Текст книги "Мальчик с открытки (СИ)"

Автор книги: Татьяна Медведева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Разливая чай, Тинка смущённо, краем глаза наблюдала за Вадимом. Тот снова выглядел отчуждённым, словно не было между ними объятий и поцелуя в темноте. Сидел рядом с Милочкой и не сводил с неё сверкающего взгляда, даже когда принялся с аппетитом жевать протянутый кусок пирога. Милочка тоже смотрела на него. У Тинки мучительно заныло сердце. Сбитая с толку непредсказуемым отношением Вадима, она всё же заставила себя сосредоточиться на обслуживании чаем ребят. Когда у всех оказались чашки полные, она тихо села на своё место, стараясь стать как можно незаметнее.

Но внутри неё уже разгорался огонь. Огонь досады и возмущения, на себя и Вадима. Да что с ней такое, почему позволяет над собой издеваться! Надо было лягнуть кое-куда, как учил двоюродный брат Толя, больше бы не стал приставать.

Впрочем, Тинка знала, что не смогла бы сделать больно Вадиму. И никому бы не смогла. Вот языком она может обидеть, но почему-то онемела, как кролик перед удавом. Так же было в прошлом году перед Русланом.

Неужели всю жизнь будет пасовать перед красивыми парнями? Ну, уж нет, хватит на ней испытывать мужское очарование, Тинка не тварь дрожащая, не насекомое, Раскольников у Достоевского, несмотря на то, что преступник, прав, у человека должна быть сила воли, чтобы изменить ситуацию.

Ей не понятны намерения Вадима, и она уж никак не дура, чтобы их разгадывать. Пусть сам закручивает вокруг Милочки свою паутину обольщения, а её не впутывает. Не даст Тинка ему больше репетировать на себе. И она открыто, с вызовом посмотрела на Вадима, высоко подняв подбородок, и, когда поймала его взгляд, не отвела глаз, даже нашла в себе силы насмешливо усмехнуться.

В неё как будто вселился неугомонный чертёнок или проснулся тот бесёнок, что жил в ней раньше и дремавший в последнее время, который делал её Маслёной-фантазёркой, умеющей завораживать своими выдумками и выходками всех вокруг.

С юмором принялась рассказывать забавные случаи из жизни караярчан, чем перевела внимание присутствующих с Милочки и Вадима на себя. Скоро все хохотали и дурачились, пока не зажёгся электрический свет. Но уже было одиннадцать вечера, и пора было расходиться по домам.

Тинка с Алёнкой ушли от Ланиных последними. Они собрали посуду со столов, Тинка с усердием мыла её на кухне, невольно прислушиваясь, как Милочка с Алёнкой с восторгом рассказывали вернувшейся от соседей тёте Алине о пристальном внимании, оказываемом Вадимом Милочке на праздновании дня её рождения.

– Он просто с неё глаз не сводил! – говорила, искренне восхищаясь подружкой, Алёнка. – Я думаю, тётя Алина, он влюблён в неё, он даже ей руку поцеловал на прощание! Им дружить указано судьбой! – При этих словах сердце Тинки словно провалилось в пропасть, ей стало ясно – с судьбой не поспоришь и, как в детстве, когда впервые узнала, что не ею, а Милочкой восхищались в магазине продавщицы, почувствовала тоскливую необходимость смириться с действительностью. Хотя Вадим ей нравится, но она теперь к нему ни под каким предлогом близко не подойдёт. Будет от них с Милочкой держаться подальше!

Глава XIV

Над горой вдалеке повисла нежная дымка тумана, через которую пробивались лучи утреннего солнца. Тинка обрадовалась: день обещался быть погожим, можно покататься с сёстрами и Федориком на санках по леспромхозовской просеке, сегодня воскресенье, лесовозы не будут ездить, вот только натаскает воды, как обещала матери.

После завтрака сразу схватилась за коромысло и вёдра. Мать пошла в магазин за хлебом, но у ворот встретилась с Милочкиной матерью. Та выглядела очень довольной и сразу принялась хвастаться, как хорошо прошёл у её дочери день рождения.

Мария недолюбливала Алину, та умела слушать только самоё себя и властно давила безапелляционной уверенностью в своей правоте. Всё, что ни скажет, так на самом деле и есть и положено тому быть, никак не иначе, а почему положено – вот эта несогласная мысль обычно упрямо мелькала у Марии в голове при разговоре с Алиной. Возможно, в характере той сказывалась её профессия, она работала бухгалтером в районной больнице, которой руководила бабушка Вадима.

Впрочем, Мария с ней не спорила, считая, что ругаться впустую из чувства неприязни не по-соседски. И, вообще, ей лясы точить с красавицей Алиной недосуг, только нельзя не остановиться и оборвать её похвальбу, всё-таки дочери дружат.

– Моей Милочке парни просто прохода не дают, – притворно сокрушалась Алина, – весь телефон оборвали, жалею, что поставила его, пишут записки. Вот и внук главной врачихи увлёкся ею. – Чёрные глаза женщины, так схожие с дочкиными, довольно сверкнули. – На дне рождения не отходил от Милочки, танцевал только с ней. Красивый, умный мальчик, но всё равно рано ей по-серьёзному гулять! – И нарочито сожалеюще вздохнула, потом, несколько секунд помолчав, бесцеремонно произнесла: – Хорошо тебе Мария, твоя Тинка не так хороша собой, не надо волноваться, что мальчишки будут приставать!

Мать Тинки была задета, но деликатно улыбнулась, показывая, что её нисколько не обидело сказанное Алиной в отношении Тинки, но всё-таки не удержалась защитить дочь:

– Красы большой нет в Тинке, конечно, но и за ней уже начали увиваться мальчишки, один даже дома у нас бывает, время пришло у наших дочерей такое – выгульное, с этим ничего не поделаешь.

– И кто же этот мальчик, что у вас бывает дома? – с недоверием осведомилась Алина. – Милочка что-то об этом не говорила.

Мария на мгновение растерялась, не зная, что ответить, уж никак не правду, Алина на смех поднимет, если услышит, что именно внук главврачихи и бывал у Масловых, скажет, враньё.

– Да откуда я знаю, – решила прикинуться несведущей Мария, – для меня мальчишки все на одно лицо, мне и некогда их разглядывать!

Тут внимание обеих привлёк юноша в синей болоньевой куртке, отороченной мехом по капюшону, и чёрной меховой шапке, приближающийся к ним со стороны горы, они узнали в нём Вадима. Он подошёл, поздоровался.

– Ты к Милочке? – скорее уточнила, чем спросила Алина, сияя приветливостью. – Вы, наверное, договорились куда-нибудь пойти, то-то, я думаю, что это она так рано встала!

– Нет, не к Милочке, – ответил, не глядя на неё, Вадим, глаза его смущённо уставились на Тинкину мать. – Тинка дома? – глухо проговорил он.

Мария отрицательно покачала головой и молча показала рукой на Тинку, которая, чуть согнувшись под коромыслом с полными вёдрами, в пятидесяти метрах по дороге от них несла воду от колонки. Парень радостно засветился, пробормотав женщинам что-то невразумительно-извиняющее, быстро направился к Тинке, взял у неё коромысло и понёс сам воду.

У ворот девочка, поздоровавшись с Милочкиной мамой, попыталась забрать у Вадима коромысло, но он не отдал и чуть не опрокинул вёдра, часть воды выплеснулась прямо в проходе. Мария осуждающе посмотрела на парня, но ничего не сказала, Алина тоже молчала, она была потрясена и озадачена, никак не могла поверить, что кто-то, пусть даже внук самой главной врачихи, проигнорировал её красавицу дочь. И ради какой-то невзрачной Тинки!

А та не могла понять, что случилось с Вадимом. Почти весь прошлый вечер заигрывал с Милочкой, а сегодня нежданно-негаданно явился как снег на голову и такой предупредительно-вежливый, даже воду помог донести, а потом ещё несколько раз сходил с ней к колонке. Натаскали они воды и Софье.

Сначала Тинка держалась с Вадимом настороженно, отвечала презрительно-ледяным тоном. Впрочем, не могла она долго сердиться, весёлый нрав взял верх над обидчивостью, к тому же во взгляде больших красивых глаз парня таилась какая-то загадка, отчего поднималось настроение. Разговор их стал постепенно радостно-шутливым, Тинка прыскала от каждой отпущенной Вадимом шуточки, удачной или не очень, иногда даже не замечая, что юмора в ней ни крошки. Слова для них были не важны, главное – снова они разговаривали, как прежде, и понимали друг друга с полуслова.

После обеда пошли к лесной просеке кататься на санках. Это были вовсе не санки, а что-то вроде корыта с верёвкой, привязанной за отверстие с одной из сторон, снаружи дно было покрыто льдом.

– Неужели на нём можно кататься? – спросил Вадим, удивлённо рассматривая ледяное корытное сооружение. – Оно с места не сдвинется.

– Ещё как сдвинется, не догонишь! – весело откликнулась раскрасневшаяся от мороза Маруська и гордо добавила: – Это папка нам выдолбил такие здоровские санки, в них удобно скатываться с крутой горы.

Действительно, корыто оказалось быстроходным и вместительным – хватало в нём места сразу для троих человек, а неслось оно быстрее ветра. Вадим даже испугался, когда маленький Федорик, Маруська и Тинка понеслись на нём вниз по укатанной машинами просеке, удивительным образом не засыпанной снегом вчерашней метелью, думал, разобьются; и сам с опаской потом садился сзади Ксени и Риты, чтобы в свой черёд прокатиться. Но страх, как только они помчались, неожиданно испарился, мальчик почувствовал себя вольным духом, летящим по ветру, и испытал восторг. Потом он катался с Федориком и Тинкой, один раз их санки перевернулись, к счастью, никто не ушибся.

Вадим был невероятно рад, что послушался свою тётю Наташу, младшую сестру матери.

Вернувшись с дня рождения, он застал её дома: она приехала на выходные к родителям из Уфы. Пухленькая, приземистая, невысокого роста, с мальчишеской стрижкой, она была совсем не похожа на старшую сестру, строгую красивую мать Вадима, стройную и высокую, постоянно хихикала, как девчонка школьница, хотя у самой уже было двое детей. Заметив хмурое лицо племянника, без стеснения стала к нему приставать, почему он такой невесёлый.

– Влюбился, наверное? – предположила. – Что, не отвечает взаимностью девочка? Да кто это посмел на моего красавчика племянничка не обращать внимания! А ну-ка, племянничек и ты, мама, рассказывайте!

– Да я ничего не знаю! – отмахнулась от неё бабушка. – Вадим мне ничего не рассказывает. Может, в Алинину, нашего бухгалтера, дочку, влюбился? А, Вадим? Красивая девочка, только, по-моему, немного избалованная.

Неопределенно пожав плечами и не сказав ни слова, Вадим хотел избежать дальнейших расспросов, намереваясь шмыгнуть в свою комнату, но от любопытной тёти отцепиться было не так-то легко.

– В нашей родне никто не мучился от безответной любви, – заявила она категорично, – если девчонка не обращает внимания на парня, он сам виноват, значит, плохо ухаживает, нужно добиваться своего, не уступать другому. Знаешь, робкое сердце, племянничек, не завоюет сердце прекрасной дамы.

И что-то в Вадиме вдруг изменилось, словно туча сошла с его души и унесла с собой все тревоги и разочарования последних двух месяцев, комом стоявшие в его груди. Он явственно осознал, какого дурака свалял, поддавшись фактически не существующей обиде. Между ним и Тинкой не было никаких заверений в дружбе. Похоже, его эгоизм и самолюбие сыграли с ним скверную штуку. У него не хватило сил им противостоять!

А ведь всё можно изменить, стоит только идти к цели. А цель проста: быть рядом с Тинкой – разговаривать, смеяться, смотреть в её цвета морской волны глаза, тонуть в них и наслаждаться их блеском. Вадим не может от этого отказаться. Значит, надо добиваться её дружбы.

Вот почему он с утра в воскресенье явился к Масловым. Накатавшись вволю на корыте, вернулись домой, мокрые и счастливые. Мария тут же младших загнала на печь отогреваться, а Вадима заставила переодеться в сухое отцовское бельё – широкие сатиновые чёрные шаровары и цветную фланелевую рубаху, а его одежду повесила поближе к печке сушиться.

– Ты как запорожский казак, – беззлобно хихикнула Тинка, когда он, переодевшись, явился к ней на кухню. Сама она вырядилась в свой синий халатик в горошек.

– Точно! – откликнулась Ритка, высунув взлохмаченную голову из-за печной занавески. – Тебе бы ещё кушак на пояс!

Вадим, подыгрывая ей, гордо подбоченился, изображая казака, характерным бравым жестом поправил воображаемые усы. Тинкины сестрёнки и Федорик на печи залились смехом. Тинка радостно смотрела на него и улыбалась. «Как ей идёт улыбка», – мелькнуло в голове у Вадима.

– Хочешь посидеть на печи? – неожиданно спросила она у него.

– Я её раздавлю! – испугался парень.

– Печь не теремок, – прыснула Тинка, – а ты не медведь, печь отец клал, она и десятерых выдержит, а шестерых подавно!

– Залезай к нам, – откликнулась синеглазая Маруська, опасно свесившись с печки.

– Только у меня свались! – мгновенно среагировала Тинка и затолкнула непоседливую сестрёнку обратно за занавеску. – Получишь по шее. – И уже спокойным голосом обратилась к Вадиму: – На печи приятно ноги греть, залезай, не стесняйся.

По ступенькам маленькой лестницы он забрался на печь, там оказалось тепло и удобно, девочки подвинулись, и ему места хватило. Но как ни приятно было сидеть на нагревшемся от печи одеяле, через минут десять Вадиму стало жарко, и он слез на пол. Похоже, что Тинка зря не сидела, пока он грелся; на столе появились тарелки с дымящимися щами, вынутыми из печи.

Сестрёнки и братик Тинки, привлечённые ароматным запахом, тоже сползли с печи и тут же принялись за еду. Усадили за стол и Вадима. С каким удовольствием все поглощали заправленные сметаной капустно-грибные щи, заедая их испечённым утром матерью ржаным хлебом. А потом пили чай с жёлтым тягучим мёдом – Масловы держали пчёл.

– Пойдём в кино, – предложил Вадим Тинке после еды.

– Только на детский сеанс, – уточнила Тинка, – на взрослый – мать не отпустит. Да и то, зачем тратить деньги на взрослый билет, когда можно тот же самый фильм посмотреть за 5 копеек.

– Пойдём на детский, – быстро согласился Вадим, – на пять часов мы успеваем, до сеанса ещё почти два часа. Сейчас я пойду домой и по дороге куплю билеты. Буду ждать тебя у кинотеатра.

Она увидела его сразу, как только вышла на площадь перед кинотеатром. Вадковский стоял в группе парней, но, заметив Тинку, решительно направился к ней навстречу.

– Я рад, что ты пришла. – Глаза Вадима сияли. Он взял её за руку, даже через шерстяную варежку она ощутила его тепло, и бережно повел в кинозал. От сильнейшего напряжения и волнения у Тинки закружилась голова, и она двигалась, как во сне.

Казалось, что все вокруг смотрят на неё и осуждают: вот какая нехорошая, у подружки парня уводит и у какой подружки! Тинка знала, где-то рядом Милочка и Алёнка. Они тоже собирались идти в кино, но в этот раз не зашли за Тинкой, видно, тётя Алина уже рассказала им о приходе Вадима к Масловым.

Чувствовала Тинка себя препаршиво. Надо было всё-таки сказать подружкам о приглашении Вадима или отказаться от него... Возможно, они сейчас осуждающе смотрят на неё, но почему-то она их в зале не видит, а то бы подошла и объяснила, что просто пришла в кино с Вадимом. И это ничего не значит. Не значит ли?.. Какая-то притягательная сила заставляла её поступать наперекор своим привязанностям и принципам.

После того как потух свет, Тинка немного успокоилась и расслабилась. Впрочем, скоро к ней пришло другое волнение. Рядом сидел Вадим. Всем своим существом она чувствовала его присутствие. От него пахло приятным одеколоном, а дыхание было глубоким и ощутимым, когда он к ней наклонялся.

Вот он положил свою горячую ладонь на её ладошку, которая, странно, была холодна, несмотря на то, что совсем недавно находилась в варежке. Вадим почувствовал это и крепко сжал её пальцы, согревая. Тинка благодарно улыбнулась ему, он ответил радостным блеском глаз.

На экране шла французская комедия с участием Луи де Фюнеса, но они почти не вникали в её содержание, хотя смеялись вместе со всеми, им хорошо было друг с другом.

Глава XV

В школе иного разговора не было, кроме как о неожиданно зародившейся дружбе Тинки с Вадимом. Шептались о них, обсуждали с завистью, осуждением или из простого любопытства. Их стали видеть постоянно вместе.

Он провожал её после уроков домой, а утром встречал на дороге от леспромхозовского посёлка. Она уже не ходила с подружками в школу: они её не замечали и не здоровались, даже если и сталкивались нос к носу. Тинка знала, что Милочка и Алёнка считают её предательницей, однако, вины за собой почему-то не чувствовала. Поначалу она пыталась с ними поговорить, но, натолкнувшись на их презрение, махнула рукой.

Ей было хорошо с Вадимом, о Милочке, об её интересе к нему и его увлечении ею они не говорили, без того находилось немало тем для разговоров.

Оба были словно в наваждении: никого и ничего вокруг не замечали, мир для них сузился до них двоих; когда были рядом, тогда и сияло солнце, и счастье, и радость заполняли весь свет.

Девчонки в классе разделились на две группы. Одни обвиняли Тинку: как она посмела разбить дружбу Вадковского с красавицей Ланиной, теперь Милочка ходит сама не своя, страдает и, как утверждает Аленка, даже плачет! Другие, в их число входила Быкова, уверены были, что Вад по-настоящему влюбился в Тинку ещё на уборке картошки, а за Милочкой стал ухаживать назло ей, потому что думал, что Тинке нравится Кузнецов.

– Я сразу заметила, какие пламенные взгляды он стал бросать на Тинку в колхозе, когда я отказалась с ним ходить, – самоуверенно заявила она, – только такие влюблённые в себя люди, вроде Милочки, могли не увидеть эти взгляды. Ему страшно нравится Маслёна. И Вилька об этом говорил, а уж он ничего, что касается Маслёны, не упустит.

Вилька в третьей четверти бросил школу, собрался поступать в техникум летом, теперь никто не задирал Тинку на уроках. Всё же ощущение напряжённости её не покидало. Она явственно чувствовала неприязнь бывших подружек.

Если бы не их укоряющие взгляды, счастье её было бы беспредельным и глубоким. Ей очень хотелось жить с ними в ладу. Тинка жалела Милочку, которая, видно было по печальным глазам, страдала. Тем не менее ничего не могла поделать: отказаться от Вадима, как требовала от неё Алёнка, было выше её сил.

Раньше Тинка сомневалась в существовании любви, особенно после неудачного увлечения Русланом. В то же время тайная мысль жила в ней, что настанет день, и она встретит парня, который заполнит собой её сердце и мысли. И дождалась.

При общении с Вадимом душа её расцветала. Хотелось делиться с ним сокровенным, и неудобства, что с парнем говорит, а не девчонкой, не чувствовала, всё он понимал правильно, хотелось также слушать его бесконечно и смотреть в его красивые тёмные глаза, взгляд которых при встрече с её глазами становился нежным и тёплым.

Может, это любовь? Похоже, так и есть. Тогда что у неё было к Руслану? Скорее всего, простое увлечение. Руслан стеснялся её, а Вадим открыто признал перед всеми, что увлечён ею, не боится показывать, что она ему нравится, и ухаживает за ней, как за дамой своего сердца. Школьную сумку несёт, в кинотеатре подходит без стеснения, покупает билеты, правда, она заставила его брать деньги, заявив категорично, что иначе не будет ходить с ним в кино. И не пошла бы. По её мнению, каждый должен за себя платить сам. Неважно, что он парень, неважно, что его семья обеспеченнее, чем её.

Ей стыдно принимать подачки, и она не будет их принимать. У неё тоже есть свой доход: Софья ей платит за мытьё полов. Тинка бы не брала с неё деньги, да Софья её убедила, что ей неудобно каждый раз обращаться об услуге без взаимной выгоды. А пенсия у неё хорошая.

Открыв дверь класса, она застыла на пороге, отыскивая глазами Вадима: он её в этот раз не встретил на перекрёстке, обещался Петрову прийти пораньше, чтобы тот успел списать задачи по физике.

Тут же её взгляд натолкнулся на откровенно радостный Вадковского. И что-то сверкнуло у неё внутри, разорвалось и разделилось на мелкие цветные искры. Тинка почувствовала себя на седьмом небе. Как-то Софья сказала: «Когда переполняет счастье, следует отдаться его течению, грех – сопротивляться». И она отдалась течению счастья, значения которого до сих пор ещё для себя до конца не уяснила.

Просто хорошо ей – и всё! В душе запела мелодия.

– Ты мне нравишься. Когда я вижу тебя, во мне начинает звучать мелодия, – сказал он ей вчера.

Теперь возникает эта мелодия и у неё. Звучит независимо от неё.

Усевшись за парту, Тинка достала учебники, первый урок оказался историей, а не физикой, как значилось в расписании.

– Я сяду с тобой, – послышалось рядом. – Иноземцева заболела. – Вадим сияюще улыбнулся своими глазищами, на щеках вспыхнули ямочки.

Весь день они были словно на другой планете: ничего не замечали вокруг. Учителя одёргивали их, а они переглядывались, перешептывались, сосредоточены были только на своём. На истории Ляпустиха даже их чуть не выгнала, но не рискнула выставить Вадковского за дверь – всё же отличник, да и бабушка, главный врач больницы, может возмутиться.

Побледневшая, с застывшими глазами, Милочка тоже ощущала себя вне класса – ничего не слышала и не видела, кроме счастливой парочки, сидящей прямо перед её носом. Она ненавидела Тинку всеми фибрами души. Её сжигала обида. Дружба подружки с Вадковским представлялась ей двойной изменой и насмешкой над ней, Милочкой.

Она не понимала, как могло произойти такое, ведь казалось всем, не только ей, Вадим без ума от Милочки, умной и яркой во всех отношениях. И вдруг он перекидывается на Тинку, обыкновенную девчонку, которую даже Кузнецов Руслан отверг. И Маслёна, зная, что Милочка намерена дружить с Вадковским, стала завлекать его.

Что в ней есть такого, чего нет в Милочке, большеглазой, стройной, похожей на восточную красавицу? С первого взгляда всем здравомыслящим людям ясно: бархатистые чёрные глаза и нежный овал лица Ланиной перевесят все достоинства Маслёны во много раз.

Недаром Вадим сначала влюбился в неё, Милочку. Целовал ей руки, а на дне рождения с удовольствием выполнил её желание в игре в фанты – поцеловал в губы. Или просто чмокнул? А посмотрел на Тинку, как будто извиниться хотел. Только теперь Милочка придала значение испуганному взгляду его. Он боялся осуждения Тинки?

Нет, нет, он был влюблён в неё, Милочку, бесспорно! А эта змея, Маслёна, переманила его, отняла у неё, правильно мать говорит, приворожила каким-то питьём. Наверное, старая знахарка, тётка Дарья, дала ей отвар какой-нибудь, они же дружны с Тинкиной бабой Маней, одна шайка-лейка. Эти Масловы кого захотят с пути собьют. Надо раскрыть глаза Вадиму. Пора прекратить их с Тинкой идиллию и вернуть его в реальную жизнь.

Но как? Не избить же её? Хотя не мешало бы, чтобы знала, как отбивать у неё парня, битие определяет сознание, так можно сказать, чуть изменив известное выражение Маркса. Впрочем, побитую Тинку начнут все жалеть, и Милочке это ничего не даст.

О, месть её будет сладка! Странно, но ей хотелось не так вернуть Вадима, как насолить Тинке. Отомстить за то, что посмела забрать принадлежащее Милочке. Сам по себе Вадим был не совсем таким, каким она представляла себе своего парня, – не смотрел с обожанием, не готов был сопровождать её всюду. Вот Линков больше очарован ею. Он письма ей пишет с объяснениями в любви. Ну, почему Линков не Вадковский? Внешне он, правда, ничего, но не красавец, как Вадим, а уж в учёбе совсем их не сравнишь: Колька – закоренелый троечник.

Никак Милочка не может допустить, чтобы над ней потешались, как над Тинкой в прошлом году. Она ещё её жалела и осуждала Руслана. К Кузнецову у неё тоже была своя обида. Поначалу она думала, из-за него ей Усатов не пишет: наговорил должно быть что-нибудь о ней нехорошее в письмах.

Впрочем, оказалось, Володька писал ей, только мама Милочки письма выбрасывала, потому что считает Усатова недостойным её дочери, так как он наполовину татарин, она сама созналась в этом, когда дочка уже увлеклась Вадковским. Самой Милочке было всё равно, парень – татарин или русский, национальность – это пережиток прошлого, главное, чтобы нравился, а Усатов, когда она перестала его видеть, ей разонравился. Теперь во что бы то ни стало нужно вернуть Вадима.

А вернуть можно только с помощью Руслана, наверняка у Тинки остался к нему какой-то интерес, надо сыграть на нём. И в хорошенькой головке Милочки стал вырисовываться план, которым она поделилась на перемене с Алёнкой. Та даже завизжала от удовольствия.

– Мы сделаем счастливой и Тинку, – воскликнула она радуясь. – Заставим Руслана обратить на неё внимание. Не думаю, что она его забыла, говорят же, первая любовь не ржавеет.

Таких благородных мыслей у Милочки не было, наоборот, она мечтала разбить сердце Маслёны в пух и прах, чтобы и Вадим её бросил, и Руслан вновь посмеялся над ней. Вот тогда бы она приползла к Милочке в слезах, умоляя пожалеть и вернуть дружбу. Возможно, Милочка и станет вновь с ней дружить, а может, и нет, ей уже надоела Тинкина настырность.

Взявшись за руки, подружки на большой перемене пошли искать Руслана. Очень тот удивился, когда увидел их.

– Мы хотим спросить о Володе Усатове, ты о нём что-нибудь слышал? – невинно спросила Милочка.

– Живёт, хлеб жуёт, не печалится, а тебе-то что, ты же ему не ответила на письма. – Руслан окинул её презрительным взглядом.

– Я не получала его писем, – обиженно сложив пухлые губки, печально произнесла Милочка, – мама мне их не давала, – чуть помедлив, добавила так же скорбно: – Сожалею, что доставила переживания твоему другу, но, как я знаю от Хасановой, он быстро утешился, завёл подружку.

– Да, это так, – не стал возражать Руслан, – я её видел, когда ездил на соревнования зимой, очень даже прехорошенькая, чем-то тебя напоминает.

– Как же всё-таки парни легко забывают свои увлечения, не то что девчонки! – Притворяясь оскорблённой, Милочка опустила глаза и закусила нижнюю губку, словно не знала, что ещё сказать, несколько мгновений помолчав, произнесла грустно: – Вот и моя подруга Тинка страдает зря по тебе, даже с Вадковским стала дружить, чтобы вызвать у тебя ревность. И всё зря, ты даже не обратил на это внимания.

Взглянув на Руслана осуждающе, она подхватила Алёнку под руку, и подружки направились к лестнице, ведущей на второй этаж, где располагался их класс. Оказавшись у самых его дверей, они переглянулись и дружно прыснули.

– Он выпучил глаза от удивления! – довольно хихикнула Алёнка. – Теперь потеряет покой, будет думать о Тинке и начнёт отбивать её у Вадима. Как ты умно подвела разговор к Маслёне!

Милочка была собой довольна: всё произошло именно так, как ей хотелось. Она сумела заронить в Руслане мысль о соперничестве, а это, как подсказывает ей опыт общения с мальчишками, может разжечь в нём интерес, тем более ему в поединке уже маячит победа. Какой же парень откажется проверить свою силу обаяния и повергнуть соперника, к тому же такого заметного и яркого, как Вадим. Ну, уж не спортсмен Руслан с его самовлюблённостью и стремлением побеждать.

Глава XVI

– Ни один парень не должен встать между нами, – чарующе ворковала Милочка, – мы же дружим тысячу лет. – Подружки зашли за Тинкой перед танцевальным кружком как ни в чём не бывало, будто и не было между ними ссоры. – Парни приходят и уходят, каждая из нас влюбится ещё сотню раз, зачем нам ссориться. Дружи с Вадковским сколько хочешь. Тем более мне теперь нравится Линков. – Голос Милочки был проникновенным и искренним. У Тинки даже навернулись слёзы – так она вдруг стала счастлива.

– О, я на седьмом небе! – вырвался у неё вопль радости. – Как же мне не хватало вас! Столько у нас за тысячу лет было радости и бед, что глупо всё посылать коту под хвост.

– Вадковскому! – не удержалась пошутить Алёнка и тут же испуганно прикрыла ладошкой рот, ожидая Тинкиного возмущения. Однако та спокойно повторила:

– Вадковскому! – и хитро улыбнулась, давая понять, что оценила шутку подруги.

Больше Вадима они не вспоминали. Он уехал в Уфу к тётушке на весенние каникулы, намереваясь походить по концертам и театрам. Звал и Тинку с собой, но мать её не отпустила: лишних денег в семье на прогулочные поездки не было, да и где бы она в Уфе остановилась, не с парнем же у его тёти – получился бы скандал на всю школу.

На репетиции в танцевальном кружке Тинка от радости была сама не своя, летала по сцене, как на крыльях, быстро схватывая от руководителя новые движения, хихикала и переглядывалась с подружками, а когда завершились занятия, отправилась вместе с ними в кино, на вечерний сеанс.

В тёмном зале она продолжала счастливо улыбаться в пространство, пока не почувствовала на шее сзади чьё-то прикосновение, а через миг лёгкий шёпот раздался у уха:

– Привет, можно с тобой поздороваться, ты так редко ходишь в кино, что, кроме школы, тебя и не встретишь.

«Руслан!» – испуганно вздрогнула Тинка, ей совсем не хотелось с ним общаться, тем более спиной она перед ним беззащитна – он беззастенчиво будет сверлить ей затылок, тем не менее, медленно повернув к нему голову, резко ответила:

– Думаю, ты не очень-то много потерял.

Руслан, поставив локти на спинку её сиденья и низко наклонившись к Тинкиному уху, так, что она почувствовала его прерывистое дыхание, вновь промурлыкал:

– Напрасно думаешь, что я слеп, не замечаю, как ты расцвела. – А потом вдруг в шёпоте послышались приказные нотки: – Мне нужно поговорить с тобой, я провожу тебя после кино, подожди меня у выхода.

От наглости такой у Тинки пропал дар речи, она возмущённо зашипела что-то нечленораздельное и отрицательно замотала головой, всем своим видом показывая, что не собирается выполнять глупый приказ парня. В ответ Руслан самоуверенно хмыкнул, Тинка, сжавшись, отодвинулась подальше от спинки сиденья и так сидела до конца фильма, а когда он закончился, не оглядываясь, пошла с подружками к выходу, стремясь быстрее затеряться в темноте.

Но не тут-то было, подружки не спешили, брели по дороге не торопясь, и не оставишь их, не убежишь вперёд, да и не в её духе убегать, лучше встретиться с Русланом и, как говорится, с поднятым забралом, в открытую выяснить, что он хочет от неё.

Кузнецов догнал их на повороте к леспромхозовскому посёлку.

– Я вас провожу, такие красивые девочки не должны одни возвращаться домой, – заигрывая по-взрослому, заявил важно и попытался взять под руку Тинку, шедшую с краю. Она тут же высвободилась из его цепляющихся пальцев, Руслан не стал настаивать, спокойно пошёл рядом. Всю дорогу он веселил девчонок анекдотами, а когда подошли к дому Масловых, бросил Милочке и Алёнке «пока» и остался с Тинкой.

– Ну, что тебе нужно? – раздражённо вскинулась на него девочка. – Говори и уходи, не люблю, когда ходят вокруг да около!

– Ты ужасно удивишься, но я хотел просто поболтать с тобой, разве это запрещено! – сказал миролюбиво Руслан. – Как парень с девушкой или как друг с подружкой. – И лукаво подмигнул ей.

– Ты ужасно удивишься, – передразнила его Тинка и, после этих слов сделав небольшую паузу, дерзко заявила: – Но я не хочу просто болтать с тобой, ни как девушка с парнем, ни как подружка с другом, даже ни как человек с человеком. Извини, мне домой пора. – И потянулась к щеколде, чтобы открыть дверь во двор и скрыться там. Однако Руслан поймал её за рукав пальто.