Текст книги "Из уст в уста"

Автор книги: Тьерни Макклеллан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Тьерни Макклеллан
Из уст в уста

Моему бывшему мужу,

Джону Маккафферти,

с глубокой признательностью.

Глава 1

Тот день не заладился с самого утра. Стоял чудесный сентябрь, была среда, я ехала на службу, в агентство «Квадратные футы Джарвиса Андорфера».

Конечно, могло быть хуже. Например, если бы на рабочем месте меня подкарауливал вездесущий репортер из телепередачи "Сенсации дня с микрофоном наголо и съемочной бригадой наготове. Вот когда бы я, наверное, задергалась! А так, вместо нахального репортера, у дверей агентства меня поджидал всего лишь Джарвис Андорфер – человек, которого кое-кто называет моим боссом.

Входная дверь в нашу риэлторскую фирму всегда распахнута настежь – дабы привлекать своей открытостью случайных прохожих. Поэтому я заметила начальство, притаившееся за внутренней прозрачной створкой, как только свернула с Тейлорсвиль-роуд на стоянку перед агентством.

Джарвису давно перевалило за пятьдесят. Толстое брюхо, не умещающееся в штанах, мясистые губы и нос словно шишковатая картофелина, – короче, не самое приятное зрелище с утра пораньше.

Порою я удивляюсь, как его жена терпит это чудище изо дня в день!

Строго говоря, мистер Андорфер мне не босс, кто бы что себе ни воображал. Он всего лишь совладелец – на пару с женой – фирмы, в которой я числюсь агентом по продаже недвижимости. Я считаюсь независимым агентом, работаю сама на себя, не за страх, а за совесть, и в начальниках не нуждаюсь.

Сие, по моему глубокому убеждению, означает, что я сама принимаю решения и отвечаю за свои действия. Верно, Джарвис получает проценты с моих комиссионных, но никакой власти указывать и приказывать он не имеет. О чем пришлось себе напомнить, когда я перешагнула порог и оказалась лицом к лицу с Джарвисом, явно не собиравшимся уступать мне дорогу. Вены на его висках едва не лопались.

Что ж, пришлось напомнить себе еще кое о чем: я – взрослая женщина сорока двух лет, а не первоклашка, которая трепещет от одного взгляда строгого учителя.

Если вы заглянете в наше агентство, то сразу попадете в просторную комнату с четырьмя металлическими столами по углам. Бывает, конечно, что офис пустует, когда все служащие на выезде. Но мне, как всегда, повезло: мои коллеги – Барби Ландерган и Шарлотта Аккерсен – торчали на своих местах.

Ни одна из этих дам даже не взглянула в мою сторону. Более того, они усиленно делали вид, будто страшно заинтригованы редкостными вещицами, неизвестно как оказавшимися на их столах. Барби, например, словно загипнотизированная, не сводила глаз с пачки канцелярских скрепок.

– Доброе утро! – бодро приветствовала я Джарвиса, прекрасно понимая, что это утро наотрез отказывается быть добрым. Но почему бы не попытаться его уговорить?

– Скайлер, – воскликнул мой так называемый босс, – слава богу! Наконец-то! Я пытался дозвониться тебе домой!

Очевидно, здороваться он счел излишним.

– Случилось нечто ужасное! – торопливо продолжил начальник. – НЕЧТО УЖАСНОЕ!

В последнее время, когда Джарвис волнуется, он начинает повторяться. И второй раз произносит фразу громче, чем в первый. Такое впечатление, будто прослушиваешь одну и ту же запись на магнитофоне, постоянно прибавляя звук.

Не знаю, откуда у Джарвиса взялась такая привычка. Правда, год назад он вдруг страстно увлекся спортивными телепередачами. Видимо, долгие бдения перед ящиком повлияли на психику, и он возомнил, что каждый волнующий момент в его жизни должен быть повторен как минимум дважды.

Не сомневаюсь, его отношения с женщинами отныне стали просто сказочными.

– Кошмар, Скайлер! Просто КОШМАР!

Наращивая звук, Джарвис принялся размахивать перед моим носом газетой. И хотя страницы изрядно помялись, я точно знала, что это за газета, – вчерашний «Курьер». Я даже знала, что босс сжимает в руке не всю газету, а лишь ту ее половину, которая называется "Городские новости".

Только не подумайте, будто я экстрасенс.

– Ты читала это? ТЫ ЧИТАЛА ЭТО?!

Широко раскрытыми глазами я уставилась на измятые страницы, помолчала минуту, а потом тряхнула головой.

– Ты имеешь в виду вчерашнюю газету? Нет, Джарвис, боюсь, всю газету мне прочесть не удалось.

Одно из преимуществ женского пола, на мой взгляд, заключается в том, что при необходимости можно притвориться идиоткой, и всегда найдется мужчина, который поверит, что ты и впрямь дура набитая.

Жилка на правом виске босса теперь сильно напоминала гору Везувий накануне того памятного инцидента в Помпеях.

– Нет, НЕ ВСЮ газету! – завопил Джарвис. – Ты прочла статью о нашей фирме?

Собственно, это была крошечная заметка, а не статья, и вовсе не о "Кв. футах Андорфера", но поправлять начальника я не стала. В конце концов, дело не в словах.

– А… это. – Я пожала плечами с таким видом, будто речь шла о сущих пустяках.

– Это! ЭТО!!! – Право, Джарвису следовало бы что-нибудь сделать с венами на висках. Откачать из них лишнюю кровь, например. Или удалить хирургическим путем. – Вчера вечером я вернулся домой поздно, десять раз переписывал договор с клиентом. Поэтому газету взял в руки только сегодня утром. За завтраком. Господи, я чуть не подавился. ЧУТЬ НЕ ПОДАВИЛСЯ!!!

Меня подмывало вставить: "Да неужели? НЕУЖЕЛИ?!" Но я сдержалась.

Мало было пульсирующих жилок на висках, так теперь и глаза Джарвиса полезли из орбит.

– Твой ляп стал достоянием всего МИРА!

Я и бровью не повела. Похоже, босс полагал, что где-нибудь в Косово людям больше заняться нечем, как только изучать луисвильский «Курьер» от корки до корки. Лично я в этом почему-то сомневалась. Но Джарвис негодовал так, словно история о моем «ляпе» была напечатана аршинными буквами на первой полосе.

Надо сказать, это далеко не соответствовало действительности. Заметку, о которой шла речь, поместили на пятой странице, почти в самом низу, и размером она была с сигаретную пачку.

Она даже не заслужила снимка. Под заголовком "Адвокат против риэлтора" в весьма кратких выражениях сообщалось следующее: на местного агента по продаже недвижимости по имени Скайлер Риджвей – то есть меня – подал в суд местный адвокат Эдвард Бартлет – то есть хорек вонючий, – которому агент Риджвей несколько месяцев назад продала дом. В заметке также упоминалось 6 том, что, согласно голословным утверждениям Бартлета, вышеупомянутая Скайлер Риджвей из "Кв. футов Андорфера" знала о некоторых дефектах дома, однако намеренно и сознательно не сообщила о них адвокату.

Вот и все содержание статейки. Разве что ближе к концу неведомый автор усовестился и добавил: материал написан исключительно со слов истца.

Когда прошлым вечером я наткнулась на эту пакость, то даже слегка обиделась на газетчиков – могли бы позвонить и узнать мое мнение.

Впрочем, возможно, оно и к лучшему, что не позвонили. В ответ я могла бы разораться и обозвать Бартлета "лживым вонючим хорьком". Что стало бы крупной тактической ошибкой. И вовсе не потому, что мои слова не соответствовали действительности. Бартлет был самым настоящим вонючим хорьком. Уж поверьте мне.

Однако, несмотря на истинность моих слов, через несколько дней в газете появилась бы другая заметка о том, что местный адвокат Эдвард Бартлет опять подает в суд на риэлтора Скайлер Риджвей. На сей раз за клевету.

Думаю, из «Курьера» не позвонили именно по этой причине – не захотели увязнуть в мелочной теме. Даже газетчики понимали, сколь скучное это чтение. Рядом было набрано сообщение о другой городской новости под заголовком "Перенос телеграфного столба". Так вот, телеграфный столб удостоился куда более крупного шрифта, чем иск Бартлета.

Я откашлялась:

– Послушай, Джарвис, ну кого интересует…

Босс не дал мне договорить. Он вообще не любит слушать других. Ростом не более 165 см – и то если на нем ботинки с толстыми подошвами, – бедняга Джарвис всю жизнь мучается СК – синдромом коротышки. У этого недуга много симптомов. Один из них выражается в том, что страдалец постоянно норовит заткнуть рот собеседнику, пребывая в печальном заблуждении, будто знает все лучше всех. И стремится обнаружить свою мудрость при каждом удобном и неудобном случае.

Сейчас у коротышки явно был период обострения.

– Ведь это может влететь в копеечку! В КОПЕЕЧКУ!

И на эту провокацию я не поддалась. Босс орал так, словно опасался за свой карман. Между тем ему было отлично известно, что все агенты в "Кв. футах" имеют страховку. Она называется "страховка ОиН", где О обозначает «ошибки», а Н – «недочеты», и предназначена на покрытие расходов, если какому-нибудь клиенту вдруг взбредет в голову – как Бартлету сейчас – потащить нас в суд за ошибку или недочет, случившиеся, по его мнению, при продаже недвижимости.

Страховка ОиН отнюдь не дешева, в этом смысле она очень походит на страховку от ошибок во врачебной практике.

– Джарвис, – терпеливо напомнила я, – наша страховка…

Он снова перебил меня. Я к этому уже привыкла.

– Даже если никто из нас не потратит и пенса, эта статейка – худшая разновидность рекламы!

Босс не только не вышел ростом, но и с головой у него не все в порядке. Я имею в виду волосяной покров, от которого у Джарвиса остался лишь каштановый пушок за ушами и на затылке. Однако следует отдать должное нашему коротышке: он по крайней мере не подражает иным лысым парням и не отращивает три волосины с одной стороны, чтобы зачесать их на другую. У Джарвиса свой пунктик – постоянно проводить рукой по голове, словно отбрасывая назад пышную шевелюру. Вот и теперь он убрал со лба несуществующие космы и выкрикнул что было мочи:

– ЭТО ХУДШАЯ РАЗНОВИДНОСТЬ РЕКЛАМЫ!!!

– Да ладно, некоторые считают, что любая реклама хороша, лишь бы твою фамилию не переврали… – попробовала я утешить босса, но, похоже, избрала не совсем верную тактику. Глаза и вены Джарвиса вдруг затеяли соревнование – кто первым лопнет.

– Что ж, Скайлер, твоя правда, мою фамилию не переврали! – И Джарвис опять замахал "Курьером".

Коротышка намекал на самое последнее предложение, в котором было упомянуто название нашей фирмы. Но поскольку заметка навевала зевоту, оставалась надежда, что мало кому удастся дочитать ее до конца. Впрочем, я понимала, отчего бесится Джарвис. Осилившие статейку целиком (пусть даже таких наберется не много) догадаются, что на суде будет два ответчика – миссис Риджвей и мистер Андорфер.

Я же об этом не догадывалась, а знала наверняка и честно намеревалась сообщить боссу. Еще вчера утром, когда посыльный от шерифа принес в агентство повестку в суд.

Если бы Джарвис присутствовал на рабочем месте, ему бы тоже вручили повестку. Но так уж случилось, что в ту пору я оказалась в конторе в полном одиночестве.

Я действительно собиралась преподнести этот сюрприз Джарвису, но выжидала подходящий момент. Например, такой, когда буду в настроении схватиться с диким зверем. Конечно, если бы я знала, что «Курьер» напишет об иске Бартлета, то озверела бы много раньше.

Голос Джарвиса достиг максимальной громкости:

– О ДА, СКАЙЛЕР, МОЮ ФАМИЛИЮ НАПЕЧАТАЛИ ПРАВИЛЬНО, ОГРОМНОЕ СПАСИБО!..

Я вздохнула:

– Послушай, мне очень жаль, правда…

Но коротышка вновь пригладил мифическую шевелюру и вновь перебил меня. Привычка – вторая натура.

– Ах, тебе жаль?! Знала бы ты, как мне жаль, что ты не последовала моему совету! – И Джарвис опять замахал газетой. – НАДО БЫЛО РАЗОБРАТЬСЯ С НИМ ДО СУДА!

Не хотелось признавать, но кое в чем коротышка был прав. Вчера вечером, читая эту жуткую заметочку в моей уютной гостиной, я подумала, что, возможно, полюбовная договоренность была бы не самым плохим выходом из ситуации.

Собственно, я бы так и поступила, если бы не одно обстоятельство.

– Джарвис, сколько раз повторять: полюбовная договоренность – именно то, чего от нас добивается Бартлет! Это ему на руку!

Пригрозив судом, Эдвард Бартлет долго оттягивал подачу иска. Месяцами этот побитый молью хорек названивал мне, напоминая, что у него есть свидетельница, готовая заявить в суде, будто слыхала от меня про сырой подвал в его новом доме, про неисправную сантехнику в ванной и дымящий камин в гостиной. Бартлет утверждал, что я откровенничала со свидетельницей еще до того, как был подписан контракт.

Хорек долго не хотел называть имя моей предполагаемой собеседницы. Наконец сознался: Глория Турман, его сожительница.

Я едва не расхохоталась в ответ.

Ну конечно, подружка Бартлета ни в коем случае не станет врать в суде в пользу своего дружка. Да ни за что на свете!

Выяснив, кто у хорька в свидетелях, я сообразила, что суд вряд ли уважит претензии истца. Зачем, спрашивается, мне понадобилось признаваться сожительнице адвоката в затеянном мною же надувательстве? Мы что, делились друг с другом своими женскими победами?

Не говоря уж о том, что было бы затруднительно поделиться чем-либо с Глорией Турман, потому что я никогда в глаза ее не видела.

– Джарвис, – гнула я свое, – Бартлет хочет поживиться за наш счет, и лично я не собираюсь идти у него на поводу.

На самом деле адвокатишка вызвал у меня недоверие с первого взгляда, стоило ему переступить порог "Кв. футов". Я сразу отметила дешевый полиэстеровый костюмчик, два огромных вычурных перстня и то обстоятельство, что маленькие карие глазки посетителя упорно избегали встречаться с моими. Скользкий тип, подумала я. Честное слово, это было первое, что пришло мне в голову.

К сожалению, моей второй мыслью было: ну и что? Скользким типам не запрещено время от времени продавать и покупать дома.

Следовало быть умнее. Следовало помнить, что всякого рода скользких тварей рекомендуется обходить стороной.

Пока я работала с Бартлетом, он все время ворчал по поводу семи процентов комиссионных, которые должен был заплатить за продажу своего бывшего дома. И постоянно ныл: "Такие дикие бабки только за то, чтобы показать человеку его новое жилье". Наверное, он полагал, что за мои семь процентов я должна была оказать ему куда больше услуг.

И теперь я почти не сомневалась, что этот хорек поволок меня в суд в надежде возместить комиссионные, которые уплатил. А заодно и отремонтировать дом задарма, – если, конечно, ремонт вообще необходим, а в этом у меня, напротив, были большие сомнения.

– Джарвис, если бы я договорилась с ним полюбовно, то тем самым признала бы, что с продажей дома дело было нечисто, – продолжала я. – Но это не так! Я не допустила никаких ляпов, и мне не в чем каяться!

Глаза и вены Джарвиса ввязались в очередной раунд борьбы не на жизнь, а на смерть.

– Поэтому, – угрожающе произнес мой босс, – ты позволила этому типу вывалять нашу фирму в грязи! Теперь всем известно: мы банда мошенников!

– Чепуха. Мошенник Бартлет, а не мы! Хорек вонючий, жаль, что его не переехал грузовик.

– Да пусть он хоть скунсом будет, я потерплю! – взорвался Джарвис. Приглушенные звуки напомнили, что в комнате мы не одни. Я глянула на коллег. Барби Ландерган фыркала в ладошку. Шарлотта Аккерсен быстро отвернулась, но я успела заметить, как ее губы расползаются в улыбке. Но коротышку не волновала реакция слушателей. – Тебе придется с ним разобраться! – неистовствовал он. – И НЕМЕДЛЯ!

По мне, договариваться с Бартлетом – все равно что прыгнуть с вышки без парашюта, о чем я и намеревалась заявить боссу. Но вдруг подумала, что это не так. Будь у меня выбор, я бы скорее сиганула с вышки, вопя от ужаса и чувствуя, как желудок подкатывает к горлу, а потом болтаясь на веревке, привязанной к щиколотке, словно мешок с костями, – так вот, я бы скорее прыгнула, чем уступила Бартлету. Но выбора-то не было.

– Уж лучше… – начала я.

Меня опять перебили, но на этот раз не Джарвис, как ни странно. В агентство, открыв внутреннюю прозрачную дверцу, вошла молодая пара, обоим слегка за двадцать. Я невольно уставилась на них, в памяти вдруг всплыло далекое детство.

Когда я была маленькой, то с упоением читала книжки о близнецах Бобси, Фредди и Флосси, "румяных, круглолицых, с голубыми глазами и пушистыми золотистыми волосами". Молодые люди, появившиеся в агентстве, выглядели словно повзрослевшие Фредди и Флосси. По крайней мере, такими я представляла себе близнецов, когда они вырастут. У наших посетителей были румяные круглые лица, и голубые глаза, и волнистые светлые волосы, которым вполне подходили определения «пушистые» и "золотистые".

А еще малышей Бобси в тех книжках всегда называли «пухленькими». Правда, никто из молодых людей не соответствовал этой характеристике: у девушки была очень ладная фигурка, на которую я бросила быстрый завистливый взгляд.

Позволяя Джейн Фонде (разумеется, с помощью волшебного ящика – видеомагнитофона) измываться надо мной три раза в неделю, я довела-таки свой вес до 65 кг и при росте 167 см могла больше не опасаться, что меня спутают с распухшим зомби-ветераном из "Пятницы, 13". Однако у девушки, стоявшей напротив, похоже, и в мыслях не было сравнивать себя с какими-то зомби. Более того, она наверняка понятия не имела, что означает популярное нынче словечко "целлюлит".

Молодой человек, по-видимому, тоже. Казалось, эти ребята большую часть жизни провели в спортзале.

Что не удивительно, если вдуматься. Насколько я помню, в тех детских книжках малыши Бобси только и делали, что играли. Стоит ли менять привычки, повзрослев?

Посетители были даже одеты как близнецы: белая рубашка с короткими рукавами и юбка цвета хаки, едва доходившая до коленей, на девушке, а на юноше точно такая же белая рубашка и шорты цвета хаки. Оба надели сандалии на босу ногу и были одинаково загорелыми.

Если бы я не знала, кто эти двое, я бы приняла их если не за близнецов, то по крайней мере за брата и сестру. Но я знала.

Вчера вечером мне позвонила девушка по имени Эми Холландер и начала с того, что наткнулась на мое имя в "Желтых страницах". Думаю, она была первой. До сих пор я полагала, что плачу за объявление в справочнике исключительно потому, что так делают все риэлторы Луисвиля, а мне не хочется слыть среди них белой вороной.

Эми попросила показать ей и ее жениху, Джеку Локвуду, несколько домов поблизости, и мы договорились встретиться в агентстве около девяти. Сейчас было как раз около девяти. Фредди и Флосси на самом деле прозывались Эми и Джеком.

Порою мне кажется, что Джарвис носом чует свежего клиента. Его толстые ноздри даже слегка задрожали, когда молодые люди вошли в агентство, и сам он мгновенно подобрался. Даже вены на висках наконец утихомирились.

– О, добрый день, – произнес он, делая шаг вперед и протягивая руку молодому человеку. Голос босса был чистое масло: смешивай с уксусом и поливай салат. – Чем могу служить?

Юноша пожал протянутую руку, но смотрел он на меня.

– Мы пришли к Скайлер Риджвей.

Джарвис скис.

Я просияла.

Глава 2

Пять минут спустя, когда мы с Эми и Джеком усаживались в мою машину, улыбка по-прежнему играла на моих устах. Я готова была рассыпаться в благодарностях перед новыми клиентами за то, что они избавили меня от Джарвиса, но если бы попыталась выразить вслух свою признательность, у меня бы ничего не получилось. Джек не закрывал рта всю дорогу.

И пусть бы себе болтал, я бы ничего не имела против, не уступи Эми жениху место рядом с водителем. Собственно, она ни секунды не раздумывала, куда ей садиться, и сразу забралась на заднее сиденье. Наверное, она относилась к той разновидности женщин, которые считают, что мужчина должен всегда первенствовать. Ему полагается самый большой кусок жареной курицы, а также последний ломоть пирога, и уж во всяком случае он должен всегда сидеть на переднем сиденье.

Моя мать возлюбила бы Эми всем сердцем.

Каковы бы ни были побуждения девушки, Джек оказался рядом со мной. Увы. Стоило нам выехать на запруженную машинами Тейлорсвиль-роуд, как я только и делала, что рулила и кивала, рулила и кивала.

А Джек говорил, говорил и говорил.

Этот юноша умел создать эффект собственного присутствия.

Мы не одолели и мили, а я уже страшно радовалась тому, что первый дом, который предстояло осмотреть, находится совсем рядом.

– Мы с Эми уже несколько недель присматриваем себе дом, – разглагольствовал Джек. – Эми не совсем устраивал тот уровень сервиса, который нам предоставлял прежний риэлтор. – Он со значением глянул на меня. – Поэтому мы обратились к вам.

Я ответила вежливой улыбкой, но про себя подумала: на что, интересно, Джек рассчитывает? Если полагает, будто агенты по недвижимости встают на уши по первой просьбе, то он сильно заблуждается.

– И мне, и моей невесте двадцать два года, – сообщил молодой человек, – мы окончили колледж, и, если честно, нам немного надоело, что нас до сих пор держат за детей.

Я искоса глянула на него. Пожалуй, излишне сообщать клиентам, что они напомнили мне малышей Бобси из детской книжки.

– Хочу сказать, – продолжал Джек солидным тоном, – что мы не какие-нибудь несмышленыши.

Я бы поверила моему спутнику на слово, если бы он тут же не добавил:

– Многие думают, что если ты не работал полный рабочий день, то у тебя молоко на губах не обсохло. Я работал летом. У отца в магазине электротоваров. У него целая сеть магазинов в Кентукки, Теннесси и Индиане. Общим числом три.

Догадываюсь, парень хотел произвести на меня впечатление, но я лишь задумалась: составляют ли три магазина сеть?

– Неужели? – откликнулась я.

Больше ничего не успела спросить. Джек захлебывался словами:

– Работа у отца помогла мне узнать торговое предприятие изнутри, и теперь, когда я получил диплом бакалавра по маркетингу и стал районным менеджером по продажам, думаю, я смогу внести свежие идеи в наш бизнес. Приступаю на следующей неделе.

Молодой человек вещал словно на собеседовании при найме на работу.

– Потрясающе, – улыбнулась я. Не сомневаюсь, служащие папочки Джека разделят мой восторг. Представляю, как они бросятся наперегонки воплощать в жизнь новаторские идеи юного менеджера.

– Точно, – просиял Джек. – Я не какой-нибудь среднестатистический выпускник колледжа. Я кое-что смыслю в этой жизни, и меня на мякине не проведешь.

Вот уж не думала, что такое возможно в положении сидя, но юноша умудрился глянуть на меня сверху вниз.

Мне оставалось только еще раз улыбнуться. Надеюсь, одобрительно, хотя очень хотелось спросить: интересно, что же ты смыслишь в этой жизни? Как из кубиков башенку сложить?

Заявив о себе как о мировом лидере в торговле электротоварами, Джек перешел на личные темы.

– Поскольку с моей карьерой все ясно, я решился на следующий важный шаг. – Молодой человек сделал паузу и бросил нежный взгляд на заднее сиденье. – Через два месяца мы с Эми поженимся. Да, всего через каких-то восемь недель мы станем мистером и миссис Джек Локвуд.

Его прямо-таки распирало от гордости.

Я улыбнулась еще шире и прокомментировала бодрым тоном:

– Замечательно.

Но поскольку я сама вышла замуж в двадцать лет – только для того, чтобы восемь лет спустя, родив двоих детей, развестись, – на искренние поздравления меня не хватило.

Между прочим, вышеупомянутым детям, Натану и Даниэлю, сейчас двадцать и двадцать один год соответственно. От мысли, что кто-нибудь из моих сыновей, на их-то нынешнем уровне зрелости, поведет к алтарю наивную, доверчивую девушку, меня бросает в жар, а потом в холод.

Если же они и впрямь попытаются связать себя узами брака, то на церемонии венчания, в тот самый момент, когда священник спрашивает, известны ли кому-нибудь препятствия для заключения священного союза, я наверняка не утерплю и выскажусь. А в подтверждение своих слов предъявлю академический лист с отметками, которых удостоились мои отпрыски в Луисвильском университете.

Оба умудрились вылететь из колледжа в прошлом году. Где учились за мой счет, кстати. Оба уверяют, что вернутся к занятиям, как только университет простит им прегрешения, и на этот раз непременно будут платить за обучение сами, вместо того чтобы спускать мои денежки в сортир.

Хотелось бы верить хоть одному их слову.

И тут я подумала, прислушиваясь к Джеку: не возникло ли у меня предубеждения против молодежи в результате тесного общения с Натаном и Даниэлем? Не чересчур ли я сурова к моему спутнику? В конце концов, он окончил колледж и получил диплом. К тому же он чуть старше моих детей. Возможно, Джек был редким исключением: вполне зрелый человек в возрасте двадцати двух лет.

Чудеса случаются.

Правда, не на моем веку. Я и себя-то не могу назвать вполне зрелым человеком в мои сорок два года.

Но я еще больше засомневалась, когда Джек заявил:

– Знаете, мы с Эми помолвлены уже полгода, а влюблены друг в друга как в первый день.

Вот так взял и ляпнул. Словно его за язык тянули.

Я уставилась на него, мысленно вопрошая: ты любому встречному-поперечному выкладываешь про свою любовь? А еще подумала: ну конечно, полгода – это огромный испытательный срок для нежных чувств.

– Замечательно.

Джек кивнул и смахнул светлую прядь со лба.

– Я влюбился в Эми, как только ее увидел.

Комментировать это заявление я не стала. Похоже, сейчас было не время объяснять, что я не верю в любовь с первого взгляда. Понимаю, это ужасно неромантично, но, на мой взгляд, любить по-настоящему можно только в том случае, если ты очень, очень хорошо знаешь человека. А для того чтобы хорошенько узнать кого-нибудь, необходимо время. Как ни странно.

Что касается меня, то вот уже три месяца я встречаюсь с одним человеком, но до сих пор не могу сказать, люблю его или нет. Мне нравится проводить время с Матиасом, в постели я от него просто без ума, а когда вспоминаю, что вечером мне предстоит поужинать с ним, сердце начинает биться чуть быстрее.

Но люблю ли я его? Откуда мне знать? Ведь прошло всего три месяца!

Я еще ни разу не признавалась Матиасу в любви и от него не слыхала ничего подобного. И если бы он вдруг затронул эту тему, я бы посмотрела на него как на сумасшедшего.

Вероятно, дело в возрасте: двадцать и сорок сильно отличаются друг от друга. В двадцать если я испытывала жгучее желание укрыться под одеялом с каким-нибудь парнем, то называла это любовью. Но с тех пор узнала, что для «этого» есть много других названий.

Джек определенно не знал ни одного. Он опять самодовольно напыжился.

– Уверен, это судьба: между мной и Эми просто должна была вспыхнуть любовь.

Поскольку я уже призналась в своей сугубой неромантичности, никого не удивит, если теперь скажу, что терпеть не могу выражения "любовь вспыхнула". Словно любовь – это старая электропроводка, от которой только и жди беды. Или облако бензиновых паров. Или, того хуже, куча старого хлама – чиркни спичкой, и она загорится синим пламенем.

Возможно, развод сделал меня циничной, но не думаю, что любовь должна все сжигать на своем пути.

Не говоря уж о том, что в разбушевавшемся пламени могут погибнуть весьма ценные вещи.

– Однажды я увидел Эми, она шла по университетской аллее, и я сказал себе: вот она, моя будущая жена.

И Джек снова бросил томный взгляд на заднее сиденье моего "терсела".

Мне же хотелось заткнуть уши. А также обернуться, глянуть девушке прямо в глаза и спросить: "Почему, черт возьми, ты выходишь за этого остолопа?" И второй вопрос, который на самом деле должен быть первым: "Зачем вообще выходить замуж так рано?"

Я вдруг вспомнила робота из телесериала "Затерянные в космосе", как он отчаянно махал руками и верещал: "Опасность, ребята! ОПАСНОСТЬ!"

Не сделать ли мне то же самое?

Но эти ребята вряд ли меня послушали бы. Взглянув в зеркало заднего вида, я обнаружила, что Эми взирает на жениха с той же нежностью, что и он на нее, а может быть, и во сто крат большей.

– В качестве свадебного подарка мои родители покупают нам дом, – сообщил Джек.

Вот как. Что ж, ответ на мой первый невысказанный вопрос к Эми я получила. Сеть из целых трех магазинов электротоваров и новый дом – мощный стимул к замужеству. Особенно если тебе всего двадцать два года.

– Разумеется, – добавил Джек, – это будет дом только на первое время, но мы хотим, чтобы наше жилье было первоклассным.

Я искоса глянула на Джека. Вчера по телефону Эми назвала три продающихся владения, которыми заинтересовались молодые люди. Все три оценивались не менее чем в сто тысяч долларов. И это он называет жильем всего лишь "на первое время"? Я бы на месте моих спутников рухнула на колени и возблагодарила Господа за такое начало.

Но Джек принимал подарок как должное.

– Нам обязательно нужны по крайней мере две ванные комнаты, – деловито продолжал он. – На меньшее я не соглашусь. Я даже сказал маме и папе: если не будет двух ванных, то считайте, что и разговора не было.

Очевидно, молодой человек не усматривал ничего зазорного в том, чтобы смотреть в зубы дареному коню.

Эми, в отличие от жениха, была более благодарным существом. Всю дорогу она помалкивала, пока Джек трещал без умолку, но каждый раз, когда я смотрела на нее в зеркальце заднего вида, мне казалось, что я вижу Золушку. В тот момент, когда ей примеривают потерянную на балу туфельку.

Тем временем юношу опять потянуло на интимные откровения:

– Всю жизнь я искал по-настоящему хорошую девушку и наконец нашел. Стоило познакомиться с ее родителями – честными, порядочными, истинной солью земли, – как сразу стало ясно: у моей невесты потрясающая родословная.

Я прикусила язык, чтобы не сболтнуть лишнего. С ума сойти, малый выбирает жену, как коккер-спаниеля! Я украдкой бросила взгляд на мою спутницу: не обижает ли ее разборчивость жениха.

Поверите ли, она порозовела, услышав столь высокую аттестацию своего происхождения. Эми взирала на затылок жениха по-собачьи преданными глазами. Похоже, Джек прав: это судьба, молодые люди просто созданы друг для друга.

Что я могла им пожелать? Будьте счастливы, если сможете.

Поскольку мы уже добрались до дома, который я намеревалась показать счастливой парочке, пришлось сосредоточиться на поисках удобной парковки. Симпатичный двухэтажный особняк в стиле эпохи Тюдоров на Озерном проезде выставили на продажу всего неделю назад. Дом был расположен в отличном месте, находился в идеальном состоянии, и просили за него меньше рыночной цены.

Относительная дешевизна объяснялась тем, что его хозяева, Марвин и Дениз Кадрило, уже подыскали себе новое жилье в более дорогом районе и им не терпелось побыстрее переехать.

Этим домом многие интересовались, я уже дважды приводила сюда клиентов и, откровенно говоря, рассчитывала продать его без особого труда. Если не Джеку и Эми, то кому-нибудь еще.

Как только мы выбрались из машины, я прямиком направилась к крыльцу, на котором, свернувшись калачиком, лежала маленькая керамическая кошка.

Приподняв кошечку, я обнаружила под ней ключ.

Знаю, весьма опрометчиво прятать ключи на крыльце. Но не таскать же с собой слесарные инструменты или набор отмычек только потому, что Дениз Каррико по абсолютно непонятной причине решительно отказывалась снабдить меня запасным ключом. Наверное, опасалась, как бы в ее отсутствие я не проникла в дом и не перемерила все ее наряды.