Текст книги "Темная лошадка"

Автор книги: Тэми Хоуг (Хоаг)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)

57

– Ладно, – сказал Лэндри. – Делаем так: первым захожу я и осматриваю первый этаж. Потом… Елена, ты меня слышишь?

Я кивнула, не очень слушая, что он говорит, не вникая в его планы. Сейчас все мои мысли были о Молли.

Если кто-нибудь тронул ребенка…

Я подумала о беглых Чеде и Эрин. Если они вдруг вернулись в дом…

Лэндри затормозил у крыльца. Я выскочила, не дожидаясь полной остановки.

– Эстес, чтоб тебя!

Входная дверь была открыта. Я кинулась в дом, ни на секунду не задумываясь, какая опасность может ждать за порогом.

– Молли!

Лэндри уже стоял за моей спиной.

– Сибрайт! Это Лэндри.

– Молли!

Прыгая через две ступеньки, я взлетела на второй этаж.

Если кто-нибудь тронул ребенка…

Лэндри направился к кабинету Сибрайта. В доме стояла полная тишина, только из-за дверей кабинета доносился какой-то слабый, невнятный звук.

– Сибрайт?

С пистолетом в руке Лэндри пошел вдоль стены. Краем глаза он видел, как мчится вверх по лестнице Елена.

– Сибрайт! – еще раз окликнул он.

Звук становился все отчетливее. «Пение, что ли?» – подумал Лэндри. Он подобрался к двери, взялся за ручку…

Пение. Нет, скорее речитатив.

– Я только хотела жить хорошо.

– Молли!

Какая из закрытых дверей ведет в ее комнату? Прижавшись спиной к стене, я распахнула первую по ходу. Ага, комната Чеда.

Если кто-нибудь тронул ребенка…

Рванула следующую дверь. Еще одна пустая спальня.

– Молли!

Третья дверь, едва приоткрывшись, обо что-то ударилась. Я налегла сильнее.

– Молли!

Если кто-нибудь тронул ребенка…

Дверь в кабинет распахнулась, явив взгляду жуткую картину. Кристал Сибрайт стояла за мужниным письменным столом, вся в крови. Кровь текла по ее рукам, по хорошенькому розовому платьицу, в котором Лэндри уже видел ее сегодня. Брюс Сибрайт лежал лицом вниз на своем безукоризненно прибранном столе с торчащим из раны в спине мясным ножом.

– Господи, – пробормотал Лэндри.

Кристал посмотрела на него широко раскрытыми стеклянными глазами.

– Я только хотела жить хорошо. А он сломал мне жизнь. Он все сломал.

Если кто-нибудь тронул ребенка…

Сделав шаг назад, я набрала полную грудь воздуха и со всей силы навалилась на дверь плечом.

– Молли!

Дверь чуть подалась, и я поняла, что кто-то забаррикадировал ее изнутри.

– Елена!

Послышался звук отодвигаемой мебели, дверь распахнулась, и Молли с разбегу бросилась мне на шею. Я упала на колени и обняла ее так крепко, как никогда в жизни никого не обнимала. Я держала Молли Сибрайт обеими руками, прижимала к себе, пока она плакала, и потом долго еще не могла отпустить.

58

Все кончилось – только это я и могла сказать Молли, пока обнимала ее. Все кончилось. Кончилось. Кончилось. Но это была неправда таких гигантских размеров, что по сравнению с ней все неправды мира съеживались и меркли. Для Молли не кончилось ничего, кроме ее собственной семьи.

Кристал, и в лучшие времена не отличавшаяся крепкой психикой, не выдержала давления и сломалась. Она обвинила мужа во всем, что случилось с Эрин, – в похищении и изнасиловании. Решила, что Брюс сам все подстроил, послать к ней Пэрис Монтгомери оформлять аренду дома в Локсахэтчи, где и разыгралась драма.

Можно было бы придать этой истории благородный вид, сказав, что мать защищала дочь и отомстила за нее. Но, как ни грустно, мне в это совсем не верилось. По-моему, убийство Брюса было наказанием ему не за погубленную жизнь дочери, а за то, что он лишил Кристал ее собственной сказки.

Я только хотела жить хорошо…

Интересно, осталась бы она с Брюсом, если б узнала, что все это – по крайней мере, отчасти – было устроено ее дочерью? Тогда, скорее всего, она свалила бы всю вину на Эрин. И нашла бы способ простить Брюсу его грехи и сохранить свой маленький мирок в неприкосновенности.

Способность человеческого ума всему находить оправдание просто поразительна.

Лэндри отправил Кристал на патрульном джипе в полицию, а меня и Молли повез к Шону. И ни слова о том, чтобы позвонить в Службу социальной защиты, как это принято в подобных случаях.

Почти всю дорогу мы ехали молча, уже исчерпав эмоции и силы, придавленные происходящим. Только потрескивал радиопереговорник Лэндри. И вдруг от этого звука на меня накатила такая ностальгия, как будто я услышала песню времен своей юности.

У ворот «Авадонис-фарм» Лэндри позвонил Вайсу, в аэропорт. Ван Зандт там по-прежнему не появлялся, а самолет меж тем уже был готов вырулить на взлетную полосу.

Измученная Молли спала, привалившись ко мне. Лэндри взял ее на руки и отнес в домик для гостей. Я открыла ему дверь в свободную спальню, размышляя, какая странная семейная группа у нас получается.

– Бедная девочка, – сказал Лэндри, когда мы вышли из дома обратно во дворик. – Она быстро повзрослеет.

– Уже повзрослела, – ответила я, боком присаживаясь на изящную кованую скамью с мягкими подушками. – Эта девочка была ребенком минуты полторы, не больше. У тебя дети есть?

– У меня? Нет. – Лэндри сел рядом со мной. – А у тебя?

– Мне это всегда казалось неудачной мыслью. Слишком часто приходилось видеть, как детей бросают. А я знаю, как это больно.

Я понимала, что он наблюдает за мной, пытается проникнуть в душу, прочесть то, что за словами. И подивилась, с какой легкостью продемонстрировала ему собственную беззащитность.

– Но Молли классная, – продолжала я. – Представляешь, сама себя воспитала на детективах телеканала «Дискавери».

– Я был женат, – заметил Лэндри. – Но ничего не получилось. Сама знаешь: работа, ночные дежурства, со мной трудно… ну и так далее.

– А я никогда. Переходи сразу к: «Со мной трудно, ну и так далее».

Он устало улыбнулся, достал из кармана сигарету с зажигалкой.

– Заначка из машины? – спросила я.

– Надо же чем-то занюхать этот труп.

– А я раньше пила, – призналась я. – Чтобы вкус во рту отбить.

– Но завязала?

– Я завязала со всем, что притупляет боль.

– Почему?

– Потому что была уверена, что поделом мне. Наказание. Покаяние. Очищение. Называй как хочешь.

– Глупо, – заявил Лэндри. – Ты же не господь бог, Эстес.

– Большое утешение для всех истинно верующих, – усмехнулась я.

– Я только хочу сказать – в тебе слишком много хорошего, чтобы одна ошибка, даже большая, все это перечеркнула.

Я криво улыбнулась одним углом рта.

– Знаю. Теперь знаю. Благодаря Молли.

Лэндри оглянулся через плечо на дом.

– Что ты ей про Эрин расскажешь?

– Правду, – вздохнула я. – Меньшего она не примет.

Мысль об этом заставила меня вскочить. При всей моей усталости я никак не могла успокоиться, думая о полной несправедливостей жизни Молли Сибрайт и собственном эмоциональном уродстве. Ежась от ночной сырости, я прошлась по двору.

– Знаешь, в самый первый день, помню, я подумала: Молли получит важный жизненный урок. Поймет, что в жизни нельзя рассчитывать ни на кого, кроме себя, как понимают все: через предательство любимых и близких людей. А теперь жалею, что никак не могу этого для нее изменить.

Лэндри подошел, встал рядом со мной.

– Можешь, – возразил он. – Уже изменила. Она тебе верит, Елена. Ты ее не предала. И не предашь.

«Ох, самой бы в это поверить!» – подумала я.

У Лэндри запищал пейджер. Он взглянул на экран, снял с пояса телефон, набрал номер.

– Лэндри.

Я следила за его лицом и почувствовала, как оно напряглось.

Договорив, он обернулся ко мне.

– Эрин и Чеда взяли на Аллее Аллигаторов, на полпути к Венис. Она утверждает, что Чед увез ее силой.

59

– Вам восемнадцать, – сказал Лэндри. – По закону вы взрослый человек. Вы сделали неправильный выбор, последствия серьезные, теперь придется отвечать. Вопрос один: будете ли вы запираться дальше или облегчите жизнь нам всем?

Чед Сибрайт смотрел в стену. Его левый глаз скрывала тугая черная повязка.

– Поверить не могу, что все это происходит со мной, – пробормотал он.

Полицейский вертолет засек пикап Чеда на шоссе под названием Аллея Аллигаторов – дороге, соединяющей восточное побережье Флориды с побережьем Мексиканского залива. Парочку вернули в гостеприимные объятия системы правосудия округа Палм-Бич и поместили в лазарет, где обоим была оказана медицинская помощь.

Теперь они сидели в соседних комнатах для допросов, и каждый гадал, что рассказывает следователю другой.

«Будь жив Брюс Сибрайт, интересы Чеда представлял бы адвокат калибра Берта Шапиро», – подумал Лэндри. Но Брюс Сибрайт умер, и Чеду достался первый попавшийся общественный защитник.

Товарищ окружного прокурора Анжела Рока нетерпеливо постучала карандашом по столу.

– Чед, вам лучше начать говорить. В соседней комнате ваша девушка поведала нам захватывающую историю. Как вы ее похитили, чтобы выманить деньги у родного отца. У нас есть видеозапись, где вы ее избиваете.

– Думаю, мне следует ознакомиться с этой пленкой, – вмешался общественный защитник.

Рока взглянула на него.

– Запись весьма убедительная. Да и девушка будет очень пристрастным свидетелем.

– Это ложь! – надувшись, обиженно заявил Чед, но было видно, что он испугался. – Эрин со мной так не поступит.

– Как не поступит? – переспросил Лэндри. – Не расскажет, как вы выволакивали ее из больницы, пока охранник пытался потушить устроенный вами пожар?

Чед рьяно замотал головой.

– Вы не думаете, что Эрин расскажет нам, как вы ее насиловали и накачивали кетамином? – подхватила Рока.

Общественный защитник оторопело раскрывал и закрывал рот, но не мог выдавить из себя ни слова.

Лэндри вздохнул и поднялся.

– Знаете, – обратился он к Рока, – кажется, с меня хватит. Этот засранец решил отпираться? Отлично, пусть сгниет здесь. Его отец был подонком. Он такой же подонок. Ладно, чистосердечное признание отменяется. Идите, договаривайтесь с девушкой. Сами понимаете, присяжные при виде ее зарыдают в голос.

Рока сделала вид, будто раздумывает, затем взглянула на общественного защитника.

– Поговорите с вашим подзащитным. Обвинение у него будет впечатляющее, попурри из тяжких преступлений: похищение людей, изнасилование, попытка убийства, поджог…

– Никого я не насиловал! – воскликнул Чед. – И в тот прицеп вчера зашел, только чтобы помочь Эрин.

– Чтобы уничтожить изобличающие ее улики, потому что она – мозговой центр всей вашей операции? – уточнила Рока.

Чед закрыл глаз, наклонил голову набок.

– Я же говорил: Эрин только сначала принимала участие, а потом Пэрис ее подставила. А я вообще к этому отношения не имею! Я только пытался помочь Эрин. Почему надо меня за это наказывать?

Лэндри перегнулся через стол.

– Люди погибли, молодой человек. Вы лично пытались убить моего друга. Пути на волю вам все равно нет.

Чед закрыл лицо руками и заплакал.

– Я не виноват!

– А как быть с пленкой, которую мы нашли в кабинете вашего отца, Чед? На ней заснято бесспорное изнасилование. Кассета была оставлена в полке, на виду. Как она туда попала?

– Не знаю!

– А я знаю, – сказал Лэндри. – Туда поставили ее вы.

– Нет, не я! Я вообще к этому отношения не имел!

Лэндри раздраженно вздохнул.

– Знаете что, Чед? Вы можете либо взять на себя ответственность и тем самым облегчить свою участь, либо с каждой новой ложью увязать все глубже и глубже.

Он подошел к зеркальному окну в стене, поднял жалюзи и включил переговорное устройство.

Рока тоже встала.

– Подумайте как следует, джентльмены. Лучшие сделки заключаются быстро. Кто не успел – тот опоздал.

– Эрин, зачем Чед увез вас из больницы? – спросил Лэндри.

– Должно быть, это он был тем, вторым, – еле слышно прошелестела девушка. Глаза она потупила, точно от страха или от стыда. По щекам катились крохотные прозрачные бисеринки слез. – Второй похититель. Потому, наверно, он никогда и не говорил ни слова. Понимал, что я его сразу узнаю.

– Итак, он среди бела дня вошел в вашу палату и похитил вас вторично, чтоб вы никому не могли рассказать, как не узнали его тогда? – уточнил Лэндри.

Эрин прижала дрожащую руку к губам и зарыдала. Общественный защитник, тучная, жалостливая тетушка по имени Мария Онджо, сочувственно похлопала ее по плечу.

Лэндри остался безучастен.

– Чед говорит, что вы с ним любите друг друга. И что вы поехали с ним по своей воле.

У Эрин отвисла челюсть.

– Нет! Это неправда! Я… мы… У нас действительно был раньше роман – до того, как я ушла из дома. – Она покачала головой, словно удивляясь собственной глупости. – Но мы это затеяли, только чтобы позлить Брюса. Его колотило при одной мысли, что его идеальный мальчик связался со мной. Чед был в бешенстве, когда я решила с ним расстаться. Сказал, что никуда меня не отпустит.

Мария Онджо сунула ей пачку бумажных платков.

– Эрин, – сказала Рока, – Чед утверждает, что вы, а не он, затеяли это похищение. Что главной целью общего плана было дискредитировать Дона Джейда, а также сбить с толку вашего отца и выманить у него деньги, но ситуация вышла у вас из-под контроля.

– У меня из-под контроля? – возмущенно переспросила Эрин. – Они меня изнасиловали!

– И вы не поняли, что один из насильников был Чед? Вы ведь состояли с ним в интимной связи, вы спали вместе, – заметил Лэндри.

– Они накачивали меня наркотиками! Я же говорила! Почему вы мне не верите?

– Отчасти потому, вероятно, что доктор, осматривавший вас той ночью, когда вы нашлись, не смог однозначно определить, было ли над вами совершено насилие.

– Что? Но… но… вы ведь видели запись!

– Да, видел, – кивнул Лэндри. – Ужасное зрелище, жестокое, гнусное. И если все это не инсценировка, у вас должны были остаться обширные гематомы и разрывы влагалища. Их нет.

Лицо у Эрин было такое, будто она видит кошмарный сон и никак не может проснуться.

– В голове не укладывается! – пробормотала она. – Меня избивали, меня насиловали… Посмотрите на меня!

Она задрала рукав и продемонстрировала багровые рубцы от арапника.

– Да, – согласился Лэндри, – очень убедительно. Итак, по вашим словам, Дон Джейд и Чед вместе похитили вас при содействии Пэрис Монтгомери. Откуда Чед знаком с Доном?

– Не знаю!

– И зачем ему иметь дело с тем, кто увел вас у него? – спросил Лэндри. – Не понимаю.

Он видел, как нарастает ее отчаяние. Она дышала все чаще и чаще.

Общественная защитница сердито посмотрела на Лэндри.

– Детектив, нельзя взваливать на плечи Эрин все расследование целиком. Она не могла знать, что на уме у тех, кто в этом участвовал.

– Не уверен, мисс Онджо. Эрин была в близких отношениях с Чедом, работала у Дона Джейда и утверждала, что влюблена в него. Сдается мне, если кто и знает ответы на все вопросы, то как раз Эрин.

Онджо погладила девушку по спине.

– Эрин, вы вовсе не обязаны…

– Я ничего плохого не сделала! – отрезала та. – Мне скрывать нечего. Я ни в чем не виновата!

Лэндри выразительно посмотрел на Анджелу Рока.

– Так как же Чед связался с Джейдом, Эрин? Насколько я понимаю, кроме знакомства с вами, у них ничего общего нет. Не могу представить себе, чтобы они дружили.

– Их спросите! – огрызнулась Эрин. – Может, они друг в друга втюрились. Я откуда знаю?!

– И оба принимали участие в похищении вместе с Пэрис Монтгомери, да? Вас ведь держали в вагончике во дворе ее дома.

Эрин закрыла лицо руками.

– Не знаю!

– Эрин в этом деле потерпевшая, – вступилась Онджо. – Она последняя, кто должен сидеть в тюрьме.

– По словам Чеда выходит иначе, – возразила Рока. – И по словам Пэрис тоже. Они оба утверждают, что идея похищения принадлежит Эрин. Замысел Пэрис заключался в том, чтобы убить лошадь и свалить вину на Джейда. Эрин подговорила ее на инсценировку похищения, чтоб выманить деньги у своего отчима и вбить клин между Сибрайтом и матерью. Кроме того, они обе хотели обвинить Джейда в преступлении, которое положит конец его карьере.

– И знаете что? – подхватил Лэндри. – Мне такая версия кажется куда более правдоподобной, чем извращенная взаимная страсть Чеда и Джейда.

– Кошмар какой-то! – рыдала Эрин. – Они же меня насиловали!

Онджо оттолкнула стул и поднялась. Стоя она оказалась не выше ростом, чем сидя.

– Все, хватит безобразий! Достаточно! Я вызываю охрану!

– Как, вы не останетесь посмотреть кино? – невозмутимо поинтересовался Лэндри, указывая на телевизор с видеомагнитофоном в углу комнаты.

Онджо нахмурилась.

– О чем вы? Какое кино?

– Они снимали меня на видео, чтобы потом послать пленку Брюсу, – пояснила Эрин. – Они делали со мной такие гадости… Это был ужас!

– По-моему, эта пленка не для широкого показа, – возразила Рока. – Эрин, вы, возможно, пожелаете пересмотреть свою линию поведения. Я обычно предоставляю самые выгодные условия тому, кто меньше всего лжет.

Лэндри включил видеомагнитофон.

– Мисс Сибрайт, – сказал он, – вы чрезвычайно талантливая актриса. Не встань вы на скользкий путь правонарушения, могли бы сделаться звездой черного порно.

Запись была скопирована с той, что оказалась в видеокамере, которую Елена вынесла из горящего вагончика. Съемки за кулисами мнимого похищения. Кадры, не вошедшие в финальный монтаж. Репетиционный процесс.

На экране телевизора появилась Эрин на кровати в соблазнительной позе, с обольстительной улыбкой в камеру. На той самой кровати, к которой она была прикована в посланных Брюсу Сибрайту видеосюжетах. На той самой кровати, где корчилась под такими жестокими побоями, что даже очерствевшие душой полицейские содрогнулись.

Мария Онджо смотрела на экран, и румянец таял на ее лице вместе с сочувствием к подзащитной.

Эрин перевела взгляд с адвоката на Лэндри.

– Они меня заставили! Мне приходилось в точности выполнять, что они велели, или меня избивали! – всхлипнула она. – Думаете, я хотела это делать?

С экрана на нее смотрело ее собственное улыбающееся лицо. Эрин сунула руку себе между ног, затем облизала пальцы.

– Ага, – кивнул Лэндри. – Именно так я и думаю.

На заднем плане записи что-то сказал мужской голос, и оба рассмеялись.

Эрин оттолкнула свой стул от стола и принялась кружить по комнате, как загнанный в угол, обозленный маленький зверек.

– Мне приходилось им подыгрывать. Я боялась, что они меня убьют! Люди, да что с вами?! Почему вы мне не верите?! Это был Чед, теперь я точно знаю. Он меня наказывал…

Внезапно что-то ударило в зеркальное окно с другой стороны. Эрин и Онджо подскочили на месте. Лэндри посмотрел на Рока.

А между тем на экране в кадр вошел Чед Сибрайт. Они с Эрин встали на колени лицом друг к другу на заляпанном матрасе.

– Как ты хочешь, детка? – спросил Чед.

Эрин подняла голову, улыбнулась ведьминской улыбкой.

– Ты же знаешь, как я люблю. Я люблю грубо.

И оба снова расхохотались. Резвящиеся дети. Актеры на репетиции.

Лэндри взглянул в зеркальное окно, кивнул кому-то по ту сторону стекла, подошел к двери и открыл ее.

– Сука поганая! – заорал Чед Сибрайт, которого вели мимо в наручниках. Он пытался вывернуться из рук охранников и ворваться в комнату, но его держали крепко. – Я тебя любил! Я ведь любил тебя!

Эрин вскочила со стула.

– Заткнись! Заткнись!

– Я делал это ради тебя! Я тебя любил!

Эрин смерила его ядовито-презрительным взглядом:

– Идиот несчастный.

– Есть на свете невоспитанные люди, – заметил Лэндри, закрывая дверь.

– Это неслыханно! – запыхтела Онджо. – Запугивать мою подзащитную встречей с ее мучителем…

– Бросьте, коллега, – устало проронила Рока. – Суду достаточно одного взгляда на эту запись, и ваша клиентка может проститься со своей кинокарьерой.

Лэндри вышел постоять на тротуаре под жарким полуденным солнцем и выкурить сигаретку. Надо было прогнать изо рта вкус чужой лжи, выжечь вонь чужих поступков.

Чед Сибрайт подтвердил все, отказался от своих прежних утверждений, лишь бы навредить Эрин. Он заявил, что это она втянула его в инсценировку похищения. Брюс Сибрайт должен был заплатить выкуп – если не деньгами, то своей репутацией, крахом своей семейной жизни. А Дон Джейд в это время будет ошельмован и разорен, и Пэрис получит все, что хотела, – бизнес Джейда и конюшни Трея Хьюза.

Простой план.

Они втроем сели и написали сценарии эпизодов, как будто снимали учебный фильм. По словам Чеда, избиение было идеей Эрин. Она настояла, чтоб он действительно исполосовал ее арапником реализма ради. А он, Чед, не виноват.

Никто ни в чем не виноват.

Эрин обманула и использовала Чеда. Он невиновен. А Эрин плохо воспитала мать. И ее не любил отчим, Брюс Сибрайт. И Пэрис Монтгомери заморочила ей голову.

Пэрис Монтгомери еще предстояло допросить, но Лэндри не сомневался, что в конце концов ему еще придется выслушать ее прерываемый рыданиями рассказ о том, как в три года родной отец заставлял ее «играть на живой флейте», и как она пошла по рукам в школе, и как это все искалечило ее психику.

Чед утверждал, что про Ван Зандта и гибель Джилл Морон ничего не знает. «Значит, и в этом никто не виноват», – заключил Лэндри.

Вот только ему хотелось понять: если никто ни в чем не виноват, почему людей убивают, детей оставляют сиротами, ломают им жизнь? Пэрис Монтгомери, Эрин Сибрайт и Чед Сибрайт взрослые люди. Они самостоятельно приняли решения, которые сломали судьбу другим людям, а кому-то и вообще стоили жизни. Так что нельзя сказать, что во всем этом никто не виноват.