Текст книги "Директор (ЛП)"
Автор книги: Тиффани Райз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
Глава 4
Гвен принесла свои вещи из Хоквуда к коттеджу, который, как сказал директор Йорк, будет принадлежать ей эту неделю. Ей не верилось, что это может быть ее постоянным домом на случай, если она будет принята на постоянную работу. Дрожащими от возбуждения пальцами, она повернула ключ в замке и шагнула в элегантно обставленную прихожую. Справа она увидела гостиную со старинными софами и резными деревянными стульями. С левой стороны Гвен заметила комнату поменьше, с письменным столом. У нее есть свой собственный кабинет и здесь тоже? Чудесно. Ей не придется пользоваться тем, что в школе. Но все же... Директор предупредил ее не привыкать. Неужели, у него нет и малейшего желания оставить ее по прошествии этой недели? Она знала, что прошла проверку анкетных данных, и пока у нее есть крыша над головой и пища три раза в день, она может жить даже на маленькую зарплату. Все что она могла делать – это стараться изо всех сил и, скрестив пальцы, надеяться, что директору понравится то, что он увидит. Потому что ей определенно нравится.
Кто-то уже побывал в коттедже и зажег для нее свет. Что-то в этом доме было очень знакомым. У этого дома было такое же освещение, как и в доме ее бабушки с дедушкой, такие же настольные светильники и мигающие желтые лампочки. Мотылек кружил вокруг потолочной люстры. Она его оставит. Они никогда не причиняли ей вреда. Гвен была рада его маленькой порхающей компании.
Так тихо... так спокойно... так безмятежно. Ей не было слышно шума с шоссе так далеко в лесу. Здесь царила почти неземная тишина. Закрыв глаза, она практически слышала биение собственного сердца, свое дыхание... Гвен считала тишину раем, после своего проживания по соседству со студентами колледжа.
В школе, должно быть, тихо сейчас, но в старом коттедже каждая доска в полу скрипела, пока Гвен несла свой багаж через холл и вверх по лестнице. Она насчитала четырнадцать ступеней по пути наверх. Она могла пройти из одного конца своей старой квартиры в другой за четырнадцать шагов. А сейчас, в ее распоряжении находится целый дом. Целых два этажа. Большая гостиная. Кабинет. Кухня и столовая... Она рассмеялась, когда открыла дверь в ванную и увидела антикварную ванную на ножках. Она могла бы жить в ней. Там с легкостью уместятся два человека. Два? Неплохая идея. Она позволила себе на секунду представить в ней себя и директора.
Она выбросила эту мысль из головы. Нет. Плохая девочка. Он казался таким высоким и дьявольски красивым, когда говорил с ней с этим аристократическим британским акцентом, но она прекрасно понимала, что нельзя вступать в отношения с коллегой по работе, а тем более, директором. Против этого существуют правила. Хорошие правила. Суровые правила. Разумные правила. Она будет их придерживаться.
Пока он не захочет обратного.
Гвен открыла дверь в главную спальню.
– Вау, – произнесла она с восхищением. Никогда еще в своей жизни она не видела такой огромной спальни. Сама кровать не была больше обычной двуспальной, но на изголовье была вышивка, синяя с золотым, и она возвышалась над подушками на целых четыре фута. Постельное белье было белым и роскошным, и мягким. Гвен села на край кровати и утонула в простынях. Она гадала, почему мисс Майр, предыдущая учительница литературы, покинула это место. Кто мог уйти от такой красоты? Гвен уже полюбила этот дом.
На прикроватной тумбочке стояла масляная лампа. Настоящая масляная лампа. Она не видела таких уже много лет. У ее бабушки с дедушкой имелись такие, на случай, если во время грозы отключится электричество. Гвен открыла выдвижной ящик и нашла коробок со спичками. Она вытащила одну и зажгла лампу. Свет от огня затанцевал на стенах комнаты. Убирая спички назад, она заметила книгу в глубине ящика. Она вытащила ее и увидела, что это, всего лишь, Библия. Во всяком случае, не обычная Библия из гостиничного номера. Этот экземпляр мог похвастать переплетом из настоящей мягкой кожи. Она перевернула первую страницу книги, и увидела на обратной стороне имя. "Эта Библия принадлежит Розмари Лей Майр."
Значит, эта Библия принадлежала ее предшественнице? Директор Йорк был раздражающе скрытным, когда разговор зашел о том, что произошло с женщиной, занимающей должность учителя английской литературы в Маршале. Возможно, у нее был повод оставить эту работу. Может быть, у нее и директора Йорка были разногласия по поводу учебной программы. А может, она устала от круглогодичного графика? Но ее сейчас уже не было, и вместо нее здесь была Гвен.
Впервые Гвен осознала, что она действительно была одной единственной женщиной в Академии Уильяма Маршала. Вызовет ли это какие-то проблемы? Конечно нет. Мальчики были слишком юны для нее, она видела в них лишь мальчиков. Она всегда предпочитала мужчин постарше. Кэри почти исполнилось тридцать, когда они начали встречаться, вскоре после ее двадцать первого дня рождения. Директору Йорку на вид было около сорока – идеальный возраст в ее понимании. Достаточно взрослый, чтобы быть зрелым и мудрым. Достаточно молодой, чтобы все еще... Гвен остановилась в поисках подходящего слова.
Зрелый. Зрелый было верным определением. Он мог быть директором закрытой частной школы с очками на носу, но низкий голос, широкие плечи и подавляющее присутствие делают его просто образцом мужской зрелости.
Гвен вернула Библию на место в выдвижной ящик, прежде чем она случайно найдет стих, в котором говорится о том, что нельзя возжелать своего нового босса. Она попытается выяснить, что случилось с мисс Майр, и тогда, она сможет выслать ей назад ее книгу. Хотя Гвен не была религиозной, она уважала вероисповедание других. Возможно, это была семейная реликвия. Согласно дате публикации на внутренней стороне, книга была напечатана в 1920 году. Девяностолетняя Библия определенно имела ценность для кого-то, во всяком случае, как дорогое воспоминание.
Распаковывая вещи и раскладывая их в доме, она отбросила мысли о загадке мисс Майр.
Гвен решила посвятить целый уикенд, составляя план обучения. Мальчики сказали, что уже устали от Айвенго. Должно быть, это любимая книга директора Йорка, а она даже не читала ее. Сэр Вальтер Скотт не фигурировал ни в одном из ее списков ни в колледже, ни в аспирантуре. В последнем семестре она провела семинар о Бронте. Прекрасные книги, но, вероятно, слишком девчачьи, для класса, в котором учатся одни мальчики.
Никаких романов, пока они не научатся доверять ее выбору. Она введет их в мир Бронте и Джейн Остин со временем. Чарльз Диккенс всегда был удачным выбором. Мальчики любили Диккенса. Дэвид Копперфильд быть может слишком длинный для испытания длиной в одну неделю. "Большие надежды"? Возможно. Молодой Пип помогает заключенному, встречает сумасшедшую женщину, влюбляется в бессердечную Эстеллу и получает бесценный урок жизни о том, кто является ему другом, а кто – нет. Молодые читатели любят безумную миссис Хэвишэм, в ее обветшалом подвенечном платье, и заплесневевший, изъеденный крысами свадебный торт. Прекрасная готическая сказка. Они с мальчиками начнут с этого. Надеюсь, они еще не прочли ее.
Весь вечер пятницы Гвен мысленно составляла свои лекции. В понедельник она введет их в жизнь и творчество Чарльза Диккенса и познакомит их с "Большими надеждами". Во вторник они обсудят первые три главы. Она все спланировала. Идеальная неделя. Директор Йорк не захочет ее отпускать.
Обучение... прогулки... разговоры со студентами... чтение... свидания с директором... длинные свидания... свидания за ужином... свидания за завтраком...
А затем стук заставил Гвен подпрыгнуть на месте. Она потерялась в тишине дома, посчитав, что все уже отошли ко сну. Она ринулась вниз по лестнице к парадной двери и открыла ее. Снаружи на крыльце стояли два мальчика.
– Мальчики... здравствуйте, – сказала она. – Кристофер? И Лайрд?
– Это мы, – ответил Лайрд. – Мы пришли поздороваться и узнать вдруг вам что-нибудь нужно.
– Мы являемся приветственным комитетом, – отметил Кристофер. – Так что... добро пожаловать.
– Комитет лишь двоих? – подразнила она.
– Многие захотели присоединиться к приветственному комитету, – объяснил Кристофер. – Но их желание не приветствовалось.
Гвен рассмеялась, мальчики ухмыльнулись и кивнули друг другу.
– Что ж, я рада, что вы двое отвлеклись от людей, которых не поприветствовали ради приветственного комитета, чтобы поприветствовать меня в Маршале. Это красивая школа.
– Спасибо, – произнес Лайрд, поклонившись. – Я построил ее своими руками.
– Ты проделал впечатляющую работу. Можно мне обзорную экскурсию?
– Можно, но это уже не наша область деятельности. Для этого мы должны будем прислать к вам экскурсионный комитет.
– А кто в экскурсионном комитете?
– Все, кого не поприветствовали в приветственном комитете, – произнес Кристофер, лишь с небольшим намеком на заикание.
– Итак, чем же занимается приветственный комитет, раз он не проводит экскурсий? – поинтересовалась она, скрестив руки и облокотившись на дверь. Мальчики снова переглянулись.
– Я не знаю, – Кристофер провел пальцами по волосам. Милый парень. Он выглядел как молодой Джон Леннон с отросшими волосами, в костюме и узком галстуке. – Мы создали приветственный комитет примерно за пять минут до того, как постучать в вашу дверь.
– Надо было лучше спланировать, – отметил Лайрд. – Простите, мы еще никогда никого не приветствовали.
– Вы не поприветствовали мисс Майр, когда она приехала сюда?
– Она была здесь до нас, – ответил Кристофер. – И она не была так доброжелательна.
– Она вам не нравилась? – Гвен спросила с любопытством.
– Мы ей не очень нравились, – сказал Лайрд и пожал плечами. – Она проиграла. Мы выиграли. У нас есть вы, и мы вам нравимся.
– Очень, – подтвердила она. – И мне нравится школа. Итак...
– Скажи ей про это, – Кристофер толкнул Лайрда в руку.
– Про это? – последовал вопрос от Лайрда. – Ах, да, про школу! Конечно. Это я могу.
Лайрд замолчал, прокашлялся. Кристофер ударил его в грудь.
– Академия Уильяма Маршала, – Лайрд начал свою речь, которая звучала, как у хорошо отрепетированного гида, – была основана в 1893 году Генералом Джоном Фоли, кавалером и героем Объединенной Армии.
– Школа, – продолжил Кристофер, – была создана для того, чтобы лучшие юноши Америки были обучены гуманитарным наукам и получили этическое образование.
– Девиз школы: "Fortius quam fraternitas nullum est vinculum", – сказал Лайрд.
– Нет связи крепче, чем узы братства, – Кристофер перевел для нее.
– Очень впечатляюще, – аплодируя, произнесла Гвен.
– Вам также следует знать, что вечер четверга – вечер бифштекса, попытайтесь найти себе занятие на это время, – сказал Лайрд.
– Он настолько плох? – спросила она.
Кристофер скорчил гримасу, перерезая себе горло рукой.
– Хороший совет, – отметила она. – Я обязательно к нему прислушаюсь. Что-нибудь еще, что я должна знать о школе?
– Директор Йорк не женат, – сказал Кристофер.
Гвен неодобрительно поджала губы.
– Что? – спросил он. – Я подумал, это важная информация.
– Личная жизнь директора меня не касается, – подчеркнула Гвен. – Он когда-нибудь был женат?
Лайрд вопросительно поднял бровь.
– Я сказала, что она меня не касается, – сказала Гвен. – Но я не сказала, что я не хочу знать.
– Она права, – заметил Кристофер.
– Итак? – Гвен ждала ответа.
– Он был женат, – кивая отвечал Лайрд. Он наклонился ближе, – Я слышал, что он... вы знаете.
– Что? – прошептала она.
Кристофер огляделся вокруг, словно проверяя, нет ли шпионов.
– Слово на букву "Р", – прошептал Кристофер еще тише.
– Расстройство психики? – попыталась угадать Гвен. – Раздвоение личности? Рак?
– Разведен, – произнес Лайрд необычно печально.
– Ооу, – Гвен пожала плечами, забавляясь тому, как были шокированы мальчики фактом развода. – Такое случается.
– Разве? – спросил Кристофер изумленно. – Мои родители говорят, что они скорее умрут, чем разведутся.
– Я скорее умру, чем женюсь, – сказал Лайрд.
– Ты и я, оба, – подтвердил Кристофер. Они пожали руки. – Но директору необходимо жениться.
– Ему нужна жена, – согласился Лайрд. – Кто-то помоложе, чтобы она могла его поддерживать. Мы застали его читающим первый сборник Шекспира, в северо-западной башне на прошлой неделе. Он его корректировал.
– Моложе. Определенно. И красивая. Но она и умной должна быть, – добавил Кристофер. – Он сойдет с ума, если у него не будет умной жены. Ему нужен кто-то, кого он сможет учить.
– Даже поучать, – согласился Лайрд.
– Кто-то, кто не мы, – подытожил Кристофер.
– Мальчики? Могу я задать вам вопрос? – поинтересовалась Гвен.
– Все что угодно, мисс Эшби.
– Вы уговорили директора Йорка нанять нового учителя литературы, потому что вам нужен новый учитель английской литературы? Или вы все пытаетесь сыграть сваху для директора?
Кристофер посмотрел на Лайрда. Лайрд посмотрел на Кристофера. Они оба посмотрели на нее. Это уже вошло у них в привычку.
– Да.
Глава 5
После того, как она выпроводила приветственный комитет со своего крыльца, пятничный вечер Гвен провела сидя дома. В субботу она позавтракала в школьной столовой – кофе, яйца и английский мафин. Остаток дня она писала свою лекцию по «Большим Надеждам». И только после того, как написала десять страниц заметок, она осознала, что не проверила, имеется ли у них хоть одна копия этой книги в архиве.
Ой!
Она побежала в библиотеку в Хоквуд Холл, посмотреть какие книги у них есть в наличии, которые она могла бы изучить и найти их сложенными вместе со всеми великими классиками. Вот оно, великими классиками, написанными до 1900. Она нашла Мистера Рейнольдса, морщинистого джентльмена с тростью, и поинтересовалась, где находятся все книги таких авторов, как Хэмингуэй, Фолкнер и Фицджеральд.
– Директор Йорк не одобряет современную литературу, – сказал он. – Я припрятал их подальше.
– Современная литература? Хэмингуэй? Современная? – Гвен рассмеялась. – Он едва ли Франзен или Фоер.
– Кто? – спросил Мистер Рейнольдс. Мужчина приподнял свои очки. Они были с толстыми линзами и в черной оправе, очень напоминали очки ее дедушки, которые тот носил в армии. У него был орлиный нос и тонкий скрипучий голос. Ему могло быть от шестидесяти до ста лет. Гвен больше склонялась к сотне.
– А как насчет "Больших Надежд"? Мне нужно тридцать экземпляров.
– Конечно, – сказал Мистер Рейнольдс. – Они у меня здесь.
Он передал ей коробку уже с книгами внутри.
– Они есть у вас? Все? Уже подготовленные? – она разрывалась между недоверием и восторгом. В основном был восторг.
– У нас есть любая книга, которая вам может понадобиться, – произнес Мистер Рейнольдс, подмигнув ей из-за своих очков, напоминающих бутылочное стекло Кока-колы. – Просто попросите.
– Любая книга, которая мне понадобится? Это похоже на рай, – сказала она с улыбкой.
– Это библиотека, – сказал в ответ он. – Для меня это то же самое.
В этот самый момент, Гвен поняла, что должна остаться в этой школе до конца своей жизни. Это были ее люди.
Гвен подписала листок бумаги для ее книг, и мистер Рейнольдс снял ее копию экземпляра, через копирку и отдал его. Копирка? Забавно. Еще немного "древности", что выжила и процветает в Маршале. Эта школа была странной, но это были хорошие странности. Такие же, как и у нее.
Похоже, директор Йорк был намерен дать своим ученикам классическое образование. Никаких современных технологий поблизости. За исключением, электричества и старинного телефона на третьем этаже главного здания, она не заметила никакой техники. Ни мобильных телефонов, ни ноутбуков, ни Киндл или iPad. Вместо этого, студенты читали книги в кожаном переплете и прилежно писали, сгорбившись за партами в библиотечных залах. Из окна кухни своего дома она увидела несколько учеников на лужайке, играющих в упрощенную версию бейсбола. Без принимающего, только подающий и отбивающий, и несколько мальчиков, разбежавшихся вокруг баз. Их смех и игривые подшучивания привлекли ее внимание на целый час.
В тот вечер Гвен поужинала в столовой. Она сидела с мистером Прайсом, который рассказывал ей о всех своих годах, проведенных в Маршале. По его словам, он провел здесь уже двадцать лет и наслаждался каждым днем.
– А директор Йорк? – поинтересовалась она, пытаясь сохранить голос безразличным. – Как давно он здесь?
– Десять лет, – ответил мистер Прайс. – Мы беспокоились, что новый директор англичанин, когда он пришел. Мы не знали, сможет ли он вжиться.
– Не похоже, что нет, – Гвен посмотрела в другой конец комнаты, где стоял директор Йорк и тихо разговаривал со студентом. У студента в руках была тетрадь, похоже, они обсуждали домашнее задание.
– Он удивил нас всех. В этом месте он как рыба в воде. Никогда не встречал в своей жизни более преданного директора. Хороший человек.
– Хороший человек, когда не собирается убить студентов, правда? – подразнила она.
Мистер Прайс хихикнул.
– Моя дорогая, этот человек отдаст жизнь ради любого из этих мальчиков, и они это знают. Я не могу сказать, кто кому более предан – директор студентам или студенты директору.
Предан? Какое странное слово, применяемое для описания студентов и директора. Чувствовала ли она преданность по отношению к своим учителям? Не это ей вспоминается. Привязанность? Да. Но преданность? Это почти военный термин. Патриоты были преданными. Солдаты были преданными. Считали ли себя студенты кавалерами, молодыми рыцарями на обучении, преданными Королю Эдвину Йорку? У него безусловно была королевская манера поведения. Голова высоко поднята, крепкие скулы, идеальная осанка, широкие плечи, которые больше напоминали плечи солдата, нежели учителя. И такой проницательный взгляд. Каждую секунду он бросал взгляд в ее сторону, и она чувствовала его на себе так же, как и видела.
Что он пытался увидеть, когда смотрел на нее? Она не знала, но ей нравилось то, как он на нее смотрел. Ей было интересно, был ли он одинок здесь, в школе, со всей этой ответственностью, не имея никого, с кем можно было поделиться. Может, она могла бы облегчить его бремя, взяв себе литературные классы. Он очаровал ее. Что побудило мужчину из самой Англии неизвестно куда стать директором в частной школе из шестидесяти учеников? Был ли он разведен, или Лайрд и Кристофер лишь предполагали? А если был – что произошло? Она приехала с ним в Америку и возненавидела жизнь здесь? Он бросил ее? Она бросила его? Гвен, безусловно, могла разделить чувство брошенности. Они должны обсудить это, узнать друг друга. Если директор Йорк был наполовину так хорош и благороден, как говорит о нем мистер Прайс, то подружиться с ним пойдет ей только на пользу. Если он был королем, и студенты были его рыцарями, конечно же, он мог принять леди ко двору.
Гвен вернулась в свой дом после ужина и стала перечитывать "Большие Надежды" в третий раз. Ей не понравилась эта книга в старших классах. Но преподаватель в колледже открыл эту книгу для нее заново, показав ее секреты. Сейчас она любила ее и надеялась, что и мальчики полюбят ее тоже.
Она была настолько поглощена чтением, что стук в дверь чуть не заставил ее сердце выпрыгнуть из груди, снова.
– Прекрати это, Гвен, – упрекнула она себя. Она так может и привыкнуть к тишине у подножия этих гор. Глубоко дыша, пытаясь успокоить бешеный ритм сердца, она подошла к двери и открыла ее, ожидая снова увидеть на крыльце Лайрда и Кристофера. Но нет, по ту сторону стоял директор Йорк. И речи быть не может об успокоении. Ее сердце забилось еще быстрее в его присутствии. Ей действительно придется многое обсудить со своим сердцем об этой дурной привычке.
– Почему, скажите на милость, вы это сделали? – возмутился директор Йорк. Даже в восемь часов вечера в субботу на нем был одет костюм-тройка, в то время, как на ней джинсы и майка.
– Сделала что?
– Открыли дверь.
– Вы постучали.
– Да, но сначала, вы не спросили кто за дверью. Я мог быть убийцей, в конце концов.
Гвен посмотрела на него, прищурившись.
– Если бы на моем крыльце стоял убийца, вы думаете, он бы сказал мне об этом? – спросила его Гвен.
– Вы должны спрашивать, прежде чем открывать дверь.
– О, прекрасно, – произнесла она, захлопнув дверь у него перед носом.
Снова послышался стук в дверь.
– Кто там? – спросила она игривым тоном.
– Джек Потрошитель, – прозвучал ответ.
Она открыла дверь.
– Господь Всемогущий, юная леди. Вы хотите собственной смерти, – произнес он с выражением абсолютного разочарования на лице. Абсолютное разочарование на его лице выглядело так красиво, что она решила разочаровать его еще раз.
– Мне он кажется довольно интересным. Я бы с удовольствием с ним поговорила
– До или после того, как он вас убьет?
– Одно из двух. Не хотите зайти, директор?
– Это было бы крайне неуместно.
– Мистер Прайс был здесь ранее сегодня и помог мне с плитой. С мистером Рейнольдсом мы завтра будем пить чай.
– Мистер Прайс и мистер Рейнольдс оба вдовцы и старше.
– В то время как, вы молоды, красивы и одиноки, и ваши студенты пытаются найти вам жену, – парировала Гвен.
– Ничего из вышеперечисленного не является правдой, – сказал он выпрямившись.
– Я позволю себе не согласиться, – заметила Гвен.
– Я стар, уродлив и был женат.
– Вы не выглядите старше сорока лет, вы очень привлекательны, и мальчики любезно предоставили мне информацию о том, что вы разведены. Это делает вас одиноким, нравится вам это или нет.
Директор Йорк сделал глубокий вздох, чтобы успокоиться.
– Мисс Эшби.
– Вы можете называть меня Гвен, – сказала она.
– Мне не нравится это имя, – подчеркнул он холодно.
– Вы хотите его изменить?
Он посмотрел на нее, прищурив глаза.
– Я думаю, я мог бы называть вас Гвендолин?
– Можете, – сказала она. – Гвендолин Энн Эшби, к вашим услугам.
– Тогда мисс Эшби.
Директор Йорк оставался на ее крыльце, выглядя привлекательным и сердитым одновременно. Она, вероятно, потеряет сознание, если когда-нибудь увидит его улыбающимся. Такое событие будет стоить травмы.
– Я пришел сюда по делу, – сказал он, наконец.
– Да?
– Да. Однако, я не могу вспомнить по какому.
– Может, выпить со мной чаю?
– Я бы никогда не пришел к вам на чай. Это крайне...
– Неуместно?
– Именно.
– Конечно. Хорошо известно, что чай вызывает пристрастность и страстное желание.
Глаза директора расширились от удивления.
– Я учитель английского, – напомнила она ему. – Я знаю длинные слова. Вы вспомнили зачем приходили?
– Еще нет.
– Может, вы пришли обсудить то, как неловко, что ваши студенты пытаются нас свести.
– Нет, не для этого.
– Вы хотели быть любезным и узнать, как я обустроилась? Спросить меня, нужна ли мне помощь, или, может, вы могли бы сделать мое пребывание здесь еще более приятным? – спросила она. Может целоваться на ее диване в гостиной? Последний вопрос она не озвучила.
– Нет, это тоже не то.
– Я так не думаю.
Директор Йорк пристально посмотрел не нее.
– Что? – спросила она с притворной невинностью. – Вы же не зашли просто увидеть меня?
– Нет... нет, конечно, нет.
– О чем я думала?
– Вы обустраиваетесь? – поинтересовался он, по-видимому, уже не пытаясь вспомнить причину своего визита. – Могу я чем-нибудь помочь?
– Нет, все хорошо. Мне здесь очень нравится. Я думала, что буду скучать без интернета и телевизора. Но это странно... я чувствую, будто могу здесь яснее мыслить.
– Вы можете услышать здесь свои мысли. Хотя, это не всегда желательно.
Гвен облокотилась на дверной проем и скрестила руки на груди.
– Я полагаю, как у директора, у вас всегда крутится много мыслей в голове.
– Я забочусь о шестидесяти мальчиках-подростках.
Гвен рассмеялась и закивала головой.
– Они хорошие дети. Я уже это вижу.
– Спасибо. Я очень горжусь ими.
– У вас есть свои дети? – спросила Гвен.
Директор покачал головой.
– Нет. И мальчиков мне более, чем достаточно.
– Могу себе представить.
– Я предполагаю, у вас нет детей?
– Нет, никогда не была замужем. Мне нравится учить детей, так что, я, в любом случае, чувствую себя родителем. За исключением момента, когда отправляю их домой.
– Здесь их не надо отправлять домой. У них бывают каникулы, но они находятся здесь круглый год.
– И им нравится это? Быть здесь круглый год?
– У многих из них нет выбора. Половина из них – сироты, как и вы. Они здесь на полном обеспечении. Им некуда больше пойти.
– Половина – сироты? – Гвен с трудом могла в это поверить. – Даже Лайрд? – Ей не верилось, что такой жизнерадостный мальчик потерял свою семью.
– Нет. Но эта ситуация так же прискорбна. И полностью конфиденциальна. Излишне говорить, что он не был в безопасности дома. Сейчас он вне опасности. Я проследил за этим.
– Могу я вам кое-что сказать?
– Не могу представить, что в моих силах остановить вас, даже если захочу.
– Вы мне нравитесь.
– Вы говорите ужасные вещи.
– Почему? – рассмеялась в ответ Гвен.
– Будет лучше, если я вам не буду нравиться, мисс Эшби. И абсолютно точно, к лучшему, что мне не нравитесь вы.
– Потому что вы здесь директор? Все хорошо. Мы же можем быть друзьями?
– Мальчики очень хотят видеть вас здесь. Но они еще молоды. Многие из них потеряли своих матерей, поэтому, им хотелось бы, чтобы на кампусе снова была женщина. Но они не до конца понимают, чем вы жертвуете, чтобы остаться здесь.
– Послушайте, я знаю, что это отдаленное место. И это определенно не такая школа, в которой я когда-либо преподавала. Но это ни коим образом не является жертвой. Все, чего хочет любой учитель – это класс, полный умных и увлеченных студентов, и директор, который доверяет его методам преподавания.
– Я еще не знаю ваших методов преподавания, мисс Эшби. На меня не так легко произвести впечатление.
– У вас есть совет?
– Простите? – Директор Йорк посмотрел на нее так, словно у нее выросла вторая голова.
– Я спрашиваю, можете ли вы дать мне совет? Вы здесь уже десять лет. Вы знаете лично всех учеников. Конечно же, вы можете что-то посоветовать, – сказала она, надеясь увести его от разговора об ее уходе.
– У меня есть совет. Множество советов.
– Я буду рада, если вы поделитесь со мной мудростью из вашего переполненного рога изобилия, – произнесла Гвен, пытаясь сохранить серьезное выражение лица. – Может, за чашечкой чая на кухне?
Директор Йорк поднял руку и помахал пальцем перед ней.
– Вы не проведете меня, вы не заставите меня так легко выпить вашего чая вожделения, мисс Эшби.
– Стоило попробовать.
– Приятного вечера. Я оставляю вас, чтобы вы смогли поработать над вашими лекциями для следующей недели.
– О, я уже их закончила. Думаю, вместо этого, я расслаблюсь в той огромной прекрасной ванне, – сказала она просто, чтобы рассердить его. Она надеялась, что он представлял ее голой и мокрой. Она точно хотела бы увидеть его голым и мокрым. Или хотя бы голым. Она не привередлива.
– Вы – ужасный человек, – произнес директор Йорк. – Самый ужасный, которого я когда-либо встречал.
– Вы тоже мне нравитесь, Эдвин, – сказала она.
– Вы уволены.
– Вы не можете уволить меня до того, как примите на работу.
– Тогда я уволю вас в пятницу в полдень.
– Значит, я буду очень стараться всю неделю. Не хотите зайти на чай?
Директор Йорк тяжело вздохнул, покачал головой и ушел, не сказав ни слова в ответ.
– Чтобы получить желаемое, надо потрудиться, – сказала она, после того, как он исчез из вида. – Но вы выпьете со мной чаю до конца этой недели.
Она закрыла за собой дверь и заперла ее. Казалось нелепым запирать дверь в таком отдаленном месте. Но снова... Директор Йорк сказал, что она была единственной женщиной на кампусе. Возможно, он прав. Она заперла дверь, как он приказал. Лучше быть в безопасности, чем быть убитой Джеком Потрошителем в своей кровати.
Гвен направилась наверх в ванную комнату и пустила горячую воду. Она дразнила директора Йорка разговором о ванне, но как только она это сказала, она поняла, что именно так хочет провести оставшийся вечер.
Одна в своей ванне, плавая в горячей воде, она представляла, как целует директора Йорка. «Эдвина», – поправила она себя. Эдвин... она же не будет называть его «директор Йорк» во время поцелуя? Только, если его интересуют такие вещи. Она гадала, как он целуется. Жадно и страстно? Медленно и нежно? Сексуально и обжигающе? Все вместе? Она не знала, как? Но она знала одно – она хотела это выяснить.
Лайрд и Кристофер упомянули, что он разведен. Любопытно. Он не был похож на разведенного. Больше похож на тип "терпит до самого конца". Отсутствие влечения кажется не самым правдоподобным объяснением для развода. Эдвин Йорк – привлекателен и умен, и трудоустроен – три святых качества хорошего мужчины. Какая здравомыслящая женщина выгонит его из своей жизни? Она могла только гадать, что произошло между мужем и женой. Или, она могла предполагать, пока Эдвин сам не рассказал бы ей всю историю. И она бы заставила его все рассказать. Она хотела знать все о нем: что ему нравилось, что он ненавидел, какая у него любимая песня, любимая еда, о чем он мечтает по ночам, на что надеется, о чем тоскует, чего жаждет в постели и вне нее.
– Эдвин... – она произнесла его имя вслух. Какое прекрасное старое английское имя. Она бы с удовольствием простонала его ему на ушко, пока он был бы глубоко внутри нее.
– Гвен, держи себя в руках, – приказала она себе. На сегодня больше никаких сексуальных фантазий о красивом боссе. Она исчерпала свой лимит. Горячая вода на теле порождала опасные мысли в голове.
Она обернулась мягким белым полотенцем и ступила на кафельный пол. Она удостоверилась, чтобы шторы на окнах были задернуты. В последнюю очередь, ей нужно было, чтобы студенты увидели обнаженной своего нового учителя литературы. Сложно заслужить уважение шестидесяти юношей, когда они мысленно раздевают ее, один или двое из них уже, вероятно, это сделали, все-таки, они молодые мужчины. Тем не менее, не стоит усугублять ситуацию, выставляя себя напоказ перед всей школой.
Как только она оказалась в спальне, то стала рыться в своих вещах. У нее было несколько шелковых ночных сорочек, но она решила спать в полностью закрытой фланелевой пижаме. Это показалось наиболее умным решением для единственного учителя женского пола в школе для мальчиков.
Гвен стянула покрывало с кровати, но не стала ложиться.
Она почувствовала какой-то запах. Ее тело замерло, когда она вдохнула.
Дым. Она почувствовала запах дыма, резкий и едкий с оттенком смерти, словно сбитое животное спеклось на горячем шоссе.
Гвен ринулась к окну в поисках признаков пожара на небе.
Ничего. Нигде не видно дыма. Ни от зданий, ни из леса, окружающего их, нигде. Она сбежала вниз по лестнице и стала всматриваться в окна. Ничего не горело куда бы она ни посмотрела. Все же, ее сердце бешено билось. Она проверила каждую комнату в доме. Даже плита была холодной.
