сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)
Слышится музыка. Широкие створки дверей распахиваются, и первая колесница выезжает под рев толпы.
— Готова? — Пит подает мне руку, чтобы помочь взойти на повозку.
В ту же минуту зрители поднимают шум, начинают показывать пальцами, и я понимаю: мы снова станем легендой Парада. Двери все ближе, вытянув голову, оглядываюсь вокруг, однако не замечаю ни Цинны, ни Порции, а ведь в прошлом году они были рядом с нами до самого выезда.
Колесница врывается в предвечерние сумерки, и в тот же миг гул толпы перерастает в восторженный визг. Но ни один из нас даже ухом не поведет. Я напряженно смотрю куда-то вдаль, делая вид, будто нет ни публики, ни трибун, ни всеобщего сумасшествия. Разве что иногда бросаю взгляд на гигантские экраны вдоль трассы. Мы не просто красивы, мы воплощение темной силы. Даже больше того: несчастные влюбленные из Дистрикта номер двенадцать, так много страдавшие и так мало радости получившие в награду, мы не ластимся к зрителям, не дарим улыбок, нам наплевать на воздушные поцелуи.
Победители, которые не умеют прощать.
Звучит мелодия гимна, мы едем последний круг, и… Возможно, мне это мерещится? Или Сноу тоже не сводит взгляда с меня!
Вскоре мы возвращаемся в Тренировочный центр. Нас встречают Цинна, Порция и Хеймитч с двумя трибутами с улыбками на лице.
— Китнисс, познакомься, это Сидер и Рубака — дистрикт Десять.
Рубака неожиданно целует меня, и я слегка морщусь.
— Рубака — хороший парень. Домой не зовите, выпьет всё, что найдёт, — Хеймитч заливается смехом.
Мы проходим в лифт, и нас догоняет девушка, сбрасывая венок.
Кэтрин Пирс.
Лифт закрывается. Кэтрин ухмыляется.
— Милое платье. А мой стилист полный кретин! Дистрикт Семь — деревья. Топором бы его.
Кэтрин начинает снимать с себя украшения.
— И как оно? Знать, что весь мир хочет с тобой переспать? — беспечным тоном произносит Кэтрин.
— Не думаю, что весь мир…
— Я не с тобой разговариваю!
— Ладно.
Я отвожу глаза. Кэтрин снимает с себя наряд, отбрасывает в сторону и подмигивает Хеймитчу.
Пит ухмыляется, заметив, как я смотрю на неё.
Вскоре лифт останавливается.
— Спасибо за помощь. Как-нибудь повторим, — говорит она и выходит.
— Тебе спасибо, — отзывается Хеймитч. — Кэтрин Пирс. Дистрикт Семь.
========== Глава III ==========
Эта ночь очень тяжёлая для меня. Вновь возвращаются кошмары, но уже другие. Мне снится Квартальная бойня: горы трупов, кровь, пыль… пепел. Я просыпаюсь в холодном поту, а внутри всё сжимается. Чувствую, как учащённо бьётся сердце, ещё чуть-чуть — и оно вырвется наружу. Иногда мне самой хочется вырвать его, дабы избавиться от дикой боли внутри. Эти Игры. Они медленно ломают меня. Я не представляю, что будет дальше. А представлять и не надо. У меня нет будущего. Я отдам жизнь ради Пита. Неустанно я повторяю про себя это и становлюсь немного храбрее. Остаток ночи я провожу в полном беспокойстве. Не могу заснуть, а если и засыпаю, то вновь появляются трупы и кровь. Слишком много смертей будет. Слишком много. И больше я не закрываю глаза. Вскоре я слышу стук в дверь и нудный голос Эффи:
— Вставай! Сегодня важный-преважный день!
Эту фразу она говорит почти каждый день, надоело уже. Я встаю, потягиваюсь и иду в душ. Надо взбодриться. От ночных видений я совсем размякла.
Холодная вода немного взбодряет, но я по-прежнему хочу спать. В шкафу появляется тренировочная одежда: кроссовки, длинные шорты и майка. Я уже и забыла про первую тренировку. Эти Игры выбили меня из колеи. Я быстро одеваюсь, заплетаю косу и иду в столовую, где меня ждут Эффи, Пит и Хеймитч. На столе полно вкусных угощений, но от их вида меня только тошнить начинает.
— Я, пожалуй, не буду есть, — говорю я.
— Подкрепись перед тренировкой, солнышко, — улыбается Хеймитч.
Я хмурю брови. Опять «солнышко».
— Ну что ты сразу? Я же любя.
— Ты что, уже пил? — спрашиваю я.
Пит и Эффи смеются. Очевидно, так оно и есть. Только после долгих уговоров Пита я всё-таки съедаю один бутерброд и выпиваю чай.
— Доволен?
— Теперь да, — улыбается Пит.
Через полчаса мы приходим в Тренировочный центр. Трибуты уже там и тренируются.
— Помни, Китнисс, нам нужны союзники, — напоминает Пит.
— Только вот варианты меня пока не устраивают.
Я прохожу мимо Деймона Сальваторе. Вампир кидает копья в голограммы.
Лицо его непроницаемо и полностью сконцентрировано на мишени. Подходит его подружка Елена и тоже кидает копья. На их лицах проступают вены, а глаза темнеют. Истинный облик вампира. Фу! Повезло, что в том году были простые дети, а не клыкастые бойцы. Прохожу теперь мимо Беллы из Второго дистрикта. Та дерётся в рукопашную со специальном роботом. Виднеются её клыки. Господи, настоящие демоны! Вот вижу, дампиры тренируются, тоже сражаясь в рукопашную, но уже с друг другом, и смеются. Странные: могут умереть, но смеются. Возможно, хотят весело прожить оставшиеся несколько дней. А вот Беатрис из Четвёртого дистрикта метает ножи в мишени, чётко попадая в голову. Ого! Да у неё глаз-алмаз. Она мне напоминает Мирту из Второго дистрикта. Та тоже метко метала ножи. Она и меня так чуть не убила. Теперь я прохожу мимо сумеречных охотников. Те, вместо того, чтобы тренироваться, выжигают на коже странные руны каким-то предметом. Тоже мне, татуировщики.
Переборов желание подойти к ним и спросить, что это такое, я направляюсь в секцию огня. Там обычно никого нет, но в этот раз там сидят сумасшедшие волшебники и пытаются разжечь огонь с помощь камней и палок. Я подсаживаюсь к ним.
— Нужно сильнее потереть, — советую я.
Гарри сначала смотрит на меня, а затем пользуется советом. Появляются искры огня.
— Немного грубой силы не помешает, — с видом знатока произносит Гермиона.
— А почему вы не пользуетесь своими волшебными палочками?
— Нельзя, — вздыхает Гарри, — ими можно пользоваться на индивидуальной тренировке и на Арене.
— Всё равно надо уметь пользоваться и маггловским оружием, — добавляет Гермиона.
— Маггловским?
— Ну, вашим оружием.
— А, поняла.
Эти двое всё же сумасшедшие. Гарри снимает свои очки и внимательно изучает балкон, на котором сидят распорядители.
— Балкон обнесён электрическим полем, всё, что туда попадёт, тут же отлетит обратно.
— Они нас боятся, — заключает Гермиона.
— Это наверное из-за меня. В прошлом году я стрелу в них пустила.
Гарри и Гермиона смеются. Я поспешно покидаю их. Прохожу мимо Кэтрин, размахивающей в стороны топором. Вампирша коварно мне улыбается. Она хоть и сестра Елены, но характеры у них разные. Что ж, узнаем это на Арене. Тем временем Дин Винчестер учится плести узелки для сетки. Заметив меня, он улыбается.
— Привет, Китнисс!
— Привет, Дин.
Я подхожу к нему и мило улыбаюсь.
— Я думала, ты будешь стрелять из ружья, а ты заплетаешь узелки.
— Надо же что-то уметь делать, помимо охоты на всякую нечисть.
— Удачи, — улыбаюсь я и ухожу.
Теперь я прихожу к самой востребованной лучнице Капитолия — Сьюзен Певенси. Она делает лук из дерева. Странно — не проще ли взять готовый, усовершенствованный, с новыми технологиями?
— Привет, Сьюзен! — восклицаю я.
— О, привет, Китнисс! Теперь не только я лучница.
— Да.
— Ты молодец, Китнисс.
— Я?
— Да. Вызвалась добровольцем.
— Прим — моя сестра. Я не могла допустить её к Арене.
— Понимаю, такое же было и у меня.
— И у тебя? — вот тут я удивляюсь.
— Моя сестра Люси была выбрана жребием. Ей тогда было тринадцать лет. Мне пришлось пойти вместо неё, — Сьюзен глубоко вздыхает.
— Я не знала.
— Китнисс, тут почти все трибуты — добровольцы.
— Правда?
— Да. Например, вампир Деймон Сальваторе участвовал в Играх вместо Джереми Гилберта.
— Брата Елены?
— Да. Дин спасал своего брата, Эдвард защитил младшего брата Джаспера, Роза Хезевей спасла от Арены лучшую подругу. Здесь почти все добровольцы.
Я была удивлена. Оказывается, вампиры тоже умеют любить. Деймон спас брата своей девушки, Эдвард — своего брата, а Роза — подругу.
— И по иронии судьбы они вынуждены вернуться на Арену, — заключаю я.
— Да.
— А почему ты не используешь лук распорядителей?
Сьюзен улыбается.
— В Играх я победила своим луком. Не хочу пользоваться чужим.
— Ты сама сделала лук на Арене?
— Да, пока все резали друг друга у Рога изобилия, я под шумок убежала в лес, захватив небольшой рюкзак, и сделала лук из дерева.
— Ого.
— Китнисс, ты же, как все говорят, хорошо стреляешь, покажи мне.
— Боюсь, я не так хорошо стреляю, как ты.
— Не льсти, сейчас всё узнаем.
Я захожу в специальное помещение с голограммами. Беру лук.
Через несколько секунд зажигаются линии голограмм и превращаются в силуэты людей. Пора! Быстро выхватываю из колчана стрелу, натягиваю на тетиву и стреляю. Попала! Следом беру ещё и ещё, пока не кончаются линии. Глубоко дышу. Неплохая разминка. Потом ещё потренируюсь. Поворачиваюсь лицом к прозрачной стене. Там стоит Сьюзен, а за ней ещё человек десять и аплодируют. Ого! Я произвела фурор! Оставшиеся часы тренировки я провожу в секции маскировки и иногда опять стреляю из лука. Сьюзен утверждает, что я отличная лучница. Теперь я точно знаю: с ней надо заключать союз. Возвращаюсь в свою комнату довольная: день прошёл не насмарку.
— Половина трибутов хотят вас в союзники, — объявляет Хеймитч за ужином.
— Благодаря такой стрельбе не удивительно, — говорит Пит.
— Ну, выбирай, Китнисс.
— Гарри и Гермиона, — неожиданно для самой себя выпаливаю я.
— Кэтрин называет их так: Долбанутый и Тронутая, — заявляет Пит.
— Ладно, а ещё кого?
— Сьюзен… Ну или никого.
— Я скажу, что вы ещё думаете.
Эта ночь проходит без кошмаров, и я крепко сплю без всяких сновидений.
========== Глава IV ==========
После моего выступления с луком победители принимают меня в свой круг. Следующие два дня проходят в тесном общении с ними. Даже вампиры тренируются со мной. Они не такие уж и плохие, просто недовольны сложившимся положением. Елена Гилберт — вполне милая девушка, но почему-то немного обижена на меня. Видимо, она была знакома с трибутами прошлых Игр — Марвелом и Диадемой, а может, была их ментором. С Беллой Каллен мы мило поболтали. Оказывается, у неё дома есть дочь Ренесми — полувампир-получеловек. Я представляю ужас девочки, когда она узнает, что её родители вынуждены вернуться на Арену. Я даже подружилась с Питером: он учит меня владеть мечом, а я его — стрельбе из лука. Часто тренируюсь со Сьюзен. Она великолепная лучница. А Беатрис учит меня метко метать ножи. Возможно, с ней и с её парнем стоит заключить союз. С Кэтрин я стараюсь не сталкиваться, хотя она не против заключить союз. Вампирам нельзя доверять.
Чем сильнее я с трибутами сближаюсь, тем хуже себя чувствую, потому что не нахожу в себе ненависти. Кое-кто мне даже симпатичен. И все они должны умереть, если я собираюсь вытащить Пита.
В конце последнего дня тренировок нас ждет индивидуальный показ. Каждому предоставляется пятнадцать минут на то, чтобы поразить распорядителей Игр своими умениями, но я совершенно не представляю себе, что именно мы можем показать. Как девушка из Двенадцатого, я иду по списку последней. Банкетный зал понемногу пустеет и затихает. И вот нас уже двое. Потянувшись через стол, Пит берет меня за руки.
— Уже решила, чем поразить распорядителей? — спрашивает он.
Повисает молчание. Потом с моих губ срывается то, что терзает нас обоих:
— Как же мы сможем их всех убить?
— Не знаю.
Не нужны мне союзники. Зачем только Хеймитч велел завести друзей? От этого будет лишь хуже. Да, в том году мы сблизились с Рутой. Но я никогда бы не подняла на нее руку. Она почти копия Прим.
Вскоре я захожу в зал. Внезапно я понимаю, что делать. Бодро шагаю к секции по вязанию узлов и беру веревку. Руки с трудом подчиняются — я ведь не делала этого самостоятельно. Только наблюдала за Дином, а его ловкие пальцы двигались очень быстро. Минут через десять петля все же получается. Вытаскиваю на середину зала один из манекенов и с помощью клеящих брусков подвешиваю его за шею. Спешу в секцию маскировки и нахожу начатую банку с кроваво-красным ягодным соком. Вполне сгодится. Розоватая обивка манекена отлично впитывает яркую краску. Закрыв собой тело, аккуратно пишу на нем пару слов — и отступаю в сторону, чтобы насладиться выражением на лицах распорядителей, в то время как они прочитают знакомое имя: Сенека Крейн.
***
Я была права: распорядители удивились. Кто-то вскрикивает, кто-то качает головой. Плутарх Хевенсби ухмыляется и говорит:
— Можете идти, мисс Эвердин.
На ужине мы обсуждаем показ. Эффи, естественно, на нас злится, но это и неудивительно.
Усаживаемся вокруг телевизора.
— А ноль еще никогда не давали? — интересуюсь я.
— Все однажды случается в первый раз, — отзывается Цинна.
И оказывается совершенно прав. Потому что мы с Питом получаем по дюжине — впервые в истории Голодных игр! Впрочем, никто не спешит этому обрадоваться.
— Зачем они это сделали? — выпаливаю я.
— Чтобы другим игрокам не осталось другого выбора, как прикончить вас, — ровным голосом поясняет Хеймитч. — Идите спать. Глаза бы мои вас не видели.
***
Наутро меня будит команда подготовки. Смотрю на Цинну.
— Что я сегодня надену? — интересуюсь я.
— Особый заказ президента Сноу, — Цинна расстегивает чехол, под которым оказывается одно из венчальных платьев, знакомых мне по фотосессии. Тяжелый белый шелк, глубокий вырез, приталенный силуэт и рукава, ниспадающие до пола. И жемчуг. Он повсюду. Нашит на платье, на веревочках, обхвативших горло, на диадеме для вуали. — Президент велел, чтобы сегодня вечером ты появилась в этом. Нашего мнения никто не спросил.
Цинна бережно помогает мне облачиться. Неуютно передергиваю плечами.
— Оно и раньше было таким тяжелым?
— Пришлось кое-что изменить, — объясняет стилист.
Я киваю, хотя не заметила внешней разницы. Цинна сам надевает на меня вуаль, украшения, туфли. Завершает мой макияж. Велит немного пройтись.
— Великолепно выглядишь, — замечает он.
— Опять надо будет покружиться? — спрашиваю я.
— Только в самом конце.
— Она уже готова? — раздаётся голос Эффи.
Я поворачиваюсь. Эффи восторженно смотрит на меня, а её глаза блестят.
— Ты прекрасна. Покажи им, что такое настоящая красота, — говорит она и тут же отходит.
За кулисами собрались остальные трибуты. Они негромко переговариваются, но разом умолкают, увидев меня и Пита. Все так и стреляют глазами по белому платью. Завидуют красоте? Впечатлению, какое оно произведет на публику?
Пора выходить на сцену. Трибуты выстраиваются в очередь.
Первыми выходят Елена и Деймон, успев одарить меня злобными взглядами. И только потом до меня впервые доходит, насколько разгневаны победители, насколько обманутыми они себя чувствуют.
— Мне так не хочется расставаться с вами, — говорит Елена милым голосом. — Вы для меня стали семьёй. Я не хочу покидать эту семью
Елена громко всхлипывает, и некоторые зрители падают в обморок. Деймон обнимает Елену и говорит:
— Ну, милая, успокойся. Товарищи, нам очень тяжело терять вас.
Уже по всему залу слышны рыдания вампирши. А она неплохая актриса.
— Победители пойдут на всё, лишь бы отменили Игры, — бормочет Хеймитч.
Под гул зрителей вампиры удаляются, и их заменяют новые.
Эдвард говорит о том, как ему тяжело в это время, а Белла делает обращение к своей дочери, отчего у многих зрителей начинается истерика.
— Ренесми, милая моя, позаботься о себе, когда нас не станет, — мурлыкает Белла и вот-вот разразится рыданиями, как Елена.
Роза и Дмитрий клянутся друг другу в вечной любви и говорят, что готовы встретить смерть лицом к лицу и умереть вместе с любимым. Зрители охают. Н-да, этот сезон самый драматичный. Беатрис и Тобиас не плачут и не прощаются. Они уверены в победе.
А сумеречные охотники Джейс и Клэри на виду у всех целуются. Зрители хлопают в ладоши и улыбаются.
Гарри и Гермиона говорят о том, законна ли эта Квартальная бойня и можно ли её отменить.
А Кэтрин Пирс устраивает фурор.
— Меня подставили! Уговор был таков: я выигрываю Голодные игры и живу в покое. А теперь что? Меня снова хотят убить!
А потом Кэтрин матерится на весь зал и тут же удаляется.
Дин Винчестер говорит о доброте, проявленной капитолийцами к нему и к его брату. Питер посвящает стихотворение Капитолию, а Сьюзен обещает своей сестре победить.
