Текст книги "Джульетта без имени"

Автор книги: Татьяна Живова

Соавторы: Павел Гаврилов,Алексей Матвеичев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Глава 9
Вот и все…

Восток открыл глаза. Тусклый свет лампочки, кафельные стены с местами отбитой плиткой, серый, обшарпанный потолок…

«Где это я?.. А, ну да!..»

В поле зрения появилось юное личико, больше похожее на мордочку симпатичной крыски. В черных, красновато поблескивающих глазах были грусть и тщательно сдерживаемая тревога.

– Крыся… – сталкер попытался улыбнуться разбитыми губами.

– Что? – тут же откликнулась скавенка.

– Ничего. Ты как?

– Не дождетесь! – ответила она строчкой из старого анекдота и вдруг скорчила вредную рожицу.

Восток засмеялся, но тут же прекратил: смех болью отозвался в избитом теле.

– Осторожнее! – Крыся дернулась к нему, но сталкер сделал ладонью успокаивающий жест. Мол, не волнуйся, я в порядке.

– Давно меня сюда притащили?

– Не знаю. Тут нет часов, и время идет… как ему вздумается.

– Счастливые часов не наблюдают…

– «Счастливые», скажешь тоже… Пить хочешь?

– Очень.

– Тогда давай осторожненько поднимайся. Тебе надо бы сесть, а то вода будет проливаться. Сейчас помогу.

Девушка захлопотала вокруг сталкера.

– Я же раза в два тяжелее тебя!.. – пытался протестовать он, но она только отмахнулась.

– Ты за все это время уже столько раз на меня падал!.. Так что мне не привыкать. Обопрись на меня спиной. Не бойся, не раздавишь… Вот так. А теперь – давай тихонько к стеночке двигайся. Она прохладная, для синяков хорошо…

Сталкер, морщась от боли в мышцах, с облегчением откинулся на стенку за спиной. Прикрыл глаза. Действительно – прохладно, хорошо…

Крыся помогла ему напиться из бутыли, потом спросила:

– Может, ты голоден? Тут немного каши принесли…

– Каши?

– Из грибов. Правда, ложек не дали, но можно есть и руками.

– А помыть их тут у вас негде? С мылом?

– Смешно. Оценила. Держи вот… протереть можно хотя бы.

Крыся подала Востоку мокрую тряпочку, в которой он без труда узнал лоскут от собственной футболки. Сталкер оглядел себя.

– М-да…Хорошая была футболочка… между прочим довоенная! – заметил он. – Ключевое слово – БЫЛА… Спасибо, хоть штаны оставили! А то перед дамой было бы неловко…

– Извини. Она уже и так была вся в клочья. А ты был без созна…

Восток приложил палец к ее губам и покачал головой:

– Забудь. Ты все сделала правильно. Спасибо тебе.

Крыся смущенно зарделась и придвинула к нему лоток с грибной смесью.

– Поешь лучше. Кто знает, когда еще доведется…

– И доведется ли вообще! – хмыкнул он. – Тебя-то на допрос уже таскали?

– Нет. Олег Ни… Ну, начальник эсбэшников сам сюда приходил. Задавал вопросы. Я ему рассказала, как с тобой познакомилась, почему решила тебе помочь… – она поежилась. – Давай не будем пока об этом. А то мне страшно становится. Вдруг они и меня мучить будут?

– Так ты же своя здесь. Какой смысл им тебя-то мучить?

Скавенка грустно посмотрела на человека.

– Ты не знаешь наших безопасников. И… я уже не «своя». Я для них всех – предательница. Для всего своего племени. А предателей – как и шпионов – у нас ОЧЕНЬ не любят. Особенно тут, в Бибиреве.

Восток помедлил, а потом накрыл ее узкую ладошку своей широкой пятерней. Погладил.

Крыся низко опустила голову. Ей сейчас очень хотелось прижаться к его плечу и хотя бы на время забыть обо всех их бедах. Но она подумала о его погибшей во время Удара возлюбленной и не двинулась с места.

Восток же думал о том, какой непредсказуемой порой бывает человеческая судьба. Он шел на север Москвы, чтобы изловить и притащить научникам мутанта-крысюка, получить за него солидный гонорар и зажить припеваючи на какой-нибудь тихой станции. А вышло… Вышло, что здесь он неожиданно для себя нашел… друга. В лице этого самого мутанта!

Ни на Семёновской, ни на какой-либо другой станции людской части Метро Восток не мог назвать ни одного человека, с которым бы его связывала дружба. Были коллеги, были приятели разной степени близости и знакомцы разной степени шапочности… А вот друга – в самом полном и истинном смысле этого слова – до сих пор как-то не появилось. И хотя не был Восток ни сторонящимся общества нелюдимом, ни каким-нибудь подлецом-негодяем, от которого общество бы само шарахалось… а вот как-то до сих пор не срасталось у него с дружбой. Жизнь в подземелье и опасная профессия сталкера вносили свои коррективы в привычные понятия, о которых там, наверху, до Удара, многие как-то даже и не задумывались всерьез, легкомысленно бросаясь ими направо и налево. Друг в Метро или друг в какой-нибудь интернетной соцсети, которого ты даже ни разу «живьем» не видел, а только и знаешь про него, что у него в друзьях – один-два таких же твоих «друга», про которых ты также знаешь либо крайне мало, либо вообще ничего?

Есть разница?

Огромная.

Вот только пришла к нему эта дружба слишком поздно. Права Крыся – шпионов и предателей никто не любит. И скоро все так или иначе закончится. Но отчего-то сознание близкой смерти придавало этой зарождающейся дружбе в глазах Востока особую, ни с чем не сравнимую ценность.

Теперь он даже радовался, что ему не придется похищать Крысю и тащить ее к людям. К тому же и шприцы со снотворным нашли и отобрали при обыске. А на допросе еще и настырно интересовались их содержимым. Пришлось сказать, что там яд на всякий экстремальный случай. Потому что в версию «антирад» никто бы не поверил – поскольку антирад хранился в аптечке (также изъятой при обыске), а шприцы были найдены в таких подозрительно-укромных местах, что поневоле вызывало у местных безопасников вполне закономерные вопросы на тему: зачем прятать дополнительные инъекторы с антирадом так тщательно и укромно?

Крыся отвлекла его от мыслей, снова придвинув лоток с грибами.

– Давай-ка все-таки поедим. Ты сам сможешь или тебе помочь?

– Да уж попробую сам! Руки целы, слава богу…

Скавенка кивнула. Привычным движением собрала щепотью немного скользкой «каши» и отправила в рот. Восток последовал ее примеру, но у него поначалу плохо получилось.

– А ты вот так, – показала Крыся. Восток повторил.

– Ловко у тебя получается! Наверно, много практики было?

– Ну… типа того. У нас в общине многие жители вообще ложками не пользуются. Или руками, или палочками. Но это месиво палочками не поешь. Да и палочек тут нет.

– У вас в общине – в смысле, тут, в Бибиреве?

– Нет. Тут-то как раз все цивилизованно – ложки, вилки… Я с Петровско-Разумовской. У нас там совсем другой уклад жизни… Даже рабство есть.

– Ты серьезно? – Восток даже приостановил руку с очередной порцией еды.

– Более чем. Моя мать… была рабыней – пока не стала наложницей одного из хозяев и не родила ему сына. Теперь она его жена.

– А ты?

– А я – грязнокровка. Для местных это ниже, чем рабыня. Хотя я и свободна.

– Не понимаю…

– Ну… как тебе объяснить… У нас – три племени. Черные скавены – они из какого-то Кавказа. Желтые – бывшие ве… вьетнамцы. И белые – все остальные: русские и им подобные. На нашей станции власть принадлежит черным кланам. Желтые – рабы, а белых там совсем нет. Моя мать – желтый скавен, а отец… – тут Крыся вздохнула, – отцом был белый добытчик… по-вашему сталкер, с какой-то другой станции, я его в жизни никогда не видела. А поскольку во мне нет ни одной капли крови черных скавенов, то для нашей общины я – грязнокровка. То есть – самое презираемое ими существо. Такие вот пироги… с котятами.

– Удивительно! – пробормотал Восток, качая головой. В Метро он видал всякое, но чтобы вот такое резкое расслоение общества не только на рабов и господ, но еще и по чистоте крови…

«Ну чистый Рейх! Знали бы на Чеховской – давно бы уже явились сюда по Серой с предложением союза! Хотя… нет. Тамошние фашисты местных «господ» живо бы пустили в расход: не любят на Чеховской «черных»! А за ними бы – и их «желтых» рабов. Да и вообще всем бы крысюкам трындец наступил! Нелюдей на Чеховской не любят еще больше, чем «черных».

– Значит, ты у нас наполовину вьетнамка? А я еще гадал, на каком языке ты ругалась там, у библиотеки, а это вьетнамский!

– Да. Мама научила. Она-то по-русски до сих пор плохо говорит.

Внезапно Крыся насторожилась и подняла голову, прислушиваясь.

– Что? – тут же подобрался и Восток.

– Шаги… за дверью… Кажется, это сюда…

Заскрежетал ключ в замке, дверь распахнулась, и в камеру вошел охранник Никита. За его спиной маячил кто-то из безопасников.

– Крыська – на допрос!

Скавенка с неописуемым выражением лица медленно поднялась, во все глаза глядя на вошедшего и машинально вытирая руки тряпицей.

– Ну чего застыла? Шевелись давай!

Восток стиснул кулаки и тоже встал. Если они и ее станут допрашивать так же, как и его, – то есть «с пристрастием»…

Но он ничего не мог поделать в данной ситуации. Слишком неравны были силы.

И вот это и бесило.

Выходя из камеры, скавенка оглянулась на сталкера. Того как шилом пронзило: она еще и пыталась улыбаться ему!

Дверь захлопнулась за спинами уводивших Крысю конвоиров, проскрежетал ключ, и снова наступила тишина.

Теперь уже пришел черед Востока метаться по камере в напряженном ожидании. От мыслей, что могут сделать с девушкой во время допроса, он впадал то в ярость, то в отчаяние. И главное – он сам ничем не мог помочь ей!

Медленно тянулось время. Наконец снова лязгнул в замке ключ, и охранник втолкнул в камеру взъерошенную, со следами слез на лице, но абсолютно невредимую Крысю.

– Восток, ты представляешь! – прямо с порога воскликнула она. – Меня никто даже пальцем не тронул! Только орали, запугивали и по мозгам ездили! Не понимаю, с чего это вдруг я так легко отделалась?

В голосе ее было крайнее изумление.

Восток облегченно выдохнул и уже ничуть не колеблясь сгреб ее в охапку, обнял и крепко прижал к себе.

– Ай, ты чего? – дернулась крысишка. Лицо ее стало совсем ошарашенным.

– Просто очень рад за тебя. Я уж чего только не передумал. Представлял всякие ужасы, как тебя там… терзают, а я – тут и ничего не могу сделать…

– Аааа… – Крыся ощутимо расслабилась. – Ясно. Но ты меня так больше не пугай, а то я – существо нервное… У нас воды не осталось?

– Держи.

Сделав несколько экономных глотков, девушка вдруг разом посерьезнела. Даже погрустнела.

– Мне так и не поверили, что мы с тобой познакомились только этой ночью. Припаяли давнее сотрудничество с тобой, как со шпионом. А завтра состоится суд. Ежу ясно, что он будет просто формальностью. Так что мы с тобой уже можем начинать готовиться к… закономерному печальному финалу. И прощаться.

Скавенка со вздохом опустилась на тюфяк. Легла ничком и спрятала лицо в скрещенные руки.

– Вот и все… – еле слышно обронила она и затихла.

Восток смотрел на нее, и внутри него зрело решение. Каким бы ни был приговор, который им вскоре вынесут, но он пойдет с ней – с этой чуждой его расе мутанткой, с этим экзальтированным «нервным существом» – до конца. Каким бы он ни был.

Сталкер тоже сел на тюфяк. Осторожно провел ладонью по волосам Крыси, больше напоминающим пушистую тонкую шерстку.

– Попрощаться мы еще успеем – сказал он. – Нас же не прямо сейчас казнят!

Крыся вдруг резко приподнялась, без слов крепко обняла его и уткнулась носом ему в грудь. Да так и застыла.

Восток слышал, как колотится сердце крысишки, чувствовал ее теплое дыхание на своей коже. Рука его снова потянулась к ней.

– Ты поспи, – предложил он, гладя и перебирая ее волосы. – Все же будет легче ждать.

…Некоторое время спустя сменившийся охранник, слегка встревоженный мертвой тишиной за дверью, заглянул в камеру через специально встроенный в дверь телескопический глазок.

Пленник сидел на тюфяке, привалившись спиной к стене и вытянув ноги. На коленях у него покоилась голова спящей девушки. Крыся иногда вздрагивала во сне, сталкер осторожно и ласково гладил ее по голове, и девушка затихала.

Покачав головой, охранник аккуратно прикрыл глазок задвижкой.

Про суд, предстоящий этим двоим буквально через несколько часов, он уже знал.

Глава 10
Трибунал

– Встать, суд идет!

Знакомая по довоенным фильмам и телепередачам фраза едва не рассмешила Востока. В другой ситуации он бы, может, и правда посмеялся над очевидным казусом – ведь на том пятачке платформы, где бибиревцы собрались судить «шпиона» и «предательницу», кроме мест для самих судей и ведущего протокол секретаря, больше не было ни одного стула или скамейки. Так что все присутствующие в данный момент и так стояли.

Но куда уж в таком деле без ритуалов и сопутствующих им фраз!

– Заседание трибунала по делу о шпионаже и предательстве в пользу врагов Содружества скавенских станций, – продолжал вещать председатель, – объявляется открытым!

«Трибунал?!..»

Сталкер слегка опешил, но потом подумал, вспомнил все, что знал о порядке и особенностях довоенной системы судопроизводства, и мысленно согласился с говорившим. Да, трибунал. Именно трибуналом и должны рассматриваться все дела о шпионаже и предательстве интересов родины.

Значит, суд будет коротким и без лишних разглагольствований.

Он бросил взгляд на стоящую рядом Крысю. Девушка снова выглядела подавленной и изредка нервно вздрагивала, машинально теребя растянутый подол своего свитера. Перед заседанием, когда их выводили из камеры, им опять сковали руки, причем Востоку – видимо, как наиболее опасному – снова за спиной.

Наручники Крыси тихо позвякивали, но она, кажется, этого не замечала, продолжая терзать ни в чем не повинную вещь.

Сталкер чуть толкнул ее локтем, а когда она подняла на него глаза, прошептал одними губами:

– Успокойся.

К счастью, никто этого не заметил – ни охрана, ни судьи. А то бы еще и досталось за перешептывания без права голоса!

Крыся слегка улыбнулась ему уголком рта и снова опустила взгляд. Руки ее замерли.

Заседание меж тем катилось дальше, как дрезина по хорошо накатанным рельсам. И, как отметил про себя Восток, действительно больше походило то ли на военно-полевой суд без свидетелей и адвокатов, то ли на – как недавно предрекла Крыся – простую формальность. Во всяком случае, как ему стало ясно, практически никого не интересовало истинное положение дела. Им даже не дали возможности высказаться по поводу предъявленных обвинений. Вопиющие нарушения порядка заседания были видны невооруженным глазом даже не юристу, что искренне возмутило Востока.

Из всего того, что он узнал и услышал во время допроса и потом, от Крыси, сталкер заключил, что, похоже, местные службы безопасности решили то ли выслужиться перед властями Содружества, то ли отыграться на них с Крысей за долгое отсутствие «настоящей работы», то ли все это вместе… Ишь, как рьяно взялись «топить»! И ладно бы только его, Востока, но ведь и свою соплеменницу, которая, всего-то выручив из опасной ситуации представителя враждебного племени, теперь расплачивалась за собственную доброту и отзывчивость!

Заседание продолжалось. Пару раз председателю приходилось урезонивать некоторых зрителей, слишком громко высказывавших свое мнение по поводу всего происходящего и требовавших немедленно расстрелять подсудимых.

– К сожалению, у нас нет возможности вывести нарушителей из зала суда за отсутствием самого зала, – сказал судья, – но если так будет продолжаться и далее – зачинщики беспорядков окажутся на месте подсудимых!

Угроза возымела действие, реплики из толпы прекратились. Видимо, с пресечением даже мелких нарушений в военизированной общине Бибирево было и правда все очень серьезно.

Наконец подсудимым дали последнее слово.

Крыся, к удивлению и беспокойству Востока, никак на это не отреагировала. Только окинула всех присутствующих долгим, полным горечи и укора взглядом, вздохнула и снова потупилась. По толпе прошелестел легкий шум.

Сталкер расправил плечи и чуть выдвинулся вперед.

– Последнее слово – так последнее слово, – сказал он. – Я не шпион. Я – сталкер, по-вашему – добытчик. Воевать с вами люди не собираются и не собирались. И осуждая за предательство ее, – он кивнул на Крысю, – вы совершаете очень большую ошибку. Девушка – не предательница. Она просто спасала мне жизнь. Не рассуждая, кто перед ней – друг или враг. С каких это пор проявления великодушия и милосердия считаются предательством и караются смертью?

Поднялся шум, сперва негромкий, но усиливающийся с каждой минутой. Охранники подсудимых подобрались, готовые отражать вероятную агрессию толпы. Председатель суда застучал молоточком по столу:

– Тихо! Тишина в зале!

Однако на этот раз его призывы остались без внимания. Толпа взволнованно переговаривалась, обсуждала сказанное человеком, спорила…

К ним вдруг приблизился какой-то чернявый скавен, по виду – ровесник Востока или чуть постарше, и изучающе воззрился на пару в наручниках, рассматривая их с заметным любопытством. На лацкане его сильно поношенного пиджака блестел значок с двумя масками – веселой и грустной.

При виде его Крыся встрепенулась и подалась вперед.

– Артур Сергеевич… – вдруг быстро и почти умоляюще проговорила она, – я принесла книги… Для театра… Только… их отняли…

Руководитель бибиревского театрального кружка (а это был именно он) долго смотрел на нее не то с сожалением, не то с сочувствием, не то с осуждением.

– Эх, Крыська, Крыська… – наконец сказал он с сокрушенным вздохом, – а я ведь собирался попробовать тебя на роль Джульетты в нашем спектакле! Хотел тебе сказать об этом после твоего возвращения, а ты…

На Крысю было жалко смотреть. Глаза ее расширились, губы беспомощно задрожали. Девушка так и впилась взглядом в кружковца, и на ее лице последовательно отразилась целая гамма переживаний – изумление, робкое счастье, острое чувство вины, сожаление, отчаяние, боль… Она покачнулась, закрыла руками лицо и еле слышно застонала.

Восток бросил на местного «станиславского» мрачный взгляд и придвинулся ближе к Крысе, чтобы если что поддержать ее. Хотя бы плечом. Но девушка, огорошенная известием, словно не заметила его движения. Сталкер скрипнул зубами и чуть пошевелил руками в наручниках. По его мнению, этот чернявый крысюк не должен был так бессовестно издеваться над своей и без того подавленной чувством непоправимой вины соплеменницей.

Он вдруг ощутил на себе чей-то пристальный взгляд и тут же развернулся в ту сторону, откуда он был направлен.

На него смотрел один из судей – довольно старый и совсем уже седой крысюк, которого при других обстоятельствах Восток запросто принял бы за человека.

«Старожил станции… – понял сталкер. – Из тех, кто пережил Удар, а потом – крыс и эпидемию… Первое поколение…»

Он повел плечом и тоже уставился на местного аксакала. Сурово, чуть ли не требовательно: ты, некогда бывший человеком, прояви же хоть какое-то понимание ситуации!.. Прояви человечность!

Скавен усмехнулся. Кажется, от него не укрылись ни потрясение Крыси, ни попытка закованного в наручники человека хоть как-то защитить и поддержать ее.

Окружающие что-то гомонили на разные голоса, но седой скавен, кажется, совсем их не слушал. Прикрыв морщинистые веки, он о чем-то размышлял. Наконец, когда стало уже совсем шумно и напряженно, старец властно поднял руку.

Шум стих, как по команде.

– Суд удаляется на совещание! – провозгласил скавен и, не дожидаясь коллег по судейству, направился куда-то в торец станции. Бибиревцы одобрительно зашумели вослед.

Охрана сомкнулась за спинами судей, не позволяя кому-нибудь из любопытных прошмыгнуть за ними и подслушать их дебаты.

Внимание зевак снова переключилось на подсудимых. Восток снова чуть ли не кожей ощутил их полные презрения и ненависти взгляды. Но если ему на эмоции местного населения было практически наплевать, то Крысе, похоже, доставалось морально по полной программе. Бедняжка совсем съежилась и сникла под этими хлещущими взглядами и хоть и пыталась держаться, но Восток уже видел, что надолго ее не хватит.

– Не бойся! – шепнул он ей, касаясь локтем ее вздрагивающего плечика. – Я рядом.

Крыся повела мимо него невидящим и каким-то совершенно отрешенным взглядом и ничего не ответила. Только судорожно вздохнула, пытаясь справиться с дрожью.

Томительно тянулось время. Наконец, когда охране уже пришлось отгонять от подсудимых некоторых не в меру расхрабрившихся ребятишек, норовивших то ущипнуть, то ткнуть пальцем «страшного» человека, судьи вышли из палатки, где обсуждали приговор.

– Суд вынес решение и, учитывая все обстоятельства дела и следствия, постановил… – провозгласил председатель после произнесения всех обязательных в таком случае фраз, – шпиона из «чистой» части Метро приговорить к отправке Наверх днем, без защитных средств, оружия и снаряжения. Его сообщницу, бывшую добытчицу Содружества Крысю, обвиненную в предательстве и пособничестве вражескому шпиону, навсегда изгнать из земель Содружества в Алтуфьево, запретив возвращаться под страхом смертной казни! Приговор окончательный и обжалованию…

– А вот я не согласен! – вдруг как гром с ясного неба раздался громкий голос Востока, бесцеремонно перебившего размеренную речь скавена.

На несколько секунд воцарилась изумленная тишина, и только охранники, взмахнув дубинками, ринулись было усмирять пленника… Но сталкер стоял совершенно спокойно, не делая никаких попыток к бунту, и охрана отступилась.

– Ты смеешь оспаривать решение суда? – с холодным удивлением проговорил председатель, жестом приказывая угомониться снова начавшей было шуметь толпе.

– Смею! – сталкер твердо встретил взгляд раздраженного его нахальным вмешательством скавена. – Если вам так уж хочется приговорить нас к отсроченной смерти – отправьте меня вместе с ней, – он кивнул на Крысю, – в это ваше Алтуфьево. Да, я наслышан о том, что там делают с пленниками… слухи, знаете ли, и до нашей части Метро добрались. Так что не думаю, что я много выиграю, отказавшись от уготованной мне вами «прогулки» Наверх! А если хотите соблюсти приличия и остаться с чистыми руками – можете даже обменять нас на кого-нибудь из ваших близких, которые, возможно, сейчас находятся в плену у ваших «добрых соседей»! Что скажете?

Судьи уставились на сталкера, ошарашенные его отчаянно-смелой выходкой и неожиданным предложением. Потом принялись перешептываться. Толпа снова загудела.

– Парень, ты идиот или мазохист? – спросил пожилой, но крепкий и уже начинающий лысеть крысюк в потертых штанах расцветки «урбан». Восток наметанным глазом определил: коллега! Местный сталкер – или, как говорит Крыся, добытчик. Возможно, из командиров: вон, как уверенно и властно держится! И тоже, кстати, представитель первого поколения! – Или подвигов перед смертью захотелось? Так ведь никто тебе за них медали или звания не даст! Сгинешь почем зря…

– И какое тебе, человеку, дело до наших близких? И… – товарищ добытчика, столь же колоритный, но куда более молодой, кивнул на Крысю, – вот до нее? Чего ты за нее вписываешься?

– До ваших близких мне и правда дела нет, – неторопливо согласился сталкер. – А вот девушке я задолжал.

– И много ли задолжал? – второй добытчик скривил и без того искаженное мутацией лицо.

– Жизнь, – коротко ответил сталкер. – Три раза. Как минимум.

Он пристально посмотрел в глаза пожилому местному коллеге:

– Так что я хочу пойти с ней. До конца. Долг платежом красен.

Пожилой скавенский сталкер как-то по-новому окинул его взглядом (Востоку даже почудилось в его глазах что-то вроде уважения), но промолчал. А потом сделал знак товарищу, и они оба пошли прочь от места судилища.

– Зачем?.. – услышал Восток шепот потрясенной Крыси и посмотрел на нее. Кажется, оглашение приговора едва не добило ее, но неожиданный поступок товарища по несчастью и его короткий разговор с местными коллегами привели скавенку в чувство. – Зачем такие жертвы? И зачем тебе-то в Алтуфьево? Ты с ума сошел, они же замучают тебя до смерти! А если ты и выживешь после пыток – все равно отправят Наверх…

– Крысь, но ведь мне так и так светит оказаться под солнышком! – Восток подмигнул девушке. – Днем раньше, днем позже… Но до этого я хоть тебе чем-нибудь попытаюсь помочь… Надеюсь, что у меня получится!

– Прав Питон – ты сумасшедший! – безнадежно констатировала крысишка. – У тебя был шанс укрыться где-нибудь от солнца, дождаться темноты и попробовать спастись… Может быть, они даже оставили бы тебя там без наручников, так что шанс все-таки был… А ты…

– Ну и куда бы я пошел – один, без защиты и оружия? До первого мутанта?.. Не, он, конечно, будет мне очень рад, тут же пригласит вместе пообедать… Крысь, я уже все для себя решил. Я пойду с тобой. Что бы ты там ни говорила.

– Но…

Восток окинул взглядом окружавшую их толпу и посмотрел девушке в глаза.

– Когда-то люди бросили вас, – тихо, но очень весомо проговорил он, – обрекли на смерть, эпидемию и превращение в… то, чем вы сейчас являетесь… Я же в курсе, что творилось на подходах к Савеловской, когда заболевшие люди с вашей стороны пытались найти помощь и спасение у остального Метро! Их уничтожили! И постарались забыть эту историю! И теперь… Знаешь, Крысь, мне как-то не хочется к этому списку до сих пор не оплаченных людских долгов перед вами добавлять еще и кучу своих персональных – перед тобой. Ведь это же из-за меня мы оказались в такой жо…сткой ситуации! А тебе я несколько раз жизнью обязан. Так что не спорь. Если они, – он чуть кивнул на все еще переговаривающихся судей, – примут мое предложение, то я пойду с тобой к этим вашим… солнцепоклонникам. А там… Кто знает, как все еще может обернуться! – он снова подмигнул ей. – Так что не теряй надежды и выше нос!

Тут сталкер заметил, что к судьям подошел давешний пожилой добытчик и принялся что-то тихо говорить им. При этом он иногда многозначительно посматривал на Востока. Скорее всего, передавал сказанные им слова насчет долгов.

Увиденное вселило в сталкера некоторую надежду на то, что, возможно, все еще переменится к лучшему и уготованная им кара сменится на куда менее жестокую. Хотя бы в отношении Крыси. За себя Восток не слишком переживал – он давно привык к мысли о ходящей по пятам смерти. Она подстерегала сталкеров за каждым углом, и многие из них – в том числе и сам Восток – уже давно стали относиться к ней философски.

Но вот девушку надо было вытащить во что бы то ни стало. Или хотя бы добиться для нее более мягкого – насколько это было возможно – приговора.

Немедленного расстрела им, слава богу, избежать удалось. Правда, в перспективе их теперь ожидала смерть более долгая и мучительная, но… Как знать, что может произойти на отрезке их жизни между нынешним мигом и самой последней точкой в рукописи их судеб? И… будет ли эта точка поставлена именно там, в Алтуфьеве? Пока есть время – надо бороться за любую возможность выжить, отсрочить миг конца. А время у них пока что есть. И, как сказал незабвенный Ходжа Насреддин в старом-престаром анекдоте: «За эти двадцать лет кто-нибудь из нас да умрет. Либо я, либо этот ишак, либо эмир!»

Но даже если им совсем не повезет…Что ж, по крайней мере он, Восток, сделает все от него зависящее, чтобы грозящая Крысе смерть не была для нее долгой и мучительной.

Долг и в самом деле платежом красен!

В конце концов, хоть у него и отобрали оба шприца со снотворным, но резервный, спрятанный в тайнике в каблуке ботинка, местные безопасники не нашли. И той лошадиной дозы, что была в него закачана, хватило бы, чтобы хрупкая и впечатлительная крысишка даже не заснула – умерла бы мгновенно и не мучаясь.

И это обнадеживало!