Текст книги "Клуб любителей фантастики. Анталогия танственных случаев. Рассказы."

Автор книги: Техника-молодежи Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 52 страниц)

Девушка шла совершенно спокойно, не опасаясь, что кто-нибудь осмелится чем-либо досадить ей; она была надежно защищена своей красотой и происхождением. Тяжелая десница властелина Минги простиралась над ее очаровательной головкой, пылающей медью волос, и ни один мужчина в порту не осмелился бы даже коснуться пальцем молочно-белой кожи девственницы Минги, зная о неизбежной жестокой каре. Пираты и бродяги космоса опасливо перешептывались, намекая на нечто страшное, собравшись в притонах разных стран за столами вокруг бутылок с водкой "сегир"; если верить слухам, то это были наказания жестокие, загадочные, неописуемые, несравненно более свирепые, чем все то, что может причинить человеку нож или термопистолет.

Неизъяснимые опасности стояли также и на страже ворот цитадели. Недаром фразы о целомудренности девушек Минги давно превратились в поговорку. Любая из них могла чувствовать себя в самых жутких ночных трущобах Венеры гораздо спокойнее, чем монашенка, бредущая днем по какому-нибудь бедному кварталу земного города.

И все равно девушки крайне редко покидали стены цитадели, к тому же никогда не выходили в город без сопровождающих. Смиту еще ни разу не приходилось встречать их вблизи. Он немного передвинулся, чтобы лучше разглядеть и проходившую мимо девушку, и эскорт, который должен был следовать за ней. Это легкое движение привлекло ее внимание. Она остановилась, внимательно вгляделась в темноту и сказала нежным и мелодичным, словно звуки арфы, голосом:

– Не хотите ли вы заработать золотую монету, добрый человек?

Неосознанная вспышка сарказма заставила Смита отказаться от обычного для него грубого жаргона, и он ответил максимально изысканным тоном на безупречном диалекте высшего общества Венеры:

– Нет, благодарю вас, о прекраснейшая из дам.

Девушка застыла на мгновение, безуспешно пытаясь разглядеть в темноте лицо говорившего. Он, напротив, хорошо видел в падавшем из окна тусклом свете прекрасные, несколько напряженные черты ее лица, на котором едва заметно проступило изумление. Затем она распахнула плащ, и отблески неверного света заиграли на металлическом цилиндре электрического фонаря. Нажала на кнопку, и вспышка белого света ослепила его.

В тот момент, когда луч фонаря осветил его лицо, он продолжал сидеть, небрежно откинувшись назад и опираясь спиной о стену здания. Он выглядел весьма живописно: затянутый в кожаную куртку космического навигатора, местами прожженную или разорванную, с кобурой термопистолета низко на бедре, с повернутым к ней смуглым обветренным лицом, на котором недобро светились слегка прищуренные глаза. Он явно чувствовал себя как рыба в воде на этой пустынной набережной, на этих сумрачных опасных улицах. Он принадлежал к известному типу людей, нередко встречающихся в подобных местах, – оказавшихся вне закона космических бродяг, единственной опорой в жизни которых является термопистолет. Их образ жизни полон опасностей, и они стараются как можно реже попадать в поле зрения межпланетной полиции. Однако на повернутом к свету бронзовом лице читалось и нечто большее. Девушка, безжалостно ослепившая его, не могла не заметить следы воспитания, намеки на принадлежность к высшим слоям общества; его претензии на использование высокого стиля в разговоре не казались шокирующими. Но в прозрачных, холодных, как сталь, глазах явно таилась насмешка.

– Нет, – сказала девушка, выключив фонарь, – я дам вам не одну золотую монету, а сто. И совсем за другую работу, а не за ту, что я хотела поручить вам сначала.

– Благодарю вас, – вежливо ответил Смит, продолжая сидеть, – и извините – я отказываюсь.

– Пятьсот монет, – хладнокровно сказала она своим мелодичым голосом.

Смит нахмурился. Ситуация приобретала фантасмагорический оттенок. Но почему?

Она мгновенно уловила его недоумение.

– Да, я понимаю вас. Это кажется нелепым. Видите ли, я узнала вас, когда включила свой фонарь. Может быть, вы все же согласитесь? Вы наверняка сможете выполнить мою просьбу. Но я не могу объяснить вам все прямо здесь, на улице.

Смит долго молчал, и у него в голове с бешеной скоростью сменялись самые невероятные предположения. Потом он улыбнулся, что осталось незамеченным в темноте, и сказал:

– Я приду. – И мгновенно оказался на ногах. – Где я должен быть и когда?

– Там, где Замковая улица подходит к крепости Минги. Третья дверь налево от центральных ворот. Скажите сторожу: Водир.

– Это...

– Мое имя. Вы сможете прийти через полчаса?

Смит продолжал испытывать колебания; внезапно ему очень захотелось опять отказаться. Но затем он пожал плечами.

– Да.

– Значит, примерно в три часа ночи вас будут ждать.

Она попрощалась с ним по венерианскому обычаю странным движением руки и, закутавшись в плащ, словно растворилась в темноте. Только острый слух Смита еще долго улавливал, как непривычное эхо ее шагов постепенно замирало вдали.

Смит остался на прежнем месте, терпеливо ожидая чего-то, но если бы его спросили, то вряд ли бы смог ответить, чего ждет. Постепенно им все больше овладевало недоумение. Неужели ставшие легендой рассказы о недоступности Минги – досужая болтовня? Неужели красавицы из цитадели, находящиеся под строжайшим надзором, могут позволить себе прогуливаться в одиночестве по ночному городу и договариваться о свиданиях? Или произошедшее было всего лишь какой-то непонятной мистификацией?

Вековые традиции гласили, что ворота цитадели Минги охраняются настолько бдительной необычной стражей, что даже мышь не может проникнуть за стены без ведома Алендара, загадочного властелина Минги. Следовательно, когда он шепнет сторожу, словно пароль, имя "Водир", и перед ним откроются двери, это будет сделано по приказу Алендара? Если, разумеется, они откроются. Может быть, девушка принадлежит одному из знатных сеньоров Эднеса, решившему сыграть с ним какую-то злую шутку? Он покачал головой и улыбнулся только глазами, не дрогнув ни одним мускулом лица. Зачем ломать напрасно голову – все равно скоро узнает, в чем дело.

Смит еще немного выждал в своем мрачном укрытии. Небольшие волны по-прежнему с тихим плеском разбивались о сваи причала. Неожиданно стартовавший космический корабль с оглушительным грохотом разорвал черное полотнище ночи, залив окрестности ослепительным светом.

Наконец он встал и с наслаждением потянулся всем телом. Поправив на бедре кобуру с пистолетом, направился по ночной улице в сторону цитадели. Несмотря на грубые сапоги космонавта, шаги его были на удивление легкими; сейчас во всем его облике проявлялось что-то от крупного хищника.

Через двадцать минут ходьбы по темным пустынным улицам он очутился вблизи от цитадели, этого города в городе, известного под названием Минга. Перед ним высоко вздымались мрачные стены; древность покрыла их камни причудливыми наростами мха и лишайников, бурно разраставшихся в условиях Горячей планеты. Замковая улица обрывалась перед глубоко утопленными в стене главными воротами, надежно хранившими бог знает какие зловещие тайны. Смит двинулся налево, стараясь держаться глубокой тени у подножия стены. Отсчитав две двери, он остановился перед третьей, укрывшейся между двумя выступами контрфорсов. Когда-то она была окрашена в зеленый цвет, но за многие годы краска основательно пострадала от ржавчины, и карабкающиеся вверх по стене лианы почти полностью скрывали дверь от нескромных взглядов. Если бы он не искал, то наверняка прошел бы мимо, не заметив ее.

Застыв на месте, Смит довольно долго не шевелился, внимательно всматриваясь в металлические створки, врезанные, казалось, в монолитную скалу. Он даже принюхался к густому, насыщенному пряными ароматами воздуху. Осторожный, словно дикий зверь, не решающийся прянуть из засады на показавшуюся чем-то подозрительной добычу, он все еще колебался. Наконец шагнул, поднял руку и постучал – очень тихо, самыми кончиками пальцев.

Дверь бесшумно отворилась, и перед ним появилась абсолютно черная дыра, выделяющаяся даже на фоне абсолютно черной стены. Кто-то шепотом спросил:

– К'а ло-валл?

– Водир, – прошептал в ответ Смит с неожиданной, похожей на внутреннюю щекотку, дрожью едва сдерживаемого беззвучного смеха. Наверное, не один городской щеголь стучался ночью в эти двери и, полный надежд, шептал стражу мрачного входа имя какой-нибудь рыжей красотки. Но, если легенды не лгут, ни одному мужчине еще не удавалось этим или любым другим способом проникнуть за ограду Минги. Похоже, что он будет первым, кто услышал шепот стража, приглашающего его пройти внутрь крепости через небольшую прорезанную в толще стены дверь: "Входите".

Смит расстегнул кобуру на бедре и шагнул вперед, пригнувшись под низким каменным сводом. Дверь закрылась за его спиной, и он оказался в полной темноте, охватившей его со всех сторон, словно темная вода – ныряльщика. Он остановился, напряженно прислушиваясь, но различая только тревожные удары своего сердца и не убирая руки с рукоятки пистолета. Неожиданно помещение озарил бледно-голубой свет – его включил привратник, стоявший у противоположной стены небольшой комнаты, очевидно, игравшей роль вестибюля. Невысокий толстый человек, выглядевший весьма импозантно в роскошной одежде из алого бархата. Очевидно, это был один из евнухов Минги. Одну руку он еще держал на выключателе, а другой придерживал переброшенный через плечо пурпурный плащ. Переливы света на плаще и на одежде евнуха придавали происходящему оттенок торжественности.

Раскосые глаза внимательно изучали гостя, но они оставались на редкость невыразительными, и Смит не уловил даже намека на то, что могло скрываться за ними. Можно было, конечно, предположить почти неощутимые нотки страха, немного юмора и даже восхищения в этом бесстрастном взоре, но Смиту было не до тонкостей психологии. Не скрывая любопытства, он огляделся. Очевидно, небольшое помещение вестибюля целиком размещалось внутри крепостной стены чудовищной толщины. Но фоне более чем скромной обстановки резко выделялась своим великолепием вторая дверь из литой бронзы, покрытая причудливыми узорами.

Смит вопросительно взглянул на евнуха.

Тот шагнул к нему с угодливым видом, пробормотав при этом: "Разрешите", и накинул на его плечи пурпурный плащ. Величественные складки тяжелой материи, источавшей слабый приятный аромат, обвились вокруг с неожиданной лаской, укутав его огромную фигуру до самого пола. Когда евнух попытался закрепить плащ на груди драгоценной застежкой, он непроизвольно отшатнулся, не сдержав отвращения.

– Пожалуйста, набросьте на голову капюшон, – прошептал евнух, словно и не заметивший брезгливости Смита. Тяжелые складки не только полностью закрыли выгоревшие на солнце волосы, но и надежно укрыли в тени черты лица.

Евнух отворил внутреннюю бронзовую дверь, и Смит увидел через ее проем длинный коридор, плавно поворачивающий вправо. Его убранство, на первый взгляд скромное, оставляло тем не менее впечатление тщательно продуманной изысканности, прежде всего благодаря странному сложному узору, сплошь покрывавшему стенные панели из блестящего серебристого металла.

Следуя за евнухом, Смит чувствовал, как его грубые сапоги глубоко погружаются в плотную шерсть ковра, вызывая при этом почти чувственное удовольствие. Дважды он услышал, как за приотворенной освещенной изнутри дверью, выходившей в коридор, раздалось невнятное бормотанье, и каждый раз его рука под складками плаща мгновенно оказывалась на рукоятке термопистолета. Но никто так и не показался в пустом слабо освещенном коридоре, уходившем вдаль.

Все, произошедшее до сих пор, казалось Смиту на удивление легким, обескураживающе легким. Или легенды лгали, говоря о недоступности Минги, или прекрасная Водир предусмотрительно оплатила эту легкость с невероятной щедростью. Или – снова эта тревожная мысль – он передвигался без помех внутри Минги с позволения Алендара?

Слегка изгибавшийся коридор закончился у дверей с серебряным решетчатым узором. За ее порогом они очутились в другом коридоре, плавно поднимавшемся вверх. Его стены были украшены столь же изысканно, как и в предыдущем. В конце виднелась круто уходящая в сторону лестница со ступенями, казалось, отлитыми из матово блестевшей золотистой бронзы. Этажом выше снова начался коридор, освещенный свисавшими со сводчатого потолка розовыми светильниками. В конце его – еще одна, на сей раз украшенная ажурной серебряной вязью лестница, спускавшаяся вниз спиральными витками.

Весь этот путь они проделали, не встретив ни души. За закрытыми дверьми иногда раздавались певучие женские голоса, а как-то глухо донеслись музыкальные аккорды. Но коридоры были по-прежнему пусты – или по специальному приказу, или же им сопутствовало невероятное везение.

Они шли, минуя двери, иногда открытые в неосвещенные комнаты, и волосы на затылке у Смита время от времени вставали дыбом, когда он ощущал близкое присутствие кого-то, пристально и враждебно наблюдающего за ним.

Вот уже на протяжении доброго получаса они то спускались, то поднимались по винтовым лестницам и то и дело меняли направление. В конце концов даже натренированное чувство ориентации у Смита отказало. Он уже не смог бы сказать, ни на какой высоте над уровнем моря они находятся, ни в каком направлении вел коридор, который они только что миновали. Это раздражало его, и его нервы были натянуты, словно стальные струны, и только волевым усилием он не позволял себе нервно оглядываться перед каждой приоткрытой дверью. Казалось, что весь воздух коридоров заполнен неотчетливым томлением и почти осязаемой угрозой. Тихие голоса за дверьми, ощущение следящих за ним глаз, какие-то непонятные колебания воздуха, смутные шорохи...

Смит следовал за евнухом сквозь великолепие всех этих коридоров и переходов, словно пробиваясь сквозь волны сладострастных призывов, но его рука по-прежнему сжимала рукоятку пистолета, а волосы на голове то и дело шевелились, когда они проходили перед дверьми, за которыми таилась темнота. Все было слишком легко. Вековые традиции гласили, что Минга – это символ недоступности, крепость, охраняемая чем-то более страшным, чем оружие. А он шел коридорами цитадели, он уже проник в самое ее сердце, и для этого оказалось достаточным закутаться в бархатный плащ. Ему не встречались ни стражи, ни просто случайный прохожий, который наверняка бы обратил внимание, что какой-то неизвестный, гораздо более высокого роста, чем обитатели крепости, бродит потайными коридорами недоступной Минги. Он пошевелил пистолет в кобуре.

Евнух в алом бархате уверенно шел впереди. Только однажды Смит заметил его колебание. Они как раз достигли развилки коридора и проходили мимо темного ответвления, когда вдруг до его ушей долетели странные звуки – словно в темноте от развилки в сторону оттащили что-то мягкое, но скребущее по каменным плитам пола. Он увидел, как евнух задрожал и едва не повернул назад, но тут же собрался и почти бегом устремился вперед, замедлив шаги только после того, как между ними и зловещим боковым коридором остался довольно большой отрезок освещенного перехода.

Они проходили полуосвещенными коридорами, вдыхая насыщенный загадочными ароматами воздух, и мимо них мелькали то открытые в темноту двери, за которыми заметно сгущался полумрак, то закрытые створки, скрывающие бормочущую тайну. И все время Смит физически ощущал бдительно и недобро следящие за ним глаза. Наконец, после бесконечных извилистых переходов они достигли более низкого, чем предыдущие, коридора, стенные панели которого были покрыты филигранной резьбой по перламутру. Все двери, выходящие в него, были украшены серебряными решетками. И здесь случилось то, чего напряженные нервы Смита ожидали с самого начала фантастического путешествия.

Одна из дверей внезапно отворилась, и на пороге возник силуэт женщины, с которой они столкнулись лицом к лицу.

Пистолет Смита словно сам собой бесшумно скользнул под плащом ему в руку. Ему показалось, что он увидел, как напряглась спина евнуха, и тот на мгновение сбился с шага.

Эта была совсем юная девушка, одетая в простое белое платье, очевидно, рабыня. Увидев возникшую перед ней высокую фигуру, закутанную в красный плащ с поднятым капюшоном, она тихо вскрикнула и рухнула на колени так неожиданно, словно ей нанесли удар сзади. Буквально уткнувшись лицом в ковер, она распростерлась у ног Смита, и тот потрясенно отметил, что все ее хрупкое тело била крупная дрожь.

Он бросил пистолет в кобуру и, остановившись на секунду, склонился над столь необычно приветствовавшей его девушкой; не успел он протянуть к ней руку, как евнух обернулся и нетерпеливым жестом поторопил его. Лицо евнуха блестело от пота, и в раскосых темных глазах плескалась тревога, словно у загнанного животного.

Как ни странно, но явный страх, испытываемый евнухом, несколько успокоил Смита. Этот страх означал, что они подвергались реальной опасности быть обнаруженными, а Смит достаточно хорошо представлял, что он будет делать, столкнувшись с подобной угрозой... Если бы только это! Но упорное ощущение следящих за ним глаз, звуки, издаваемые невидимыми созданиями, ползающими в темных коридорах, – вот что по-настоящему держало его в напряжении... И все же, и все же, все шло слишком гладко, подозрительно гладко...

Евнух остановился перед одной из серебряных дверей где-то посередине очередного коридора и, прижавшись лицом к решетке, едва слышно пробормотал несколько слов. Через мгновение чей-то голос довольно громко ответил: "Прекрасно!", дверь скрипнула и отворилась. Евнух опустился на колено, расплескав вокруг себя волны алой ткани, и Смит на мгновение увидел на обращенном к нему лице глаза, в которых еще не полностью рассеялся ужас, но уже светилась ирония, смешанная с уважением. После этого дверь раскрылась шире, и он шагнул через порог.

И очутился в комнате, более всего напоминавшей подводный грот. Стены были обтянуты зеленой парчой, вдоль них располагались низкие, тоже зеленые, диваны; на зеленом кресле под свисавшим с потолка зеленым светильником сидела, словно королева на троне, ослепительная Водир, и языки пламени ее роскошных волос клубились вокруг нее. На ней было платье из зеленого бархата; в соответствии с требованиями венерианской моды, одно плечо было полностью открыто, а сбоку имелся высокий разрез, при каждом движении обнажавший стройную белоснежную ногу.

Смит впервые увидел ее при ярком свете. Она была невероятно привлекательна со своими медными волосами, волнами спадающими на плечи, и бледным, слегка улыбающимся лицом. Обрамленные длинными ресницами черные миндалевидные глаза, свойственные ее расе, спокойно встретили стальной взгляд Смита.

Он нетерпеливо отбросил назад мешавший ему капюшон.

– Могу я наконец снять его? Мы здесь в безопасности?

Она коротко рассмеялась, и смех ее прозвенел, подобно колокольчику.

– В безопасности? – с иронией воскликнула она. – Конечно, снимите его, если хотите. Мы зашли уже настолько далеко, что можем не придавать значения подобным пустякам.

Когда с его плеч соскользнули складки великолепной ткани, обнажившие коричневую куртку космического навигатора, Водир с явным любопытством оглядела его, так как видела Смита только в слабом свете электрического фонаря.

Этот могучий мужчина, затянутый в кожу, со смуглым обветренным лицом, на котором читались настороженность и почтительность, резко диссонировал с обстановкой изысканного будуара.

Она всмотрелась в его мужественное лицо, испещренное следами лучевых ударов термопистолета и шрамами от ножей и когтей; лицо, на котором неизгладимый отпечаток оставили скитания на бесконечных дорогах космоса. Казалось очевидным, что недоверчивость и решительность были главными чертами его характера, так же, пожалуй, как и непреклонность; они сквозили в каждой складке лица. Встретившись взглядом со спокойными непроницаемыми глазами, она почувствовала нечто вроде удара тока, словно коснувшись провода под напряжением. Это были глаза человека, привыкшего убивать в случае необходимости, убивать быстро и без лишних колебаний.

И тогда она поняла, что нуждалась именно в таком человеке. Слухи о репутации Нортвеста Смита достигли даже перламутровых коридоров Минги. Но даже если бы и не знала никогда раньше о нем и о приписываемых ему подвигах, она все равно поняла бы по холодному дерзкому взгляду, что перед ней находится единственный человек, способный помочь ей, если только это в человеческих силах.

Не только подобные, но и многие другие мысли молниеносно пронеслись у нее в голове, сталкиваясь, словно скрестившиеся клинки. Она прикрыла глаза, стараясь прекратить немой поединок, выдававший все, что она знала о грозившей им смертельной опасности, и медленно произнесла его имя: "Нортвест... Смит..." – тоном, в котором неопытный слух уловил бы только мечтательные нотки.

– К вашим услугам, – ответил Смит, и в его вежливых словах отчетливо прозвучал намек на насмешку.

Она не ответила и только медленно смерила его взглядом с головы до ног.

– Чего вы хотите от меня? – спросил он уже с нотками нетерпения.

– Я нуждалась в услугах человека из порта, – ответила она тихим подавленным голосом. – Я не слишком хорошо разглядела вас. Там, возле порта, можно встретить многих навигаторов. Но вы – только один, о человек Земли...

Она протянула руки и прильнула к Смиту, склонившись, как камыш на ветру, и ее руки нежно обвили его шею, и ее губы оказались совсем близко от его губ...

Смит прищурившись посмотрел на нее. Он достаточно хорошо знал обитателей Венеры, чтобы разгадать ожесточенную схватку различных мотивов, которыми руководствуется в своих поступках каждый из них. К тому же он успел заметить разыгравшуюся в ней борьбу, прежде чем она опустила веки.

Она подняла на него недоуменный взгляд, не веря, что еще не оказалась в его объятьях.

– К'а ло-валл? – пробормотала она. – Неужели ты так холоден, человек Земли? Или я столь мало желанна для мужчины?

Продолжая молчать, он взглянул ей в лицо, и кровь забурлила в его жилах помимо желания. Слишком много столетий в девушках Минги воспитывалось искусство очаровывать мужчин, чтобы Нортвест Смит не почувствовал желания откликнуться на приглашение ее глаз. От ее медных волос на него пахнуло нежным ароматом, облегающее бархатное платье соблазнительно подчеркивало прелести ее тела, о белизне которого можно было догадаться по ослепительному блеску выглядывавшего бедра. Но Смит ухмыльнулся и отодвинулся.

– Нет, – сказал он, – вы великолепно владеете своим искусством, но меня не устраивает эта ситуация.

– Что вы хотите сказать?

– Я должен знать гораздо больше, чем сейчас, прежде чем решить, стоит ли мне идти дальше.

– Глупец! – воскликнула она с раздражением. – Вы и так уже влезли в эту историю по уши. Вы находитесь в центре событий – с того момента, как пересекли порог двери в наружной стене. И все пути отступления для вас отрезаны.

– Но это получилось так легко, – пробормотал Смит. – Пожалуй, даже слишком легко.

Она придвинулась ближе и, прищурившись, пристально взглянула на него, мгновенно отбросив всякие попытки соблазна.

– Вы тоже обратили внимание?.. – спросила она почти шепотом. – Вам тоже показалось, что это было слишком просто? Великий Шаор, если бы я могла быть уверена! – И ее прекрасное лицо исказила гримаса ужаса.

– Может быть, мы все-таки присядем, и вы все расскажете, – предложил Смит, никогда не забывавший о таком замечательном качестве, как практичность.

Она коснулась своей рукой, белой, как молоко, и нежной, как шелк, его смуглой руки и увлекла за собой на один из низких диванов, расставленных вдоль стен комнаты. В жесте сквозило неосознанное кокетство, веками и поколениями прививавшееся ее расе, тем не менее Смит заметил, что рука Водир слегка дрожала.

– Скажите же наконец, чего вы так боитесь? – спросил он с любопытством, когда они расположились на зеленом бархате. – Вы же знаете, что смерть приходит только однажды.

Она презрительно тряхнула своей медной гривой.

– Речь не о том. По крайней мере... Нет, я сама хотела бы знать, что пугает меня, – а неведение хуже всего. Но я хотела бы... Я предпочла бы, чтобы это не оказалось таким простым делом – привести вас сюда.

– Везде было совершенно безлюдно, – задумчиво заметил Смит. – Мы не встретили ни души. Нигде ни одного стража. Только один раз нам попалось живое существо – рабыня. Мы столкнулись с ней в коридоре перед вашей комнатой.

– И что она сделала? – замирающим голосом спросила Водир.

– Она упала... Вообще по тому, как она вела себя, можно было подумать, что ей повстречался по меньшей мере сам дьявол.

– Тогда все в порядке, – с облегчением сказала она. – Рабыня приняла вас за... Алендара. – Ее голос слегка дрогнул, прежде чем произнести это имя, как будто в нем было нечто ужасное. – Он обычно тоже бывает одет в плащ. Но появляется здесь крайне редко.

– Я никогда не встречал его, – промолвил Смит. – Неужели он настолько ужасен? Рабыня едва не потеряла сознание, увидев меня.

– О, тише, бога ради, тише! – взмолилась Водир, и голос ее был полон страха. – Нельзя говорить о нем подобное. Он... Именно так и нужно вести себя при встрече с ним – пасть ниц и спрятать лицо. Если бы только я...

Смит резко повернулся к ней, вгляделся в черные глаза. И отчетливо увидел там, в самой глубине, прячущийся неописуемый ужас.

– О чем вы говорите? – спросил он.

Она съежилась, сотрясаемая дрожью, и ее испуганный взгляд обежал стены комнаты.

– Разве вы не чувствуете? – шепотом спросила она, и этот шепот прозвучал, помимо ее желания, как ласка.

Он улыбнулся про себя, подумав, насколько сильна была в ней куртизанка, инстинктивно старающаяся быть привлекательной и сохраняющая интонации соблазна в голосе, даже умирая от страха.

– ...И так всегда, всегда! – рыдала она. – Немая, тайная угроза, постоянно бродящая вокруг тебя! Она здесь повсюду, в любом помещении дворца, в любом коридоре. Разве вы не почувствовали это, когда оказались внутри?

– Да, пожалуй, – медленно произнес Смит. – Да, у меня было ощущение чего-то, подкарауливающего за темными дверными проемами, какого-то витающего в воздухе неясного напряжения...

– Смертельная, страшная опасность, невыразимый ужас... О, я чувствую его везде, куда бы ни пошла, где бы ни находилась... Он проник в меня, пропитал все мое существо, стал частью моего тела и моей души...

Смит понял, что с ней вот-вот произойдет истерика, и быстро спросил:

– Зачем вы искали меня в порту?

– Я не могу сказать, что сделала это намеренно. – Она с явным усилием справилась с собой, после чего продолжала уже более спокойным тоном: – Я действительно искала кого-нибудь из завсегдатаев порта, как уже говорила, но он был нужен мне совсем для другого. Для чего, теперь уже не имеет значения. Но, когда я осветила вас лучом фонаря и узнала... Видите ли, я слышала о вас в связи... с делом Лаккманда.

– Но о чем все-таки идет речь? И как я могу помочь?

– Это длинная история, – ответила она, – и настолько необычная, что вам трудно будет поверить, что не выдумана. К тому же все в ней слишком туманно, неопределенно, чтобы вы восприняли ее всерьез. Тем не менее я знаю, что... Кстати, вы знакомы с историей Минги?

– Немного. Я слышал, что ее начало теряется в глубине веков.

– Уходит к началу мира – и даже еще дальше. Я не уверена, что вы поймете меня. Дело в том, что здесь, на Венере, мы находимся гораздо ближе к истокам жизни, чем вы на Земле. Жизнь развивалась гораздо быстрее и шла иными путями, чем представляют себе ваши ученые. На Земле цивилизация формировалась достаточно медленно, чтобы... чтобы элементали – эти зародыши, предтечи жизни – успели уйти во мрак небытия и забвения. Но на Венере... О, как ужасно, когда человек развивается слишком быстро! Жизнь – порождение мрака и тайны, в ее рождении участвуют существа слишком странные и слишком жуткие. Земная цивилизация созревала сравнительно медленно, и к тому времени, когда люди стали настолько культурными, чтобы заинтересоваться своим прошлым, они оказались достаточно далеко от истоков, чтобы иметь счастье ничего не узнать о них. Но мы на Венере слишком ясно, слишком отчетливо видим эти мрачные истоки... Великий Шаор, спаси меня! О, что мне пришлось пережить!

Ее руки взметнулись к лицу, словно пытаясь остановить внезапно хлынувший из глаз ужас, и волна медных волос окутала душистым облаком грудь. Даже сейчас она оставалась соблазнительным, желанным созданием – это было для нее столь же естественно, как дыхание.

В наступившей тишине Смит невольно посмотрел по сторонам. В комнате царило угрожающее спокойствие.

Чтобы удержать дрожь, Водир обхватила свое обтянутое бархатом колено, после чего продолжала:

– Цитадель Минга – сооружение настолько древнее, что никто не знает, когда она была основана. Фар-Турса, вышедший из морских туманов со своим войском и основавший город у подножия гор, строил первые дома под стенами крепости, уже находившейся здесь. И Алендар стал продавать девушек Минги морякам, и люди начали селиться тут, и возник большой город. Такова легенда, но выходит, что Минга была всегда.

Алендар, владевший крепостью, растил девушек с медными волосами и обучал их искусству очаровывать мужчин, охраняя их с помощью странного оружия. Продавая девушек принцам соседних королевств, он выручал бешеные деньги. Алендар тоже был здесь всегда. Однажды я встретила его...

Лучше было бы сразу опуститься на колени и спрятать лицо... Но когда я встретила его... Это высокий человек, такой же высокий, как вы, мужчины Земли, но его глаза похожи, наверное, на межзвездную бездну. Я заглянула в них из любопытства – в то время я не боялась ни людей, ни демонов – прежде чем почтительно склониться перед ним... и с той поры не могу избавиться от страха. Я заглянула в саму сущность зла, заглянула словно в зловонное болото. Мрак, пустота, первичное зло... Бесстрастное, обезличенное... Элементарное зло, древний ужас, из которого возникла жизнь. И теперь я уверена, что Алендар родился не от смертной женщины. Жизнь была и до человека... Она появилась невероятно давно, и ей пришлось преодолеть бесчисленные препятствия, прежде чем она стала такой, какой мы ее знаем. У Алендара глаза не похожи на человеческие – я видела их, и теперь проклята навсегда!

Ее голос постепенно становился все тише – так слабеет затухающий огонь. Наконец она замолчала; лишь взгляд продолжал потерянно блуждать среди кошмарных образов, пробужденных ее словами.

– С той поры я проклята, осуждена на ад, более страшный, чем все, чем грозят грешникам жрецы Шаора, – продолжила она после паузы. – Нет, не думайте, я не брежу. Я еще не рассказала вам самое жуткое. О, великий Шаор, как бы я хотела, чтобы это было не так!