Текст книги "Зависть"

Автор книги: Татьяна Ролич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

«Я уеду ненадолго». Она несколько раз повторила про себя эту фразу, пытаясь понять, что Петр Леонидович в нее вкладывал. «Странное совпадение, Леонидович, – и она немного погрустнела, вспоминая свою прошлую жизнь, – неужели это опять будет обман? И что будет? Почему у меня все время так, почему не выйти замуж за Владимира и не искать приключений на свою голову? Нет, нет. А кто он, этот Петр?»

И она стала вспоминать эту ночь в подробностях, и удивлялась своей смелости, понимая, что смелость эта от того, что с ней был уже немолодой мужчина, который ждал этой смелости от нее. И вдруг мысль, что может быть ребенок, но это ее никак не огорчило и не обрадовало, и она опять вспоминала, как они иногда вставали и обнаженные шли в ванну, где продолжали феерию удовольствий, и не было ни на секунду сомнения, что что-то не так.

Она прилегла отдохнуть, потом зазвонил телефон, и она услышала голос Владимира:

– Ну, как ты?

– Ничего, – и разговор прекратился, и она снова и снова переживала все, что случилось этой ночью.

«А как он меня найдет? Разве что по номеру машины? Странно все это».

Потом жизнь пошла своим чередом, и также она работала на машине, и клиенты попадались богатые и платили хорошо. День был удачный.

Вечером пришел Владимир и они, как ни в, чем ни бывало, ужинали, потом легли спать, потом было утро, тоже серое, но другое, и все мысли Эли принадлежали новым ощущениям и мечтам о другой жизни.

Владимир вопросов не задавал, он сделал вид, что все в порядке, и не обращал внимания на странное настроение Эли. Новая работа не занимала его. Он исполнял то, что было написано в контракте, охранял, получал зарплату и ездил на своей старенькой машине.

Однажды он встретил Стаса и узнал о переменах в его жизни. Его очень удивило все, что тот ему рассказал, и он как-то не поверил тому, что все так быстро меняется. «Что-то он опять придумывает», – подумал он, но то, что Стас жил в шикарной квартире, куда он его пригласил, разбило все его подозрения, и он не переставал удивляться, что так все получилось у его друга.

Владимир толком не мог понять, чем занимается Стас, который все время подчеркивал, что это коммерческая тайна, что у него богатая подруга-иностранка и старше его – это Владимир воспринял как должное, как будто другого и быть не могло в жизни его друга Стаса.

Когда Владимир вернулся домой, Эля сидела на диване и читала книгу. Он с порога сообщил ей новость:

– Представляешь! Стас живет с богатой иностранкой и весь такой крутой. Ну, в общем, все как он и хотел. Жалко Дашу. Одна, с ребенком.

– Да, – задумчиво ответила Эля, как будто не слыша, что он говорит.

– Эля! А, может быть, нам пожениться? вдруг, ни с того, ни с сего, спросил Владимир. – Родить ребенка?

Он смотрел на Элю. Она, как будто не услышала этого его вопроса, а потом вдруг подняла голову и тихо ответила:

– Куда торопиться. Жизнь длинная, – и продолжила чтение, которое, казалось, ее так увлекло, что она не может заниматься ничем другим.

А на самом деле она думала о себе. Она ждала Петра Леонидовича каждый день, и уже месяц прошел, а он не появился, а где его искать, она не знала. Она сходила в банк и узнала, что на счету у нее большая сумма денег. Она не предполагала, что такой суммой когда-нибудь будет распоряжаться.

И вот Эля держит кредитную карту, где цифрами обозначен путь в новую жизнь, но почему-то не испытывает радости от этого. К кому она пойдет с этой картой? Ну да, она купит все, что ей хочется, но она чувствует свою полную незащищенность от жизни – у нее нет ничего в душе, что давало бы ей ощущение своей причастности к другой жизни, отстоящей далеко от ее жизни, и по-прежнему недосягаемой.

Никто кроме Владимира и пары подруг ее не знает, у нее нет друзей, которых она могла бы пригласить на собственный день рождения. У Владимира, кроме Стаса и мамы-инженера, никого нет, с кем бы он проводил время, кого он мог бы назвать своими друзьями.

Пустыня, вокруг никого. Эти мысли крутились в голове Эли, сменяя одна другую, сталкиваясь друг с другом. Ощущение полного одиночества приводило Элю к мысли о бессмысленности ее существования. Неожиданно мысль устремилась к ее новому знакомому, Петру Леонидовичу, стала крутиться вокруг него.

Эля представляла себя рядом с этим человеком, и на душе становилось тепло, и тогда она начинала понимать, что влюблена в жизнь этого случайного человека. Она представляла себе эту другую жизнь с вечеринками, нарядами, поездками, и понимала, что ничего этого не будет

В ее фантазиях не было места ничему другому. Она не представляла себя в семье, окруженной детьми. Крамольная и странная мысль, что, может быть, ей было бы интереснее работать в ресторане, в баре, выступать со стриптизом. Дальше, она представляла себя певицей, и поклонники каждый вечер засыпают ее цветами, а потом, с одним из них, она едет куда-нибудь, и волны счастья пробегали по ней при мысли о возможности другой жизни.

И вдруг на месте поклонника оказывается Петр Леонидович, который ей уже муж, и они едут в его шикарный дом, и там уже гости в вечерних нарядах ждут их, и все подходят к ней, и она чувствует свою значительность для всех, и душа ее наполняется радостью, и она просыпается.

На плите стоит чайник со свистком. Кухня, не новая, а такая, какая была в моде лет сорок назад, с висящими на стенах белыми шкафами, ужасает Элю своим убожеством. Она встает и идет в прихожую открыть дверь. На пороге Владимир, уставший, в темно-синей куртке и грязных ботинках. Эля отворачивается, не поздоровавшись, уходит в комнату.

Это – ее жизнь, простая до отвращения, примитивная до ужаса – так она себя ощущает с этим положительным мужчиной Владимиром, который любит ее просто и ясно, и мечта о другой жизни подчеркивает все это, ее окружающее, надоевшее, приевшееся до омерзения.

Мысль, что надо что-то делать, что-то менять, крутится в голове, не давая ответа на что? бесконечной вереницей повторяющееся и окружающее ее со всех сторон, и тут она вспоминает о кредитной карточке и понимает, что без Петра Леонидовича, она ничего не сможет изменить в жизни. Она ходит по комнате, останавливается у окна, и опять ей на глаза попадается чужая «красивая» жизнь.

Не знает Эля, что картинка эта обманчива, но она рождает ЗАВИСТЬ сразу, и избавиться от этого невозможно, и эти картины множатся, и кажется ей, что только у нее такая неинтересная, скучная жизнь, и тогда она идет на кухню, где Владимир что-то разогревает, и вопрос что делать разрешается фразой:

– Нам надо пожить отдельно.

Она молчит. Не смотрит на Владимира, который давно уже ждал этого, наблюдая ее настроение, и давно у него готов ответ, и он его произносит вслух:

– Хорошо…

Глава 46

Переживания Стаса по поводу своей зависимости от Мэгги сразу пропали, когда он ее увидел счастливую и довольную, с какими-то пакетами входящую в комнату. На время он забыл о своих мимолетных настроениях и сразу вошел в образ услужливого компаньона, а Мэгги, как всегда, защебетала с акцентом о том, что произошло.

– Ты представляешь, муж падал на развод, – она остановилась. – Я тебе не говорила, он русский и хочет вернуться в Россию.

При этом известии Стас как будто проснулся. Этого еще ему не хватало – муж русский. Он сразу подумал, что Мэгги его проверяет, и раздражение на этого мужа, где-то появившись, заполнило все пространство в душе Стаса, и он сразу холодно спросил:

– Это что, не шутка? – он ждал.

– Какая шутка, – на лице Мэгги появилась озабоченность, и Стас понял, что дело серьезное.

– Ты что испугался? – спросила Мэгги, видя растерянность Стаса. – Разве ты не хочешь на мне жениться?

– Я об этом еще не думал.

– Ну, ладно, я еще сама ничего толком не понимаю, отчего это у меня такое странное ощущение.

– Не будем торопиться.

Стас думал о сложностях, и ему стало совсем нехорошо – ведь если Мэгги станет его женой, это окончательно его поработит. Он испугался, чувствуя, что сейчас не готов к переменам, и перевел разговор, а Мэгги сразу пошла в ванну, и Стас знал уже, что от него потребуется. Он с ужасом признался себе, что не хочет этой старой для него женщины, именно потому, что она очень хочет его.

Он сел на диван и стал смотреть в одну точку. Он укрощал свой гнев и раздражение, зная, что идти ему некуда, вернее уходить, отступать в старую жизнь он не хочет, и ничего другого кроме Мэгги у него нет.

Он злился на себя за свою неудовлетворенность, чувствуя, что надо свою жизнь менять. Но как? Он не знал. И опять ЗАВИСТЬ, к тем другим, по-настоящему свободным, которых он не знал, но очень ясно себе представлял, стиснула его в своих объятиях так крепко, что он закрыл глаза. Он почувствовал, что должен пережить это, сознавая свою зависимость, как расплату за свои необдуманные шаги в погоне за миражом, который, превратившись в реальность, стал ему неинтересен.

Он чувствовал свою полную непричастность к тому, что с ним происходит и свою зависимость от этого. Он налил себе в рюмку коньяк, который Мэгги поставила перед ним. Сразу же туман наполнил всю комнату, и перед глазами Стаса замелькали картины далекого прошлого.

Мучения ЗАВИСТИ связаны с ощущением своей зависимости от неких реальных или придуманных представлений о недоступности чего-то. Это чувство возникает сразу, когда видишь перед собой то, о чем ты мечтал, и это у тебя не получилось, или этого у тебя нет и быть не может. Это чувство неудовлетворенности своей жизнью, однажды закравшееся, поселяется навсегда в душе.

Хитрые ловко манипулируют этим чувством в других, а признаки его всякий старается замаскировать самыми разными способами. Одни сразу начинают рассказывать о том, что вызывает ЗАВИСТЬ. Начинают врать, придумывать и искажать свою жизнь до неузнаваемости.

Другие начинают задавать вопросы, которые того, кому ты позавидовал, могут поставить в тупик. Эти вопросы задаются настойчиво, и проявление любопытства должно спровоцировать раздражение, которое обязательно выдаст что-то такое, что скрывают. Это желание вызывать ЗАВИСТЬ, неважно чем – неправдой или откровенностью, очень приятно.

Скрыть ЗАВИСТЬ трудно, а вот управлять этим чувством – это опыт, и сейчас Стас делал над собой усилие, чтобы скрыть за развязностью ЗАВИСТЬ к свободе Мэгги. Ему казалось, что она ведет себя очень независимо, а из-за отсутствия эмоциональных проявлений. Она всегда казалась собой довольной. Стас Завидовал именно этому – ее манере держать себя свободно, и это чувство превращалось у него в раздражение против Мэгги.

Когда она вышла из ванной, он сидел с закрытыми глазами, и казалось, что он спит.

– Стас, что с тобой? Ты устал? – робко спросила Мэгги, подошла и села к нему на колени.

Да, – ответил спокойно он.

Тогда она отскочила от него, как будто ее ужалила змея, и влепила ему пощечину. Он вскочил, и между ними завязалась потасовка, но на этот раз Стас разъярившись, вцепился ей в волосы и повалил на кровать.

Она этого хотела. Он разорвал халат и впился в ее тело, не помня себя, и насильно овладел ею, отчего она испытала то наслаждение, которое теперь единственно могло ее удовлетворить.

Она ждала насилия, и оно случилось. Стас как безумный впивался в нее, проникая каждый раз так глубоко, что она буквально умирала от этой грубости.

Стасу казалось, что он мстит ей за все, что она для него сделала, лишив воли и свободы, превратив в покорного раба, как ему казалось, а она счастлива была от его необузданной грубой силы.

Такого мужчины у нее давно не было, и Стас не знал, что и сейчас она им владеет, делая то, что ей нравится, а не он. Он не знал, что теперь она нашла ключ к его вялой и инертной натуре, которая по виду сопротивляется, а в реальности выполняет то, что от нее хотят.

Происходил взаимный обман, и двое, доводя друг друга до исступления, не понимали до конца, кто с кем и за что борется. Секс, борьба и месть одновременно производили ошеломляющий эффект страсти, замешанной на насилии и подавлении.

Наутро, уставшие, они сидели, и сил не было что-то обсуждать – так эта ночь их измотала, измучив и удовлетворив неиссякаемую жажду удовольствий. За всю свою недолгую жизнь Стас не испытывал большего наслаждения и ненависти. Любовь-ненависть превратила спокойного и уравновешенного Стаса в зверя – час его пробуждения настал.

Так мальчик на побегушках превращался в мужчину, который может доставлять особенное наслаждение, и он не знал, что таким образом избавляется от ЗАВИСТИ к свободе Мэгги, от ЗАВИСТИ к недосягаемому и недоступному. Новый секс придавал ему ту уверенность, которая необходима в борьбе за свое достоинство и свободу. Он теперь только начинал понимать, что значит быть мужчиной свободным, и это никак не было связано с любовью, а связано было с силой.

Глава 47

Даша вся была погружена в заботы женщины-матери, но постепенно она возвращалась к своим привычкам интереса к чему-то другому. Она вынимала из книжного шкафа первую попавшуюся книгу и погружалась в нее в то время, когда ребенок спал.

Она радостно возвращалась в старый мир через тексты, как будто забытые и навсегда ушедшие в прошлое, и это ярким светом озаряло будничность и приземленность ее жизни, – и теперь она представляла свою прошлую жизнь как что-то очень для нее важное и любимое

. И в тоже время она была теперь другой по отношению к этой ее прошлой жизни, и поэтому ощущения от нее были одновременно и знакомыми, и новыми. У Даши появилась уверенность и сознание того, что она делает что должно. Но ощущение, что ей не хватает счастья, иногда опускало ее с небес на землю, и все тогда окрашивалось в другие тона, и душа начинала страдать, и только заботы о ребенке были ее утешением в этом замкнутом пространстве ее существования.

Хождение по поликлиникам и хлопоты, связанные с бесконечными простудами малыша отнимали много сил, но все равно в ней их было больше, чем этого требовала ее жизнь, и они, неизрасходованные, как будто отдыхали, а на самом деле начинали ее изнутри разъедать, и это превращалось постепенно в неудовлетворенность.

Эти силы требовали реализации, а применения себе не находили. Это топтание на месте превращалось для Даши в настоящую пытку, когда вечером она ложилась в постель и мысли о чем-то несбыточном окружали ее со всех сторон, и она засыпала тревожным сном, всякую минуту готовая проснуться, чтобы подойти к кровати ребенка, мирно спящего в своих детских грезах.

Раннее утро поднимало ее каждый день, и она делала необходимое: кормление, сборы на прогулку, опять кормление, вечернее купание, – и так, как заведенная, Даша одиноко жила с ребенком, общаясь с ним на самом таинственном языке, который не слышен, но ощущаем каждой клеточкой двух людей, большого и маленького.

Это формировало будущего человека каждую секунду. А он, этот маленький человек, жил своей жизнью, взрослея и приобретая навыки общения с окружающим его, которое было питательной средой для его воображения, и, как сквозь сон, потом эти первые впечатления неожиданно будут появляться из памяти, которая интенсивно работала с момента, когда первый вздох наполнил легкие воздухом.

Это было жизнью, независимой от материнского организма, который весь был нацелен на охрану этой новой жизни от внешних опасностей, а они все равно появляются, и нет никаких барьеров от них защищающих. Об этом обо всем не знают ни мать, ни ребенок, а живут рядом, связанные крепкой нитью естественной зависимости.

И вот последний звонок Стаса, который задает простые вопросы о жизни, о здоровье. Что это? Возвращение или его робкая попытка узнать о прошлой жизни, которая неожиданно его поманила? Не знает никто. Знала бы Даша, с какой яростью он мстил за свою неудачную жизнь, за свою лень и зависимость, и никто ему в этом не может помочь.

Даша в первый момент не поняла, кто звонит – так изменился его голос, а интонация и вовсе стала неузнаваемой. Жизнь делала свою работу, делала незаметно, и однажды плоды этого обнаруживались новым выражением лица, новой интонацией, – так из робкого и приземленного жизнью человека формировался мужчина, уверенно и смело идущий по жизни.

Внешние впечатления нас обманывают, и мы за них цепляемся, передавая сигнал дальше, и он запечатлевается в душе, пробуждая новые ощущения. Иллюзии влюбленностей – это высшее счастье, предоставляемое в бессрочное пользование, и невозможно ими наслаждаться в полную силу, пока не происходит реального соединения жизней и рождения новой.

Это бывает окончанием того безмятежного счастья ожидания появления новой жизни, и сразу это счастье уступает место другому, более трудному, с тревогой и беспокойством, неуверенностью и постоянными заботами.

Так происходит отчуждение и расставание, поиски другого счастья где-то рядом, но не здесь. Прежнего нет и нового нет – в таком состоянии была Даша, когда звонок Стаса пробудил ее душу, а на ее глубинах тихо тлел огонь их первых отношений, и уверенная интонация Стаса вдохнула в него жизнь, и он стал медленно разгораться.

Для поддержания его, нужно было присутствие другого, но как только Даша осталась одна, этот огонь стал изнутри ее пожирать, и она усилием старалась его потушить. Это превращалось для нее в жестокое страдание, с которым она с трудом справлялась, а оно росло по мере того, как огонь разгорался, подогревая эмоции.

А ребенок требовал внимания, и, не взирая ни на что, необходимо им заниматься, двигаться, и такая жизнь стала для Даши настоящим испытанием. Когда ей стало совсем плохо, она набрала телефон Стаса и услышала, что он там не живет.

Она быстро повесила трубку и не понимала, где она может его найти, и тут ей пришло на ум, что, возможно, Эля что-то знает о нем. Не оставалось ничего, как ждать, и тогда Даша села на диван и задумалась: «Нет, так жить нельзя. Надо идти на работу, не важно куда. Надо, но куда?»

Она взяла газету и стала читать объявления. Везде требовалось высшее образование, и тогда она нашла телефон деканата. Ей нужно было защитить диплом, но сначала нужно было восстановиться в университете.

Глава 48

Через год она получила диплом, и ее жизнь стала совсем другой. Даша это чувствовала и делала то, что требовалось, и не было ни секунды, чтобы она оставалась со своими мыслями.

Даша решила работать. К ребенку пригласили женщину средних лет. На вид ей было лет сорок-сорок пять, но она уже была на пенсии, и, как выяснилось потом, детей у нее не было, но это не сделало ее озлобленной. Напротив, она с удовольствием нанималась в семьи и называла себя не няней, а бэбиситером.

Она была поклонницей всего иностранного, потому что в свое время работала на кафедре иностранных языков и усвоила привычку восхищаться всем иностранным. Она не знала ни одного иностранного языка, но всегда преподносила себя как знатока английского.

Это знание у нее ограничивалось двумя-тремя фразами, которыми она очаровывала в свое время мужчин. И это, видимо, у нее получалось хорошо, это очарование, и ей всегда казалось, что она причастна к чему-то непростому.

А языки она не могла учить из-за отсутствия способностей. После двух-трех минут серьезных занятий с ней что-то случалось, и она отвлекалась .Из-за этого ей не удалось получить высшее образование, чего она стеснялась, и одновременно много и часто об этом говорила.

Главной ее особенностью было многословие, за которым она скрывала свою пустоту и любопытство к жизни других. Это приводило ее в разные семьи, где она становилась бэбиситером. Это слово она произносила на английский манер, и в этот момент ей казалось, что она знает английский в совершенстве.

Так Галина Ивановна попала в семью Даши, где она сразу для себя увидела бесконечный источник удовлетворения своего любопытства. Ее нашел отец Даши. Кто-то из знакомых отказался от услуг Галины Ивановны, потому что дети уже пошли в школу. Это была официальная версия, а на самом деле Галина Ивановна в той семье всех утомила, но никто ей никогда об этом не говорил.

Даша с радостью согласилась на услуги этой няни и сразу начала интенсивные поиски работы. Через неделю она устроилась менеджером в фирму по продаже парфюмерии с нормальной зарплатой и со свободным расписанием.

Часы пребывания Галины Ивановны с ребенком, зависели от работы Даши. Галина Ивановна попала в новый дом и с радостью нескрываемой набросилась на Дашу с расспросами, но спокойная Даша сразу для себя решила, что ничего ни о своей жизни, ни о жизни семьи не будет рассказывать.

Так ей казалось естественно – она знала уже, что единственный недостаток Галины Ивановны – это сплетни, которыми она была наполнена до краев, так что они сами из нее выплескивались в нужный и ненужный момент. Этим она и утомляла окружающих. Незаметно, Даша налаживала свою жизнь, и постепенно все становилось для нее интересным теми «контактами», которые возникали.

Мысли о Стасе отошли, и она чувствовала душевный подъем, когда утром выходила из дома и шла на работу. Свежий воздух и солнце весной, и легкий снежок и ветер зимой принимали с радостью эту счастливую улыбающуюся девушку, и окружающим приятно было смотреть на счастливое молодое лицо.

И всегда кто-нибудь из мужчин заговаривал с ней на улице, или останавливались машины, и всегда Даша уверенно говорила, что занята, отказываясь от уличных знакомств из боязни попасть в неприятную историю. Она была осторожной, потому что была уверена в себе и знала, что раз ей хорошо – она не хочет портить себе жизнь ненужными впечатлениями.

Потом она будет вспоминать это время, как счастье ощущать свободу после затворничества. Эта эйфория первых месяцев пройдет, наступит что-то другое, а пока, она отдавалась с самой неподдельной радостью этим впечатлениям от жизни, вдыхая воздух свободы, ею забытый, и даже может быть неизвестный – вся предыдущая жизнь была сначала ожиданием любви, потом любовью, потом разочарованием, потом заботами о матери, о ребенке. И теперь, как будто, наступил отдых.

И вот однажды…

Глава 49

Был самый обычный день, дождь моросил, и Даша с шофером Сашей должны были поехать в одну организацию, где им обещали помощь в оформлении кое-каких документов. В этот день у Даши было хорошее настроение. Она была в новом костюме, и была довольна собой.

И вот она поднимается по лестнице, предъявив на входе документы, и видит на табличке надпись: «Начальник…– и дальше читает, – Станислав Петрович…». «Боже, это ведь Стас». И сразу она почувствовала, как будто кто-то ее держит. Она стояла и не могла двинуться с места. Так прошло какое-то время.

Дверь открылась. Она увидела Стаса, в светло-сером костюме в полоску, подстриженного под бобрик. В первый момент, когда она встретилась с ним глазами, ей показалось, что это не он, но она знала, что это он, но другой какой-то, недоступный, чужой. И вдруг он изменился в лице.

– Даша? Что ты тут делаешь? – он смотрел на эту шикарную девушку перед ним стоящую и не узнавал свою Дашу, из-за которой он стал таким, как теперь. От этой мысли весь его гонор куда-то ушел, и он почувствовал себя прежним, робким и неуверенным, и ему это было неприятно, и тогда он взял себя в руки и привычным тоном, в котором чувствовалось его теперешнее ощущение себя крутым, сказал:

– Проходите, я сейчас.

Даша молча прошла. Женщина-секретарь с интересом на нее посмотрела и строго спросила:

– Вы, по какому вопросу? – и Даша спокойно объяснила, и женщина-секретарь, почувствовав в ее тоне уверенность силы, опустила глаза.

Стас вернулся и пригласил войти в кабинет. Оба чувствовали неловкость – ведь прошло столько времени с тех пор, как они расстались. Даша вспомнила неожиданно звонок Стаса и спросила:

– Ты что-то хотел узнать? – Она была уверена в себе, несмотря на то, что в первый момент что-то ее сковывало.

– Да, как вы живете? Ведь, я не видел Никиту с тех пор, как мы расстались. Я хотел бы видеться с ним.

Он говорил то, что первое пришло ему в голову, и понял, что сейчас центр тяжести перемещается к его прошлой жизни, и он смотрел на Дашу и не узнавал в этой уверенной интересной женщине свою Дашу. От этого уверенность стала его покидать, и он остановился на полуслове.

– Я тут принесла кое-какие бумаги. Я их оставлю. Вы позвоните, когда сможете что-то сделать. Вот ходатайство от гендиректора на заключение контракта. Пока все.

Она встала, и вопрос Стаса повис в воздухе. Стасу стало неприятно от этого, и он другим тоном, каким он теперь общался со всеми, сказал:

– Ответ получите по факсу, а документы вам доставит курьер, – он отвернулся, как будто что-то искал, и не видел, как Даша молча вышла.

«Вот и все, – сказал он себе, – но нужно что-то делать», – и страшная и неожиданная мысль, что случилось что-то непоправимое, наполнила его душу тоской. Он сел в кресло и, нервно крутя в руках карандаш, смотрел перед собой, не чувствуя ничего, кроме досады на самого себя за свою нерешительность.

А Даша, когда вышла на улицу, почувствовала такую легкость, как будто камень свалился с ее плеч. Она шла, не думая ни о чем, ощущая, что счастлива своей независимостью от прошлого, которое не мешало ей сейчас радоваться жизни и уверенно идти, не испытывая ни угрызений совести, ни чувства вины, что сделала что-то не так.

Она улыбалась, и около нее остановилась машина – из нее вышел солидный мужчина и предложил подвезти. Даша согласилась, и как только машина отъехала, ей вдруг стало так весело, что она сразу рассказала незнакомцу все, что только что с ней случилось.

– Представляете, поехала по делам, захожу и вижу своего бывшего мужа. Сидит. Весь такой навороченный, и я поняла, что свободна, что он мне не нужен. И почему я вам это говорю? – Даша посмотрела на незнакомца, – он ей понравился. Интеллигентный и приятный мужчина уверенно вел машину, искоса поглядывая на попутчицу, и неожиданно спросил:

– А как его зовут?

– Стас, – ответила Даша, и то, что услышала в ответ, заставило ее задуматься.

– Вот я тоже свободен. Только что я заходил в офис к своей жене, и, кажется, этот самый Стас, ведь вы вышли из этого офиса – я видел – ее теперешний бой-френд. Какое совпадение!

При этих словах Даша внимательно посмотрела на незнакомца, а он в свою очередь повернул голову, и они встретились глазами.

– Странно все это, – продолжил незнакомец. – Моя супруга хочет выйти за этого Стаса замуж, но он не разведен, и вот мы с вами встретились. Странно, не правда ли? – Он замолчал, и Даша подхватила:

– Какая-то фантастика. Ведь этого могло и не случиться, и я бы не знала ничего этого.

Она задумалась, понимая, что жизнь ей предоставляет такую удивительную ситуацию, но впечатление от мужчины, который был рядом, заслонило все, что она пережила и что узнала.

– Петр Леонидович, – представился незнакомец.

– Даша, – тихо ответила Даша, понимая, что они уже проехали то место, когда надо было свернуть к ее дому.

– Надо вернуться, – неожиданно сказала Даша, чувствуя, что рука незнакомца гладит ее по колену. И странное, давно забытое чувство, переходящее в конкретное желание, волной пробежало по ее телу, и она, не зная, что говорить, молча ждала.

– Думаю, что нам надо кое-что обсудить, – Петр Леонидович, наблюдал за Дашей. Она ничего не ответила, чувствуя, что впечатление от Петра Леонидовича ее парализовало.

– Предлагаю зайти куда-нибудь, ну, например, тут есть ресторанчик. Там хорошо кормят.

Даша раздумывала, понимая что ситуация неожиданная, и она к ней не готова.

– Мне надо домой.

– А вы не могли бы позвонить, что вы задерживаетесь. – Он взял ее за руку, как бы уговаривая, и сразу отпустил.

– Нет, мне надо домой. –

Что-то ее смущало. Это была ее собственная застенчивость, которая вдруг напомнила о себе, и она ей подчинилась.

– Хорошо. Вот моя визитка. Когда у вас будет возможность – позвоните.

Он остановил машину. Даша вышла, а он долго смотрел ей вслед.

Глава 49

Мысли самые разные закрутились в голове Даши, уставшей за последнее время от обыденности жизни, и сладкая греза вдруг стала ей рисовать фантастические картины возможного и желаемого.

Через два дня она позвонила Петру Леонидовичу, понимая, чего хочет, и в душе согласившись на этот фантастический поворот в своей жизни. Что будет, и как это случится, она не загадывала, но эти два дня она промучилась от неясного желания быть с этим мужчиной, и чувство, которое у нее возникло от его случайных прикосновений, требовало удовлетворения.

Она не сопротивлялась своим фантазиям, по дерзости превосходившим все, что у нее в жизни случалось. Эти фантазии пробудили в ней те силы, которые непременно хотели вступить в игру.

Петр Леонидович был готов на разные варианты. Он был всегда уверен в себе и знал, что он хочет от конкретной женщины, но эта девушка своей застенчивостью пробудила в нем ту нежность, о существовании которой он забыл. И эта нежность сначала его напугала, она была предвестницей чего-то нового, к чему он, опытный игрок, был не готов. Но не привык отступать, и то, что Даша сама ему позвонила, означало одно – она не будет сопротивляться судьбе.

Они встретились и зашли в кафе-бар. Он нервничал, видя уверенную и спокойную молодую женщину. Он давно не испытывал таких эмоций, зная заранее исход любых отношений, а здесь его что-то останавливало. Это жена Стаса, про которого с таким восторгом рассказывала Мэгги, и это обстоятельство подогревало его интерес

Для себя он решил, что ничего не будет спрашивать про Стаса – эта тема, как будто, не имела к конкретной ситуации никакого отношения, и он знал, что остановит Дашу, если она затронет ее. Но этого не случилось – Даша забыла про Стаса с того момента, когда вышла из его кабинета, ее душа смело шла навстречу новым впечатлениям, и ее интуиция четко ставила барьер между прошлым и настоящим.

Они сели в машину и поехали за город. Погода была прекрасной, и Дашино платье на лямочках, открытое и короткое, подчеркивало ее самые привлекательные места. Иногда они останавливались, и губы их соединялись, и счастье пробегало как искра, от которой все воспламенялось и застилало сознание – оно отключалось.

Желание было таким нежным и таким сладостным, что не торопилось реализовываться, а продолжалось бесконечно. Эта игра двух людей сплеталась в прекрасную мелодию, которая была все яснее, и, наконец, случилось то, что заставило голоса соединиться. Их разговор то прерывался, то продолжался, но все это уже происходило в лесной тиши, когда ветви деревьев склонились над этой прекрасной парой влюбленных.

Даша впервые испытала новые обворожительные ощущения, которые в ней пробуждал мужчина, который умело пристраивался к гибкой извивающейся и умирающей в его сильных руках плоти, красота которой пробуждала к жизни силы глубоко спрятанные.