Текст книги "Единство вопреки (СИ)"

Автор книги: Татьяна Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Глава 21 Ожидаемые открытия.

***

Дни шли за днями. Алекс и Беатриче жили бок о бок, привыкая и присматриваясь друг другу. Каждый день они вместе завтракали и ужинали, проводили некоторое время после ужина в необязательных беседах. Они не всегда проходили гладко, но, благодаря такту Биче и желанию Алекса сохранить возникшее между ними хрупкое взаимопонимание, которое было так дорого ему, все недоразумения преодолевались.

Однажды в один из хмурых ноябрьских выходных дней, когда проливной дождь, сдобренный порывистым холодным ветром, не позволял даже думать о том, чтобы выйти на улицу, Алекс, немного смущаясь, попросил Би об одолжении: оказалось, что он решил освежить свои рисовальные навыки, и хотел бы, чтобы она была его моделью.

Она возликовала в душе, но вслух, лукаво прищурившись, сказала:

– Прости, это значит, что мне часами придется сидеть, не шелохнувшись в какой-нибудь, изысканной позе, при этом нельзя будет даже почесать нос?!

– Вовсе нет, с чего ты взяла?! Я тысячу лет не брал в руки карандаш ("Больше пятнадцати, если быть точным" – мысленно уточнил Алекс). Я просто попробую делать наброски. Наоборот, я хотел бы, чтобы ты двигалась и вела себя, как можно более непринужденно! – разыграл возмущение Алекс, а потом поддразнил Биче – Некоторые твои жесты просто просятся на бумагу.

– Гхм, какие именно жесты ты имеешь ввиду?! – Беатриче опешила и даже покраснела.

– Вот, если ты согласишься, то узнаешь, увидишь сама – улыбнулся Алекс.

С тех пор во время их разговоров, Алекс всегда держал при себе планшет с блокнотом для эскизов и делал короткие зарисовки. Поначалу он чаще мрачно хмурился, разглядывая результаты своих трудов, и большая часть листов нещадно уничтожалась. Но однажды он с удивлением обнаружил, что более-менее устроившими его скетчами заполнена добрая половина альбома. Биче изнывала от любопытства, однако, Алекс не спешил показывать ей рисунки. Поздним вечером, когда они расставались, Алекс перебирался в библиотеку и за бокалом вина рассматривал то, что он набросал за вечер или возвращался к более ранним зарисовкам. Он, как будто, открывал для себя живущую рядом женщину: любовался ее руками, лицом, выражением глаз, локоном, упавшим на щеку, ложбинкой между грудями, которая выглядывала из не до конца застегнутой рубахи, изгибом бедер, всем тем, что он не решался пристально разглядывать во время их живого общения. Он узнавал язык ее тела в иронично приподнятой брови, в руке, блуждающей по лбу в минуты раздумья, в игривом движении плечами, когда она хотела показать, как ей было весело в этот момент. Рисунки будили воспоминания, воспоминания превращались в грезы. Но каждый раз, когда он в своих мечтах приближался к ней, на память ему приходили другие женщины, к которым он прикасался при совсем других обстоятельствах. Дурманящая истома сменялась леденящим отчаянием и неизбывным презрением к себе. Он захлопывал альбом и либо начинал метаться по дому, либо замирал, мучимый неизбытым стыдом.

Но каждое утро он с улыбкой приветствовал Биче и каждый вечер он возвращался к наброскам, не желая потерять этот островок покоя, не позволявший ему погрузиться в отчаяние.

Би видела, что с Алексом творится что-то неладное. Памятуя о том, что прямые вопросы не всегда позволяли получить прямые ответы (напротив, в таких случаях он зачастую замыкался в себе или, в лучшем случае, переводил разговор на другую тему) Биче решила подходить к больной теме издалека. Она надеялась в разговорах о его прошлом найти источник проблемы, мучившей его сейчас. Поэтому вскоре после того, как Алекс взялся за карандаш, Биче настояла на том, чтобы она могла рассматривать фотографии и рисунки, хранившиеся в шкафу в ее комнатке. Алекс сначала запротестовал, но после непродолжительных, но аргументированных уговоров, он все же согласился.

С тех пор так и повелось: Алекс сидел в стороне с планшетом, время от времени, окидывал женщину цепким взглядом и сразу переносил свои наблюдения в блокнот, а Беатриче аккуратно перебирала рисунки и листала фотоальбомы, закидывая Алекса незначащими вопросами об увиденном. Ее интересовало все: люди, предметы, пейзажи, ситуации. Так, невзначай, она вывела его на рассказ о Дидье:

– Понимаешь, я знал его с самого детства. Я до сих пор помню его первый день в интернате. Обычно, дети первое время дичились или плакали, попав в непривычную среду, где они были младшими в большой мальчишеской компании. Да, к тому же, они впервые сталкивались с возникающими у них обязанностями и достаточно жесткой дисциплиной. Дидье был не таков – Алекс тепло улыбнулся своим воспоминаниям – он мне напомнил херувимов с картин мастеров Возрождения (я несколько раз украдкой смотрел репродукции в закрытом хранилище), на первый взгляд, они дети, маленькие и слабые, но присмотришься к их лукавым физиономиям, и видишь божественную силу. И если с другими малышами приходилось возиться, утешать, подбадривать, то с ним просто хотелось быть рядом. Замри! – Алекс поторопился перенести выражение ее лица в блокнот, потому что увидел на лице Беатриче отблеск того света, о котором он только что говорил, вспоминая маленького Дидье. Он выдохнул только, когда закончил набросок, потом продолжил свой рассказ:

– Со временем, его солнечность только росла вместе с ним. Он преуспевал во всем, за что брался. И знаешь, что удивительно, я никогда не завидовал ему, потому что рядом с ним я ощущал себя свободным и тоже мог добиваться успехов во всем, чем занимался.

– Содержимое твоего шкафа об этом свидетельствует – улыбнулась Беатриче.

– Мда – протянул Алекс – Когда я покидал интернат, он был подростком. Мы расставались, думая, что это лишь ненадолго, до его совершеннолетия. Ведь мы были не просто друзьями, мы были, наверное, даже ближе, чем братья – Алекс замолчал.

– Что было дальше? – тихонько "подтолкнула" его Биче.

– Дальше? – переспросил Алекс задумчиво – Дальше была моя инициация .... и все, что за ней последовало – Алекс решил опять оборвать разговор.

– Ты же не смог просто вычеркнуть Дидье из своей жизни? – притворившись недоуменной, спросила Би.

– Зато, он смог вычеркнуть меня из своей – горько произнес Алекс.

– Не может быть! – тихо воскликнула Беатриче, судорожно заправляя темную прядь за ухо.

– Наверное, я слишком сильно выразился – более спокойным тоном сказал Алекс – Я время от времени навещал его в интернате. Поначалу все было по-прежнему. Потом он, видя, что мне было несколько не по себе, расспрашивал меня о взрослой жизни, моей жизни. Но я мало, что мог ему рассказать. Мне нечем было гордиться. Мы отдалились друг от друга. Точнее, он от меня отдалился, а мне с каждым годом все больше его не хватало. Но самое худшее случилось на его совершеннолетие – Алекс отложил планшет и закрыл глаза рукою – На тот момент я еще не достиг возраста, когда мужчина может стать старшим другом, однако, по просьбе юноши и с согласия его отца, могло быть сделано исключение. Этот день я тоже помню очень хорошо, я приехал к нему, полный радужных надежд, думал, что стоит мне только завести разговор об его инициации, и у нас тут же все сладится. Кретин! Он мне спокойно так сказал, что он не хочет, чтобы я был его старшим другом, более того, Дидье предупредил меня, что берет паузу в наших встречах, так как он должен понять, хочет ли он, чтобы я оставался его ДРУГОМ – голос Алекса стал глухим, а из-под руки скатилась слеза.

Биче страдала вместе с ним, она потихонечку подобралась поближе к нему, но он, очнувшись, легко поднялся и направился к окну, чтобы ни в коем случае не показать ей свою слабость.

– Но вы же не прервали общения? – Биче попробовала подбодрить Алекса.

– Мы действительно сделал паузу в несколько лет. Его старшим другом стал известный художник, очень талантливый, но неуживчивый бунтарь. Я думал, что это был не лучший вариант для Дидье, поскольку Мэт, особенно по молодости, отличался склонностью к асоциальным эскападам. Но я ошибся: как только они встретились, Меттью как будто подменили, бунтарство никуда не ушло, но откуда-то появилась ответственность и понимание. А потом пришла любовь. Как только Дидье исполнилось 25 лет, они заключили брак, а еще через несколько лет, они были вынуждены покинуть страну, так как Меттью не прекратил свои выступления, критикующие режим. Он считал, что в нашем обществе царит тоталитаризм, и, черт возьми, он был прав!

– А Дидье? – обронила Биче.

– Дидье полюбил его с первого взгляда, после инициации он не мог думать, говорить ни о ком другом. Из всех своих талантов он решил развивать страсть к лицедейству и стал актером. В последнюю нашу встречу перед их отъездом, он пожал мне руку и сказал, что мы останемся друзьями, но ...

– Но ты любил его? – последовал тихий уточняющий вопрос.

– Я люблю его... – несколько растерянно произнес Алекс. Только сейчас он понял, что последние минуты они играли в игру, в которой он ... нет, не проиграл, но раскрыл себя, сам того не желая. Он растерялся еще и потому, что, походя, открыл собеседнице тщательно скрываемые ото всех чувства, которые, будучи озвученными, вдруг потеряли свою остроту, отступив на маленький шажок из Настоящего в Прошлое.

Биче показалось, что ее ударили в самое сердце. Когда Алекс рассказывал о маленьком Дидье, он фактически не сказал ей ничего нового: их отношения легко читались в фотографиях и рисунках. Она внутренне подобралась, когда Алекс рассказывал про инициацию его друга. Она, как и он, чувствовала боль, когда слушала об их разрыве. Но последнее признание застало ее врасплох. Все то время, пока Би жила в доме Алекса и общалась с ним, она ни разу не наблюдала примет его гомосексуальности. «Надо же было быть такой глупой коровой и считать, что такой человек, как он, к тому же в течение всей жизни переживавший чувства только по отношению к мужчинам, заинтересуется какой-то полоумной теткой, свалившейся ему, как снег на голову!» – мысленно корила она себя. Она постаралась не показать виду, поэтому нарочито медленно собрала альбомы и рисунки, поднялась и, уняв дрожь в голосе, задала последний вопрос:

– Ты общаешься с ним сейчас?

– Только изредка, по телефону – ответил Алекс и, повернувшись к ней, увидел только ее спину с неестественно расправленными плечами. Он сделал несколько шагов по направлению к каморке, в которой с удивительным проворством скрылась Биче, и чуть не столкнулся с ней, когда она выглянула, чтобы закончить разговор.

– Ну что же, это прекрасно, это.... – Беатриче не могла подобрать слова и боялась разрыдаться, поэтому скороговоркой сказала – Я что-то устала, время уже позднее, я бы, пожалуй, немного передохнула. Спокойной ночи!

– Спокойной ночи! – Алекс не заметил бури в душе у женщины, и, поскольку сам находился в растрепанных чувствах, не стал продолжать разговор.

Глава 22 Из Прошлого в Будущее

***

Утром Алекс впервые за последний месяц-полтора завтракал в одиночестве. Он несколько раз подходил к закрытой двери комнаты, где жила Биче, пару раз стучался и звал ее, но ответа так и не получил. Удивленный и даже несколько обеспокоенный он двинулся навстречу новому рабочему дню. Свои профессиональные и общественные обязанности он исполнял неукоснительно и чем ближе были новогодние каникулы, тем напряженнее становился его график. По дороге к Сандро, Алекс размышлял, сможет ли он выкроить в своем расписании окошко, чтобы пропустить по стаканчику вместе с Полем, но так и не смог ничего придумать, поэтому решил не беспокоить друга напрасно.

После того, как он доставил своего надутого от важности подопечного к месту работы после завтрака с крупным чиновником мэрии, с которым Алекс сотрудничал при выполнении заказов Города, у Алекса завибрировал телефон. Махнув рукой младшему другу в знак прощания, Алекс принял звонок. Номер был длинным и незнакомым, поэтому он чуть не выронил телефон из рук, когда услышал до боли родной голос "Алекс, привет! Это я".

– Дидье! – только и смог выдохнуть Алекс.

– Да – ровным и бесцветным голосом сказал Дидье – У тебя есть планы на вечер?

– У меня? Ты где? Вы вернулись? – сыпал вопросами Алекс.

– Так что насчет планов? – настаивал Дидье.

– Я с удовольствием встречусь с тобой, если ты об этом – уже спокойнее сказал Алекс.

– Так сегодня вечером в "Приюте" – уточнил Дидье.

– Я смогу быть там около восьми – сказал Алекс.

– Сегодня, восемь, "Приют" – сказал Дидье и отключился.

Алекс бросил телефон на соседнее сидение и мысленно прокрутил в памяти их разговор. Ему очень не понравился голос друга, почти лишенный выражения, и краткость их разговора. Сказать по правде, все их последние разговоры не отличались продолжительностью. Алекс постарался задвинуть беспокойство в дальние закоулки души, но весь день он с трудом концентрировался на текущих вопросах и с волнением ожидал вечерней встречи. О том, что надо предупредить Беатриче, он даже не подумал.

Приблизилось назначенное время встречи. Алекс с трудом расстался со своим почти потерявшим терпение подопечным, который трагическим шепотом требовал повторной инициации и подтверждения взаимных обязательств. Подъехав к пабу с небольшим опозданием, в весьма раздраженных чувствах, он ещё пару минут постоял у входа, успокаиваясь и настраивая себя на встречу с другом.

Несколько мгновений он искал Дидье взглядом. Алекс похолодел от мысли о том, что тот мог уйти, не дождавшись его. Обнаружив молодого человека в одном из укромных уголков паба пристально глядящим на стоявшую перед ним пинту, Алекс вздохнул с облегчением. Однако, когда он пригляделся к другу, он увидел бледную копию солнечного мальчика, которого он знал всю жизнь, ему стало не по себе. Алекс подошел к столу, но не присел, надеясь, что Дидье встанет и они смогут обняться, но тот лишь поднял глаза и, коротко улыбнувшись, сказал:

– Привет, Алекс! Сколько лет?

– Привет, Ди! Сколько бы ни было, я рад тебя видеть – ответил Алекс, снял пальто, присел напротив друга и протянул ему руку и добавил – Всегда.

Дидье после секундной паузы пожал протянутую ему руку и погрузился в молчание.

– Давно ты в стране? – прервал молчание Алекс.

– Десять часов – коротко ответил Дидье.

– Ты вернулся один?! – продолжал расспрашивать Алекс.

– Нет, мы вернулись вместе. Мэт сейчас дома – также коротко и безучастно произнес Дидье.

Еще пара минут прошла в молчании. Алекс недоумевал, но терпеливо продолжал ждать, пока Дидье разговорится и расскажет о мучившей его проблеме. Но вместо этого, Дидье словно немного очнулся и начал разговор о всяких пустяках: погоде, изменениях в городском укладе, о старых знакомых, с большинством из которых Алекс не виделся по многу лет. Он говорил, не ожидая ответа или реакции собеседника, в этот момент походил на ведущего утреннего шоу, который, позабыв о своих неурядицах, должен развлечь полусонных телезрителей. К пиву Дидье так и не прикоснулся, а Алекс даже не стал ничего заказывать, потому что понял, что здесь толком поговорить не удастся. Прошло около получаса, когда Алекс решил прервать это странное представление:

– Ну, вот что, старик! У меня есть предложение: а почему бы нам не собраться и не переместиться в более располагающее к нормальному общению место. К тому же, я запасся верным средством для облегчения разговоров любой степени сложности.

Впервые за вечер взгляд Дидье обрел хоть какое-то выражение.

– Поднимайся! Где мы можем присесть и поговорить? Твоя нора еще осталась за тобой? – требовательно произнес Алекс, имея в виду, квартиру, которую подарил Дидье его отец на совершеннолетие, и в которой он жил до переезда к Меттью.

– Да, она свободна – медленно, но уже своим голосом произнес Дидье.

– Тогда, чего же мы ждем! – как можно бодрее сказал Алекс.

Дидье с невесть откуда взявшейся решимостью поднялся и последовал за Алексом.

Алекс достал бутылку выдержанного виски, припасенную им сегодня «на всякий случай», плеснул понемногу в широкие стаканы, поставил один перед Дидье, который был напряжен, как будто перед прыжком, и курил вторую сигарету подряд. Они сидели на видавшем виды диване в небольшой, скудно обставленной гостиной, главным украшением которой были картины хозяина. Алекс держал свой стакан на весу в ожидании, когда к нему присоединится Дидье. Молодой человек судорожно затушил сигарету, взял свой стакан и залпом опустошил его. Алекс едва успел пригубить из своего, когда Дидье повернул к нему голову и сказал:

– Мэтт плотно сидит на героине. Боюсь, что ему осталось совсем немного.

– Когда это началось?! Пока вы жили здесь, он был чист – глухо спросил Алекс.

– Пока мы жили здесь, у него была цель, миссия, борьба. Его безмерно бесила вся эта доминантная трепотня, которой ты был тогда увлечен – с горечью рассказывал Дидье. Алекс был задет последним пассажем, но постарался не подать вида. – Когда нас вышвырнули отсюда, там он некоторое время имел успех, как борец с режимом, но интерес быстро сошел на нет, картины не особенно продавались, и он вернулся к кайфу. Я перепробовал все: утешал, уговаривал, психовал, орал, плакал, устраивал сцены, даже чуть не присоединился к нему – Алекс с силой сжал стакан, но последствия недавней травмы заставили его расслабить руку – Ничего не помогало, он продолжал планомерно удалбываться, подгоняя себя к могиле. Он даже не подумал обо мне, и сейчас не думает, все время смотрит мимо и улыбается своим глюкам. Чер-р-рт! – Дидье с силой провел ладонью по лицу, стирая скатившуюся слезу – Меня чуть удар не хватил, когда он заявил, что мы возвращаемся! Якобы он обращался в посольство, и нам дали добро на въезд сюда! Почему мы вернулись? Да разве я не спрашивал у него об этом тысячу раз?! Единственным его ответом был взмах руки! Я даже подумывал остаться там, ведь у меня была работа и неплохие перспективы, но это значило бы расстаться с ним, да еще и отправить его сюда в одиночестве! – Дидье спрятал лицо в ладонях, его плечи задергались от едва сдерживаемых рыданий.

Алекс был не в силах пошевелиться, он смотрел на своего друга, потерянного и погасшего, казалось навсегда потерявшего свою солнечность. Он не мог подобрать слов утешения, да и могли ли слова помочь человеку в такой ситуации! Алекс протянул руку и прикоснулся к плечу мужчины, вложив в это движение все тепло и любовь, которую он пронес сквозь годы. Дидье словно ждал этого прикосновения, повернулся и спрятал свои слезы на груди у Алекса. От такой близости у Алекса закружилась голова, и он на мгновение сжался, унимая внутренний трепет. Дидье почувствовал возникшее между ними напряжение, поднял голову и посмотрел в лицо Алекса. Он как будто впервые увидел своего друга, точнее, он увидел его таким, каким знал в школе в их лучшие времена. Но сейчас перед ним сидел мужчина в самом расцвете силы и красоты, в его глазах было сострадание и ... любовь? Прежде чем Дидье успел подумать, он прикоснулся губами к губам Алекса и очертя голову упал в поцелуй, как в омут, надеясь забыться и облегчить измотавшую его душевную муку.

Сначала Алекс опешил от такого напора, но потом не в силах сопротивляться своему многолетнему наваждению, ответил Дидье. Последующие минуты прошли для него в сладостном тумане: он дарил ласки и получал их в ответ, он был нежен и чувствовал искреннюю благодарность за свою нежность. Но в какой-то момент он словно разделился: его тело продолжало двигаться, испытывало возбуждение, а потом экстаз, но разум говорил ему, что Дидье все-таки его друг, и их порыв поможет самому Алексу и его другу только здесь и сейчас. Дидье очень прочно удерживает его прошлое, которое не потеряет власти еще долгое время после ухода Мэта, а Алекса манит неизвестное будущее, которое уже сейчас сильнее, чем его долго скрываемая страсть к Дидье. "Беатриче!" – сверкнуло у Алекса в голове – О Боже! – простонал он вслух, схватившись за голову.

– Что случилось? – хриплым голосом спросил Дидье.

– Я ... я должен идти – запинаясь произнес Алекс – Прости, Ди!

– Я думал, что... У тебя кто-то есть? – печально спросил Дидье.

– Да, у меня, кто-то есть – ответил Алекс – И этот кот-то меня ждет. ("Впрочем, также как и тебя, тоже кто-то ждет" – мысленно добавил он) – Ди, ты, сам того не зная, подарил мне нечто невероятно ценное, но так получилось, что сейчас, принимая твой дар, я могу предложить тебе в ответ только мою дружбу. Я могу тебе обещать, что никогда больше не обману твоего доверия и помогу всем, чем смогу – сказал Алекс, одевшись и присев на диван рядом с Дидье. Дидье молча кивнул, после некоторого раздумья.

Они обнялись. Алекс вышел из квартиры и поспешил домой.

Биче провела беспокойную ночь и весь день не находила себе места. Она слышала, как утром Алекс подходил к комнате и звал ее, но она была не в силах поддерживать светскую беседу и притворяться равнодушной, когда и душа, и тело желали близости с этим человеком, да так, что и вечности было бы мало, чтобы утолить ее жажду. Пришел вечер, Алекс не появился. Сгустились сумерки, Биче тайком вышла из своей каморки и принялась бродить по темным комнатам, чтобы хоть как-то отвлечься от угнетавших ее мыслей. «Я люблю его» – перед ее глазами вставал Алекс, произносивший эти слова, и пропасть раскрывалась под ногами. У Беатриче даже начинала кружиться голова, но она не прекращала движения. Потом она перебирала в памяти все подробности их разговора и опять натыкалась на эту фразу: «Я люблю его». В какой-то момент она остановилась – ей в голову пришла мысль, от которой быстрее забилось сердце: «Вспомни, КАК он произнес эти слова! Не было ли сомнения в его голосе? Может, это был скорее вопрос?». Она ухватилась за эту мысль, как за спасательный круг, почти вприпрыжку прибежала на кухню, на ощупь приготовила чай и приготовилась ждать Алекса здесь. Прошел час, потом другой, вечер превратился в ночь. Биче охватили ужасные предчувствия. Кошмарные фантазии, одна нелепее другой, теснились в ее голове. Алекс не появлялся. Би настолько утомилась от бесплодных переживаний, что прикорнула прямо за кухонным столом. Во сне она опять попала в затянутый то ли туманом, то ли какими-то тенетами лес, но на этот раз она безуспешно искала в нем Алекса.

Биче проснулась под утро от самого лучшего в мире звука – Алекс звал ее по имени. Сначала ей показалось, что он ей сниться, но потом она ощутила легкое прикосновение и тотчас проснулась. Алекс стоял совсем близко и с улыбкой заглядывал ей в лицо. У Беатриче перехватило дыхание, она невнятно лепетала: "Ты ... ты здесь. Все в порядке? Я ужасно волновалась? Думала обо всяких глупостях?", при этом она беспорядочно блуждала руками по груди и по плечам Алекса. Ей страстно хотелось прижаться к нему всем телом и замереть у него на груди, ее останавливало лишь странное выражение его лица – он застыл и словно прислушивался к чему-то.

Алекс испытал облегчение, увидев, что с Беатриче все было в порядке. Она спала, положив голову на скрещенные руки, и почему-то хмурилась во сне. Он подошел к ней ближе, чем когда-либо до этого момента и тихонько позвал, раз, другой, третий. Женщина не просыпалась. Тогда он прикоснулся к ней, тихонько проведя по щеке кончиками пальцев, от этого она моментально открыла глаза и вскочила со стула. Чуть заспанными, но все равно сияющими глазами она жадно вглядывалась в его лицо, в это время ее руки порхали по его телу. Везде, где он чувствовал ее прикосновения, кожа сладко натягивалась, и кровь бежала быстрее, разгоняя истому по всему телу. Он заставил себя вслушаться в ее бессвязные восклицания. Она действительно ждала и волновалась. Но ведь беспокоиться был совершенно не о чем! «Я встретился с Дидье» – сказал Алекс с улыбкой. Ему показалось, будто он своими словами выключил солнце. Улыбка на ее лице исчезла, между ее руками, только что разглаживавшими рубашку на его груди, и его телом вдруг возникла пустота, которая росла с каждым ударом его сердца. Потом одной рукой Беатриче принялась сражаться с непослушной прядью, не желавшей прятаться за ухом, а другую – убрала в карман. Разглядывая кружку с недопитым чаем, Би вежливо поинтересовалась: «Гм, как у него идут дела?».

Алекс с недоумением и тревогой смотрел на стоявшую рядом с ним женщину. Он не успел вымолвить слова, как она сделала несколько коротких и неуверенных шагов в сторону.

– Дела у него очень плохи: у его супруга героиновая зависимость, он – в двух шагах от смерти – сказал Алекс, приближаясь к ней.

– Это ужасно... – все так же не глядя на него, сказала Биче и тронула кирпичную кладку, отделявшую кухонную зону от других помещений.

– Да, Дидье нуждался в моей помощи – почти настигнув ее, произнес Алекс.

– И Вы смогли ему помочь? – Беатриче подняла на него глаза, вложив в этот вопрос все свои страхи, преследовавшие ее последние сутки, неуверенность в себе, и тоску по нему. Увидев, как Алекс смутился и покраснел, она отпрянула, устремляясь к своему убежищу.

«О Господи! Только не это! Пусть этот ад прекратится! Пусть все это закончится!» – Биче мысленно кричала в бессилии, сидя в своей каморке и вцепившись руками в непослушные вихры. Вдруг проснулось ее второе "я", которое не раз помогало ей не наломать дров и справиться с разрушительными эмоциями: «Ну и что будет, если все это закончиться? Этот, как ты выражаешься „ад“ прекратиться? Ты больше никогда его не увидишь, у тебя не будет даже шанса попробовать что-то изменить? И будешь ли ты вообще что-нибудь чувствовать, если его не будет рядом? Ты же никогда не встречала никого, хоть близко похожего на него. Просто бессмысленно бежать от человека, от которого ты физически и эмоционально не можешь оторваться».

– Ну что же, утро вечера мудренее, завтра начну все с начала – немного успокоившись вслух произнесла Биче и растянулась на своем немудреном ложе.

Алекс остановился. Ее обращение было сравнимо с нежданным холодным душем. Он окончательно запутался. Казалось, что он совершил какую-то большую ошибку, но он не мог понять, в чем она заключалась. Алекс подошел было к двери и занес руку для того, чтобы постучать, но остановился и прислушался. Из-за двери не долетало ни звука.

По телу мужчины пробегала остаточная дрожь от воспоминаний о встречи с Дидье и о прикосновениях Беатриче. Он устало побрел в ванную комнату, чтобы освежиться и успокоиться, а потом разобраться во всем, что произошло за последние сутки. После душа он рухнул на кровать, но сон не шел. Он мысленно сравнивал Дидье и Беатриче, которые, несмотря на очевидное сходство, в некоторых вещах разительно отличались друг от друга. Дидье знал Алекса с детства, восхищался им, но Алекса не оставляло ощущение, что его друг слишком рано и категорично поставил на нем крест, когда его жизнь пошла наперекосяк. Беатриче, напротив, вопреки неприятным обстоятельствам их знакомства, все равно доверяла ему и следовала за ним, и даже когда поначалу она злилась на него или поддразнивала его, она не прекращала диалог. А ее реакция на его признания об участии в "развлечениях" высшего света, потрясла Алекса до глубины души. Он думал, что он дорожит ею только за ее моральную поддержку и дружеское отношение (свои фантазии после сеансов рисования он почему-то не брал в расчет). Но сегодня, когда она просто прикасалась к нему, радуясь его присутствию, он ощутил возбуждение, пожалуй, превосходившее его ощущения от встречи с Дидье. "Как бы я хотел, чтобы она не убирала рук! Чтобы... " – его захватили яркие образы того, чтобы он хотел проделать вместе с Беатриче, и впервые ему не помешали его воспоминания. Последней его мыслью перед тем, как он провалился в сон, была "А что чувствовала она?".

Наступившее субботнее утро принесло с собой первый снег, укрывший землю тонким белым покрывалом. Впервые за последние годы начало календарной зимы совпало с ее наступлением в природе. Деревья рядом с домом замерли, боясь стряхнуть подаренные зимой уборы. Беатриче с тоской смотрела на улицу, мечтая пробежаться по первому снегу и вдохнуть морозную свежесть первого зимнего дня.

Алекс поднялся много позднее обычного. Когда он зашел на кухню, он обнаружил там Беатриче, как ни в чем не бывало сидящую за столом и погруженную в чтение книжечки, при ближайшем рассмотрении оказавшейся кратким изложением пьесы Шекспира "Много шума из ничего". На столе его поджидал нетронутый завтрак.

– Доброе утро, Алекс! – доброжелательно сказала Биче и улыбнулась ему.

– Доброе ... утро, Беатриче! – немного хриплым ото сна голосом произнес Алекс.

– Предлагаю уже поесть – Би отложила книжку и поухаживала за Алексом – я умираю от голода. Приятного аппетита!

– Приятного ... – эхом откликнулся ничего не понимающий Алекс и потянулся к книге, взглядом попросив у Би разрешения взять ее. Она охотно кивнула. Она читала первую сцену второго акта, когда главные герои интриговали и пикировались во время маскарада.

– Беатриче, я хотел бы спросить ... Точнее, я должен знать, чем я вчера обидел тебя ... Вас ... – он тяжело вздохнул.

– Алекс, ты меня не обидел. – мягко ответила Биче – Ну или скажем, ты не желал сделать ничего плохого, но получилось, что несколько задел меня.

– Чем? – уточнил Алекс, у которого отлегло от сердца, когда он услышал "ТЫ меня не обидел".

"Что же ему сказать?" – лихорадочно соображала Биче – "Тем, что не предупредил, что задержится? Но он взрослый человек, не обязан отчитываться, тем более, что после его прихода я чуть не запрыгнула на него от радости. Сказать правду? А КАК? И что он подумает, ведь он вчера даже не попытался поговорить. Спокойно!"

– М-м-м, по зрелому размышлению, ты задел даже не меня, а плоды моего слишком пылкого воображения – попыталась уйти от разговора Беатриче.

– Подожди, каким бы ни было пылким твое воображение, и что бы оно тебе ни рисовало, вчера ты была сама не своя – Алекс отложил книгу, отодвинул тарелку и внимательно, не отрываясь, смотрел на Би.

– Алекс – Беатриче опять начала волноваться, но взяла себя в руки и продолжила говорить – В последнее время моя жизнь перевернулась с ног на голову: дома я много передвигалась и по работе и просто так, вся моя жизнь проходила в движении, сейчас я заперта в четырех стенах, и не могу даже нос высунуть на улицу, чтобы подышать воздухом; со мной толком ничего не происходило, самая большая неприятность, которая могла лично со мной случиться – это взыскание от шефа за опоздание на работу, здесь же я нахожусь под страхом обнаружения, пыток и смерти; и, наконец, я всегда много общалась с разными людьми, сейчас я могу разговаривать только с тобой. И знаешь, что удивительно, я достаточно легко переношу вынужденное ограничение свободы, меня не особо пугают ужасы, которые мне грозят здесь, именно потому, что здесь я узнала тебя. Так получилось, что ты стал средоточием моего мира сейчас, я не жалуюсь, мне это нравится. Но у моего такого существования, конечно же, есть издержки. Они состоят в том, что у меня слишком много свободного времени, которое я заполняю единственным доступным мне способом – думаю о тебе. А когда информации для размышления не хватает, в голове появляются чудовища. Вот вчера я провела весь день в невеселых размышлениях, а когда ты не вернулся под вечер, мне показалось, что все мои дурные мысли пролезли в реальность: тебя схватили, тебе угрожают, за тобой охотятся. Ну, ведь бред же! Однако, с этим я прожила вчерашний день. А когда выяснилось, что причина твоего отсутствия столь проста и понятна, я потеряла грань между вымыслом и реальностью, не выдержала и сорвалась. Я прошу прощения за то, что своим вздорным поведением могла обидеть тебя! – Биче наконец смогла ответить на его взгляд, отчаянно желая разобраться в его реакции на ее признание.