Текст книги "Тот, кто умрет последним (ЛП)"

Автор книги: Тесс Герритсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Энтони Сансоне прибыл в «Ивенсонг» под покровом тьмы, как и в прошлый раз.

Из своего окна Маура увидела внизу припарковавшийся во внутреннем дворе «Мерседес». Из него вышла знакомая фигура, высокая и облаченная в черное. Проходя мимо фонаря, он ненадолго отбросил длинную зловещую тень на брусчатку, а затем исчез.

Маура вышла из своей комнаты и направилась вниз, чтобы перехватить его. Она остановилась на площадке второго этажа и посмотрела вниз, в темный холл, где Сансоне и Готтфрид говорили приглушенными голосами.

– …до сих пор непонятно, почему она сделала это, – сказал Готтфрид. – Наши люди очень обеспокоены. Мы слишком многого о ней не знали, вещей, о которых нам следовало рассказать.

– Считаешь, это было самоубийство?

– Если не самоубийство, то как объяснить…

Готтфрид замер, услышав скрип шагов. Оба повернулись и увидели Мауру, стоящую наверху лестницы.

– Доктор Айлз, – произнес Готтфрид, тут же выдавив из себя улыбку. – Мучаетесь бессонницей?

– Я хочу услышать правду, – сказала она. – Об Анне Уэлливер.

– Мы так же обескуражены ее смертью, как и Вы.

– Я говорю не о ее смерти. Я говорю о ее жизни. Вы сказали, что у Вас нет для меня ответов, Готтфрид.

Она перевела взгляд на Сансоне.

– Может быть, они есть у Энтони.

Сансоне вздохнул:

– Полагаю, пришло время поговорить начистоту. Я очень многим тебе обязан, Маура. Пойдем, обсудим все в библиотеке.

– Тогда желаю вам обоим спокойной ночи, – сказал Готтфрид и повернулся к лестнице. Он остановился на ступенях и посмотрел на Сансоне. – Анна умерла, но это не отменяет обещания, которое мы ей дали. Помни об этом, Энтони.

Готтфрид поднялся по ступенькам и исчез в тени.

– Что это значит? – спросила Маура.

– Это значит, что о некоторых вещах я не могу тебе рассказать, – ответил он, когда они вошли в темный проход, ведущий к библиотеке.

– К чему вся эта секретность?

– Речь о доверии. Анна раскрыла нам то, что мы обещали держать в строжайшем секрете. Мы не можем делиться этими подробностями. – Он замер в конце прохода. – Но теперь удивлены даже мы, знающие о ней всю правду.

Днем солнечный свет затапливал библиотеку, проходя сквозь венецианские окна и отражаясь от полированных деревянных столов. Но сейчас тени скрывали комнату, превращая ниши в темные пещерки. Энтони включил настольную лампу, и они уселись за столом друг напротив друга в интимном полумраке. Над ними нависали многочисленные ряды книжных полок, на которых были аккуратно расставлены знания, накопленные человечеством за два тысячелетия. Но сейчас изо она всех сил старалась прочесть этого мужчину, непостижимого, словно закрытая книга.

– Кем была Анна Уэлливер? – спросила Маура. – Я присутствовала на ее вскрытии. Ее тело покрыто старыми шрамами от пыток. Знаю, ее муж был убит, но что произошло с Анной?

Он покачал головой и вздохнул.

– Мы всегда будем общаться подобным образом?

– О чем ты?

– Почему мы не можем вести нормальные разговоры, как остальные люди? О погоде, театре? Вместо этого мы говорим о твоей работе, не самой приятной из тем. Но, полагаю, именно это и свело нас вместе.

– Ты имеешь в виду, смерть?

– И насилие. – Он наклонился вперед, его глаза пылали, словно лазеры. – Мы так похожи, ты и я. В тебе есть тьма, и это объединяет нас. Мы оба понимаем.

– Понимаем что?

– Эта тьма реальна.

– Я не хочу так смотреть на мир, – возразила она.

– Но ты видишь доказательство этому каждый раз, когда труп опускается на стол для вскрытия. Ты знаешь, что мир вовсе не радужный, и я тоже это знаю.

– Так вот что нам приносит эта дружба, Энтони? Гибель и мрак?

– Я почувствовал тьму в тебе еще в первую нашу встречу. Она скрывается глубоко внутри, делая тебя той, кто ты есть.

Той, кто я есть. Королевой мертвых. Дочерью чудовищ. Тьма проникла глубоко в кровь, бегущую по ее венам, потому что та же самая кровь бежала по венам ее матери Амальтеи – убийцы, которая проведет остаток своей жизни в тюрьме.

Взгляд Сансоне был таким пронзительным, что Маура не смогла смотреть ему в глаза. Вместо этого она сосредоточилась на портфеле, который он поставил на стол. Они были знакомы почти два года, но одним только взглядом Сансоне мог вывести ее из равновесия и заставить чувствовать себя образцом под стеклом, который исследуют и изучают.

– Я здесь не для того, чтобы говорить о себе, – сказала она. – Ты обещал рассказать правду об Анне.

Он кивнул.

– То, о чем смогу рассказать.

– Вы знали, что ее пытали?

– Да. И мы знали, что за ней по-прежнему охотятся из-за того, что произошло в Аргентине с ней и ее мужем.

– Но ты все же ее нанял. Принял в штат консультантом по работе с уязвимыми детьми.

– Ее нанял школьный совет «Ивенсонга».

– Ты должен был одобрить это лично.

Он кивнул.

– Основывался на рекомендациях и ее университетском дипломе. На ее самоотдаче жертвам преступлений. И на том, что она была одной из нас.

– Членом общества «Мефисто»?

– Она тоже лично пострадала от насилия. Двадцать два года назад Анна и ее муж работали в Аргентине на международную фирму, когда их похитили. Ее муж, Фрэнк, был казнен. Убийц так и не поймали. Этот опыт научил Анну, что правосудие – вещь ненадежная. Что чудовища всегда скрываются среди нас. Она уволилась из компании, на которую работала, вернулась в аспирантуру и стала консультантом по работе с жертвами преступлений. Шестнадцать лет назад она присоединилась к нам.

– Вас уж точно не найти в «Желтых страницах»[145]145
  «Желтые страницы» – пришедшее из США название телефонных справочников со сведениями о предприятиях и организациях, преимущественно в сфере обслуживания. (прим. Rovus)


[Закрыть]. Как она узнала об обществе?

– Так же, как и все наши члены. Через посредника.

– Ее завербовали?

– Ее имя предложил обществу один из членов, служащий в правоохранительных органах. Анна привлекла его внимание своей прекрасной работой консультанта. Он знал, что она потеряла мужа в результате насилия. Анна наиболее эффективно работала с жертвами-детьми, имела связи в правоохранительных органах и агентствах по защите детей по всей стране.

Он поднял со стола портфель, принесенный в библиотеку.

– После того, как я узнал о ее смерти, то пересмотрел ее членское досье.

– На каждого члена заводится досье?

– Составляется во время рассмотрения заявки. Я отредактировал конфиденциальную информацию, оставив то, чем могу с тобой поделиться.

– Мне не доверяют настолько, чтобы допустить к полной версии личного дела?

– Маура, – вздохнул он, – даже если я и доверяю тебе, некоторая информация может быть предоставлена только членам клуба.

– Тогда зачем вообще мне это показывать?

– Потому что ты сама стала частью расследования. Ты присутствовала на вскрытии. Ты запросила комплексный анализ на токсины в крови Анны. Когда ты задаешь вопросы, я прислушиваюсь. Потому что знаю, насколько ты хороша в своей профессии.

– Я не располагаю доказательствами, подкрепляющими мои сомнения.

– Но что-то заставило твои инстинкты насторожиться. Что-то в твоем подсознании подметило детали, о которых ты пока еще не подозреваешь. Оно говорит тебе, что что-то не так. – Сансоне наклонился ближе, изучая ее лицо. – Я прав?

Маура подумала о пустой сахарнице. И непонятном телефонном разговоре между Джейн и Анной. Она опустила глаза на досье, которое Сансоне придвинул к ней, и открыла папку.

С первой страницы на нее смотрела фотография Анны времен, когда ее волосы еще не покрыло серебро. Она была сделана шестнадцать лет назад, когда доктора Уэлливер порекомендовали сообществу. Как всегда, на ней было надето скромное платье с длинными рукавами и высоким воротником – выбор гардероба, заставляющий ее казаться эксцентричной, но, как теперь поняла Маура, призванный скрывать следы пыток. Ничто в улыбке Анны и ее глазах не говорило о прежних муках или будущем самоубийстве.

Маура перевернула страницу с сухим описанием биографическим данных. Родилась в Берлине, в семье офицера армии Соединенных Штатов и его жены. Получила степень в области психологии в вашингтонском университете имени Джорджа Вашингтона и вышла замуж за Франклина Уэлливера. Вместе с мужем работала в международной хедхантинговой фирме[146]146
  Хедхантинг – буквально «охота за головами», переманивание специалистов из одной компании в другую, подбор персонала. (прим. Rovus)


[Закрыть], имеющей офисы в Мексике, Чили и Аргентине.

Она перевернула страницу и увидела газетные статьи о похищении супругов и последующем убийстве Франклина в Аргентине. Вторая газетная вырезка сообщала, что убийцы так и не были задержаны.

– Анна на себе испытала провал правосудия, – произнес Сансоне. – Это сделало ее одной из нас.

– Такого рода соответствие требованиям никто бы не захотел иметь.

– Никто из нас не присоединился к обществу, потому что захотел, вроде того, как хотят вступить в загородный клуб. Мы были вынуждены вступить в него из-за личных трагедий, которые оставили нас в гневе, безнадежности или отчаянии. Мы понимаем то, чего не понимают обычные люди.

– Зло.

– Это одно из слов, которыми его называют. – Он показал на папку. – Конечно, Анна понимала это. После смерти мужа она оставила свою работу и вернулась в США, чтобы возобновить учебу в аспирантуре. Получила докторскую степень в психологическом консультировании. Она пыталась бороться со злом по-своему, работая с семьями жертв. Мы предложили ей возможность изменить целое поколение жизней, что было еще эффективнее. Не только как консультант, но и как наш официальный рекрутер. С ее связями в агентствах по защите детей и в правоохранительных органах, она могла находить перспективных учеников по всей стране.

– Отлавливая их через дела об убийствах? Отбирая травмированных?

– Мы уже говорили об этом, Маура. Я знаю, что ты этого не одобряешь.

– Потому что это попахивает набором новобранцев для твоего дела.

– Взгляни на Джулиана, на то, как он расцвел. И скажи мне, что эта школа не оказала на него положительного влияния.

Маура не ответила, потому что ей нечего было возразить. «Ивенсонг» был самым подходящим местом для Джулиана. Всего за несколько месяцев он набрался как мышц, так и уверенности в себе.

– Анна знала, что ему будет здесь хорошо, – продолжил Сансоне. – Если судить лишь по его школьным записям из Вайоминга, никто бы не посчитал его перспективным кандидатом. Его отчислили из половины классов, он затевал драки, совершал мелкие преступления. Но Анна разглядела в его досье то, что ему удалось выжить. Она знала, что он спас тебе жизнь в тех горах только из сострадания. Вот так она и поняла, что он был учеником, который подходил нам.

– Так это она приняла решение?

– Утверждение Анны стало ключевым моментом. Она подобрала половину учеников, которых ты здесь видишь. – Он помолчал и добавил. – В том числе, Клэр Уорд и Уилла Яблонски.

Она с минуту обдумывала этот последний кусочек информации. Подумала о встрече, состоявшейся в офисе доктора Уэлливер, куда пришли они с Джейн, спрашивая об этих трех детях и о том, существует ли между ними какая-то связь. Анна сказала им, что это всего лишь совпадение, а не целенаправленное решение. Однако, в день, когда Анна умерла, она изучала досье этих самых троих детей.

В комнате было настолько тихо, что Маура слышала стук собственного сердца. Тишина сделала звук приближающихся шагов еще отчетливее, и она обернулась, увидев четыре фигуры, появившиеся из темноты и шагающие в свете лампы.

– Нам нужно с вами поговорить, – сообщил Джулиан. Рядом с ним стояли трое товарищей. Трое. Уилл, Тедди и Клэр – трио, чьим трагедиям, казалось, не было конца и края.

Несмотря на то, что время приближалось к одиннадцати вечера, эти дети все еще не были в своих постелях. Сансоне отнесся к ним с таким же уважением, которое он бы оказал любому взрослому.

– Что у тебя на уме, Джулиан? – спросил он.

– Сегодня утром «Джекелсы» собрались поговорить о докторе Уэлливер, – ответил мальчик. – И после этого три члена клуба обнаружили зацепку. Но нам нужна ваша помощь, чтобы изучить ее.

Маура вздохнула.

– Джулиан, я знаю, ты хочешь быть полезным, но время позднее. Мистер Сансоне и я обсуждаем вещи, которые…

– Мы хотим увидеть свои досье, – отрезала Клэр. – Мы хотим узнать все, что полиция знает о нас и наших родителях. Все отчеты.

– У меня нет этой информации, Клэр.

– Но Вы можете раздобыть ее, верно? Или детектив Риццоли может.

– Это текущие расследования. Что означает, информация не предназначена для общественности.

– Мы не общественность, – возразила Клэр. – Это касается нас, наших жизней, и мы имеем право знать.

– Да, у вас есть право знать, когда вы станете старше. Но это официальные документы, и там есть детали, которые вы, скорее всего, не поймете.

– Потому что мы слишком юные, чтобы выдержать правду? Вот о чем Вы говорите, так? О том, что тринадцатилетки не в состоянии с ней справиться. Да Вы понятия не имеете, кто мы такие или через что мы прошли.

– Я знаю, Клэр, – тихо проговорила Маура. – Я понимаю.

– Понимаете что? Ей выстрелили в голову? Вот, что Вы обо мне знаете, но не имеете ни малейшего понятия о том, что это означает на самом деле. О том, как просыпаешься в больнице, не помня, как туда попала. Не зная о том, что твои мама и папа мертвы. Чувствуя, что больше никогда не сможешь прочитать книгу целиком, или спать всю ночь напролет, или даже сосредоточиться на одной треклятой мысли. – Она прижала руку Мауры к своей голове. – Когда они прострелили эту дыру в моем черепе, они прострелили и мою жизнь. Я никогда не буду такой, как все остальные. Я всегда буду чудилой. Так что не говорите, что знаете меня или что-нибудь обо мне.

Мальчики, ошеломленные этой вспышкой ярости, изумленно уставились на Клэр. Может, даже и восхищенно.

– Извини, – сказала Маура. – Ты совершенно права, Клэр, я ничего не знаю.

Она посмотрела на Уилла и Тедди.

– Так же я не знаю, какими были ваши жизни на самом деле. Я разрезаю тела и смотрю, что внутри, но это все, что я умею. Вы трое просто должны рассказать мне то, о чем не смогут сказать досье. О своей жизни и о том, кто вы.

– Как и сказала Клэр, мы чудилы, – ответил Уилл, и Тедди печально кивнул.

– Мы те, с кем никто не хочет общаться. Словно все чувствуют, что мы приносим неудачу, и стараются не иметь с нами ничего общего, боясь, что эта неудача перейдет и к ним, – Уилл опустил голову. – И в конечном итоге, они умирают, как доктор Уэлливер.

– Нет никаких доказательств, что смерть доктора Уэлливер не была самоубийством.

– Возможно, – согласился Уилл, – но в день, когда она умерла, наши досье лежали на ее столе. Словно она открыла их и навлекла на себя проклятье.

– Маура, – встрял Джулиан, – мы хотим помочь следствию. У нас есть информация.

– «Джекелсы» – замечательная группа, Джулиан. Но над расследованием произошедшего работают профессионалы.

– Это дело только для профи, что ли?

– Вообще-то, да.

– А что, если мы обнаружили то, чего не нашли профессионалы? – Он посмотрел на Клэр. – Покажи им.

Только сейчас Маура заметила книгу в руке Клэр.

– Это мой семейный альбом, – пояснила девочка, вручая томик Мауре.

Маура раскрыла книгу и увидела фотографию юноши и девушки, стоящих перед римским Колизеем, оба блондины, оба потрясающе привлекательны.

– Твои родители? – спросила она.

– Ага. Мой папа работал в посольстве. Он был сотрудником Политического отдела.

– Они были очень красивой парой, Клэр.

– Но я хотела показать не это.

Клэр раскрыла последнюю страницу фотоальбома.

– Вот этот снимок, коктейль-вечеринка. Это мой папа, разговаривает с тем парнем. И видите эту женщину, которая стоит неподалеку в зеленом платье? Вы знаете, кто она?

– Кто?

– Это моя мать, – сказал Уилл.

Маура потрясенно повернулась к нему.

– Ты уверен? Это может быть кто-то, похожий на нее.

– Это моя мать. Я узнал это платье. Она всегда надевала его на вечеринки. Оно было зеленым с золотым поясом, и она говорила мне, что это самое дорогое платье, которое она когда-либо покупала, но качество всегда окупается. Это был ее девиз, она все время мне это говорила, – голос Уилла затих и плечи поникли, когда он мягко повторил. – Это моя мама.

Маура посмотрела на подпись: 4 ИЮЛЯ. С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, США!

– Здесь не указан год. Мы не знаем, когда была сделана эта фотография.

– Суть в том, – произнес Джулиан, – что они были вместе на одной вечеринке. А знаешь, кто еще там был?

– Он, – сказала Клэр. Она показала на блондина, разговаривающего с Эрскином Уордом. Сфотографированный в профиль, он был выше Уорда, плечист и крепко сложен. В комнате, заполненной людьми, пьющими вино, только он держал в руке банку пива.

– Это мой отец, – проговорил Тедди.

– Вот и связь, – подытожил Джулиан. – Это по-прежнему не объясняет, почему их убили и почему несколько лет спустя кто-то хочет убить их детей. Но это доказательство, которое ты искала. Папа Клэр. Папа Тедди. Мама Уилла. Они знали друг друга.

Отсканированный снимок светился на экране компьютера Фроста – фотография гостей, одетых в наряды для вечеринки, некоторые сидят, некоторые стоят, большинство с напитком в руке. Центральными фигурами на фото были Эрскин Уорд и Николас Клок, которые стояли лицом друг к другу, но их головы лишь частично были повернуты к камере, словно кто-то внезапно воскликнул: «Улыбочку, джентльмены!» Мать Уилла, Оливия, стояла с краю фото рядом с другой женщиной, но ее взгляд был устремлен на Эрскина Уорда. Джейн изучила остальные лица, разыскивая супругов этих троих, но не заметила их среди состоятельного и лощеного сборища.

– Это, – заметил Фрост, указывая на Оливию, – это выражение лица женщины, которая имеет виды на Уорда.

– Вот что ты разглядел в ее лице?

– Не то, чтобы кто-то смотрел так на меня…

– Это может быть просто взгляд старого друга. Того, кто хорошо его знает.

– Тогда просто смешно, что мы не можем найти ничего больше, связывающего Оливию и Эрскина. Если они так уж хорошо знали друг друга.

Джейн откинулась на спинку стула и помассировала шею. Было около полуночи, все остальные служащие убойного отдела ушли домой. «Может, и нам пора», – подумала она, но эти отсканированные фотографии, которые Маура отправила на электронную почту управления полиции Бостона, весь последний час удерживали Джейн и Фроста на рабочих местах. Маура прислала восемь фотографий из семейного альбома Уордов, изображающих барбекю и официальные ужины, встречи на открытом воздухе и в залах. Ни на одной из других фотографий Джейн не заметила ни Оливию Яблонски, ни Николаса Клока – лишь на одном изображении эти двое появлялись вместе с Эрскином Уордом. Вечеринка в честь Четвертого Июля, год не указан, в помещении по крайней мере с десяток других людей, попавших в кадр.

Где и когда было снято это фото?

Фрост пощелкал по другим снимкам и остановился на фото семьи Уорд, сидящей на белом диване. Клэр было лет восемь. Они надели все самое лучшее: Эрскин – серый костюм, Изабель – хорошо скроенное платье и блейзер. Позади них стояла тщательно наряженная елка.

– Это та же самая комната, что и на фото с коктейль-вечеринкой, – воскликнул Фрост. – Видишь камин вон там, справа? Такой же, как и на другом снимке. И здесь…

Он увеличил угол комнаты.

– Это та же самая лепнина под потолком?

– Да, это она, – ответила Джейн. Она прищурилась, чтобы прочитать подпись из альбома: НАШЕ ПОСЛЕДНЕЕ РОЖДЕСТВО В ДЖОРДЖТАУНЕ. ЛОНДОН, МЫ ЕДЕМ! Джейн посмотрела на Фроста. – Это было снято в Вашингтоне.

– Значит, вот где проходила коктейль-вечеринка. Вопрос в том, зачем Николаса Клока и Оливию Яблонски пригласили на вечеринку дипломатов? Николас был финансистом. Оливия занималась продажей медицинского оборудования. Как и где познакомились эти трое?

– Вернись к первой фотографии, – произнесла она.

Фрост открыл снимок коктейль-вечеринки, которая, как они теперь знали, проходила в Вашингтоне.

– Здесь они выглядят моложе, – заметила Джейн. Она покрутилась на стуле, чтобы достать дело семьи Уорд из своего стола и открыла его на биографии Эрскина Уорда.

– Сотрудник дипломатической службы, служил в Риме четырнадцать лет, в Вашингтоне пять лет. Затем был переведен в Лондон, где его и убили год спустя.

– Значит, эта вечеринка проводилась, когда Уорд пять лет работал в Вашингтоне.

– Верно. – Джейн закрыла дело. – Как эти трое познакомились? Должно быть, в Вашингтоне. Или…

Она посмотрела на Фроста, которому, казалось, в голову пришла та же мысль.

– Рим, – произнес Фрост и выпрямился от волнения. – Помнишь, что рассказал нам тот парень из НАСА? Нил и Оливия с нетерпением ждали поездки в Рим… где они познакомились.

Джейн снова покрутилась на стуле, чтобы взять дело Яблонски.

– Все это время мы делали упор на Нила и его работу. Гонялись за этой идиотской НАСА и дерьмом про пришельцев, когда должны были обратить внимание на Оливию.

Скромная Оливия со скучной работой, которая потерянно стояла в сторонке на приемах ее мужа в НАСА. Оливия, которая регулярно путешествовала за границу, продавая медицинское оборудование. Что ты продавала на самом деле, Оливия?

Джейн нашла страницу, которую искала.

– Вот оно. Дата вступления в брак, Оливия и Нил Яблонски. Пятнадцать лет назад. Она познакомилась с будущим мужем в Риме, где в то время работал в посольстве Эрскин Уорд.

– А что насчет этого парня? – Фрост показал на отца Тедди, Николаса Клока, которого выделяла эффектная атлетическая фигура – мужчину, достаточно уверенного в себе, чтобы пить пиво, когда все остальные пьют вино, одетого в спортивные «докерсы»[147]147
  «Докерс» – марка обуви американской компании «Levi Strauss & Co». Обувь этой марки стала культовой, благодаря своей долговечности и удобству носки. (прим. Rovus)


[Закрыть] и рубашку-поло среди толпы в костюмах и галстуках.

– Мы можем поместить Николаса Клока в Рим примерно в то же время? Были ли они там втроем?

Джейн полистала дело.

– Мы недостаточно знаем о Клоке. В основном то, что нам прислала полиция Сент-Томаса.

– В Сент-Томасе он был всего лишь туристом. Там его никто не знал.

– Но его знали в Провиденсе, где он работал, – она продолжила листать досье.

– Вот. Финансовый консультант в фирме «Джарвис и МакКрейн», расположенной на Чапмен-стрит, – она подняла глаза. – Наша следующая остановка.