– Исправь это, чири, – прорычал он.

Майя бросилась к крану и намочила тряпку, тут же вытирая мое запястье. Я пыталась встретиться с ней взглядом, но она не поднимала голову.

Когда больше не осталось следов крови, я посмотрела на серебряный браслет и сразу поняла, что через него меня будут накачивать наркотиками. Вместо одной дозы я буду получать регулярные, автоматически впрыскивающиеся дозы. Мужчина в белом халате быстро обошел вокруг стола, освобождая меня от оков. Господин помог мне встать. Сделав это, он отступил назад и пристально посмотрел на меня.

– Совершенство, – прошептал он.

На его лице я увидела неподдельную гордость. Опустив руку на свою промежность, Господин погладил себя по твердеющему члену.

– Такая чертовски идеальная, – пробормотал он.

Но не успели его слова слететь с губ, как он отдернул руку, и передо мной вновь стоял уже безжалостный Господин Кровавой Ямы.

С сюрреалистической пустотой на лице он вышел за дверь и окликнул охранника. Когда Призрак появился перед ним, Господин его проинструктировал:

– Уведи ее к нему и запри в его камере.

Он улыбнулся своей садистской улыбкой и добавил:

– Не выпускай его, пока он ее не трахнет.

Я услышала почти беззвучный вздох Майи рядом со мной. Затем подняла голову и помолилась, чтобы мой страх не был заметен. Господин указал на охранника.

– Следуй за ним.

Я шагнула вперед. Не успела дойти до охранника, как Господин схватил меня за руку и прижал спиной к стене. Прежде чем я успела перевести дыхание, он прижался своими губами к моим, наслаждаясь моим ртом.

Господин резко отстранился, затем направился к Майе. Я не понимала, что он собирается сделать, пока он не схватил ее за шею и не прижал ее маленькое тело к стене. Я стояла, лишенная каких-либо движений, когда Господин поднял свою руку и ударил ею по лицу Майи. Он вымещал на ней всю свою злость. Она была такой юной, чтобы выносить такую жестокость!

В отчаянии я посмотрела в глаза Майи, и мое сердце дрогнуло, когда я увидела в ее глазах пустоту. Она уже не была в этой комнате. К счастью, она была где-то далеко в своих мыслях.

По ее реакции я поняла, что это не было для нее чем-то новым. Господин уже делал это с молодой девушкой. Бил ее. Причинял ей боль, как будто она ничто… даже не человек.

Я почувствовала, как желчь подступает к горлу.

– Шевелись! – приказал охранник позади меня, пока я беспомощно смотрела на Майю, страдающую от ударов.

Мужчина, который прикрепил мне браслет, работал над чем-то, не предлагая Майе никакой помощи. Волна гнева вспыхнула во мне.

– Я сказал: шевелись! – взревел охранник.

Я заставила себя следовать за ним, выходя из комнаты в коридор и не обращая внимания на маленьких мальчиков в клетках. Дойдя до раздвоенной секции, на этот раз мы пошли по правому коридору и спустились вниз. В отличие от левого коридора, где было светло, в правом становилось все темнее и темнее по мере того, как мы шли.

Мой страх рос с каждым шагом. Затем мы оказались в узком коридоре. Слева был более широкий коридор. Я вздрогнула, когда с той стороны послышались громкие мужские крики. Я пыталась успокоить свои нервы, пока шла за охранником вперед. Чем дальше мы продвигались, тем слабее становился крик. Потом мы добрались до небольшой секции, где находилось всего несколько камер. Здесь было гораздо тише.

Я пыталась понять, где мы находимся. Охранник прошел мимо камер. Я попыталась заглянуть внутрь, но в отличии от других, здесь было какое-то подобие уединения. Я слышала тихие стоны, исходящие из одной из камер. Инстинктивно я понимала, что это девушка получает удовольствие.

Охранник остановился и потянулся к двери перед нами. Когда он открыл камеру, то посмотрел на меня и рявкнул:

– Заходи!

Там никого не было видно. Я не могла никого увидеть в такой темноте.

Когда я не сдвинулась с места, охранник схватил меня за руку и потащил вперед. Он втолкнул меня в камеру. Я споткнулась, приземлившись на твердую землю. Мое сердце сильно забилось, когда я подняла голову. Когда это сделала, меня охватил ужас.

Передо мной на матрасе сидел он. Чемпион Кровавой Ямы. Питбуль Арзиани. Великий боец Господина.

Воин 901-ый.

И он пристально на меня смотрел.

Не двигался. Его взгляд сквозил ненавистью.

Я сделала короткий вдох, но он оборвался, когда 901-ый вскочил на ноги. Он шагнул вперед, его огромное тело возвышалось надо мной. Я подавила крик.

Он был самым пугающим мужчиной, которого я когда-либо встречала.

И я оказалась запертой в его камере.

Совершенно одна. В нежеланной компании убийцы.

И я абсолютно не могла ничего сделать.