Текст книги "Ферт (СИ)"

Автор книги: Татьяна Талова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– Вот, – повторил мальчик, появившись снова, на этот раз с коробкой побольше.

– Я не умею читать, не знаю, что там написано, но по рисункам получилось собрать и запустить эту штуковину... – в коробке нашлось несколько крупных частей незнакомого устройства.

Он ловко и быстро, завораживая движениями, прилаживал одну непонятную штуку к другой, мимоходом протирая детали, расставлял треножник, придирчиво выбирая место. Маленький-маленький гений, не осознающий того, что на глазах двоих странников из пустыни творит... чудо, наверное. Запросто вытаскивает осколки иной, совершенно иной жизни.

– Сейчас, сейчас... – суетился он, поспешно стаскивая с кровати плед. Под ним оказалась такая же драная и неровно сшитая простынь. Из матраса выглядывали пружины и куски ветоши – его, в отличие от покрывала и простыни, не пытались сделать нормальным. Спать можно – и ладно.

Это бы зацепило внимание, если бы не мальчишка.

Он пододвинул кровать к стене и зацепил края простыни о вбитые по разные стороны гвозди.

– Закройте люк, – попросил он. – Нужна темнота.

Он достал из плоской коробки смотанную ленту, черную, поблескивающую, вставил в аппарат, ловко зацепил ее край и схватился за металлическую ручку. Стеклянный глаз устройства на треножнике вспыхнул и выбросил луч на светлую стену. Размытое изображение заставило Гида броситься вперед. Мальчик поменял стеклышко и что-то весело сказал. Должно быть, ожидал чего-то подобного, пошутил, что-то радостно объяснил... Гид замер в шаге от стены. Хотелось оглянуться на Клару, но в то же время невозможным стало повернуть голову.

Там ехала машина. Огромная и – мальчик был прав, – похожая на змею. Ее путь начинался далеко от Гида, а заканчивался прямо у него перед носом. Стремительнее, чем пустынный гад, и во много раз больше... И люди, нервные дерганые картинки, слишком суетливые и аккуратные, чтобы вписаться в этот, настоящий Гидов мир, поднимались по ступенькам и пропадали внутри огромного червя из стены. Или из устройства?.. Тень Гида загораживала часть изображения – он отпрянул в сторону и смог, наконец, взглянуть на Клару. Та стояла, абсолютно не двигаясь, не мигая, с ужасом взирая на ожившее прошлое, которого не знала никогда.

– У тебя есть... еще? – выдавил Гид.

Мальчишка только улыбнулся.

«Кино», – то ли найденыш сказал это, то ли Гид сам вспомнил слово из журнала.

Киносеанс в подземном убежище. Путешествие в другой мир. Прыжок на страницы «Науки сегодня» и невнятной книжки из бункера.

Эти люди действительно существовали. Те, которые из книги. Их лица показывали очень близко, их чувства были настолько яркими, что не требовалось слов – глаза, лицо, каждый жест был настолько выразителен, что тишина не мешала.

Гид невольно вновь взглянул на Клару. Человек-камень. Ни-че-го. Ничего подобного – просто прямой взгляд. Да, там, на стене, были совершенно другие люди.

Найденыш еще походил на них, когда улыбался и говорил, Клара – ни капли. И Гид был уверен – и он уж точно никогда не выглядел так, как они.

Рука тянула к земле. Хотелось сесть.

– Это мама, – неожиданно сказал мальчишка, когда свет погас, и изображение исчезло вместе с тихим стрекотом устройства. – Это мама мне оставила.

Они долго, долго молчали, а подросток тем временем зажигал свечу.

– Она оставила мне это, – повторил он. – И рисунки, и много свечей, и еду...

Вылез бы он на землю, когда свечи и еда бы закончились? Или остался бы превращаться в подземную тварь, наподобие тех, которые сожрали Ферта?.. Гид потер лоб – Ферт и здесь умудрялся напоминать о себе. Вот уж что он никак и никогда не мог забыть!

– Эти существа спят глубоко под землей... – эти слова въелись в память.

– Хватит, – раздался голос Клары. – Не сейчас. Ты... – она повернулась к найденышу, вцепившись одной рукой в другую, необычайно растерянная. – Почему ты... – она вновь взглянула на Гида и спросила совсем не то, что собиралась. – Ты помнишь свою мать?

– Нет, – он покачал головой, механически сунув руку в карман старых штанов. – Но кем еще она могла быть?

Он вытащил блестящий кругляшок с почерневшим узором – Клара бы приняла его за часы, она такие уже видела. Но под крышкой оказалось желто-коричневое изображение женской головы. Огонек свечи не добавлял ей живости, а наоборот, превращал в маску, в смазанное лицо трупа. Темные волосы и темные тени вокруг глаз, скорбно поджатые губы, пышные оборки воротника вокруг шеи... Этот человек не принадлежал настоящему, но очень сильно походил на людей с пленки.

Клара вгляделась в гравировку на внутренней стороне крышки.

«Моему Ричарду, от матери, на память».

– Ты был прав... Ричард.

Найденыш прищурился и неуверенно улыбнулся.

Чуть позже они спустились к железным ящикам с тяжелыми замками. Клара по-новому стала смотреть на женщину из медальона – она, сомнений не возникало, собрала здесь все, что могло пригодиться живому человеку. Скорее всего, создала или нашла этот дом, куда поступала вода, – пусть грязная, тонкой струей из проржавелой трубы, но все же...

– И ты ее не помнишь? – поражалась Клара. – Эту... удивительную женщину? Самое лучшее, что с тобой случалось? Что она делала, куда пропала?

Самое очевидное было – умерла. Но Ричард не помнил и этого.

Зато – зато они нашли медикаменты. Целый ящик. Половину всего этого Клара видела впервые, но на каждой бутылке или коробке было аккуратно выведено пояснение черной краской.

– Более того, она даже знала, что ты все забудешь, – пробормотал Гид.

Клара очень долго молчала. А потом сказала только:

– Кажется, в ящике с инструментами я видела пилу.

Мальчишка с ужасом смотрел на приготовления к операции: как Гид и Клара открыли люк и поставили кровать так, чтоб на нее падал свет; как вместо матраса и одеяла положили доски; как набрали в ведро воды; как Клара тщательно подготовила инструменты, протерла их, вымыла руки и убрала волосы под платок.

– Есть риск заражения крови, – спокойно сказала она, когда Гид уселся, вытянув больную ногу и поджав здоровую. – Но он всегда есть. Он был бы даже в убежище... Так что не бойся.

...Совсем не так, как когда-то давно, в доме Ферта и Гида. Тогда Гид почти не помнил боли и сжимал зубами не обломок доски, а жгут из ткани. Тогда он постоянно слышал что-то, хоть ничего и не понимал, – Ферт говорил, нервный, торопливый, но все-таки точный в движениях.

У Клары поначалу дрожали руки.

В первые минуты он терпел – и даже удивился тому, что Клара уже не режет, а что-то ковыряет в открывшейся ране. Как оказалось позже – она зажимала и сшивала мышцы. За пилу пришлось взяться чуть позднее. Гид уже не смотрел.

Он зажмурился, крича сквозь деревяшку, впиваясь зубами в грязную, шершавую поверхность, оставляя занозы в языке. Не боль даже – пустота. Рывками пробивающаяся пустота. Нечего терять? Ерунда. Гораздо хуже, когда не к чему двигаться.

– Дыши, – голос Клары остался ровным. – Не забывай дышать.

Он потерял сознание.

Когда пришел в себя, понял – это длится долго. Очень долго. Его бесил звук распиливаемой кости. Запрокинув голову, чтобы не видеть процесса, Гид открыл глаза.

И – озарение пришло к нему.

...Он открывает глаза, и в них бьет солнце. Жара нестерпима, и лоб в горячем поту, и во рту с трудом двигается тяжелый язык. Но – он открывает глаза.

И не помнит ничего...

– Гид! Ты слышишь меня?

Клара пришивала лоскут кожи быстрыми, аккуратными движениями. Ее пальцы были холодными.

Боль уже не заставляла кричать.

– Ты молодец. Почти не двигался, хотя я боялась...

Почти?! Гиду казалось, он врос в эту кровать и доски, таким напряжением отзывалась каждая мышца!

– Покажи мне эту женщину, – внезапно попросил он.

Клара кивнула Ричарду, тот подошел, ни живой, ни мертвый от увиденного, и торопливо достал медальон.

Гид, в полубреду от боли, долго вглядывался в изображение, а потом отвернулся. Клара склонила голову и чуть сжала его ладонь.

– Я думаю, – медленно произнес Гид. – Думаю, у меня матери не было. Возможно, конечно, этот мир извратил все так, что родители оставляют детей, но... Клара, в Призраке родители бросали детей?

– Никогда, – ответила Клара. – Дети – они были самым прекрасным в Призраке. Тем, из-за чего этот город, вероятно, и стоит до сих пор... Но, возможно, она просто умерла.

Странно было понимать, что Клара утешает его этими жестокими словами.

– Она умерла, а ты забыл это, как мы забываем все плохое. Я про это говорила.

– Ты ведь тоже не помнишь своих родителей. И что, они тоже так страшно умерли?

Клара равнодушно пожала плечами.

– Нет, – продолжил Гид. – Я придумал ее. Я никогда не видел ее лица и придумал голос.

«Ты будешь проводником в этом мире».

– Но откуда, – прошептал он, – откуда я знаю, что «Гид» значит «проводник»?

– Ты сейчас бредишь. Это говорит боль.

Гид поражался тому, как безмятежна его спутница. Ее движения были плавными, взгляд мягким, а улыбка – доброй. На мгновение она стала похожей на женщину из медальона – с тенями под глазами, с пронзительным взглядом. Со спокойным лицом мученицы.

– А ты хоть уверен, что твоя мама жила здесь на самом деле? – почти весело спросила она у Ричарда.

Тот улыбнулся против воли и кивнул. И бросился помогать, убирать и мыть инструменты, стараясь держаться рядом с ней. А Гид хотел спросить – «Тогда где она? Куда делась? Если умерла, то как, и почему ты этого не помнишь?!»

Ведь он, в конце концов, до мелочей помнит смерть Ферта.

Они, Клара с мальчишкой, будто издевались над ним, не поддерживая очевидную, простую мысль – не было у них никого изначально, а в прошлом только пустота и один огромный провал в памяти.

Издевались – или не хотели выяснять ничего о прошлом.

Гид хотел спросить, но не стал. Пустота – должно быть, она победила.

– Гид. Попробуй заснуть, – Клара улыбнулась. – Весь мир спит. Все, что ты знаешь. Все, что ты видишь. Все оно находится в состоянии глубокого, непрерывного сна. Где-то есть они. Те, кто может проснуться. Но совершенно точно, что никогда, ни за что не появятся те, кто способен будет хоть кого-то пробудить... Так говорила Дора.

– Ты сходишь с ума. Точно так же, как и я.

Ричард внизу мыл и складывал инструменты, доставал еду, вскрывал консервные банки.

– Спи, – жестче сказала Клара, держа тонкий блестящий нож с деревянной ручкой. Гид таким брился. – У меня... еще дело.

– Что случилось?

– Кроме операции? – она оглянулась – не поднялся ли Ричард? – и нервно рассмеялась, разом скинув показное спокойствие. – Да сущая ерунда! Правда. Закрой глаза.

– Клара! Не смей! – он охрип разом, попытался подняться.

– Идиот! – рявкнула Клара. – Швы!

– Клара, отдай мне нож. Ричард!

Клара метнулась к люку в подпол и быстро захлопнула его, встала сверху. Снизу ударил кулаками Ричард.

– Да ерунда, правда, – повторила Клара. – Ничего... такого. Я... я же говорила, что у меня завелись вши. Вот и...

Она взялась за прядь волос и прижала лезвие к коже на лбу.

– Гид, спи. Пожалуйста, закрой глаза.

Она очень редко просила. Почти никогда.

Гид открыл глаза, когда услышал тихие, сдавленные рыдание. Клара плакала и стыдилась этого до дрожи отвращения к самой себе.

И Гид не знал, что тут можно сказать.

– Надо же... – прошептала она. – Надо же, столько всего... И из-за такой чуши...

– Ты похожа на нее, – сказал Гид. – На женщину из медальона. Что с волосами, что без.

Клара вновь нервно рассмеялась.

– И ты бы никого никогда не бросила, не утащи я тебя из города.

– Тогда скажи. Скажи, что все это, про твою мать, было ложью. Скажи, что ты ее помнишь. Скажи, что она жила, как жил Ферт и эта женщина. Скажи, что они попросту сдохли. От мутации, от болезней, от ран, пуль, чьих-то клыков. Да пусть они будут самоубийцами! – она резко сорвалась на крик и так же резко понизила голос. – Скажи, что они были. Я ведь помню смерть Доры. И Хэнка. И других людей из Призрака... Разве я думала, что буду радоваться их смерти и тому, что я ее помню? Ну, скажи!

В другом углу комнаты – Клара была очень далеко. Нескоро он сможет до нее дойти. Хотелось бы соврать, но слишком много пережито вместе, чтобы позволять себе ей лгать.

– Эта женщина, мать Ричарда, – помедлив, произнес Гид. – Она – точно жила. А Дора твоя... дурой была. Мы не спим. Мы совершенно точно не спим.

Вдруг женщина из медальона стала очень близкой. Она – делала что-то... Хоть что-то. В таком мире, в таком существовании – она жила.

– Мы ведь не станем ее разочаровывать и умирать, когда срок еще не подошел, верно?

Гид не хотел больше смотреть на медальон. Слишком многих трудов стоило мысленно представить на этом скорбном лице улыбку. Просто ему хотелось верить, что эта мертвая женщина одобрит его желание жить.

7. Ira. Возвращение

Все закончилось тогда, когда Клара наткнулась в подвале на кости. Желтоватая костяная рука тянула к ней хрупкие пальцы. Словно скелет, прятавшийся под землей, отчаянно стремился раскрыть Кларе тайну своего существования.

Клара не издала ни звука. Только передвинула ящик с консервами обратно – вновь так, чтобы он закрывал чужие останки.

Наверное, Ричард бы не скоро увидел кости. Не будь тут Клары и Гида, ящик бы не опустел еще недели две. И не было бы нужды его передвигать, чтобы не мешался.

Клара с удивлением взглянула на собственные руки. С еще большим удивлением спросила себя – и что, вот так вот закрыть скелет, а затем забыть о нем и попросту жить дальше? Давно ли она так изменилась?..

Но Клара поднялась наверх и кинула банки Ричарду. Подошла к кровати, села рядом с Гидом и просто смотрела, как Ричард ловко и быстро разрезает жестяные крышки.

Каким бы не был найденыш раньше, сейчас он всей душой стремился к людям – к двум странникам, которые так внезапно взломали его привычную жизнь. Клара вздрогнула, отметив в собственных мыслях пугающую холодность – казалось бы, это счастье, найти живого, разумного, светлого мальчишку... но Клара, еще полностью не осознавая догадок, начинала его ненавидеть.

– Помоги мне встать.

Гид передвигался неуверенно – на собственноручно вырезанном из ножки кровати «протезе» (теперь «кроватью» назывался матрас на полу) он и держался-то с трудом. А казался здоровым он, Клара подозревала, только из-за лекарств, припасенных матерью Ричарда. Пришлось отцепить пулемет – пушка сильно перевешивала, и с такой ненадежной опорой Гид буквально не мог стоять. Костыль помогал, но ненамного. С ними Гид становился еще более жалким калекой – одной руки нет, другая постоянно занята, стоит – шатается. Из четырех конечностей у него осталось две, и Гид напоминал чудовище.

Клара вновь вздрогнула – находка будто отрезвила ее, вытянула из сна, заставила выбирать иные слова даже в мыслях.

– Ты никогда не был калекой, – тихо проговорила Клара, взглянув на спутника. – Никогда.

– Клара?

– Ты никогда не был калекой, – повторила Клара. – Это сразу стало ясно, как только пришел в себя... там, в Призраке. Я вижу такие вещи. Ко мне приходили здоровые люди, готовые умереть. Как будто сразу с дырой в голове или груди. А ты – нет... На самом деле, я не могла упустить единственного здорового человека, которого увидела. Вот и ушла.

– Раньше ты говорила иначе, – усмехнулся Гид. Он и сейчас не был похож на калеку. Не вызывал жалости абсолютно, так что руку его Клара погладила из совершенно других побуждений.

Пожалуй, спроси она, отчего он не расстроен, он бы не придумал ответа. Просто... просто в руках его была деревяшка, которая вскоре станет его ногой. Фантомная боль позволит думать, что конечность на своем месте. Просто нужно будет выбираться и... решать, как жить дальше.

Даже без ног нельзя стоять на месте.

– Ричард, – Клара медленно поднялась и поманила Ричарда. – Пойдем в подвал... Поможешь кое с чем.

Гида ничто не насторожило – вернулся к своей деревяшке.

В подвале Клара замялась – показать или нет? Бросила взгляд на Ричарда – радостного, будто светящегося изнутри...

– На самом деле, я хотела спросить, – сказала она. – Еще раз... Ты действительно ничего, совсем ничего не помнишь о своей матери?

И все же что-то в ее лице испугало Ричарда. Он думал дольше обычного, болезненно хмурил темные брови... и все-таки покачал головой.

– Хорошо, – кивнула Клара.

Она выбралась на поверхность, прихватив ружье и не ответив на вопрос Гида.

«Мне бы тварь, – думала она. – Одну-единственную, первую попавшуюся... Я загадаю, как загадывал Мутант. Если чудовище окажется... то я...»

Первым встретилось знакомое существо – с вывернутыми назад коленями и длинными руками, быстрое, стремительное... Клара перевернула труп лицом вверх, осмотрела голову. К черепу плотно прилегали длинные острые уши. Очень похожие на человеческие. Клара всунула лезвие ножа между зубами монстра и разжала челюсти – не хотела прикасаться к ним руками, но чуть позже пришлось. Зубов – тридцать. Сколько и должно быть у человека.

Когда Клара потрошила труп, она уже сама запуталась в том, что ищет. Очевидным было с самого начала, что каждая тварь пустыни – мутировавший человек. Но она все равно рассматривала труп, повторяла про себя то, что и так знала.

– Зачем ты это делаешь? – раздалось за ее спиной. Она резко поднялась.

– Как ты меня нашел?.. И как ты ходишь?!

– С трудом, – признался Гид, неуклюже опираясь обрубком руки на ее плечо.

Раньше он ходил очень осторожно – Клара боялась, что от давления расползутся швы. Теперь же – пришел на своем куцем протезе, помогая себе костылем... Его он тоже сколотил самостоятельно, и сейчас конструкция скрипела.

– Ты с ума сошел! – Клара взволнованно огляделась.

– Да, это глупо, – согласился Гид. – Но это отличный способ притащить тебя обратно. Не посылать же Ричарда...

– Мне бы поговорить о нем, – Клара, поддерживая мужчину, медленно побрела в сторону дома. – Но сначала говори ты.

– А что мне сказать? – Гид неспешно, тяжело передвигался, глядя под ноги. – Посмотри сама – позади нас окончательно изуродованный труп, а мы идем домой и болтаем о... всяком, – он усмехнулся. – Хотелось бы придумать что-то бессмысленное и посмеяться над всем этим, но я, наверное, должен сказать, что сейчас, как никогда, не способен остаться один. И тем более, с Ричардом.

– Ты испугался? – прямо спросила Клара, думая, насколько бы проще звучало «не способен остаться без тебя».

– Немного, – Гид сам себе не поверил и вновь усмехнулся. – В последнее время я гораздо слабее, чем раньше. Я это понимаю. Но не чувствую себя слабым.

– Это хорошо.

– Так зачем ты ушла?

И вот как после этого ответить на вопрос?

– Я думаю... Я думаю, что знаю, куда делась мать Ричарда.

Гид долго молчал, сконцентрированный лишь на передвижении. Только когда впереди стали отчетливо видны руины, он решил произнести:

– Когда я понял, что придумал свою мать... Вернее, до того... До того мне мерещилось, что я открываю глаза и в них светит солнце. Я был пуст. Я был пуст, и солнце стало первым, что я запомнил. Я смотрел на него без боли. Думаю, это было не солнце... А звезда. Та, про которую говорил Хэнк. Блуждающая звезда. Золотая.

– И?

– Поправь меня, если я ошибаюсь, но... Я видел эту звезду. Ты видела ее несколько раз. На лентах Ричарда есть странные машины. Некоторые из них летают... Я видел небо тысячи раз, и его рисунок меняется циклами. И только одна звезда появляется днем и безо всякой закономерности... Ну? – он вопросительно взглянул на Клару. – Мать Ричарда покинула эту землю с ее помощью? Ты тоже об этом думала?

Клара растерянно смотрела на него.

– Зачем мне тогда потрошить труп?..

Гид нахмурился. Слишком хотелось поделиться догадкой, бывает... И насколько все было бы проще, если б он был прав! Клара едва не взвыла с досады.

Они остановились неподалеку от люка – женщина не хотела говорить при Ричарде. Клара думала, что все твари – мутировавшие люди. С этим трудно было спорить. На кого-то мутация подействовала сильнее, на кого-то слабее. Кто-то полностью потерял разум, кто-то остался человеком.

– И что? – непонимающе уставился на нее Гид. – Разве ты раньше так не считала?

– То, Гид, что...

Не говорить про скелет в подвале дольше было невозможно.

– Я думаю, – медленно произнесла Клара после признания, – что Ричард был кем-то вроде тех, кого мы, не задумываясь, убивали. И думаю, что Ричард переборол мутацию. Но до того убил эту женщину. Свою мать.

– Это тоже как будто ясно, – не вполне уверенно согласился Гид.

Действительно, ясно. Гид видел мутантов, очень похожих на людей. Один из них когда-то лишил его руки. И желание Клары найти и вскрыть хоть какого-нибудь местного монстра объяснялось не столько желанием найти подтверждение, сколько желанием опровергнуть собственную догадку.

И они бы остались спокойны, совершенно точно. Вернулись бы в дом и все...

Но крик в надвигающихся сумерках не принадлежал человеку.

Хотя кричал Ричард – человек.

Его руки тряслись, его глаза были широко распахнуты. Спустя несколько секунд он зажал ладонями собственный рот, но перестать кричать так и не смог. От недостатка воздуха крик стал прерывистым и тихим, перешел в глухой вой, но так и не остановился.

– Сколько ты слышал? – побелевшими губами спросила Клара, понимая, что во всем, совершенно во всем, оказалась права. Ричард – вспомнил.

И, конечно, он не ответил. Упал на землю, сотрясаясь в рыданиях, глотал песок и слезы. Ему почти удалось замолчать, когда рука Клары легла на его плечо. Внезапно ей стало легче – ужасно, да, но не нужно врать и скрываться... Надо лишь осознать. Через безумие и боль – но это необходимо. Это как очень, очень жестокое лечение.

Ричард вцепился в ее руку, подтянулся, словно отказали ноги, и крепко обхватил ее туловище. Он словно старался исчезнуть, врезаться в нее намертво, слиться и пропасть в чужом теле. И если б его плечи не содрогались, они с Кларой казались бы одним целым.

Гид доковылял до них, хотел опуститься на колени, но не вышло – он просто рухнул рядом, вытянув ногу и обрубок ноги с деревяшкой. Внезапно, на один очень короткий миг, он почувствовал зависть – к тому, что у них, Ричарда и Клары, на одно целое существо два тела, а у него и одного своего не достает.

Клара держала глаза крепко закрытыми и прижимала к себе мальчишку. И сразу становилось ясно, она – доктор. Врач. Целитель.

Гид вытащил из-за пояса обрез и огляделся. Врагов как будто и нет.

– Эти существа спят глубоко под землей, но раз в несколько веков выбираются наверх в местах, где похоронено множество людей, – спокойно и внятно произнесла Клара, открывая глаза. Ее взгляд был нацелен на Гида. – Ты слышишь? Слышишь?.. Ты понимаешь?

– Они приходят к людям ночью, проникают внутрь спящего вместе с воздухом и заражают жуткой болезнью, – продолжил Гид. – Человек начинает бредить, а затем его обуревает жажда человеческой крови и плоти... Люди охотятся на людей.

Ричард взвыл вновь, оторвался от Клары и зло взглянул на Гида.

– Понимаю, – произнес тот. – Теперь понимаю, откуда это. Мы все ими были. Мы все... охотились друг на друга.

Ричард кривил рот, силясь что-то сказать, уже не злой, только измученный. Гид отложил обрез и протянул к нему здоровую руку. Глядя в глаза, провел ладонью по спутанным волосам. Неумелая ласка. Ричард закусил губы, не решаясь отпустить Клару, но взглядом умоляя Гида не отнимать ладонь.

Только не сейчас.

– Ладно, ладно, – пробормотал Гид. – Сейчас уже не время... плакать. Мы... хотя бы знаем прошлое.

И, запрокинув голову, глядя в небо, он с собой согласился. Вспомнил.

Сейчас солнце уже почти село – светлая полоса бросала последние лучи, превращая желтую пустошь в черно-белый снимок. Ветер лениво рассыпал из пригоршней песок, и можно было дышать без фильтра.

Тогда же... тогда же стояло редкое безветрие. Гид поднялся с земли, оторвав взгляд от скользящего в небе золотого шара, дрожа в жаре, вытирая едкий пот, силясь понять – что он делает здесь, один, без одежды и памяти?

Если уйти дальше, выжать из себя остатки воспоминаний, то в голове вспыхнет сотня огней. В каждом – обрывок, осколок, мутная капля. Там он смотрит иначе, двигается иначе... И уничтожает все, до чего может дотянуться.

– Мы, – охрипшим голосом сказал Гид. – Мы убили этот мир.

Никто не ответил.

И остался один вопрос – что все-таки забыла слишком самостоятельная «звезда» в этом небе?

Гиду необходимо было как можно быстрее научиться нормально, быстро ходить. Пригодится – когда звезда появится вновь.

Ричард набрался сил прикинуться собой только на следующий день. Тогда, в пустыне, возле дома, он плакал, пока не потерял сознание. Ночь прошла в бреду – он то спал, то вздрагивал, открывал глаза и вновь плакал.

– Он это... за всех, – шептала Клара, сидя с ним, – за всех нас...

Действительно сложно было страдать, когда рядом плачет Ричард.

Потом он молчал, очень долго, и почти не шевелился. Временами лицо его кривилось, будто он старается выжать из себя еще слез, еще горя – но не получалось. Когда полдень навис над пустыней, Ричард поднялся с кровати и спустился в подвал. Там он сидел на коленях, гладя торчащую из земли руку.

Без сомнения – вспомнил. И даже рассказал. Сломанные доски, порванные в лоскуты одеяла, разгром в подземном убежище... все встало на свои места: мать была рядом, когда Ферт вошли в Ричарда. Более того, она знала, как все произойдет. Надежно запечатала ящики с пищей и лекарствами, спрятав ключи, – изменившиеся руки, может, и смогли бы вскрыть замки, но разума бы не хватило, да и не нужны были чудовищу, запертому в темноте, консервы и свечи.

Клара думала об этом, и ее мутило. Выходило, что Ферт совсем не требуется пища. Но они убьют и сожрут, если увидят кого-то, кого можно убить и сожрать. Выходило, что за семь лет одержимости Ферт у Ричарда была лишь одна жертва – совсем другой вопрос, страшный и горький, какая... В то время как Клара непрерывно охотилась целых семь лет. Она вспоминала Человека-из-под-земли, и силилась отхаракаться, вывернуть наизнанку пустой желудок, помнящий человеческое мясо.

Но кричать, плакать, выть не получалось – ведь был Ричард.

Гид же... Он как будто не изменился. Тот же стержень, та же цель – она по-прежнему существовала, но теперь Гиду нужно было всего лишь научиться ходить. Он знал – звезда вернется.

Звезда – смотрит.

...Но сначала появился человек.

Ранним утром сверху раздался стук. Клара проснулась первой, вскочила на ноги, метнулась к люку... И безвольно опустила руки.

– Кто там? – равнодушно спросила она.

– Люди! – крикнули оттуда. – Вы ведь люди?! Я искал...

Гид, опираясь на стену, встал, сделал несколько шагов, проверяя, надежно ли держится на ноге и деревяшке, и только потом кивнул – открывай.

Ричард держался за ним.

Клара поднялась по лесенке и убрала ружье, служившее задвижкой. И тут же, спрыгнув на пол, прицелилась в показавшегося человека. Он осторожно спустился, даже не пытаясь казаться своим, – с маской фильтра, работающего почти бесшумно; в белой одежде, берегущей от солнечных лучшей; в плотно прилегающих к коже защитных очках.

– Я... – дрожащим и радостным голосом произнес он. – Я пришел спасти вас!

От неожиданности Клара не нашла, что ответить. Гид – тоже.

И вдруг заговорил Ричард.

– Я помню годы, – срывающимся голосом произнес он, выступая из-за спины Гида. – Я помню годы! – он пронзительно вскрикнул, сжимая кулаки, и тут же замолчал.

За него договорил Гид – спросил тихо и серьезно:

– Где вы были все это время?

И спаситель, – или спасатель, – испугался, нервно прижался спиной к лесенке, попытался непослушными пальцами нащупать перекладину... Но на свою беду выдохнул:

– Вы вспомнили!..

Клара позволила ему сбежать, дала несколько секунд – просто не смогла пошевелиться вовремя.

И бросилась следом – наверх, к недавно показавшемуся солнцу... Одному, верному, и второму – сверкающему, как золото.

К звезде.

Он стреляла и стреляла, пока не кончились патроны, била в сторону убегающего спасателя, не целясь, била по зависшему в метре над землей огромному шару, пули рикошетили, ветер набирал силу... Спасатель упал, когда до шара оставалось несколько метров, и пополз, безошибочно угадав...

Ведь он заметил руку Гида.

– За спину! – крикнул Гид, выкарабкавшись на поверхность, и открыл огонь.

Он тоже не целился. Вернее, целью стало всё то... другое. Что не является Кларой или Ричардом.

Закручивались вихри, дышать становилось все труднее. Ричард зажимал руками нос и рот, Гид наглотался песка. Они оба не видели Клару, а стрелять стало нечем, и фигуры в белом приближались, несмотря ни на что...

– Понимаю... – голос был исполнен столь неземной мудрости, что сразу стало ясно – ничего не понимает. Совершенно. – Но пришло время вернуться...

Гиду захотелось его убить. Но к лицу поднесли резиновую маску, и рядом упал в чьи-то чужие руки Ричард.

***

...В пустоте и ослепительной белизне невозможно было двигаться. Ни рука, ни нога не напоминали о себе – пустота захватила всё.

Но разве можно быть проводником в пустоте?!

Гид распахнул глаза, ожидая увидеть ночное небо, – ведь только ночью пустыню накрывает прохлада... Но увидел потолок. Ровный и белый.

Гид потянулся снять с лица маску, но чья-то рука его остановила. И не нашлось сил справиться с ней, не тогда... Но Гид все равно пытался, неуклюже задевая своими пальцами чужие, пытаясь сфокусироваться, подчинить собственное тело и горячо сожалея о потерянном пулемете.

Как оказалось – потерянном навсегда.

Над ним сжалились – доктор снял маску и дал Гиду вдохнуть без нее. Холодной волной накатило воспоминание об оранжерее в Призраке. Здесь этого воздуха, этого наркотика, было слишком много – Гид стал задыхаться, и маска вернулась на место.

– Вы еще не готовы... Еще не время, – сказал доктор в белом халате.

С ним пришла Клара – не в яви, конечно, только в мыслях. Когда-то он, Гид, так же лежал – и она вскрывала нереальность своими шагами и словами...

Гид вновь заснул.

Выкарабкаться из пустоты удалось нескоро – по ощущениям, прошла вечность. И только после нее Гид смог снять маску, сесть на кровати и, с трудом оторвав взгляд от обрубка ноги, посмотреть на доктора.

– Где они?

– Они живы и здоровы, – поспешно сказал доктор. В стеклах его очков отражалось что-то голубое. Гид потер лоб, вспомнив Мутанта с синью в стеклах, и обернулся.

– Вот, – доктор подсунул ему костыль под здоровую руку и помог подняться, помог доковылять до окна, поддерживая.

С минуту Гид смотрел на небо – точно такое же, каким он его помнил. И только когда в отдалении показался дирижабль, как на лентах Ричарда, Гид решился опустить взгляд.

И захлебнулся собственным так и не родившимся криком.

– Где она? – с трудом произнес он.

– Та женщина? Она недалеко, если хотите, я проведу вас...

– Нет, – Гид помотал головой. – Где пустыня?..

– Ах, это... Вам лучше вернуться обратно.