Текст книги "Шоу "Шанс" (СИ)"

Автор книги: Татьяна Матуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

     Саша решила, что виновато во всем нервное потрясение, и постаралась отбросить черные мысли. Но ощущение чужого взгляда не проходило, даже, как будто, усилилось.

 – А если они... продолжат?

 – Идиот. Тебе и на этот пикантный момент инструкция нужна.

 – Входим?

 – И немедленно. Девушку сразу же к НЕМУ, пусть будет счастлив и, перестанет, наконец, нас доставать.

 – А мужика?

 – По обстоятельствам.

     Плоский диск пылесоса деловито ползал по углам, собирая несуществующую пыль. За стенкой привычно скандалили, выясняя, куда делась пенсия, и кто вылакал сердечный бальзам мамы. Вопли усиливались, приближаясь к той грани, когда взлетают даже нелетающие тарелки. В прошлый раз, помниться, Машке и ее благоверному таки удалось расколотить в мелкие брызги абсолютно небьющееся блюдо.

     Оля наивно думала, что, в первый раз увидев в прямом эфире свою "семейную идиллию", соседи как-то попритихнут. Ага! Повизжав пять минут у телека от восторга, сладкая парочка выкатилась в коридор и продолжила с новой силой. Ругаться с ними было бесполезно, переорать расходившихся супругов не смогла бы даже полицейская сирена, а любую миротворческую деятельность Маша с Юриком воспринимали однозначно: как покушение наглой соседки на их семейный суверенитет, так что Оля давно приучилась смотреть на жизнь квартиры сквозь пальцы, слушать сквозь специальные ватные тампоны, и не комментировать даже сквозь зубы. Просто никак не комментировать. Пусть себе делают что хотят.

     Благие намерения дали трещину один раз, когда Юрик, не рассчитав силу, вышиб дверь в ее личную комнату. Тогда журналистка, злая не по детски, вызвала полицию, "пиратов", жилищную комиссию и программу "семейное дело" со сто двадцать седьмого канала. Соседи, которым, в итоге, присудили выплатить Ольге крупную компенсацию за моральный ущерб, объявили ее территорию священной и неприкосновенной, и бесились, не переходя демаркационную линию. Компенсацию, кстати, Оля так и не получила, да и не рассчитывала. Откуда у них деньги?

     Мышь Клава бегала по валику дивана близко-близко от Олиного планшета, но на все попытки погладить, хотя бы пальчиком, реагировала как нормальная дикая мышь – немедленно смывалась. Оля пыталась приручить мышку, найденную в подъезде, уже пару месяцев. Пока успех был лишь частичный. Впрочем, она не старалась форсировать события, предоставив Клаве полную свободу решений: дружить или не дружить. Оля и сама предпочитала выбирать друзей без давления из вне.

     На форуме обо всем уже знали.

     "Олечка, ты – супер, мы все за тебя, а я затебее всех".

     "Спасибо", – отписала она, надеясь, что ее лаконичность остановит поклонников. Ага. Таких остановишь.

     "А ты в курсе, что жених отправил Сашу домой на своем коптере? – спрашивала неизвестная доброжелательница под ником Киса, – кстати, машина у него – полный отстой, хотя по цене не скажешь".

     "Ну, если машина – отстой, так хотя бы цена должна быть приличная", – машинально отписала Оля.

     "Олечка, а ты любишь лягушек? Приглашаю тебя на вечер французской кухни..."

     "Спасибо, приду обязательно".

     "Олюнчик, ты умничка! Наконец-то хоть кто-то вклеил эту выпертую объедаловку. Держись, мы твои поклонники!"

     "Вообще-то блевать на французскую кухню – это национализм" – с усмешкой отозвалась Оля.

     Вся эта болтовня не требовала умственного напряжения. Пальцы девушки бегали по клаве, а мозг работал на полных оборотах... К сожалению, пока вхолостую.

     ...То, что Ярослав брезглив и в еде переборчив, может означать, что с Аленкой все чисто. А может и ничего не значить. Вот если бы он отнесся к лягушкам нормально, это бы значило многое. А так... Ладно, отрицательный результат тоже результат. Компенсация... Это, конечно, подозрительно, но может быть так случилось, потому что Алена попала в зону внимания, и имперские социальные службы поспешили среагировать быстро, чтобы их не трепали в СМИ. Может быть...

     После второго конкурса "вылетела" Карина Дубай... Попробовать сломать ее личный файл? Но если здесь и в самом деле крутятся безопасники, во-первых, ничего не получится, во-вторых, попытку взлома немедленно отследят, и расследование на этом закончится. Нужно действовать как-то тоньше. Например...

     "Оля, а какое доброе дело ты выбрала?"

     "Пока не знаю. Может быть, кошку бездомную накормлю" – ответила она, немного слукавив. Мысли у нее, конечно, были. Но пока все какие-то несерьезные. Хотелось чего-то необыкновенного. Душа просила. Уж если по условиям дурацкого конкурса ты вынужден стать героем, то это должен быть подвиг года, как минимум.

     "Есть супер-гипер-мега идея!"

     Оля усмехнулась и быстро набрала ответ:

     "Ну, если она супер, гипер и даже мега, то я готова ее обсудить".

     "Жду тебя в скворечнике. Пароль – то, что знаем только ты и я".

 – Ничего себе пельмень, – опешила девушка, – неизвестный доброжелатель.

     Не Олег, однозначно, он оставил адрес для связи вполне конкретный, и Оля его уже срисовала, и даже наведалась на форум, оставив свою метку. Тогда кто?

 ГЛАВА 9.

 Вся правда о героях.

     Герои – это такие специальные ребята, которые не ведая страха и сомнений ищут приключения на свою филейную часть, притом, чем опаснее, тем им, героям, интереснее. А главное... Это, пожалуй, самое основное, без этого нет настоящего героя – за подвиг этот он не должен получить ни фига. Ну, кроме славы, понятно. Любое материальное вознаграждение, пусть даже смешные сто марок, как-то быстро и безнадежно обесценивает лавры. Либо ты – герой, либо ты просто везучий сукин сын, который срубил бабки рисковым способом.

     Темка лежал в неглубокой яме, поросшей какой-то дрянью, похожей на колючку, но колючку не торчащую, а стелющуюся по земле. Впрочем, на

     хватательно-цеплятельные свойства ее нетрадиционная ориентация ничуть не повлияла, и шипы были здорову-у-щие. Один впился Темке в шею, чуть пониже уха, а другой, проколов штаны, воткнулся в ягодицу.

     Подниматься Артем пока не рисковал, напряженно размышляя, что же теперь делать. Шевелить извилинами вполне можно было и лежа, и хрен с ними, с шипами: голова дороже, а задница – потерпит...

     По всем канонам приключенческого жанра бесстрашному герою полагалось, не теряя ни секунды, ринуться спасать друга. Проблема была в том, что Артем пока не решил, чего он хочет: стать героем, или, тупо, остаться в живых.

     ...Рассуждения о подлости и совести отбросим, как несущественные. Если человек тонет, а ты умеешь плавать – не нырнуть вслед за ним – трусость. Но если ты плавать не умеешь, бросаться спасать утопающих – махровая глупость, которая может стоить жизни тебе, твоему утопающему, которого не успеют спасти, вытаскивая тебя, и, до кучи, спасателю, если тот попытается вытащить обоих и, банально, не рассчитает силы.

     Тема понятия не имел, что за тварь утащила Кирилла, и попытка идти за ней и пытаться ловить голыми руками... да хоть бы и в варежках, ощутимо отдавала той самой глупостью, которую считают героизмом только глупцы.

     Ну а чем, обращаясь к логике, было лежание в яме с шипом в заднице, без воды и с неясными перспективами на ближайшие час-два?

 – Воды – то все равно нет, – тоскливо размышлял Тема, – а без нее я по любому покойник, не к утру, так к вечеру. И никаких горгулий не понадобиться.

     Некоторое время Артем крутил в голове вариант по-тихому отползти назад, за паленку... львы-то, наверное, уже пообедали кем-нибудь другим и сейчас у них сиеста. Дрыхнут где-нибудь в тенечке. И будь во фляге хотя бы стакан воды, Темка, наверное, так бы и сделал. Но старожил Заповедника отчетливо понимал, что на одной силе духа до дома он не доберется. Да и дома... Что там? Припомнив табун коз, перепахавших равнину у него на глазах, Темка затосковал еще больше. Понятно, что и дома воды не осталось, и не факт, что остался сам дом. Лаборатория казенная, под роспись даденная... За которую теперь платить всю жизнь. И хорошо если жизнь эта будет долгая, а то ведь и не расплатится. Не успеет.

 – Сходили, блин, на охоту... Останусь в живых – сделаюсь вегетарианцем, – опрометчиво поклялся Тема и перевернулся со спины на живот. Многострадальная задница облегченно воздохнула. Вернее, выдохнула.

     По всему выходило, что становиться ему героем ни за хрен собачий, и путь его, краткий, но верный, лежал в сторону закатившегося солнышка. Туда, где торчала эта трижды траханая пирамида, по словам Кира, ни одного разу не египетская.

     Приняв решение, Темка уже не колебался, а, закинув за спину мешок пропавшего товарища и, привязав его поплотнее, резво пополз к темному строению почти по-пластунски. Ну, где-то близко к тому.

     Уже метров через десять парень здорово усомнился в том, что выбрал правильный способ передвижения. Во-первых, он оказался уж слишком затратный: ни сил, ни одежды не напасешься. Во-вторых, отнимал много времени, в-третьих, здорово снижал обзор... А, главное, у Артема нашлись конкуренты. Когда из куста чертополоха выползла потревоженная его сопением бурая песчаная гадюка, Тема забил на конспирацию, и поднялся в полный рост.

     И с удивлением обнаружил, что за все это время почти не продвинулся. Пирамида все еще торчала немыслимо далеко, на половину (нижнюю) полностью сливаясь с ночью. Верхняя половина четко вырисовывалась на фоне огромного лунного диска, но казалась плоской, словно вырезанной ножницами из листа черной бумаги. Расстояние на плоской равнине скрадывалось, и этот простенький оптический фокус сыграл с парнем злую шутку. Сколько же до нее пилить?

     Засмотревшись на пирамиду, а больше, по сторонам, парень как-то упустил из виду еще одно направление – землю. А она внезапно пропала из-под ног, и Артем с воплем полетел вниз, в непроглядную темноту то ли дыры, то ли норы, то ли того самого колодца...

 – Во щас напьюсь... перед смертью-то, – мелькнуло в голове, – Повезло, блин. А потом окажется, что на том свете все туалеты платные... И что – возвращаться?

     Немилосердный удар обо что-то жесткое погасил сознание. Но, перед тем, как удалиться, оно дисциплинированно сообщило хозяину, что это жесткое вообще-то сухое.

     Здесь, на высоте в полкилометра, на открытой части площади Согласия, главной площади Столицы, ветер чувствовал себя вполне вольготно. Он рванул дверцу легкого коптера и Оля, затянутая ремнями, чуть не вылетела наружу раньше срока. Машину завалило, и пилот, выравнивая ее, пошел на второй круг.

 – Не боишься? – голос в наушниках звучал негромко, спокойно и на диво чисто.

 – Ты это всерьез? – не поверила Ольга, – я же старый руфер. Для меня триста тридцать метров – не высота.

 – Но тут нет под ногами твердой опоры.

 – О-о, – легко рассмеялась девушка, – пожарные мостики небоскребов то тоже не опора. Знаешь, как их мотает? Без страховки улетишь в тундру.

 – Не знаю, – мотнул вихрастой головой молодой пилот, как показалось Ольге – с сожалением, – я человек исключительно законопослушный и по всяким запиндам на высоте птичьего полета не лазаю...

 – На высоте птичьего помета, – фыркнув, поправила Ольга, – вторая машина здесь. Можно начинать.

 – Ну, если можно, тогда я иду на цель. Готова?

 – С рождения, – уверенно отозвалась девушка и поставила ногу, обутую в специальный ботинок с магнитной подошвой, на порожек коптера.

     Огромный альбатрос с мощными крыльями, символ державы, имеющей выход ко всем океанам мира, внимательно смотрел на Олю большущими сапфировыми глазами, словно спрашивал: зачем здесь такие странные гости, почему стрекоза машет лопастями так близко, и что тут делает бескрылая, но бесстрашная и, похоже, абсолютно безбашенная девчонка?

 – Я пошла, – крикнула Оля и нырнула в небо, визжа от восторга.

     К поясу была пристегнута тяжеленькая, почти на три литра, фляга с чистящим средством и набор щеток. Уцепившись ногами за шею птицы, Оля подмигнула ей, как хорошему приятелю. Она любила этот памятник больше всех достопримечательностей Столицы, но даже во сне не видела оказаться к нему так близко, и даже обняться.

 – Что, птичка, как родился – так не мылся? Ничего, сейчас мы это исправим.

     Альбатроса, отлитого из специального сплава сразу после конца географии, не чистили с тех пор, как установили. Со временем он покрылся темным налетом, из серебристого став почти черным. Непочтительная молодежь уже второе поколение называла его "вороной".

     Оля приступила к работе, краем глаза отметив, что к коптеру с логотипом "Шоу "Шанс" присоединились еще два, с эмблемами крупнейших телеканалов. А с небоскребов, стеной окруживших площадь, взмыли, пытаясь поймать нужный ветер, разноцветные радиоуправляемые воздушные шары с фото– и видеокамерами.

     Идея неизвестного доброжелателя и правда оказалась "супер, гипер" и даже "мега".

     Поле теплело тысячами желтоголовых пушистых одуванчиков. Оно казалось огромным, да, наверное, и было таким...

 – Пять с половиной гектар ровной земли, – ответил на невысказанный вопрос субтильный мужчина в синем комбинезоне и простой полосатой рубашке с рукавами, подвернутыми выше локтя. Его можно было принять за слесаря, умеренно пьющего работягу, получающего пять "елочек" в неделю, в пересчете по курсу, и едва сводившего концы с концами... вернее, даже не сводившего, а уже давно, лет двадцать назад переложившего эту обязанность на жену.

     Полный мужчина в дорогущем костюме, на этот раз супермодного цвета "золото инков", на счет своего собеседника не заблуждался. Артур ВСЕГДА абсолютно точно знал, с кем он имеет дело. Это было его жизненным кредо. В противном случае никаких совместных дел просто не было и быть не могло, даже если речь шла о вечернем походе в ресторан. И сейчас Артур очень хорошо понимал, что видит перед собой гения, причем, гения в очень редкой области науки – физике торсионных полей, собравшего в ней самую внушительную коллекцию научных званий, основателя целой школы, человека успешного и, в любом случае, очень и очень не бедного. А то, как он предпочитал одеваться, было его сугубо личным делом. Артура его босяцкий прикид волновал в последнюю очередь. Были у него причины для волнения посерьезнее. Впрочем, пока что Артур сохранял спокойствие.

 – Пять с половиной гектар, – в сомнении повторил он, – сколько это в пересчета на акры, Антон?

 – (?), – немедленно ответил Антон Берсеньев, чьей специальностью, вообще-то, была наука отнюдь не землемерная.

 – А хватит?

 – Должно, – отозвался физик с точно отмеренной долей сомнения, которая обязательно есть, даже если расчеты проверены и перепроверены раз двадцать, – мы его сильно разгонять не будем. Для начала 150 – 200 километров в час. На первый раз будет вполне достаточно.

 – А какова предельная скорость, которую он сможет развить? – спросил Артур, – хотя бы по предварительным прикидкам?

 – ЗТБ, – пожал плечами его собеседник.

 – То есть? – слегка раздраженно отозвался Артур.

 – Знает Только Бог, – с усмешкой расшифровал физик. Сильное недовольство, которое его собеседник даже не пытался скрыть, его ничуть не взволновало. У Берсеньева тоже имелись гораздо более веские причины для волнения.

 – Антон, – без угрозы... пока без угрозы, но с хорошо поставленным холодком в голосе проговорил толстяк, – ты отдаешь себе отчет в том, что от нас с тобой ждут победы, и только победы. Проект курирует сам император, и любой просчет может обойтись нам с тобой очень дорого.

     Антон сощурился. В морщинках, которые в миг набежали на его немолодое, но по-детски открытое лицо, ясно читалось пацанское: "Не дрейф, прорвемся!"

 – Император, – задумчиво проговорил он, – Артур, ты один из немногих людей, допущенных "к телу". Мне кажется, что это как-то не совсем правильно – человека, которому вручена власть над огромной державой, над миллионами жизней, никто не видел, не слышал и даже не представляет: кто таков, молод или стар, добрый, злой, веселый, сдержанный? За какую команду болеет, как отдыхает...

 – Ты же знаешь, требования безопасности. На первого императора было совершено пять покушений, и, не смотря на усиленную охрану, сверхбыстрый и очень маневренный коптер, и нескольких двойников его все равно убили. Шесть раз в него стреляли, и на шестой раз – успешно. Тогда и была принята новая программа безопасности перового лица государства. Никто не должен знать его в лицо. Кроме семьи и самых доверенных телохранителей. Никаких публичных выступлений, телеинтервью, встреч с народом. Все общение только через систему фильтров.

     Берсеньев покивал, и непонятно было, то ли согласился с доводами "главного безопасника", то ли нет. Скорее все-таки нет, потому что следующими его словами были:

 – Неправильно это, Артур. Может быть, с точки зрения безопасности и оправдано, но неправильно. Это все равно, как если бы дети не знали отца. Вот есть где-то папка, деньги на еду, игрушки, всякие вкусняшки поступают исправно, в отпуск их возят в горы или к океану... Но папы они не видят. Не разговаривают с ним. Он не читает им вечером сказки, не водит на футбол, не учит плавать. И не объясняет им, что такое хорошо и что такое плохо. Этим занимаются другие люди. Совсем другие... Даже не родственники, а те, кто получает за это деньги.

 – Большинство детей госслужащих высокого ранга так и живут, – пожал плечами Артур, – трагедии в этом нет. Есть специфика, только и всего.

 – Неправильно это, – убежденно повторил Берсеньев, – дети должны знать отца, а народ – своего императора. Иначе – рушатся связи. И любая подлость и измена становится морально допустимой. Нельзя хранить верность абстракции.

 – Они и не хранят, – пожал плечами Артур, – они просто держаться за свой образ жизни. Сейчас Империя – одна из самых благополучных держав на континенте, с самым высоким уровнем жизни и индексом социальной защищенности. От добра добра не ищут.

 – То-то и оно, – кивнул Берсеньев, – сейчас мы сохраняем лидирующее положение среди держав лишь благодаря высоким технологиям и огромному отрыву в области науки. Но если это вдруг измениться?

 – Вот, чтобы "вдруг" не изменилось, – жестко усмехнулся ГЛАВА Комитета Безопасности, – и существуют такие люди как ты, которые обеспечивают нам стратегическое превосходство в знаниях. И такие люди, как я, которые обеспечивают безопасность разработок... и разработчиков, – с деланной скромностью добавил он.

 – На счет таких людей как я... – в первый раз за весь разговор Берсеньев как будто замялся, – Артур, ты, лучше чем кто бы то ни было, знаешь, на чем базируются все наши последние разработки. Те самые, которые и обеспечили Империи качественный отрыв от всех остальных стран.

 – Да, – насторожился безопасник, – знаю. И что?

 – Наша группа работает с двигателем, сам принцип действия которого нам не ясен.

 – Но вы смогли заставить это двигатель работать как нужно и... двигать.

 – Это – да, – не стал спорить Берсеньев, – но – откуда он взялся? Я слежу за научной мыслью, и нашей и... наших оппонентов. Но ничего даже отдаленно похожего я не встречал нигде.

 – Мало ли секретных разработок, – пожал плечами Артур, – ты и твоя группа тоже вполне себе секретные ребята.

 – Чушь, – довольно резко прервал ученый, – научные разработки не вырастают на пустом месте. Лобачевский, при всей своей гениальности, не мог быть раньше Эвклида. Так вот, ни с чем, похожим на ЭТОТ двигатель я не сталкивался. Даже в эмбрионной стадии.

     Артур передернул плечами. Ветер был свежим, но, конечно, обеспокоила его не угроза простудиться.

 – Ты хочешь знать, откуда взялся двигатель, с которым ты работал? – ровно, подчеркнуто ровно переспросил Артур, не глядя на гениального физика.

 – Нет, – мотнул головой тот. – То есть, конечно, хотел бы. Но я уже в том возрасте, когда слово "нельзя" понимают правильно. Единственное, что мне хотелось бы знать – те, кто открыл его принцип... насколько они лояльны? Не может случиться так, что в следующий раз прототип получим не мы, а, скажем, Великий Шейх? Или Его Святейшество Папа?

 – Это исключено, – мотнул головой Артур, – ведь не только ты, мы, скромные слуги императора, тоже работаем.

 – Дай то Бог, – покивал Берсеньев и из под руки оглядел горизонт: огромное поле в одуванчиках, где в странном порядке торчали несколько очень внушительных бетонных блоков, да вдалеке маячили полусферы огромных ангаров, отсюда казавшиеся совсем крохотными, не больше детского мячика.

 – Ну, – спросил он, с озорным прищуром глядя на Артура, – выпустим наш колобок прокатиться?

 – Выпускай, – кивнул Артур, и, вытянувшись в струнку вцепился взглядом в горизонт.

 ГЛАВА 10.

 Яйцо птицы Рулх

     Был у Темки знакомый – оптимист конченный. Во всем видел только хорошее, придурок. Как-то гавкнулся на лестнице, сломал, блин, руку. Встал, посмотрел, как она распухает и глубокомысленно изрек: «Хорошо не шею».

     Сверзившись с высоты больше трех метров и упав на камень, Темка поначалу подумал, что на этом жизнь его и закончилась. От удара из легких вылетела порция воздуха, а вдохнуть следующую почему-то никак не получалось. Наконец дыхание кое-как возобновилось, и Тема почувствовал, что, во-первых, довольно сильно приложился бедром, синяк будет с обеденную тарелку, а во-вторых, что-то сделал с глазами. Может быть они вообще вылетели... Стараясь не впадать в панику раньше времени, Тема осторожно пошевелил пальцами рук. Потом попытался поднять правую и ощупать лицо. Похоже, все было на месте. Может быть, от удара головой он ослеп? Но тогда была бы шишка или, как минимум, головная боль.

     Болела шея – это да, там от падения что-то хрустнуло и поворачивать было больно. А голова – нет, не болела. Значит, головой он не бился и потери зрения быть не могло. То есть... по логике... Да темно тут просто, как у негра в жопе...

     Придя к такому выводу Артем пошарил руками вокруг себя и нащупал то, что, в общем, и ожидал – камень. Каменный пол пещеры, несомненно, искусственного происхождения, с явными следами кое-какой обработки. Для природной пещеры пол был слишком гладким.

 – Странно, – пробормотал он себе под нос, – если я свалился в какое-то отверстие, то почему тут так темно? Ведь из этого отверстия должен идти какой-то свет?

     Артем поднялся на колени, а потом и в полный рост, с удивлением ощущая, что скорее жив, чем мертв. Синяки, конечно, присутствовали, но от серьезных повреждений кто-то его уберег. Махровый атеист Артем решил, что сделала это мудрая природа, заложив в генетическую память тела науку группироваться. О том, что шлепнулся он безграмотно, на спину, и никакой группировкой там даже не пахло, он предпочел забыть.

     Раскинув обе руки в стороны, молодой человек убедился, что стенки пещеры дальше. Было по-прежнему ничего не разглядеть, и он, с предельной осторожностью, словно ступая по тонкому льду, сделал шаг вперед. Потом второй. На третьем он почувствовал, что пол как будто поднимается. Четвертый шаг разрушил все сомнения, а пятый просто не получился. Темка не был тараканом и не умел ходить по стенам.

 – Восхитительно, – буркнул парень, – пещера, которая заканчивается круглым тупиком. Кому и зачем это нужно?

     Но раз уж с выходом не поперло, логично было бы поискать вход. Артем развернулся, как ему показалось, на 180 градусов. Первые четыре шага он сделал нормально... но потом ему показалось... Шестой шаг подтвердил – не показалось. Стенка лезла вверх. Неужели промахнулся? В такой темноте немудрено. Тема еще раз повернулся, стараясь растолкать чувство направления, уснувшее так некстати. Чувство направления молчало. Зато подошвы ног отрапортовали совершенно четко – стена загибается.

     Отгоняя от себя нехорошее предчувствие, Темка попрыгал. До потолка не достал, но вспомнил, что прыгать на каменном полу не полезно для ног.

 – Идиот, – обругал он себя, – ну что бы хоть фонарик к поясу прицепить. Нужно было все в тот клятый рюкзак складывать! Сижу, блин, в каменном мешке. Ни света, ни воды, ни выхода. Еще, дурак, боялся в колодец угодить. Сейчас тонул бы себе, спокойно, и горя не знал. И, кстати, напился бы, напоследок. А тут думай, где тот колодец...

     И тут случилось такое, от чего дремучий Темкин атеизм чуть не дал трещину. Что-то, похожее на невесомость вдруг оторвало его ноги от пола и подтолкнуло вверх. Уже через секунду он понял, что невесомостью это быть не может – он по-прежнему чувствовал вес своего тела, подошвы не взмыли вверх, вообще, не случилось ничего внештатного. Он так же стоял на двух своих ногах, но на пол не опирался. Висел в воздухе?

     На грудь надавило, очень легко, где-то на пределе чувствительности. В обычное время и при обычных обстоятельствах Темка бы этого даже не заметил. А тут у него возникло совершенно четкое ощущение движения, причем не вперед или вверх, а словно по диагонали. Как будто бы он оказался в кабине лифта, только лифта странного, без света.

 – Е... – тихо сказал он, пытаясь припомнить хоть что-то про загадочные цивилизации инков, ацтеков и майя. Но для того, чтобы вспомнить то, чего никогда не знал, нужно быть, как минимум, студентом.

     Движение, похоже, невероятно быстрое, вдруг прекратилось так же внезапно. Тема не успел понять, что это означает, как ощутил легкий толчок в спину, похожий на дружеский ободряющий подзатыльник. И понял, что стоит на каменном паребрике, толщиной в пару старинных кирпичей, сплошной темноты, так напугавшей его, нет и в помине, над головой звезды, а внизу темное зеркало воды.

 – Колодец, – потрясенно прошептал он, – вот это да!

     В неярком, но чистом свете, который лился с бархатных, темно-синих небес нескончаемым потоком, Артем отчетливо увидел, что стоит почти у подножья огромной лестницы, уходящей как раз к этим самым небесам. Высота... Темка прикинул на глаз, и вышло у него метров шестьдесят – шестьдесят пять. Неплохо так. Хотя любая многоэтажка, по определению, будет повыше. Но тут было что-то помимо высоты, что подавляло волю и заставляло взирать на эту сильно доисторическую хрень с легкой слабостью в коленях. Вершина заканчивалась небольшой площадкой, с которой спускался длинный широкий пандус, разрезающий пирамиду на две равные части. Тема присмотрелся и невольно поежился: по всей его длине поднимались скульптурные изображения каких-то жутких рептилий в перьях. Впрочем, змееныши были не лишены своеобразной грации и изящества.

     Вокруг громоздились сплошные развалины, но даже не имея специального образования можно было угадать, что когда-то тут стояли дома... или даже дворцы. Двух-трехэтажные, сложенные из камня странного, красноватого цвета и украшенные замысловатыми барельефами. Главными героями их были все те же рептилии, но попадались и воины в доспехах, и женщины: юные и стройные, в коротких туниках. Тема чуть повернул голову и сообразил, что закрывало ему ночное светило. По правую руку, чуть в стороне от пирамиды, в ряд, стояли четыре огромных идеально круглых сферы... метров этак пять в диаметре.

 – Ни фига себе мячики, – пробормотал Артем в полнейшем изумлении, – если эти индейцы, или кто там, именно такими играли в свой ритуальный футбол... крепкие же они были парни!

 – Есть мнение, что в футбол они играли головами поверженных врагов, – негромкий голос раздался совсем рядом, и как будто сверху. От неожиданности Темка подпрыгнул, но уже в следующую секунду дико обрадовался.

 – Кирилл! Ты где, бродяга?

 – Тут я. Голову подними.

     Темка задрал шею и почти сразу заметил приятеля. Его силуэт очень четко выделялся на фоне уже слегка просветлевшего неба. Кирилл стоял на каменной площадке, снизу ее подпирали три довольно неплохо обтесанные колонны, а один конец висел просто так. Все это великолепие возвышалось над мощенной... ну, наверное, улицей, как это еще назвать, метров на семь, а то и побольше. Ничего, похожего на лестницу, понятно, не было.

 – Твою дивизию! Как ты туда попал? – натурально, офигел Темка, – и, главное, как слезать-то думаешь?

 – Хороший вопрос, – согласился Кир. Он шагнул к самому краю, присел и свесил ноги с края плоской крыши, – забрался, понятно, не сам. Помогли...

 – Кто помог? Эта... горгулья, – сообразил Темка, чуть не поперхнувшись своей внезапной догадкой.

 – Ага, горгулья. Птеродактиль, не хочешь? Здоровый, с кожистыми крыльями, как у летучей мыши, только раз в... до хрена побольше. Башка плоская, шея змеиная, пасть вонючая, зубки крепкие. Когтями можно стальной лист порвать на ленточки.

 – Так это он тебя принес, – догадался Тема, – А почему не сожрал?

 – Хм... Спасибо.

 – Извини. Я же с чисто научным интересом. Как биолог.

 – Поможешь мне отсюда слезть, прощу... биолог, – хмыкнул Кирилл, – а не сожрал, наверное, потому что сытый был. Про запас оставил. Так что ты бы поторопился, пока наша "горгулья" не проголодалась. По моим прикидкам, это должно случиться скоро, у всех крылатых тварей метаболизм довольно быстрый.

 – И как я, по-твоему, это сделаю? – Тема даже растерялся, – я-то не горгулья, у меня крыльев нет.

 – Зато у тебя мой мешок, – напомнил Кир, – там, помимо прочего, есть одна полезная штучка. Гарпун с крепким шнуром. Очень помогает в разных ситуациях.

     Кирилл еще говорил, а Тема уже лихорадочно рылся в рюкзаке, который он и вправду прихватил с собой чисто машинально.

 – Нашел, – крикнул он, – как ей пользоваться?

 – Очень просто. Прицеливаешься и стреляешь. Да, вот на ту пластинку нажимать. Только аккуратно, меня не продырявь. Во мне уже есть две дырки, третья ни к чему.

 – Ты ранен? – забеспокоился Артем.

 – Царапины. Если у этой твари нет яда на когтях, то ничего страшного, само засохнет.

     С третьей попытки Артему все-таки удалось зацепиться острым крюком за почти ровную площадку. Он обмотал второй конец вокруг ближайшей колонны и Кир ловко скользнул вниз. Опасный спуск, казалось, не вызвал у него никаких затруднений.

 – Впечатляет, – признал Артем.

 – Угу, – кивнул Кир, сматывая веревку, – давай мой мешок. Спасибо, что поднес. Ну и вообще спасибо. Быстро добрался. Бежал что ли? Так все равно бы не успел...

 – На лифте подъехал, – буркнул Тема. Настроение у него внезапно испортилось, – давай воду достанем, а? Пить хочется – сил нет. А потом ты мне в подробностях расскажешь, как я здесь появился. А то я сам, веришь – нет, совершенно не в курсе.

 – Так и я не в курсе, – отозвался Кирилл, тщательно упаковывая бесценное имущество, – Я лежал на этой семь раз не тем помянутой крыше и пытался быть оптимистом, но у меня плохо получалось. Пытался думать, как мне слезть, а думалось только о том, скоро ли вернется птичка. А потом я услышал, как кто-то возится внизу. Выглянул. И увидел тебя. Так что извини...