Текст книги "Тот, кто умрет последним (ЛП)"

Автор книги: Тесс Герритсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Николас Клок не приходил в сознание.

Сосудистые хирурги из Медицинского Центра Восточного Мэна заштопали его разорванную подключичную вену, откачали гемоторакс[160]160
  Гемоторакс – скопление крови в плевральной полости. (прим. Rovus)


[Закрыть] из легкого и сочли операцию успешной, однако Клок не пришел в сознание после анестезии. Он дышал самостоятельно, жизненно важные показатели оставались стабильными, но чем дольше он находился в коме, тем больше пессимизма в голосах врачей слышала Джейн. Острая кровопотеря, сопровождаемая гипоперфузией головного мозга[161]161
  Гипоперфузия головного мозга – возникает, когда в результате анатомических вариантов отхождения или случайной канюляции общей сонной артерии значительная часть крови, поступающей из артериальной канюли, направляется непосредственно в головной мозг. (прим. Rovus)


[Закрыть]. Необратимые неврологические симптомы[162]162
  Необратимые неврологические симптомы – симптомы, диагностирующие смерть головного мозга. (прим. Rovus)


[Закрыть]. Они больше не говорили о выздоровлении, вместо этого обсуждая долгосрочный уход и перевод в лечебницу, катетеры Фолея[163]163
  Катетер Фолея – урологический катетер, устройство для дренажа с баллоном, куда через канал поступает жидкость. (прим. Rovus)


[Закрыть], питательные трубки и другую продукцию, которую Джейн видела в поддельном каталоге компании «Обслуживание больниц «Лейдекер».

Даже пребывая в коме, Николас Клок все же нашел способ рассказать миру правду.

Спустя семь дней после перестрелки всплыло видео. «Аль-Джазира» первой показала его, запустив в прямой эфир, после чего скрыть все уже было невозможно. На протяжении следующих сорока восьми часов Николас Клок не сходил с экранов компьютеров и телевизоров по всему миру, спокойно и методично излагая события, произошедшие в Италии шестнадцать лет назад. Он описывал наблюдение и последующий захват террориста-финансиста, чьим кодовым именем было Икар, и его чрезвычайную передачу. Он обнародовал подробности о заточении Икара и усиленных методах допроса, которые к нему применялись. И он рассказывал о побеге Икара из секретной тюрьмы строгого режима, расположенной в Северной Африке. Побеге, организованном продажным агентом ЦРУ по имени Джастин МакКлаллен. Все перечисленное не особо удивило или впечатлило мир, который давно уже стал циничным.

Но страна не оставила незамеченным убийство американских семей на американской земле.

В конференц-зале Департамента Полиции Бостона сидели шесть детективов, расследовавших убийство семьи Акерман, и смотрели трансляцию вечернего выпуска новостей «СиЭнЭн». Телекомпания долго и подробно объясняла, что же на самом деле произошло с Акерманами. Семья не погибла от рук колумбийского иммигранта Андреса Сапаты, их казнили по той же причине, что и две других приемных семьи: чтобы заставить Николаса Клока поверить в то, что его сын Тедди в опасности. Чтобы заставить Клока выйти из укрытия.

Пока Джастин верила в то, что я мертв, Тедди был в безопасности. У нее не было причины нападать на него. Если бы я забрал его, и мы бы сбежали, Джастин никогда не перестала бы на нас охотиться. Нам всегда пришлось бы оглядываться. Тедди знает, что я жив. Он понимает, почему я решил остаться невидимкой. Это ради него, все только ради него.

Но теперь все изменилось. Джастин, должно быть, перехватила одно из наших сообщений и узнала, что я жив. У меня не так много времени. Возможно, это мой единственный шанс поделиться доказательствами, которые я собирал последние два года. Доказательствами того, что Джастин Элизабет МакКлеллен способствовала побегу террориста, известного как Икар. Того, что она практически наверняка убила Икара после того, как вытянула из него номера счетов и пароли. Что она или ее продажные агенты несут ответственность за убийства Уордов, Яблонски и моей семьи. Все из-за того, что мы стали задавать вопросы о ее внезапном богатстве. Мы начали расследование, и ей пришлось нас остановить. Наши семьи оказались всего лишь невинными свидетелями.

Трое выживших детей – Клэр, Уилл и Тедди, – сейчас только пешки в охоте. Джастин собрала этих детей вместе, как приманку, чтобы выманить меня. Она задействовала все свои ресурсы: как официальные, так и не официальные, а также заставила поверить ЦРУ в то, что Икар жив. Что ее целью был он.

Но тот, кто ей нужен – я.

Если кто-то смотрит это видео, значит, у Джастин все получилось. Значит, я говорю с вами из могилы. Но истина не должна умереть вместе со мной. И я, Николас Клок, клянусь, что все, сказанное мной, на самом деле правда…

Джейн взглянула на остальных детективов, сидящих за столом. Кроу был немногословен и хмур, и неудивительно: его публичный триумф как ведущего следователя по делу Акерманов только что был разбит вдребезги, и каждый репортер криминальной хроники в Бостоне об этом знал. Поспешное заявление о виновности Андреса Сапаты навсегда наложило негативный отпечаток на его карьеру. Кроу заметил, что Джейн смотрит на него, и наградил ее испепеляющим взглядом.

Джейн следовало бы торжествовать победу, инстинкты ее не подвели, но даже выражение лица Кроу не вызвало у нее улыбки. Николас Клок сейчас лежал в коме, и, возможно, это навсегда, а Тедди вновь стал сиротой. Она подумала о том, сколько человек погибло: Клоки, Яблонски, Уорды. Акерманы, Темплы и Бакли. Мертвы, все убиты, потому что одна женщина не смогла устоять перед соблазном получить несметное богатство.

Трансляция завершилась. Пока другие детективы покидали комнату, Джейн продолжала сидеть на стуле, размышляя о правосудии. О том, что мертвым от этого никакого прока. Для них оно всегда торжествует слишком поздно.

– Отлично сработано, Риццоли, – произнес лейтенант Маркетт.

Она подняла глаза и увидела, что он стоит в дверном проеме.

– Спасибо.

– Тогда почему ты выглядишь так, словно у тебя только что умер лучший друг?

– Просто не чувствую удовлетворения, понимаете?

– Ты – та, кто поймала Джастин МакКлеллен. Разве может быть большее удовлетворение, чем это?

– Может, если бы я умела возвращать из мертвых.

– Это не в нашей компетенции. Мы всего лишь команда зачистки. – Он нахмурился, услышав звонок своего мобильника. – Похоже, пресса окончательно спятила. Все дело в том, что эта история чертовски сентиментальна.

– Продажный агент? Мертвые американцы? – Она фыркнула. – Еще бы.

– Федералы получили от нас шлепок по морде. Поэтому пока что без комментариев, ладно? – Он наклонил голову. – А теперь вали отсюда. Отправляйся домой и выпей пивка. Ты это заслужила.

Это было самой приятной вещью, которую ей когда-либо говорил Маркетт. Пиво звучало неплохо. И она его заслужила. Она собрала свои бумаги, сложила их на стол и вышла из здания.

Но домой она не поехала.

Вместо этого она направилась в Бруклин, к дому кое-кого, кто так же впал в депрессию после этой трансляции. Кого-то, кому не с кем было поделиться. Когда Джейн подъехала к дому, то с облегчением заметила, что фургоны телевизионщиков еще не прибыли, но пресса, несомненно, скоро объявится. Каждый бостонский репортер знал, где жила доктор Маура Айлз.

Внутри горел свет, и Джейн расслышала звуки классической музыки, жалобные напевы скрипки. Ей пришлось дважды нажать на звонок, прежде чем дверь, наконец, открылась.

– Привет! – воскликнула Джейн. – Ты смотрела телевизор? Все уже в Интернете!

Маура устало кивнула.

– Веселье только начинается.

– Именно поэтому я и приехала. Подозревала, что тебе, возможно, понадобится компания.

– Боюсь, моя компания не будет особо веселой. Но я рада, что ты здесь.

Джейн проследовала за Маурой в гостиную, где увидела открытую бутылку красного вина и полупустой бокал на журнальном столике.

– Когда берешь целую бутылку, намечается серьезная попойка.

– Хочешь стаканчик?

– А можно вместо этого достать пивка из твоего холодильника?

– Чувствуй себя как дома. Там должна оставаться бутылочка с твоего последнего визита.

Джейн прошла на кухню и увидела безупречно чистую столешницу без единого грязного блюдца. Здесь все было стерильно, как в операционной, вполне в духе Мауры. Все на своих местах. Джейн внезапно осознала, как мрачно выглядела эта кухня без малейшего намека на беспорядок. Словно на самом деле здесь никто не жил. Будто дочиста отчищая свою жизнь, Маура устраняла из нее любую радость.

Она обнаружила бутылку эля «Адамс»[164]164
  Эль «Адамс» – бостонское пиво марки «Самуэль Адамс». (прим. Rovus)


[Закрыть], скорее всего, простоявшую там несколько месяцев, и открыла ее. Вернулась в гостиную.

Звуки скрипки все еще звучали, но стали тише. Они уселись на диване. Маура потягивала вино, и Джейн глотнула пива, стараясь не уронить ни капли на безупречную обивку мебели или дорогой персидский ковер.

– Должно быть, после всего этого ты чувствуешь себя полностью реабилитированной, – сказала Маура.

– Точно. Я выгляжу настоящим гением. Особенно приятно было опустить Кроу ниже плинтуса. – Она сделала еще один глоток. – Но этого недостаточно, верно?

– Чего именно?

– Закрыть дело. Осознавать, что мы все сделали правильно. Все это не отменяет того факта, что Николас Клок, скорее всего, никогда не очнется.

– Но дети в безопасности, – возразила Маура. – Это самое главное. Сегодня утром я беседовала с Джулианом, и он сказал, что Клэр и Уилл в полном порядке.

– Но не Тедди. Не уверена, что он когда-нибудь оправится, – ответила Джейн, разглядывая свое пиво. – Прошлым вечером я виделась с его приемной семьей. Мы отвезли его обратно к Иниго, семье, что приглядывала за ним прежде. Он не сказал мне ни единого слова. Думаю, он винит меня.

Она посмотрела на Мауру.

– Он считает виноватыми всех нас. Тебя, меня. Сансоне.

– Тем не менее, Тедди всегда будут рады в «Ивенсонге».

– Ты поговорила об этом с Сансоне?

– Сегодня днем. – Маура потянулась к бокалу с вином, словно пытаясь набраться сил для обсуждения этой темы. – Он сделал мне интересное предложение, Джейн.

– Какого рода предложение?

– Работать на «Мефисто» в качестве консультанта по криминалистике. И присоединиться к «Ивенсонгу», где я могла бы, как он выразился, формировать юные умы.

Джейн приподняла бровь.

– Не считаешь, что на самом деле он предложил тебе кое-что более личное?

– Нет, это именно то, что он сказал. Я сужу Энтони по его словам. Не по моей интерпретации этих слов.

– Иисусе, – вздохнула Джейн. – Вы кругами ходите вокруг друг друга, будто слепые.

– А если бы я не была слепа, что именно бы я увидела?

– Что Сансоне гораздо больше подходит тебе, чем Даниэль.

Маура покачала головой.

– Мне сейчас не до мужчин. Но я обдумываю его предложение.

– Хочешь сказать, ты уйдешь из судмедэкспертизы? Уедешь из Бостона?

– Да, если приму это предложение.

Скрипка взяла высокую печальную ноту. Ноту, что, казалось, пронзила грудь Джейн насквозь.

– Ты всерьез раздумываешь над этим?

Маура потянулась к пульту управления CD-проигрывателем и выключила музыку. Повисла тишина, тяжелая, словно бархатная драпировка. Она обвела глазами гостиную с белым кожаным диваном и полированной мебелью из красного дерева.

– Я не знаю, что случится со мной дальше, Джейн.

В окнах вспыхнули фары, Джейн поднялась и выглянула за занавески.

– К сожалению, я знаю, что случится с тобой дальше.

– И что же?

– Только что приехали телевизионщики. Чертовы гиены не могли дождаться пресс-конференции. Они заявились к тебе на порог.

– Я уже сказала, что не намерена с ними разговаривать.

Джейн повернулась, нахмурив лоб.

– С кем ты об этом говорила?

– Полчаса назад мне позвонили. Из офиса губернатора. Вашингтон оказывает на него давление, заставляя держать все в тайне.

– Слишком поздно. Все уже показали по «СиЭнЭн».

– Так я ему и сказала.

– Значит, ты вообще не собираешься говорить с прессой?

– А у нас есть выбор?

– У нас всегда есть выбор, – заявила Джейн. – Как ты собираешься поступить?

Маура поднялась с дивана и подошла к окну, встав подле Джейн. Обе они наблюдали за тем, как оператор вытаскивает оборудование из фургона, направляясь в сторону лужайки перед домом Мауры.

– Легкий выбор, – ответила Маура, – просто сказать им «без комментариев».

– Никто не может заставить нас говорить.

Маура обдумывала это, когда они увидели, что к дому подъехал второй телефургон.

– Но разве не так все и происходит? – произнесла она. – Слишком много секретов. Слишком многие не рассказывают правды. Когда ты проливаешь свет, секрет теряет всю свою силу.

«Способ, который выбрал Николас Клок, записав видео, – подумала Джейн. – Сияющий свет истины стоил ему жизни. Но спас его сына».

– Знаешь, Маура, именно в этом ты особенно хороша. Ты проливаешь свет и помогаешь мертвым раскрыть свои секреты.

– Беда в том, что мертвецы – это все отношения, которые у меня есть. Мне нужен кто-то, чья температура тела чуть выше. Не думаю, что смогу найти его в этом городе.

– Я возненавижу Сансоне, если ты уедешь из Бостона.

– У тебя здесь семья, Джейн. А у меня никого.

– Если тебе нужна семья, я отдам тебе своих родителей. Пусть они сведут тебя с ума. Я даже добавлю Фрэнки, чтобы тебе было с кем разделить радость.

Маура рассмеялась.

– Эта радость твоя, и только твоя.

– Смысл в том, что семья автоматически не делает нас счастливыми. Разве твоя работа не приносит тебе радости? И… – Она помолчала. Тихо добавила: – И твои друзья?

К дому подъехал еще один фургон телевизионщиков, и они услышали звук открывающейся дверцы.

– Маура, – сказала Джейн, – я была недостаточно хорошим другом. Я об этом знаю. Клянусь, я исправлюсь.

Она забрала с журнального столика бокал Мауры и свою бутылку пива.

– Так давай же выпьем за то, чтобы друзья оставались друзьями.

Улыбаясь, они чокнулись и выпили.

Телефон Джейн зазвонил. Она вытащила его из сумочки и увидела на дисплее код штата Мэн.

– Риццоли, – ответила она.

– Детектив, это доктор Штайн из Медицинского Центра Восточного Мэна. Я – невролог, лечащий врач мистера Клока.

– Да, мы беседовали на днях.

– Я, хм, не совсем уверен, как Вам об этом сообщить, но…

– Он умер, – произнесла Джейн, уже догадавшись о цели этого звонка.

– Нет! В смысле… Я так не думаю.

– Как это Вы можете об этом не знать?

На другом конце трубки раздался нерешительный вздох.

– Мы и вправду не можем объяснить, как такое произошло. Но когда во второй половине дня медсестра вошла в его палату, чтобы проверить жизненные показатели, его кровать была пуста, а капельница отсоединена. Последние четыре часа мы обыскивали территорию больницы, но не смогли его найти.

– Четыре часа? Он пропал так давно?

– Может, и больше. Мы точно не знаем, когда он покинул палату.

– Доктор, я Вам перезвоню, – перебила Джейн и нажала на отбой. Она быстро набрала номер семьи Иниго. Один гудок. Второй.

– Что происходит, Джейн? – спросила Маура.

– Николас Клок исчез.

– Что? – изумленно воззрилась на нее Маура. – Я думала, он в коме.

Нэнси Иниго ответила на звонок:

– Алло?

– Тедди на месте? – спросила Джейн.

– Детектив Риццоли, это Вы?

– Да. И я беспокоюсь о Тедди. Где он?

– В своей комнате. Пришел домой после школы и сразу направился наверх. Я как раз собиралась звать его к ужину.

– Прошу, проверьте, как он. Сейчас же.

Шаги Нэнси заскрипели на лестнице, пока она расспрашивала Джейн:

– Вы можете сказать мне, что происходит?

– Не знаю. Пока не знаю.

Джейн услышала, как Нэнси постучала в дверь и произнесла: – Тедди, могу я войти? Тедди?

Последовала пауза. Затем она встревоженно сообщила:

– Его там нет!

– Обыщите дом, – приказала Джейн.

– Подождите. Постойте, здесь записка, на кровати. Почерк Тедди.

– Что там написано?

В трубке Джейн услышала шорох бумаги.

– Она адресована Вам, детектив, – сказала Нэнси. – Там сказано: «Спасибо. С нами все будет хорошо». Это все.

«Спасибо. С нами все будет хорошо».

Джейн представила Николаса Клока, чудом вышедшего из комы, отсоединяющего капельницу и выходящего из больницы. Она вообразила Тедди, который кладет записку на кровать, прежде чем выскользнуть из дома Иниго и исчезнуть в ночи. Оба точно знали, куда идти, потому что пункт назначения был один: будущее, где они вместе, как отец и сын.

– У Вас есть какие-то идеи по поводу того, что означает эта записка? – спросила Нэнси.

– Да. Думаю, я в точности знаю, что она означает, – мягко ответила Джейн и повесила трубку.

– Значит, Николас Клок жив, – сказала Маура.

– Не просто жив. Наконец-то он вместе с сыном.

Джейн бросила взгляд через окно на фургоны служб теленовостей и все возрастающее количество репортеров и операторов. И, хотя она улыбалась, огни всех этих машин внезапно стали размытыми от слез. Он подняла бутылку и прошептала:

– За тебя, Николас Клок.

Игра окончена.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

«Кровь смывается легче воспоминаний», – подумала Клэр.

Она стояла в кабинете доктора Уэлливер, обставленном совершенно новыми коврами и мебелью. Солнечный свет мерцал на безупречно чистых поверхностях, и комната пахла свежим воздухом и лимонами. Через открытое окно девочка услышала смех учащихся, катающихся на лодке по озеру. Субботние звуки. Глядя на комнату, трудно было поверить, что здесь когда-то произошло нечто ужасное, так тщательно тут все изменили. Но никакая уборка не могла стереть картины, запечатлевшейся в памяти Клэр. Она посмотрела на бледно-зеленый ковер, где были изображены ветви винограда, и увидела мертвого мужчину, смотревшего на нее. Девочка повернулась к стене, которую забрызгала кровь Николаса Клока. Взглянула на стол и представила тело Джастин, упавшее рядом под градом пуль, выпущенных детективом Риццоли. Куда бы Клэр ни бросила взгляд, везде она видела тела. Призрак доктора Уэлливер тоже все еще оставался тут, с улыбкой сидя за столом и потягивая бесконечные чашки чая.

Так много призраков. Когда-нибудь она перестанет их видеть?

– Клэр, ты идешь?

Она повернулась к Уиллу, стоящему в дверном проеме. Клэр больше не видела пухлого, прыщавого Уилла; теперь она видела своего Уилла, мальчика, чьим последним импульсом прежде чем, как он думал, им предстояло умереть, было защитить ее. Она не была уверена в том, что это любовь; она даже не была уверена в том, что именно она о нем думает. Все, что она знала – он сделал ради нее то, что прежде не делал ни один мальчишка, а это что-то да значило. Возможно, это значило все.

И у него были красивые глаза.

Она бросила последний взгляд на комнату, тихонько попрощалась с призраками и кивнула.

– Иду.

Вместе они спустились по лестнице и вышли наружу, где их одноклассники наслаждались солнечным субботним днем, плескаясь в озере и развалившись на траве. Стреляя из луков по мишеням, которые утром смастерил мистер Роман. Клэр и Уилл зашагали по хорошо знакомой тропинке, которая вывела их к склону и продолжила петлять между деревьями, вокруг покрытых лишайником валунов, мимо невысоких кустов можжевельника. Они вышли к каменным ступеням и поднялись на площадку в круг из тринадцати валунов.

Остальные уже ждали. Она увидела знакомые лица: Джулиан и Бруно, Артур и Лестер. Этим ясным утром птичий хор пел в деревьях, а пес Медведь дремал на нагретой солнцем скале. Клэр подошла к краю площадки и посмотрела на зубчатую крышу замка. Казалось, что он поднимается из долины словно древний горный хребет. «Ивенсонг». Дом.

Джулиан объявил:

– Объявляю собрание «Джекелсов» открытым.

Клэр обернулась и присоединилась к остальным.

Послесловие

По прошествии более двух десятилетий в роли писателя, я пришла к выводу, что наибольшей ценностью, которую я приобрела в этом бизнесе является многолетняя дружба. И у писателя не может быть друзей лучше, чем мой потрясающий литературный агент Мэг Рули и мой превосходный редактор Линда Мэрроу. Несмотря ни на что, вы оставались со мной, и я поднимаю стакан мартини за вас обеих! Также благодарю Джину Сентрелло, Либби МакГвайер и Ларри Финли за то, что верили в меня все эти годы; Шэрон Пропсон, делающую книжные туры таким наслаждением; Джейн Берки и Пэгги Горджин за надежное и точное вождение; и Энджи Хорейси за ее остроумие и мудрость.

При написании книги «Тот, кто умрет последним» я опиралась на достоверные источники информации. Спасибо моему сыну Адаму за его знания об огнестрельном оружии, Пэгги Мэйер, Эниде Сантьяго-Арсе, и их замечательным коллегам из НАСА-Центра космических полетов имени Годдарда за то, что терпеливо отвечали на избитые вопросы треккеров; а также Бобу Глисону и Тому Доэрти за то, что столь любезно провели для меня эту захватывающе интересную экскурсию.

Больше всего благодарю моего мужа Джейкоба. После всех этих лет ты все еще тот самый.