Текст книги "Кровавая судьба (ЛП)"

Автор книги: Тесса Доун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Джосин знала, что ее судьба ждет где-то впереди, и она словно неслась к ней на скорости сто миль в час через темный туннель, ожидая неминуемого столкновения в конце.

– Джослин?

Она слышала, как Колетт зовет ее по имени, как будто издалека.

– Ты все еще со мной?

Джослин почувствовала внезапный озноб и снова посмотрел на Колетт.

– Да, я с тобой. Итак, как же это... жертвоприношение... работает? – она чуть не подавилась этим словом.

Колетт не сходила с пути.

– Дети вампиров всегда рождаются в паре близнецов, – пояснила она. – Два мальчика за раз. И из первой пары один должен быть... передан... древним духам. Для сыновей Джегера это первенец. Для сыновей Джейдона – Темный.

Джослин покачала головой, не веря, и потерла виски.

– Я не понимаю, – прошептала она.

Колетт вздохнула и нахмурилась.

– Темные ... как Валентайн, – начала она, – они потомки Джегера, и их сыновья – близнецы – оба рождаются чистым злом... Всё, чего ты когда-либо боялась в вампирах... и даже более того. Но Кристос и Натаниэль являются потомками Джейдона, и проклятие частично снято с них. У них тоже рождаются близнецы, как и у Темных, но только один из младенцев проклят... злом. Другой – ребенок света.

Джослин оперлась лбом на свои руки.

Они сейчас мчались через туннель на огромной скорости, и столкновение стремительно приближалось. Пытаясь быть смелой, она решила покончить с этим.

– Что именно ты говоришь, Колетт? Пожалуйста, просто переходи к сути.

Колетт оставалась непоколебимой, как всегда. Она смотрела Джослин прямо в глаза, не моргая.

– Кровавая Луна символизирует, что наступает время для принесения требуемой жертвы. Так происходит, когда один из потомков Джейдона находит свою судьбу, женщину, с которой ему предстоит выполнить условия проклятия. Перед тем как пройдет Кровавая Луна, она даст ему сыновей-близнецов – одного, рожденного от света, другого – от тьмы. И Темный будет принесен в жертву.

И вот оно – столкновение – повсюду летят осколки.

Джослин отпрянула, слишком шокированная, чтобы говорить. Потребовалось мгновение, чтобы в полной мере осознать слова Колетт, но как только это случилось, она услышала более чем достаточно.

Она вскочила со своего места, капельки пота выступили в ложбинке между ее грудей, плечи и руки заметно дрожали, когда нечто среднее между недоверием и паникой начало охватывать ее.

– Тогда это то же самое! – крикнула она. – Ты меня обманула! И он тоже!

Колетт выглядела шокированной.

– Я ему нужна, чтобы размножаться для его жертвоприношения. Так же, как тому... существу... в пещере! Точно так же, как тому монстру! – она была в истерике, ее голос выдавал панику.

Колетт категорично покачала головой. Она вскочила, схватила Джослин за плечи и осторожно потрясла ее.

– Успокойся, Джослин. Если ты не прекратишь кричать, то разбудишь Натаниэля, и тебе придется говорить с ним, а не со мной. Это то, чего ты хочешь?

Взгляд женщины говорил Джослин, что Колетт гораздо больше боялась сама встретиться с Натаниэлем, чем того, что Джослин разбудит его.

Колетт понизила голос и ослабил хватку на плечах Джослин.

– Ты так неправа, Джослин, я не очень хорошо все объяснила, и это моя вина, я прошу прощения. Но поверь мне... Натаниэлю ты нужна не только чтобы... размножаться. Ты ему нужна, потому что он уже вечность жил в одиночестве, у него никогда не было ничего и никого, чтобы назвать своим. Ты ему нужна, потому что ты его судьба... судьба... партнер... вторая половинка души. И да, ты можешь дать ему то, что никто во Вселенной никогда не сможет или не захочет: сына, чтобы любить, семью, чтобы лелеять, и будущее, ради которого стоит жить. Ты ему нужна, чтобы любить. И ты ему нужна чтобы... существовать... – голос Колетт был наполнен убеждением.

Джослин сглотнула.

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что я нужна ему, чтобы жить?

Колетт вздохнула, помрачнев.

– Джослин, у Натаниэля есть тридцать дней с ночи, когда он увидел Кровавую Луну, чтобы отдать темного ребенка, или он будет уничтожен, и никто не сможет спасти его. И то, через что прошла Далия, покажется прогулкой в парке по сравнению с его смертью. Таково Проклятие Крови. Их наследие. Наше наследие. Оно не может быть изменено.

Грудь Джослин сжалась, и ее сердце заболело. Она не могла дышать.

– Это то, что случилось с братом Натаниэля? – спросила она, ее ум начал соединять все воедино. – Он сказал, что похоронил брата вчера... и та женщина в пещере... она была женой его брата… – понимание озарило ее сердце, как солнце, восходящее над горизонтом. – О Боже, – она опустилась обратно на подушку, тяжесть в ее груди была невыносимой. – О Боже.

– Джослин? Ты в порядке? – спросила Колетт.

Голова Джослин кружилась. И она была уверена, что упадет в обморок: редкое, практически неслыханное явление для нее. Такое не просто принять сразу. Предполагалось, что у нее будет ребенок от мужчины, которого она не знала. От вампира. Нет, двое детей! И пожертвовать одним из них, просто отдать его в руки тому злобному... туману... который она видела в пещере. Немыслимо! И что это вообще за дело с тридцатью днями?

– Тридцать дней! – воскликнула она, когда слова, наконец, достигли ее мозга. – Это невозможно! Даже если бы я была достаточно безумна, чтобы... никто не может завести ребенка за тридцать дней.

Колетт прикусила нижнюю губу; на этот раз она молчала.

– Что теперь? – потребовала Джослин.

Колетт покачала головой.

– Не смей! – крикнула Джослин. – Ты уже и так много мне рассказала, теперь расскажи все остальное!

– Было бы лучше, если бы Натаниэль…

– Натаниэль не женщина! – крикнула Джослин, начиная терять контроль, ее голос дрожал от гнева. – Натаниэлю никого не нужно рожать! Колетт, что ты от меня скрываешь?

Колетт схватила Джослин, на этот раз за предплечья, с мольбой в глазах.

– Пожалуйста, успокойся, Джослин, – она нервно огляделась. – Натаниэль будет так зол на меня.

– К черту его!

– Джослин, – Колетт говорила, как с загнанным в угол зверем. – Успокойся. Ты беспокоишься не о том. Поверь мне, тебе на самом деле не придется никого рожать, из всего, с чем ты должна столкнуться, эта часть легкая.

– Легкая? – спросила Джослин недоверчиво.

Колетт вздохнула.

– Когда ты решишь... если ты решишь... иметь детей с Натаниэлем, весь процесс займет всего сорок восемь часов.

Джослин не просто изумилась; она остолбенела. И была полностью готовой к тому, что кто-то разбудит ее в любой момент от этого странного, фантастического сна. Руки закрыли живот в бессознательной попытке защититься.

– Как это возможно? – она запнулась, ужас начинал затмевать все в ее голове.

– Сядь, Джослин, – приказала Колетт, ее собственное лицо заметно побледнело.

Джослин села.

– Прежде всего, да, с момента, когда ты решишь иметь детей, весь процесс займет сорок восемь часов, но это не страшно и не больно. Натаниэль погрузит тебя в состояние похожее на сон, так что ты не будешь чувствовать никаких быстрых изменений в своем теле. Ты не будешь напугана или потрясена.

Джослин подняла руку, чтобы ее остановить.

Этого было достаточно.

Она не могла больше слушать.

Неожиданно Колетт стала суровой и настойчивой.

– Что касается родов, их у тебя не будет. Это так просто, – ее голос был тверд. – Ты видела его силу, Джослин. Ты знаешь, что он может делать, что его вид может делать. Среди прочего они могут растворять свою физическую форму, проходить сквозь стены, проходить сквозь твердые объекты – все в этом роде. Когда время придет, Натаниэль призовет твоих детей из тебя. Ты не родишь своих сыновей, Джослин, они просто дематериализуются и пройдут через матку, когда их призовет отец. Ты даже не почувствуешь ничего.

Джослин смотрела на нее с широко раскрытыми глазами, как ребенок, слушающий причудливые сказки взрослого о волшебных существах и о том, что происходит под покровом ночи. Она повернула голову в сторону и просто дала словам омыть себя рекой абсурда, мягко протекающей сквозь нее... Прокладывающей свой путь в постоянно расширяющиеся неведомые земли, уносящей с собой весь здравый смысл и любые рассуждения.

Она оглядела комнату, ожидая, что сейчас кто-то в белой стерильной форме войдет через заднюю дверь и утащит ее... но сначала сделает ей тяжелую инъекцию какого-нибудь успокоительного. Джослин ущипнула себя, чтобы убедиться, что, в самом деле, не спит: да, она была еще в сознании и не отказалась бы от успокоительного.

– Джослин... – прошептала Колетт с состраданием во взгляде.

Джослин моргнула, возвращаясь в реальность.

– Я человек, Колетт, другой вид. Как я могу иметь ребенка от... одного из них?

Колетт мягко покачала головой.

– Для одного дня достаточно, Джослин. Я думаю.

– Точно, – Джослин продолжала, – ты больше не человек, не так ли?

Колетт посмотрела в сторону.

– Не так ли?

– Нет.

– Ты... изменилась... до или после того, как у тебя появились дети Кристоса?

Коллет закрыла глаза и едва слышно прошептала:

– До.

Джослин опустилась на сиденье.

– Натаниэль должен сделать меня такой, как он?

– Это единственный путь, – подтвердила Колетт.

Джослин рассмеялась, почти истерично.

– Боже мой, он собирается превратить меня в вампира, – она вытерла слезу в уголке глаза и обхватила себя руками, пытаясь сдержать нахлынувшее внезапно веселье. – Хорошо, давай посмотрим, поняла ли я тебя верно: к концу Кровавой Луны я собираюсь проспать свои два дня беременности, а затем Натаниэль позовет наших не рождённых детей.... Интересно как? По сотовому? – она хихикнула. – Эй, я знаю, может быть, он просто напишет им с BlackBerry, – ее голос становился громче, как и ее истерический смех. – И все это, чтобы мы могли выплатить долг куче мертвых, обозленных женщин, прежде чем мы улетим в закат, как нечистые, кровососущие существа ночи – в комплекте с клыками и парой неживых детей. Я тебя правильно поняла, Колетт? – Джослин откинулась на скамейке, обхватив руками живот, и смеялась, пока не заболели бока.

Колетт нахмурилась.

– Не с парой неживых детей, Джослин, а красивых, прекрасных, и замечательных... если ты захочешь их. Детей, которые никогда не будут болеть или умирать. Которые будут любить и уважать тебя, вероятно, больше, чем стали бы твои человеческие дети... и конечно дольше... так как ты тоже будешь бессмертной. И да, тебе придется пройти через короткую беременность и совершенно безболезненные роды. И когда все будет сказано и сделано, ты спасешь жизнь невероятного мужчины... который с готовностью умрет за тебя. Того, кто никогда не будет обманывать тебя или изменять тебе. Того, кто будет любить твоих детей всем сердцем, жить для твоего счастья, и, вероятно, спасет тебя в ответ. Да, я бы сказала, что это повод для истерики.

Джослин наблюдала, как Колетт снова села на скамью рядом с ней. Она выглядела больше разочарованной, чем злой, в то время как они обе смотрели в окно в тишине. Через некоторое время, она снова заговорила:

– Скажи, Джослин... я по-твоему похожа на нечистое, кровососущее ночное существо?

Джослин замерла. Неуверенная. И немного устыдившаяся.

Колетт отвернулась и подошла к маленькой встроенной полке за пределами кладовой. Она взяла тонкую, красиво оформленную рамку с картиной и принесла ее в уголок.

– Это Кейтаро и Серена Силивази со своими пятью детьми, – сказала она, вручая портрет Джослин. – Родители Натаниэля... его семья. Картина написана почти четыреста восемьдесят лет назад, – она указала на высокого, красивого молодого мужчину с ослепительной улыбкой и светящимися глазами, он стоял с левого края. – А это Шелби Силивази, младший брат Натаниэля. Тот, которого похоронили вчера, – она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. – Шелби был самым добрым существом, которое я когда-либо встречала, будь то человек или вампир. Он учил сноубордингу на горнолыжном курорте, а в свободное время давал частные уроки детям с ограниченными возможностями. Я не думаю, что когда-либо видела Шелби без улыбки на лице или слышала от него что-то плохое. У него была вся вечность впереди... – Колетт помолчала. – Просто подержи ее, Джослин. Посмотри на них. Реши для себя, монстры ли эти люди.

Джослин выпрямилась, чувствуя себя ужасно из-за того, что потеряла контроль.

– Колетт, мне очень жаль, я никогда не имела в виду, что…

Колетт махнула рукой и потянулась погладить свободную прядь волос Джослин, перед тем как положить ладонь на ее дрожащее плечо.

– Джослин, это нормально – бояться. И злиться. И все такое. Просто знай, что это не игра для Натаниэля... или его семьи. И ты, безусловно, не просто какой-то инкубатор.

Джослин почувствовала всю тяжесть слов Колетт, когда в очередной раз посмотрела вниз на картину.

– Они все выглядят ровесниками.

Колетт улыбнулась.

– Бессмертие может сделать это. Двое стоящих справа – это Кейтаро и Серена.

Пара была ошеломляющей. У мужчины была густая грива черных волос, таких же, как у Натаниэля, а у красивой женщины элегантные черты и изящные руки и ноги. Джослин постучала по картине.

– Я узнаю Маркуса и Натаниэля... и теперь Шелби... но кто эти двое других?

Колетт смотрела через ее плечо и, указывая, говорила:

– Рядом с Шелби Накари. Они с Шелби близнецы. А мужчина, стоящий слева от Натаниэля, это его близнец, Кейген.

Джослин изучала картину в мельчайших подробностях.

– Почему у Маркуса нет близнеца?

Взгляд Колетт смягчился.

– Шелби и Накари самые молодые, родившиеся последними. Натаниэль и Кейген родились в середине. Но Маркус был одним из первенцев.

Джослин все еще не понимала.

– Я не понимаю.

– Близнец Маркуса был... Темным... тем, кого они должны были отпустить.

Джослин посмотрела вверх и поморщилась.

– О…

Она спрашивала себя, мог ли Маркус быть темнее других своих братьев из-за такого близнеца.

– И это так со всеми семьями? Со всеми вампирами?

– Со всеми Светлыми, – ответила Колетт. – Потомками Джейдона, – пояснила она.

– Сколько детей у вас с Кристосом? – спросила Джослин, стараясь быть вежливой: независимо от того, что она думала о Натаниэле и ее собственной ситуации, Колетт ничем ей не была обязана и приложила реальные усилия, чтобы ответить на все вопросы... настолько честно, насколько это возможно.

– Только один, – ответила Колетт. – Он сейчас в академии.

Джослин больше ничего не спрашивала.

Она узнала более чем достаточно для одного дня, мысли спутались. Можно было подумать обо всем позже – побеспокоиться и проанализировать.

Она знала, что ее выбор не будет таким быстрым и легким, как казалось поначалу. Ей еще не приходилось держать жизнь другого человека в своих руках... по крайней мере, не так. Одно дело – держать преступника на прицеле, когда его или ее действия, в конечном счете, предопределяют исход. Но здесь совсем другое, такое, что вызвало бы жаркие дебаты на курсах этики в колледже.

И Колетт была права.

Существовало что-то мистическое между ней и Натаниэлем. Она уже чувствовала это. Было страшно подумать, что в какой-то момент придется с этим разбираться.

– Колетт? – у нее был еще один вопрос.

Как обычно Колетт была бесконечно терпеливой.

– Да?

– Если я не останусь с Натаниэлем… после того как все будет сказано и сделано, я просто не смогу... Натаниэль... заставит меня?

Колетт колебалась, явно обдумывая вопрос.

– Я не знаю, что Натаниэль готов или не готов сделать, Джослин. Так же как я не знаю, какое влияние могут оказать на него Маркус или Наполеан... или любые другие, если предположить, что все сведется к этому… Но я знаю, что он никогда не навредит тебе так, как ты думаешь. Будет он использовать внушение или контроль над разумом... или какую-либо другую форму соблазнения, я действительно не знаю. Трудно сказать, что будет делать человек, когда его жизнь находится под угрозой. Надеюсь, для вашего общего блага, до этого не дойдет.

Джослин не был уверена, что это тот ответ, которого она искала, но, как и все остальное, что сказала Колетт, он был честным.

Она с благоговением провела пальцами по краям масляной картины, словно уже знала людей, так красиво запечатленных на ней. В одном она была совершенно уверена: лицо молодого человека с блестящей улыбкой – Шелби Силивази – будет преследовать ее еще долго после ухода Колетт.

Несмотря на весь ее страх, отвращение и отчаяние, она с трудом могла вынести мысль о том, что то, что случилось с Шелби, произойдет с Натаниэлем.

Сама возможность заставляла ее желудок сжиматься.

* * * *

Когда Натаниэль вошел в кухню, Джослин все еще сидела в укромном уголке, уставившись на панорамный вид из окна, прижимая руками колени к груди.

– Ты в порядке? – спросил Натаниэль, останавливаясь в дверях. Его большая фигура заняла все пространство.

Джослин посмотрела через плечо и окинула его взглядом.

– А ты как думаешь?

Натаниэль вздохнул.

– Что я могу сделать?

Джослин усмехнулась, хотя в ее смехе не было никакой радости.

– Я не думаю, что ты можешь просто отпустить меня. Возможно, позвонить мне лет через двадцать?

Натаниэль улыбнулся и сделал неуверенный шаг вперед.

– Ты знаешь, что я не могу.

Джослин нахмурилась и прислонилась к окну.

– Ты правда думаешь, что через двадцать лет тебе будет легче? – спросил он.

Джослин пожала плечами.

– Наверное, нет, но, по крайней мере, я бы не переживала все сейчас…

Натаниэль не знал, что ответить. В конце концов, что он мог сказать? Джослин неожиданно оказалась в совершенно чужом мире, и сейчас от нее требовалось гораздо больше, чем многие существа – люди или вампиры – могли бы переварить за такой короткий промежуток времени. Боги, он хотел подойти к ней и обнять ее.

Показать ей, кто он такой. Заставить ее увидеть, что их совместной судьбы не стоит бояться. Но как он мог убедить ее, когда не был уверен сам?

– На что это похоже? – спросила она.

– Прости? – Натаниэль прислонился к стене и скрестил руки на груди; он был достаточно осторожен, чтобы оставаться на безопасном расстоянии от стола – не желая подходить слишком близко.

Она повернулась, чтобы посмотреть на него с нестерпимой грустью в глазах.

– Быть тобой. Каково это, иметь так много власти над другим человеком? – она снова засмеялась, все тем же неискренним смехом. – Я имею в виду, ты быстрее меня, сильнее меня и, насколько я могу сказать, полностью способен управлять мной, если захочешь. Так что мне просто интересно, на что это похоже... быть тобой?

Натаниэль нахмурился и потер подбородок, пытаясь не принимать близко к сердцу ее слова.

– Может быть, я и такой, как ты сказала, но все же ты та, кто держит мою жизнь в своих руках. Это ты будешь определять, смогу ли я когда-нибудь иметь семью... жить так, как только мечтал. Это тебя я ждал на протяжении тысячи лет, – его голос затих, когда реальность его слов настигла ее. – Здесь и сейчас, mea draga, все карты у тебя в руках.

Джослин обернулась к нему лицом; она была удивлена его словами.

– Mea draga?

– Моя дорогая.

– О, – сказала она, мимолетно встречаясь с ним взглядом.

Она нервно потерла руки и начала говорить что-то еще, возможно, желая еще раз поспорить, но затем, по-видимому, передумала. Ее взгляд скользнул по небольшой картине маслом, лежащей на столе рядом с ней.

– Я действительно сожалею о твоем брате, – искренне сказала она. – Терять семью, должно быть, трудно.

Натаниэль кивнул.

– Спасибо. Это... очень тяжело. Ты никогда не теряла никого?

Джослин изучала свои ладони.

– Нет. Никогда не было того, кого можно потерять.

Натаниэль закрыл глаза. Боги, если бы она только подпустила его к себе. Позволила держать ее. Прикоснуться к ней. Его член затвердел, и он почувствовал себя зверем из-за такой примитивной реакции. Он вздохнул.

– Теперь есть, Джослин. Есть кто-то.

Ее взгляд был полон трепета, страха и неуверенности.

– Ты знаешь так же хорошо, как и я, что все не так просто. Ты не можешь ворваться в мою жизнь... или мое сердце... независимо от какого-то древнего проклятия. И ты не можешь притворяться, что заботишься обо мне, когда мы только встретились.

Натаниэль не мог больше оставаться в стороне.

Двигаясь молча, он скользнул в уголок, опустился на колени перед ней и протянул руку, чтобы взять ее руки в свои. Она начала отстраняться, но колебалась, как будто знала, что это бесполезно. И, конечно, так и было. Нежно прижимая ее тонкие пальцы к своим губам, он поцеловал каждую ее руку.

– Ты можешь в это не верить, Джослин, но я забочусь о тебе... больше, чем ты знаешь. И если бы я мог забрать у тебя это бремя, я бы так и сделал.

В ее взгляде читался скептицизм.

– Если бы ты мог, ты бы отпустил меня?

Натаниэль покачал головой.

– Ты поняла меня неправильно, – он ласкал центр ее ладони пальцами. – Если бы я мог забрать твой страх, твою неуверенность, облегчить ситуацию, я бы это сделал. Но ты моя судьба, знаешь ты это или нет. Как я могу куда-либо отпустить тебя?

Джослин просто смотрела на него, ее красивые карие глаза смягчились, невзирая на дискомфорт.

– Боже, ты так говоришь, будто это правда.

Он отпустил ее руку и мягко провел по линии подбородка пальцами, слегка обхватывая щеку. Она была так невероятно красива – и сильнее, чем он мог себе представить. Эта женщина-воин была просто создана специально для него.

Хотя его сердце болело при виде ее дискомфорта, он не мог не поблагодарить богиню за то, что она, наконец, привела ее домой.

– Ты знаешь, что я хочу больше всего на свете, ангел?

Ее губы чуть– чуть задрожали, и он убрал руку с ее лица.

– Что?

– Сделать тебя невероятно счастливой однажды: забрать всю печаль из твоих глаз и провести остаток своей жизни заслуживая твое доверие.

Глаза Джослин расширились, и она быстро отвернулась, уставившись в очередной раз на бесконечные каньоны.

Натаниэль скользнул на скамью позади нее, и затем осторожно обернул свои руки вокруг ее талии. Он приготовился к ее сопротивлению, ожидая, что его отвергнут, но, когда она просто замерла, как испуганный олень, вложил столько тепла и уверенности в свои прикосновения, сколько смог. А потом осторожно – так осторожно – он положил подбородок на ее шелковистые волосы и просто смотрел в окно вместе с ней, позволяя тишине охватить их обоих.

Через некоторое время ее напряженность стала спадать, и, к его удивлению, она прислонилась к нему. Это едва ли было полным объятием – и далеко от полного одобрения – но он примет это.

Когда она подняла руку и рассеяно положила на его плечо, Натаниэль закрыл глаза и затаил дыхание.

Он не смел нарушать этот момент словами.

Глава 14

Джослин покорно сидела на гладком, современном черном диване внизу в гостиной. Натаниэль властно прижимал ее к себе и с нетерпением ждал, вместе с Маркусом и Кейгеном, появления Накари. Алехандра, экономка Натаниэля, только что прошла к двери, чтобы поприветствовать его.

Джослин разгладила складки на своей светло-зеленый юбке из хлопка, наблюдая, как шлейф струится по ногам. Подобранный к ней топ с V-образным вырезом и рукавами три четверти сидел на ней идеально, мягко очерчивая плавные женственные изгибы. Это был один из десятка нарядов, купленных Натаниэлем в модном высококлассном каталоге, который Алехандра оставила для него позднее в то утро. Их немедленно доставили на дом, чтобы у Джослин была возможность выбирать.

Утро прошло в дружественном молчании, несмотря на напряженность ситуации, ошеломляющие последствия произошедшего между ними и того, что постановили «небесные боги».

Зная, что она уже выписалась из местной гостиницы утром, когда пошла к каньонам, Натаниэль просто сделал несколько звонков, чтобы вернуть ее автомобиль в прокат, и настоятельно порекомендовал, в не совсем мягкой манере, предупредить своего босса, что надолго задержится в Лунной Долине. И вот так она стала его пленницей.

Запертая глубоко в скрытой долине скалистых гор с мужчиной, чье желание удержать ее крепло с каждым часом.

Она пообещала, что не будет пытаться сбежать. Что больше не сделает попыток самоубийства. И что останется с ним, когда он будет приветствовать близнеца Шелби, его самого младшего брата, Накари, в своем доме. Натаниэль объяснил, что Накари вернулся из Древнего Румынского Университета его народа. Изначально обучение проходило в самом замке, где жил Король Сакариас, и огромное сооружение стало секретным кампусом в трансильванских Альпах в Европе. Исторический памятник, где потомки Джейдона проводили все свое время со второго столетия по пятое, изучая древние искусства, историю и законы своего народа.

Это был университет, где они совершенствовали навыки владения оружием, оттачивали психические силы, учились манипулировать физическими законами природы… и в конечном счете выбирали одну из 4-х дисциплин курса.

Двое, Натаниэль и Маркус, выбрали самый распространённый путь – путь Воинов, тогда как Кейген решил стать Целителем. Но желание Накари стать Мастером Магом удивило всех. И они не знали, чего ожидать от встречи с ним.

Накари вошел в просторную современно-обставленную гостиную с оригинальными произведениями искусства и высокими сводчатыми потолками с массивными балками. Его сила и грация ягуара, подавляющая уверенность и тонкий намек на высокомерие сразу бросались в глаза. В Накари Силивази присутствовала некая царственность, и весь его вид кричал о достоинстве и целеустремленности. Он шел с расправленными плечами и высоко поднятой головой. И в нем было что-то еще... Что-то читалось в его красивых неземных глазах цвета глубокого зеленого леса с золотыми искорками, полных темных секретов и обещаний... Явный намек на обладание миром.

Накари убрал прядь черных, прекрасных, ухоженных волос со своего лица и повернулся, чтобы поприветствовать братьев, сначала старшего.

– С большим уважением я приветствую потомка Джейдона, Древнего Мастера Воина, старшего и самого достойного брата, Маркуса, – он положил обе руки на широкие плечи Маркуса и с уважением посмотрел ему в глаза.

Джослин была уверена, что впервые увидела, как Маркус действительно искренне улыбается, его лицо светилось, и этой улыбки было достаточно, чтобы растопить женское сердце.

– Я приветствую тебя, мой брат, потомок Джейдона и Мастер Маг, – ответил он, с трудом выговаривая слова от нахлынувшей гордости, и сжал плечи Накари. Оба смотрели друг на друга довольно долго, прежде чем обняться.

Джослин была удивлена такой теплотой между ними.

Следующим он официально поприветствовал Натаниэля, используя все его титулы и выражая свое восхищение. Ответив ему тем же, Натаниэль подождал, пока Накари и Кейген закончат ритуал приветствия, и после обмена любезностями указал в сторону Джослин.

– Накари, я хотел бы познакомить тебя с моей судьбой, – он нашел ее руку и перевернул запястье, открывая странный узор из кругов и линий. – Дочь Кассиопеи, Джослин Леви.

Накари выглядел неожиданно удивленным, будто не слышал эту новость, но затем сверкнул самой потрясающей улыбкой, которую Джослин когда-либо видела.

– Здравствуй, сестра, – сказал он почтительно. – Для меня честь встретить тебя.

Джослин была заворожена, попыталась вернуть ему улыбку и тоже сказать «привет», но вместо этого пробормотала что-то неразборчивое. Смутившись, она отвернулась.

Натаниэль наклонил голову набок и с подозрением посмотрел на нее, еле слышно прорычав предупреждение.

Она подняла на него взгляд, удивленная. Натаниэль был живым воплощением древнегреческого бога. Только выше, темнее и гораздо более красив. Конечно же, он не мог ревновать к своему младшему брату. Эта мысль заставила ее улыбнуться.

Натаниэль сел, властно взял ее за руку и откинулся на большие диванные подушки, в то время как Накари спокойно опустился в огромное черное кресло, прямо напротив них, и положил ноги на пуфик.

Глаза Натаниэля загорелись.

– Скажи, Накари, насколько ты остаешься?

Накари наклонился, его глаза вдруг стали насыщенного цвета изумрудов.

– Я думаю, это зависит от того, что произойдет, – он замолчал, разглядывая Джослин, как бы прикидывая, что можно сказать при ней, но, видимо, решив, что она член семьи, продолжил. – Я говорил с Кейгеном этим утром, он рассказал мне о вашем маленьком воссоединении с братьями Нистор прошлой ночью, – он неловко откашлялся. – Из-за того, что произошло с Далией.

Его брови нахмурились, а уголки губ опустились. На миг завораживающие глаза вспыхнули красным цветом, но затем снова стали нефритовыми. Его гнев был настолько сдержанным, и в то же время таким напряженным, что у Джослин перехватило дыхание, а глубоко внутри появилось беспокойство.

– Я намерен отдать дань уважения моему близнецу, – его голос дрогнул, и ему потребовалась минута, чтобы взять себя в руки. – Посетить место захоронения и поговорить с нашим Сувереном до возвращения в университет, но до тех пор, пока нужен, я останусь.

Он обвел взглядом своих братьев.

– Я могу сказать вам больше: Я не покину Лунную Долину, пока Валентайн Нистор ходит по этой земле.

Маркус сдвинулся в кресле и сложил пальцы домиком, размышляя над словами Накари.

– Я тоже решил, что его преступления не должны остаться безнаказанными. Возможно, мы сможем поговорить с Наполеаном вместе.

Кейген кивнул в знак согласия и повернулся к Маркусу.

– Без или с разрешением Наполеана, это наше право на месть. Я не собираюсь ждать, пока Нисторы направятся на юг вместе с птицами.

Кейген Силивази был единственным из этих привлекательных братьев, кто имел роскошные волосы глубокого богатого коричневого оттенка, а не цвета воронова крыла. Потрясающие темно-шоколадные глаза, отражали серебряный свет, словно поверхность кристального озера под луной.

Натаниэль крепче сжал руку Джослин.

– Тогда мы все в деле.

Братья кивнули, но прежде чем они продолжили серьезный разговор, в холле раздался громкий звонок и странный шорох у дверей.

Маркус вскочил на ноги, но Накари протянул руку и жестом показал ему сесть обратно. Медленно покачав головой из стороны в сторону, Накари закрыл глаза, глубоко вдохнул и выдохнул.

– Ах да, я бы хотел познакомить вас кое с кем, ребята, – он открыл свои потрясающие глаза.

Все, в том числе и Джослин, повернулись в сторону коридора, ведущего ко входу, ожидая пока гость повернет за угол. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он преодолел всего десять футов. Его появлению предшествовал ряд громких стуков, сопровождаемый свистящим звуком.

Было не ясно, зарычал Маркус или ахнул, когда юный гость, наконец, завернул за угол, но в комнате замолчали все, ошеломленно уставившись на представшее перед ними зрелище.

Мальчик лет четырнадцати или пятнадцати словно вышел из старого фильма о графе Дракуле, одетый в длинный плащ с воротником стоечкой и шелковую белую рубашку, заправленную в мягкие черные брюки. Только было не совсем ясно, на самом ли деле он пытался одеться как вампир или маг… или как джентльмен из средневековья, который потерял свой цилиндр.