Текст книги "Шикарная женщина бьет тревогу"
Автор книги: Татьяна Крузе
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
20
Труп в ванне
Никаких сомнений: мертвяк – это Конни. Шантажист мутировал в убийцу? И сидел у меня на хвосте? У меня помутилось в глазах.
Что придало мне стойкость в трудную минуту и не дало слететь с копыт, так это то обстоятельство, что я снова оказалась права: этому мерзавцу были нужны не деньги. Он инсценировал мнимую передачу денег, для того чтобы подсунуть мне труп в ванну. Будь ты трижды проклят!
А почему именно в ванну? Да потому, что после этого я больше никогда не смогу наслаждаться нашими с Урсом знаменитыми морскими битвами с надуванием мыльных пузырей и дуэлями на брызгах из спреев. С этого момента мне оставался только душ.
А что, если попросту избавиться от трупа? Знаю, мысль не слишком достойная, но попробуйте сами как– нибудь наткнуться на труп в собственной ванне. Труп, который при всем при том выглядел умиротворенно.
Дама лежала полностью одетой. Серебристый брючный костюм, белоснежная блуза в стиле мужской рубашки, на груди серебряный крестик, на ногах босоножки цвета мокрого асфальта на высоком каблуке. Этот бизнес-прикид, короткая стрижка и стройное тело напомнили мне Алекс.
И ни капли крови.
Минутку, а может, труп еще жив?
Глаза открыты и смотрят в пустоту, но, возможно, это ее способ медитировать.
Я осторожно наклонилась над краем ванны и нащупала сонную артерию. А где еще точнее можно проверить пульс? Вроде ничего. Кожа мертвецки бледная. А вот еще, надо поднести к губам зеркало и проверить, не запотело ли оно. Если нет, дело ясно. Да, но как я сниму зеркало над раковиной и поднесу его к даме в ванне? Никак!
Эта мысль совпала с шорохом в прихожей.
Кто-то находился в квартире и сейчас направлялся в ванную!
«Что делать? Что делать? Что делать?»
От страха и отчаяния я выдрала трубку с душевой занавеской из креплений и развернулась к двери как раз в тот момент, когда ее начали открывать снаружи.
– Убийца! – С копьем наперевес, как средневековый рыцарь на турнире – только без коня – я издала боевой клич и запустила его в грудь нападавшему.
Урсу еще повезло, что я не прицелилась. Трубка попала в него плашмя, только из дверного косяка полетели щепки.
– Что ты здесь делаешь? – истерично взвизгнула я.
– Убираю, – коротко ответил он и поднял пластиковый мешок с мусором. – А что в тебя вселилось?
Концом трубки я показала на труп в ванне.
– Боже! – воскликнул Урс. – Что это с ней?
– Она умерла. – Я все еще говорила на повышенных тонах.
– Кто здесь умер? Труп поднялся в ванне.
Я смутно помню, что произошло потом, но, если не ошибаюсь, в этот момент я грохнулась в обморок.
21
От страха часто случается то, что иначе вообще бы не произошло.
Вильгельм Буш
Как я воспитываю лучшего друга женщины
Урок 13. Трусливый пес
Доминантные женщины часто выбирают себе трусливую собаку, в этом нет ничего удивительного. Но не доводите дело до того, чтобы ваш малыш начал кусаться от страха! Некоторые собаки имеют к этому генетическую предрасположенность, но в основном причиной такого поведения является неуверенность в себе на фоне недостаточной социализации. Иными словами: это ваша вина!
Такой маленький кусака часто ведет себя противоречиво. Только что он раболепно сидел возле вас и вилял хвостом ~ и вдруг в следующий момент нападает. Соответствующие мероприятия против этого лучше всего проводить совместно с вашей подругой, у которой тоже есть маленький любимец. Направляясь гулять с собакой в парк, соблюдайте такую дистанцию с подругой, чтобы ваш пес не испытывал страха перед присутствием соплеменника. Если ваш малыш остается спокойным и расслабленным, наградите его лакомством и ласками. День ото дня сокращайте дистанцию до тех пор, пока ваш песик не перестанет испытывать страх при виде соперника. В некоторых случаях этот процесс может занять не одну неделю и даже месяц.
Не щадите ни времени, ни сил для перевоспитания вашего малыша из трусливой кусаки в безобидного зайку. Если не справляетесь с этой проблемой сами, не стесняйтесь обратиться к профессионалу.
– Снова вы! – простенал комиссар, которого я сразу опознала по концентрированному запаху пота и животного духа из подмышек.
– Дито! – фыркнула я.
Хоть мы и не выносили друг друга, судьба то и дело сводила нас, бросив уже два трупа нам под ноги. Первый – заколотая блондинка в заброшенном офисном здании, а потом отравленный трубадур на день рожденном празднике. А теперь вот почти что мертвая дама в моей ванне. Нет, Штутгарт как был, так и остался большой деревней.
– Сесть! – казарменным тоном приказал комиссар.
Мы с Урсом браво упали на наш диван в гостиной, посередь моря смятых салфеток, кожурок от арахиса и ароматных остатков рвоты из смеси салями с чесноком. Гостиная все еще выглядела живым воззванием к спасительной операции после катастрофы.
– Поскольку я немного знаком с вашим манером вести домашнее хозяйство, предполагаю, что здесь никто не рылся, и она находится в том же состоянии, что и при нападении? – осведомился комиссар у меня.
– Ни то, ни другое, – неласково буркнула я.
– Вчера у нас была вечеринка, – встрял Урс с разъяснениями.
– Ага. – Комиссар поискал чистенькое место, куда он мог бы приклонить свою задницу, но, не найдя, так и остался стоять.
– Вам знакома эта женщина? – задал он вопрос.
«Женщина» все еще находилась в нашей ванной комнате в руках врача «скорой помощи». Ее допрос еще предстоял.
– Совершенно не знакома! Мы не знаем ее! – заявил Урс твердым тоном.
Я промолчала.
Комиссар внимательно осмотрел меня. Урс тоже.
– А как насчет вас? – поймал служитель закона меня на крючок.
– Да, – встрепенулся Урс, – как насчет тебя?
Молчание – золото. Особенно тогда, когда в голову не приходит ни одной приличной отговорки. Так что я молчала.
Повисла глубокая тишина. Такая глубокая, что в нее можно было бы нырять, как в морские глубины. Слышались только щелчки фотовспышки: фотограф снимал на пленку место преступления.
Знаете, есть такая детская игра: кто дольше выдержит взгляд, не моргнув? Мои– родители практиковали нечто подобное, когда возили нас с сестрой на машине: кто дольше продержит рот на замке, тот получит ванильное мороженое. Еще ребенком я всегда проигрывала.
– Возможно, я знаю, кто эта женщина.
Урс фыркнул:
– Что?!
– Я как раз занимаюсь одним делом…
– Что?!! – снова перебил меня Урс.
Комиссар обреченно посмотрел на меня, как будто хотел сказать: именно это я и предполагал.
– А вам не кажется странным, что каждый, кто познакомится с вами, испытывает потребность уйти из жизни раньше срока? Наверное, мне стоит об этом подумать.
Я не клюнула на его сарказм:
– Мою подругу шантажируют. Ничего сенсационного, так что я подумала…
– Что?!!! – взревел Урс в третий раз.
Мне это уже начало действовать на нервы.
– Я же тебе ясно сказал, чтобы ты держалась от этого подальше!
Комиссар хихикнул:
– Ой, тоже мне, угроза!
Во время их диалога я неотрывно смотрела в глаза тропической рыбке, которая снова расплющила морду об аквариумное стекло. Думаю, в нашем уютном доме она больше не страдала по своим сородичам.
– А я тебе ничего не обещала! – едва слышно пискнула я. – Между прочим, подруге в беде надо помогать. И ты меня всегда любил именно за склонность к самопожертвованию и авантюрам!
– В нашей ванне лежит полумертвая женщина, – непривычно разгорячился Урс. – Ни к самопожертвованию, ни к авантюрным похождениям это отношения не имеет! Это чистейшее легкомыслие и невообразимая глупость! Даже думать не хочу, что на это скажет моя мама!
– А при чем здесь твоя мать?
– Ага, теперь ты снова начнешь выступать против всех матерей скопом, и твоей, и моей в частности.
Урс вскочил и пнул по ножке ни в чем не повинного журнального столика.
Комиссар сложил на груди руки и с наслаждением слушал нашу беседу. Двое криминалистов стояли позади него и с нескрываемым отвращением обозревали остатки вчерашнего пиршества на полу гостиной, которые сильно напоминали если не разгром урн в туалете, то по крайней мере взрыв на пудинговой фабрике. А поскольку в квартире поддерживалась высокая температура – Урса немного знобило, – некоторые объедки подпортились и превратились в вонючую массу.
– Давай говорить о конкретных фактах! Личное решим после! – Я не выразила просьбу, я рявкнула приказ.
Урс среагировал соответствующе. Как же я могла забыть железное правило бабушки Нёлле?
БЕРЕМ НА ЗАМЕТКУ: Никогда не кричите на своего любимца!
– А ты не умеешь отделять факты от личного! Это наше личное привело к таким фактам! – Урс кружил по гостиной, как тигр в клетке.
Комиссар между тем изучал гору презервативов на буфете.
– У меня слов нет, как легкомысленно ты обходишься с нашим личным! – не унимался Урс. – Поцелуй с посторонним мужчиной там, труп здесь – и как с гуся вода! У тебя в мозгах все еще «я» вместо «мы»!
Точно, Саймон уже успел ему выболтать про тот интимный поцелуй с Виктором.
– А это что здесь делает? – Комиссар поднял горсть презервативов.
Урс мрачно посмотрел на него:
– Подарок моих приятелей на месячный юбилей с моей невестой. Это ароматизированные кондомы.
Пакетики посыпались у комиссара из рук.
– Вы помолвлены? С ней? – Он мотнул головой в мою сторону.
Идиот!
Слава богине, Урс не удостоил его ответом.
Я задалась вопросом, почему Урс занялся уборкой, вместо того чтобы подхватить свои фланелевые рубашки и лыжи и не слинять в родные края альпийских рожков и лиловых коров.
– Урс, любимый, я помогала подруге. И делала это в рамках пристойности. Если ты успокоишься, я тебе все объясню, и ты еще оценишь мою самоотверженность.
– Успокоиться,? Как я могу быть спокойным, когда в ванне труп? – Урс мерил шагами комнату. – Вы бы успокоились на моем месте? – обратился он комиссару. – Скажите же что-нибудь!
– Я воздержусь от высказывания своего мнения, – насмешливо сказал тот. – Мне бы хотелось умереть в своей постели. – Он подмигнул мне.
– Очень остроумно. – Урс уже буквально кипел. – Все, с меня хватит! Я ухожу! Все! Кончено! Сыт по горло!
Он промаршировал в прихожую и с треском захлопнул за собой дверь.
Я стояла, как в поговорке пудель[120]120
Ег steht da wie eln begossener pudel – Он стоит поджавши хвост.
[Закрыть], которого описал датский дог: то есть облитая с ног до головы.
– Не волнуйтесь, далеко он не уйдет, – успокоил меня комиссар. – Мои коллеги не выпустят его без свидетельских показаний. Так что вы его не потеряете.
Он осклабился в широкой улыбке. Потом поднял один из презервативов.
– Со вкусом салями, – прочитал он. ~ А как этот вкус наносится? Супермоментом или как?
Тремя часами позже наша вечеринка несколько при– угасла.
Мы проводили конференцию впятером со смертельно бледной контуженной Конни, голова которой была туго перевязана, в нашей ванной комнате. На этом настоял врач, который сейчас ждал в карете «скорой помощи» перед домом. Обстановка в гостиной ему показалась чреватой тяжелыми инфекциями. Ха!
Конни сидела на крышке унитаза и держалась за раковину, комиссар и его помощник с блокнотом уютно расположились на краю ванны, мы с Урсом стояли.
Парочка криминалистов, которые собрали с Конни и из ванны следы крови и волокон, а также волоски пока неизвестного происхождения, сейчас шустрили в прихожей в поисках других улик с радостными возгласами: «I got you under my skin!» [121]121
Вот это да! От англ. to get under smb's skin – досаждать, раздражать; производить глубокое впечатление.
[Закрыть].
– И вы хотите сказать, что не заметили женщину в обмороке в вашей ванне, когда проснулись? – наседал «monsieur le commissaire»[122]122
Господин комиссар (франц.).
[Закрыть] на Урса.
Он любил иногда поиграть в этакого «brutaloсор»[123]123
«Плохой полицейский» (искаж. англ.).
[Закрыть]. На это не стоило обращать внимания.
Урс разнял руки на груди и с мрачным видом присел на корзину с грязным бельем.
– Нет, не заметил. Я уже сказал, что сразу пошел на кухню, чтобы прибраться и отменить «шутинг» в Вене. А пятью минутами позже уже вернулась моя… невеста.
Все еще «невеста»! Когда я это услышала, у меня застрял ком в горле. Но… на этот раз Урс запнулся… Дурной знак!
– Дверь была взломана?
Урс потряс головой.
– А вы, наоборот, не заметили своего жениха, а сразу обнаружили предполагаемый труп?! – внезапно рявкнул мне представитель государственной власти.
– Когда я прихожу домой, мне в первую очередь надо пописать. Может быть, это и нетипичная особенность моего мочевого пузыря, но так оно есть. А до этого я не в состоянии совершать обход квартиры.
Комиссар ухмыльнулся. Ему снова удалось привести меня в бешенство.
Конни из женской солидарности пришла мне на помощь:
– У женщин мочевой пузырь много слабее. Я думаю, она говорит правду.
«Слабый мочевой пузырь? Ну, спасибо, сестренка!»
– Вам мы еще дадим слово, госпожа Симоне, – комиссар ласково улыбнулся ей и снова повернулся ко мне. – И вы тут же подумали, что предполагаемый труп именно та женщина, с которой вы назначали встречу по поводу ваших объявлений?
– Само собой. А кто еще мог лежать в моей ванне?
– В нашей ванне, – поправил Урс.
– В нашей ванне, – поправилась я.
– Может, вы уже перестанете называть меня «предполагаемым трупом»? – проворчала Конни.
– Разумеется, госпожа Симоне, – комиссар проехался по краю ванны и взял Конни за руку. Странно, но Конни руку не выдернула. Может быть, между ними зарождалась любовь?
– Госпожа Симоне, вы в состоянии описать процесс совершения преступления?
– Да тут и описывать нечего. Мы договорились о встрече на вчерашний вечер. – Она качнула головой в мою сторону. – Но в последний момент мне помешали: неожиданно пришла моя сестра-близнец. – Она облизала сухие растрескавшийся губы.
– Принести чего-нибудь выпить? – предложила я.
– Употреблять в туалете? – возмутилась она так, будто я предложила узаконить детскую проституцию в Германии.
Комиссар покачал головой, его помощник с сочувствием поглядел на меня.
«Ну, нет так нет, милочка!»
– Но я понимаю, что это было неприлично. – Конни вывернула глаза в мою сторону. – Поэтому я сегодня пришла, чтобы извиниться и…
– А как вы узнали, где я живу? – перебила я ее со сладостной неприязнью. Перчатка брошена!
– Но вы же представились мне по телефону. Я нашла адрес в телефонной книге. – Конни бросила мне перчатку обратно. Прямо в морду.
– С тех пор я переехала! – победно воскликнула я.
– Ваш квартирант, Жак Мерсье, настоящий француз, дал мне ваш новый адрес.
Укол, туше – победа! Конни Симоне.
Впредь буду держать рот на замке.
– Вы пришли пешком? – продолжал комиссар.
– Нет, приехала на сорок третьем автобусе.
– За вами кто-нибудь следил?
– Нет. По крайней мере я никого не заметила. А потом помню только, что шла через сад, нажала на звонок и… и в глазах все потемнело. – Конни жадно сглотнула.
– Вас ударили тупым предметом по голове, – засвидетельствовал комиссар. – Но вам еще повезло, удар был не слишком сильным.
– Вам хорошо говорить, – жалобно сказала Конни. – А когда я очнулась, она как раз… – Конни снова мотнула головой в мою сторону, – вошла в ванную. Откуда мне было знать, что не она сбила меня с ног, так что я притворилась, будто без сознания…
Комиссар злорадно улыбнулся мне.
– Так что вы не можете описать злоумышленника, госпожа Симоне?
Конни покачала головой, схватилась за бинты и проорала:
– О-о-й!
Комиссар поднялся:
– А теперь вам действительно необходимо на рентген. Все остальное проясним позже.
– Но имя! – не выдержала я. – Имя шантажиста!
Конни встала с унитаза, с достоинством вынула письмо из сумочки:
– Хеннес Гуккельсбергер! [124]124
«Говорящее» имя: от нем. Неппе – самка (птиц); Gucke – зевака; Berger – лицо, спасшее судно при кораблекрушении.
[Закрыть]
Меня перекосило:
– Кто-кто?
– Хеннес Гуккельсбергер.
– Но этого не может быть! Такого лица нет в моем списке!
Трое мужчин понимающе потупили взоры. Я завращала глазами:
– И этот Хеннес Гуккельсбергер вас шантажировал? Садомазохистскими фотками в голом виде? – завершила я дознание.
– Что? Как? – Конни побледнела еще больше и схватилась за сердце. – Как вам могло такое прийти в голову?! – Она снова опустилась на унитаз.
– Действительно! – укоризненно обругал меня комиссар.
На второй взгляд Конни в ее твидовом блейзере, юбке с президентской длиной до середины колена никак не тянула на кандидатку для подобных снимков. Скорее старательная библиотекарша в каком-нибудь фильме Розамунды Пильхер[125]125
Немецкая писательница, по романам которой сняты популярные фильмы. – Прим. перев.
[Закрыть].
– А чем же он вас шантажировал?!
Наверное, при других обстоятельствах Конни не удостоила бы меня ответа, но здесь ей бросили в лицо невероятное обвинение из всех возможных, и она снизошла до объяснения:
– Это была самозащита! Я живу возле палатки с гамбургерами. Она закрывается в полночь. И каждую ночь, честное слово, каждую, эти продавцы и кто там еще прощаются так шумно, что… Ну, ладно, недавно я вылила на мерзавцев ведро холодной воды. – Она упрямо поджала губы. – И это помогло. С тех пор они больше не орут!
– И как все стало известно этому Хеннесу Гуккельсбергеру? – не отставала я.
Конни хотя бы имела совесть покраснеть:
– Он случайно оказался у меня.
Ха! В полночь? Случайно? Я расплылась в улыбке.
Конни отвернулась и продолжила:
– На следующий день я получила анонимное письмо. Кого мне еще подозревать?
– Глупости, – заявила я. – Соседи могли это видеть… Мало ли…
– Ах, умоляю. – Конни изогнула дугой слишком сильно выщипанные брови. – Владельцы элитного собственного жилья? Среди нас нет доносчиков или шантажистов!
– Во всяком случае, это не кто-то из моих мужчин! – заключила я.
– Из твоих мужчин?! – огорошенно вскрикнул Урс, вскочил с корзины с грязным бельем и еще некоторое время таращился на меня, а потом пулей вылетел из ванной.
– Вот сейчас я бы что-нибудь выпила, – обескураженно выразила я. – И лучше, чтобы в этом был цианид.
– С удовольствием буду к вашим услугам, как только закончу это дело, – вызвался комиссар.
Я сверкнула на него глазами.
Раскатал губу, как же!
На следующий день я зашла к нему в кабинет подписать протокол показаний. Кроме этого, я передала ему всю коллекцию потенциальных мучителей женщин.
Алекс получила по электронной почте письмо из какого-то интернет-кафе, в котором ее просили обратить внимание на страничку с двумя ее порнофотками с указанием номера телефона. В результате чего она срочно взяла отпуск, упаковала чемоданы, сунула Микеша в перевозку и исчезла в неизвестном направлении, не оставив адреса.
Урс тоже упаковал свой рюкзак и отбыл в горы Швейцарии, чтобы в покое поразмышлять над нашими отношениями, что ему было позволено властями, поскольку он не находился под подозрением.
Микроскопические следы крови, взятые у Конни под ногтями, принадлежали не ей, а кому-то другому, но, во всяком случае, женщине.
Должна заметить, что меня все еще держали за женщину.
Не очень-то повышало мое настроение и то, что я больше не получала новых сообщений на мой мобильный. В него только кто-то сопел. Скабрезно, по-мужски. Сопел.
Говно.
Чистое говно.
22
Метод Оскара Уайльда
Каждый раз, когда человек думает, что хуже быть не может, судьба по новой роняет на него боксерскую грушу и говорит: «Может, может!»
Вечером я заявилась к Джерри, чтобы достать его своими стенаниями по поводу того, что комиссар опечатал нашу ванную со словами, что еще не все следы преступления в нашем доме исследованы. В кресле перед телевизором сидела Алекс. Алекс!
– Бэ! – невольно вырвалось у меня.
Алекс бросила мне злющий взгляд в ответ:
– Джерри был так любезен, что предложил мне убежище. И свой зверобоевый чай для успокоения.
Джерри, который в своем обычном трико для пробежек расхлябанно валялся на диване, рассиялся, как полированный огнемет.
Охотнее всего я бы плеснула ему в морду этим йоговым успокоительным, но я взяла всю свою волю в кулак и заботливо спросила:
– Он к тебе не приставал?
Алекс возмущенно посмотрела на меня:
– Приставал? Что ты такое говоришь?!
«Ага, спелись, голубчики!» Мне стало противно.
– Он протянул мне руку помощи в эти страшные времена, когда все ополчились против меня… Аадно, скажу тебе по-дружески, ты не виновата в моих бедах.
Это прозвучало так, как будто она была продана за бесценок в османский гарем, но не по моей вине, и отпускала мне все грехи. А между прочим, именно в моей ванне был найден «предполагаемый труп»! И именно из-за него я потеряла жениха!
Я просто проигнорировала ее заявление.
– А где эти чертовы скотины? Расчленяют в соседней комнате твою скотинку? – вместо возмущения заботливо спросила я.
Алекс еще зловещее глянула в мою сторону и утешающе почесала Джерри по животу. Этот жест был похож на тот, которым скребут по брюху статую Будды, чтобы вымолить у него счастья.
Джерри вскинул голову:
– Зевс и Аполлон любят кошек!
Ну, понятно, получил свою дозу.
– Мне очень жаль, что я нарушила ваше уединение, но пришлось. Копы опечатали мой совмещенный санузел, к чему ты, дорогая Алекс, честно говоря, тоже приложила руку…
– Да! – взревел Джерри в мою с достоинством развернутую спину. – Слушай, напомни потом, что мне надо тебе кое-что сказать!
Интересно, что. Что за пользование туалетом он взимает плату? И по этому случаю подложил блюдечко с золотой каемочкой на раковину? Фиг он получит от меня хоть цент! Из страха перед заражением я пописала в его туалете стоя – а кто знает мой туалет, бог свидетель, не скажет, что я недотрога-мимоза, помешанная на свежести.
Вернувшись, я грохнулась на его кожаный диван, покрытый неглаженным индийским покрывалом, со словами: «Мне плохо, и нужен кто-то, кто сумеет держать меня в руках (то есть я имела в виду, в кожаных – или ежовых? – рукавицах).
Джерри и Алекс катапультировались с него.
– Я давно собирался выйти с малышками погулять! – возопил Джерри. – Зевс, Аполлон, ко мне!
Обе бестии неуклюже выкатились из соседней комнаты. С Микешем на хвосте.
Псы облаяли меня, а Микеш, само собой, вцепился в мою икру. Класс!
– Я провожу вас, – простонала Алекс.
Женщину было не узнать!
Полуторалитровая бутылка пива, что стояла на столике, сама по себе прыгнула мне в руки. Я свернула ей головку, то есть крышку. Пока живительная влага освежала мое горло, с крыльца слышалось щелканье хлыста.
Бэ, бэ и еще раз бэ!
На следующее утро я проснулась с затекшими членами. На оттоманке Джерри. Жирная задница Микеша лицом к лицу с моей мордой.
Проснувшись в таком положении, я сделала то, чего обычно не делаю: я задумалась.
И не напрасно. Муза осенила меня своим поцелуем. Гениальная идея: Оскар Уайльд!
Я бросилась в спальню к Джерри и Алекс. Из-под груды ротвейлерового мяса, которое храпело посередь кровати, я выкопала разбросанные человеческие конечности.
– Листок бумаги и ручка! Есть в этом доме что-нибудь похожее?
Зевс, Аполлон и Джерри не пошевелились. Алекс обозрела меня из щелок заспанных глаз:
– А?.
– Бумагу и карандаш! Быстро!
Не надеясь на ее способности, я покружила по спальне, обнаружила нечто вроде бюро, выдвинула из него все ящики, нашла пару высохших фломастеров, несколько заржавленных скрепок и листы календаря прошлого века.
Из ванной комнаты доносился шум воды, потом оттуда выскреблась Алекс в сопровождении Микеша, который терся о ее ноги, упакованные в пижаму.
– В чем дело?
– Знаю, как выманить твоего шантажиста! Этого мерзкого убийцу! Припрем его к стенке!
– Пронзив ручкой и вытерев кровь промокашкой? – с зевотой осведомилась Алекс. – Не мели чепухи!
Я простила ей. В конце концов еще не было и семи.
В одном из ящиков я нашла папку с почтовой бумагой ручной выделки. Сойдет!
Чуть погодя – здесь сделаем отступление – я была готова. Текст был коротким и содержательным:
Знаю, что ты это сделал, – попался, дружок! Но есть еще время прийти к соглашению без полиции! Сегодня в пятнадцать ноль-ноль в кафе «Флек и Шнек» на Торштрасс. Никакой полицииI
– Что это? – спросила Алекс, прислонясь к моему плечу и дыша мне в лицо утренними запахами изо рта.
– То, что в свое время срабатывало у Оскара Уайльда, не может не сработать у нас. – Я дыхнула на нее своими утренними запахами.
– А?
– Оскар Уайльд практиковал это со своими друзьями. В шутку. Он телеграфировал кому-то из них: «Все сорвалось, тебе надо бежать». Или что-то подобное. И многие исчезали из города с быстротой молнии. С нашим шантажистом это тоже сработает, поверь мне. Нам надо выманить его. И нечего– топтаться на месте, мы должны изуродовать его, как Бог черепаху. «Флек и Шнек» подойдет. Там видно каждого, кто входит. Мы сядем в дальнем углу у стойки, так что нас видно не будет. Он войдет в кафе, тут мы его и сцапаем!
Алекс отшатнулась. То ли мое предложение, то ли запах изо рта были не слишком приемлемыми.
– Я не пойду. Это безумие!
– Возможно. Но безумие по методике.
В четырнадцать тридцать я сидела за угловым столиком в «Флек и Шнек» за чашкой двойного эспрессо. Кроме меня в кафе находились бармен за стойкой и малолетка в угрях и топике, открывающем пупок. На улице лило как из ведра.
К сожалению, я не сумела так классно изменить голос по телефону, как когда-то наш шантажист. С помощью двух льняных салфеток, протянутых мне Алекс, я прошепелявила в трубку наши требования.
Ни один из кандидатов в это воскресное утро не подошел к телефону самолично, так что пришлось наговаривать на автоответчик.
И вот я сижу и жду.
Господи, только бы это был не Виктор, молилась я про себя. Пусть это будет кто-нибудь другой, один из тех, мимо кого эволюция торжественно прошествовала мимо.
Поскольку я, по глупости доверясь прогнозу погоды, вышла из дома без зонтика, то вынуждена была сидеть сейчас, как примерная школьница, и терпеливо сносить капли дождя, которые стекали с моих мокрых волос за шиворот. Влага впитывалась в мою вязаную кофточку, которая уже весила не менее тонны. А кроме того, я пахла, как уписанный пудель.
Двери распахнулись, и вошел мужчина. Лет двадцати, длинные светлые волосы, кожаные брюки. Он двинул прямиком к девице с обнаженным пупком и засунул свой язык ей в рот.
Передо мной лежала раскрытая «Штутгартер Цайтунг», так что моя ванна перекочевала в это кафе:
НАЙДЕНА ТЯЖЕЛОРАНЕНАЯ СОРОКАТРЕХЛЕТНЯЯ ЖЕНЩИНА
Штутгарт. 43-летняя Корнелия С. была обнаружена около 17 часов 30 минут в ванне своих знакомых с тяжелым ранением. Незамужнюю женщину ударили по голове тупым предметом, свалили с ног, а затем перенесли в ванну. Квартиросъемщик и его спутница жизни были допрошены компентентными сотрудниками комиссии по расследованию дел об убийстве, но подоплека этого преступления осталась невыясненной. Жертва работает старшим менеджером в надрегиональной службе дипсвязи. Поскольку незадолго до этого она давала объявление в рубрике знакомств, полиция считает, что искать преступника следует в этом окружении.
Ну, класс! «Квартиросъемщик и его спутница жизни» – звучит так, будто Урс меня содержит. Может, дать опровержение в газету?
Ровно в три зазвонил мой мобильный.
– Да?
Никто не отозвался, в трубке слышалось только громкое сопение. Я дала отбой. Еще чего, стану я отвечать на дурной звонок. Пусть раскроет свои карты и покажет физиономию.
Надеюсь все-таки, это не Виктор.
Минуты текли тягуче, будто жидкий шоколад. Кстати, о жидком шоколаде: я заказала у бармена еще чашку какао.
Пять минут четвертого.
Десять минут четвертого.
Сколько еще времени дать ему на опоздание? А может, он притаился где-то снаружи и ждет, когда я выйду?
В четверть четвертого дверь снова распахнулась. Слава богу, это был не Виктор. И ни один из парней по объявлению.
Это была мамаша Рональда.
С плотно сжатыми губами она было направилась к моему столику в углу, но потом остановилась посередине кафе.
– Эй, ты там! – заорала она мне. – Ты, гнусная вампирша!
Целующаяся парочка расцепила свои языки и уставилась на меня с таким же любопытством, как и бармен.
– Ты, девка-вамп, оставь моего сына в покое! Мы больше не желаем тебя знать! И слышать о тебе не хотим! И никаких сообщений на мобильный! Ты меня поняла?
Она стукнула своей клюкой.
– Ты меня поняла?! – снова взревела она – И на будущее держись подальше от моего сына!
Трое зрителей пожирали меня любопытными глазами. Мне ничего не оставалось, как послушно кивнуть.
