Текст книги "Единство вопреки (СИ)"

Автор книги: Татьяна Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Иванова Татьяна Ивановна
Единство вопреки

Глава 1 У судьбы на пороге.

***

Би зябко поежилась, стоя на практически пустом перроне станции метро. Время приближалось к полуночи, ее занятия закончились позднее, чем обычно, поэтому ее немного мутило от усталости и от кондиционированной прохлады, приправленной едким запахом креозота. К счастью, словно объемное и невесомое облако, женщину грела старая испытанная куртка, которую она обновила по случаю первых осенних холодов. Еще одним поводом для радости была возможность после долгого рабочего дня в офисе, проведенного в оковах "делового стиля одежды", залезть в любимые джинсы и ботинки без каблука. Вяло перебирая в голове перипетии прошедшего дня, Би заметила в глубине тоннеля огни приближающегося поезда. Настроение неуловимо, но ощутимо улучшилось. Через три станции она выйдет, еще минут через десять окажется в своей любимой персональной и весьма комфортабельной норке, выпьет горячего чая на теплой кухне, оклеенной обоями с викторианскими цветами, доползет до кровати, а завтра ... вуаля, будет готова сворачивать горы, заходить в горящие дворцы и останавливать на ходу ... коней? Да чего там стесняться? Драконов!!!

"Эк тебя занесло" – Би мысленно улыбнулась собственному пафосу – "прошу прощения, но _для чего_ все эти подвиги? Или для кого?...". "Молчание было ей ответом" – вздохнула она.

Беатрикс зашла в последний вагон, оказавшийся совсем пустым, села на ближайшее сидение, спрятала лицо в любимом кашемировом палантине и приготовилась бороться с дремотой, чтобы не пропустить свою остановку.

Героически сосчитав все промежуточные станции, Би в полусне выслушала объявление об остановке "....", которое произнес низкий, металлический и весьма невыразительный голос, шагнула из вагона на ярко освещенный перрон. Необычность окружающей обстановки дошла до утомленного сознания на миг позднее отправления поезда, на котором она приехала сюда....

***

Утро не заладилось – вместо будильника Алекса разбудил звонок "младшего друга". Тот, с непосредственностью молодого остолопа, предлагал "вот прямо сейчас" объявить День эгоиста, ("Интересно, кого он имел в виду? Уж, определенно, не меня" – мимоходом мысленно отметил Алекс) "забить" на все обязательства и провести ближайшие сутки, непрерывно занимаясь сногсшибательным сексом.

Конечно, когда тебе 19 лет, после возникновения в твоей жизни "старшего друга" и последовавшей инициации, поневоле все жизненные чаяния сведутся только к удовлетворению желаний молодой и бурлящей плоти. Хотя, справедливости ради, так случается не со всеми. Ведь инициация это ритуал, который совершенно не предполагает ежедневные и многократные повторения. А к чему стремиться, когда ты подошел к тридцати пяти, имеешь прекрасное образование, собственное дело, и не какую-нибудь лавочку или контору, а архитектурное бюро. Также в активе деловая репутация, талант, не вполне стандартная, но очень привлекательная внешность, уже не первый "младший друг", небольшая, но неуклонно растущая армия поклонников (как таланта, так и внешности). В пассиве же, который Алекс предпочитал задвигать на периферию сознания, зрело глухое и неформулируемое недовольство, ощущение незаполненного промежутка, паузы, пустоты в его жизни.

Сначала мужчина долго объяснял юному созданию важность и необходимость обязательств, тем более связанных с профессиональной деятельностью, потом утешал его, обещая провести с ним вечер и ночь, потом судорожно пытался прервать излияния малыша о его разнообразных и прихотливых эротических планах на ближайший вечер. Уф! Если бы было можно ограничивать пределы выполнения своих "общественных" обязанностей, связанных с введением в жизнь таких вот мальчишек или хотя бы втолковать этому энтузиасту, что роль "старшего друга" предполагает нечто большее, чем регулярный секс! Ведь раз от раза они становятся все более инфантильными и неприспособленными к обычной жизни вне сексуальных отношений. Этот, последний, был так называемым "ребенком из пробирки". Он был выношен суррогатной матерью и воспитан в интернате. Отцом его был очень давний знакомый Алекса, который настоял, чтобы именно господина Рейно избрали "старшим другом" его сына, которого папа, впрочем, впервые увидел немногим ранее, чем с мальчиком познакомился его "старший друг". От воспоминаний о давнем знакомом Алекса слегка передернуло.

Одновременно с выматывающим разговором, Алекс попытался приготовить себе завтрак, но эмоциональные "американские горки" не позволил сосредоточиться на процессе, поэтому омлет подгорел, кофе ушел и залил всю поверхность плиты, а тосты превратились в чистый уголь. Потом он впопыхах приводил себя в порядок и одевался, и, как следствие, его предельно функциональный одноэтажный дом, в котором гармонично сочетались черты японского минимализма, лофта и космического корабля, сейчас больше напоминал строение, пережившее торнадо или цунами. "Ну, ничего, путценки (от немецкого "putzen" – чистить) разберутся" пробормотал Алекс, сбрасывая сообщение в клининговый отдел.

Целый день господин Рейно провел в переговорах с заказчиками. Недавно была введена в действие станция метро, внутреннюю отделку которой проектировало его бюро. Замечаний к его работе не было, более того, планировалось использовать разработки, примененные при проектировании и строительстве этой станции, в дальнейшем.

Он удивился себе, когда по окончании этого длинного и трудного дня, он оказался около объекта, бывшего предметом долгих и утомительных обсуждений.

Глава 2 Неприятности только начинаются

***

Шум уходящего поезда давно стих, а Беатрикс стояла на месте и не могла пошевелить даже пальцем. Интерьер родной станции изменился до неузнаваемости: вместо стилизованных иллюминаторов, фюзеляжей и элеронов, разбавленных портретами знаменитых пилотов и вырезками из старинных газет, ее окружало стальное безмолвие межгалактической станции. Ну, чистая "Звезда смерти"! "Твою-то ж мать ....." – как мантру, бессмысленно повторяла она про себя, пытаясь сориентироваться в происходящем. Кроме того, не оставляло ощущение, что вот прямо сейчас за ней пристально, но несколько отстраненно наблюдает кто-то чужой. Оцепенение прошло только с приходом поезда, идущего в обратном направлении. Биче опрометью перелетела платформу и заскочила в вагон. "Ну вот сейчас я вернусь в точку А, выйду на поверхность и пойду домой пешком, короткими перебежками. Только бы выбраться из этого космического Зазеркалья!"

Усилием воли справившись с волнением и коротким движением пригладив растрепавшиеся темно-русые волосы, она огляделась по сторонам. На этот раз в вагоне было несколько пассажиров. Два молодых человека в щегольских пальто, явно "белые воротнички", сидели, уткнувшись в какие-то гаджеты, несколько неряшливо, но живописно одетый мужчина стоял около противоположной двери, а в дальнем конце вагона расположилась маленькая группа мужичков, по виду и по запаху напомнивших ей механиков из ближайшего автосервиса. Поезд подъехал к следующей станции, название оказалось знакомым, но обстановка была совершенно иной. Чтобы присмотреться, она на минуту выскочила из вагона, потом вернулась назад. Перемещения привлекли к ней внимание других пассажиров. И в этот момент она испугалась по-настоящему – в воздухе повисли отчуждение и враждебность.

Надо сказать, что сейчас в объемной куртке, джинсах и башмаках, без макияжа, который почти исчез после двух часов напряженных занятий, Беатриче, на первый взгляд, можно было принять за очень миловидного, хотя и несколько лохматого молодого человека. Но второй взгляд уже не оставлял возможности ошибиться: она выглядела как женщина, вела себя как женщина, в сущности, она и была женщиной, пусть не безупречно красивой, но чем-то неуловимо привлекательной. Вот в этом-то и была загвоздка! Сколько она себя помнила, никогда ее внешний вид не вызывал такой страной реакции мужчин. Бывало всякое – восторг, разочарование, живая заинтересованность, но не презрение, граничащее с брезгливостью!!!! Сначала она не поняла, что произошло, и с чем связана столь странное поведение попутчиков, но потом из обрывков беспорядочных реплик, доносившихся из дальнего конца вагона, она уяснила, что их возмущает ее половая принадлежность. "Женщина! Женщина!! ........!!!" – на все лады повторяли они.

Хипстеры обменялись короткими недоумевающими взглядами, неряха иронически прищурился, наибольшую опасность представляли работяги, которые с угрожающим видом двигались по вагону по направлению к ней. Ее нервы были на пределе, но она старалась не показывать виду, что была испугана, с деланной непринужденностью держась за поручень ("Отцепись, да отцепись же ты от него! Подумай, тебе очень быстро надо будет покинуть этот проклятый вагон на ближайшей станции. Ну же!!!"). Вот, наконец, поезд, со скрежетом тормозов влетел на очередную станцию. "И все-таки я везучая!" – мелькнула мысль, когда Би обнаружила, что на другом конце платформы стоит поезд, двигающийся в обратном направлении. Страх придал ей сил, и платформу она перемахнула со спринтерской скоростью. Двери отъезжающего поезда захлопнулись прямо перед носом самого шустрого из представителей рабочего класса.

***

Странное наитие заставило Алекса зайти внутрь станции. Благодаря пропуску, сохранившемуся со времени ввода станции в эксплуатацию, он миновал турникет и задумчиво двинулся к эскалатору. Рассеянно оглядываясь по сторонам, Алекс поймал себя на мысли о том, что при всей своей современности и функциональности интерьер станции получился очень холодным и безжизненным. Взглянув на свое творение отстраненным взглядом, творец содрогнулся от воспоминания об одном из самых худших моментов своей жизни и поплотнее запахнул черное кашемировое пальто. Где-то на задворках сознания мелькнуло и исчезло полузнакомое слово "Сублимация". Он через силу криво улыбнулся и продолжил бездумное движение вперед.

Спустившись на первый уровень, где можно было перейти на соседнюю линию, Алекс внезапно замер. Взгляд зацепился за странную мизансцену – из подошедшего к платформе поезда вышел молодой человек в большой не по размеру куртке, в массивных башмаках и уютном шарфе, в котором почти утопала вся нижняя часть лица. Но внимание приковывала как раз верхняя часть его лица, а особенно большие выразительные глаза, в которых плескалось недоумение, переходящее в удивление, которое в свою очередь, превратилось в страх. Этот человек все время, прошедшее между его выходом на платформу и приходом поезда на противоположную сторону платформы, не сделал практически ни одного движения, не считая легких поворотов головы. Зато, как только подошел поезд, юноша опрометью бросился к ближайшему вагону.

В этот момент Алекс ощутил странность, связанную то ли с манерой поведения, то ли с внешним видом взволнованного молодого человека. Но что было не так, он пока не смог для себя сформулировать.

Из раздумий вывел настойчивый телефонный звонок. Он посмотрел на окошко экрана и ничуть не удивился, увидев там определившийся номер "младшего друга". Во многом непохожий на своего отца, он, несомненно, был его сыном, потому что подобная нетерпеливая настойчивость, граничащая с назойливостью, встречалась только у двух знакомых ему людей. После минуты непрерывного трезвона Алекс взял трубку и несколькими фразами урезонил неутешного любовника, назначив точное время встречи. Практически неизменным местом встречи была небольшая, но уютная квартирка "младшего друга", расположенная в фешенебельном доме в центре Города. Свой дом Алекс почитал своей крепостью, поэтому очень редко принимал кого-либо у себя.

Надо сказать, что при всей его внешней привлекательности, безупречной воспитанности и еще пригоршне прекрасных личных качеств он был достаточно, да что там, он бы _очень_ закрытым человеком, почти не имевшим друзей. Его желание общаться с людьми, раскрывая себя, было практически уничтожено семнадцать лет назад в комнате цвета стали, напоминавшей стены этой проклятой станции, и с тех пор методично добивалось окружающими.

Несмотря на то, что время назначенной встречи приближалось, что-то удерживало Алекса на его наблюдательном посту. Он медлил уходить, прислушиваясь к своим ощущениям.

Предчувствия его не обманули. Вскоре после окончания разговора к перрону подошел очередной поезд, из которого в панике выпрыгнул давешний смутивший его молодой человек.

***

"С меня хватит!!!" – почти прорычала Беатрикс, выскакивая на перрон злополучной станции, вообразившей себя космическим рейдером – "Этот затянувшийся кошмар должен иметь какой-нибудь конец, желательно счастливый. Говорят же, что все проходит. Значит и ЭТО тоже пройдет". Однако облегчения она не ощутила. В довершение всего пришла догадка, почти погрузившая ее в пучину отчаяния: "Это не кошмар, а вполне себе объективная реальность, а вот чашка чая на любимой кухне уже превратилась в несбыточную мечту!". Как ни странно, Би не покорилась нахлынувшему ощущению безнадежности. Она, в силу профессии и благодаря богатому жизненному опыту, отличалась умением сопротивляться любым неурядицам. Неприятности и несчастья сгибали ее, но не могли сломить. Ее профессиональным кредо была фраза "Пять минут позора, и ты снова юрист". Впрочем, эта присказка помогала справляться не только с профессиональными проблемами.

Внезапно она подняла глаза и увидела на легком мостике, выводящем к переходу на другую линию, мужской силуэт. Из-за легкой близорукости Биче не смогла разглядеть черты лица мужчины и их выражение, однако она догадалась, что именно он наблюдал за ней, когда она попала на станцию в первый раз. Видимо, мужчина понял, что был обнаружен, поэтому он резко развернулся и скрылся из вида, судя по всему, направившись к выходу.

"Черт! Этот самодовольный болван созерцал мои мучения, дождался окончания бесплатного представления, а когда уяснил, что я могу потревожить его просьбой о помощи, смылся, только его и видели! Твою-то ж мать!" – в последний раз выдохнула она, завершая мысленную гневную тираду. Как ни странно, пришедшая злоба прибавила сил и охладила разум.

К Би вернулась способность рассуждать. С этим местом, где она внезапно оказалась, было что-то не так, что-то было не правильно, чего-то не хватало. Она взъерошила копну непослушных волос, немного постояла в задумчивости и, покрутив головой, направилась на поиски выхода.

Поплутав среди мостиков и переходов, она нашла эскалатор. Обычно, во всех метрополитенах мира, пространство рядом с эскалатором используется для размещения рекламных объявлений. Эта станция не была исключением. Плакаты, которые успела разглядеть Беатриче, дали ей богатую пищу для размышлений.

"Начнем с того, что на них не было ни одного изображения женщины или ее атрибутов – одежды, домашних принадлежностей; почти не было изображений детей (а если и были, то только мальчики). Зато в изобилии присутствуют мужчины в различных комбинациях и ситуациях. Однако..." – протянула себе под нос Би. Она пересекла пустой холл и вышла на свежий воздух.

Поздний вечер уже превратился в ночь. Ночной город, разбросавший перед ней переплетения улиц, домов, витрин и огней был похож на ее родной город. То здесь, то там взгляд выхватывал очертания знакомых зданий. Но в то же время совокупность мелких деталей, делала его чужим. Тротуарная плитка, освещение, даже контейнеры для мусора отличались от тех, к которым она привыкла дома настолько, что даже их не замечала. А еще, по крайней мере, рядом со станцией практически не было зелени и цветов, и мест, где можно было бы присесть и передохнуть после кружения по городу. "Вот уж воистину – Звезда Смерти" – грустно усмехнулась Биче.

Внезапно ночную тишину разорвал звук сирены, и из-за угла выскочила машина непривычной расцветки, но вот надпись на капоте не давала шанса на ошибку. Это был полицейский патруль.

***

Человек на платформе не на шутку заинтересовал Алекса. По какой-то причине он почти физически ощущал эмоциональное состояние юноши. Вот сейчас это была чистая, незамутненная злоба. Алекс был настолько поглощен наблюдением, что не сразу заметил, что сам был обнаружен. Но как только на нем остановился пышущий негодованием взгляд, он вздрогнул, как от удара электрического тока, почти рефлекторно развернулся и устремился к выходу из этого стального склепа.

С трудом справившись с автоматическими дверями станции, Алекс почти вывалился на улицу. "Какого черта?! Что со мной происходит?! Это мой проект, моя работа, моя жизнь! Почему же мне так паршиво, что хочется напиться, разнести в хлам эту груду стекла и стали и завыть на луну! И совсем не хочется ехать и ублажать ЕГО отпрыска! Младшего друга..." – поправил он себя. Он решительно двинулся в сторону машины, похожей на поджарого и стремительного хищника. Полностью контролируя себя, он уселся в машину, нарочито медленно включил зажигание, несколько минут подождал, пока прогреется двигатель, и начал движение. Он разворачивался на пятачке перед станцией, когда его ослепил свет фар подъехавшей полицейской машины. Из нее, не торопясь, вышли стражи порядка и вразвалочку двинулись к дверям станции, рядом с которыми была видна чья-то субтильная фигура. Опять этот мальчишка!

Алекс ехал ночному, освещенному яркими огнями городу. В зеркале заднего вида на ветровом стекле он ловил отражение своего лба с прилипшими к нему темными прядями и короткие взгляды голубовато-серых, но сейчас в полумраке казавшихся почти черными глаз. Каким же нехорошим был взгляд, неправильным. Ведь он ехал на встречу с самым близким (по крайней мере, сейчас) для него человеком.

"Младший друг" – "почетная обязанность, привилегия, смысл жизни", так с самого детства наставлял его учителя в детском интернате и в школе среднего звена. Мальчиком, он покровительствовал всем малышам, унимал их ссоры, принимал участие в играх. Крохи его просто обожали, а старшие товарищи и наставники уважали его и ценили его общество. Куда же это ушло? И как "младший друг", в его понимании, превратился из мальчишки с широко распахнутыми от восхищения глазами, ловящего каждое слово и оттенок его настроения, в изнеженного, самолюбивого, томного юнца, гоняющегося только за своим удовольствием.

Обязанности по заботе о "младшем друге" обычно возлагались на мужчину, "вошедшего в возраст", то есть достигшего 25 лет, и сводились они в основном к поддержке молодого человека в начале его жизненного пути, к разъяснению механизмов существования их общества. Да наконец, просто к общению молодого неопытного человека с состоявшимся мужчиной. Первая встреча младшего друга с его наставником происходила, когда юноше исполнялось 18 лет. Первый цикл опеки составлял обычно три года, после чего молодого человека передавали более старшему покровителю, уже достигшему 30 лет, который не только помогал ориентироваться в житейских вопросах, но способствовал профессиональному и карьерному росту. Младший друг отпускался в свободное плавание по достижении 24 лет. И первого и второго старшего друга выбирали на советах, в которых обязательно принимал участие отец мальчика. Его голос обычно и становился решающим. В некоторых случаях первый старший друг оставался с младшим и по достижении им 21 года.

Но самым важным, почти сакральным моментом в возникновении отношений старшего и младшего друга была инициация – акт, символизирующий жизненную основу их общества – превознесение и освящение отношений между мужчинами. Это было соитие, которое происходило в месте, выбранном старшим другом, и символизировало узы, связывающие юношу и наставника (да и всех мужчин, являвшихся членами их общества), которые являются чем-то много большим, чем товарищество. Этот ритуал повторялся периодически, чтобы укреплять их связь. В некоторых случаях, когда младший и старший друг начинали испытывать друг к другу серьезные чувства, не возбранялись регулярные сексуальные отношения.

На первый взгляд, в обществе, где жил Алекс, царила всеобщая гармония, основанная на глубоких эмоциональных связях между членами этого общества. Однако стройную картину портила необходимость обеспечивать продолжение рода и поддержание прироста населения. И вот тут крылось уязвимое место системы. Поскольку для рождения детей были необходимы существа другого пола, и в качестве доноров половых клеток, и в качестве суррогатных матерей, приходилось мириться с наличием строго контролируемого количества женщин. Но даже строгий контроль не мог преодолеть давно существующую тенденцию к увеличению количества женщин.

Их социальный статус был весьма невысоким: для них были закрыта возможность получить образование, участвовать в общественной и культурной жизни. Основной обязанностью женщин было вынашивание детей, зачатых в пробирке. Кроме того, их использовали на работах, не требующих квалификации. Само собой разумеется, женщины жили в обособленных закрытых зонах и не имели свободного доступа в общественные места.

В мрачных размышлениях о несовершенствах некоторых общественных институтов, Алекс добрался до дома Сандро, так звали его "младшего друга". Он долго слушал гудки вызова домофона. Наконец, на вызов ответили, и дверь открылась.

Когда Алекс оказался на этаже, где жил мальчик, он увидел, что дверь квартиры была распахнута настежь. Прислонившись к косяку со скрещенными на груди руками, в дверном проеме стоял заспанный, недовольный и совершенно обнаженный Сандро. Алекс молча подошел к нему, развернул за плечи и практически втолкнул внутрь. Несмотря на то, что ростом Сандро был немногим ниже очень высокого Алекса, он неожиданно легко подчинился, посчитав грубость старшего друга частью сегодняшней сексуальной игры. Более того, он был приятно удивлен такому разнообразию, так как обычно Алекс во время их близости был очень тактичен, нетороплив, внимателен и несколько сдержан. Сегодня же он, сохраняя молчание, снял пальто и прошел в гостиную. Там старший друг быстро разделся, аккуратно сложил одежду, холодно и пристально посмотрел на Сандро, у которого вниз по позвоночнику скользнул неприятный холодок.

– Не слышу извинений – хриплым ото сна и волнения голосом сказал Сандро.

Алекс, так и не промолвив ни слова, еще раз развернул юношу, опустил его в коленно-локтевую позицию, потом совершив минимально необходимые действия, чтобы приготовить себя и партнера к соитию, надел презерватив и вошел в Сандро. Он двигался с широкой амплитудой, с силой вгоняя себя в тело юноши. Приблизившись к кульминации, старший друг ускорил темп. Он добрался до нее немногим раньше Сандро, но услышав страстные стенания мальчика, он закончил движение и почти сразу вышел.

– Прости, я сегодня был не склонен к прелюдии – только и обронил Алекс по окончании, после чего пошел ванную комнату, больше не прикоснувшись к партнеру.

Растерянный Сандро забился в угол дивана, на котором они только что занимались сексом, одурманенный остаточной сонливостью и возбуждением, он с трудом осознавал, что произошло, но неудовлетворенность и обида подсказывали ему, что что-то кардинально изменилось в их отношениях.

– Что же все-таки происходит? Что, черт возьми, творится со мной?! – вслух отчетливо почти по слогам произнес Алекс. В памяти возник обнаженный мальчишка у дверного косяка, и почти сразу же вспомнился тот, другой, потерявшийся на проклятой станции. На протяжении нескольких ударов внезапно взбесившегося пульса Алекс вдруг осознал, что же его смущало в том заблудившемся и обозленном мальчике. Это был совсем не мальчик, это была молодая ЖЕНЩИНА! В одно мгновение осколки мыслей и догадок сложились в единую картину: ее метания между поездами, отчаяние, перешедшее в злость, полицейская машина около станции, Роберто!

– Роберто! Боже, только не это! – сдавленно выдохнул Алекс и стремительно метнулся обратно в гостиную. "Только бы успеть!!!" – билось у него в голове.