Текст книги "Единство вопреки (СИ)"

Автор книги: Татьяна Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 18 Новые откровения

Алекс вернулся домой раньше, чем планировал. После разговора с работницами, он почувствовал, будто за его спиной появилась стена, которая прикроет его в случае нежданного нападения. Давно он не ощущал себя таким спокойным и уверенным. Все рабочие вопросы разрешались в мгновение ока: он доработал и передал заказчику проект, который разрабатывался для нового и перспективного клиента. Но вопреки своей давней привычке он не стал задерживаться на работе, а поспешил домой, где его ожидала встреча с женщиной, которая за несколько дней сумела стать для него ближе, чем все, кого он знал долгие годы.

Пока Алекс ехал домой, он вспоминал ее улыбку, небольшие жесты, которыми она сопровождала почти каждую сказанную фразу, ненавязчивое внимание, которая она уделяла ему все время, пока они были вместе. Он предвкушал очередной разговор, когда в голову неожиданно пришла отрезвляющая мысль: "А не станется ли так, что этот разговор будет последним? Она волнуется за свою жизнь, и Биче права, ведь пребывая здесь, она никогда не будет в полной безопасности". Он физически ощутил, как уходит радость, и приподнятое настроение сменяется глухой тоской.

Подъехав к дому, он изобразил оптимистичное выражение лица и вошел внутрь. Громко сказав: "Ну, вот я и дома!", Алекс направился на поиски Беатриче. Он нашел ее в спальне, разглядывающей портрет темноволосого мужчины, который чем-то неуловимо напоминал Алекса.

– Добрый вечер, Алекс! – тихо и немного виновато сказала Беатриче – Я хочу повиниться перед тобой и попросить твоего прощения.

– За что? – притворившись непонимающим, хрипло сказал Алекс. До вчерашнего вечера мужчина не задумывался, чем же занимается гостья в его отсутствие. Но, заметив у нее в руках книгу из шкафа, с которым она делила комнату, он догадался, что Беатриче проникла, по крайней мере, в одну часть шкафа, хранившего все дорогие ему вещи. Он с удивлением обнаружил, что вместо понятного и ожидаемого возмущения от вторжения в его личную сферу, он испытывает облегчение от того, что кто-то увидел составляющие его жизни, долго скрывавшиеся от посторонних, и что этим кем-то оказалась именно Беатриче.

– За то, что без спроса влезла в твою жизнь – Биче подняла на него глаза – Я заглянула в шкаф, рядом с которым днюю и ночую в последнее время, сначала – случайно, но потом – уже совершенно осознанно.

Женщина провела рукой перед лицом, словно убирая мешающую прядь.

– И что же ты там обнаружила? – не глядя на Беатриче, Алекс прикоснулся рукой к стене, словно сомневаясь в ее реальности.

– Тебя... – просто сказала Биче.

У Алекса на мгновение перехватило дыхание. Он пристально посмотрел на стоявшую рядом женщину. Она улыбнулась ему:

– Вспомни, как мы с тобой встретились? Как я вела себя тогда? Я полагалась, только на первое впечатление, точнее на результаты моих размышлений. Но уже тогда, ясность в моих мыслях и ощущениях отсутствовала. Ведь твое отношение ко мне не соответствовало поступкам, которые ты совершал – Биче перевела дыхание – И когда я заглянула в шкаф, все встало на свои места. С одной стороны, ты – часть этого общества и подчиняешься принятым здесь нормам поведения. С другой стороны, ты удивительный человек, потому что у тебя есть своя точка зрения на происходящее, и ты имеешь мужество действовать в соответствие с нею. Где бы я была, если бы ты не был таким, какой ты есть?

– А что еще ты узнала, изучая содержимое шкафа? – с кажущейся бесстрастностью спросил Алекс.

– Узнала, что таким заслуживающим внимания и любви человеком ты был всегда – Алекс скептически посмотрел на Беатриче, она покачала головой и добавила – Ну, или почти всегда. Но это неважно, точнее важно, но куда важнее то, что ты смог найти в себе силы вернуться на путь, с которого тебя столкнули. Такое вот у меня мнение – она виновато развела руками.

Алексу безумно захотелось прижать ее к себе и не отпускать до скончания мира. Но вспомнив начатую Роберто охоту, он сдержал себя и выдавил из себя:

– Я ... мне ... спасибо тебе за .... – и немного придя в себя, он закончил уже более уверенно – Биче, извинений не требуется. Я тут подумал, ты попала в эту комнату не случайно. Мне никогда не говорили ничего подобного, но я всегда хотел это услышать.

– Уф-ф-ф, просто камень упал с сердца – сказала Беатриче и непринужденного улыбнулась – можно уточнить один вопрос. Вот этот человек – она показала портрет – единственный, кто есть на твоих рисунках, но в альбомах отсутствуют его фотографии. Кто он?

– Это мой отец – ответил Алекс – Я был очень маленьким, когда его не стало, но я смутно помню, как он приезжал в интернат, разговаривал и играл со мной. Знаешь, такое поведение нетипично для отцов в нашем обществе. Практически всегда, они первый раз встречаются с сыновьями незадолго до их совершеннолетия. Но мой папа был другим.

– Он тоже любил тебя – отозвалась Би – А кем он был? И что с ним произошло?

Алекс присел на край кровати и, глядя в пространство, произнес:

– Он был достаточно известным театральным актером. Он ушел очень глупо – задумчиво сказал Алекс – И очень странно. Какой-то хулиган подстерег его у служебного входа после спектакля и нанес смертельный удар стилетом. Преступника не нашли. У меня, конечно, не было его фотографий, я собрал несколько вырезок из газет, с которых срисовал этот портрет. Вырезки куда-то пропали, а портрет остался.

– Ты не пытался выяснить, почему преступник не был найден? – спросила Биче.

– Я разговаривал с Роберто, моим старшим другом и по совместительству начальником полиции – Алекс взъерошил волосы на затылке – Он сказал мне, что не было свидетелей преступления, отсутствовали какие-либо улики, поэтому преступника не нашли.

– Я помню, ты рассказывал про него вчера – сказала Биче – А почему именно он стал твоим старшим другом?

– Он был другом моего отца и в память о нем хотел помочь сыну покойного друга – с расстановкой, вслушиваясь в то, что он говорит, ответил Алекс.

– Очень мило с его стороны – с трудом скрывая скепсис, произнесла Би – И, как ты считаешь, он тебе помог?

Алекс внимательно, не отрываясь, смотрел на Биче. Внутри поднималось возмущение, которое, впрочем, так и не прорвалось вовне: "А ведь она права. Что-то здесь не складывается" – подумал Алекс, но вслух он сказал:

– Подожди, мне надо спокойно обдумать твои намеки и догадки. Пока предлагаю поужинать и обсудить более насущные проблемы: что нам делать, если Роберто подберется ближе?

Беатриче опустила голову, и вся как-то поникла.

– Ты прав – сказала она.

После ужина Алекс и Биче, по традиции, расположились в спальной зоне неподалеку от каморки. Они еще раз проговорили все, что им было известно о появлении Биче и о возможности вернуться тем же путем. Пока выводы были неутешительными: если на станции и был какой-то портал, то в данный момент он был закрыт. Они обсудили возможность выезда за границу, но и этот вариант защиты женщины от преследования полиции был ненадежным. Проблемы возникли бы уже на выезде из страны, где полицейские вместе со служащими таможни жестко контролировали выезжающих и их багаж. Кроме того, Биче отдавала себе отчет, что жизнь в чужой стране, без родных, друзей («Без Него» – домыслила Би) имела еще меньше перспектив для возвращения домой, чем потаенное существование здесь с надеждой совместными усилиями найти выход из этой ситуации.

– Знаешь, будь что будет – нарочито бодро сказал Алекс – Пока у нас получалось скрывать факт твоего существования ото всех, продолжим в том же духе, но, пожалуй, удвоим осторожность. Может быть, вдруг случиться что-нибудь, что позволит отправить тебя назад?

– Быть может – отозвалась Би и печально добавила – Мне ужасно хочется на улицу, погулять по лесу, подышать воздухом.

– Беатриче, мне очень жаль, но это невозможно! И ты сама это понимаешь – сказал Алекс. Би кивнула с гримаской обреченного понимания – Я обещаю, что буду регулярно навещать эту, как ты выразилась, "Звезду Смерти", может быть, что-нибудь изменится, и ты попадешь, наконец, домой.

– Ты – настоящий друг – с печальной улыбкой произнесла Беатриче, и немного оживившись, добавила – Мне думается, что я здесь не случайно. И если я пойму, что меня сюда привело, выполню эту задачу, возможно, смогу вернуться домой.

Алекс ничего не ответил, всем своим видом выражая "Что же? Вполне возможно", но мысленно желал, чтобы она как можно дольше оставалась в неведении относительно цели своего пребывания. "Какая разница, зачем! Главное, что она здесь!" – размышлял Алекс, исподтишка разглядывая выглядывавшие из закатанных рукавов изящные руки и скрещенные тонкие щиколотки Беатриче – "А что ты скажешь, когда сюда придут незваные гости?" – оборвал он свои благостные размышления – "То-то же".

Глава 19 Старая боль

***

Роберто вернулся домой после очередной сессии из находившегося под его патронатом закрытого клуба. Нельзя было сказать, что он совершенно бездарно провел время, но с некоторых пор его перестали радовать привычные роли и техники. Он начал замечать, что по роскошному и причудливому зданию его жизни пошла скрытая трещина, которая грозила разрушить созданный им уклад и утвержденные им правила игры. Его мироощущение, сводившееся к господству над окружающими, было поражено каким-то изъяном, который не позволял ему, как прежде доминировать, полностью контролируя жизнь людей, как во время сессий, так и в реальности.

Он прошелся по многочисленным комнатам своего особняка, включая и выключая свет, налил на два пальца виски, немного отхлебнул, но отставил стакан. В одной из комнат он сбросил с себя одежду и продолжил свои, на первый взгляд, бесцельные блуждания. Но его рассеянность была кажущейся – он напряженно думал, перебирая события последних дней, недель, месяцев, пытаясь вспомнить, когда он впервые ощутил это несоответствие. Вскоре ему надоело кружить по комнатам, он подхватил стакан и початую бутылку, и направился к одной из удаленных и редко посещаемых комнат, где никогда не бывали посторонние.

Убранство комнаты было самым скромным: старое, потертое, но очень удобное кресло, небольшой рабочий стол, странного вида диван-кровать, изготовленный, наверное, лет сорок назад. Все стены были увешаны фотографиями, вырезками из газет и журналов, старыми афишами, окон в комнате вовсе не было. На стене, напротив которой стояло кресло, висел портрет мужчины, лицо которого обрамляли буйные кудри черного цвета, взгляд был опущен, весь его облик был полон достоинства, но, в то же время, излучал сдерживаемую страсть. Если бы мы пригляделись, то могли бы увидеть, что на фотографиях и афишах изображен тот же человек.

Роберто опустился в кресло, подлил себе еще виски и сделал большой глоток:

– Ну, здравствуй! – обратился он к портрету – Давно не виделись...

Он задумчиво потер подбородок, потом рука безвольно, почти неконтролируемо скользнула ниже. Подбодрив себя еще одним глотком, Роберто продолжил:

– У меня к тебе есть небольшой разговор, ты можешь продолжать изображать оскорбленную невинность и прятать глаза, но тебе все равно придется меня выслушать.

– Ты ведь знаешь, что смерть – это не конец, это только начало. Кстати, совершенно необязательно, что в этом случае что-то начинается только у мертвецов (которым ты являешься, ты ведь это помнишь!) – Роберто повысил голос, будто убеждая своего молчаливого собеседника – Ты даже не представляешь, что начинается у близких людей покинувшего этот бренный мир: ад, пустота, тоска, нехватка воздуха для дыхания, жестокая нехватка ушедшего. И я говорю сейчас не о том убогом, которого ты оставил вместо себя, я говорю о себе. И ты не замыкайся в презрении и отвращении, я же говорю то, что я вижу. Да, мальчик был хорош, да, он походил на тебя, и с годами сходство все усиливалось. Но, черт побери! Что ты сделал с его душой? Он оказался неспособен ни на нормальное послушание, ни на полноценное господство. Ни то, ни се! Ни рыба, ни мясо! – Роберто чувствовал нарастающую дрожь внутри – Давай-ка я напомню тебе его инициацию. Да, я знаю, я рассказывал про это тысячу раз, но ты не представляешь, какое удовольствие доставляет мне это воспоминание. Такое удовольствие, что я периодически освежаю его, напоминая мальчику об основных правилах существования в этом мире, МОЕМ мире!

Мы встретились у ворот интерната. Ты бы видел его в тот момент: высокий, стройный, гордый, но прячущий эту фамильную гордость под чарующей улыбкой. Ох, как же я возбудился, у меня даже на тебя так не вставал! Он повернулся ко мне, протянул руку для пожатия, и тут я начал свою игру. Улыбка погасла, как только я проигнорировал протянутую руку, отвернулся от него, лишь жестом указав на машину. Я боялся преждевременно испортить себе удовольствие, но пока мы ехали к месту инициации, я в красках представлял себе, что я буду делать с ним, с той лишь разницей, что в моих мыслях я все проделывал с тобой. Англичане говорят про двойные неприятности, но эти ослы ничего не знают о двойных удовольствиях, зато я с тех пор, полной мерой испытываю на себе эти ощущения.

Мы подъехали к одному из дальних павильонов киностудии, где давным-давно выстроили декорации к научно-фантастическому фильму: сталь, пластик, скобы в стене, крючки и непонятные детали на потолке, и ослепляющий неоновый свет – идеальное место для воплощения моей задумки. Сначала я попросил малыша завести руки за спину, без промедления скрепил из наручниками, настоящими полицейскими наручниками, никакого реквизита, потом, не дав ему времени опомнится и оказать сопротивления, подцепил наручники за очень кстати оказавшийся поблизости крючочек и поднял его так, чтобы он едва мог стоять на цыпочках. Потом я ему объяснил свою нехитрую жизненную философию: я олицетворяю волю и силу, он – слабость и подчинение, пока он не осознает ценность присущих мне качеств, он будет подчиняться и страдать. О, как бы я хотел, чтобы на его месте был ты, но в сложившейся ситуации была своя прелесть. "Старый друг становиться старшим другом сына погибшего друга"! Я не чувствую в этом никакой иронии, да и над чем смеяться: я положил столько сил, чтобы помочь ему продвинуться в жизни, получая лишь крохи удовольствия, да и то, связанные не столько с ним самим, сколько с мыслями о тебе.

Но я отвлекся, что же было дальше? А дальше пошло веселье, правда, вот странность, веселился только я, но мне этого было достаточно. Я бил его сначала розгой сквозь одежду, потом когда в рубахе начали появляться прорехи, и она покрылась кровью, я разорвал ее в лоскуты и перешел на хлыст. Я оставил его на некоторое время, чтобы мальчик пришел в себя и ОСОЗНАЛ происходящее, заодно лохмотья подсохли и накрепко прилипли к струпьям на коже. Я заговорил, напоминая о базовых принципах, изложенных мною, приказал повторить, но вот незадача, я так и не услышал ответа. Мне пришлось повторить эту сессию. Возмутительно, говоришь? А кто привил ему упрямство и неумение слушаться сильных этого мира? Молчишь? Вот и он молчал – Роберто наслаждался растущим сексуальным напряжением, дополнительные манипуляции не потребовались, все сделали воспоминания.

– Возвратившись во второй раз, я не стал тратить время на разговоры. Я опустил крюк таким образом, чтобы твой ненаглядный сын оказался стоящим на коленях. Я милосердно решил освежить его: накинул тряпку ему на голову, и устроил ему полноценный и продолжительный душ, он, конечно, чуть было не захлебнулся, но "чуть" не считается. И вот тогда я познакомил его с основой жизни нашего общества и, собственно, инициировал обормота. Это самое сладкое: я сорвал насквозь мокрую тряпку, за волосы на затылке оттянул назад его голову, предусмотрительно вставил в рот фиксатор, для того чтобы держать его открытым (с его то гонором, от него можно было ожидать чего угодно) и хорошенечко отымел его спереди. Конечно же, пришлось поработать за него, придерживая за волосы на затылке, но ничего, мне не привыкать. – голос Роберто прерывался от подступавшего оргазма, но тем не менее он продолжал – А потом я повернул юнца, спустил с него штаны, с десяток раз ударил его по его идеальной заднице и "инициировал" его и в этой позиции. – Роберто излился и на некоторое время замолчал, шумно дыша и постанывая. Через некоторое время, допив остатки виски, он продолжил:

– Ночь была длинной, но, к сожалению, не бесконечной. Пару недель после встречи со взрослой жизнью ему пришлось поваляться в полицейском госпитале, но, я думаю, что шрамы и ранения только украшают мужчину. Ты, как всегда, со мной не согласен. Но ты должен знать, что виной всему тому, что приключилось с твоим мальчиком, был ты и только ты! Что тебе стоило впустить меня в свою жизнь? – в голосе Роберто послышались слезы – После той ночи я встал, ощущая себя новым человеком, я любил, но, как выяснилось потом, я не был любимым. И уж окончательным уничтожившим меня плевком было то, что я узнал о своем сопернике! Точнее, соперни.... Боже, у меня язык не поворачивается произнести ЭТО! Будь ты проклят! Ты и твой род! Я не верю ни в какого Бога, поэтому сам прослежу за тем, чтобы мои пожелания воплотились в жизнь!

Глава 20 Стена за спиной

***

За дверью, ведущей в небольшую комнату для отдыха, расположенную рядом с кабинетом Давида Дардена, послышалось короткое шуршание. Мужчина поднял голову, лукаво улыбнулся и громко прокашлялся, одновременно потянувшись к окну, чтобы прикрыть жалюзи. Через слегка приоткрытую дверь в кабинет проскользнула укутанная в безразмерное серое одеяние фигура. Аккуратно пробравшись вдоль стены к рабочему столу Давида, незнакомец распахнул накидку и оказался Лией, старшиной женщин, работавших в фирме Алекса.

– Здравствуй, Давид! – глубоким, чуть хриплым, но мелодичным голосом поприветствовала она мужчину.

– Здравствуй, моя радость! – с улыбкой ответил господин Дарден, скользнув ладонью по ее руке, стремясь от кисти к локтю и выше, к нежной коже плеча – Подожди немного, я закрою дверь.

Он стремительно подошел к основной двери, бесшумно повернул замок, и уже не торопясь, с довольной улыбкой приблизился к ней. С коротким тихим стоном он заключил ее в объятия, прижав губы к заветному местечку на шее женщины прямо под красиво очерченным ухом. Она соскучилась по нему не меньше, не скрывала своих чувств, запустив пальцы в темную, чуть вьющуюся шевелюру Давида. Пару минут они стояли, обнявшись, не промолвив ни слова, даря друг другу накопившуюся за время разлуки нежность.

Наконец, Лия чуть отстранилась от любимого. Он немного ослабил объятия и заглянул ей в лицо:

– Боюсь, что сегодня мне не стоит рассчитывать на простые радости телесного общения. Что тебя беспокоит, моя дорогая? – с притворной грустью поинтересовался Давид.

– Давид, я все время вспоминаю нашу встречу с господином Рейно. У меня сжимается сердце, так я волнуюсь за нашего хозяина. Я хотела бы поговорить с тобой о его личной жизни и обсудить, как мы – ты, я, девочки, можем ему помочь. – нахмурившись и глядя на Давид, сказала женщина – Я подозреваю, что неурядицы, про которые он толковал, могут дополниться куда большими проблемами, источник которых находится в его доме.

Пока Лия говорила, господин Дарден расположился в своем кресле, усадил гостью на колени, правой рукой блуждая по ее талии и прилегающим частям тела.

– Расскажи подробнее – попросил заместитель Алекса.

– Ты знаешь, что я работаю в фирме господина Рейно уже очень давно, и сейчас каждый день благословляю судьбу за то, что я попала сюда. Хотя поначалу, он вел себя, как подобает мужчине из высших кругов, то есть нас он ни в грош не ставил, не особо отличая от предметов мебели и механизмов, которых у него в доме всегда было предостаточно. Но в какой-то момент, как будто в нем что-то переключилось, он, будто, нас увидел. Вот... – Лия перевела дух, расслабляясь от ненавязчивых ласк Давида.

– Продолжай – тихонько сказал он.

– Сначала он от нас шарахался и краснел, можно было подумать, что мы на него нападем и отколошматим, не поручусь, но, по-моему, ему было стыдно. Потом он, продолжая брезговать, отстроил нам эти хоромы, завел униформу. Но окончательно он сбил меня с толку, когда впервые вытащил одну из наших из полиции. Я сначала думала, что он ее ради размножения вернул, она, помнится, была очень даже очень. Да ты ее помнишь, Лили, такая блондинка, на полголовы выше меня. – Лия требовательно посмотрела на собеседника. Он изобразил полное неведение.

– Ну и ладно, притворяйся себе беспамятным – махнула рукой женщина и продолжила рассказ – Кстати, как мне жаль, что у него с размножением ничего не получается, ведь сколько раз уже пробовал, и разным бабам подсаживали его ... ну, эту... – Лия даже пощелкала пальцами, вспоминая слово, махнула рукой и продолжила – И все без толку.

– Лия! – с трудом удерживая серьезное выражение лица, произнес Давид – Я ревную!

– О-о-о-о! Нашел кого к кому! – Лия всплеснула руками и подняла глаза долу – Так вот, сколько я себя помню, после его переезда в новый дом, мы всегда прибирались по всему дому, залезая во все дырки. А в последнее время, что-то около месяца, все время стоит закрытой кладовка около его спальни, там еще рядом наш санузел.

Господин Данден прекратил пассы рукой и стал воистину серьезным. Лия говорила медленно, с расстановкой, тщательно подбирая слова:

– Тогда же мы начали находить в доме приметы присутствия еще одного человека – Лия выдержала драматическую паузу – Женщины!

– Почему ты так решила, Лия? – тихо уточнил мужчина.

– Волосы – ответила Лия – темные, длинные, много длиннее, чем у господина Рейно. Ну и еще некоторые мелкие следочки.

– Но ведь у господина Рейно младший друг – брюнет с достаточно длинными волосами – возразил Давид.

– Да, знаю, но у того вроде бы вьющиеся волосы, а эти почти прямые – парировала Лия – И, знаешь, их ведь почти нет. Она за собой все тщательно убирает, но она точно не из наших, поскольку ВСЕХ следов она не видит. А с недавних пор, мы находим следы пребывания в ванной господина Рейно.

– Это же прекрасно, и ему не чуждо ничто человеческое! – чуть усмехнулся Давид – Я, кстати, всегда это предполагал.

– Не чуждо-то не чуждо, но ему надобно быть поосторожнее – Лия стала еще более серьезной – Я не шутила, когда говорила про соглядатаев. Я подозреваю одну склочницу и приставалу, которую к нам перевели незадолго до появления гостя в доме господина Рейно. И как же хорошо, что она не знала о том, что раньше каморка была открыта.

– Я понял, о ком ты толкуешь – сказал Давид – Насколько я знаю, господин Рейно отстранил ее от работы в своем доме.

– Да, но совсем убрать ее он не смог – подхватила Лия – Давид, у меня за него сердце болит, словно за нашего Анри. Что мы можем сделать?

Давид посмотрел на нее так, будто увидел впервые: пухлый рот, тонкий нос, большие темные глаза, окаймленные пушистыми ресницами, в которых плескалась материнская тревога. Он поймал губами ее подрагивающие губы и согрел их самым нежным поцелуем, на который был способен.

– Пока порешим на том, что ты выяснишь, с кем еще из женщин могли поработать в полиции, а я буду наготове, чтобы, буде надо, скрыть следы пребывания таинственной незнакомки – прошептал он женщины, с сожалением оторвавшись от поцелуя.

Она кивнула ему, будто невзначай запуталась в его волосах, поцеловала в лоб. С огромной неохотой Лия покинула объятия любимого, которые, несмотря на страшную опасность для нее, если бы их обнаружили, казались ей самым надежным и безопасным местом на земле.