Текст книги "Убит тобой (СИ)"

Автор книги: Татьяна Семакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Глава 5

– Что думаешь? – слышу голос второго Карелина.

Машина остановилась с минуту назад, он вышел, оставив дверцу немного приоткрытой, но я продолжаю смотреть видео, не поднимая глаз. Осталось совсем немного, а куда он меня привез – вопрос, в сложившейся ситуации, второстепенный.

– А черт знает, – задумчиво отвечает ему Тихон, а мое сердце вдруг начинает биться чаще. – До сих пор смотрит видео с камер?

– Вся там. Я просматривал их трижды, Тих. Никто к номеру даже не подходил. Не знаю, на что она рассчитывает.

– Запудрить нам мозги?

– Вариант, конечно, но… Ты только глянь на нее. Лапушка.

– Лапушка, – соглашается Тихон как-то отрешенно.

– Горячая?

– Так я тебе и сказал.

– Тихони всегда самые горячие, – хмыкает второй Карелин, а я стыдливо прикрываю часть лица ладонью, делая вид, что тру глаз.

Я досматриваю последнюю минуту и перематываю на момент, который показался интересным. Потом поднимаю взгляд и обнаруживаю себя у небольшого бревенчатого домика, окруженного типичным деревенским пейзажем. Выхожу из машины и подхожу к стоящим в паре метров от нее мужчинам.

– Ну что, лапуля? – подкатывает ко мне второй Карелин, нагло закинув руку на плечо. – Чем порадуешь?

– Может, и ничем, – бурчу я и поднимаю руку с телефоном. – Разблокируй, пожалуйста. – Мужчины обмениваются удивленными взглядами, Тихон встает рядом со мной, невзначай скидывая руку брата с моего плеча, а я запускаю видео. – Вот, – тыкаю я пальцем в экран.

Из номера напротив того, который занимали мы с Тихоном, выходит блондинка. Вульгарно поправляет грудь, идет по коридору модельной походкой, а потом от испуга дергается. В кадре появляется сначала тележка, а вслед за ней и горничная, выходящая из номера, соседнего с тем, в котором были мы. Женщины обмениваются скупыми улыбками и вскоре вместе входят в лифт.

Я останавливаю видео и смотрю на каждого по очереди. Братья переглядываются между собой и выглядят, мягко говоря, разочарованными.

– Горничная же! – восклицаю я с круглыми от нервного возбуждения глазами. – Она не входила! То есть, входила, но еще до того, как мы поднялись на этаж. Она провела в номере всю ночь. Это же странно, разве нет?

– Это странно, – грохочет Тихон, строго глядя на брата. – Особенно, если она поднялась после того, как я повысил класс номера, Мирон.

– Проморгал, – огорченно морщится Мирон. Делает несколько шагов в сторону, потом идет обратно, смотрит куда-то мимо нас и размышляет вслух: – А говорить может о разном. Первое, самое вкусное. Лапулю за кудряшки ты оттаскал напрасно. Кстати, почему она кудрявая? – спрашивает он у Тихона и хитро сощуривается. – Она разве была кудрявой?

– На это ты внимание обратил. – Тихон скрещивает руки на груди, а его брат флегматично ведет плечом:

– В копилку женского коварства.

– Прекрасно, – закатываю глаза я. – Виновна, потому что накануне сделала укладку. Ты точно следователь?

– Точно, – хитро улыбается Мирон, а потом и вовсе подмигивает мне.

Я недоуменно подаюсь назад и хлопаю ресницами.

– Мирон, соберись, – осаживает брата Тихон.

– Я собран, – мгновенно посерьезнев, отвечает Мирон.

– Тихо-мирно… – бормочу я себе под нос. – А с юморком у вас предки.

– У бати похоронное бюро, – отмахивается от моей ремарки Мирон, а мое лицо вытягивается. Он смотрит на меня пару секунд и коротко гогочет. – Обожаю этот момент.

– Мирон! – повышает голос Тихон.

– Лапуля не при делах, между номерами есть дверь, – проговаривает Мирон быстро. – Замаскированная подо что-то, раз уж ты ее не заметил, – ненавязчиво бросает он камешек в огород брата, а Тихон в раздражении смыкает зубы, играя желваками. – Вариант два. Дверь все еще есть, но девчонки работали в паре. Заходила горничная в номер или нет – большой вопрос. Вариант три. Горничная воспользовалась пустующим номером в личных не преступных целях. Или ублажала гостя. Есть в этом случае дверь или нет – плевать.

– Пока логично, – соглашается Тихон, степенно кивнув.

– Теперь о том, что можно проверить, не посвящая следователя по делу, – деловито продолжает Мирон. – Наличие двери. И то при условии, что нужный номер свободен. Ну и потыкать в сотрудников стоп-кадром, на котором видно лицо горничной. Но что-то мне подсказывает, она там не работает. Форма размера на два больше, обувь на каблуке, – перечисляет он и кривит губы.

– А почему нельзя посвящать следователя по делу? – спрашиваю я наивно и зябко веду плечами, отреагировав на порыв ветра. – Потому что есть варианты два и три, и вы не хотите смещать фокус следствия с меня на неизвестную? – догадываюсь сама.

– Не поэтому, – говорит Тихон, подойдя ко мне почти вплотную и заслонив собой от ветра. – Под раздачу в этом смысле ты попала случайно. Флешки нет, а значит, велика вероятность, что до дома я уже не доеду. Пришлось умереть, чтобы не умереть. И чтобы достать видео с камер.

– Тогда почему? – не унимаюсь я. Обнимаю себя за плечи и топчусь на месте в ожидании ответа.

– Долго, – очень просто поясняет Мирон. – Пока Сан Саныч раздуплится, пока сам пересмотрит видео с камер. Поедет в отель, там возмутятся обвинениям, он поедет обратно, наклепает запрос, обоснует, запросит разрешение запросить, обматерит пол отдела и руководство, напишет заявление на увольнение, вымажет двести, а то и триста грамм на сон грядущий, проспится, заберет заявление, получит разрешение на запрос, отправит, дождется ответ… Это уже трое суток мимо.

– Хватит, – прерываю я его трескотню.

– О чем и речь, – поддакивает Мирон, ничуть не обидевшись. Подкидывает на ладони ключ от машины, ловит, зажимая его в кулак. – Ладно, я погнал. Не скучайте.

– Не будем, – обещает Тихон, вставая ко мне вплотную.

Я нервно сглатываю, провожая взглядом машину Мирона. Дрожу уже не от холода, и даже не от страха. От волнения, нарастающего с каждой секундой.

– Ну что, красавица? – Тихон обнимает меня за талию, а потом начинает как-то странно ощупывать. – Что это? – оттягивает он мое одеяние.

– Наволочка.

– Вопросов только прибавилось. Топай в дом.

Он отпускает меня и похлопывает по ягодице, подгоняя в нужном направлении, а сам уходит в сторону какого-то сарая. Я еще раз окидываю взглядом окрестности, понимаю, что бежать тут некуда, и послушно плетусь в дом. Топчусь на пороге, пока не возвращается Карелин с охапкой дров.

– Не разувайся, тут пыльно, – говорит он мимоходом. – И можешь начинать рассказывать.

– О чем? – спрашиваю я тихо, робко следуя за ним в небольшую гостиную со вполне современным камином и новой мягкой мебелью.

– Почему ты в наволочке, например. Кто этот Максим, которого убили. В идеале, обо всем, что произошло с того момента, как ты покинула номер. Хотя, нет. Начни с того, почему ты его вообще покинула.

– А как надо было? – мямлю я, смутившись.

– Остаться. Поспать. Принять вместе душ, – перечисляет он обыденно. – Спросить, когда я тебе позвоню.

– Тихон, я не вчера на свет родилась. Утро было бы очень неловким.

– Первые секунд десять. Но я понял твою логику. Жалеешь?

– Обо всем, что случилось после, – отвечаю я честно.

– Такая же фигня, – хмыкает он, укладывая дрова в печь.

– С кем сейчас Полина? С матерью?

– Эта дрянь не получит моего ребенка даже после моей смерти, – отвечает он резко. – С моими родителями. Улетели тем же утром. И обратные билеты пока не брали.

– И если ты не найдешь флешку, то и не воскреснешь, я правильно поняла?

– Да, Анфис.

– Заберешь Полину и вы уедете, – заканчиваю я мысль, а он снова подтверждает:

– Да.

– А я, – нервно смеюсь я, но чувствую, как на глазах наворачиваются слезы, – я… а мне что делать?

– В наших общих интересах ее найти. И если ты знаешь, в каком направлении искать…

– Тихон, я не брала эту чертову флешку! – повышаю я голос, роняя на щеки слезы негодования.

Тихон закрывает дверцу печи и встает. Чуть расставляет руки в стороны и медленно идет в мою сторону.

– Хорошо, я понял. Не брала. Я не исключаю, что тебя втянули намерено, но ты не при чем.

– Да зачем вообще кому-то это делать?

– Чтобы я оказался в нужном месте и в нужной кондиции. Расслабленный и крепко спящий.

– Тебе не кажется, что слишком уж много неизвестных переменных в случае моего участия? А если бы я в последний момент струхнула и не пошла? Если бы… ты не расслабился настолько, насколько нужно?

– Нет и нет.

– Звучишь, как самодовольный индюк, – отмечаю я сердито.

– Звучу, как мужик, полгода пускающий слюни на училку своей дочки, – со смешком отвечает Тихон и выходит из гостиной. Прослеживаю его взглядом до кухни, слышу металлический скрип, и вскоре Тихон появляется со стальным ведерком в руке. – Да я бы мясом наружу вывернулся, если бы потребовалось, чтобы не упустить такую козырную возможность, – добавляет он, поймав мой взгляд.

– Козырную в смысле… – немного хмурюсь я.

– Ты все правильно поняла. Отношения мне не нужны.

Он выходит с ведром на улицу, а я сажусь на подлокотник дивана.

Получается, он меня узнал сразу. Понятно теперь, откуда столько напора. И страсти. За одну ночь успеть реализовать все фантазии – это еще постараться надо.

А я-то, глупая… приезжий. До смешного.

Но, надо отдать ему должное. Он давно мог пойти другим путем. Пригласить на свидание, заставить думать, что за этим стоит нечто большее, увлечь, затащить в постель и раствориться. При необходимости – перевести дочь в другую музыкальную школу, их немало. Стать очередным мудаком в моей жизни и преспокойно пойти дальше. Но он поступил как адекватный взрослый мужчина. Отодвинул на второй план свои низменные желания, подумал о последствиях. А что ситуацией воспользовался… использованной я себя уж точно не ощущаю. Было потрясающе и отрицать это глупо и лицемерно.

Вскоре Тихон возвращается и идет сразу на кухню. Я встаю и семеню к нему.

– Когда я вышла из отеля, меня поджидал Максим, – говорю я, чуть только вижу Тихона. – Это из колодца? – отвлекаюсь на завораживающую рябь на поверхности кристально чистой воды и облизываю губы.

– Пить хочешь?

– Чудовищно. Готова как лошадь просто опустить туда голову, – бормочу я в бредовом припадке и тяну к ведру руки.

– Можешь, – негромко смеется Тихон. – Но есть чашка. Или вот… – бормочет он, наклоняясь и открывая дверцы шкафчика. Достает ковш. – Компромисс.

Я практически вырываю из его рук ковш, зачерпываю воды почти до краев и жадно пью через край, подставив ладонь под подбородок.

– Ох… – Я блаженно прикрываю глаза, размашисто вытерев рот. – О чем я? А, да, – собираюсь с мыслями, открыв глаза и отставив ковш. Коротко пересказываю, что случилось до того момента, как я оказалась на кладбище, опустив личные разборки с Максимом. – В моей сумочке была флешка с видеорегистратора из его машины. Ты же не выкинул ее, правда?

– Нет, валяется на заднем сиденье. Сейчас. – Тихон отлипает от столешницы, к которой пришвартовался, пока я говорила, идет к двери. – Поройся пока в холодильнике.

К моменту, когда он возвращается, я уже приканчиваю первый бутерброд, размышляя о пачке сухих макарон, лежащих на верхней полке в холодильнике. Принимаю из его рук свою сумочку, лезу в маленький внутренний кармашек и точно молнией прошибает.

– Почему он расстегнут?.. – бормочу я себе под нос. Дергаю за собачку, раздается тихий свист, но звенья не сцепляются. Повторяю маневр еще трижды с тем же результатом, прежде чем лезу в кармашек. – Нет… – стону я в отчаянии, шаря внутри пальцами. – Нет, нет, нет, нет, не-е-е-ет… – по-детски хнычу.

Переворачиваю сумочку и вываливаю на стол содержимое. Трясу, не увидев флешки, и на горку бесполезного хлама падает тампон. Меня бросает в жар, я хватаю его и заталкиваю в карман джинс, покраснев от смущения. Кошусь на Тихона, наблюдающего за мной с абсолютно непроницаемым лицом, раскрываю сумку и обследую каждую складку подкладки рукой.

– Потеряла, – объявляю я трагично. – Ну, все, на пожизненное хватит.

– Не думаю, что тебе смогут пришить его убийство, – равнодушно комментирует пропажу Карелин. – Ты сказала, стреляли с близкого расстояния. Вряд ли мужчина был одного с тобой роста, так что как минимум баллистика на твоей стороне.

– А если женщина? Я ж не видела. И не все такие богатыри, как ты.

– Благодарю, – с полуулыбкой кланяется Тихон, снова вгоняя меня в краску, – и вряд ли. Макушка у него была на месте? Если да, стреляли не снизу вверх.

К горлу в мгновение подпрыгивает съеденный бутерброд. Я делаю глубокий вдох и с трудом сдерживаю острый приступ тошноты, отвернувшись от Тихона и закрыв рот рукой. Пытаюсь не искать в памяти ответ на его вопрос, но картинка всплывает сама собой.

– На месте, – отвечаю я через силу. – Но там мои отпечатки. И в ресторане я при свидетелях продемонстрировала свою неприязнь.

– А оружие ты где взяла? И кто стрелял в тебя? – заваливает здравомыслием Тихон. – В машине тоже твои отпечатки. И при желании можно найти и фуру, остановившую движение. Идея, кстати, выше всяких похвал. Проще было устроить жесткую аварию.

– Я думала об этом, но, – морщусь я и отрицательно покачиваю головой. – А если с ребенком кто? Да и без… нет. Хватает того, что из-за меня убили Максима.

– Ты хотела сказать, из-за меня? – хмыкает Карелин, а я пожимаю плечами и поднимаю на него печальный взгляд.

– А есть разница? Ничего уже не изменить. – Я собираю свои скудные пожитки обратно в сумочку, размышляю. – Получается, какая-то переодетая в горничную девушка украла у тебя флешку, а из меня сделали козу отпущения. И чтобы я никогда не смогла этот факт опровергнуть, решили убить.

– Это один из вариантов, – дипломатично говорит Тихон.

– Да-да, – отмахиваюсь я от его недоверия. – Воздушные замки стройте без меня.

– Анфис, – слабо морщится Тихон и устало растирает лицо. – Я не могу позволить себе абсолютное доверие, – не то оправдывается, не то убеждает он, расширив глаза. – Не когда на кону стоит будущее моего ребенка.

– Женщины гораздо раньше мужчины понимают, что значит быть родителем, еще до появления ребенка на свет, – отвечаю я дерзко, если не сказать грубо. – И стаж у меня поменьше твоего, да и с задачей я, откровенно говоря, не справилась, но это не значит, что я не понимаю, – выдаю я на одном дыхании и почти выбегаю из кухни.

Я выхожу на улицу, вдыхаю прохладный чистый воздух и морщусь. Надо как-то умерить свой пыл и попридержать импульсивные речи. Ему они точно неинтересны, а я выгляжу взбалмошной истеричкой, и только. А хочу, чтобы меня воспринимали серьезно. Даже кудрявую.

Я делаю еще пару глубоких вдохов и собираюсь вернуться, как с тихим скрипом открывается дверь за моей спиной.

– Я никуда не убегаю, – сообщаю я, обернувшись через плечо. – Тут кормят, – подшучиваю, отвернувшись. – А если еще подскажешь, как мне помыться, захочешь не выставишь.

– Есть несколько вариантов, – бархатным тоном говорит Тихон, обнимая меня со спины. – Один совершенно неприличный. Лично я голосую за него. Один на грани. И еще один ты забракуешь сама.

– Что там в последнем? – бормочу я не слишком-то внятно.

Тихон разворачивает меня градусов на шестьдесят и одной рукой указывает на какой-то полуразвалившийся сарайчик полтора на полтора метра, с просевшей крышей, разбитым окном и ржавым навесным замком на прогнившей снизу двери.

– Это что? – брякаю я с недоумением.

– Назовем это… баней, – пытается он заинтриговать, но сам с трудом сдерживает смех.

– Назовем? – искренне изумляюсь я, подавшись вбок и повернув голову. – Кто эти мы? Ты и плесень, которая там поселилась?

Тихон взрывается громким гоготом, а я паясничаю, недовольно выпятив губы и устремив взгляд к небесам. Но его смех прекращается так же внезапно, как и раздался. Улыбка медленно сползает с губ, только глаза по-прежнему искрятся. Странные они у него. У меня тоже зеленые, но на солнышке становятся ясными и такими яркими, точно листва на деревьях. А у него что ночью, что днем – трясина. И с каждой секундой меня затягивает все глубже.

– Плохая идея, – успеваю выпалить я за мгновение до поцелуя.

– Поставлю воду нагреться. Помыться и не испачкаться можно только в доме, – говорит он со слабой улыбкой и первым возвращается в дом.

Я закрываю глаза и роняю голову к груди. Облизываю и покусываю губы, которые были готовы снова ощутить его. И зачем я это сказала? Аж зудит теперь все. Ну да, на отношения с ним можно не рассчитывать, а значит, польза для здоровья и никаких тебе обманутых ожиданий. Не влюблюсь же я в него? С какой стати?

Я возвращаюсь в дом и прохожу на кухню. Тихон поднимает на плиту ведро воды, включает конфорку, подмигивает и улыбается мне. Я тут же роняю взгляд и бурчу мысленно:

«С такой».

Глава 6

Пока вода нагревается, я успеваю подмести и протереть полы. Тряпку в ледяной воде Тихон полоскает сам, запретив мне даже приближаться к колонке. А плату за свое участие берет открытым откровенным взглядом, не иначе. Стоит на пороге и нагло пялится на мой размеренно покачивающийся оттопыренный зад. И сколько бы раз я его на этом не ловила, намекая, что неплохо было бы перестать, реакции не поступало.

А домик совсем крошечный. Кухонька, гостиная и еще одна комната, в которой поместилась только двуспальная кровать. И ни намека на туалет или, тем более, душевую.

– И как тут?.. – Я почесываю висок, глядя на крупные быстро лопающиеся пузыри в ведре.

Тихон выключает конфорку, достает не слишком-то большой эмалированный таз и кастрюлю, приносит еще одно ведро воды и вручает мне ковш со словами:

– Без понятия. Но рекомендую поближе к камину. Полы быстрее высохнут, и сама не замерзнешь.

– А еще, там окно, – отмечаю я с укором.

– А еще, там окно, – нагло и широко улыбается Тихон. – Но могу остаться и помочь. – Я молча смотрю в пол, а он делает ко мне шаг и непринужденно целует в макушку. – Я не буду смотреть. Отнесу все в комнату и займусь мангалом.

– Спасибо, – мямлю я, не поднимая головы.

На диване нахожу еще и классический мужской шампунь сто в одном, банное полотенце, мужскую футболку и носки. Наличие носков почему-то шокирует. Наверное тем, что он вообще о них подумал.

На улице, между тем, еще довольно светло, так что быть увиденной я не опасаюсь. Обтираюсь мокрой наволочкой, стоя в тазике, размышляю над тем, как я докатилась до жизни такой, как вдруг скрипит входная дверь.

– Дрова отсырели, – сообщает Тихон, не проходя. – Розжиг где-то рядом с тобой. Прикройся, я быстро.

– Сейчас, – бормочу я и суетливо шагаю из тазика. Беру розжиг, иду к окну, открываю форточку и кидаю его подальше. – Готово! – объявляю не без ехидства.

Тихон сдавленно ржет.

– Ну и мозг… – выдувает он, прежде чем выйти. – Спасибо! – кричит с улицы.

Я прыскаю и заканчиваю омовения с глупой улыбочкой. Вытираюсь, надеваю футболку, обматываю голову полотенцем, в той же воде стираю блузку и белье. На все уходит не больше получаса, но я так устаю, как будто отпахала смену на литейном заводе. От рассвета до заката.

Подхватив одно ведро, я кое-как доношу его до входа и возвращаюсь за вторым. Обуваюсь, открываю дверь и сталкиваюсь с хмурым взглядом Карелина.

– Догадливая, где не надо, – недовольно комментирует он мою самостоятельность. Шагает в дом и забирает оба ведра.

Я смотрю через щель на его широкую спину и крепкие руки с выпирающими бугорками напряженных мышц. Долго смотрю, пока он не выплескивает грязную воду за низкий забор из деревянных колышек. Прикрываю дверь и очень четко осознаю, что нужно убирать его из моей жизни как можно скорее. Со всеми его подкатами, улыбками, галантностью и помощью. Иначе однажды возьму в руки банку огурцов, которую закрывала летом, поставлю обратно и пойду жрать пустую картошку. Открыть-то некому будет.

– Мирон не звонил? – выкрикиваю я, приоткрыв дверь.

– Нет! – шумит он откуда-то сбоку. И не успеваю я закрыть дверь, как раздается трель звонка. Через две секунды Тихон появляется в поле моего зрения с вытянутым от удивления лицом и расширенными глазами. – Ведьма, – заявляет он, таращась мне в глаза. – Да, – отвечает на вызов. Прикрывает динамик ладонью и шикает на меня: – Скройся, полуголая. Скорее посочувствовать, – говорит он уже в телефон, а я шныряю за дверь.

Где-то через минуту Тихон проходит на кухню, где я гипнотизирую взглядом хлеб, раздумывая, забить ли им пустой желудок или дождаться чего поинтереснее. И выглядит он мрачнее тучи.

– Если ты сейчас скажешь мне, что двери нет, я буду настаивать, что ее успели заложить, – предупреждаю я строго. – Я не шучу.

Тихон слабо улыбается и фокусируется на моем лице. Очень внимательно разглядывает, будто видит впервые. Я непонимающе хмурюсь, появляется ощущение, что со мной что-то не так.

– Чего? – бурчу я, стирая несуществующую грязь со щек.

– Мирон в тупике, – сообщает он, с трудом разжав зубы. – Номер занят до пятницы, те сотрудники, которых удалось отловить, горничную не узнали. Или сделали вид. А мне очень не хочется быть злым, и в то же время подвесить кого-нибудь к потолку и как следует отделать.

Я медленно расправляю плечи, и кажется, будто кто-то проталкивает сквозь мое тело здоровенный штырь.

– Меня? – уточняю я шепотом.

Тихон проходит, держа руки в карманах. По мере его приближения я поднимаю голову, чтобы не упустить перемену на его лице. Знак, когда мне следует уносить ноги. Но, так и не обнаружив в нем ничего угрожающего моему здоровью, остаюсь на месте.

– Нет, – слабо качает головой Тихон, подойдя почти вплотную. Вытаскивает из кармана одну руку, ласково проводит большим пальцем по моей скуле. – На твой синячок мне смотреть тошно. Займусь мясом.

Он быстро разрывает зрительный контакт и идет к холодильнику.

Я стряхиваю с себя остатки забвения, на время остановившего мыслительный процесс, разворачиваюсь к столешнице и барабаню по ней пальцам, будто играю на пианино.

– Слушай, – выдаю я задумчиво через пару минут, – а та блондинка из номера напротив… как думаешь, она, ну… эскортница?

– Да просто шлюха, – бросает Тихон равнодушно. – Эскорт побогаче.

– Ага, ясно… Я просто видела у бара таких девушек. Со сцены вообще весь зал как на ладони. – Разворачиваюсь к Тихону, а он замирает с шампуром в одной руке и куском шашлыка в другой, капая маринадом на стол. – Вряд ли это что-то даст, но они вместе спускались в лифте и…

Карелин бросает все на стол, вытирает руки полотенцем и достает телефон из заднего кармана джинсов. Дергается к двери, но обходит стол, прямой наводкой надвигаясь на меня. Захватывает мою голову за затылок и импульсивно целует в лоб, после чего быстро выходит, на ходу набирая брату.

– Найди шлюху, – отдает он приказ в трубку, а я довольно улыбаюсь и принимаю на себя обязанности по нанизыванию мяса, обдумывая, что еще можно предпринять.

Допустим, блондинку Мирон найдет. Будет ли от этого хоть какой-то толк – большой вопрос. Все равно нужно убедиться, что дверь между номера есть, иначе недоверие ко мне будет только расти, и на одних воспоминаниях о проведенной вместе ночи я долго не протяну. А еще – выяснить, чьим волшебным ключом горничная открыла дверь. И, в идеале, раздобыть мне вещей. Потому как без трусов я себя чувствую, мягко говоря, дискомфортно.

Когда Тихон возвращается, пристраивая на стул ведро воды, я задаю наводящий вопрос:

– Ты говорил Мирону, что повысил класс номера?

– В том, который я снял изначально, я бы и один ночевать не стал, – слабо морщится Тихон. – Клоповник. Там я встретился с человеком, который передал мне флешку.

– Кто выбрал место?

– Я. С расчетом поужинать после. И, предвосхищая вопрос, сообщил место в последний момент. Но, похоже, парень прокололся. Мирон был у него дома, там все вверх дном, его самого нет.

– Можешь чуть детальнее? – прошу я, сморщив нос. – Хочу понимать, что вообще происходит.

– Детальнее… – выдувает Тихон и подходит к столу. Берет шампур и присоединяется к работе. – Моя бывшая жена залетела от одного видного политического деятеля.

– И как далеко его видно?

– Отсюда и до Москвы.

– Это плохо, – вздыхаю я.

– Это кабздец как плохо, – подтверждает он с кивком. – Мужик метит в мэры на сентябрьских выборах. Но самое поганое не это, а то, что он узнал обо всем в последний момент. Если точнее, в тот же день, как я получил компромат. Я – двумя неделями ранее, за ней довольно долго присматривал детектив. Она – с пузом и доказательствами, политик – в безвыходной ситуации, я – в отчаянной попытке добыть хоть что-нибудь, чем можно на него надавить.

– То есть, ему придется либо откупаться от нее всю жизнь, либо взять в жены, чтобы хоть как-то контролировать аппетиты. Верно уловила?

– Верно. И учитывая, что он вдовец, второй вариант выгоднее по всем фронтам. Но есть одна загвоздка. Эту дрянь я лишил родительских прав уже очень давно.

– Все так ужасно? – с состраданием вздыхаю я.

– Давай как-нибудь в другой раз об этом? Я звереть начинаю.

– Хорошо, конечно. Значит, политик берет ее в жены за неимением другого выхода, но его светлый образ на ее фоне начинает тускнеть, – рассуждаю я вслух, а Тихон кивает.

– Конкуренты могут сделать из этого настоящую сенсацию. И единственный выход – взорвать бомбу самому. Судиться со мной – слишком долго, до выборов не успеет. А вот организовать несчастный случай, чтобы потом дать несколько слезливых интервью о том, какое я чудовище – это запросто. Кристина отлично прикидывается несчастной овцой. А Полька ее совсем не помнит. Она, как любой ребенок, просто обрадуется наличию мамы. С этого воротит сильнее всего, – цедит Тихон сквозь зубы.

– Тут понятно, – говорю я поспешно. – А компромат? Как удалось достать?

– Прикинулся спонсором, начал вести переговоры с одним парнишей из штаба. Это было безопасно, пока Кристина не обрушила на голову политика радостную весть. Пообщался с ним, внес бабки в компанию, пообещал ему в разы больше за любую изобличающую информацию.

– И заплатил?

– Разумеется, заплатил.

– Может, он сбежал? – предполагаю я наивно.

– Тогда бы не украли у меня. Точно зная, что красть. Нет, Анфис, парня достали еще раньше. Скорее всего, он был неаккуратен и спалили сам факт кражи информации. Быстро допросили, он указал на меня.

– Странно это говорить, но… Не логичнее сразу и убить тебя?

– Нет. Это слишком явно укажет следствию направление, в котором копать. А у меня там родственник, подкуп не прокатит. Еще одна смерть – подкуп уже и не поможет. Организовать несчастный случай в отеле, где полно народу и камер – слишком сложно. А вот передать информацию дальше – проще простого. Но я был слишком беспечен и не сделал даже дубль. Они начали решать проблемы по мере их поступления, и мне пришлось сделать так же. Для начала не сдохнуть, а уж потом разбираться.

– Все так сложно, – бормочу я тихо. – Но как ты рассчитываешь вернуть флешку? Получается, она давно у этого политика.

– Нет, не думаю. Наверняка он даже не в курсе, что информация уплыла, никто не хочет лишиться тепленького местечка, а все, кто ответственен за безопасность, его лишатся. Флешка у них. Но мне нужно знать точно, кого припечатать к стенке.

Тихон забирает последний кусок шашлыка из кастрюли, а я вытираю руки, обдумывая новую информацию.

– Значит, они допросили того парня, он им сказал про отель. Они приехали, начали следить за тобой, а когда ты повысил класс номера, придумали нехитрый план.

– Если там есть тайные двери, то кому как не окружению политика о них знать, – хмыкает Тихон, забирая шампуры с мясом и кастрюлю, чтобы не пачкать по пути пол.

И все снова упирается в потайную дверь. Отсутствие которой прямо указывает на меня. И как бы ему не хотелось исключить этот вариант, он не может без доказательств.

– А сколько стоил тот номер? – спрашиваю я за ужином. Тихон озвучивает стоимость, а я давлюсь мясом. – Ско-о-о-лько? – возмущенно сиплю я, когда получается откашляться. Вытираю выступившие на глазах слезы и выношу вердикт: – Нам точно нужен Славик.

Карелин перестает жевать и впадает в глубокую задумчивость.

– Я попытался, – брякает он через минуту. – Пояснительную бригаду, пожалуйста.

– Славик, помреж, – взбудоражено тараторю я. – Он ведет странички в соцсетях, довольно популярные. По несколько миллионов подписчиков. Ну там, закулисье, все дела. Людям нравится.

– Какой Славик молодец, – иронизирует Тихон, но я все равно продолжаю:

– У него там еще и куча фотографий из самых крутых номеров. Типа он такой богатенький, заленился домой поехать, снял королевский люкс чисто на поспать. Ну как бы очевидно, что нет, с такими-то расценками.

– Скруглись. – Карелин чертит указательным пальцем окружность в воздухе, а я заканчиваю:

– Он точно берет ключи по блату. Делает фотки и сваливает. Это хорошая реклама для отеля. А ему – красивый контент.

– Нахрена люди вообще этим занимаются? – морщится Тихон.

– Чтобы заработать, зачем еще? – удивляюсь я вопросу. – Чем больше подписчиков и активность в профиле, тем дороже стоит заказать рекламу. Ты с луны, что ли? – я весело фыркаю.

– Значит, думаешь, он может достать ключ-карту?

– Не какую-нибудь, а универсальную, – важно расставляю акцент я. – Никто не станет заморачиваться и программировать новую на час специально для него.

– Номер все равно занят.

– Ну… что-нибудь придумаем, – пожимаю я плечами.

– На что только женщина не пойдет ради новых тряпок, – посмеивается Тихон, озорно глядя на меня исподлобья.

– Мне и моих старых за глаза, – не поддерживаю я шутку, чудовищно оскорбившись и напрочь забыв о том, что планировала вести себя разумно. Я что, по его мнению, все это придумала, чтобы по магазинам за его счет прошвырнуться? – И, если б было возможно, забрала бы их, – добавляю я, поднимаясь из-за стола. – Футболку вернуть? А то придумаешь потом, что я и ее у тебя украла, – расхожусь я все сильнее.

Тихон недовольно цокает языком, выбивая застрявший кусочек мяса. Скрещивает руки под грудью. Смотрит на меня холодно, с раздражением. И говорит то, что я никак не рассчитывала услышать:

– Верни.

С дрожащими губами хватаюсь за нижнюю кромку, резко срываю с себя футболку, оставшись в одних носках. Комкаю ее и швыряю ему в лицо.

– Да подавись, – шиплю я, расправляя плечи и быстрым шагом удаляясь с кухни.

В гостиной быстро надеваю успевшие, на мое счастье, высохнуть трусы. Прислоняю к груди еще влажный на косточках и лямках бюстгальтер и роняю на щеки слезы, когда входит Карелин, держа в руках пресловутую футболку. Я демонстративно отворачиваюсь к нему спиной, продеваю руки через лямки и решительно застегиваю крючки. Тянусь к своей блузке, а Тихон заслоняет ее собой.

– Вот че ты психуешь, а? – спрашивает он негромко. Просовывает мою голову через горловину футболки, управляет руками, заталкивая их в рукава. – Просто шутка.

– Не просто, – бурчу я и хмурюсь. Смахиваю пальцами слезы. – Выставил все так, будто я у тебя что-то выпрашиваю. Спасибо хоть еду в упрек не поставил.