Текст книги "Первый полёт кукушонка (СИ)"

Автор книги: Тай Ронис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Сольвейг не ответила. Дракон был злым, её мама – равнодушной. Что-то в этом контрасте было не так, только она никак не могла понять что именно, в голове было слишком мутно.

Когда охотники ушли, Джо напоила её каким-то отваром. Сложнее всего было заставить себя подняться и взять в руки кружку. Сольвейг чувствовала себя камнем – тяжелым и холодным, и никому не нужным. Её всегда раздражали целители – с их бесконечными вопросами о симптомах, об ощущениях, но Джо была на удивление ненавязчивой. Она лишь раз взглянула на Сольвейг и приложила холодные пальцы к её лбу, прежде чем приготовить ей этот чертов приторный отвар, после которого Сольвейг забылась крепким сном на несколько часов.

Когда она проснулась, самочувствие её немного улучшилось, но дышать всё равно было больно, как будто что-то застряло у неё в груди. Вставать не хотелось, хотелось умереть и больше никогда не встречать ни Весеннюю Эби, ни Джо Лафэр, ни Пагрина, ни других охотников. «Что, если уйти прямо сейчас? – думала Сольвейг. – Мне уже явно нечего здесь делать. Эби родила меня, но никогда не была и не хочет быть моей матерью. Как я могла надеяться на обратное?»

«Не надо было присылать деньги, – вспомнились вдруг её слова. – Это дало тебе ложную надежду».

Разве в деньгах было дело? С того самого дня, как Сольвейг случайно узнала её имя, она поняла, что не такая, как другие брошенные дети. Те женщины, которые не хотели встречаться со своими детьми, скрывали свои имена. Никто из подкидышей, кроме Сольвейг, не знал своих родителей. И именно это, а не тот факт, что она присылала деньги, давал надежду. Но оказалось, что всё иначе. Эби не скрывала своё имя не потому, что хотела встречи. А потому, что ей было всё равно.

Эта мысль снова заставила Сольвейг расплакаться, хотя она этого и не хотела. У неё жутко болела голова из-за бесконечных слёз, которые, казалось, лились даже во сне, а кожа вокруг глаз воспалилась, и слёзы вызвали жжение. Тем, кто скрывал свои имена, было стыдно, вот и всё. Но Весенняя Эби не из них. Зачем же она вообще родила ребёнка, если он был ей не нужен? Кому вообще нужна Сольвейг, если мать не хочет подарить даже доброго слова?

«Она мне не мать, – напомнила сама себе Сольвейг. – У меня нет мамы, у меня нет никого. Только я одна».

Она заставила себя выползти спального мешка, и, пошатываясь, направилась к выходу из пещеры. Кто-то окликнул её – то ли Джо, то ли Ингви – но она не обратила внимания. Серый дневной свет резанул по глазам, и Сольвейг прищурилась. Она не чувствовала холода – ни простого зимнего, ни драконьего, ни внутреннего. Только тяжёлый камень невостребованности, с которым она не знала, что делать. Искать кого-то другого, кому она будет нужна? В ней нет ничего такого, что может кого-то заинтересовать. Охотник из неё весьма посредственный, Пагрин взял её лишь потому, что гильдия доплачивает ему за обучение новичков. Завести новую семью, как предложила Эби, тоже не вариант – Сольвейг даже представить себе не могла, как это будет... не говоря уже о том, что парни никогда не проявляли к ней интереса. Посвятить свою жизнь чему-нибудь другому? Но чему, чёрт возьми, и зачем вообще что-то делать, если это никому не нужно?

Сольвейг ушла от лагеря довольно далеко, но двигалась она в сторону, противоположную от Третьего Брата, так что вероятность встретить дракона или кого-то из охотников была невелика. Что если действительно вернуться в Ахаонг прямо сейчас? Она не заблудится, Сольвейг была в этом почти уверена. Надо бы, впрочем, прихватить немного припасов, чтобы не умереть с голоду.

Вдруг раздался душераздирающий рев, сначала приглушенный, потом ясно слышимый. Послышался грохот, и почва под ногами задрожала, как будто обрушилась огромная скала, а может, и не одна. Сольвейг растерянно огляделась, но ничего особенного в поле зрения не наблюдалось, и она на всякий случай подбежала к одной из пещер, в которой могла бы скрыться в случае необходимости. Земля продолжала дрожать, от Третьего Брата доносился злобный рев и грохот, но все происходило, судя по всему, на северо-восточном склоне, так что с места, где стояла Сольвейг, ничего не было видно. Забыв ненадолго о собственном горе, она помчалась обратно в лагерь – возможно, там известно больше о том, что происходит. Может быть, охотники обнаружили логово, или дракон обнаружил охотников, и тогда Сольвейг хотела бы удостовериться, что никто из её команды не пострадал. Через несколько минут грохот притих, но рёв продолжался, и теперь он звучал громче. Над горой поднялась огромная белая тень, разъярённо хлопая крыльями. Снежок сделал крюк и вернулся к  горе. Через несколько минут он снова показался, облетая гору с разных сторон и поливая её пламенем. Редкие кусты и деревья на склонах загорелись, но пламя быстро гасло при приближении дракона, и древесина продолжала тлеть, источая густой дым.

У входа в лагерь толпились все те, кто не участвовал в исследовании пещер Третьего Брата, и все они пристально вглядывались вдаль. Значит, новостей пока не было. Неужели охотники нарвались на дракона? Но судя по тому, что он разозлен и мечется, ему тоже досталось. Они напали? С чего бы вдруг, ведь атаки не планировалось, только разведка? Оставалось гадать, пока кто-нибудь не вернётся, чтобы прояснить ситуацию.

Дракон улетел на северо-восток, но далеко ли он, понять было нельзя – Четвёртый Брат ограничивал обзор. Сольвейг села на камень, вглядываясь вдаль. От её недомогания не осталось и следа. Лишь изредка, когда ей в голову приходила мысль об Эби, о том, что Снежок мог ей навредить, накатывала слабость. Но куда больше Сольвейг беспокоилась о Пагрине, Урд и Фирмине. Ей бы не хотелось, чтобы с ними произошло что-то нехорошее.

Наконец, на склоне Третьего Брата началось движение. Из одной из пещер выбежало несколько человек. Узнать их на таком расстоянии было невозможно. Сольвейг напряжённо вглядывалась, пытаясь понять, что они делают. Они изучали склон, словно что-то ища. А потом из одной из более высоких пещер выбежали ещё три человека. Некоторое время они суетились, о чем-то переговариваясь, что-то пытаясь сделать, но потом все вместе направились к лагерю, постоянно оглядываясь в поисках дракона. Постепенно новые и новые охотники стали выходить из пещер, которые они исследовали, они возвращались в лагерь. Кто спокойным шагом, кто бегом. Кое-кого, это было видно даже на большом расстоянии, несли другие охотники.

 – Винц? – раздался негромкий голос, и Сольвейг обернулась. Госпожа Меридит вместе со всеми наблюдала за происходящим на Третьем Брате, а теперь обращалась к супругу, чтобы он подсказал, стоит ли идти навстречу пострадавшим. Ведь кто-то мог быть тяжело ранен.

Винцент Мьют смотрел в том же направлении и рассуждал о чём-то, напряжённо нахмурившись. Он молчал довольно долго, а потом покачал головой.

 – Жди здесь.

Сам он вернулся в пещеру, взял одну из лошадей и явно собирался ехать навстречу охотникам один.

 – Белд? – сказал вдруг Одвин. В ответ раздалось лишь «Угу», и Фифт направился к выходу. И тогда Корч обернулся к Сольвейг.  – Ты здорова?

Прислушавшись к ощущениям, она почувствовала легкую дурноту и тяжесть в груди, но кивнула.

 – Тогда иди за мной. Два летописца, добровольцы?

Вызвались четыре человека, но Одвин выбрал Тоби Оалана и Герба Махдея из отряда Фифта.

 – Возьмите респираторы и воду. Идём налегке.

Когда они начали путь по долине, Винцент был уже далеко впереди. Одвин задал быстрый темп, он явно ожидал чего-то ужасного. Первую группу они встретили примерно через четверть часа – их было семеро, и все из отряда Белда.

 – Что там? Что произошло?

 – Понятия не имею, – сказал один из охотников, остальные лишь поддакнули. – Мы услышали грохот, гора задрожала, пошла трещинами. Другие тоже ничего не знают, мы не рискнули продолжать работу, решили вернуться, пока всё не выяснится.

 – Всё правильно сделали, – сказал Фифт. – Никто из вас не ранен?

Все были целы, и Белд велел им следовать за ним. Они продолжали двигаться к Третьему Брату и встретили ещё несколько команд охотников. Никто из них не знал, что произошло, лишь слышали грохот. Но одна из групп оказалась в неполном составе.

 – Гетор и Мэд за обвалом, – сказал один из охотников, которых они встретили уже почти у самого Третьего. – Не знаю, целы он или нет, мы обследовали разные ветки, когда произошло землетрясение. Они не вышли, мы пошли на поиски, но обнаружили только обвал. Они могли выйти через другой проход – почти все пещеры связаны между собой, но мы их не видели.

В этот момент им навстречу выехал Винцент.

 – Есть раненые, есть погибшие, – сказал он. – Нам нужно будет организовать разбор завалов и поиски. Я за светом и целителями.

 – Погоди, – остановил его Одвин. – Не опасно переносить сюда штаб?

Винцент задумался, но пожал плечами.

 – Свою семью я готов сюда привести. Но надолго ли – не знаю.

Одвин и Белд переглянулись и явно пришли к одному решению.

 – Передай распоряжение всем оставшимся собирать вещи. Я пришлю людей за повозками.

Винцент ускакал в сторону Первого Брата.

 – Я займусь лагерем, – сказал Белд. – Ты руководи поисками. Если что-то будет нужно – говори.

Одвин кивнул и обернулся к летописцам.

 – Собирайте отчёты, – сказал он. – Особенно карты, и информацию о том, кто где находился на момент происшествия.

Сольвейг особых распоряжений не получила, поэтому продолжала следовать за Одвином. Им встречались новые и новые охотники, но никто из них толком не мог объяснить, что случилось. Одвин всем им велел как можно скорее составить отчёты и сдать летописцам. Сольвейг вглядывалась в лица: многих она узнавала, но не помнила по именам. Её команды не было, так же как и Весенней Эби. Как, собственно, и...

 – Ни одного человека из Стрилл, – озадаченно сказала она.

 – Что? – рассеянно переспросил Одвин. К ним приближалась очередная группа, и он едва ли услышал Сольвейг.

 – Ни одного человека из клана Стрилл, – повторила она. Теперь она была уверена. Стрилл даже за пределами Ахаонга носили свою униформу, и из нескольких десятков, которые им уже повстречались, ни один не был членом клана.

 – Действительно, – пробормотал Одвин и нахмурился сильнее. – Может, они обследовали все один район и ещё не добрались сюда?

Они уже вплотную приблизились к Третьему, и теперь заглядывали в пещеры, но не углублялись. В этом пока что не было смысла. Чуть севернее вдоль склона, примерно в четверти мили, виднелась ещё одна группа. Сольвейг с облегчением узнала Урд по ярко-рыжим волосам, выделявшимся среди серости ландшафта. Здоровяк рядом с ней был, скорее всего, Фирмином. Никого, похожего на Пагрина, она не наблюдала.

Когда они приблизились, стало ясно, что охотники пытаются спасти жизнь одному из товарищей.  Он был весь в ссадинах и кровоподтеках, а в голове его зияла огромная рана. Сольвейг не знала его имени, но несколько раз видела его в лагере.

 – Меридит? – спросила Урд.

 – В пути, – хмуро сообщил Одвин. – Где ваш додекурион?

 – За завалом, – сказала Урд и указала на пещеру чуть дальше. – Вон там, ярдов четыреста вглубь и направо. Но там... ещё один погиб, мозги камнем раздавило. А чуть дальше – двое горелых, очень плохи. – Урд указала направление. – Мы их намазали и обезболили, но тащить не решились, кожа слазит.  С ними Агео и Твигер...

 – Ты, – Одвин резко обернулся и ткнул пальцем в Сольвейг. – Бегом навстречу Мьют, попроси Меридит направиться прямо сюда, покажи дорогу. – Он присмотрелся к парню с раной на голове. Урд подсказала:

 – Сначала горелые, этот выдержит.

Одвин кивнул и поторопил Сольвейг.

 – Шевелись. Потом найдёшь меня.

Сольвейг подчинилась. Она помчалась обратно к Первому Брату. С севера дул промозглый ветер, раздувавший тлевшие деревья, и теперь они начинали гореть активнее. Сольвейг нацепила на лицо респиратор, чтобы защититься от дыма, и бежала вперёд, опасаясь, чтобы не пропустить тех, кто ей нужен, из-за плохой видимости.

Двух всадников она увидела издалека, и по общим очертаниям было похоже, что это те, кто ей нужен. Она отчаянно замахала руками, привлекая внимание...

Когда она доставила целителя на место, Одвин отправил её разыскать новый лагерь и передать приказ летописцам сделать сводную карту Третьего Брата с указанием расположения всех команд согласно отчётам.  Заодно она должна была помочь гонцам найти его, и эту часть она выполнила с особым удовольствием: бегать из места в место ей не очень нравилось. В новом лагере она, к своему облегчению, обнаружила Пагрина. Его, к счастью, не завалило, хотя на ноге красовалась длинная рассеченная рана, и он терпеливо дожидался, пока целители справятся с более тяжёлыми пациентами.

 – Эй, Пагрин, ты мне статистику портишь! До тебя у меня не было ни одного раненого наставника!

 – Что, выздоровела уже? – сказал он мрачно, но без язвительности. – Иди, работай.

В лагере и вокруг Третьего Брата творился хаос. Одвин и Белд никак не могли провести перекличку, потому что охотники перемещались, разыскивая друг друга, разбирая завалы и тем самым провоцируя новые. Никого из Стрилл так и не было, и ходили слухи, что это они раздразнили дракона. Вот только зачем это им понадобилось? Если они нашли логово, то было бы более надёжно собрать всех и нанести удар, они бы в любом случае не смогли справиться с ним сами.

Сольвейг вновь нашла Одвина, как он и велел, но он не обратил на неё внимания. Меридит Мьют пыталась помочь одному из охотников, но что-то пошло не так. Сольвейг не знала этого парня, хотя ожоговые пузыри и коричневые пятна настолько искажали его черты, что она не была уверена. Глаза его бегали, он задыхался и бормотал что-то невнятное, обращался к каким-то людям, которых здесь не было.

 – Ему не давали обезболивающее? – спросила Меридит.

 – Стандартную дозу, – напряженно сказал один из ребят, сидевших рядом. – Но он психанул ещё до того, как мы попытались помочь.

 – Кевин, успокойся, посмотри на меня, – ласково говорила Меридит, осторожно прикасаясь к его лицу. – Ну же, давай, я помогу тебе, и ты вернешься к своим...

Но Кевин продолжал бормотать и иногда хныкать. Потом он замолкал и уходил в себя, а через некоторое время снова начинал разговаривать сам с собой, не замечая никого вокруг. Один раз он даже попытался встать и уйти, но заорал от боли, когда его попытались удержать.

 – Я не могу к нему подобраться, – отчаянно пожаловалась Меридит, а потом снова положила одну руку на лицо пострадавшего, а вторую – на его запястье. – Кевин слушай меня. Слушай мой голос. Сосредоточься, всего на секунду.

 – Госпожа Меридит, – неуверенно сказал Одвин. – Другие ребята, которые ещё... контролируют себя, нуждаются в вас.

Она неохотно поднялась.

 – Дайте ему ещё обезболивающего, возможно, он придёт в себя. Только небольшую дозу, чтобы он не заснул, со спящим я тоже работать не могу. С такими ожогами он не доживёт до утра...

 – Да, госпожа Меридит, мы сделаем все возможное.

Целительница удалилась, а Одвин оглядел присутствующих.

 – Делайте, как она сказала. Попытайтесь привести его в чувство, и если получится – сразу зовите её. Но если в течение часа ничего не изменится – не тратьте время, нам нужно ещё найти тех, кого можно спасти. Коб! Бери Сольвейг и ещё кого-нибудь, кого найдёшь без дела, идите в обход на северную сторону, только соблюдайте осторожность. Если увидите дракона – дайте одинарный сигнал. Я хочу понять, что там произошло. Оставляйте пометки или следите за долиной – в случае чего я отправлю за вами гонца.

Коб Додр перекинул через плечо сумку, сунул Сольвейг тёмный мешок с хвостами саламандры и жестом велел ей следовать за ним. Сольвейг не спорила, хотя путь предстоял неблизкий. Этим вечером вообще вряд ли кому-то придётся отдыхать: те, кто не разбирал завалы, рыскали по пещерам в поисках пропавших.

 – Тодак! Ты цел? Шуруй сюда!

К ним подбежал парень, который бестолково ходил вокруг входа в одну из пещер. На первый взгляд он был даже младше Сольвейг, но, присмотревшись, можно было обнаружить пучки морщин вокруг его глаз и обветренных губ, и это выдавало его настоящий возраст.

 – Мич и Абишир пропали, – сказал он. – Мы были в разных проходах...

 – Абишир в порядке, Мич под завалом, – мрачно сказал Коб.

 – Я пойду помо...

 – Там достаточно людей. Идёшь с нами, проверим, что на северной стороне.

Тодак кивнул, а потом озадаченно поглядел на Сольвейг. Он протянул руку, чтобы взять у неё мешок со светляками, но она сделала вид, что не заметила. Она знала, что если позволит мужчинам хоть раз проявить с ней галантность, то они больше никогда не будут воспринимать её всерьёз как охотника. Странно, всего несколько часов назад она считала, что это больше никогда не будет её беспокоить.

 Они шли быстро и без остановок, постоянно приглядываясь к небу и горизонту. Дракон, к счастью, не появлялся, и, кажется, улетел довольно далеко, потому что воздух был не таким промозглым, как раньше. Долгое время они не встречали ни охотников, ни следов. Опустились сумерки, а потом и ночь, и в тусклом свете светляков они чуть не пропустили то, что искали – огромный вход в пещеру со множеством обвалов вокруг.

 – Идем, дракона здесь нет, – подбодрил их Коб и первый направился вверх по склону.

Подниматься было нелегко – раскрошенная порода уходила из-под ног, не давая точки опоры. Сольвейг несколько раз скатывалась вниз,  увлекая за собой груды мелких камней. Что-то такое с ней уже случалось, и воспоминания были не самыми приятными. Когда она, наконец, преодолела подъём и оказалась у входа в пещеру, она услышала ругательства Коба. И было отчего: в пещере было несколько тел охотников, все они были из клана Стрилл. Часть из них сгорели, часть были раздавлены, а кое-кого явно добили свои, чтобы не мучился медленной смертью от ожогов.

 – Почему они не доставили их к госпоже Меридит? – спросила Сольвейг.

 – Возможно, она им уже помогала, – предположил Тодак. – Она не помогает одному человеку дважды.

 – Они нарушили правила, – сказал Коб. – Вступили в бой, не согласовав свои действия с командирами и додекурионами. Это лишает их права на помощь сопровождающих целителей.

 – Но им бы помогли в любом случае! Их бы не оставили умирать! – возмутилась Сольвейг. – Особенно госпожа Меридит. Она даже не регистрировалась официально, она здесь по доброй воле, чтобы помогать!

 – Люди судят других по себе, Сольвейг. Значит, на месте госпожи Меридит они бы себе не помогли.

Всего в пещере было восемь тел. Три из них было невозможно узнать – настолько сильно они обгорели.

 – Смотрите!

Тодак наклонился к самой земле и рассматривал что-то очень пристально. Коб и Сольвейг приблизились и тоже наклонились. В свете саламандры трудно было понять однозначно, что это такое, но почему-то Сольвейг казалось, что ответ очевиден.

 – Кровь дракона, – подтвердил её мысли Коб. – Засохла, но она все равно бесценна.

Оранжево-красный перламутр поблескивал на камне. Крошечное пятнышко, буквально одна капля – но первая, пролитая драконом.

 – Какой смысл так на него нападать? – спросила Сольвейг. – Летописцы ничего об этом не знают...

 – Узнают, – сказал Коб. – Запишут со слов участников, хотя и в конечном рейтинге вес этого свидетельства будет существенно снижен. Стрилл решили действовать неофициально, но это не лишает их права на законную долю. Самое отвратительное в этой ситуации другое. – Он окинул взглядом тела погибших, и, не дожидаясь уточняющих вопросов, объяснил: – Из-за них погибли охотники. Не эти, а те что там, под завалами, да и просто попали под раздачу злого Снежка. И за это никто ответственности не понесёт. Либо свалят всё на погибших, либо разделят ответственность. А Стрилл – слишком могущественный клан, чтобы кто-то осмелился предъявить им претензию. В конце концов, удар нанёс дракон.

Сольвейг начала понимать больше о людях из этого клана. Вчера она узнала одну из их представителей, теперь вот понимает чуть лучше их идеологию. Бог Вирд, агрессивный покровитель воинов, не мог стерпеть медлительности и осторожности, и его адепты пошли на отчаянные меры, не задумываясь о последствиях.

Освещение было недостаточно ярким, чтобы как следует оглядеть всю огромную пещеру, но чуть дальше виднелось несколько тёмных тоннелей, слишком узких, чтобы дракон в них пролез, но достаточно больших, чтобы свободно вместить несколько человек. Сольвейг направилась туда, ей казалось, что именно оттуда был нанесён удар.

Внутри грота было много каменной крошки и более крупных глыб, так что именно здесь, судя по всему, бесновался дракон. Должно быть, ему действительно доставили серьёзное неудобство. Для этого охотники должны были нанести удар одновременно и в одну точку. И стоять они должны были так, чтобы не мешать друг другу. Сольвейг оглянулась на место, где они обнаружили пятно крови. Все сходилось – из этих пещер был превосходный обзор.

Сольвейг сделала несколько шагов вглубь одного из ответвлений и  нервно отпрянула: здесь было ещё два сожженных тела. Она крикнула Кобу, привлекая его внимание, и направилась дальше. Возможно, здесь есть кто-то ещё, и этот кто-то может быть жив...

В какой-то момент Сольвейг замерла и прислушалась: ей показалось, что вдалеке раздался какой-то странный звук, как будто что-то сыпалось... но теперь она слышала лишь эхо шагов Коба и Тодака, да её собственные шаги звучали теперь иначе. Или, может, ей это только показалось?  Раньше она была в широком гроте, теперь – в более узком каменном проходе, естественно, звуки будут раздаваться по-другому.

На развилке она выбрала правую сторону, о чём громко сообщила Кобу. Тот велел не уходить далеко и звать, если обнаружится что-то ещё. Тел, к счастью, больше не было, не было и живых охотников. Пещера снова расширялась, и Сольвейг подняла хвост саламандры повыше. Впереди на полу пещеры виднелось что-то большое и черное – как будто другая порода, более тёмного оттенка, посреди гранитной скалы. Сольвейг сделала несколько шагов вперед, но что-то было не так. Снова что-то со звуками – эхо стало намного более звучным, хотя новая пещера не казалась такой уж большой. И лишь остановившись и прислушавшись, она поняла, что не так: земля трещала под её ногами, а впереди была вовсе не другая горная порода, а пролом.

 – Коб! – попыталась закричать Сольвейг, но сердце её ушло в пятки, и она не смогла набрать достаточно воздуха в легкие. – Коб!

А потом она сообразила, что если он прибежит, это плохо закончится. Тяжёлые шаги уже приближались...

 – Стой, не иди сюда! – завизжала она, и эхо разнесло и усилило её голос. – Земля проваливается!

Треск не усиливался, но и не ослабевал. Прошло несколько долгих секунд, в течение которых Сольвейг боялась даже дышать, но что-то делать было надо, и она сделала несмелый шаг назад. Треск усилился, и она снова замерла. В голове проносились кучи всяких разных слов, которые произносила охотничья братия в нелёгкие моменты их жизни. Но ни одно из этих заклинаний ей сейчас помочь не могло.

 – Не делай резких движений! – посоветовал Коб. – Попробуй опуститься и двигаться пластом, чтобы уменьшить давление!

Сольвейг не ответила. Это была хорошая мысль, и она удивлялась, как сама об этом не подумала. Медленно-медленно, не дыша, а всё прислушиваясь к грозному треску, она наклонилась, поставила руки на каменный пол и перенесла вес, распределяя его по большей поверхности. Но теперь она увидела то, чего не заметила раньше – футах в десяти от неё камень рассекала трещина, и она разрасталась, издавая тот самый жуткий треск. Когда Сольвейг замерла, треск немного ослабел, но она видела, как трещина растёт, ползёт как змея, преграждая ей путь к выходу из пещеры. Она зашевелилась – и трещина побежала быстрее. Сольвейг почувствовала, как поверхность под ней медленно проседает, и вот уже нет выбора – сделать рывок вперёд и вцепиться руками и ногами в твердую скалу – или провалиться в неизвестность, которая может быть глубиной в два фута, а может уходить в недра земли на несколько миль. Сольвейг почувствовала, что начинает скользить по наклонной плоскости, из точек опоры у неё был только хвост саламандры, но он был бесполезен. Ей нужен был только один хороший прыжок, чтобы пересечь линию трещины, и, почувствовав прилив адреналина, Сольвейг оттолкнулась одновременно руками и ногами. Но поверхность ушла из-под неё в тот же миг, и она смогла лишь слегка продвинуться вперед. Она успела ухватиться руками за острый край, перчатки спасли её от ранений, но порода была слоистой и хрупкой, и рассыпалась под давлением. Сольвейг перебирала руками, стараясь ухватиться надежнее, мелкие осколки сыпались ей на лицо, в глаза и в нос, но она не обращала внимания. Ей нужна была точка опоры, хотя бы одна надёжная точка опоры! Но раздался ещё один треск, и она полетела вниз, изо всех сил размахивая руками и надеясь уцепиться хоть за что-то, и визжа, в надежде, что Коб или кто-то другой каким-то чудом спасут её...

А потом она почувствовала удар, и на какой-то миг ей показалось, что это всё, что она уже умерла, и это ангел смерти сжимает её в объятьях и целует её губы, пытаясь выпить душу. Но попытавшись сделать вдох, Сольвейг поняла, что упала в воду, и это было одновременно хорошо и плохо. Изо всех сил сдерживая порыв прокашляться и прочистить лёгкие, она заработала руками и ногами, надеясь, что движется наверх, а не вниз. Почувствовав воздух на лице, она сделала короткий вдох и отчаянно закашлялась, выплевывая воду, и стараясь не тонуть. Воздух был странным на вкус, как и вода, и, не без труда приоткрыв глаза, Сольвейг поняла, что её неприятности не закончились.

Хвост саламандры шел ко дну, и вода жадно пожирала холодное пламя, пузырясь и порождая беспорядочные огоньки. Сольвейг снова заработала руками и ногами, чтобы оказаться как можно дальше от этого места. Она огляделась, пытаясь понять, куда ей плыть, но вокруг была кромешная тьма, даже стен не было видно, как и той дыры, через которую она свалилась. Лишь слабые блики где-то вверху подсказывали, что где-то там есть люди. Вода становилась все более кислой и уже раздражала кожу, и Сольвейг продолжила плыть. Неважно куда, главное – подальше от растворяющегося хвоста саламандры и противных огоньков. С запозданием она вспомнила о респираторе и нацепила его на лицо. Дышать стало тяжелее, но воздух стал более чистым.

Вода снова становилась холодной, легкие жгло, но, по крайней мере, Сольвейг могла дышать.

 – Коб! – закричала она, приподняв маску, и закашлялась. Потом сложила ладони лодочкой и вновь закричала куда-то вверх: – Коб! Тодак!

Даже если они её слышали, они не ответили. Или ответили, но она не услышала. В любом случае, она была одна, в поземном озере, у которого пока что не было ни дна, ни берегов, а хвост саламандры уже почти полностью растворился, огоньков стало меньше, и совсем скоро тьма станет кромешной.

 – Коб!

Они найдут способ её вытащить, это точно. Но это в том случае, если они не считают её погибшей. Сольвейг нырнула и поморгала под водой, надеясь промыть глаза от скальных крошек и кислоты. Помогло, но незначительно. Казалось, что внутренняя сторона век утыкана острыми лезвиями.

 – Коб! – заорала Сольвейг и замерла, прислушиваясь. С одной стороны вода булькала, с другой слышался звон невидимых капель, но никто не ответил на её зов.

Что ж, надо что-то делать. Может пройти много часов, прежде чем они вернутся в лагерь, найдут верёвку и вернутся сюда её спасать. За это время она замёрзнет насмерть. Сольвейг решила плыть, стараясь держаться одного направления. Рано или поздно берег будет. Главное – не паниковать и время от времени оглядываться, на случай, если появится спасательная команда.

Теперь она не видела ничего. Плыла ли она вперед, или двигалась по кругу? Время от времени Сольвейг пробовала воду на вкус – не становится ли она снова кислой. Но то ли она привыкла к вкусу, то ли к утонувшему хвосту саламандры не приближалась.

Время, время... сколько же его прошло? Сольвейг продолжала плыть, боясь остановиться. Адреналин уступил место усталости, холод отнимал последние силы, но она продолжала двигаться. В конце концов, они с Пагрином не должны портить друг другу статистику.

Внезапно она врезалась во что-то и вскрикнула от неожиданности. На мгновение запаниковав, она оттолкнулась от чего-то большого и холодного руками и ногами, но потом вдруг сообразила, что это всего-навсего камень – она достигла края озера. Но, изучив поверхность на ощупь, Сольвейг поняла, что рано обрадовалась – выбраться здесь на твёрдую почву явно не получится. Но находка всё же дала ей новую информацию: здесь было течение. Оно было слишком медленным, чтобы Сольвейг его заметила без неподвижного объекта, но теперь, держась за стену, она чувствовала, как её тянет куда-то потоком.

Сольвейг вздохнула и задумалась. Она ничего не знала ни о подземных реках, ни об озёрах. Вынесет ли её поток на открытое пространство? Стоит ли плыть по течению, или лучше оставаться на месте и ждать помощи? Но её наверняка уже далеко отнесло от того места, где она провалилась. Если кто-то повторит её путь, они с одинаковым успехом найдут её и здесь и дальше по течению. Вот только если она будет двигаться, она увеличит свои шансы обнаружить что-то новое, кроме воды, холода и гладкой скалы.

Глава 5

В конце концов, Сольвейг так устала, что уже не могла грести. Она легла на воду, расслабившись, позволив течению себя нести. Но через несколько минут, почувствовав, что засыпает, она встрепенулась и приказала себе продолжать борьбу.

Она протянула руку в сторону, где, по её предположениям, была скала, но ничего не обнаружила. Это заставило её занервничать, но, гребнув несколько раз, она нашла камень. Течение ускорилось, и Сольвейг не могла решить, хорошо это или плохо.

Вдруг она заметила, что тьма впереди не такая непроглядная. Она увидела слабый блеск камня, но откуда исходил свет? Подплыв к нужному месту, она уцепилась в камень и огляделась. Далеко вверху была трещина, через которую виднелось пасмурное ночное небо. Но выбраться через этот разлом было абсолютно невозможно.

 – Эй! – закричала Сольвейг, но поняла, что голос её слишком слаб. Она набрала побольше воздуха, и вложила в крик последние силы: – Эй!

Вероятность того, что лагерь где-то рядом, был минимален. Но она не могла не попытаться.

 – Эй!

Она вцепилась в камень и подтянулась на руках, чтобы хоть немного согреться на воздухе. Сердце её билось очень быстро, ног она почти не чувствовала, голова кружилась. Сольвейг не знала, что делать дальше. Опять отдаться потоку и плыть во тьму? Её точно не найдут. Здесь, возможно, ещё есть последний шанс, что её обнаружат, если отправятся следом. Но как? У них даже нет лодок. Они могли бы сколотить плот, но это займет не один час. Она здесь едва ли больше часу, но уже чуть жива. Сколько ещё она выдержит, прежде чем потеряет сознание и умрёт? Сольвейг всхлипнула. Ей было бесконечно жаль себя, но в то же время она думала, что это подходящий конец, для такой, как она – упасть в бездну, а потом потеряться в темноте и холоде.