Текст книги "Рейтинг (СИ)"

Автор книги: Татьяна Гищак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Часть 2. Гуляка. Глава 9

Утром, приехав на работу, Петр Гольдштейн одним из первых узнал новость.

– Нашли, – поспешил сообщить практикант Геннадий. – Привезли на моем дежурстве. Никаких документов, но на вид не старше меня. Наши вообще не верят, что это он.

– Почему же? – спросил как можно спокойнее Петр, стараясь не показать свое волнение.

– Так говорю же, молодой слишком.

– Астахов его узнал?

– Я не знаю. Велели передать, что в десять совещание.

Тремя минутами позже Петр Гольдштейн и сам получил сообщение о предстоящем совещании во втором отделе.

«Ни поговорить, ни предупредить, ничего не успел», – сокрушался он, с ужасом представляя, что будет, если на совещании прозвучит имя дочери.

Совещание проходило в закрытом формате, то есть собирались только несколько человек.

Начальник второго отдела, Егор Тришкин, не скрывая своего удовольствия, сообщил, что теперь дело двинется быстрее, и за эту веревочку они вытянут всю преступную сеть. Как и подобает начальнику отдела по борьбе с терроризмом, он был уверен, что за этим делом скрывается заговор общесетевого масштаба.

То, что Петр Гольдштейн услышал от дочери, ставило под сомнение масштабность преступления. Хотя полной уверенности не было и у него. Этот Александр мог быть связан с более крупной рыбой, и об этих связях дочь просто могла не знать.

Егор Тришкин сам вызвался вести допрос, и Петру Гольдштейну ничего не оставалось, как сидеть в смотровой комнате, наблюдая за происходящим через экран.

Если бы не та информация, которую выложила ему дочь, он бы и сам не поверил, что перед ним опытный преступник.

Мальчишку успели изрядно избить еще до того, как переправили на верхний этаж, и он сидел перед Егором Тришкиным, опустив голову и отвечая на вопросы тихим и дрожащим голосом.

– Ты признаешь то, что тридцатого мая этого года в двадцать два пятнадцать совершил взлом Главного Сайта и произвел изменения в рейтинговой шкале Евгения Астахова?

Допрашиваемый неуверенно кивнул, на что Тришкин ухмыльнулся и сказал:

– Отвечай – признаю.

– Признаю, – тихо повторил паренек, не поднимая головы.

А у Петра Гольдштейна комок подкатил к горлу.

– Зачем ты это сделал? – продолжал следователь.

– Я хотел только попробовать…

– Говори громче, наш разговор записывается, – перебил его Тришкин.

– Я хотел попробовать, получится или нет. – Он попытался сказать громче, но голос получился хриплым.

– Что именно получится?

– Повысить рейтинг.

– Получилось?

– Да.

– Кто тебя научил этому?

– Я уже говорил раньше… Это получилось случайно… Мы с Женькой просто поспорили…Только не бейте, я не буду больше это делать…

Сопение носом и всхлипывание выглядели довольно естественно, изображая полное раскаяние, и Тришкин брезгливо поморщился. А у Петра Гольдштейна появилась надежда на лучший исход событий, чем он предположил в начале.

– Тебя били, потому что ты врешь. Будешь говорить правду – никто и пальцем не тронет, – немного смягчил голос Тришкин.

– Я не знаю, что вы хотите, чтобы я сказал.

Тришкин выдержал паузу, раздумывая какой вопрос задать следующим.

– Я хочу услышать ответ на вопрос: кто еще кроме тебя пользуется этим устройством?

Он показал на знакомую Петру Гольдштейну установку, стоящую на тумбе возле стены.

– Никто.

– Мы обнаружили там одну программку, которая запаролена на голос. Ты можешь ее запустить?

Подозреваемый закивал.

– Говори да или нет, – приказал Тришкин и включил устройство.

– Там голосовой пароль только у Гуляки – это такая игра.

Петр Гольдштейн не видел, но хорошо представлял, какое изображение появится на экране.

– Ну?

Подопечный Тришкина неуверенно подошел к устройству и сел на табуретку рядом с ним.

– Пойдем гулять? – спросила фигурка на экране.

– Привет, Гуляка, – сказал паренек, и фигурка захлопала в ладоши.

– Куда пойдем? – спросила фигурка, уступая место окну с курсором.

Установилось молчание.

– Куда можно пойти? – Тришкин чуть ли не носом уперся в экран.

– В какую-нибудь виртуалку. Нужно завести серийный номер устройства. – Допрашиваемый по-прежнему говорил неуверенно, с опаской поглядывая на Тришкина.

– Черт! – Тришкин резко отпрянул. – Как с этого устройства попасть на рейтинговую шкалу? – Он нахмурил брови, начав подозревать, что его водят за нос.

Паренек заметил изменение в выражении лица Тришкина, съежился и втянув голову в плечи.

– Я не смогу попасть второй раз… Я не помню… Мы просто играли, подбирая код… Доступ открылся случайно… А потом, когда он открылся, ну… Так, ради прикола, я добавил баллы, и оно сработало.

Тришкин сжал губы и уставился на своего собеседника, пробуравливая его колючим взглядом.

– Ты валяешь дурака. След этого устройства мы засекли в сети еще год назад. Далеко не на игровых сайтах!

– Я покупал детали, на черном рынке…

– У кого? – терпение Тришкина заканчивалось, и он повысил голос.

– Через сеть. Было много адресов. У меня полгода назад была другая приставка, отец ее разбил. Можете проверить. Соседи видели и слышали. Ему не нравится, когда я долго играю.

Петр Гольдштейн был поражен. Мальчишку явно уже успели научить, что и как надо говорить, чтобы выкрутиться. Со слов адвоката Астаховых Женя не устоял перед соблазном повысить свой рейтинг, получив неожиданное предложение от одного из своих знакомых в сети. Слава богу, что Астахов не сразу и только адвокату рассказал, что это предложение было откупом за Валентину. Ушлый адвокат сразу сообразил что по чем. «Валя, Валя, задурила голову мальчишкам».

Петр перевел взгляд на Тришкина, пытаясь понять, верит он в эту басню или нет. Если Тришкин хоть на секунду засомневается и отправит подозреваемого на детектор, никакие сопли не помогут.

Видно было, что Тришкин из последних сил держался, чтобы не сорваться.

– Ты хочешь сказать, что мы гонялись за твоим двойником?

– Я не знаю, за кем вы гонялись… Отпустите меня, пожалуйста… Меня отец прибьет, когда узнает, что я собрал еще одну приставку… Я больше не буду.

Паренек ныл так убедительно, что Тришкин не выдержал и прекратил допрос.

С Петром Гольдштейном они встретились в коридоре. Тришкин был разочарован.

– Забирай себе, – недовольно пробурчал он. – Мелкое хулиганство – это по твоей части.

Не очень вежливо было с его стороны сказать, что первый отдел занимается расследованиями случаев мелкого хулиганства, но Петр Гольдштейн проглотил эту реплику.

– Я вкачу ему неделю исправительных работ, и выпру обратно на нижний этаж, пусть с ним родители разбираются, – заверил он Тришкина.

– Проследи пару месяцев – с кем общается.

– Само собой, – пообещал Гольдштейн. – Устройство можно забрать тоже?

– А на какой черт оно мне надо? – отмахнулся Тришкин и быстрым шагом двинулся вдоль коридора.

* * *

Первым, что сделал Петр Гольдштейн, приехав домой, была установка голосового пароля на приставку из серии «развлечения для взрослых» Главного Сайта.

На вопрос жены, зачем он это делает, Гольдштейн почесал за ухом и многозначительно произнес:

– Маленькие дети – маленькие проблемы, большие дети – большие проблемы.

Ему показалось, что жена правильно его поняла, потому что больше вопросов не задавала.

Тине он не посчитал нужным докладывать итоги своего рабочего дня: «Пусть помучается в качестве наказания».

Женю Астахова выпустили из полицейского отделения через три дня, установив штраф два рейтинговых уровня не считая тех, которые оказались лишними и были убраны сразу после происшедшего инцидента.

Поговорив с адвокатом, Петр Гольдштейн прямым текстом передал свои пожелания Астаховым не подпускать их Женю к его дочери ближе, чем на пушечный выстрел.

Просто так отправить Гуляку, как назвал он главного подозреваемого в деле Астахова, на нижний этаж ему не позволял профессиональный интерес.

Побеседовав с ним на следующий день в режиме допроса, Петр получил приблизительно тот же результат, что и Егор Тришкин, но профессиональный интерес настойчиво задавал вопрос: насколько далеко в системе Главного Сайта может зайти Гуляка? В течение нескольких дней он вынашивал план, как раскрутить мальчишку на откровенность. Так, конечно, чтобы не слышали лишние уши.

Он поднял на ноги нужных людей на нижних этажах и выяснил информацию, которая оказалась очень полезной для той сделки, которую он хотел предложить Гуляке.

Приговор в виде недели исправительных работ за сетевое хулиганство вынесли вскоре после того, как отпустили Астахова.

Петр Гольдштейн собственноручно надел на Гуляку наручники, приказал ему садиться в служебную машину и повез в центр исправительных работ – по официальной версии.

На самом деле служебная машина остановилась у входа в меленькую гостиницу. Достав из багажного отделения увесистую коробку, Петр Гольдштейн потянул своего подконвойного ко входу. Они были соединены наручниками, и Сашка попытался затормозить:

– Куда вы меня привезли?

– Куда надо, – не посчитал нужным объяснять Петр Гольдштейн, и, не давая ему опомниться, зашел внутрь.

Сашка сообразил, где они находятся только тогда, когда двери одной из комнат открыла Майя.

– Заходи. – Он настойчиво затолкал парня в комнату и плотно закрыл двери.

Пока Майя и ее брат приходили в себя, он прошелся по всем углам гостиничного номера в поисках скрытых аудио и видео устройств, тягая за собой своего подопечного в наручниках. Не обнаружив ничего подозрительного, наконец, снял наручники и уселся в кресло.

Майя обняла брата.

– Спасибо, вы нашли его, – счастливо улыбаясь, прошептала Майя.

Простодушно-глупое выражение лица Сашки, которое привык видеть эти дни Петр Гольдштейн, сменилось на прищуренный хмурый взгляд:

– Ты его знаешь?

– Это отец Тины, – сообщила Майя. – Вы правда, поможете нам?

– Что вам надо? – спросил парень, отстраняя сестру.

Петр Гольдштейн с удовольствием отметил, что голос у него тоже изменился.

– Я хочу предложить сделку, – сказал он и показал на кресла. – Присаживайтесь.

Хотя никаких движений после этого не последовало, он все же продолжил:

– Как хотите. У меня есть выгодное предложение.

Он думал, с чего лучше начать, и в воздухе повисла напряженная пауза.

– Я могу предложить помочь оформить свидетельство о рождении на имя Александр Линник и минимальный балл рейтинга, который даст возможность остаться на верхнем этаже.

– Взамен на что? – прищуренный хмурый взгляд не менялся.

– Мне по-прежнему интересно, где уже успел побывать Гуляка, и куда он собирается дальше?

– А я по-прежнему не понимаю, о чем вы говорите, – Сашка посмотрел на Майю.

– Это же отец Тины. Он обещал помочь нам. – Майя закусила губу, встретив жесткий взгляд брата.

– И если она что-то выболтала вам, это не значит, что я сделаю то же самое.

– Я ничего не рассказывала, – постаралась заверить Майя.

А Петр Гольдштейн понял, что рассказать есть о чем.

Снова установилось напряженное молчание.

– Он вычислил тебя и теперь будет ставить мне условия, – быстро заговорил Сашка, обращаясь к сестре. – Ни Тине, ни ему. Они все одинаковые. – Повернулся к Гольдштейну. – Она не сможет запустить дрон. Даже если вы из нее что-то вытянете, это ничем не поможет.

Петр Гольдштейн понял, о чем подумал Сашка. Эти слова и паника, которая чувствовалась в них, дали возможность Петру довести беседу до необходимого результата.

– У меня нет планов что-то вытягивать из твоей сестры, – сказал он, – но на сотрудничество я все равно рассчитываю.

Петр Гольдштейн все рассчитал правильно. Сестра была единственным «слабым местом» Гуляки, и он сдался.

– Я устал от всего этого. Понимаете, я устал от сделок! – Сашка сел в кресло, обхватив руками голову. – Неужели нельзя оставить нас в покое? Я ведь ничем не помешал. Я только хотел устроить нормальную жизнь для Майи. Я не собираюсь ломать вашу гнилую систему, она и сама скоро развалится!

– А исправить? – Петр Гольдштейн поднялся с кресла.

– Что исправить?

– То, что видел?

Сашка поднял на него взгляд:

– Я ничего не видел.

– Видел, иначе не говорил бы, что она скоро развалится. – Петр Гольдштейн напрягся каждой своей жилкой не сводя глаз со своего собеседника.

– Покажи, что видел. – Петр кивнул на картонную коробку, оставленную им возле входных дверей.

– Вы не сможете ничего сделать, – сопротивлялся Сашка.

– Ты мне поможешь.

– Я?

– Ты! Или ты хочешь, чтобы все развалилось?!

Петр не ожидал, что услышит подобное. «Детектора не избежать, – заговорил внутренний голос службиста. – Совсем не все так просто. Придется дожимать в отделе». Он уже готов был закончить разговор и возвращаться, но Сашка решился рассказать о том, что и его самого в последнее время стало беспокоить.

– Для того, чтобы там навести порядок, нужно отключиться и все перезагрузить. Но вы никогда не отключитесь. Вы настолько зависимы от этой системы и от этого рейтинга, что не отключитесь, даже если все будет рушиться.

– Что не так с рейтингом?

– Все не так! Я был наверху. Вы видели когда-нибудь модераторов? Не с экрана, а вот так, живьем? Вы их не видели, потому что их нет.

– Что значит – нет? – Это заявление прозвучало более чем странно.

– Пустые ячейки. Система работает на автопилоте. Контроля управления нет. Модераторы когда-то были, потому что кто-то поставил защиту, которую никто не проходит, как бы он ни стремился стать во главе всего. Баллы набираются, набираются. И он думает – вот, я уже наверху, один шаг и я – модератор. А дороги нет – пропасть. Наверху пусто, а автопилот уже износился, так что система скоро начнет трещать по швам.

Такая информация не укладывалась в голове. Петр знал, что система управления Рейтполисом была практически полностью автоматизирована. Но для того, чтобы заявить о том, что модераторов, которые выступают с экранов, и которым его отдел регулярно посылает отчеты, не существует, надо было иметь весомые аргументы. Петр все же собрался с мыслями:

– Я хочу сам посмотреть, – он перевел взгляд на картонную коробку у дверей.

Следующая молчаливая пауза была длиннее всех.

Петр Гольдштейн не торопился нарушать молчание. Он не сводил глаз с Сашки, а тот – с мелких квадратиков на полу.

В конце концов, оторвав взгляд от пола, Сашка кивнул Майе:

– Иди, погуляй.

Майя молча подошла к входной двери одевать обувь.

– У меня внизу служебная машина, может, съездишь к нам домой в гости? – предложил Петр Гольдштейн.

Майя неуверенно улыбнулась уголком рта, обрадовавшись такой возможности, но не торопилась соглашаться, не зная, как на это отреагирует брат. Ко всему прочему, разговор, невольным свидетелем которого она стала, произвел на нее шокирующее впечатление.

– Ладно, – ответил вместо нее Сашка. – Но если будет что не так с Майей, Гуляка исчезнет.

– Принимается, – ответил Петр Гольдштейн и повел Майю вниз, а Сашка принялся распаковывать коробку.

* * *

Отправив Майю, Петр Гольдштейн вернулся и прикипел взглядом к экрану.

– Пойдем гулять? – спросила фигурка.

– Сегодня будем работать, – ответил Сашка.

Фигурка стала в стойке «смирно» и вскинула ручку под козырек. У Петра невольно дернулись губы в кривой улыбке, и вырвался нервный смешок.

– Второй пароль, – констатировал он, заставляя себя быть серьезнее.

– А что такое? – Сашку удивила такая реакция.

– Да так, мы всем отделом неделю ковырялись в этой штуке.

– Есть и третий, – сообщил Сашка.

– На уничтожение?

– Да.

– А чего в отделении не использовал?

– Не хотел убивать Гуляку. Жалко.

Петр Гольдштейн наблюдал, как забегали Сашкины пальцы по клавиатуре, мысленно восхищаясь им.

– И рассчитывал, что выкрутишься?

– И рассчитывал, что выкручусь, – не отрываясь от экрана, сказал Сашка.

– И заберешь свое устройство?

– Но вы же мне его отдадите? Согласно инструкции – после окончания исправительных работ. – Сашкины пальцы остановились, ожидая ответа, хотя взгляд по-прежнему был прикован к экрану.

Гольдштейн ухмыльнулся:

– Ты и инструкции знаешь.

– И инструкции знаю. Мы на месте.

Часть 2. Гуляка. Глава 10

Майя успела выложить все новости Тине еще до своего приезда, связавшись с ней по минипорту.

Майя была уверена, что отец Тины нашел брата раньше полиции и поможет ему спрятаться.

Тина была настроена менее оптимистически.

– Как он попал на наш этаж? – спросила она у Майи.

– Я не успела спросить у Сашки, – беззаботно ответила Майя.

– И почему в наручниках?

– Не знаю. – Майя стала серьезнее. – Ты хочешь сказать, что он его не отпустит? Но он предложил место в рейтинге и снял наручники. Пообещал оформить свидетельство о рождении.

– У него что, нет свидетельства о рождении?

– У родителей не было разрешения на его рождение. Сашка говорит, что его вообще не существует.

– Как это? – Тина не на шутку озадачилась. Майя часто ловила ее враплох на таких вещах. Тина с трудом представляла жизнь на нижних этажах Рейтполиса. – А школа? Номер свидетельства, его везде надо вводить.

– Он учился по моим заданиям. Ты не удивляйся. У нас школа не обязательна, – непринужденно продолжала Майя, а у Тины все больше росло внутреннее напряжение.

– А откуда папа знает, что у него нет свидетельства? И вообще, что папа от него хочет?

– Ты не доверяешь своему отцу? – Сомнения Тины невольно передались Майе.

– Я? Да нет.

– Ты переживаешь за Сашку? – скорее констатировала, чем спросила Майя.

– Ну да, а ты разве нет? – Тине почему-то стало неловко. Она невольно созналась в том, что переживает за брата своей подруги. Сама-то она не раз впоминала о нем, но с Майей ни разу об этом не говорила.

– Он будет рад, – обрадовалась Майя.

– Чему?

– Что ты за него переживаешь. Он уже давно сохнет по тебе, только не признается.

Неоспоримый с точки зрения Майи факт снова поверг Тину в состояние неподготовленности, будто она одна не знает то, что для других ясно, как белый день.

– Ты думаешь, зачем он накрутил твоему Женьке рейтинг? – Майя стала говорить тише, как будто сообщала секретную информацию. – Чтобы он отстал от тебя.

– Женя его шантажировал, как и меня, – предположила Тина, но Майя быстро развеяла эту версию.

– Как ты себе это представляешь?

– Ну как… Наверное посылал ему угрозы.

– Куда? Сашки нет на Главном Сайте. У него нет аккаунта, нет почты, его вообще нет, я же тебе говорила. Он сам предложил ему эти баллы, и твой Женька купился.

«И я купилась», – подумала Тина.

* * *

Петр Гольдштейн отвез Сашку в центр исправительных работ, а его Гуляку к себе домой. Вернулся поздно, когда все уже были дома.

– Что это такое? – спросила мама.

– По работе, – ответил он.

Тина зашла к отцу в кабинет, чтобы поговорить так, чтобы не слышала мама. Плотно закрыла за собой двери. Как-то само собой сложилось, что отцовский рабочий кабинет был для нее комнатой откровений. Даже когда отец был очень занят, он отвлекался от своих дел, чтобы уделить внимание дочери.

Так и в этот раз, Петр Гольдштейн сразу отреагировал на ее появление.

– Все в порядке, – он распаковывал коробку, чтобы установить приставку, получившую название «Гуляка», у себя на столе. – Тебя прикрыл, его раскрыл, теперь осталось уговорить начальство.

– Папа, я бы хотела, чтобы ты не использовал Майю и ее брата, – начала Тина, но отец перебил.

– Майя – твоя, а ее брата я заберу себе.

– У него и так все неприятности из-за меня! – Тина пыталась словить взгляд отца, обойдя стол и остановившись напротив, но Петр Гольдштейн отвернулся. Он занялся подключением приставки к эксету и среагировал на реплику дочери не разу.

– Это, конечно же, так, но ты – и его спасение.

– Папа! – не смогла сдержать эмоции Тина.

– Если бы не ты, сидел бы он сейчас на своем этаже, и игрался бы игрушками, – Петр Гольдштейн наконец-то отвлекся от своего занятия и посмотрел на дочь. – Или еще хуже – связался бы с боевиками. Там таких, как он, ценят. А теперь – послужит на благо.

– Господи, ты хочешь его использовать в каких-то своих целях? Но это неправильно, так нельзя!

Что-то подсказывало Тине, что проблемы Сашки, причиной которых она считала себя, так просто не закончатся, учитывая, что им заинтересовалась служба безопасности.

– Чего нельзя? Я возьму его в свой отдел. Не сейчас, конечно, со временем. – Петр Гольдштейн улыбнулся, а Тина обиделась.

– Ну я же не глупая, папа, – насупилась она. – Модераторы не допустят, чтобы человек без рейтинга работал в твоем отделе. Не надо меня обманывать. – Чему улыбался отец, было для нее непонятным.

– Мы попробуем убедить модераторов, как тебе такая мысль? – Петр подмигнул ей и перевел взгляд на эксет, наблюдая за появивляющейся там информацией, а Тина совсем сникла. Подумала, что отец разговаривал с ней, как с маленькой девочкой.

На следующий день в своем письме Майя сообщила: «Тина, наконец-то я все поняла. Сашка прислал сообщение из центра исправительных работ. Твой отец сделал так, что его обвинили в сетевом хулиганстве и назначили неделю исправительных работ. И теперь он работает уборщиком в зоопарке. Там есть и механические уборщики, но они не пригодны на участках дикой природы. Я думаю, что теперь все образуется».

* * *

Закончилась неделя исправительных работ, и Петр Гольдштейн привел Сашку к себе домой, представив жене как нового практиканта. Тина при этом выходила с кухни со стаканом вишневого сока, споткнулась о порожек и вылила половину стакана на себя.

– Осторожнее, Валюша, – сказал Петр и скрылся в своем кабинете вместе с гостем.

Тина сразу его узнала, но Майин брат и виду не подал, что с ней знаком.

Они просидели в кабинете Петра Гольдштейна до ночи, после чего прибыло такси, и Сашка уехал, попрощавшись с мамой. Тина же весь вечер не выходила из своей комнаты, проклиная стакан вишневого сока.

Вот и увидела она его в реальности. И что? Разве что более аккуратно одет. Чуть вьющиеся русые волосы, забавно торчащие на макушке, такие же как у Майи серые глаза, хотя взгляд серьезный. Выпирающие скулы и узкие черты лица. Нос с горбинкой. У Майи нос маленький, чуть заостренный. Даже не посмотрел в ее сторону. С чего Майя взяла, что он по ней сохнет?

Тина вспомнила, что видит брата Майи четвертый раз, причем первые три раза они встречались в виртуальной реальности. И каждый раз, как сегодня она представала в каком-то несуразном виде – растрепанная и красная от перегрузок на горках, почти голая в родительской игре, стыдно вспомнить, и теперь – с потеками вишневого сока на футболке.

* * *

Началась учеба в университете. На занятиях в университет надо было ходить чаще, чем в школу, да и дома учить приходилось много. Так что Тина с Майей общались преимущественно в сети.

Майя училась с удовольствием, Тина – без особого энтузиазма. В результате Майя перегнала Тину в рейтинге.

Майя делилась своими успехами, знакомила с новыми друзьями и по-прежнему писала о своем брате, восхищаясь каждым его шагом. Тина читала: «Сашка сказал», «Сашка считает», «Сашка хочет», и ей становилось грустно. Может, это она, Тина, по нему сохнет? Опять она превратится в «тихо влюбленную», какой когда-то была, вздыхая о Жене Астахове. И чем все закончилось?

Мама хотя и смирилась с наличием у Тины подруги с нижнего этажа, но каждый раз, когда Майя приходила к Тине в гости, предпочитала не выходить из своей комнаты, иногда даже с ней не здороваясь. В результате Майя перестала ездить к Тине, и они встречались у Майи.

Майя перебралась в университетское общежитие, где у нее была своя комната.

Общежитие напоминало большой муравейник, в котором бесконечно туда-сюда сновала молодежь, – в одиночку, парами, небольшими группками, и который был наполнен множеством разнообразных звуком – музыка, смех, разговоры.

Тина остановилась возле дверей в комнату Майи и не сразу постучала, засмотревшись на веселую компанию. Двое ребят громко спорили друг с другом, вероятно обсуждая подробности вчерашней вечеринки, а несколько других подначивало, отпуская шуточки по поводу короткой памяти обоих.

Компания прошла мимо, а Тина в очередной раз пожалела, что живет дома, а не в общежитии.

Из полуоткрытых дверей послышался голос Майи.

– Сашка, ты совсем ненормальный. Стоило мне сказать, что сейчас придет Тина, как ты стал собираться.

– Я не из-за этого, мне действительно пора идти.

Тина остановилась возле дверей.

– Я вижу, ты отводишь взгляд. Никуда тебе не надо идти. Ну останься, она тебя не съест.

– Майка, не приставай, а то обижусь и не приду больше.

«Заходить или сделать вид, будто я еще не пришла», – сомневалась Тина, а разговор тем временем продолжался.

– Как только ты связался с ее отцом, ты стал совсем другой. Я думала, если мы оба переберемся наверх, то будем снова вместе, как дома. Но у тебя, видите ли, грандиозные планы. Такой занятый. За своими планами все прозеваешь. Тина снова с кем-то познакомится, и ты останешься в пролете.

– Майка, отцепись со своей Тиной.

Тина замерла не в силах двинуться: ни вперед – постучать и зайти как ни в чем не бывало, ни назад – уйти и не подслушивать.

– Твоя Тина имеет какой уровень? Шестнадцатый или уже семнадцатый? Она смотрит свысока на таких, как я. У нее в голове только шкала, блым-блым – мелькают баллы. А мне эта шкала – пофиг.

Дверь резко открылась, и Тина не успела отреагировать, получив дверью в лоб. Она схватилась за голову и скорчила гримасу, очередной раз понимая, что выглядит глупо.

Сашка бросил ей – «извини», сестре – «пока» и исчез за поворотом коридора.

– У тебя шишка на лбу, – сказала Майя.

Тина закивала. На глаза навернулись слезы.

– Не переживай, сейчас приложим холод.

Майя взяла ее за руку и потянула в комнату.

Холодом стала жестяная банка с каким-то напитком из холодильника.

– Он наверно тебя не заметил, и вообще – он не в духе сегодня. Так резко двери открывать, можно убить человека, – сокрушалась Майя, хлопоча вокруг Тины.

– Я знаешь что узнала? – Майя заговорила более тихим, голосом. – Еле вытянула из него. Они теперь строят что-то похожее на Гуляку, только у твоего отца на работе. Представляешь? Они будут ремонтировать прорехи в системе управления. Только это секрет – никому.

Холод на лбу привел Тину в чувства. Майя не догадалась, что Тина слышала ее разговор с братом.

«Его, видите ли, не устраивают мои высокие баллы, – думала Тина. – Столько внимания этому дурацкому рейтингу! Это он озабоченный рейтингом, а не я».