Текст книги "Фейерверк над озером (СИ)"
Автор книги: Татьяна Кабзистая
Соавторы: Елена Щербиновская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
Натэлла повернула голову к Валере, потом опять перевела взгляд на девочку.
– Это мой халат. – Тихо сказала она. – Снимай.
– Да, пожалуйста, – пожала плечами девчонка, мгновенно справившись с первым шоком.
Девчонка распахнула полы халата и скинула его на пол. Ее фигурка, словно выточенная из белого мрамора, блестела от воды. Высокая небольшая грудь вызывающе мерцала в притушенном свете торшера.
Натэлла нагнулась, подобрала разбросанные джинсы и маечку и кинула в лицо девчонке.
– Убирайся.
Девчонка поймала вещи, и спокойно натягивая джинсы, ответила.
– Не ты меня сюда пригласила, не тебе и выгонять. Верно, милый?
Обе женщины уставились на Валеру.
– Ксюша, подожди меня внизу, – ровным голосом ответил Валера.
Ксюша, победно улыбаясь, развернулась и, прикрыв дверь, спустилась на первый этаж.
– Что? – угрожающе тихо переспросила Натэлла. – Подожди меня? Ты хочешь сказать, что не выгонишь эту дрянь из дома, когда я тебя застукала?
– Нет, не выгоню. – Валера повернулся и взял брюки.
– Ах ты, скотина!!! – заорала Натэлла и набросилась на него.
Никогда, ни до, ни после, Натэлла не могла понять, что с ней случилось. Она кричала, как раненный зверь, колотила мужа всем, что попадалось под руку. И в довершении этого мерзкого скандала разбила тончайшую китайскую вазу. Жаль только, в цель не попала. Наконец, Валере надоело увертываться и он, перехватив руки Натэллы, прижал ее к полу.
– Успокойся. Ты бы лучше такой темперамент в койке показывала. – Прохрипел он.
Эти слова словно отрезвили Натэллу. Она расслабилась и сказала.
– Слезь с меня.
Он прыжком оказался на ногах. Натянул рубашку, пиджак.
– Значит так, Натэлла. – ровным голосом сказал он. – Сейчас говорить бесполезно, ты на взводе. Встретимся завтра. Я приеду домой часов в одиннадцать утра.
– А что я скажу детям? – спросила Натэлла.
– Я им позвоню. – Он завязал галстук. – Только хочу предупредить, это все очень серьезно, а не мимолетная интрижка. Если можешь, прости.
И, не дожидаясь ответа, ушел.
Легкие шаги по лестнице, тихий стук двери и... тишина. Все, больше ничего, только громко стучат часы над головой, отмеряя первые секунды одиночества. Натэлла вдруг всей кожей ощутила это раздирающее тяжелое чувство одиночества.
Она села на диван, с минуту бесцельно шарила глазами по стенам, а потом закричала. Дико, страшно, будто хотела через этот крик выместить всю обиду, шок, презрение и брезгливость. Но нет. Не получилось. Все осталось на своих местах, под сердцем, которое, не переставая, ныло от боли.
Где-то внизу раздалась музыка звонка сотового. Натэлла вдруг сорвалась с места. Может это Валера? Может ей все это просто почудилось?
– Алло, мам, а ты когда вернешься? – звонкий голосок Иришки обиженно сопел. – Папа позвонил, сказал, что очень задерживается и приедет завтра. Нам скучно.
– Я скоро буду, – прошептала Натэлла.
– Мам, ты чего? – испугалась Иришка.
– Да нет, детка, просто связь плохая. Сейчас приеду.
Она взяла свою сумку, подошла к двери и оглянулась. Этот дом вдруг показался ей чужим. Все, что окружало ее, было сделано ее руками. Что-то куплено, что-то ею заказано. Эту лестницу она с архитектором придумала сама, а плитку на пол столовой выбирали вместе с Леркой. Здесь было всегда тепло и радостно. Но сейчас Натэлла поежилась от холода. Наверно, надо поменять голубые шторы, они такие холодные, и эта металлическая мойка... Хотя о чем это она? Какой бред! Возможно, она здесь в последний раз...
Около крана ярким бликом сверкнуло кольцо. Натэлла подошла к мойке, собрала свои кольца. Взвесила тяжелые украшения в ладони. Кольца переливались разноцветными огоньками, словно подмигивали. Натэлла медленно открыла дверцу под раковиной и так же медленно сбросила кольца в мусорное ведро.
Развернулась и быстро ушла из дома.
ГЛАВА ВТОРАЯ
«МОЙ ТАЙНЫЙ, МОЛЧАЛИВЫЙ ДРУГ»
«Только мужчина, уважающий женщину, может расстаться с ней, не унижая ее»
СОМЕРСЕТ МОЭМ
В ночь с пятого на шестое...
"Почему это случилось со мной? За что? Мы были «безоблачной парой»! Он носил меня на руках, в буквальном смысле носил! Черт, ручка скверная, гель растекается! Будто черные слезы мои! Тьфу!
Слышу рассудительный голос подруги – не парься, Натка, такое может случиться с каждым. С каждой. Давай рассуждать конструктивно. Все мужики стоят друг друга. Найдем другого.
Но ведь он – единственный!
Единственный – но уже – не твой.
Мой!
Нет, нет, нет! Ни чьи уши не должны это слышать! Никто не должен знать, что чувствую я! Никто. Даже Дашка, лучшая подруга! Со своей чертовой психологией! Гадко. Стыдно, стыдно, стыдно!
Никогда в жизни не писала дневник! Но я не могу держать в себе! Господи, молчать невозможно! Иначе взорвусь, как бочка с порохом! Обломки разлетятся. Ничего себе фейерверк будет! Жуть!
Никому не доверю свои страшные, черные мысли! Свою злость, и отчаяние! Ни единому человеку. Никакому психологу! Ни бездушному компьютеру, ни такому же бездушному диктофону! Холодное железо. Почему сердце не из железа? «Сердце не имеет морщин, на нем бывают только шрамы». Питер Колет, психолог, опять чертов психолог! Мода теперь на психологов, это – от бессилия, конечно, они всегда правы, аж противно!
Нет! Только эта тетрадь – мягкая, податливая, такая же беспомощная и беззащитная, как я! Мой тайный друг. Только ей я могу доверить крик раненой души, мелким, корявым почерком по желтоватому глянцу страниц! И – никаких вопросов, и – никаких советов!
Почему почерк такой корявый? Никогда не был таким корявым. Рука дрожит. Пальцы сводит на кончике ручки. Судорога. Не хватает только инсульта! Красавица Натэлла Лагунская льет слюни в инвалидном кресле! Да какая красавица – морда перекошена! Глаз подергивается! Сиделка подходит, меняет памперс, хихикает. Я что-то мычу в ответ. Какая мерзость! Сиделка! Да это же она, как он ее назвал? Ксюша! Ксюшенька! Ну, помучайся, Ксюшенька, потаскай дерьмо за женой-инвалидом своего любовничка! Вот так-то чужих мужей отбивать! Какие же я гадости пишу! Стыдно? Нет, милая моя безвольная тетрадочка, единственный мой тайный, безмолвный друг! Перед тобой мне не стыдно. Ты одна понимаешь, я не могу жить с этим позором! Я не хочу инсульта, памперсов! Не хочу одиночества! Не могу лечь одна в нашу постель! Страшно. Вдруг самовозгорится простыня, или дыра разверзнется, и провалюсь я в эту дыру! Как тогда, на раскопках... Кости срастаются, а душу не заштопаешь, не залепишь гипсом.
Господи, прости меня! Какая же я дура! Истеричка! Скандалистка! Как же я так сорвалась? Орала, как базарная баба.
Зачем я выбросила кольца? Их мой папа делал! Папа, прости! Гнев лишил разума!
Стыдно и пошло. Вернуться, сейчас. Достать из мусорного ведра! Вот охранник ошалеет! Андрюша, такой старательный, предупредительный мальчик! Все знал! Испугался, но сказать не посмел...
Что делать? Вообще? Как жить дальше? Как сказать детям? Он сказал, что сам им позвонит! А мне ждать, пока он им позвонит? И молчать? Он! Даже имя не могу произнести, написать.
Нет! Нет! Нет! Это – сон! Я проснусь, и все будет, как было!
А если не будет? Тогда лучше не просыпаться. Никогда.
Как дожить до утра? И надо ли доживать? Нет! Главное – выбрать способ. Надежный, чтобы сразу..."
По коридору прошаркали шаги.
Натэлла вздрогнула, сунула тетрадь под плед.
– Мама, ты чего не спишь? – раздался голос Максима.
– А ты почему не спишь?
– Я первый спросил! – обиделся Макс. – И вообще, мне что, в туалет сходить нельзя?
– Конечно, можно, мой милый! – Натэлла растерянно улыбнулась.
– А где папа?
– Он утром приедет, у него важная встреча, – ответила Натэлла.
– Дожили, – по-взрослому вздохнула тут же возникшая Иришка в розовой воздушной пижамке. – Теперь мы папу и за завтраком не увидим! Правильно я решила, что никогда за бизнесмена не выйду!
– Конечно, лучше за сантехника! – съязвил Макс. – Будешь ему за водкой бегать!
– Сейчас сам у меня побежишь! – рявкнула Ирка.
– Уже бегу, в туалет! Совсем забыл! – Макс тут же растворился в необъятном пространстве коридора. И уже издалека раздался его голос. – Ма, ты не думай, я не против тети Даши, она мне даже нравится...
Иришка хмыкнула.
– Идем в ногу с модой, увлекаемся обеспеченными пожилыми интеллектуалками!
– Не хами! Даша, между прочим – моя ровесница! – возмутилась Натэлла.
– Ну, ты сравнила, мама! – Иришка сделала круглые глаза. – Ты у нас как девочка. А госпожа Титова...
– Все, спать, немедленно! – оборвала дочь Натэлла.
– Спокойной ночи! – Иришка чмокнула мать в щеку и тут же упорхнула в спальню.
В квартире наступила тишина. Натэлла подошла к окну. Небо подернулось предрассветной полосой. Где-то вдалеке над утренним городом распевали неведомые птицы.
Натэлла взяла тетрадь и вывела четким, уверенным почерком.
«Я буду жить, очень долго! Пока не станут взрослыми мои дети! Мои! У меня будут внуки, внучки, очень много маленьких внуков и внучек! Я буду вытирать им сопли и сажать на горшок. Но это – потом! А сейчас!.. Я должна ему доказать, что я не какая-то запечная Золушка, никому ненужная домохозяйка, которую можно выбросить, как ненужный хлам! И я докажу!».
Натэлла спрятала дневник под подушку, подвернула под ноги теплое, невесомое одеяло и мгновенно заснула...
Утром водитель Сергей, точный, как судейский хронометр на международных, спортивных состязаниях, прибыл секунда в секунду. И, как обычно, словно ничего не случилась, Натэлла проводила детей в гимназию. Иришка перед выходом вертелась у зеркала, Макс подталкивал ее, и, наконец, все уехали.
И тут нахлынула пустота, со всем безграничным отчаянием вчерашнего вечера и последней ночи. Наступивший день, впервые за последние восемнадцать лет, нес в себе эту пустоту, в которой теперь придется жить. Вдруг всплыло из памяти – Валера обещал придти часов в одиннадцать утра! То есть, совсем скоро! Что же делать? Как с ним держаться? Предутренняя решимость Натэллы сразу куда-то улетучилась, снова вспыхнула обида и боль. От нахлынувших эмоций пришла неуверенность в себе. Хватит ли сил с достоинством выдержать предстоящий разговор? Не сорваться, не уронить себя? Нет, наверное, я еще не готова, лучше бы он не приходил!
Натэлла заметалась по квартире, не зная, чем занять себя, чтобы успокоиться. Схватила первую попавшуюся книгу, но закрыла на второй же странице. Включила ненавистный телевизор, и тут же с раздражением выключила. Зачем-то вытащила дневник, но не стала раскрывать, а спрятала под наматрасник своей постели. Не дай бог, попадется кому-то на глаза! Теперь это была ее постель, и отныне она будет спать в ней одна! И ничего не случится! Не взорвется, не загорится! Глупо играть в прятки с самой собой! Что случилось, то случилось. Это не сон. Сейчас он придет, и будет говорить о разводе! О чем же еще, если у него не простая интрижка? Натэлла глянула в зеркало и ужаснулась. Следы бессонной ночи отпечатались прозрачными синяками вокруг глаз, бледной впалостью щек. Из-под роскошных ресниц тяжелым, удручающим взглядом глядели темные глаза. Вот тебе и Натка! Вот тебе и Агат! Нет, это не ее взгляд! Это – какая-то чужая, незнакомая женщина! Противная, старая! Господи, седая прядка! Гадость какая! Откуда же она взялась? Или раньше была, просто не замечала? Надо срочно привести себя в порядок! Он не должен видеть меня такой! Чуть-чуть косметики, волосы, пожалуй, лучше распустить, взгляд – никуда не годится! Заставь себя улыбнуться!
Она услышала, как поворачивается ключ в замке, замок щелкнул, дверь распахнулась. Какая наглость, подумала Натэлла, приходит, как к себе домой, мог бы и позвонить! Поглядела на часы – половина двенадцатого. Валере всегда не хватало точности, не то, что его брату, или тому же водителю Сергею!
– Натэлла, ты дома? – раздался напряженный голос Валеры.
– Да, я дома, – откликнулась она из спальни.
– Ты можешь выйти?
– А разве я тебе нужна? – спокойно ответила Натэлла. – Я думала, ты пришел забрать вещи!
– Я пришел поговорить с тобой! – резко сказал Валера.
Натэлла, нарочито потягиваясь и держа книжку в руках, вышла в холл.
– О чем? Разве не все ясно?
Валера, ожидавший несколько другой реакции своей жены, произнес с еле сдерживаемым раздражением.
– Но ты, все-таки, можешь меня выслушать?
– Могу, – Натэлла села в кресло, откинула с лица непокорную прядь черных волос. – Я тебя слушаю.
Валера нервно закурил, сел напротив на диван, застучал пальцами по журнальному столику, на безымянном пальце его правой руки все еще красовалось обручальное кольцо.
– Ты разговариваешь со мной так, будто мы совсем чужие люди!
– А разве не так? – удивленно спросила Натэлла.
– Послушай, Натэлла, – он явно нервничал, затушил сигарету, взял другую. – Я всегда отдавал должное твоей сдержанности... Но разве не ты еще вчера устроила такой скандал, от которого я до сих пор в шоке?!
– Ты – в шоке? – рассмеялась Натэлла. – Представь себе, вчера я тоже была в шоке! Извини, сорвалась, теперь жалею об этом. Если хочешь поговорить о разводе, я готова.
– Значит, мы разводимся? – переспросил Валера. – И ты не даешь мне никакого шанса?
– Я тебя не понимаю, – удивилась Натэлла. – Ты любишь другую женщину. Ты сказал, что это серьезно.
– Я люблю тебя, – хрипло произнес Валера.
Наступила недолгая пауза.
– Раньше я тоже так думала, – тихо сказала Натэлла, изо всех сил стараясь хотя бы внешне сохранять равновесие. – Но, вероятно, ошибалась.
Валера схватился за голову. Видно, этот разговор давался ему нелегко. Он ожидал от жены другой реакции – упреков, слез, но ее спокойная сдержанность просто выводила его из себя.
– Я всю ночь не спал, я все передумал! У нас семья, дети! Я люблю их! В конце концов, мне тоже не легко вот так сразу все разрушить!
– Ты уже разрушил, – тихо сказала Натэлла, стиснув до боли пальцы. – Я не стану удерживать тебя насильно. Это глупо.
– Послушай, Натэлла, глупо то, что случилось. – Валера вскочил, стал бросаться из угла в угол, как затравленный зверь. – Я предлагаю тебе ничего не менять, сохранить семью, забыть, ну, сделать вид, что ничего не было! В конце концов, мы все живые люди! С каждым может случиться!.. Это вовсе не значит, что немедленно надо все рушить!
– И давно ты с ней? – спокойно спросила Натэлла.
– Какое это имеет значение? – Валерий в ярости сжал кулаки. – Я готов попросить у тебя прощения, если ты именно это хочешь от меня услышать! Натэлла, пожалуйста, прости, если можешь!
– Ты уже говорил это вчера.
– И повторяю сегодня. Прости. Все будет, как раньше!
– Не будет, – сказала Натэлла. – Между нами останется твоя Ксюша!
Валера промолчал. Ксюша – юная, нежная, податливая, и сейчас стояла у него перед глазами.
– Я поняла, – сухо продолжала Натэлла. – Она молода, сексуальна. Она от тебя в восторге. Так и оставайся с ней. Ведь даже если мы сейчас решим, что надо сохранить семью, семьи все равно уже не будет. Останется форма, оболочка. А твоя душа будет рваться в другое место.
– Душа принадлежит тебе, – простонал Валера.
– Значит, будет рваться тело. – Натэлла устало откинулась на спинку кресла. – Знаешь, когда душа в одном месте, а тело – в другом, это противно. Ты же все равно не оставишь ее?
Валера опять промолчал, и по его молчанию Натэлла поняла, что попала в самую точку. Но делить своего мужа, которому она за восемнадцать лет ни разу не изменила, с какой-то смазливой потаскушкой... Нет, это невозможно! Этого не будет никогда!
– Зачем тебя черт дернул приехать на дачу?! – вдруг злобно прокричал Валера! – Зачем, зачем ты приехала?!
– Наверное, чтобы освободить твое тело от своей фригидности, – сказала Натэлла, все больше обретая власть над собой. – Если бы я не приехала случайно, ты все равно продолжал бы мне изменять, и врать. Нет, уж лучше так. Меня тошнит от вранья.
Натолкнувшись на неуязвимость своей жены, Валера все больше раздражался. Уж лучше бы она, как вчера, закричала. Запустила бы в него чем-нибудь! Лучше бы оскорбляла, унижала! Но – ни одного бранного слова, ни одной разбитой тарелки! Будто и не она вчера бушевала на даче! Да что же это за женщина такая! Моя женщина, моя жена, я прожил с ней почти двадцать лет! И я ни черта, оказывается, про нее не понимаю! И тут Валеру вдруг прорвало.
– Да это ты, ты сама во всем виновата! Твоя щепетильность! Твоя проклятая гордыня! – закричал Валера, почти потеряв контроль над собой. – Я боготворил тебя, носил на руках! Я восхищался твоим умом и красотой! Но я всегда, всегда чувствовал твое превосходство! Княгиня липовая! Господи, неужели ты не понимаешь, что сама толкнула меня на это?
– Вот как? – усмехнулась Натэлла. – Может, скажешь, я и со свечей стояла?
– Да, ты вся в этом! Ты и сейчас издеваешься! – В ярости воскликнул Валерий. – Ты – утонченная, ироничная! Но ты равнодушная, холодная, бесчувственная!
Натэлла почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Не хватало только обморока! Из последних сил, скривившись в надменной улыбке, она произнесла.
– Ты имеешь в виду постель?
Валера глотнул воздух, и его понесло дальше.
– Да, если уж тебе так хочется расставить все точки! Но не только! Ты всегда упивалась своей гордыней! Изысканная профессия! Иностранные языки! Умные книжки! Слова в простоте сказать не могла! Да ты, ты – светская львица...
– Боже мой! – перебила его Натэлла. – И ты говоришь это мне? Я уже несколько лет почти нигде не бываю, кроме нашего дома! Я старалась быть хорошей хозяйкой, матерью! Мне хотелось, чтобы наш дом был красивым и уютным! Я все для этого делала!
– Да что ты делала, чертова аристократка! Княгиня недоделанная! Занавесочки с кружевами! Цветочки в горшочках, как их там, хрен называют – араукарии сраные! Котлетки деваляй! – Валера уже не мог остановиться. Все, что копилось в подсознании долгие годы, выплыло наружу, и вдруг прорвалось, как прокисший квас из лопнувшей бочки. Глаза налились кровью. Он перешел на крик. – Тебе наплевать было, чем живет твой муж, твои дети! Взирала и на них, и на меня, со своего недосягаемого пьедестала! Ты, даже за кухонной плитой, умудрялась быть высокомерной! А я, пойми, я простой мужик! Водила! Технарь! Но я вырос до бизнесмена! Сам! Вот этой башкой, этими руками! Я бабки для вас зарабатываю! И мне обрыдло унижаться перед тобой, перед твоими родителями! Выслушивать ваши изысканные шуточки на свой адрес! Надоел весь этот ваш фальшивый аристократизм!
Натэлла онемела от такого откровенного монолога. Как оскорбительно, безобразно. Нет, это говорил не Валера, а его затуманенный разум! Не могла она прожить почти двадцать лет с таким напыщенным идиотом!
– Ты просто хочешь меня унизить, чтобы оправдать себя! – растерянно произнесла она.
– Я хочу, чтобы со мной считались! Я – глава семьи, а не мальчик на побегушках! Хочу, чтобы меня ценили, чтобы мне в рот смотрели, меня слушали, когда говорю!
Натэлла поглядела на мужа. Сейчас он был похож на бойцового петуха, потерпевшего поражение на поле брани. К горлу подкатил нервный смешок.
– А эта девица смотрит тебе в рот? – спросила Натэлла.
– Да, и выполняет все мои прихоти! Все! Она проста и понятна, и в разговорах, и в постели! Мне не надо перед ней ничего изображать! И она зажигает меня своим жаром! Она – настоящая любовница! Искусная, и в то же время покорная, податливая! Она обожает меня таким, какой я есть, и ничего от меня не требует! Ты никогда такой не была!
«Все, пора ставить точку!» – решила Натэлла.
– Хватит! – жестко произнесла она. – Бери все, что тебе нужно. Не стану мешать.
Она поднялась, и молча двинулась по коридору.
– Погоди! – окликнул ее Валера уже нормальным, человеческим голосом.
Натэлла обернулась.
Выглядел он ужасно – лицо покрылось красными пятнами, рука с сигаретой дрожала.
– Я хочу поговорить с детьми.
– Можешь не утруждать себя, – сказала Натэлла. – Я сама им скажу.
– Что ты им скажешь?!
– То, что сочту нужным. Не беспокойся, поливать тебя грязью не стану. Я ведь – светская львица, аристократка хренова! Должна соответствовать. – Натэлла, с гордо поднятой головой, ушла в свою комнату и закрыла за собой дверь.
Валера в злобном отчаянье посмотрел ей в след. Опять за ней осталось последнее слово! Как же ненавидел он ее сейчас! Ненавидел, но, все равно, не мог еще до конца разлюбить...
Шестое, 15. 30.
"Ну, вот, дорогая моя тетрадочка, ты лежала, спрятанная под матрасом, а потому не видела и не слышала, что тут происходило. Придется поделиться с тобой, ты ведь должна знать! Ты просто обязана знать, как все было на самом деле! Но знаю ли это я? Давай, попробуем разобраться. Без тебя – никак. В мыслях – туман. В сердце какой-то мелко нарубленный винегрет из боли, обиды, злости, смеха, и жалости, представь себе – жалости! К нему!
Никогда в жизни не думала... Только теперь дошло, и то – с трудом. Неужели все, что он говорил – хоть немножко – правда? Неужели все эти годы в нем жила подавленная гордыня? Нет, ты только послушай, что он мне говорил! Я, конечно, все перепутаю, не вспомню точно слова, я так даже фразы не сумею выстроить! Как он там говорил? Аристократка липовая! Светская львица! Согласись, это смешно. Какая из меня светская львица? Я – домохозяйка! Мать! И жена! Была! Еще какие-то два дня назад! Нет, все – какой-то бред! И причем здесь мои родители? Разве они когда-нибудь издевались над ним? Нет, конечно – нет! У Валеры с отцом, это я знаю точно, с самого начала были прекрасные отношения! И с мамой – тоже. Конечно, родители любят пошутить, но, чтобы оскорбить, унизить человека – никогда!
Прости, я путаюсь, скачу с одного на другое. В общем, я скушала обвинения по полной программе. Я – плохая хозяйка, плохая мать. То есть, понимай так, я – эгоистка. Как он там сказал? Ты даже за кухонной плитой умудрялась быть высокомерной! Надо же такое выдумать! Конечно, все это он выдумал, сгоряча, со злости, потому что я не пошла на уступки, не согласилась все забыть, замять. А чего он ждал? Что я тут же растекусь от счастья и брошусь ему в объятия? Мы снова начнем изображать перед всеми счастливую пару, будто ничего и не было? Конечно, ему это выгодно. Ведь никто еще ничего не знает. А узнают – начнутся разборки с родственниками, с общими друзьями, с детьми, наконец!
Но, согласись, я держалась достойно. Ни слезинки, ни крика. Не то, что вчера! По-моему, ни словом не опозорилась...
А. знаешь, что сейчас пришло мне в голову? Может быть, он, действительно, любит меня? Просто нашла дурь, гормоны взыграли. Права ли я? Права ли, что не дала ему шанс? Ему и себе? Что врать, он мне не безразличен, наверное, никогда не станет безразличен. Чувства притупились. Наглоталась-таки Дашкиных капель! Вот и цена моей выдержки! Все в тумане. Туман развеется. Пройдет ли моя любовь? Как же ее выбить из сердца?
Прости, мой друг, мысли опять скачут, как заяц по грядкам. Не могу сосредоточиться. Нет, я все сделала правильно! Ты знаешь, почему? И что самое страшное? Представь такой вариант – я согласилась на худой мир. Никто ничего не узнал. Но остается эта проклятая Ксюша! Она же не оставит его в покое! И он, уже осторожнее, осмотрительнее, все равно будет встречаться со своей желанной пассией. Потому что я перестала для него быть женщиной! Представляешь, как это страшно! Он спит со мной, изображает нежность и страсть, потом выходит из дома неудовлетворенный, и мысленно мечтает о близости с молоденькими, сексапильными девицами, проходящими мимо... Была ли эта Ксюша первой, с кем он реализовал свои подавленные желания? Второй, третьей, десятой?.. Сколько их уже было? Когда это началось? Когда я превратилась для него в кусок бревна, который..."
На этом запись обрывается.
– Мам! Привет! Можно, я перекушу, и пойду с ребятами, фильмец такой классный! Мам, ты где?
– Я здесь, Макс, – Натэлла торопливо спрятала дневник и вышла из комнаты.
– Ты чего, спала? – удивился сын.
– Нет, книжку читала.
– А чего ты, заспанная какая-то...
– Какой ты приставучий! – Иришка подбежала сзади, незаметно ущипнула брата за шею, он завопил.
– Щас дощипаешься!
Началась потасовка. Рюкзаки полетели на пол, из них что-то вывалилось, но дети, не обращая внимания, продолжали награждать друг друга меткими ударами и бранными словами. Натэлла молча смотрела на них и думала – какие они красивые! Ее дети! И Валерки. Как интересно распределились гены, Ирка – голубоглазая, белокожая, длинноногая, волосы светлые, но потемнее, чем у Валерки. Сказалась знойная кровь матери! И страшно боится располнеть! Все Кранины, включая отца, по ее представлению жирные! Девичий максимализм. А Максим – смуглая тростинка, выше большинства своих сверстников, нос с горбинкой – в деда Давида, волосы каштановые, а глаза – синие-синие! Валерка любил говорить – хорошую мы с тобой породу вывели, Натка! И тут к глазам подступили слезы – видно, действие Дашкиных капель закончилось. Натэлла отвернулась.
Клубок из детей разом распутался.
– Ма, ты чего не ругаешься, – с обидой прогнусавил Макс, – так не интересно.
– Мама никогда не ругается, – одернула его сестра.
– Ну, это – не реагирует...
– Мам, что с тобой? – спросила Иришка.
– Все в порядке, – ответила Натэлла, незаметно стряхнув рукавом непрошенную слезу. – Есть хотите?
Она почувствовала, как к ней прикоснулись теплые руки, услышала сопение за спиной. Обернулась. Дети смотрели на нее с тревогой, даже с испугом. Да, наверное, она плохая мать! Она никогда не думала, что они настолько чуткие!
– Признавайся, что случилось? – полу строго – полушутливо спросила Иришка, глядя на мать своими голубыми лунами.
– Так, на чем вы меня подловили? – улыбнулась Натэлла, готовая разрыдаться в любой момент.
– Простяк, – хмыкнул Макс. – Ты всегда на нас ворчишь, когда мы с Иркой деремся...
– Это когда мама сердитая, – перебила Иришка. – А когда мама веселая, она с нами возится! А сейчас мама не сердитая, и не веселая! Это подозрительно.
– Ты не заболела? – испуганно спросил сын.
– Нет. – Натэлла опустилась в кресло. – Сядьте! Надо поговорить.
Дети мгновенно собрали все развалившиеся по полу вещи в рюкзаки и уселись напротив матери.
– В общем, так, – сказала Натэлла, следующая фраза застряла в горле.
Дети замерли в ожидании.
Натэлла огромным усилием столкнула с языка застрявшую фразу. – Мы с папой расходимся...
– Чего? – выкрикнул Максим.
Иришка снова его ущипнула, и на этот раз он не отреагировал.
– Точнее, уже разошлись. Вы все равно узнаете. Я решила – лучше от меня.
Дети помолчали, ошарашенные новостью. Потом Иришка посмотрела в глаза матери и сказала серьезно.
– Надеюсь, вы делить нас не будете? Мы останемся с тобой?
– До конца моей жизни, – прошептала Натэлла.
– А если мы переженимся? – сказала Иришка.
– Буду сидеть с внуками.
– Ма, ты не расстраивайся, – рассудительно произнес Макс, загибая пальцы. – У нас в классе в этом году – шестой развод. У Димки, у Кирчи, у Ленки, у Серого, у Светки! Еще у Наташки Зотовой предки развелись! Значит, будет седьмой!
– Это все из-за взрывов на солнце! – констатировала Иришка. – Магнитные бури, ужасная экология, напряженная работа. Стрессы. Люди не выдерживают. Это нам Вера Семеновна говорила.
– Вера Семеновна? – переспросила Натэлла.
– Ну, да, наш психолог. Она, конечно, не такая опытная, как тетя Даша, но уже кандидатскую пишет. И сама, между прочим, недавно развелась. А тетя Даша знает?
– Она отдыхать улетела. И вообще никто еще ничего не знает. Я вам первым сказала... Папа хотел сам...
– Пусть и сказал бы! – проворчал Макс. – Это все из-за него, да?!
– Никогда не бывает кто-то один абсолютно прав, а другой во всем виноват, – тихо произнесла Натэлла. – Ладно, хватит философствовать, пошли ужинать! Макс, ты в кино не опоздаешь?
– Могу и не ходить. Ребятам позвоню – сходим завтра.
– Мам, может, поедем – покатаемся? – вдруг предложила Иришка.
– А куда?
– Помнишь, как раньше – куда глаза глядят! – обрадовался Макс. – И тебе полезно – а то совсем дома засиделась!
– Хорошая мысль! Быстро в кухню! Ешьте, что найдете. А я пока подгоню машину.
– Заметано!
Дети деловито направились в кухню, по дороге без всяких понуканий вымыли руки в ванной, а Натэлла накинула плащ и быстро направилась на стоянку.
По дороге Натэллу осенила идея, но чтобы ее осуществить, необходимо было кое-что выяснить. Уже на стоянке она вытащила из сумочки телефон, слегка дрожащей рукой набрала номер Валерия.
– Алло! – отозвалась трубка с напряженным вздохом.
– Валера, привет! Можешь говорить?
– Вообще-то, у меня совещание. Сейчас перейду в другую комнату...
– Я – коротко. Во-первых, поговорила с детьми...
Голос в трубке напрягся.
– И что?
– Отнеслись с пониманием. О тебе, как обещала – ни одного плохого слова. Причину не объясняла.
Трубка облегченно вздохнула.
– Ясно. Спасибо.
– И второе. Ты сегодня не собираешься на дачу?
– Собираюсь, но поздно. А что?
– Понимаешь, мне надо там кое-что взять из моих вещей. Хотела быстро с детьми смотаться.
– Меня не дождетесь?
– Нет. Мы не надолго. И думаю, пока нам лучше не пересекаться.
– Что ж, наверное, ты права. Я буду там не раньше одиннадцати.
– Окей!
– Я хотел тебе сказать... Я пока поживу на даче. Если ты, конечно, не возражаешь.
– Да ради Бога! Надеюсь, я больше там не появлюсь. Во всяком случае, без предупреждения. Так что, живи спокойно.
– Благодарю за великодушие!
– Не стоит.
После этого разговора гадкий осадок, оставшийся от недавнего выяснения отношений, не то, чтобы развеялся, а перешел в какое-то другое качество. Сейчас Валера говорил, как совершенно нормальный человек, без оскорбительной мерзости и грязи! Только под конец эта фразочка – благодарю за великодушие! Наверное, ему тоже не легко, но это – его проблемы! Главное, самой не сорваться! Как тогда... Что ж, будем считать, что на сегодняшний день мы квиты!
– Ма, можно мне на переднее сиденье? – крикнул Макс, открывая дверцу машины.
– Интересно, мужчина – спереди, а дама – сзади? – обиженно произнесла Иришка.
– Тоже мне, дама! – хмыкнул Макс.
– Оба – назад! – Приказала Натэлла. – Вы еще несовершеннолетние, и по закону должны находиться во время движения на заднем сиденье!
