Текст книги "Фейерверк над озером (СИ)"

Автор книги: Татьяна Кабзистая

Соавторы: Елена Щербиновская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

   Кстати, в работе агентства задействованы все. Даже Санычу через пять дней придется идти в пивной ресторан с клиентом, куда совершенно случайно забредет Натэлла с « приятельницей». Михей, например, три дня назад ходил на футбольный матч с « любимой тетей», где они «встретили» разводчика кокер-спаниэлей, который редкие часы досуга проводит на жестких сидениях Олимпийского стадиона. «Любимая тетя» – владелица двух очаровательных собак. Слово за слово – и понеслась. Матч Михей досматривал в одиночестве. Расстроился. Любимая команда опять проиграла.

   Бывают, конечно, промашки, и не единожды, но и на этот случай у «Свах» есть отходные варианты.

   – Ой, Машка, мы же тебе не представили еще одного члена нашей команды, – спохватилась Натэлла, когда первый поток информации иссяк. – Саныч, хватит с дрелью возиться.

   Саныч покорно отложил инструмент и, вытерев о тряпку пальцы, протянул руку.

   – Александр Кочергин. – Улыбнулся он девушке.

   – Мария. Добро пожаловать в семью! – улыбнулась она.

   Саныч кивнул, соглашаясь с девушкой. Правильно сказала. Именно семья. Здесь не было начальников и подчиненных. Даже бывшие клиенты часто забегали на огонек к «Свахам». Поделиться проблемами или радостями.

   – Ладно, ребята, вы сидите, а я пойду полы в коридоре вымою. – Крякнул Саныч. – Сегодня моя очередь.

   – Нет, надо все-таки нанять уборщицу! – фыркнула Дарья, для которой ее дежурство было просто мукой.

   – Мы это уже проходили, – печально ответила Натэлла.

   А проблема была насущной. У каждого были свои обязанности, иногда в агентстве оставался только один человек на телефоне, чаще это был Саныч. Помещение зарастало грязью с поразительной быстротой, а убираться к вечеру не было сил. И вот, разозлившись, Натэлла повесила объявление на двери агентства. «Требуется уборщица». Тут же прибежало пять старушек. Натэлла растерялась и ткнула пальцем в первую. Бабуська отработала пару дней и исчезла, прихватив радиотелефон.

   Друзья поскорбели об утраченной технике, и вновь вывесили объяву. На этот раз выбрали женщину средних лет. Аккуратная, немногословная. Приходила с утра, вымывала все до блеска. Сотрудники «Свах» вздохнули с облегчением. Но через пять дней разразился скандал. Одни из клиентов вечером пришел к Натэлле и проинформировал ошалевшую хозяйку, что их милая уборщица никакая не уборщица, а самая что ни на есть конкурентка. Частная сваха, которая перехватывает клиентов у порога. То-то Натэлла с удивлением заметила, что за те дни, что работала баба, от услуг агентства отказалось пара клиентов! На следующий день Михей встретил женщину, отвел в свой кабинет и тихо переговорил. Баба исчезла, забыв взять денег за работу. Чем уж там пригрозил хитрюге бывший байкер – неизвестно, но после этого на семейном совете решили составить график и убираться самим. От греха подальше. Понятно, что это все временно, но до тех пор, пока не появиться кто-то свой в доску, рисковать не решались.

   Натэлла и Дарья наперебой рассказывали эту историю Маше.

   – Я поехал, – устало сказал Михей, заглянув в кабинет.

   – Куда? – Натэлла глянула за окно.

   На улице было темно – хоть глаз выколи, сильный ветер гнул деревья, да и на часах было немало времени.

   – Да клиент позвонил, – отмахнул Михей. – Помнишь, Шурик с автобазы?

   – А-а, этот, который ухаживает за бухгалтершей из нотариальной конторы! – вспомнила Дарья. – Как ее? Полина!

   – Ну да. Стоит в растерянности перед парфюмерным отделом и не знает, что бабе в подарок выбрать.

   – А по телефону никак? Или девочки– продавщицы подсказать не могут? – удивилась Натэлла.

   Шурика и Полину они свели дней десять назад. Все у них вроде гладко пошло. Михей тогда принимал живое участие в их знакомстве. И теперь Шурик, здоровый улыбающийся парень, правда, с не очень большим количеством мозгов в голове, но добрый и отзывчивый, частенько советовался в Михеем по части подарков и названий спектаклей в театрах. Ни с Дарьей, ни с Натэллой он почему-то изначально работать не хотел. А вот с Михеем тут же пошел на контакт.

   – Ну ты чего. Натка, Шурика не помнишь? – удивилась Дарья.– Он же двух слов связать не может без Полины.

   Натэлла усмехнулась. Да, горластой и решительной Полине как раз не хватало такого увальня, который смотрел ей в рот и выполнял безропотно все желания. А желания у бухгалтерши надо отдать ей должное, были не высоки. Чтобы был рядом, раз в неделю водил в театр или в кино, и чтобы без нее не ступил и шагу. Вот такие иногда интересные случаи попадаются. Но подарок предназначался Полине, Шурик хотел сделать любимой приятное. Не звать же ее, в самом деле, в магазин, чтобы она сама выбирала духи или крем?

   – Ладно, Мих, езжай, – махнула рукой Натэлла. – далеко он хоть стоит-то?

   – Да нет. Я на своем коне минут за пятнадцать долечу.

   – Шарф на шею надень, – буркнул Саныч. – Ветер, все-таки ноябрь на дворе.

   – А, да! – хлопнул себя по лбу Михей. – Ко мне через полчаса должна одна леди забежать. Я договаривался! – сразу пресек возмущение Натэллы и Дарьи о поздних визитах клиентов. – Я ей папиломку под глазом прижигал, посмотреть надо. Так что, Саныч, развлеки девушку, я быстро обернусь.

   – Да мы дождемся ее, не волнуйся. – Дарья встала и, подойдя к Михею, сама завязала на широкой шее шарф. – Вот так. А то простынешь еще, кто будет из клиентов людей делать.

   – Помощницу мне надо Даш, я говорил, – печально ответил Михей, и, не дожидаясь ответа, хлопнул дверью.

   – Помощницу! – передразнила его Натэлла. – Мы уже уборщиц нанимали, и что вышло? – она обернулась к Маше. – Вот что, Мария, появился у нас тут занятный кадр, зовут Семен Батанов...

   Саныч вышел из кабинета, прикрыв дверь.

   Через час он выпроводил женщин домой, оставшись с клиенткой Михея, которую и развлекать не пришлось. Женщина присела на кресло и уткнулась в книгу, отказавшись от общения и Натэллы и Дарьи. Саныч, резонно рассудив, что нечего им втроем смотреть в затылок бабе и выгнал начальниц домой. Михей влетел в агентство еще через пятнадцать минут, поколдовал над лицом клиентки и они вместе ушли, попрощавшись с Санычем.

   ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

   «СОЛНЫШКО»

   Саныч погасил везде свет, проверил новые резные решетки на окнах и тщательно закрыл дверь. В трудовой книжке значилось, что Кочергин взят на работу сторожем. Но на самом деле на ночь он уходил домой. На этом настаивали и Дарья и Натэлла, да и оглушительная сирена, поставленная от хулиганов, гарантировала покой в ночное время.

   – Ты нам дороже всей аппаратуры. – Убеждала его Галушка. – Если на наш скарб позарятся настоящие грабители, вскроют так, что диван из-под задницы унесут. Или не дай бог, тебя по голове треснут для острастки. А от хулиганов можно чего-нибудь придумать.

   Саныч придумал. За тот год, что он провел в Чечне он многому научился. Вой сирены – это только одна из нескольких ловушек Саныча. Главное, приходить первому в агентство. Иначе Галушку может шибануть током при включении компьютера, а около сейфа Натэллы запросто получить травму ноги. Решетки окон тоже были защищены.

   Саныч включил свою защиту и пошел переулками домой. Шести часов глубокого спокойного сна ему вполне было достаточно. Сейчас войдет в квартиру, поужинает, выпьет пару таблеток, назначенных Дарьей, посмотрит любимую программу «Ночной визитер» и заснет. Без тревог и сновидений.

   В таких радужных раздумьях, он добрел до своего дома. Набрав код подъезда, он ступил в темень лестницы. Опять лампочка перегорела, черт подери! Он на ощупь стал искать перила, и тут чья-то тень шарахнулась от лестницы в глубь подъезда. В слабом свете уличного фонаря, пробивавшемся через окно лестничной клетки, он разглядел девичий профиль.

   – Кто тут?

   Никто не отзывался, только прерывистое дыхание ясно отдавалось в гулкой темноте.

   – Немедленно отвечай. Я же тебя слышу! – прижавшись к стенке, громко сказал Саныч.

   – Это я, Вера. – Частые всхлипывания раздались из-за перил.

   – Вера? Какая Вера?

   – С четвертого этажа. Я у бабушки Сони угол снимаю.

   Саныч чиркнул зажигалкой. Язычок пламени выхватил маленький вздернутый носик, усыпанный веснушками и большой зеленый глаз и рыжими короткими ресницами. Глаз плакал, выпуская струйку слез.

   – А чего домой не идешь? – погасив зажигалку, спросил Саныч.

   – Ключи потеряла.

   – Ясно. Ну, пошли, бедолага.

   Тетку Соню Саныч знал давно. Старуха была парализована, и уже много лет не вставала с кровати. Детей у нее не было, и сердобольные соседи помогали ей, чем могли. В больницу ее отправить не представлялось никакой возможности. Ибо тетка была в здравом уме и была способна довести любого мед работника до нервного срыва своими нравоучениями и претензиями.

   Терпения больничного люда хватало максимум на пару недель, а потом ее просто привозили к двери квартиры и ставили на пороге носилки. Ни в какой дом престарелых она не желала ехать. Лекарства и продукты днем ей носили работники собеса. Причем эти работники частенько менялись, так как вздорная бабуся доводила всех со своей кровати до белого каления.

   Поэтому наличие у тетки Сони девочки Веры было для Саныча открытием. Хотя в последние три года Саныч мало интересовался окружающим миром вообще.

   – Ты давно у Сони живешь? – поднимаясь по крутым ступеням лестницы, спросил Саныч.

   – Давно, – шмыгнула носом Вера. – Год почти.

   – Да ты что! – Саныч даже остановился. – Как же тебе удалось-то?

   – Да нормально, – ответила Вера. – По началу тяжко было, а потом привыкла. Мне выбирать не приходиться. – По взрослому объяснила девочка.

   Наконец добравшись до третьего этажа, Саныч смог как следует рассмотреть девчонку. В темноте он ее принял за подростка, но теперь он видел перед собой очень низенькую, как говориться, метр с кепкой и на коньках, девушку лет двадцати. Светло-рыжий, почти желтый, хвост топорщился крутыми завитушками на затылке, тонкие ручки обхватывали худые плечики, обтянутые белым халатом. Под ним зеленела медицинская форма, на ногах – белые кожаные шлепки.

   – Ты откуда такая прибежала?

   – С работы. – Вздохнула Вера, и ее глаза опять наполнились слезами. – У меня ночная смена в больнице. Была, – добавила она отвернувшись.

   – Так, девонька, пойдем-ка ко мне, – заворачивая к своей квартире, решительно сказал Саныч. – Ключи ты все одно посеяла, тетку Соню ночью будить, дверь вскрываючи – себе дороже, так что давай чаю попьем да ты мне о своем горе расскажешь.

   Вера стояла в нерешительности на верхней ступеньке. Саныч удивленно повернулся. Потом сообразил, что девчонка просто боится. Шутка ли, время – за полночь, темнота, незнакомый мужик, который зовет в квартиру.

   – Вер, поверь, я тебя не съем и не трону. Пойдем.

   Девчонка помотала головой.

   – Ну, как знаешь. – Саныч пожал плечами и вошел вглубь квартиры.

   Захлопнул дверь, прошел на кухню. Выпив стакан молока, вернулся в комнату, взял диванную подушку и плед.

   – Эй, рыжик! – позвал он. – Возьми. Ночь длинная. – И он бросил наугад вещи. И тут же захлопнул дверь. Хмыкнул, посмотрел на свои наручные часы. – Даю тебе на раздумье минут двадцать. – Пробормотал он себе под нос. – Этого вполне хватит, чтобы замерзнуть окончательно.

   И Саныч отправился на кухню, разогревать ужин.

   Он ошибся на пять минут. Не прошло и четверти часа, как дверной звонок тихо тренькнул.

   – Открыто! – крикнул он, и через секунду на пороге кухни, завернутая в плед показалась Вера.

   – О, как раз к столу! – весело сказал Саныч. – Садись, ешь и рассказывай.

   Вера присела, взялась двумя руками за горячую кружку чаю. Мало помалу Саныч вытянул из нее ее историю.

   Верочка Солнцева приехала из Ярославской области в столицу пять лет назад, поступать в медицинское училище. Сдала все экзамены и с радостью побежала на почту давать любимой бабушке в деревню телеграмму. Бабуля ее воспитывала одна, где были ее родители, Верочка никогда бабушку не спрашивала.

   Четыре года училища пролетели как один день. Как только красная книжка диплома оказалась на руках у девушки, ее тут же выгнали из общаги, где она и прожила все учебные годы. Но Верочка не отчаивалась. Она уже второй год работала санитаркой в большой городской больнице, скопила кое-какую денежку. Но найти угол в Москве оказалось не так просто. Помог случай. В нервное отделение поступила тетка Соня. Она изводила медсестер своими капризами и требованиями, девчонки шли к ее койке, как на Голгофу и только Верочка могла справиться с неуемным характером больной. Она с улыбкой слушала гневные тирады тетки, мягко ей возражала, и делала свое дело.

   В тот день она явилась на работу со своей большой сумкой. Заведующий отделением разрешил ей пожить в сестринской несколько дней, но только для того, чтобы решить вопрос с жильем. Верочка уже оформилась в отделение сестрой, так что работой была обеспечена. Но вот беда – углы в комнатах по объявлениям не предлагались, а комнату при небольшой зарплате медсестры снять не представлялось возможным. Ведь половину зарплаты она отсылала бабушке. Расстроенная, она пошла на вызов в палату.

   Тетка Соня по обыкновению встретила Верочку матерщиной, и перевернула назло медсестре полное судно, надеясь, что девчонка вступит в так любимый теткой скандал. Но Верочка молчала, и, встав на колени, стала собирать вонючую жижу. Но уже без улыбки.

   – Верка! Ты чего это не реагируешь? – удивилась тетка Соня.

   – Не хочу. – Просто ответила Верочка.

   – Не хочешь с больным человеком поговорить? – набирала обороты тетка.

   – Проблемы у меня, теть Сонь. Не до разговоров. – Верочка разогнулась и прополоскала тряпку в ведре.

   – Чо стряслось? – у тетки разгорелись глаза. Кроме того, что она была страстная скандалистка, она обожала сплетничать.

   И Верочка ей рассказала о своей беде. Первый день на работе в качестве медсестры, ей бы радоваться и бежать за тортом, а тут такое разочарование.

   – И-и, девка! Щас никто угол не сдает. – Махнула рукой тетка. – Дураков нет. – И потеряла к Верочке всякий интерес.

   Верочка прожила в отделении неделю, потом еще на пять дней ее приютила подружка по училищу. За это время тетку Соню выпроводили домой. К подруге неожиданно приехал брат, и Верочку попросили убираться с площади. Вера, опять собрав сумку, побрела на работу. Больше некуда.

   – Ой, Верка, как хорошо, что ты зашла! – обрадовалась ее приятельница-медсестра. – Тебе тут тетка Соня обзвонилась. Вот отставила свой телефон, велела, как на смену выйдешь, сразу позвонить.

   Верочка, добрая душа, сразу связалась с теткой. Та без предисловий, рявкнула: « Шуруй ко мне». Верочка приехала, да так и осталась у тетки. Денег Соня с нее не брала, но зато пахала Вера на бессовестную больную по черному. Работая на две ставки ночной медсестры, она, еле приползая после работы, обихаживала тетку, мыла ее квартиру, кормила, а потом валилась на узкий диванчик на кухне и засыпала, едва коснувшись подушки.

   Так прошел год, и может быть Верочка и прожила бы в таком жутком режиме не один десяток лет, но от вечного недосыпа случилась неприятность.

   Сегодня выйдя в ночную смену, Верочка поставила капельницу и просто заснула на стуле. Лекарство прокапало, больной не заметил и тоже уснул. Во сне повернулся. Тонкая игла пропорола руку и сломалась. Пациент поднял крик, вызвали врачей, шум, гам, больного повезли в операционную извлекать иголку. Словом за допущенную халатность Веру выгнали в середине смены.

   Саныч подивился. Вспомнив свой опыт в больницах, он знал, что в ночные смены работают одна, редко две медсестры, поэтом даже если девчонке грозило увольнение, то уж до утра точно бы дали доработать. Но выгнать девочку ночью, на улицу в одних тапочках!

   – Да нет, я сама убежала! – вздохнула Вера. – У нас там один врач противный. Приставал ко мне, когда я еще санитаркой трудилась.

   Короче, гадкий мужичонка решил воспользоваться случаем, и завалить девочку на спину, мол, отмажу тогда от увольнения. Вера разозлилась и влепила врачу пощечину.

   А он не просто врач, а сын заведующего! – закончила Вера. – Ну и вышвырнул меня за порог больницы, в чем была. И дверь велел охранникам мне не открывать.

   Вера пошла домой, благо идти нужно было пара троллейбусных остановок.

   – Так что ключи я не потеряла, а в сумочке оставила. – Верочка потуже затянулась в плед. – Как представлю, что завтра в больницу идти за вещами, оторопь берет.

   – Так может, образуется все? – предположил Саныч. – Заведующий придет, разрулит ситуацию. Медсестрами сейчас не бросаются.

   – Бросаются, Сан Саныч. – печально сказала Верочка. – Если того пожелает платный больной. Тот мужик, что руку пропорол, за деньги лежит в платной палате. Так что подмахнут мне заявление по собственному, без выходного пособия.

   И она горько заплакала.

   – Ну, перестань, девочка. – Саныч погладил Верочку по желтой голове.

   – Где я такую работу найду? – всхлипывала Верочка. – От дома близко, на транспорт тратиться не надо. А в больнице меня уже ни в какое отделение не возьмут. У нас закон – вылетел из одного, значит нигде места нет.

   «Да, ну и правила теперь в отдельно взятых лечебницах, – подумал Саныч.– Как телевизор не включишь, везде стонут, что медработников не хватает, а здесь...»

   – Хватит сырость разводить! – прикрикнул Саныч. – В районе поликлиник пруд пруди. Устроишься. А сейчас давай, иди на диван спать. Утро вечера оно, как люди умные говорят, мудренее.

   Вера порывисто вздохнула и послушалась.

   Галушка выскочила из теннисного зала. Забежала в душ, быстро высушила голову, и, собрав свои пожитки, вышла на улицу. Вокруг бурлила жизнью ночная Москва. Финтес-клуб, где сегодня очень удачно произошла встреча Марины и любителя теннисного спорта, Славы, находился в самом сердце столицы. Ну, не совсем в сердце. Можно сказать в легком, если сравнивать город с организмом. Словом, чуть подальше Пушкинской, что не уменьшало количества увеселительных заведений. Со всех сторон на Галушку обрушились яркие огни, кричащие, что именно вас, именно сейчас ждут с распростертыми объятиями танцполы, бары и боулинги.

   Галушка взглянула на часы – половина двенадцатого. Самое время для тусовки. Вполне можно окунуться в вихрь светской жизни московского бомонда или пойти потрясти «мясом» в дергаловке кислотной музыки. Но Ольга никогда не ходила на гулянку одна. Во-первых – стремно, могут принять за соискательницу приключений на « карданный вал», а во-вторых, вдвоем – веселее.

   Она выдернула пенал своего мобильника, и прошлась по знакомым номерах. Но вот незадача – все ее приятельницы засели дома. У одной грипп, у другой – романтическое свидание, у третьей – семейная разборка. Обзвон более удаленных от ее души друзей тоже желаемого результата не принес.

   Галушка горестно вздохнула и спустилась в подземку. Влетев в отходивший поезд, она плюхнулась на кожаное сидение. Ее яркий рюкзак соскочил с плеча, и упал на чьи-то затянутые в светлые колготки колени.

   – Ой, сорри! – извинилась она.

   – Да ничего, Оль, бывает. – Услышала она мягкий голос и подняла глаза.

   Рядом с ней сидела Маша Суркова, та самая девочка-ангел, о которой так много рассказывали «Свахи» и с которой она недавно познакомилась.

   – Машка, слушай, да мне тебя сам Бог послал! – завопила Галушка.

   – Ты о чем? – не поняла Маша.

   – Пошли. – Скомандовала она и, схватив за руку ничего не понимающую Машу, выскочила из вагона.

   Объяснив по дороге свой план на вечер, Галушка встретила жестокое сопротивление. Но бедная Маша не знала, с кем связалась! Если Галушка хотела потанцевать, она была способна уломать даже послушницу из монастыря. Главное, чтобы она не болела гриппом, не ссорилась в данный момент с неверным мужем и не пила шампанское под мягкий свет романтической свечки.

   – Машка, ты четверть века просидела дома. Сама говорила, хочу познать все радости общения. Общение начинается с этого момента. – Завершила виток уговоров Галушка.

   – Но я не одета. – Сделала последнюю, отчаянную попытку Маша, одергивая на коленях старую, вязаную юбку.

   – Знаешь, в чем фишка сегодняшних дискотек? – подталкивая ее к выходу из метро, веселилась Галушка.

   – В чем?

   – В том, что там черно, как у негра в ... Ну, темно короче. И никто не заметит ни твоей юбки, ни водолазки. Вперед, без страха и упрека.

   Маша поняла, что сопротивляться такому бешеному темпераменту бесполезно и поспешила за Ольгой, которая уже приближалась к ярко освещенному подъезду. Вывеска кричала галлогеновыми буквами « Танц-клуб Мадам Бижу». При чем тут родоначальница бижутерии, было решительно не понятно, но внутри оказалось очень даже миленько. Три небольших зала соединялись единым баром, за высокой стойкой которого сидело множество людей. Еще больше танцевали на паркетном полу. В одном зале молодежь тряслась под сумасшедший драйв техно-музыки, из другого зала доносились ритмы рок-н-ролла, а в третьем затягивал Леня Агутин про гражданку и границу. Оставалось не известным, каким образом хозяевам этой дискотеки удалось не пересекать оглушительных ритмов в разных жанрах, но, оказавшись в любом из зальчиков, посетитель слышал именно тот музон, которого сейчас желала душа.

   Галушка окинула присутствующих наметанным взглядом, потом повернулась к Маше и сделала знак идти за ней. Маневрируя между танцующими, девчонки оказались перед дверью, на которой висел женский профиль.

   Галушка затянула туда Машу. Поставила ее перед зеркалом и решительно стянула резинку с длинных пепельных волос Марии.

   – Ой, зачем?

   – Для соответствующего антуражу! – отчеканила Галушку. – Расческа есть?

   Еще через полчаса на высокие стулья у барной стойки, словно воробьи на жердочку, уселись две девчонки. Одна – с ярко-красным ежиком на голове, другая – с начесанным длинным хвостом на боку, яркими сочными губами и синими ресницами.

   – Хай, Галушка! – поздоровался бармен. – Давно тебя было не видно.

   – Работа, Борюся, работа. Налей-ка нам по соку!

   – Момент!

   Он, словно фокусник, выдернул из-под стойки два высоких бокала с ярко-оранжевым соком и большим кусочком апельсина на ободке. Длинную соломинку венчал разноцветный зонтик.

   – Познакомь с подружкой. – Улыбнулся он.

   – Манюня, знакомься, это – Борюсик. Величайший мастер напитков и десертов. Если ты произведешь на него впечатление, он сделает тебе фруктовый коктейль из десяти плодов.

   – Уже готовлю. – Дружески подмигнув Ольге, хохотнул Борюсик. – Я очарован, Манюня, добро пожаловать в наш шалман.

   Пока Борюсик готовил что-то невообразимое, Галушка сорвала Машу со стула, и они бросились в толпу рвущих свое тело людей. Маша сначала опешила, потом, поддавшись общему веселью, стала танцевать. Сначала неумело и немного смешно, но бдительная Галушка, обхватив подругу за плечи, быстро показала пару движений, и уже через десять минут Маша кружилась в стремительном вихре танца.

   Это только не посвященные думают, что современный треш не имеет четкой схемы движения. Отнюдь – все так же сложно и заверчено, как в танго или вальсе. Ну, может быть не так сложно, но запоминать па все же надо. Маша была способной ученицей. Музыка гремела без перерыва, лицо Маши раскраснелось, в толстой «водолазке» было жарко. Галушка щелкнула пальцами и кивнула головой в сторону бара.

   Борюсик, лишь увидев девчонок, тут же поставил на стойку два кокосовых ореха. Внутри плода в мутновато-белой жидкости плавали большие куски фруктов. В дольку авокадо была воткнута тонкая стеклянная вилочка, и неизменный зонтик, только с перышком у основания, завершал картину.

   – Оль, я не пью алкоголь. – Предупредила Маша, не в силах оторвать взгляд от завораживающего зрелища.

   – Я – тоже. – Засмеялась Галушка. – Это же фруктовый десерт.

   – Но у меня кружиться голова. – Пожаловалась Маша.

   – Это от громкой музыки и от танцев. – Улыбнулся Борюсик. – Приходите почаще, одевайтесь полегче и привыкнете.

   Они доели восхитительное кушанье, и вновь пошли «утюжить паркет», как выразилась Ольга.

   На них обратили внимание. Молодые ребята окружили девчонок, стали перед ними танцевать, явно отдавая предпочтение Маше. Галушка не возражала. Сегодня – Машкин день. Но она не отходила от подружки дальше, чем на пару шагов. Публика в таких заведениях была разная – от приличных студентов до развратной золотой молодежи, которая в таких дискотеках снимала себе пару на ночь, а то и на час. Порой в течение ночи можно было встретить одного и того же мальчика с разными девчонками с разницей в несколько часов. Взял, отъехал на часок домой, покувыркались под одеялом, и обратно, на поиск нового приключения. Чаще, они даже не спрашивали имен партнера. Когда-то Галушка тоже была грешна такими вот часовыми приключениями. Но, очень скоро ей это надоело, да и откровенное безразличие пугало. Поэтому она, как та свекровь, зорко следила, чтобы молодые люди вокруг Маши производили на нее, Галушку, благоприятное впечатление. Но, то ли день был сегодня скоромным, то ли Машке действительно везло, но молодые люди были предельно корректны и вежливы.

   – Ух, устала. – Маша присела на стул. – Все, Оль, больше не могу.

   – Окей. – тут же согласилась Галушка. – Да и времени уже много. Мне завтра на работу.

   – А мне в двенадцать на встречу в фирму. – Подхватила Маша. – Поеду устраиваться на работу.

   – Куда?

   – В строительную фирму, секретаршей. Только думаю, все это с тем же результатом.

   – Что, сразу под юбку? – спросила Галушка.

   – Ага, представляешь, под МОЮ СТАРУЮ юбку!

   – Не удивительно, – раздался мягкий низкий голос справа. – Вы на себя в зеркало посмотрите и на ноги. Вы даже в мешковине будете выглядеть королевой.

   Девчонки повернулись. На высоком стуле сидел яркий представитель семейства МАЧО. Длинные волосы, бархатный взгляд, мягкий шелковый пиджак и пижонский платок на шее. На его широких коленях уютно устроились две блондинки. Они пьяно хохотали и требовали шампанского.

   – Ну-ка, шолошовки, брысь отсюда! – кинул он блондинкам, и тех сдуло, словно листья с асфальта.

   – Георгий, эти девушки – мои подруги и не по твоей части. – Предупредил Борюсик.

   – Заткнись, халдей. Сам вижу. – Отчеканил Георгий.

   Он был пьян, причем не просто пьян, а тяжело и зло. Галушка сразу встала между ним и Машей.

   – Дорогой Георгий, – мягко сказала она. – Мы были бы счастливы с вами поболтать, но какая жалость, уже уходим.

   – Успокойся, Пончик, ведь так тебя кажется, зовут в этой забегаловке? – примирительно махнул рукой Георгий. – Я иногда сюда заглядываю, хотя такие заведения мне не по нутру. Больше уважаю солидные рестораны.

   – Георгий, она не Пончик, она Галушка. – Поправил Борюсик.

   – Ох, примите мои изменения. – Он галантно приложился к руке Ольги. – Виноват. Я могу вымолить у вас прощение, юная леди? Боря – шампанского!

   Борюсик метнул перед девчонками тот же сок, что они пили в начале вечера. Георгий даже этого не заметил. Он что-то долго втирал девчонкам, но из-за музыки было мало что слышно. Потом он дернул из кармана сотовый, что-то резко ответил на звонок и, раскланявшись, ушел легкой элегантной походкой, словно несметное количество рюмок виски, которые он запрокидывал между каждой парой слов, было лишь видением в свете цветомузыки.

   – Борь, это что за явление? – расплачиваясь, спросила Галушка.

   – Это – самый известный московский Дон Жуан. – Протирая кристально чистый бокал, бубнил Борюсик. – На самом деле, неплохой пацан, вот только спивается потихоньку.

   – Почему? – наивно спросила Маша, высасывая из соломинки последние капли сока.

   – Он, как его Пушкинский тезка, влюбился в свою очередную жертву, а та, хмуря грузинские брови, дала ему отставку при всем светском бомонде. Во всяком случае, он мне так рассказывает уже полгода.

   – А почему грузинские? – не поняла Галушка.

   – Да вроде, баба та какая-то грузинская княжна, что ли. – Пожал плечами бармен. – Черт его знает, я Оль, ты ж знаешь, не очень въезжаю в рассказы посетителей.

   – Ну, бывай, друже. – Галушка расцеловалась с Борюсиком.

   Бармен попрощался с Машей, очень надеясь на скорую встречу. Маша благодарно улыбнулась, обещая, что постарается, как-нибудь, когда-нибудь, непременно еще...

   Галушка вышла на проспект и подняла руку. Но к ней тут же подъехали ее знакомые байкеры, загрузили девчонок за свои широкие спины и домчали их до дома Ольги. Маша боязливо смотрела на Галушку, которая брала клятвенное обещание с косматого парня, по прозвищу Белый, что он доставит Машу в целости и сохранности. Но Ольга, заметив страх на бледном лице приятельницы, тут же повернула свои планы на сто восемьдесят градусов.

   – Машка, а хочешь ко мне?

   – Да! – Маша тут же соскочила с высокого сидения мотоцикла. – С удовольствием.

   Белый усмехнулся в усы и молча поднял руку в знак прощания.

   Девчонки пришли домой, выпили по чашке чаю и уже через полчаса завалились на большую двуспальную кровать супругов Голушко.

   – Ну, как Маш тебе ночная жизнь? – зевая, спросила Ольга.

   – Занятно. – Неопределенно ответила Маша.

   – То ли еще будет. – Уверенно сказала Ольга и тут же провалилась в сон.

   Маша же вертелась еще полчаса. Она все пыталась проанализировать, понравился ей этот странный вечер или нет. В результате так и не разобравшись в своих чувствах, она забылась тревожным сном. Ей снилось, что она кружиться в бешеном ритме современного треша, почему-то в объятиях Владимира Высоцкого, киношного Дона Гуана, у которого из разбитого сердца капает алая кровь, пачкая белоснежную сорочку. Он наклонял голову к ее уху, и со свойственной актеру хрипотцой, повторял: « Беги, девочка, это не твоя жизнь» Маша проснулась, повернулась на другой бок и уже точно знала, что больше никогда она не переступит порог таких веселых заведений.

   С утра Саныч, по давней привычке, вскочил в шесть, выпил кефира и, оставив Вере записку, ушел в «Свахи».

   Пришли ребята, причем Галушка была хоть и весела, как всегда, но явно не выспавшаяся. Саныч усмехнулся – опять Олька полночи протанцевала. Ну, что, любишь кататься, как говориться, люби и саночки возить. Галушка показала ему язык, и скрылась в своей коморке.

   Работа началась. Колокольчик то и дело тренькал, забегали старые клиенты, приезжали новые.

   Где-то в середине дня Михей позвал от двери Саныча.

   – Саныч, иди-ка сюда!

   Саныч с опаской вошел. На кресле почти лежал толстый мужик. Его лицо было прикрыто полотняной салфеткой, посередине которой была вырезана большая дыра. Михей что-то выкладывал в образовавшееся окошко.