Текст книги "Шоу "Шанс" (СИ)"

Автор книги: Татьяна Матуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

 – Вы все равно выглядите на пять баллов, – опомнился Ярослав, и принялся отрабатывать вложенные в него деньги рекламодателей – что будете заказывать? Или позволите выбрать мне? Я люблю этот ресторан и неплохо знаю здешнюю кухню.

 – Я тоже, – не моргнув глазом солгала Оля, – Причем, не только снаружи, но и изнутри. Так сказать, с изнанки.

     Ярослав с любопытством поднял бровь.

 – В частности, – продолжала Оля, – я знаю, что в салате с курицей, который вы заказали, на самом деле используют мясо ГМ-лягушек...

     Трансляцию самого популярного шоу пришлось срочно прервать. А вкусным ужином в компании звезды Оля так и не насладилась. Более того, ей пришлось уплатить кругленькую сумму штрафа за клевету и дезинформацию в эфире, на что, в общем, и ушли сэкономленные три тысячи "елочек". Зато она абсолютно точно выяснила две вещи: куриный салат и в самом деле был приготовлен из курицы. А Ярослав Борский всякую кулинарную экзотику не просто "не любил"... Глядя на жениха, которого выводили из мужской комнаты под руки, Оля Мещерская совершенно не логично и очень по-женски подумала: почему он так странно реагирует на лягушек, ведь спортсмен почти одного с ними цвета.

 – Сука! – высказался Ярослав, как только его перестало выворачивать наизнанку, – тварь, мерзавка и коза.

 – Очень милая девушка, – тучный мужчина в костюме, который стоил, пожалуй, побольше, чем все дизайнерские наряды "невест" вместе взятые, вытер потную лысину и добродушно улыбнулся, – умеет мыслить логически, а это – большая редкость для женщины. Я имею в виду, когда чувства не забивают разум.

 – Не забивают, потому что нет этих чувств, – Ярослав в последний раз сглотнул и опустился в мягкое кресло. В кабинете директора ресторана, куда его отвели после злополучного происшествия, было тихо, спокойно и, главное, не пахло никакой едой. Парня все еще мутило.

 – А вы думали, что все девушки будут таять от любви? – усмехнулся толстяк. Его самого происшествие только позабавило. Впрочем, ему-то чего было расстраиваться, не он же переблевался на глазах у всей страны.

 – Я об этом и говорю. Холодная расчетливая сучка. Денежки ей мои нужны. Золото олимпийское. А знает она, как это золото зарабатывается? Я с двух лет тренируюсь, каждый день по несколько часов. Детства у меня просто не было: диета, режим, травмы!

 – О-о! – невесело улыбнулся толстяк, – мне почему-то кажется, что эта девушка очень хорошо знает, как достаются деньги. Вы же смотрели ее анкету. Она не просто из небогатой семьи. Она – отказной ребенок. Можете мне поверить, ее детство было еще повеселей вашего. Думаю, на этой почве вы вполне смогли бы найти общий язык.

 – Да не хочу я искать с ней общий язык. Опозорила меня на весь мир и радуется, зараза. Очень жаль, что у нее иммунитет. Но в следующем туре я ее точно выкину.

     Толстяк кивнул, сообразив, что смертельно обиженного жениха не переспорить и отступился:

 – Бог с ним, со следующим туром, Слава. Надо решить, кто выбывает в этом.

 – Жаль, что нельзя выкинуть эту крысу в джинсе, – опять обозлился Ярослав...

 – Ну, нельзя, – толстяк успокаивающе похлопал пухлой ладонью по столу, – пока нельзя. Смирись с этим. Кого?

     Ярослав задумался. Впрочем, неглубоко и ненадолго.

 – Может быть, эту... как ее... Карину?

 – Я думаю, лучше будет вычеркнуть Александру Монахову, – мягко предложил толстяк.

 – Что? – Ярослав аж пристал в кресле, – Нет! Она остается.

 – Понравилась? – догадался тот.

     Парень слегка смутился. Но все же кивнул.

 – Ярослав... Против нее зрители. Мы получили несколько тысяч сообщений с двумя словами: "Гнать в шею!"

 – Это три слова, – буркнул Ярослав, – какого черта? Чем вам Саша не угодила?

 – Да мне пополам, – откровенно признался толстяк, – но твоя прелестная Саша явилась в ресторан в пеньюаре!

 – Ну и что? Не знала она! Она в первый раз выбирала себе приличное платье в дорогом салоне.

 – И выбрала ночную рубашку, – усмехнулся толстяк.

 – Ну и... она смотрелась в ней отлично. Черт, Артур, это же не шестьдесят или сколько там миллионов домохозяек, а я выбираю себе девушку. Мне нравится Саша и не нравится эта корова с колокольчиками на шее!

 – Настолько нравится, что готов хоть сейчас венчаться? – толстяк прищурился и испытующе посмотрел на жениха.

 – Ну... нет, – сдал назад Ярослав.

 – А если "нет", так и вопроса нет, – подытожил толстяк, – значит, в этом туре выбывает Монахова. Дуры, которые могут перепутать ночнушку с вечерним платьем нам не нужны. Она, конечно, повеселила народ, но одного раза вполне достаточно. Это телешоу, – оборвал толстяк Ярослава, который собрался, было, в очередной раз влезть со своим мнением, – мы не можем игнорировать симпатии и антипатии телезрителей, в конце концов, именно они из своего кошелька оплачивают нам все это безобразие.

 ГЛАВА 7.

 Паленка.

 – Черт. Пить хочу больше, чем жить, – Кирилл остановился и вытер вспотевший лоб. Но рука тоже была мокрой, так что профилактический эффект от процедуры оказался равен нулю.

 – Так уж и больше? – усомнился Тема. Он снял рубашку и повязал голову. Спина и плечи старожила уже давно приобрели цвет темной бронзы, так что обгореть он не боялся. Да и что такое солнечный ожег по сравнению с львиной пастью? Мелочи, не стоящие двух секунд раздумья, – если б тебе сейчас предложили стакан воды, а ты, к примеру, точно знаешь, что она отравлена – стал бы пить?

 – Стал бы, – уверенно ответил Кирилл. Ему тоже минута на размышление не потребовалась.

     Взглядом Темка выразил приятелю вотум недоверия. Тот сощурился.

 – Стал бы, – повторил он, – помер бы я от яда, или нет – еще бабушка на двое сказала. Может быть концентрация недостаточна, а может быть... я после лечения от бурой лихорадки ко многим ядом устойчив.

 – А-а, – Тема кивнул с пониманием и невольным сочувствием. Пережившие бурую лихорадку считались кем-то вроде ветеранов войн. Смысл в этом был, потому что смертность от "бурки" составляла процентов восемьдесят, так что доктора заболевших списывали в пассив сразу, и в средствах не стеснялись. Лечили так, что еще живые, случалось, завидовали мертвым.

 – Я не знал, – сказал Тема. В его устах это звучало как извинение.

     Но Кира мало волновали извинения приятеля. Его мозг был занят загадкой более волнующей и куда более актуальной. В течение последнего получаса он то и дело оглядывался назад, и начал замечать, что зубастая команда как будто забеспокоилась, а железная целеустремленность львов начала слегка сбоить. А потом и не слегка.

     Первой отстала молодая львица. Потом и ее товарка села на хвост, а затем легла, почти скрывшись в траве, недвусмысленно давая понять, что дальше идти не собирается. Лев и его подруга, старая и опытная самка, продержались немного дольше, но вскоре и они отстали. Недовольный рык прокатился по саванне и в самом конце сорвался на обиженное мяукание.

 – Кискам что-то не понравилось, – прокомментировал Кирилл.

 – То же, что и мне, – ответил Тема, глядя вперед так же недовольно, как львиная семейка, – они дальше не пойдут. И правильно сделают, между нами.

 – То есть? – насторожился Кир, – Поясни, будь добр.

 – Под ноги посмотри, – буркнул Тема.

     Кирилл перевел глаза туда, куда было велено, и сначала ничего не увидел. Он уже хотел, было, одернуть Тему за глупые шутки, но потом заметил, что трава под его ногами здорово отличается от обычной поросли, сухой и бурой. Нет, в основном она такой и оставалась, но начали попадаться участки полукруглой формы, примерно метра по два-три в диаметре, где растительность была мягче, короче и более насыщенного цвета.

 – И что это означает? – озадачился он.

 – Ну... похоже, что в месте этих загадочных кругов, – Темка поморщился, – трава совсем молодая, непуганая. Недавно выросла.

 – И что в этом опасного? – не понял Кирилл.

     Тема посмотрел на него гораздо внимательнее, чем, давеча, большие кошки.

 – Как ты думаешь, Кир, куда могла деться старая трава?

 – Мало ли, – пожал плечами Кирилл, – молнией выжгло.

 – Выжгло, – согласился Тема, – только не молнией.

 – Ты хочешь сказать?.. – Кир замер, не веря себе, и беспомощно посмотрел на приятеля, – Хочешь сказать, что это и есть "паленка"?

 – Не то, чтобы хочу, – признался Темка, – мне самому это ни фига не нравится. Только это, блин, она и есть. Граница владений Дино. Куда людям нельзя. По договору.

     Кирилл еще раз оглянулся назад в надежде, что львиная семейка испугается неведомой опасности и свалит. Но кошки лишь отошли на безопасное, по их мнению, расстояние, и залегли в траву. Никуда они не собирались. По крайней мере, пока добыча находится в зоне видимости.

 – А у кисок с ними тоже договор? – поинтересовался Кирилл.

 – Может быть, – Темка на полном серьезе пожал плечами, – но скорее всего они просто что-то чуют. Они дальше не пойдут.

 – А мы?

     Темка глубоко вздохнул.

 – А нам – придется, – произнес он, наконец, не глядя на приятеля, – без воды мы на такой жаре к вечеру – покойники. Так что придется пойти.

 – Это опасно? – уточнил Кир.

 – Да бог его знает... Сам понимаешь, договор никто не нарушал, и за "паленку" не ходил, так что никто пока не знает, что делают Дино с нарушителями. Может, выдворяют из своих владений, соблюдая все тонкости дипломатического протокола...

 – Похоже, ты сам в это не веришь, – перебил Кир.

     Тема, не отвечая, смотрел вдаль, куда уходила, сливаясь с горизонтом, "паленка".

 – Темка, – дернул его Кирилл, – а что ты сам-то думаешь?

     Приятель цепко глянул на Кира и очень спокойно сказал.

 – Думаю... что чужаков они едят.

 – Они же разумны! – возмутился Кирилл.

 – И что? Мы тоже разумны. А мясо кушаем.

 – Ты хочешь сказать?..

 – Мы для них просто мясо.

     Кирилл почувствовал, что земля под ногами как будто утрачивает твердость.

 – Не то, чтобы я боялся смерти, – пробормотал он, скорее себе, чем приятелю, – но как-то обидно ощущать себя чьим-то завтраком.

 – Да какой, к ляху, завтрак, – невпопад возразил Тема, – ужин скоро.

     Артем был прав. В тех приличных краях, где трапезы делились не на жизнеобеспечивающие и излишние, а на утренние, дневные и вечерние, давно уже гостеприимно распахнули двери бары и рестораны. А у них как кончилась еще вчера вечером последняя водичка, так больше и не начиналась. Кириллов домик что-то там вытянул за утро из влажного воздуха. Получилось чуть больше полстакана. Парни честно разделили их пополам и тут же выпили. Обезвоживание организма уже давало о себе знать сильной усталостью и головокружением. Тема припомнил, что еще в юности читал книгу о путешественниках, так там говорилось, что человек способен выжить без воды почти пять суток. Но то ли он был неправильным путешественником, то ли книга ему попалась какая-то уж слишком художественная, а чувствовал Темка, что пять суток они точно не продержаться.

 – Во владениях Дино должна быть вода, – сказал он, стараясь казаться уверенным, – ведь живут же они там. А раз живут, значит, и пьют чего-то.

     Кирилл кивнул, ничего не ответив. Непонятно, согласился или нет. Но когда Темка не без внутреннего сопротивления пересек невидимую границу, то есть сделал то, что категорически, абсолютно, под страхом лишения гражданства, зарплаты, пенсии, жилья и защиты закона запрещали "безопасники", приятель без колебания шагнул следом. Впрочем, Киру было легче. Связавшись с "вольными" он и так поставил себя вне закона, и выбор, который Темке пришлось делать сейчас, Кир сделал уже давно. Темка не стал спрашивать, легко ли этот выбор дался Кириллу. Захочет – сам расскажет, а нет – значит, нет.

     Саша глухо рыдала, спрятав голову под подушку, как страус. Надо же было ТАК опозориться. И продавец... Эта мерзавка. Она ведь узнала Сашу, не могла не узнать. И лицемерно помогала ей примерять то, что Саша приняла за красивое вечернее платье... О своей ошибке она с ужасом узнала уже после встречи, когда, окрыленная, летела домой как в прямом, так и в переносном смысле. Ярослав распорядился отправить ее на своем личном коптере. Ступая, словно по облакам, она взмыла вверх, в свою квартиру, и бросилась к телевизору, чтобы еще раз пережить эти волшебные минуты и убедиться, что он и в самом деле ТАК на нее смотрел! И первое, что она услышала...

     Правилами шоу запрещалось отключать телефон. Саше полагалось быть на связи двадцать пять часов в сутки, и теперь она не могла, просто не могла заткнуть чертов аппарат, который уже третий час заливался, торопясь принести ей очередное свидетельство того, КАК она опозорилась.

 – После ТАКОГО не живут, – отчетливо подумала Саша.

     До этого все неясные слухи о том, что кто-то из девушек после провала покончил жизнь самоубийством, казались ей досужим вымыслом, или не слишком корректным

     рекламным ходом. Что за дурь – расставаться со своей единственной жизнью из за того, что не добрала полбалла в каком-то дурацком телеконкурсе? Да наплевать и забыть!

     Но сейчас она вдруг поняла, что после этого эфира действительно жить не сможет. Осознание обрушилось на нее ледяной волной, смыло ужас и сожаление, и ушло, оставив четкую, как таблица, инструкцию: что нужно делать и в каком порядке. Во-первых – камеры. О них забывать нельзя ни в коем случае. Она уже достаточно развлекла почтеннейшую публику, хватит. Зрелище ее смерти никому не доставит ни единой приятной минутки.

     После того памятного утра, когда к ней постучалась мировая слава в лице монтеров, Саша принималась искать аппаратуру не раз. И не находила. Даже следов не было. Она бы решила, что все это – нелепая шутка, и, на самом деле, никакой аппаратуры нет. Если бы не видела регулярно, в прямом и повторном эфире себя, любимую, терзавшую телефон или заряжающую посудомоечную машину.

     Зал, спальня, кухня, прихожая... ванна. Коридор, лифт... Все регулярно мелькало на экране, нигде не спрятаться. Аптечка стояла на кухне, но если она полезет за лекарствами, это мгновенно обнаружит полмира.

     Вариант – выбросится из окна, Саша сразу отбросила, как совершенно невыполнимый. Этаж-то вполне подходящий, сорок второй. Сердце откажет раньше, чем долетишь до земли... Но дом, в котором жила девушка, был оборудован цельнорамными окнами со встроенными кондиционерами и окономоями. Окна в ее квартире просто не открывались!

     Можно сделать вид, что собралась резать салатик. Почему не в блендере? А так захотелось. По старинке, ножичком. И попытаться этим ножичком сотворить что-то такое... Сашу передернуло. Конечно, после ТАКОГО не живут, но смерть смерти рознь. Одно дело – блаженный сон под воздействием большой дозы седативных препаратов, переходящий в такую же блаженную смерть. И совсем другое – собственные кишки, со всем содержимым, которые на твоих глазах вываливаются на чистый кухонный пол. Не-ет, Саша Монахова не была самурайской девушкой и прекрасно это понимала. Остается что... Вскрыть вены? Но смерть от потери крови не бывает мгновенной, а "скорая" прибывает за полторы минуты. Неудавшуюся попытку примут за дешевый фарс, и Саша покроет себя еще большим позором. Хотя, куда уж больше-то.

 – Не паникуй, – шепнул ей внутренний голос, – ведь не читают же они твои мысли. Ты собралась принять ванну. Напусти побольше горячей воды, чтобы глазок камеры запотел. А что-нибудь острое – найдется.

     Врач-психолог, наблюдавший за десятком мониторов одновременно, не отрывая глаз, протянул руку и притопил кнопку прямой связи.

 – Артур, – произнес он, – Нам Монахова еще нужна?

 – А что? Вообще-то она вылетела в этом туре, и мы собирались за ней ехать. Ну и заодно аппаратуру снимать, – ответил давешний толстяк, но не по телефону. Он как раз входил в аппаратную, вечно потный и вечно добродушный, в костюме уже не горчичного, а бледно-серого цвета, но точно таком же дорогом, – А что?

 – Поторопитесь. Судя по тому, что я вижу, она решила покончить с жизнью.

 – Да ну, – Артур пригляделся, – девушка наполняет ванну...

 – Зачем ей в ванной сломанный пополам диск от телефона.

 – А она взяла его с собой? – удивился Артур, – действительно, странно. А зачем?

 – Он острый...

 – Черт, – выругался толстяк.

 – Отдать распоряжение?

 – Погоди! – Артур вскинул руку, напряженно размышляя, – легенда все равно нужна. А тут все четко – не подкопаешься. Сама решила, сама выполнила. Пусть группа выдвигается к ее дому, а ты, как только она попытается, все равно, успешно или нет – гаси сигнал.

 – А если вдруг успешно?

 – Заклеим, – буркнул Артур, с любопытством, смешанным с неприязнью, наблюдая за приготовлениями девушки, – вот дурища-то, прости Господи!

 – Полагаешь, он не только есть, но и простит? – тихо поинтересовался оператор. Артур смерил его взглядом, далеким не просто от восхищения, но даже от понимания. Тот мгновенно понял, и развивать свою мысль не стал.

     Дверь в аппаратную не уходила в стену, а складывалась "гармошкой". Звук был негромким и мягким, но все же был.

     Артур и оператор обернулись разом. На пороге стоял нынешний "жених", звезда футбола, Ярослав Борский собственной персоной.

 – Что-то случилось? – поинтересовался Артур, внешне невозмутимо, в душе помянув и мать, и бабушку, и еще пару родственниц женского пола.

 – Что с Сашей?

 – Да все в порядке с твоей Сашей, – поморщился толстяк, – ванну принимать собирается. Хочешь посмотреть?

 – С ней беда, я знаю, – тихо, напористо заговорил Ярослав, – мне позвонила Оля.

 – Какая еще Оля? – не понял Артур.

 – Ну, та самая, с колокольчиками. Мещерская Оля.

 – Которую ты сравнил едва ли не со всем "Справочником Зоолога"? И крыса она, и собака, и корова... И змея... И что она?

 – Она только что смотрела телевизор. Показывали Сашу.

 – И?

 – Оля сказала, что Саша готовится к суициду, – выпалил Ярослав, жадно вглядываясь в монитор, – черт, зачем же ей пару-то столько?

 – Да все они столько напускают. Кроме отъявленных эксгибиционисток, – пожал плечами Артур, – кто такая твоя Оля, чтобы так точно поставить диагноз. Вот сидит врач-психолог, он ничего тревожного не заметил.

     При этих словах доктор поднял голову и послал толстяку в дорогом костюме довольно красноречивый взгляд.

 – Точно? – спросил Ярослав.

     Врач оторвал взгляд от мониторов и... промолчал.

     Ни слова не говоря, молодой человек сорвался с места и исчез в глубине коридора раньше, чем мужчины успели хоть как-то среагировать.

 – Мать его, – выразился Артур, на этот раз вслух, не стесняясь, – тебе что, трудно было языком повернуть, Отсох бы он у тебя, или что?

 – И какое чудо после этого поможет мне остаться врачом? – едко поинтересовался он, и, почти без паузы добавил, – А Мещерская-то, надо же. Углядела. А ведь не профессионал.

 – На журфаке психологию тоже дают, – бросил Артур, – причем довольно объемно.

 – Группа уже готова, – напомнил доктор, – его перехватят...

 – И что? – перебил Артур, – шоу после этого сворачивать? Ярослав нам нужен – лояльный и вменяемый!

 – Что тогда делать?

 – Что делать, что делать... Мне вам всем инструкцию выдать? Извольте. Ярослав будет делать глупости, его ненаглядная идиотка – млеть от них, теряя остатки мозгов... если там есть что терять. А ты... Да, да, ты свяжешься с НИМ и объяснишь ситуацию.

     Врач мгновенно сделался серым, как армейские будни.

 – А я-то почему?

 – Почему, почему... Не уследил за психологическим состоянием "жениха". Да чего ты сдулся, как шарик. Не съест же он тебя?

 – Точно? – на полном серьезе спросил врач.

     Артур сплюнул на пол и вышел. С мягким чмоком дверца-гармошка развернулась за ним.

     Остановившись в коридоре, в ожидании лифта, Артур машинально поправил галстук и пробормотал себе под нос.

 – А Мещерская, действительно, умница. Ведь не в штаб позвонила, а этому ... призовому рысаку.

     Ярослав заложил сумасшедший вираж и, уйдя с предписанной для частных машин высоты, рухнул на воздушную магистраль, зарезервированную для служб экстренного реагирования. Занимать ее было чревато крупным штрафом, а в случае осложнения – принудработами на срок до года. Но Ярослав решил, что об этом он подумает потом. Когда точно выяснит, что с Сашей все в порядке.

     Когда из-за небоскреба, широкого как проспект и плоского, как анекдоты про Императора навстречу ему вынырнул коптер аварийной службы, Ярослав даже не испугался...

 ГЛАВА 8.

 Принцесса – лягушка.

     Пирамиду они увидели к вечеру своего первого дня путешествия по запретной земле. Кирилл сощурил глаза, близорукие после лечения, и вдруг толкнул приятеля в бок:

 – Темка, смотри!

     Она с неописуемой наглостью факта возвышалась прямо посреди равнины. В лучах заходящего солнца пирамида казалась черной, вершина ее была срезана, а вместо нее рождественским ангелом торчала скульптура поразительно похожая на горгулью.

 – Этого не может быть, – убежденно произнес Тема, – Египет был совсем в другой стороне!

 – А она не египетская, – отозвался Кирилл, присмотревшись к тому, чего не может быть, повнимательнее, – такие строили инки. Очень характерная архитектура... вот только горгулий там не было. Это что-то европейское.

 – Откуда знаешь? Историк?

 – Непрофессионал. Так, баловался.

 – Ну и... что в них есть? – не слишком понятно спросил Тема. Но Кирилл его понял.

 – Колодец должен быть обязательно.

 – А ловушки? Как у фараонов?

 – Ловушки? – Кирил в сомнении потер переносицу, – да нет, откуда бы. Египетские пирамиды были ко всему прочему сокровищницами, так что ловушки понятны и объяснимы. А эти – жертвенные алтари. Там вроде бы ни к чему.

 – Лучше бы ты оказался прав, – тихо проговорил Тема и ободряюще похлопал приятеля по руке. Хотя упоминания о жертвоприношениях как-то неприятно царапнуло в области желудка. Но Тема затолкал непрошенные ассоциации куда подальше и первым двинулся вперед.

     Равнина была такой лишь по названию. В очередной раз, почти кувырком скатившись на дно неглубокого оврага, Темка выругался незамысловато, но с чувством, перевернулся на спину, и сел.

 – Ты что? – испуганно подскочил Кирилл, – ногу подвернул?

 – Не, – Тема хлопнул рядом с собой, приглашая приятеля сесть, – тормозни малость.

 – Что случилось, – Кирилл недовольно опустился на корточки, – сейчас совсем стемнеет.

 – А ты что, почитать захотел?

 – Я хотел оказаться у пирамиды пока хоть что-то видно, – сдержанно пояснил Кир, – ловушек там, возможно, и нет. Но это не значит, что мы сможем пройти к колодцу, как по паркету. И, если уж на то пошло, я не хочу в темноте свалиться в этот самый колодец. Вода – это, конечно, жизнь... но тут вопрос в количестве. Понятно?

 – Предельно, – кивнул Тема, – только сдуру соваться в этот исторический памятник, наверное, не стоит. Мы ведь ничего о нем не знаем. Он может оказаться обитаемым...

     Кир покрутил в голове мысль, и она ему настолько не понравилась, что парень попытался тут же от нее отделаться.

 – Кто? – спросил он, тряхнув головой, – люди тут не живут. А животные... Ну, если тут имеется колония диких обезьян, не думаю, что они очень опасны. Разве что для желудка. Я слышал, что их мясо плохо переваривается.

 – Вот и надо бы разведать.

 – Сползать по-пластунски туда и обратно? – съязвил Кирилл, – и, по возможности взять "языка"?

 – По-пластунски само собой, – кивнул Тема, – но сначала понаблюдать нужно.

 – Сколько?

 – Пока не знаю. Часа два – минимум. А лучше – до рассвета. Как раз с солнышком и пойдем.

 – Не, – мотнул головой Кир, – до рассвета мы окочуримся на хрен. Я пить хочу.

 – Я тоже, – сдержанно ответил Тема, – но мне, в отличие от некоторых, и жить пока не наскучило, – он попытался примирительно улыбнуться, – Кирюха, ночью прохладнее будет, утром роса выпадет. Потерпеть-то осталось чуть-чуть.

     Кирилл немного помолчал. В глубине души он и сам понимал, что старожил прав. Но мысль о колодце, который наверняка имелся в этих развалинах, оказалась сильнее. Он почти зримо представил себе этот колодец – квадратное отверстие в каменных плитах, примерно полтора на полтора, окруженное небольшим порталом, глубиной метров шесть... почему-то так представилось. Оттуда веет прохладой. А в глубине темное, неподвижное зеркало воды отражает выступившие на ночном небосводе звезды.

 – Ну, ладно. Давай... полчаса послушаем.

     Артем вздохнул. Спорить не было никаких сил. Поэтому он промолчал, соглашаясь. И так, в молчании, протекли следующие тридцать минут. Воздух казался неподвижным, желанная прохлада так и не наступила. Прижавшись щекой к земле, Кирилл отчетливо услышал крота, роющего подземный ход прямо под ним. А больше ничего. Со стороны пирамиды не доносилось никаких звуков.

 – Я пошел, – объявил он, как только тридцать минут истекли.

     Солнце к тому времени уже село, и на небо вскарабкалась огромная, почти идеально круглая луна. Она осветила равнину и идти стало легче, но если Кирилл откровенно порадовался, то Тема почувствовал себя крайне неуютно. Почему-то возникли навязчивые ассоциации с тиром, в котором они с Киром не стрелки, а призовые мишени.

 – Может все-таки по-пластунски? – вполголоса предложил он.

 – Тебе самому-то не смешно? – Кирилл мотнул головой в сторону пирамиды, – гляди сам, нет ничего. Пусто!

     Артем перевел взгляд туда, куда указывал подбородок Кира... и похолодел. Это была не метафора: ледяное копье словно пробило его от макушки до пяток.

 – Кирюха, – хрипло спросил он. Голос отчего-то сел, и пришлось прокашляться, чтобы получились членораздельные звуки.

 – Ты чего?

 – Кирюха, а где она?

 – Кто? – не понял тот.

 – Гор... горгулья? Та скульптура на верхушке. Ее нет.

 – Как нет?

     Ответить Артем не успел. В спину ударило ветром и он мгновенно, не пытаясь ничего понять и осмыслить, упал в траву и распластался, прижимаясь к земле. Над ним, совсем низко, пронеслось нечто стремительное, огромное и, похоже, очень маневренное. Притормозив на одно мгновенье, это нечто немедленно ушло куда-то вбок, лишь воздушный поток взъерошил волосы.

     Когда дикий, неконтролируемый страх слегка отпустил, Артем еще немного полежал, вжимаясь лицом в землю. Потом тихонько шевельнулся. Вроде ничего не произошло. Тогда он решился подать голос.

 – Кир, – тихонько позвал он, – что это было, а?

     Приятель не ответил.

 – Ты там живой? – забеспокоился Тема, – дурака не валяй, подай голос. Скажи что-нибудь, можешь про меня и матом...

     "Паленка" равнодушно молчала.

     Тема привстал на локтях и осторожно огляделся.

     Кирилла не было. Нигде, вообще.

     И никаких следов, хоть как-то объясняющих происшествие, тоже не было. Словно приснился ему Кирилл, а эти двое суток Темка шел по саванне и разговаривал сам с собой.

 – Мама, – тихо сказал взрослый дядька, у которого мамы никогда не было, потому что на свет он появился нетрадиционным способом. Это было глупо. Но никакие другие слова почему-то на ум не шли.

     Негромко звучала музыка. Саша хорошо знала эту песню и иногда, когда была абсолютно уверена, что никто не видит, даже подпевала – и позорно плакала от странного предчувствия счастья.

     Ее завтрак в постель – ветер из форточки,

     Его направление – линия дня.

     У нее на лице, или даже на мордочке

     Свет от воды и тень от огня,

     Она гадает не на цветах, а на сотовом -

     Все номера – это метки судьбы,

     Она не так далеко. Посмотри же ты, вот она -

     И станет твоей без мольбы и борьбы.

     Если ты хочешь – просто открой ее дверь,

     И в нее, как в принцессу-лягушку просто поверь.

     Ее дни – словно ноты, то выше, то ниже

     То быстрее – то стоп, а то снова бегом.

     Персональное небо то дальше, то ближе,

     А заветное счастье то сейчас, то потом.

     Она считает минуты, теряя месяцы

     И вся ее жизнь – цифровое кино.

     Она рождена, чтоб вы были вместе,

     И знает об этом очень давно.

 – Глупая, – шептал Ярослав, прижимая ее к себе и не замечая, что потоки воды текут с ее тела и волос на пол, что его футболка и джинсы давно промокли, что в квартире «светлый вечер», включено все, что можно, даже такие взаимоисключающие вещи, как кондиционер и обогреватель... А песня все равно пробивалась сквозь всю какофонию звуков, и Саша поймала себя на том, что плачет – и совершенно не стесняется этого, как не стесняется своего нагого тела.

 – Зачем ты? – шептал он, – разве так можно? Разве было из-за чего?

     Сашка решительно замотала головой:

 – Теперь-то я понимаю, что не из-за чего. Но я же думала, что все кончено. Что я вылетела, и больше никогда тебя не увижу. Что ты женишься на ком-нибудь другом, и твою свадьбу покажут по телевизору...

 – Я женюсь на тебе. И нашу свадьбу покажут по телевизору... Ты не вылетела. Я тебя "спас".

 – Ты меня спас, – подтвердила Саша, имея в виду совсем не проваленный конкурс.

     Ярослав вспомнил, как он мчался к дому девушки, и на перекрестке чуть не столкнулся с коптером аварийщиков, как рванул вверх, выворачивая запястья, и чуть не завалив машину... Как, бросив коптер на крыше, слетел по лестнице – три этажа, напрочь забыв о существовании такой штуки, как лифт. Ее дверь была, конечно, заперта. Терять времени на бесплодные попытки дозвониться он не стал, а в первый раз в жизни воспользовался "универсальным ключом" безопасников не по приколу, а для дела. Достав из внутреннего кармашка маленький, плоский кружок, больше всего похожий на кусок плохо обработанного камня, он приложил его к двери, и широкая воронка портала мягко втянула его в коридор, прямо в прихожую.

     Он успел. Он вломился в ванную и чуть не вывихнул ей руки, выдирая ломаный диск, которым Саша собралась резать вены.

     Их судорожное объятье решило все. И для нее, и для него...

 – А... как же камеры? – запоздало сообразила девушка, когда снова обрела возможность дышать и мыслить, пусть рвано и путано.

 – Сигнал заглушили, – уверенно ответил Ярослав, – они же не идиоты. Представляешь, если бы нас с тобой сейчас увидели миллионы зрителей?

 – Да уж, – тихо рассмеялась Саша.

 – Какой я после этого "жених"? Шоу – конец.

 – А... разве ему и так не конец? – девушка подняла на него глаза, огромные, испуганные и ждущие, готовые поверить во все, что угодно: и в любовь о гроба, и в самое черное предательство...

     Ярослав покачал головой. На его лицо набежала тень.

 – Боюсь, что нет. Слишком большие деньги вложены. Никто не позволит нам с тобой "соскочить". Придется доиграть до конца.

 – А если я не выиграю?

 – Я этого не допущу, – пообещал он, хорошо понимая, что обещает почти невозможное.

     Если ты хочешь – просто открой ее дверь,

     И в нее, как в принцессу-лягушку просто поверь...

     Саша спрятала лицо на его плече. Она верила. Да и как же можно было ЕМУ не верить? Но отчего-то меж лопаток, у самого основания шеи, стало вдруг холодно и неприятно-тяжело. Так бывает, когда на многолюдной улице вдруг в спину тебе уставится чей-то пристальный взгляд. Странно... ведь в квартире кроме них двоих больше никого не было.