Текст книги "Любовь под соснами (СИ)"
Автор книги: Татьяна Лисицына
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)
Глава 17
На следующий день, как и ожидалось, на Кристину навалилась тоска. Тоска вселенская, как она ее называла. Проснулась поздно. Небо было сереньким и противным. Она зарылась в подушку и снова закрыла глаза, вспоминая прошедшую ночь. Как же было хорошо. Каждая ласка отзывалась в сердце, каждый нерв стонал от наслаждения. Каждая клеточка тела прирастала к его телу. Так не бывает. Но так есть. И сегодняшняя боль расплата за вчерашнее наслаждение. Какая же это мука влюбиться в чужого мужа. Она потянулась. Сидит, наверное, завтракает с женой и дочками. Йогурт, бутербродики, кофе. Кристина всхлипнула в подушку, по щекам потекли горячие слезы. Можно плакать сейчас, пока никто не видит. Потом нужно будет собрать волю в кулачки, сделать пробежку, поплавать. От движений всегда становится лучше. К тому же Витька, может, тоже выйдет. Она посмотрела на часы. Нет, слишком поздно. Одиннадцать часов. Обычно они бегали около восьми.
Кристина заставила себя подняться и выбралась на балкон. Так и есть: погодка дрянь и никакого прогноза не надо, чтобы понять, что дождь все-таки пойдет. А дождь Кристина ненавидела. Ничто не может так испортить день, как дождь. В ее родном городе дожди были редкими, лето жарким. А здесь климат дурацкий. Лето короткое и холодное. Она зябко повела плечами и вернулась в комнату. Натянула шортики и топик, достала из-под кровати кроссовки. Господи, а лень-то как. Хочется не бегать, а завыть по-волчьи на судьбу свою собачью. Женскую. Черт бы ее побрал. Вот ведь, сколько не играй в мужские игры, не воспитывай характер, а судьба подсунет тебе кого-нибудь, в кого ты втрескаешься, и ничего тебе в жизни не надо будет, как только прижаться к нему и шептать на ушко нежные слова, какой он самый-самый.
Кристина медленно спустилась вниз по лестнице к Иларии. Привычным комочком сжалось от страха сердце. Какой она сегодня найдет маму? Ее комната была на первом этаже, чтобы было легче выходить в сад. Услышав голос диктора, Кристина удовлетворенно вздохнула. Если мама слушала с утра аудиокнигу, значит, она себя чувствовала не так плохо. Хуже всего, когда она просто лежала на спине с закрытыми глазами.
– С добрым утром, мамочка!
– Доброе утро, – Илария полулежала на подушках. Длинные волосы волнами рассыпались по плечам. Кристина поцеловала ее в щеку, подставив свою. Мама включила паузу на плеере. С нежностью посмотрела на дочь.
– Ты на пробежку?
– Да. Я недолго. Потом позавтракаем в доме. Погода дрянь.
– Детка, у природы не бывает плохой погоды.
– Еще как бывает. Это людям голову морочат глупыми песенками.
Мама внимательно посмотрела на дочь.
– Ты с Витей будешь бегать?
Кристина почувствовала, как краска заливает щеки. Вот ведь, мама словно чувствует, что вчера она с ним была в гостинице.
Озеро казалось грустным и заброшенным. Одинокий рыбак возле моста ловил рыбу. Такой же одинокий, как и Кристина. Она сделала несколько глубоких вздохов и побежала вдоль берега, стараясь не сбиваться с ритма. У Витькиного дома сердце забилось сильнее. Где-то там, за кружевными занавесочками, он, развалясь в кресле, пьет сваренный женой кофе. Господи, ну хоть бы вышел, что ли. Сказал, что уже соскучился, что уже хочет ее. Дом остался позади, Кристина побежала быстрее, чувствуя, как тренированное тело послушно входит в ритм. Сегодня она пробежит три круга. Не два, а три. И пусть ей будет хуже. Может, потом от усталости вся дурь из башки выйдет. После трех кругов стало все равно, какая погода. Кристина сняла топик и шорты, порадовавшись, что не поленилась надеть купальник. Медленно вошла в воду. Холод обжег кожу, добрался до сердца, она отчаянно заработала руками и ногами, чтобы согреться.
Когда выходила из воды, уже не было холодно. И даже тоска вселенская отступила. Рыбак, мужчина лет пятидесяти, небритый с обветренным загорелым лицом, сматывал удочки. Посмотрел с уважением.
– Ну и как водичка, девушка?
– Попробуйте, не пожалеете.
Он засмеялся.
– Не та погодка. На берегу-то холодно.
Она улыбнулась и, похватав одежду и кроссовки, бегом побежала к дому.
– Неужели ты купалась? – Илария с ужасом смотрела на дочь в мокром купальнике и мокрыми волосами.
– Купалась, – Кристина быстро схватила полотенце и завернулась в него. – И вовсе не холодно.
– Шестнадцать градусов на улице и губы у тебя синие. Застудишь себе что-нибудь.
«Сердце бы заморозить», – подумала Кристина, заходя в ванную и с наслаждением вставая под горячую струю воды. Так. Уже лучше. После завтрака будет совсем хорошо.
Она варила овсянку, когда зазвонил мобильный.
– Привет, – услышала она голос Сергея.
Кристина вдруг осознала, что давно не вспоминала о нем. Видимо, Витька вытеснил из головы все мысли о самом красивом мужчине на свете. Как бы Сергей удивился, если бы узнал. Может, даже самомнения бы поубавилось. Мысль о том, что ему, такому классному мужику, на которого заглядываются все бабы, предпочли другого, не могла даже поселиться в его красивой голове.
– Привет, Сергей!
Классически поинтересовавшись «как дела» и, усмехнувшись на ее «как-то», он предложил встретиться.
– Только давай сегодня дома, а? Не хочу в ресторан. Сам приготовлю еду. Меня тут научили, как готовить тайский плов.
Минуту Кристина сомневалась, но потом вдруг поняла, что просто не сможет после вчерашней ночи лечь с ним в постель. Ее тело еще принадлежало тому, любимому. Не то, чтобы навсегда. Для этого нужно было совсем потерять крышу. Но хотя бы на пару дней.
– Крис, ты что молчишь? Я знаю, ты дома сидеть не любишь. Но мы можем потом куда-нибудь пойти. Правда, не знаю куда. Не в кино же, как школьники.
Кристина засмеялась.
– Сереж, ты извини, но у меня работы куча. Квартиру надо подобрать клиентам. Аванс горит. Весь день расписан. Пять просмотров и все в разных районах. Бабушкинская, Бибирево, Подбельского. – она сама удивлялась своему бодрому вранью.
– Да? Жаль. Но дело, конечно, важнее. Тогда я поваляюсь на диване. Устал что-то, как собака.
– Извини, ладно?
– Да о чем ты? Все в порядке. Целую тебя, трудяга.
Похоже, Сергей даже не расстроился. Кристина озадаченно села на стул. Все-таки, почему она не согласилась? Ведь делать сегодня совершенно нечего, и она так хотела куда-нибудь уехать. Убежавшее молоко зашипело на плите. Кристина чертыхнулась и сняла кастрюлю с огня. Дурацкая каша. Вот денек, когда обычные дела неимоверно раздражают. Она вытерла тряпкой плиту, судорожно соображая, куда можно сбежать. Если не от себя, то хоть от места, где все напоминает о нем. Корзина. Ну конечно, можно встретиться с Корзиной. Она быстро открыла страничку контактов, нажала букву «К», Зина в ее мобильном, значилась Корзиной. Подруга ответила не сразу, а когда сказала свое «але», ее голос прозвучал, словно она куда-то бежала.
– Эй, ты там сексом занимаешься?
– Ага. Со шлангами. Сразу с двумя.
– Не знала, что ты такая извращенка.
Зина засмеялась.
– Ворона, все шутки на одну и ту же тему. Сколько тебе нужно мужиков, чтобы с тобой справиться?
– Только один. Любимый.
– Вороны не умеют любить. Они питаются падалью.
Кристина улыбнулась. Очень бы хотелось не любить. Но это наглое, не имеющее права на жизнь, чувство продолжало развиваться и крепнуть.
– Корзина, я только что отказала Сергею, чтобы с тобой встретиться. Давай куда-нибудь поедем.
– Не могу. – в голосе Зины звучала искренняя досада. – Боюсь, что я сегодня должна быть здесь. На грядках. Надо прополоть клубнику, обрезать усы и… Родители уехали на день рождения, оставив длинный список дел.
– Дурацкая грядочница. Именно в тот день, когда ты мне нужна. Именно тогда, когда у меня вселенская тоска.
– Да что с тобой, а? – Похоже, Корзина села, потому что шум воды прекратился. Стало тихо и дышать она стала ровнее. – Зачем ты отказала Сергею?
– Не хочу его видеть.
– Понятно. Ты ничего не хочешь мне рассказать?
– Хочу, но ты занята. – Кристина вдруг почувствовала, что готова расплакаться. У нее даже голос дрогнул.
– Так. Поняла. Слушай. А приезжай ко мне.
– Ты думаешь, обрезка клубничных усов пойдет мне на пользу? Меня это еще больше вгонит в депрессию.
– Я даже и подумать не могла о том, чтобы ты с твоим маникюром ковырялась в земле. Я постараюсь управиться побыстрее. А потом поедем, куда ты захочешь.
– Да я никуда не хочу, – от уступчивости подруги слезы все-таки выступили на глазах.
– Значит, никуда не поедем. Посидим рядом, и ты мне все расскажешь. А потом посмотрим какую-нибудь комедию.
– Спасибо тебе. Какой-то дурак говорил, что не бывает женской дружбы…
– Этот дурак был мужского рода. Давай, Вороненок, собирайся. А я пока пойду в грядки. Понять не могу, зачем мама их столько развела.
Кристина положила овсянку в тарелки. Как хорошо, что на свете есть Корзина. Добрая хорошая девочка, которая никогда не думает о себе, а только о других.
Глава 18
Кристина сидела в доме Корзины, поджав под себя ноги, и рассказывала ей про Витьку, время от времени спрашивая «Ну почему мне так плохо?»
Исчерпав все аргументы, Зина, помывшаяся после грядок и, переодевшаяся в просторные шорты и вытянутую на два размера футболку, пересела к Кристине на диван.
– Ты просто жутко влюбилась, понимаешь?
– Нет! – в карих глазах Кристины стояли слезы. – Нет! Не говори так. Каждое произнесенное слово обретает силу.
– Силу обретают твои действия, а никак не мои. Но, похоже, я была не права, посоветовав тебе взять Витьку в любовники. Я думала, вы займетесь сексом, и все пройдет. Думала, что у тебя сносит крышу от так называемого запретного плода. А оказалось… – Зина наморщила лоб. – Тебе стало еще хуже.
– Когда это произошло первый раз, я могла думать, что ошибаюсь. Что мне просто показалось, что наши тела созданы друг для друга. Я была пьяна, испугана. Что это было, как не возвращение к жизни?
– А сейчас?
– Сейчас я думаю, что это было возвращением к себе. Его поцелуи примиряют меня с самой собой. А иногда я не понимаю, где мое тело, где его. Я чувствую его, как саму себя. Его оргазм – это мой оргазм.
– Тогда тебе можно позавидовать. – Зина грустно улыбнулась. – Такие чувства выпадают не всем. Тебе нужно не страдать, а радоваться, что тебе повезло их испытать. Радоваться, а не плакать. Гордиться собой, им. Тем, что вы такие. То, о чем ты рассказываешь, я даже в книжках не читала. Так не бывает.
– Но ведь есть, – Кристина повторила Витькину фразу с его мягкой интонацией.
– Слушай, а давай я принесу шампанское, и мы это отпразднуем?
– Издеваешься?
– Вовсе нет. Я рада за тебя.
– Но что мне делать?
– Любить его. Не думать о будущем. Отдаться чувству.
– Знаешь, я с ума схожу, когда думаю, что он приходит домой и занимается этим с женой. После меня. В тот же день или утром. Может, он даже использует меня, чтобы у него вставало с женой.
– И пусть.
– Как это пусть? Я не хочу, чтобы меня использовали. Я не хочу ревновать.
– Стоп! Ты говоришь, что он твоя половинка, да? – Кристина кивнула. – Вот и люби его безусловно, независимо от того, что он делает. Отпусти его. Позволь ему быть счастливым даже без тебя. Это и есть любовь.
– Это идиотизм.
– Наверное. Но я так это понимаю. Радуйся, если ему хорошо. Сопереживание за другого. Это сложно.
– Это невозможно.
– А ты попробуй. Не причисляй себя к тем глупым женщинам, которые считают, что должны обязательно увести чужого мужа. Веди за собой. Это да. Когда он поймет, что без тебя ему невыносимо, он останется с тобой навсегда. Но это должно быть его решение. Ты не должна его к этому подталкивать.
– А как насчет жены и дочек?
– Все как-нибудь устроится. Возможно, жена отпустит его, когда поймет, что он ее не любит. Или еще что-нибудь случится. Если это твое, такое твое, как ты говоришь: родное, теплое, большое, это оттуда. Высшие силы вас соединят. Не знаю, когда и как. Я верю в это. И ты верь.
Кристина обняла Корзину. Они по-детски прижались друг к другу лбами. Обе рассмеялись.
– Неси свое шампанское, – улыбнулась Кристина. – Не знаю, как я буду жить дальше, но протянуть сегодня я точно смогу. Особенно, если выпью.
– А я тебе завидую.
Кристина жалостливо посмотрела на подругу. Черт. А ведь она даже не уверена, был ли у Корзины кто-нибудь. Знает ли она, каково это – принадлежать мужчине. Как это может быть здорово. И больно, когда он уходит.
– Мне нечего завидовать.
– Ты глупенькая. Неправильно все воспринимаешь. Эгоистически. С этой позиции ничего не выйдет. Но выглядеть ты стала замечательно. В твоих глазах появился свет. Твои движения стали уверенными и сильными. Ты…
– Ох, Корзиночка. А эта вселенская тоска. Это постоянное ожидание.
– Не более чем предрассудки. Любить женатого считается аморальным. Особенно, если у него есть дети.
Корзина встала и прошлась по комнате, засунув руки в карманы клетчатых шорт. Скользнув по ней взглядом, Кристина привычно заметила, что внешность подруги почти безнадежна. На ногтях ног с грязной каемочкой не было и следа от маникюра, а волосатые ноги по-прежнему вопили об эпиляции. Она перевела взгляд выше. Грудь у Корзины была прекрасная, и она не носила лифчика. Что выглядело не совсем правильно. Черт. Вот она сидит и слушает. Да разве Корзина с ее отсутствием опыта может что-нибудь посоветовать? Нашла, кому жаловаться!
Словно подслушав ее мысли, Корзина остановилась прямо перед ней.
– Ты, возможно, думаешь, что я не могу давать советов. Но я могу, поскольку уже давно нахожусь в подобной ситуации.
– Ты!? – Кристина закашлялась и потом уже совершенно по-детски сказала: – Не верю.
– Я не рассказывала. Да, в общем-то, и не о чем. Все внутри меня, – она прижала руку к сердцу.
– У тебя кто-то есть?
Зина застенчиво улыбнулась, обнажив крупные ровные зубы.
– Уже несколько лет влюблена в одного мужчину.
– Бог мой. Да расскажи же мне о нем. Кто он? Что он?
– Максим из нашего оркестра. Талантливый ударник. Замечательный интересный человечек.
– И…?
Зина опустила глаза.
– Это все.
– Погоди. Он что, не догадывается?
– Не знаю. – Корзина вдруг покраснела. – Но он приходит ко мне и мы разговариваем. Пьем кофе.
– Это все? – скептически спросила Кристина.
– Да. У нас ничего не было. Но даже если он сидит, случайно касаясь моего плеча, я уже чувствую себя счастливой.
– Пять баллов. – Кристина взволнованно вскочила с дивана и тоже принялась ходить по узковатой, слишком заставленной мебелью, комнате. – То есть ты, считая меня подругой, даже не удосужилась упомянуть, что влюблена. А я – то… Ну, впрочем, поделом мне за болтливость.
Корзина застенчиво улыбнулась.
– Ворона, ну я стеснялась. Ты же у нас звезда и каждый мужчина у твоих ног. А у нас только… кофе.
– Чушь какая. У него что, проблемы?
– Он женат и у него трое детишек.
– Фу! – выдохнула Кристина и истерически засмеялась. – Двое Витькиных уже кажутся сказкой.
– Не сравнивай, Ворона.
– Куда уж мне?
На широком открытом лице Зины отразились боль, отчаяние и решимость.
– И у нас ничего не было. Ничего! Мне кажется, что я его не интересую, как женщина. – Зина всхлипнула. – Только как друг. Ему плохо дома. Вот он и приходит. И я на самом деле завидую тебе. Ты такая сексуальная и любой тебя хочет. А я… Мне не на что надеяться. Мы остаемся абсолютно одни и… просто разговариваем. Я дура, да?
– Конечно, нет. Подожди. Но может он… – Кристина тщательно подбирала слова, уже осознавая неизбежное. Мужик три года рядом и ни разу не попытался трахнуть. Бедная Корзинка.
Словно почувствовав жалость, Зина подбоченилась.
– И пусть. Неважно. Он приходит ко мне и бывает счастлив. А потом он идет туда к ней, которая родила ему троих детей, и он уже может находиться там. Он, как ты говоришь, использует меня, но пусть. Я люблю его безусловной любовью и не разлюблю даже, если он окажется маньяком. Я принимаю его со всеми потрохами, грехами и недостатками. – Корзина взвизгнула. – Ты хоть понимаешь, что это такое? Если он завтра кого-нибудь убьет, я приму это и не буду его осуждать. Мне лишь станет больно. Я стану убийцей вместе с ним, если это надо будет.
Услышав про убийство, Кристина напряглась. Предыдущие слова подруги изгладились из памяти.
– Не говори ничего об этом. Ты не можешь знать. И неси, наконец, свое шампанское. Похоже, нам тут есть что отпраздновать, моя скрытная подружка.
После того, как они выпили полбутылки Асти Мартини, Зина сделала еще одно признание, что если бы у них с Максимом был секс, она была бы полностью счастлива. Кристине стало стыдно. Действительно, что она разнылась? Ведь у нее в жизни были неприятности куда похуже. А Витька любит ее, а не жену. И если сравнивать с Корзиной, то ее ситуация куда лучше. Почему, например, Витькина жена не может влюбиться? Говорят, жены всегда подсознательно чувствуют измену. Зина убежала на кухню за шоколадкой, о которой неожиданно вспомнила, а Кристина принялась размышлять. Это подозрение есть ни что иное, как реакция на недостаток внимания. Мы все, так или иначе, с разными способностями чувствуем друг друга. И наверняка, могли бы читать мысли, если бы не боялись.
Зина вошла в гостиную с огромной шоколадкой.
– Хорошая закуска. Изюм с миндалем.
Корзина обожала сладкое и могла запросто уговорить полкило конфет, если была в настроении. Кристина относилась к сладкому без фанатизма.
– Смерть фигуре, – усмехнулась она.
– Ты вряд ли потолстеешь, если съешь кусочек.
Кристина сделала глоток шампанского.
– К счастью, я не очень-то люблю шоколад.
– А я обожаю. Могу съесть всю плитку. – Зина положила в рот большой кусок и прикрыла от удовольствия глаза. – Недавно читала статью, что зависимость от сладкого – всего лишь недостаток любви. Судя по нам двоим, в это легко поверить.
– Думаешь? – Кристина улыбнулась. – И кто же это меня так любит?
– Сама знаешь. Витька, Сергей и все мужики вокруг. Ты можешь иметь, кого захочешь. Я тебе так завидую.
Ответить Кристина не успела. Зазвонил мобильный телефон. Именно зазвонил, а не запел приятной мелодией. Противный дребезжащий звук возвращал в прошлое, когда все телефоны звонили одинаково. Сколько Кристина не уговаривала подругу сменить звонок, та не соглашалась, мотивируя, что вся ее жизнь и так связана с музыкой. К тому же такой вызов легче услышать. Уже после нескольких фраз лицо Корзины изменилось, стало более нежным. Взглянув на подругу, она покраснела и выскочила из комнаты. «Это он», – подумала Кристина. Неужели и она сама так меняется, когда ей звонит Витька? Просто безобразие, что делают мужчины с женщинами. Не успела она додумать эту мысль, допивая бокал, как в комнату впорхнула – именно так, несмотря на свою достаточно тяжелую походку – явно похорошевшая Зина.
– А ты не будешь против, если Максим к нам присоединится? Ему не хочется идти домой.
Кристина фыркнула.
– Конечно, не хочется. Сначала женятся на курицах, а потом успешно бегают от них и вылупившихся птенцов. Может, мне лучше прогуляться? А вы тут без меня, – нерешительно произнесла она, жалея, что выпила шампанского. Могла бы сесть в Кошку и уехать.
– Не надо, – Зина села перед ней на корточки, сияя от удовольствия. – Мне бы хотелось, чтобы ты его увидела. Посмотрела опытным взглядом, нравлюсь ли я ему или нет.
Кристина вздохнула. Перспектива наблюдать, как Зина взирает влюбленными глазами на многодетного отца, совершенно не прельщала, но выхода, похоже, не было.
– Хорошо, тогда марш переодеваться и давай я тебя накрашу по такому случаю.
– Нет! Он не должен знать, что я крашусь ради него. Он никогда не видел меня накрашенной. Ну, разве что на концертах.
– Чушь какая! – пожала плечами Кристина. – Ну, хоть эти ужасные шорты можно снять? – Кристина сама старалась не смотреть на волосатые ноги подруги. – Надень брючки и голубой топик, в котором ты была на дне рождения. Он подходит к твоим глазам. И дай я тебя причешу. На голове у тебя полный бардак.
Под умелыми руками Кристины непокорные кудряшки легли красивой волной. Выбранный ею топик подчеркивал высокую грудь, а легкие брючки скрывали излишнюю волосатость. Результатом Кристина осталась довольна. Пока Зина металась по квартире, прибирая вещи, она, поджав ноги, сидела на диване, допивая Асти Мартини. Там же и осталась, услышав звонок в дверь, предоставив подруге принимать гостя.
Максим оказался самым обычным полнеющим мужиком с похотливым взглядом маленьких карих глазок. В его лице не было ни одной примечательной черты, а дурацкий хвостик при больших залысинах лишь усиливал его карикатурность. Было что-то козлиное в его облике. Кристина перевела взгляд на подругу, та еще похорошела. Легкий румянец окрасил бледные щеки. Она суетилась вокруг гостя, словно он был президентом, посетившим ее квартиру. «Максим, хочешь кофе? Максим, хочешь чаю? Максим, ты голодный? Пельмени? Яичницу?»
Кристина подавила раздражение. Ну она вставит Корзине после. Да разве можно так себя вести с мужчиной? Разговор под первую бутылку вина утомил Кристину. Максим порол ерунду, явно наслаждаясь обществом двух женщин, то и дело бросая призывные взгляды на нее. Она издергалась, переживая за подругу, старающуюся изо всех сил привлечь внимание. Вальяжно развалившись на стуле, Максим явно чувствовал себя как дома и время от времени позволял пренебрежительные фразочки по отношению к Корзине. Измучавшись, Кристина вышла на кухню, сославшись, что ей надо позвонить клиенту. Вертя в руках телефон, она подумывала, не поехать ли к Сергею, как вдруг в кухню вошел Максим.
– А я не знал, что у Зины такая красивая подруга, – он подошел ближе и положил руку ей на плечо.
– Прекрати! – возмутилась Кристина, – но он сильнее прижал ее к себе и впился губами в рот. Она ударила его коленом в пах, одновременно давая пощечину. Он схватил ее за волосы и повалил на пол. Кристина двинула ему ногой, но он сжал ее в руках, не давая возможности двинуться.
В дверях появилась Зина.
– Боже мой! Что вы делаете?! Максим, отпусти ее! Кристина!
Красные, тяжело дыша, они поднялись с пола, стараясь не смотреть на Зину.
– Я лучше пойду, – Кристина рванулась к двери, но он схватил ее за руку.
– Да ладно, оставайся. Мне все равно пора. – он бросил взгляд на Корзину. – Ну и подруги у тебя.
Отодвинув Зину плечом, он вышел в прихожую. Зина побежала за ним.
Кристина уставилась в окно на зеленые листья. Три года приходит и просто разговаривает? Вот ведь гаденыш. Зачем дает надежду? Что он, вообще, здесь делает? Кристину пронзило чувство острой жалости к подруге и злость на себя. Почему она не сдержалась? Каково черта устроила потасовку?
А потом она чуть ли не впервые в жизни увидела, как плачет Корзина. Куда-то мгновенно делась вся ее временная пригожесть. Нос и веки жутко распухли, и она, словно в бреду повторяла одну и ту же фразу: «Я хочу быть такой же, как ты». Успокоилась она лишь после крепкого чая с мятой, который Кристина принесла ей в постель.
– Ну вот, – тихо произнесла Корзина. – Жизнь все расставила по местам. Зря я надеялась на то, что он стеснительный. Когда он увидел тебя, всю стеснительность, как рукой сняло. Я ему не нравлюсь, как женщина.
– Перестань, он просто козел. Такой же, как и все. Выбрось его из головы и прекрати себя мучить. И вообще, попроси отца, чтобы он его выгнал из оркестра. Знаешь, с глаз долой – из сердца вон.
– С ума сошла?! – возмутилась Зина, отставляя чашку. – Да как же так можно?! Он прекрасный музыкант.
– Другого найдете.
– Ворона, да у него только ребенок родился и двое маленьких. Он по миру пойдет. Они и так втроем в однокомнатной квартире живут. Да и к тому же, – Корзина грустно улыбнулась, и на ее лице появился оттенок той красоты, которая присуща лишь святым. – Ведь ничего не изменилось. Я по-прежнему люблю его. Он лишь сделал мне больно. Но это пройдет, когда мы встретимся.
– И ты снова пустишь его домой?
– Я люблю его, Ворона. Тебе не понять.
Кристина вздохнула и поднялась.
– Пойду я спать.
Она вышла из комнаты и отправилась в гостиную, где, как правило, спала на диване. Уж лучше бы она не приезжала. Только все испортила. Да и самой еще хуже стало. Неожиданно зазвонил телефон, и она схватила трубку.
– Привет, Крис. Я не знаю, зачем звоню. Мне почему-то показалось, что там, где ты, тебе плохо.
– Мне действительно плохо, – Кристина почувствовала, что сейчас заплачет. – Но хуже всего то, что я не могу сесть за руль, потому что выпила. А я так хочу домой.
– Хочешь, я приеду за тобой?
– Но я далеко. В Москве. У подруги.
– Да я тоже еще в Москве, Крис. Диктуй адрес.
Витька засмеялся, услышав название улицы.
– Смешно, но я здесь рядом. Почти в соседнем доме.
– Тогда скорее забери меня.
– Ты меня хочешь?
Губы помимо ее воли растянулись в улыбке.
– Не то слово. Я умираю без тебя.
