Текст книги "Тьма миров (СИ)"

Автор книги: Татьяна Рябова

Соавторы: Игорь Рябов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 40 страниц)

Юноша проводил девчонку взглядом, с некоторой тревогой подумав, что зря согласился. Наверное опять какую-то шалость задумала, а он – простак, клюнул на её удочку. Но к немалому изумлению Гоши, он ошибся в своих предположениях. Сильно ошибся. Через минуту до его ушей долетел виноватый и вполне серьезный голосок сестрёнки:

– Барти, Гамби, простите меня, пожалуйста, за то, что я испортила вам утро, сломав рыцаря, которого вы с таким трудом собирали. Я постараюсь больше так не делать.

Бородач присоединил молоток к остальному инструменту в ящике и разогнулся, почесывая подбородок. Его напарник не менее озадаченно скрябал в затылке. Хотя слуги и не сговаривались, но ответили они почти одновременно:

– Да ладно, маленькая леди, не так уж это и важно. Пустяки…

– Ваша Светлость, не стоит извинений, ведь ничего страшного не случилось…

– Нет, стоит! – Ирга упрямо надула губки, виновато потупившись. – И это важно. Потому как страшного хоть и не случилось, но могло случиться, что почти одно и то же. Простите меня.

– Хорошо, – слуги переглянулись и самыми серьезными голосами произнесли. – Мы на тебя не в обиде. Что было – прощаем.

– Спасибо, – девчонка на секунду присела в скромном реверансе, а затем вприпрыжку побежала к брату. – Я же говорила, что тебе не долго придется меня ждать. Пойдем догонять маму и Своча. Она, наверное, повела его на Северную стену, показать, как её отремонтировали…

Парнишка едва за ней поспевал, на ходу продолжая поражаться поведением сестренки. Вот лично ему в её возрасте вряд ли бы пришло в голову идти самому извиняться, если старшие не заставляют. И не из-за того, что он рос плохим или испорченным мальчишкой. Вовсе нет! Но всё же просить прощения за шалость – вряд ли. А тем более в этом мире. Они же всего лишь слуги? И даже одного из трех желаний, с таким трудом отвоеванных у него, не пожалела. Странная девочка… Странная, но очень хорошая!

Отступление 2. Носитель

К утренней зорьке пещера опустела.

Амеш, так звали каторжника-беглеца, проснулся перед самым рассветом. Он полежал на своей импровизированной постели еще немного, прислушиваясь к звукам снаружи. Похоже, что погони за ним или не было вовсе, или ловцы потеряли след преследуемого задолго до того, как ему посчастливилось обнаружить лаз в это уютное логово. Скупо усмехнувшись собственной удачливости, мужчина встал с каменного лежака и не вполне уверенным шагом направился на выход, попутно стряхивая прилипшие к арестантской хламиде листья. Красивее она после отряхивания не стала, но привычка не опускаться на самое дно, когда есть хоть малейший шанс плыть к верху моря жизни, и такой малостью удовлетворилась.

Свои ощущения после сна беглец мысленно охарактеризовал, как странные. Тело вроде бы отдохнуло за ночь, но воспринималось им будто не совсем свое. Его сейчас можно вполне сравнить с рукой, которую отлежал. Как бы и шевелится, но столько приходится прикладывать усилий! И мелкое покалывание кожи, словно в нее безостановочно впивалась со всех сторон тьма тьмущая крохотных иголочек, причем не только снаружи, но и изнутри – усиливало сходство с затекшей конечностью. Но разве можно отлежать всё тело разом? Да еще наряду с внешним телесным отчуждением Амеш недвусмысленно ощущал внутри себя необъяснимый и небывалый прилив сил, которые бурлили и клокотали. Впрочем, возможно бурлил и клокотал всего лишь желудок, настоятельно требовавший хоть какой-нибудь еды. Жрать беглецу хотелось со страшной силой, точно он не на пару суток без кормежки остался, а голодал по меньшей мере целую Вечность.

Сглотнув тягучую слюну и тряхнув головой, каторжник выскользнул ужом из лаза на поверхность и зажмурился от ярких лучей солнца, резво выпрыгнувшего из-за горного кряжа на горизонте и ударившего в глаза прямой наводкой. В висках неистово запульсировала боль, потом она одновременно с двух сторон прострелила его насквозь, вонзившись в тело, будто арбалетные болты. Один импульс прошел наискосок от правого виска по направлению к сердцу. А второй сконцентрировался сперва в темечке, а затем промчался строго вертикально вниз вплоть до самого копчика. Странно, что Амеш не обделался при этом от ужасающей боли, наложив полные портки. А ведь на миг ему показалось, что его разорвет на мелкие клочки. Не разорвало. И даже воздух не испортил. Но заорать – заорал. Да еще как! Наверняка на ближайшем горном склоне лавина от его вопля сошла, хотя и виднелась вершина слева примерно в двух днях пути, не ближе. Огласив окрестности диким ором, Амеш моментально вырубился, повалившись ничком на зеленую травку, густым ковром покрывавшую подошву предгорья…

…Пока путник, случайно забредший в древнее капище, спал, Зло решало для себя насущный вопрос: что делать дальше? Оно-то уже выспалось за несколько последних столетий. Не пора ли вновь прогуляться по Лоскутному миру, наведя в нем шороху и разогнав собственную скуку? Пора, однозначно пора! И заморить червячка после долгой спячки есть чем: вон он, «завтрак туриста»– сам пожаловал, а теперь мирно посапывает на жертвенном алтаре, свернувшись калачиком на густом ворохе листвы, натасканной ветром. Хотя…

А не пора ли Лиху сменить тактику? Ведь все прошлые его вылазки «на люди» проходили по одному и тому же сценарию, отличаясь лишь деталями. Стоило только Злу разгуляться, войдя в раж и кося различными способами этих якобы разумных двуногих букашек, заполонивших Лоскутный мир, точно микробы больного, как тут же немедленно появлялись Светлые. Защитнички, спасители, хранители, растуды их! И начиналась всеобщая потеха. Какие интриги закручивались с обеих сторон! Какие взаимные козни плелись! Какие битвы громыхали! Приятно вспомнить…

«Живность», попавшая под раздачу, вымирала без счету, приносимая в жертву на Алтарь Победы обеими противоборствующими сторонами. Да кто их будет считать-то, когда речь идет о победе в извечной борьбе Добра и Зла? И какая разница, что выиграть в противостоянии противоположностей вряд ли возможно? Главное – сам процесс искоренения друг друга. Так что по-любому, одни шли на заклание «во имя», другие мёрли «за»…

Но вволю набесившись, одна из сторон – чаще всего Зло – рано или поздно уставала и отправлялась на покой, чтоб отлежаться, подкопить силёнок к следующим игрищам да придумать парочку новых трюков для внесения разнообразия в Игру.

Вот и подумалось Лиху: «А что, если в этот раз поступить иначе?» Допустим, Зло не будет самолично никого гробить из двуногих обитателей Лоскутного мира? Тогда и у Светлых нет формального повода вставать грудью, расправив крылья и распушив перья, на их защиту. Пусть лучше глупые людишки сами себя изведут на корню, а Зло им в этом только лишь чуточку поможет, вселившись в одного из них, словно вирус, да и распространяясь с помощью двуногого носителя так же уверенно, как эпидемия чумы или тифа на худой конец. Хорошая ведь идея, правда? Чего-чего, а гробить друг друга эти существа научились за свою историю на славу. Да и, признаться, любят они заниматься взаимоуничтожением. Как говорится, только повод им дай. А Зло может своему носителю не только повод на блюдечке преподнести, но еще и сил придаст для свершения задумок. Заодно, кстати, и мысли с чувствами сумеет аккуратно направить в требующемся Лиху направлении.

Итак, решено!

Зло сгустилось в дымку, окутав спящего. Наскоро просканировав его сонные нехитрые мысли, полюбовавшись на невнятные обрывки воспоминаний, Оно легонько коснулось ауры беглеца, мельком заглянуло в душу, а затем полностью, без остатка просочилось к нему в череп. Там оказалось тесновато для Зла, но ради дела Оно готово немножко потерпеть неудобства, постепенно расползаясь по всему телу, укореняясь в каждой клеточке. А пока стоит поближе познакомиться с «лошадкой». Даже на первый, приблизительно-оценочный взгляд «скакун» превзошел самые смелые ожидания. Именно то, что и нужно! В нем самом уже столько понамешано тьмы, жажды мести из-за заведомо несправедливого наказания бессрочной каторгой, ожесточения на людей, неверия в Добро, что даже нет смысла навязывать ему свою злобную волю. Проще просто исподтишка помогать, направлять и подсказывать. А еще оберегать…

Вот только давненько уж Зло на свет не выходило. Не обжечься бы с непривычки, а то не ровен час носителя убьешь, непроизвольно дернувшись…

…Амеш провалялся без сознания почти час. И Зло, коль уж так получилось, раньше времени растеклось по всему его телу, благо носитель выжил и в данный момент не возражал против своевольства «квартиранта». Очнувшись, беглый каторжник сердито сплюнул, встал на корточки, и тут его желудок вывернуло наизнанку. Правда, в нем кроме скопившейся желчи ничего другого не имелось, а потому спазмы были еще более тягучими и мучительными. Спустя десяток минут, Амеш поднялся на ноги. Вытерев губы рукавом хламиды, он уверенно направился в сторону видневшихся невдалеке гор. Что-то настойчиво подсказывало ему: идти нужно именно туда. Может быть интуиция?..

Глава 18. Бегите, Ваше Высочество!

Яна уже заканчивала завтрак, накрытый поистине с королевским размахом – ей такую прорву продуктов и за неделю не уничтожить, когда под раскрытыми из-за жары окнами послышался дробный цокот копыт. Судя по звуку, отряд прискакавших насчитывал не менее десятка всадников. Принцессу прибытие гостей заинтересовало, но не очень сильно.

– Кого там принесло с утра пораньше? – тихо, словно саму себя, спросила девушка, аккуратно положив косточку от съеденного на десерт абрикоса в серебряную тарелку с не осиленным салатом, тщательно вытирая губы салфеткой.

Молчаливый слуга, стоявший на подхвате чуть позади и сбоку от её кресла, оказался понятливым и расторопным профессионалом. Тарелка с объедками в мгновение ока незаметно исчезла со стола, тут же передавшись из рук в руки другому прислужнику, совсем молоденькому мальчишке, который скорым шагом исчез из трапезной. А расторопный слуга уже наливал что-то янтарное из кувшина в опять же серебряный кубок с изящной гравировкой по бокам: олень, гордо вскинувший голову, занес ногу над свернувшейся в клубок змеей, широко разинувшей пасть. И вся эта композиция на фоне филигранно вырезанных деревьев, кустиков, веточек, листиков. Такому произведению ювелирного искусства место в самом лучшем музее, чтоб на него посетители изумленно таращились и восхищались мастерством умельцев! А Янке попить из этого шедевра предлагают. Есть всё-таки некоторые плюсы в жизни принцесс.

А на этих оленей, готовых вот-вот растоптать змеюк, колдунья уже успела с утра вдосталь насмотреться в разных видах и всевозможных ракурсах. И на выгравированных по металлу, и на вышитых серебристыми нитями на гобеленах, занавесках, портьерах, скатертях и всему прочему, куда только есть хоть малейший шанс иголку воткнуть. Попалась по пути от спальни до обеденного зала, расположившегося на втором этаже замка, так же парочка картин с этим жизнеутверждающим сюжетом. Красиво написанные полотна, ничего не скажешь! Сплошной фэнтезийный реализм, тщательно прорисованный до мельчайших деталей. Янка бы вот так точно не смогла намазюкать, это ж не её излюбленный жанр аниме. И даже одного беломраморного красавца, выполненного в натуральную величину, принцесса краем глаза успела заметить издали, спускаясь по широкой лестнице на второй этаж. Он возвышался на приземистом постаменте посреди просторного холла напротив парадного входа в замок.

Яна – девочка сообразительная, а потому сразу догадалась, что олень тут неспроста везде красуется. Наверняка он – семейный символ. И точно уж на гербе присутствует. А может, и не семейный, а только её личный. Но различие в принадлежности символа не настолько существенно, чтобы им голову забивать. По-любому к оленю нужно относиться со всевозможным почтением. Тем более Янке нравится это благородное и красивое животное. Вот если бы здесь, в новом мире её тотемом оказался кто-то другой – крыса, жаба, мокрица или паук, например, – тогда могли возникнуть сложности. На эту гадость она смотреть без содрогания не в состоянии.

Талион, в действительности бывший кем-то наподобие личного телохранителя принцессы или скорее верным рыцарем Её Высочества, но отнюдь не дежурным магом, как Яна первоначально предположила, с ленцой прохромал до окна и выглянул наружу.

– Командир Лютооких вернулся, – бесстрастным, но не ставшим более приятным голосом сообщил мужчина, обернувшись и пристально разглядывая принцессу. – Я вот до сих пор никак не могу понять, Ваше Высочество, почему вы разрешили ему взять отпуск на целый месяц и исчезнуть к Единорогу под хвост в это весьма непростое для всех нас время? Не раньше и не позже! И что за отпуск такой, в котором тебя безотступно сопровождает десяток самых опытных и лучших гвардейцев? Я не думаю, что Желдак настолько боится своей тещи, которую он якобы собирался проведать и узнать о её самочувствии. И в то, что эта старая карга захворала, тоже верится с трудом. Готов поспорить на пятьдесят золотых, она еще ухитрится всех нас пережить. Северяне такие захапистые, когда дело касается срока их жизни. Ни одного денька из цепких пальцев не упустят… Вопросов у меня много, а ответ, видать, один.

Колдунья лишь неопределенно пожала плечами, подтвердив правильность догадки телохранителя: другого ответа не жди! Он вздохнул, нахмурился пуще прежнего и, заложив руки за спину, принялся неспешно, чуть подволакивая ногу, бродить вдоль вместительного овального стола: дюжину шагов вперед, и столько же обратно.

Катя Дождик, по всей видимости, привычно составлявшая компанию принцессе во всех её делах, как и положено самой приближенной к царственной особе и очень любимой фрейлине, отщипнула виноградинку от грозди и с явным неодобрением покосилась на размеренно вышагивающего за её спиной Талиона. В тот момент, когда он удалялся от девушек и не мог их видеть, Катя неподражаемо правдоподобно скорчила серьезно-насупленную рожицу и, пародируя монолог верного рыцаря в монашеском балахоне, беззвучно пошамкала губами. Бла-бла-бла. Да еще девушка и пальчиком строго помахала перед носом принцессы. Но стоило только Талиону мягко развернуться на каблуках в обратную сторону, как Дождик без перехода приветливо расплылась в миленькой улыбочке, мимолетом отправленной телохранителю навстречу.

Яна едва сдержалась, чтобы не расхохотаться, и поскорее ухватилась за кубок, заботливо наполненный слугой на две трети. А ответы на вопросы Талиона она и сама хотела бы теперь узнать. Впрочем, как и получить сведения о многом другом, происходящем в незнакомом ей измерении, и пока еще совершенно непонятном. Как ни странно, но колдунья покамест успешно играла навязанную ей Судьбой роль принцессы, ни разу явно не оплошав. Заминки иногда случались, конечно, ведь она оказалась в чужом мире посреди неведомой жизни. Но не настолько серьезные, чтобы её сходу заподозрили в подмене оригинала двойником.

Колдунья отхлебнула глоток из кубка и тут же сморщилась, отставляя его в сторону:

– Что за кислятина такая?!

– Унгардский яблочный сидр, Ваше Высочество, – согнувшись в церемонном поклоне поближе к уху принцессы, с невозмутимым спокойствием ответил слуга. – Самый лучший. Раньше он вам нравился, и вы не считали его вкус чрезмерно кислым. Разрешите проверить? Может быть с этим конкретным бочонком, который мы сегодня вскрыли что-то не так? Хотя я уверен в обратном. Хранитель замка вместе с главным поваром все блюда и напитки лично пробовали, перед тем как распорядились накрывать на стол.

Слуга самую капельку пригубил из кубка, отставленного принцессой, и недоуменно пожал плечами. Унгардский сидр, как и ожидалось, свой вкус не поменял, оставшись всё тем же высококачественным напитком, коим баловалось уже не одно поколение высокородных, купцов и прочих богатеев, у которых хватало денег на его покупку. Для простых людей существовали менее дорогие сорта вин с соответствующим цене качеством и букетом.

– Всё когда-нибудь в жизни меняется, ничто не вечно, – философски заметила Катя с легкой всё понимающей полуулыбочкой на устах, без зазрения совести тут же осушив свой кубок до дна на одном дыхании. – Принцесса сегодня не выспалась, вот вам и результат. Принесите ей чего-нибудь другого попить, благо выбор в винном погребе отменный.

– Что пожелаете, Ваше Высочество, вместо сидра? – мягко поинтересовался слуга, застыв в ожидании, но готовый сорваться исполнять повеление принцессы сей же миг.

– Принесите просто молока, пожалуйста, – Янка дважды в одной фразе сморозила глупость, видимо, точно не соответствовавшую прежнему поведению своего двойника, и немедленно наткнулась на крайне изумленный взгляд фрейлины. Чтобы хоть чуточку сгладить произведенное впечатление, колдунья немножечко построжавшим голоском добавила: – И поскорее! Не заставляйте меня долго ждать.

Челядник, тоже до крайности удивленный, уже наполовину развернулся, готовый едва ли не бегом умчаться на кухню, но его ненадолго задержало дополнительное распоряжение:

– И скажи Хранителю, чтобы на обед сегодня подобрал более сладкий напиток, чем сидр.

– Немного разбавленное полусладкое вино из Арайских долин подойдет? – быстро сориентировался сообразительный слуга, который со временем сможет и на нечто большее претендовать, чем просто подавать блюда на стол. Если, конечно, продолжит в том же духе исполнять свою работу: с толком, но по-прежнему ненавязчиво.

– Наверное да, подойдет, – изобразив задумчивость на лице, согласилась Лекс. Выбора всё одно не было. Если бы ей под нос подсунули полный список имеющегося в замке питья, включающий в себя не только вина и прочее хмельное пойло, а абсолютно всё вплоть до колодезной воды, тогда она наверное смогла бы что-то выбрать на свой вкус.

– Будет исполнено. Я мигом вернусь, – прислужник стремительно улетел, разве что крыльями не махая от усердия ввиду отсутствия оных.

Список Янке не предоставили. Что ж, придется смириться, и пора начинать привыкать к иной жизни, к тяжелой монаршей доле. Резко своих порядков девушке в этом средневековье не установить, будь она хоть трижды принцесса, хоть дважды колдунья, хоть наполовину богиня. Привычки и образ жизни окружающих, складывавшиеся столетиями и окончательно сформировавшиеся задолго до Янкиного здесь появления, от её желаний зависят не многим больше, чем вращение Луны вокруг Земли от воющей на неё собаки. Хочешь или нет, а надо вести себя, особенно на первых порах, так, как это делала бы её предшественница. А значит, суждено Янке в ближайшее время лакать пусть хоть и слабо, но все же алкогольные напитки.

И угораздило же её попасть в почти классическое средневековье! Она в какой-то книге читала, что в ту эпоху воду пили только нищие, а молоком и соками развлекались лишь больные да дети. А Янка от смертельного недуга не загибается. И в свои тринадцать с половиной годков по их средневековым понятиям уже не ребенок. Да ей вот-вот скоро прынца на белом скакуне придется на пороге встречать. Или уж скорее не одного встречать хлебом-солью, а длинную очередь из женихов, желающих полцарства, ну и её в придачу тоже, предстоит ежевечернее разглядывать с высоты трона со смертной скукой в глазах, щемящей тоской в груди и неудержимым зеванием на устах. Вот потеха-то намечается! Забракует всех претендентов. Место в сердце Янки давно уже занято. НАВСЕГДА!

Слуга не обманул: ожидание принцессу не утомило. Кухня располагалась по соседству, и он обернулся в два счета, бережно неся небольшой пузатый кувшинчик со свежим молоком. Наполнив один из нетронутых кубков, прислужник бережно поставил его перед своей госпожой, правда едва не опрокинувши под конец действия, чувствительно вздрогнув. Дверь в обеденный зал резко распахнулась, ударившись о закрепленный на полу ограничитель с такой силой, что завибрировала. Все присутствующие с любопытством уставились на вошедшего.

Желдак, командир Лютоокой гвардии Её Высочества, приближался к столу принцессы уверенным шагом, но в его походке нет-нет, да и проскальзывала резкость и порывистость, граничившие с плохо скрытой нервозностью. Продолговатое лицо пожилого воина, изрезанное глубокими морщинами и парочкой затерявшихся среди них шрамов, озабоченно хмурилось. Кустистые брови сгрудились к переносице, усугубляя впечатление о суровой решительности, и так за долгие годы службы намертво припечатавшейся к повседневному образу начальника личной гвардии принцессы. Чуть впалые щеки и упрямо выдающийся вперед подбородок заросли многодневной щетиной, которая еще не перешагнула тот рубеж, когда её можно принять за бороду, но мысль о желательности продолжения отращивания уже навевала. Глубоко посаженные глаза смотрели из-под круто нависших над ними век и вправду люто. А еще они одновременно казались уставшими и воспаленными, будто Желдак не спал несколько суток кряду, что вернее всего соответствовало истине. И основательная запыленность от длительной скачки тому в подтверждение. Мужчину словно припорошило пылью, покрыв тонким слоем от самой макушки с жестко торчащим ежиком коротко остриженных седых волос до кончиков высоких сапог. Еще немного – и на командире Лютооких можно смело картошку высаживать, запросто прорастет.

Гвардеец, не произнеся ни слова, грузно опустился на ближайшее к принцессе кресло, стоявшее по правую сторону стола, и устало потянулся к кубку. Так же молча он кивнул слуге, чтобы тот его наполнил. Выпив сидр крупными глотками – его кадык при этом работал с частотой и ритмичностью поршня насоса, служивый откинулся на спинку кресла, вытянув ноги, и лишь затем поинтересовался хриплым голосом:

– Ваше Высочество, вы уже успели позавтракать?

Яна утвердительно кивнула и поднесла кубок с молоком к губам, отпив маленький глоточек, но продолжая с интересом разглядывать колоритного мужчину.

Уголки его губ чуть дернулись в попытке улыбнуться, но на достигнутом и остановились, решив, что этого проявления симпатии вполне достаточно на сегодня.

– Хорошо, – командир Лютооких быстро пробежался по присутствующим в зале скользяще-мимолетным, но в то же время цепким взглядом. – Оставьте нас. Мне необходимо срочно поговорить с принцессой Яной наедине.

Заметив нерешительное замешательство в рядах придворных, Желдак тут же громко рявкнул, добавив в хрипловатость баритона глухое позвякивание стальных ноток:

– Живо, Единорог вас забодай!

Слуги испарились тотчас. Связываться с грозным предводителем свирепых гвардейцев, когда он не в духе, для них предпочтительнее лишь заранее составив завещание и на скорую руку попрощавшись с родственниками. Потом на такие пустяки времени не останется, если замешкаешься, застряв не выкорчеванным пнем на его пути. Катя Дождик степенно поднялась из-за стола и неспешно, с достоинством удалилась из зала только после того, как вопросительно посмотрела на принцессу. В глазах фрейлины открытым текстом читалось, что как Яна скажет, так Катя и поступит, и незачем на неё так громко орать. Принцесса с благодарностью на мгновение смежила веки и едва заметно кивнула, давая понять девушке, что прекрасно поняла её самоотверженное поведение и по достоинству его оценила. Да, именно она – Яна, здесь хозяйка! Но сейчас тебе, Катя, лучше выйти.

А вот Талион, с момента появления главного гвардейца переставший вышагивать по залу в промежутке между столом и стеной, напротив, с явной демонстративностью немедленно уселся на подоконник, легко и непринужденно туда запрыгнув. И переплетя руки на груди, с той же самой раскованностью принялся болтать ногами, всем своим видом показывая, что слова командира Лютооких его не касаются вовсе. Ладно еще, что какую-нибудь песенку насвистывать не начал. Но зато сразу стало понятно, что Талиону одобрение его действий принцессой, так же как, впрочем, и их осуждение, не требуется. В данный момент он сам решает, как должен поступить. И его решение правильное! Хотя бы потому, что это он сам так считает.

Желдак коротко зыркнул на телохранителя исподлобья, как-то неопределенно хмыкнув, но возмущаться не стал, переведя взгляд, не отличавшийся мягкостью, на принцессу. Колдунья же продолжала основательно прикладываться к кубку с молоком, преследуя сразу двух убегающих зайцев: и жажду утолить хотелось, да и взять паузу, просто наблюдая за развитием действа, не помешает. Потому как ничего толкового она первой сказать не сможет, даже не предполагая, о чем сейчас пойдет речь.

– Принцесса, я остаюсь при своем мнении, – оглянувшись на только что закрывшуюся дверь, глухо пробасил начальник стражи. – И эта поездка на Север его только укрепила. Вам нужно бежать. И желательно немедленно!

Девушка, как раз в это время решившая допить остатки молока одним крупным глотком, от неожиданного поворота событий поперхнулась и, громко фыркнув, оросила стол мелкими белёсыми капельками, словно из пульверизатора. Даже главе Лютооких немножко досталось. Он невозмутимо вытер лицо рукавом, по большей части только более красочно и живописно размазав по щекам увлажненную молоком пыль, чем хоть сколько-то приведя себя в порядок.

– Ле-Дахма – замок моей тещи, на первое время вполне может послужить вам пристанищем. Ильба Олдис готова принять Ваше Высочество в своем княжестве со всевозможным почтением, как и подобает верному вассалу принимать свою госпожу, даже ту, которой пришлось по велению рока временно покинуть трон. Мне удалось так же побеседовать еще с некоторыми из северных князей, по большей части с теми, чьи владения по соседству с тещиными. Как и следовало ожидать, я оказался прав в своих предположениях. Для них неприемлема даже сама только мысль, что в День Выбора прольется королевская кровь. Кровь одной из тех, чьему роду их предки присягнули на верность почти тысячу лет тому назад. И ни разу за эти долгие века северяне не нарушили клятвы, осквернив её изменой, ложью или участием в мятежах. Да и в междоусобицах они участия не принимали. Разве что только на стороне законных королей громили бунтарей или соблюдали нейтралитет, как в истории со смещением Скуна Отвратного. Но даже этого обезумевшего тирана, совершенно не характерного для вашей династии, достойной уважения и любви, после свержения не казнили, а всего лишь заточили в Башню Забвения до скончания его дней. Так вот, князьям Севера нет никакого дела до того, что Дань Единорогу в вашем с принцессой Анной случае прямо и недвусмысленно прописана в Книге Ушедших, а значит, законна и, более того, обязательна к неукоснительному исполнению. Для северян честь дороже свода древних правил. Я уверен, что на Севере вы будете в полной безопасности до той поры, пока проблема престолонаследия каким-либо образом не разрешится и без жертвоприношения одной из принцесс. Если понадобится, то князья имеют возможность собрать такую объединенную под вашим стягом армию, что с ней вряд ли кто решится начать битву. Скорее уж столицу сдадут без боя. Ну, или после непродолжительной осады.

Пока Желдак с жаром убеждал принцессу в необходимости побега, её челюсть медленно, но уверенно отвисала книзу от удивления. Хотя какое уж тут удивление?! Янку просто-напросто ошарашило услышанное. Мысли девушки скакали в голове, будто стая резвых кроликов по зеленой полянке.

День Выбора? Дань Единорогу? Жертвоприношение? Какого капыра тут творится?! А уж побег и вовсе никак не вписывался в ближайшие планы колдуньи. Яне срочно надо найти своего Гошеньку, да поскорее убираться из этого мира к чертям собачьим. Хотя нет, лучше не к ним, а обратно в Старгород. А уж оттуда ей в Рязань перемещаться через зеркало-портал, а Каджи – к бабуле в Нижний.

Кстати, наверняка обоим достанется по самое не балуйся от родственников. Янкины родители уж точно с ума сходят, не зная, куда одна из близняшек пропала, так и не добравшись после очередного года обучения в Хилкровсе до родной хрущевки. А у Никисии Стрикт – бабушки любимого дружка, и инфаркт запросто может приключиться от переживаний за единственного внука, особенно если учесть наличие предсказания о его незавидной участи (хотя Янка уверена в обратном: не повезет тем, кто им двоим поперек дороги встанет). Правда, не стоит забывать о кознях злюки Вомшулда. Он – проблема и головная боль! Но родственнички-то ведь там не знают, что в этот раз Князь Сумрака ни с какого бока не причастен к таинственному исчезновению их кровинушек. И, естественно, запаникуют, предположив самое худшее: Серому Лорду удалось-таки напакостить! Да уж, дела… Короче, нужно рвать когти отсюда, а не волосы на голове из-за того, что… Но закавыка в том, что постараться найти пропавшего друга гораздо больше шансов у принцессы, чем у беглянки. Влипла!

– То есть ты, Желдак, предлагаешь не тянуть дракона за хвост в ожидании лётной погоды, а самим первыми развязать междоусобную бойню в стране? – задумчиво поинтересовался от окна посерьезневший Талион. – Сбежать, собрать армию… Это, на мой взгляд, недвусмысленный повод к такой длительной заварухе, что оставшиеся после неё в живых позавидуют вовремя погибшим. Особенно когда на ослабевшее государство со всех сторон полезут добрые соседушки, желающие урвать себе приглянувшийся кусочек лакомой территории, да желательно пожирнее. А до Волчьей Пасти вообще никому дела нет что ли? Серая Тысяча и так едва-едва держит заслон в этом ущелье только благодаря подпитке людьми и ресурсами из Маграда. Крайне скудными в последние десятилетия, стоит заметить, если уж говорить начистоту. До проблем ли Волчьей Пасти всем станет, когда мы сами стенка на стенку пойдем, мечами размахивая? Да их и без нашей свары уже давно там не тысяча, а чуть больше половины от Стражей Тьмы осталось. Рухнет обескровленный заслон, и хлынет с той стороны Дымчатых гор лавина оборотней, ничем и никем не сдерживаемая. Они в последние два года как с цепи сорвались, лезут напролом недуром, словно их кто-то или что-то неумолимо вытесняет из Проклятых лесов к подножию гор. И это нечто настолько страшно, что даже у монстрюг-оборотней шерсть на холке дыбом встает от ужаса. И если они додумаются собраться в сплоченную стаю, да разом ударить по Серым Стражам… Вот тогда нам всем точно трындец настанет. Полный и безоговорочный. И нам, и жадным соседям, и полудиким варварам в степях. И даже желтолицым за их Мертвыми Песками не отсидеться. Не удивлюсь, если после оборотней следующей волной по горячим следам нахлынет сюда и тот неведомый ужас, который их из Проклятых лесов выгоняет. А там, глядишь, это нечто и самому Единорогу рог обломит, извиняюсь за тавтологию.

– Я обязан защищать принцессу! – приглушенно рявкнул командир Лютооких, впрочем внимательно дослушав длинный монолог телохранителя до конца. – Работа у меня такая. Защищать, а не безучастно смотреть на подготовку к жертвоприношению. У неё нет шансов против сестры в День Выбора. И хотя принцесса Анна мне, скажу откровенно, не нравится, но и она той же крови. И даже если бы жертвой в результате стала принцесса Анна, это ничего не меняет по сути, потому как тоже в корне не правильно. Я вообще против Дани Единорогу! А потому буду защищать принцессу Яну, охрана жизни которой мне поручена, до последнего, любыми способами, и невзирая ни на что. Без разницы, что потом произойдет. И не важно, какие последствия грозят лично мне или той стране, в которой есть такие жестокие законы. Буду защищать, понял? И точка!