Текст книги "Шоу "Шанс" (СИ)"
Автор книги: Татьяна Матуш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)
– Они нас видят? – прошептал Кирилл.
– Пока нет, – так же тихо ответил Артем, – но услышать могут. Слух у них очень острый.
– А нюх?
– Тоже в полном порядке, будь уверен. Но ветер в нашу сторону, так что будем надеяться...
Кирилл не успел дослушать, на что им нужно надеяться. Ветка, на которой он, казалось, так удобно устроился, вдруг возомнила себя лошадью и решила его сбросить. С тихим скрипом она прогнулась и парень, издав оглушительный вопль, заскользил вниз.
– Держись! – Тема съехал на пузе, пытаясь дотянуться до напарника, но не успел. Кирилл мешком рухнул вниз.
Неизвестно, что подумало львиное семейство, когда чуть ли не на голову царям зверей свалилось вопящее нечто. В первую секунду они растерялись, и, похоже, слегка испугались. А может просто слух в семнадцать раз острее человеческого не выдержал акустической атаки. Прижав уши, две львицы шарахнулись прочь, а Кирилл на адреналиновом допинге подпрыгнул вверх метра на полтора, если не выше, и всцарапался назад. Рюкзак, спасенный с риском для жизни, естественно, остался валяться под деревом.
– Похоже, наше инкогнито накрылось звездой Сириус, – констатировал на диво спокойный Темка.
– Почему именно Сириусом, – отдышавшись, поинтересовался Кирилл.
– Потому что она самая яркая, – флегматично пояснил Тема.
Львы, меж тем, подтягивались ближе. Они уже сообразили, что охота продолжается, одна добыча благополучно ускакала, зато другая тут и, похоже, в ближайшее время никуда не собирается. Самец осторожно приблизился к рюкзаку, вытянул морду и понюхал незнакомую штуку. Поморщился, совсем как некурящий человек, когда рядом с ним кто-то начинает дымить.
– Что у тебя там? – поинтересовался Кирилл.
– Да уже не у меня, а у него, – ядовито отозвался Тема.
– Ты же все равно его бросил, так что нечего разоряться!
Тема немного помолчал, признавая правоту Кирилла.
– Вода, – ответил он, – полтора литра... почти. У тебя вода осталась?
Кирилл устроился поудобнее и, крепко держась за ветки, передвинул вперед свой куда менее увесистый бэг.
– Меньше литра, – отозвался он, – а еще хлеб, аптечка первой помощи, сухие носки, бульонные кубики... А, и сигареты, полпачки.
– Хорошо, – буркнул Тема.
Кирилл не успел выяснить, что именно хорошего в сигаретах. Лев как раз в это время решил, что странное нечто, которое отвалилось от добычи, штука безопасная и очень интересная. Он прижал мешок лапой, а второй попытался залезть вовнутрь. Огромный коготь вмиг разделал рюкзак Артема надвое, как селедку.
– Убью, заразу! – бессильно зашипел Тема, наблюдая, как рыжегривый котяра шуршит промасленной бумагой и, порыкивая на львиц, со вкусом лакомится бутербродами. Дамам он, кстати, так ничего и не предложил.
– Э, а зачем тебе полный рюкзак камней? – удивился Кирилл, наблюдая за дальнейшим потрошением Темкиной собственности.
– Для пращи, – отозвался тот.
– Для чего? – переспросил Кирилл, подумав, что ослышался.
– А козу я, по-твоему, чем должен был валить? Взглядом?
– А... ружье? У тебя же есть, я видел, в будке висело.
– Так оно там и висит. И вряд ли выстрелит даже в последнем акте, – так как напарник пораженно молчал, Тема пояснил, – разгрохал я спусковой механизм. Починить не получилось, мастерская нужна.
– Мою мать! – выразился Кирилл, – так нам этих кошек даже выстрелами не отогнать?
Парни, не сговариваясь, посмотрели вниз. Лев со вкусом жевал остатки рюкзака, его дамы расположились поодаль, не спуская глаз с березы.
– А может, ночью...
– Не надейся. В темноте они видят гораздо лучше, чем мы.
– Но должны же они когда-то спать? Я где-то читал, что львы спят до двадцати часов в сутки.
Тема вздохнул так, словно был вынужден делить березу с умственно отсталым.
– Да будут они спать, будут, – "успокоил" он, – только нам это ничего не даст. Они спят как собаки: очень чутко. Только шевельнись...
Сидеть на дереве можно довольно комфортно минут пятнадцать. Потом начинают затекать ноги, сводить пока легкой судорогой мышцы спины и шеи, неметь руки и, пардон за интимную подробность, чесаться задница. Дальше – хуже. Через час у тебя уже болит все, что есть. Ну, кроме зубов. Раздражение стремиться к бесконечности и грозит рвануть гранатой с поражающим разлетом осколков в четверть известной вселенной. А еще почему-то ужасно хочется в туалет. И это здорово добавляет раздражению разрушительной силы.
Через два часа ты уже созрел и падаешь прямо в радушные объятия заждавшихся кошек... если не сообразил привязаться к стволу.
Артем с Кириллом сообразили, и это спасло их от падения. Но все остальное присутствовало в полном объеме. Парни честно пытались держаться и даже по мере сил подбадривать друг друга, но это давалось им настолько трудно, что в обоих головах уже зрела мысль послать всю дипломатию к ляху и высказать все, что накипело. После чего на березе неизбежно должна была вспыхнуть драка, которая бы закончилась падением, и – как повезло хищникам, как не повезло нам! И это соображение удерживало языки на привязи гораздо лучше, чем воспитание и образование.
– Тема, – спросил Кирилл, чтобы не молчать, – а ты как попал в Заповедник?
– По контракту, как же еще, – слегка удивился Тема, – это вы, вольные, проволоку режете или яхты фрахтуете, а потом с парашютами прыгаете. У нас гораздо проще: отдел кадров, второй отдел, предложение, контракт, инструктаж, поезд, служба. Никакой романтики.
– Но ведь... предложение многим делают, а соглашаются далеко не все. Почему ты не послал вербовщиков из второго на... курсы прикладной анатомии, а поперся сюда...
– Почему? Потому, – Тема потер переносицу, – наверное, я скажу банальную вещь: кто-то должен быть здесь. Этот Договор с Дино – самая большая подлость и мерзость, в которую вляпались люди. Ниже мы еще не падали, даже когда ели себе подобных. Даже если мы выживем, даже если удастся что-то изменить, нам придется или снова переписывать историю, или честно вручить ключи от нового мира нашим потомкам, а самим пойти и тихо застрелиться где-нибудь в сортире. Потому что уже не отмыться никогда, никаким шампунем. На нас клеймо.
– Какой пафос! – фыркнул Кирилл, пытаясь устроиться поудобнее. Но едва он слегка повернулся, как обнаружил, что бывают два положения: просто зверски неудобное и по-настоящему опасное. Парень недовольно крякнул и вернул себя назад, – А ты, значит, решил "искупить кровью..."
– Да иди ты, – раздражение, которое Тема тоже сдерживал с трудом, наконец прорвалось, – вся эта хрень про то, что "мертвые сраму не имут", она была до Договора. А сейчас ее больше нет. Все замазаны, по самые уши. И живые и мертвые.
– Хм... Я, например, себя замазанным не считаю, – с вызовом произнес Кирилл, – когда принимали Договор, мне было пятнадцать лет. Что я, по-твоему, мог сделать?
– Ильзе Ханс тоже было пятнадцать, – бросил Тема.
– Ну что я виноват в том, что мужиком родился? Что я, по твоему, должен был отрезать себе все на фиг чтобы было равноправие?
Неожиданно в сгущающихся сумерках раздался звук, от которого Кирилл опешил. Тема смеялся. Прижавшись лбом к гладкому белому стволу он всхлипывал и вытирал глаза.
– Ты чего? – испугался Кирилл, заподозрив, что Тема двинулся со страху.
– Ничего. Просто представил себе колонну кастрированных девственников в мини-платьях...
– Да уж, – Кирилл нарисовал себе ту же картину, и вскоре парни уже хохотали в два голоса, почти позабыв и про спор, и про раздражение. Какое на фиг раздражение, вы о чем? Тут четыре голодные кошки внизу, а вы, сударь, про антиглобализм.
– А ты? – спросил Тема, когда охота ржать прошла, – как ты попал в Заповедник?
– При помощи автоматического попадателя, – съязвил Кирилл, – вопросы ты задаешь, приятель! Если я развяжу язык, то здесь и останусь. А все мои премии получит кто-то другой. Тот, кто молчал.
– Сурово, – оценил Тема.
– А то...
– Теперь понятно.
– Что тебе понятно? – насторожился Кирилл.
– Понятно, почему вы, вольные, подписку не даете, проникаете сюда пачками... а на "гражданке" тишь, гладь и божья благодать, и никто ничего не знает и даже не догадывается. Будто и Договора никакого нет. Люди сами по себе, Дино – сами, мир да любовь.
– У нас своя подписка, – подтвердил Кирилл, – и построже вашей. Что делать-то будем, Темка?
– С подлостью человеческой? Или с жестокостью Дино?
– Да нет, пока всего лишь с кошками. Есть идеи?
– Ну, в общем, одна есть. Правда, слегка безумная.
– Излагай.
ГЛАВА 3.
Минус одна.
На экране возник логотип шоу – земной шар, опоясанный обручальным кольцом. Саша приникла к телевизору, только что с ногами туда не влезла, с замершим сердцем ожидая результатов первого тура. Креветки в кляре, блюдо, которое она готовила впервые в жизни, было в меру экзотичным, в меру аристократичным, в меру дорогим и довольно простым в исполнении, что было немаловажно. В кулинарии Саша была не сильна. Но креветки показались ей беспроигрышным вариантом. Она налепила их довольно много, вложив в продукты почти всю стипендию, прежде чем поняла, что технология изготовления здорово отличается от пельменей... Словом, она выбрала только самые лучшие, идеальные экземпляры. Не слишком много их получилось, но ведь дело не в количестве, верно? Вряд ли Ярослав сидит голодным. Саша красиво уложила их в контейнер и, не доверяя доставке, сама отнесла в штаб шоу... с доставкой тоже мухлевали, чтобы зрителям было веселее.
Когда на экране показалась рейтинговая таблица, Саша, прикусив от волнения губу, вцепилась взглядом в красную строчку в самом низу... Алена Швец... Не она... Не Саша. Она прошла этот тур, она остается! Ее затопили радость и гордость. Но не успели в сердце отзвучать фанфары, как до Саши дошло, что радоваться-то, в общем, нечему. А гордиться, тем более, нечем. Потому что следующей с конца значилась она. Александра Монахова. Ее идеальные креветки завоевали девятое место.
– Да какого ж рожна ему нужно! – ахнула Саша, на мгновение позабыв про вездесущие глазки камер, – ласточкины гнезда? Или свое сердце под шубой?
Явление кумира в студии она встретила чуть ли не с ненавистью.
– Послушаем, – прошипела Саша, не отдавая себе отчета, что в этот момент ее милое лицо искажено злостью и унижением, и совсем не красиво.
– Я хочу попросить прощения у девушки Алены, – заговорил Ярослав, и Саша расслабилась. Ненависть ушла, уступив место привычному обожанию. Его низкий голос творил с девушкой черте-что...
... – Просто я не люблю суше, – говорил Ярослав, чуть смущенно посматривая на двоих ведущих, – это у меня с детства. Мы часто путешествовали, ели местную кухню, которая мне не всегда нравилась. С тех пор я не люблю эксперименты.
– То есть если бы путь к вашему сердцу и впрямь лежал через желудок, то он не должен был быть слишком заковыристым? – ввернула ведущая, длинноногая звезда Алиса Хай.
– Ну да, как можно меньше загогулин, – Ярослав улыбнулся, – и еще, хотел бы сказать Александре Монаховой, – Сашка у экрана едва не поперхнулась яблочным соком – ОН и впрямь заговорил о ней? – Я понимаю, она девушка. Замужем не была, семью не кормила. Может быть, у нее вообще нет опыта жизни в семье. Так я хотел ей сказать – Сашенька, разве мужика так кормят?
Камера сделала наезд крупным планом и на весь экран показала злополучный контейнер и Саша вдруг поняла, какой он на самом деле большущий и глубокий. На самом дне сиротливо лежали девять идеальных креветок в кляре. Девять! То есть одну он все-таки попробовал. Одну!!! Тогда зачем ему целый контейнер?
Раздражение затопило Сашу с головой, и она щелкнула пультом, белая от злости и унижения. Оставшаяся часть аутодафе прошла без нее.
– Но все же, почему такой странный выбор? – допытывалась Алиса Хай, – обычный борщ?
– Ну, потому что это настоящий борщ. С косточкой. Такой, чтобы ложка стояла! И – щедро. Понимаете, я – большой, я люблю покушать, – смущенно улыбнулся Ярослав.
– Итак, высший балл в первом туре получило блюдо "Борщ украинский", – объявила ведущая, – и его автор, Ольга Мещерская, согласно правилам шоу, получает иммунитет на второй тур. То есть, даже если она займет последнее, девятое место, шоу покинет не она, а участница под номером восемь! До встречи в ресторане!
Саша горько плакала, завернувшись в клетчатый плед. Жизнь казалась ей одним затянутым и совсем не смешным анекдотом. Про Вовочку.
– Вот позорище, – шептала она, уткнувшись в подушку со смешным мартовским зайцем – ну какое позорище! И что стоило сложить в этот гребаный контейнер все креветки. Все, что получилось. Ну, подумаешь, кривоваты. Ему же не кольца по ним отливать...
Ее страдания прервал длинный звонок в дверь. Александра подхватилась, в панике заметалась по квартире, не зная, за что хвататься: схватилась за плед, красиво свернула его и бездумно бросила в кресло, даже не заметив, что он сполз на пол, Глянула в зеркало, с ужасом обнаружила красные глаза и припухший нос и метнулась в ванную, схватила пудреницу... неожиданно вспомнила о камерах наблюдения, бросила косметику и заторопилась к дверям, куда звонили уже в третий раз.
...Принесли деньги. Ровно три тысячи единых континентальных марок.
Сумерки за окном сгущались, медленно превращаясь в ночь. Тихо-тихо на небосвод забирались звезды и зажигались по одной и парами. Ольга Мещерская сидела, подперев ладонью подбородок и тупо смотрела на экран ноутбука. Алена Щвец, участница под номером шесть, не прошедшая первый тур и, так получилась, случайная приятельница Оли, на связь не вышла.
...У нее есть родители. Наверняка есть друзья. Кто-то должен что-то знать. Но как связаться с ними под бдительным оком видеокамер?
Ольга была достаточно умна, чтобы сообразить, что если в деле крутятся такие деньги, как в "Шоу "Шанс", то и система безопасности будет "на уровне". В ее телефон поставили "жучок" вполне открыто, ни от кого не прячась. "Зарядили" все помещения в квартире, коммунальный коридор, подъезд и лифт. Можно ли отследить общение по сети? Почтовый ящик – наверняка смотрят. Но он у Ольги был не один, и именно по тому, второму должно было прийти сообщение от Аленки, как только та "вылетит".
Они встречались по утрам в Царицынском парке, где обе занимались джоггингом.
– Это ерунда, – безаппеляционно заявила Алена в ответ на тревожные слова подруги, – шоу идет уже пятый год. Если бы девушки и в самом деле куда-то девались, то это давным-давно бы выплыло наружу. Ведь есть же у них родные, друзья, работа. Не может человек просто исчезнуть так, чтобы никто о нем не вспомнил.
– Может, – возразила Ольга спокойно и мрачно, – если этот человек чем-то опасен некой серьезной системе. Родственников – запугают, друзьям наврут с три короба, на работу просто пришлют какую-нибудь идиотскую справку, типа, погиб от несчастного случая или уехал... далеко и надолго.
– Чушь, – Алена тряхнула черной, цыганской гривой, – неужели можно так запугать, например, родителей, что они будут молчать и даже не попытаются разыскать своих пропавших детей?
– Можно. А как, по-твоему, действуют те, кто берет заложников?
– Да откуда у тебя вообще взялись такие дикие подозрения?
– Три месяца назад, после окончания очередного шоу, я решила сделать сюжет про девушек, которые вошли в "золотую десятку", но не обрели семейного счастья с богатеньким женихом. Я обратилась в штаб шоу с просьбой дать мне адреса и телефоны девушек.
– И тебе их не дали...
– Да, мне объяснили, что это делается в целях защиты самих девушек от праздного любопытства. Типа, им и так пришлось несладко, проигрыш в шоу для них серьезная психологическая травма и незачем их тревожить... Тем более, многие уже устроили свою личную жизнь.
– Звучит вполне логично, – отозвалась Алена, наблюдая за рыбаками, терпеливо сидящими с удочками на берегу, и не сводящими взглядов с поплавков, полуутопленных в зеленоватой прозрачной воде.
– Да ерунда это, – поморщилась Оля, – простая отмазка. Поверь мне, я журналист с приличным стажем, начала работать еще в институте. Информация, это мой хлеб и масло. И я умею ее добывать. Чаще всего информацию давать не хотят. Но нехотение нехотению рознь. Здесь понятно было, что и не дадут ни по звонку от моего редактора, ни от главного. Да хоть министр информации позвонит. Как ты думаешь, это нормально – охранять психологический покой граждан так рьяно?
– Ну, – пожала плечами Аленка, – должно же в нашей жизни быть что-то хорошее? Может быть, это как раз оно?
– Три ха-ха! Я работаю на телевидении с восемнадцати лет и, поверь мне, если и есть в этой жизни хоть что-то хорошее, оно не тут, а где-то в совершенно противоположном углу вселенной.
– А ты не пробовала найти девушек через сеть?
– Конечно, – кивнула Ольга, – сразу же после того, как мне отказали в штабе.
– И?
– Троих уже нет в живых, это точно. В социальных сетях есть странички их памяти. Банальные несчастные случаи. Одна погибла в метро... ну, об этом ты знаешь, одна разбилась на машине, одна отравилась несвежими продуктами.
– Ну, трое из сорока... процент, конечно, высоковат... А остальные? С ними все в полном порядке?
– Не знаю, – ответила Ольга, щурясь на восходящее солнце, – остальных я не нашла. Никого. Никаких следов. Ты можешь себе такое представить?
– Они что, все из глухих деревень? – опешила Алена.
– Да нет сейчас таких деревень! Сеть повсюду, и все ей пользуются. "пиратам" платят через сеть, учатся через сеть, работают, знакомятся, одеваются, лекарства заказывают, билеты... Браки регистрируют. Даже венчаются в виртуальных церквях. Не может быть, чтобы больше тридцати молодых девушек ничем не отметились в сети.
– Да, – Алена присела на траву, приглашая подругу пристроиться рядом, – это и впрямь подозрительно. И что ты сделала дальше?
– Глупость, – самокритично призналась Ольга, – пошла к редактору со всеми своими подозрениями и предложила провести репортерское расследование.
– И?
– На следующий день меня вызвали в кабинет почти на самом верху башни и официально объявили тему закрытой на веки вечные.
– Деньги? В смысле, взятка от организаторов шоу?
– Если бы все было так просто, – вздохнула Оля, – понимаешь, Аленка... Там, в том кабинете был не только его хозяин. Хозяин-то как раз помалкивал в тряпочку. За весь разговор мяукнул пару раз: поздоровался и попрощался. А "беседовали" со мной в основном господа из второго отдела. И после разговора они заставили меня дать подписку о неразглашении содержания беседы. В случае нарушения – пять лет принудработ.
– Безопасники? – опешила Алена, – а они-то тут при чем?
– Похоже, при всем. У меня создалось впечатление, что это вообще их шоу.
Алена помотала кудрявой головой. Она была не на шутку озадачена.
– А ты не врешь, подруга? – вдруг спросила она.
– Зачем? – пожала плечами Оля.
– Так, подумалось вдруг. Если безопасники взяли с тебя подписку о неразглашении, ты бы тут так со мной не откровенничала.
Оля довольно хмыкнула:
– А я, между прочим, если ты заметила, пока ни слова не сказала тебе о содержании своей беседы с безопасниками. И не скажу. Я, знаешь, найду как провести пять лет своей единственной и неповторимой жизни и помощь второго отдела мне в этом совершенно не нужна.
– Что же ты от меня хочешь? – напрямик спросила Алена.
– Откажись от участия в шоу.
– Нет, – так же коротко ответила девушка.
– Это опасно.
– Все равно – нет. Это мой шанс. Сама-то ты не отказываешься.
– Я хочу понять, что происходит. Куда деваются девушки. Но я не хочу рисковать тобой. У меня не так много подруг, чтобы использовать их как наживку...
Алена посмотрела на нее в упор:
– Откуда мне знать, что ты не сочинила эту странную историю для того, чтобы убрать со своего пути потенциальную конкурентку.
Оля вздохнула. Зная упрямство подруги, она предвидела отказ.
– Тогда вот что. Если вдруг вылетишь раньше меня, дай знать, что с тобой все в порядке и то, что я себе нафантазировала – просто фантазия, не больше.
– Нам же нельзя общаться.
– Ты мне напиши. Я дам тебе адрес, он очень простой. Я пользуюсь им, когда не хочу заранее афишировать тему, над которой работаю.
Расстались они не то чтобы плохо, но как-то настороженно.
А потом был этот дурацкий кулинарный конкурс, который Аленка провалила.
Она не написала.
Ольга старательно таращилась на экран, делая вид, что смотрит новости. На самом деле она ничего не видела и не слышала.
Где живет Алена, она примерно знала, где работает – догадывалась по кое-каким репликам подруги. Оля и в самом деле была хорошим журналистом, умела делать правильные выводы из крох информации. Но как использовать это знание, если каждый ее шаг отслеживается?
Ну, допустим, мегаполис – хорошее место, чтобы потеряться, "сбросить хвост", если таковой имеется можно в метро или в любом большом магазине. Но что делать с жучком, который повешен на нее саму. А ведь повешен! Хоть организаторы шоу в этом и не признавались, но кое-что из информации, которая попадала на экраны, просто невозможно было добыть другим способом. Оля умела не только делать сюжеты, но и смотреть их, и могла поручиться головой – жучок есть.
И что же делать?
ГЛАВА 4.
Ночь. Высоковольтка.
Город блистал огнями, шумел лопастями огромных вентиляторов, гудел станциями заправки. Город был прекрасен. Город был далеко. Здесь была темнота, тишина, тихое, вообще-то грозное, даже смертельно опасное, но сейчас скорее успокаивающее гудение над головой.
– Олег? – низкий женский голос прозвучал вопросительно.
Темная большая фигура шевельнулась.
– Да, это я, – ответил мужчина после долгой паузы, показавшейся вечностью.
Ольга облегченно выдохнула. Она выглядела очень уверенно, но на самом деле в груди тихонько подергивало... От "хвоста" она уходить умела, и была абсолютно убеждена, что и в этот раз все получилось как нужно. Но проклятый "жучок"...
– Вы – Оля?
– Да. Это я послала письмо.
– На закрытый ящик, – уточнил мужчина, – хотел бы я знать, каким образом вы это сделали.
– Сейчас это не важно, – отмела Ольга, – я его взломала. Вы пришли, это намного важнее. Это значит, что с Аленой действительно что-то случилось. Я права.
– Алена больна, – голос отца девушки прозвучал глухо, – она очень серьезно больна. Она умирает. Я... не могу об этом говорить. Вы должны меня понять.
– Когда мы встречались десять дней назад, Алена не выглядела умирающей, – сказала Ольга, даже не пытаясь скрыть недоверие.
– Она не знала, – коротко отозвался отец, – простите. Я должен идти.
– Постойте! Алена – моя подруга. Если она больна, если ее жизнь в опасности, то я хочу помочь ей. И, в любом случае, я хочу ее видеть. Чем она больна?
– Вирус Хола. Так что видеть ее вы не сможете.
– Почему нет? Через стекло...
– Оля... – глухой голос мужчины дрогнул, – об этом не может быть и речи. Никто не знает, как распространяется вирус Хола и поэтому видеть Алену вам не разрешат. Даже мне не разрешили.
– Но поговорить с ней можно? Как бы не передавался вирус, вряд ли можно заразиться по телефону!
– Она не хочет ни с кем говорить. Она в шоке.
Оля вдохнула и медленно выдохнула, про себя считая до пяти. Разговор не складывался. Если разговор не складывается, нужно менять тему.
– Чего вы боитесь, Олег? – прямо спросила девушка.
– Боюсь? – мужчина пожал плечами, – я ничего не боюсь. Что за странный вопрос.
Он не оскорбился. А, наоборот, ощутимо расслабился.
– Олег, нашего разговора никто не слышит, – спокойно, как ей казалось, очень убедительно сказала Оля, – у меня нет никаких записывающих устройств.
– Я верю...
– Не верите, – возразила Оля, – ну что ж. Можете меня обыскать.
Мужчина, стоявший напротив, на расстоянии чуть меньше полуметра, аж поперхнулся.
– Вас... что?
– Обыскать, – спокойно повторила Оля, – я готова.
– Вам и в самом деле так дорога моя дочь, что вы готовы подвергнуть себя такому унижению?
– Да, – коротко кивнула девушка, не вдаваясь в подробности. На самом деле ничего унизительного в процедуре обыска она для себя не видела. В этой ситуации слепо доверится автору какой-то левой записки, назначившему свидание у черта на куличках, мог только клинический идиот. Олег Швец идиотом не был.
– Я опасаюсь вовсе не ваших диктофонов, – неожиданно сказал он.
Сердце девушки замерло. Он и вправду это сказал?
– Олег, я не просто так попросила о встрече именно здесь. Это не экзотическая прихоть. Поднимите голову. Вы видите, что над нами?
– Самая мощная артерия ""пиратов"", – кивнул Олег, правда, его кивка Оля в темноте не увидела, – провода под чудовищным напряжением. Вы – умная девушка. Или, по крайней мере, хорошо информированная. Ни один известный мне жучок не сможет послать отсюда четкий сигнал.
– Но тогда чего вы боитесь? Простите, опасаетесь, – поправилась Оля, заметив, как напрягся мужчина.
– Кругом могут быть глаза и уши, – пожал плечами он, – в том числе и такие, в которых я не разбираюсь. Я хороший инженер, но не Бог, и знаю далеко не все.
– Простите, но, по-моему, это слегка смахивает на паранойю, – хмыкнула Ольга, – я догадываюсь, что на участников шоу тоже что-то вешают. Но высоковольтка глушит сигнал от устройства любой модификации.
– Вы уверены? – переспросил он.
– Абсолютно. Вы же сами признали, что я хорошо информирована.
...Вот сейчас он заговорит, – поняла Оля, – я его дожала. Сейчас он мне скажет все, что знает. И я, наконец, получу свой репортаж века.
– Я сам не знаю что с Аленой, – с тихим отчаянием произнес мужчина, – я пришел к ней домой, чтобы утешить ее после провала на этом дурацком шоу. Вообще-то, я был даже рад. Что за идея – бороться за обручальное кольцо так, будто это олимпийская медаль. Выше, дальше, быстрее...
– Вы пришли к Алене домой, – мягко подтолкнула Оля.
– Ее не было. Зато были другие люди
– Второй отдел?
– Что? – переспросил Олег, – При чем тут безопасники? Нет, конечно. Врачи. Мне спели ту же песню про вирус Хола. Я задал те же вопросы, что и вы, и получил те же ответы.
– Но вы им не поверили...
– Меня насторожили два момента: во-первых, почему не разрешают общаться с дочерью даже по телефону. А во-вторых... Компенсация. Компенсация от императора. Она уже перечислена, и я даже могу ее получить. Понимаете?
– Слишком быстро, – кивнула Оля, – это подозрительно.
– У моей коллеги сын подхватил вирус Хола. Так она получила компенсацию только через полгода после похорон. И то побегала...
– Олег, вы отдаете себе отчет, что вас обманывают? И не просто обманывают. Вас покупают? Причем, как говорят в репортажах: "с особым цинизмом".
– То, что происходит, трудно понять по-другому, – кивнул мужчина.
– И? Вы собираетесь что-то делать? – напористо спросила Ольга.
– А разве я могу что-то сделать? – удивился мужчина, – вирус Хола – это все. Передо мной сразу же закроются все двери. Никто не захочет об этом говорить. Я не удивлюсь, если завтра меня уволят с работы.
– Все это так, – кивнула Оля, – но что если нет никакого вируса?
– Как? – не понял Олег.
– Если Алена не больна. Если с ней случилось что-то другое...
– Но, – совсем растерялся тот, – что могло с ней случиться?
– А вот это, – тихо сказала Оля, – мы с вами и попытаемся выяснить. Да, именно мы с вами. Одна я не справлюсь.
Внезапно девушка вытянулась в струну и, словно влекомая какой-то силой, развернулась на девяносто градусов.
– Что? – спросил Олег.
Ольга вскинула руку, приказывая молчать. Темнота сгустилась уже так, что ее жест Олег скорее угадал, чем увидел.
– Слышите? – спросила она спустя пару секунд.
– Что именно я должен слышать? А... черт! Похоже, коптер. Оля, вы же сказали, что здесь сигнал не пройдет!
– Он и не прошел. Коптер идет не по пеленгу, а просто прочесывает определенный квадрат. Звук то приближается, то удаляется. И равномерно.
– Через пять-семь минут он будет здесь, – решил Олег, – у нас есть время, чтобы выстроить связную сказку, которую мы будем рассказывать в полиции. Предлагаю версию любовного свидания.
Не смотря на серьезность ситуации, Ольга прыснула.
– Хорошее место. Темно, мягко.
– У вас есть идея получше?
– Идите за мной, – бросила Ольга.
Коптер прочесывал местность, выхватывая мощным прожектором то столб высоковольтки, то дерево, то задумчиво писающую на него бездомную собаку.
– Куда? – спросил Олег, прыгая по кочкам и стараясь не упустить из виду спину быстро идущей девушки.
– Сюда, – Оля опустилась на корточки, – помогите мне!
С трудом Олег разглядел контуры квадратного люка. Он потянул за железную скобу. Коптер стрекотал лопастями совсем рядом, широкий луч прожектора плясал канкан, неспешно, но фатально приближаясь к парочке нарушителей.
Они нырнули в темноту люка, с лязгом захлопнув его за собой. Относительная темнота сменилась абсолютной. Но ненадолго. Олег на ощупь активировал фонарик в термометре.
Они оказались в небольшом бетонном помещении размером примерно три метра на пять. Железная лестница вела вниз, в темноту, где угадывались какие-то древние трубы в разлохмаченной изоляции.
– Остатки старых "пиратских" сетей? – предположил Олег.
– Ага. Только в то время "пиратов" называли коммунальщиками.
Шум лопастей здесь был почти не слышен.
– Ты, как я понимаю, уже пользовалась этим местом для встреч.
– Ну, да, – не стала отпираться Оля.
– И как?
– Пока на воле, – лаконично ответила она.
– Убеждает. Теперь я сообразил, почему в твоей записке было категорическое требование приходить пешком, и не брать такси. А я-то ломал голову. Шесть километров! Теперь ясно. Если бы я взял транспорт, по нему бы нас вычислили мгновенно.
– И так вычислят, – хмуро отозвалась Оля.
– Вряд ли, – Олег уверенно улыбнулся. Он менялся на глазах и, по мнению девушки, в лучшую сторону. Исчезла скованность, расправились плечи. Взгляд стал внимательным и цепким. Похоже, у него появилась цель...
– Почему вряд ли? – спросила Оля.
– Потому что это был коптер полицейских, а не безопасников.
– Откуда знаешь? – не поверила она, – мы же его не разглядели.
– А мне и глядеть не надо. Я слышал. Модель легкая, а движок мощный. Полицейская модификация. Такая же только у "Скорой", но скорая не будет прочесывать местность по квадратам...
– Похоже на правду, – согласилась Оля, – наверное, очередная полицейская операция.
Слабый голубоватый свет фонарика почти не рассеивал тьму, и, через пару секунд мужчина погасил его.
– Батарейка сядет, – пояснил он, – а нам еще отсюда выбираться.
