Текст книги "Рейтинг (СИ)"
Автор книги: Татьяна Гищак
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
– И вообще, ты, наверное побудешь у нас дома, а я сам пойду разбираться что к чему.
Реакция Саши оказалась вполне предсказуемой, но не выгодной для Тины. Надо было срочно восстанавливать доверие, и Тина решительно заявила:
– А насчет вообще, так мне тоже выделена роль в этой игре. Можешь свои приказы оставить для кого-то другого.
– Твоя роль – рычаг, чтобы манипулировать мной. – У Саши в глазах в который раз всплыл изоляционный короб с потолочным эксетом, и это смягчило его реакцию. – Им незачем тебе причинять вред, я соглашусь на их условия, а ты просто подождешь у меня дома. Там все равно никого сейчас нет. Майю и моего батю твой отец запрятал неизвестно где, так что будешь полноправной хозяйкой.
Полноправной хозяйкой Тине стать не довелось. Дома их радостным визгом встретила Майя, которая сообщила, что отец тоже вернулся, но с утра ушел на работу.
– С твоим Гольдштейном не соскучишься. Меня чуть с работы не выгнали из-за его мер безопасности, – пробурчал Владимир Линник в свойственной ему манере. Через час после получения известия о неожиданных гостях он был уже дома.
Из все четверых, собравшихся в доме у Линников, только один он не знал, чем реально приходится заниматься Саше наверху. Согласно придуманной для него версии Саша работал в отделе сетевой безопасности наладчиком оборудования, получив эту должность по знакомству через сестру и Тину.
Владимир знал, что сын в электронной технике разбирался хорошо, имел даже опыт работы в ремонтной мастерской. Поэтому не удивился. А когда почувствовал, что сын сам себя обеспечивает финансово, и, более того, имеет возможность подкинуть на расходы и ему, то совсем успокоился и предпочитал не вмешиваться в особенности работы Саши. Считал, что все равно в этом ничего не понимает. Фильтровальный блок – одно дело, там все можно разложить на детали, соединить ключами, в крайнем случае припаять. Сетевая же техника была для него олицетворением праздной жизни, средством получения сомнительных удовольствий и бестолкового времяпровождения. Он понимал, что ее тоже иногда требуется ремонтировать, и был рад тому, что сын наконец-то перерос увлечение сетевыми играми и имеет в руках собственное ремесло.
Гольдштейн лично попросил его уехать ненадолго к родственникам, сообщив, что сыну и дочери угрожает опасность, и не посчитав нужным ничего больше объяснять. Поскольку Владимир Линник был законопослушным жителем Рейтполиса, никогда никаких преступных действий не совершал и к службе безопасности относился с уважением, и даже более того, – с некоторым опасением, эту просьбу он воспринял как указание к действию, которое не обсуждалось. Вынужден был подчиниться, но внутри был с этим категорически не согласен. Разве отец может прятаться, когда детям угрожает опасность? Он побыл в гостях у брата несколько дней и вернулся.
Майя объявилась дома накануне возвращения Саши.
– Все нормально, папа, – уверенно заявила она. – Все утряслось. Я получила письмо от Сашки, что могу возвращаться.
– Какое письмо?
Тон, каким был задан вопрос, быстро охладил эйфорию первой встречи.
Майя оторопело уставилась на брата.
– Без обратного адреса. В желтеньком конвертике. И подпись твоя. – Майя перевела взгляд на Тину и по выражению лиц обоих заподозрила нестыковку.
– В желтеньком конвертике, – передразнил ее Саша, и потребовал показать письмо.
– Так оно исчезающее было, ты же сам знаешь. Я и подумать не могла, что кто-то еще может посылать такие письма кроме тебя. – Пыталась оправдаться Майя. – Там было написано: все уладилось, можешь возвращаться домой. Мне нужна будет твоя помощь.
– В чем?
– Ну откуда я знаю в чем? Это ты мне можешь только сказать. – Майя могла бы обидеться на подобное обращение, если бы давно к нему не привыкла. Старший брат в ее глазах был эталоном старшего брата. И от него она могла стерпеть любые грубости.
– Оставь в покое Майю, – заступилась за подругу Тина. – Ее тоже включили в игру.
– Скажи еще, что и отец должен мне в чем-то помочь. Хотя в чем, я и сам не знаю.
– Конечно должен, – безапелляционно заявил Владимир Линник, когда узнал, что сын получил указание спуститься на второй нижний этаж и выполнить там какое-то поручение Гольдштейна (а что еще можно было сказать отцу?)
– Женщинам там точно нечего делать. А со мной тебе достанется меньше тумаков.
Часть 3. Профилактика. Глава 7
Начальник второго отдела службы безопасности Егор Тришкин был на подъеме. Чутье не подвело его. Он вышел на след верхушки одной из самых крупных группировок нелегалов, и теперь предстоял один из самых ответственных этапов операции – изолировать главаря и нескольких его помощников, а остальных разбить на мелкие группы и загнать на дно.
К физическому уничтожению нелегальных группировок сотрудники Тришкина прибегали редко. Если возникала такая необходимость, модераторы подключали военное ведомство, и происходило это только при условии вооруженного нападения. В этот раз Тришкин надеялся, что обойдется без них. В подобных случаях обычно было достаточно оставить банду без руководителя, посеять панику и перекрыть выход со дна на третий этаж. Дальше окружающие условия жизни делали свое. Низкая концентрация кислорода вместе с высокой влажностью и повышенным уровнем тяжелых металлов быстро приводили человека к физической деградации и способствовали распространению инфекций. А тоннельные черви доедали то, что осталось.
Предписание на арест Петра Гольдштейна и нескольких сотрудников его отдела пришлось некстати и мешало сосредоточиться на своих планах. К Петру Гольдштейну Тришкин не питал особого почтения, но и значительных претензий тоже не имел. Хотя, по его мнению, Гольдштейн и ставил свои личные интересы выше общественных, но это в принципе не влияло на общую безопасность. И сетевым специалистом Гольдштейн был неплохим. Предъявляемое ему превышение должностных полномочий, было серьезным проступком и предусматривало отстранение от должности до принятия судебного решения. А это означало, что руководство первым отделом ложилось на плечи начальника второго отдела. Двойная нагрузка могла повлиять на успех запланированного Тришкиным мероприятия.
Арест прошел в целом спокойно. Единственной мелкой неприятностью оказалось исчезновение одного из электронщиков, которого Гольдштейн вытянул из-за кордона и взял свою команду, обосновав это его незаурядными способностями. Задержание Александра Линника Тришкин не считал большой проблемой, – делом нескольких дней.
Пропустив Петра Гольдштейна через детектор, Егор Тришкин озадачился. Гольдштейн считал, и утверждал это еще до того, как пришлось принимать решение о дознании с помощью детектора, что на центр управления Рейтиполисом совершена информационная атака под прикрытием модераторов, и предписание на арест – дело тех же самозванцев. Если это было бы так, катастрофичность последствий для Рейполиса была более чем очевидна. Но Егор Тришкин этому не поверил. Он доложил наверх о полученной информации, и получил ответ модераторов, суть которого сводилась к тому, что Гольдштейн влез не в свое дело, и его попытки вмешаться в управление Рейтполисом нужно пресечь.
– У тебя есть доказательства?
– Модераторов не существует. Тот, кто прикрывается именем модератора, самозванец. – Упрямо твердил Гольдштейн.
– Это – только версия. Какие тому доказательства?
– Пустые информационные ячейки на верхушке рейтинга – это не доказательства?
Егор Тришкин ухмыльнулся:
– Нет. Модераторы – вне сети и рейтинга, – разве это не твои слова?
– Да.
– И их место жительства засекречено в целях безопасности. – Для Егора Тришкина это было очевидным и понятным. – Да, конечно, это несправедливо в отношении тех, кто лезет из шкуры, чтобы выбиться в топ рейтинга, но необходимо для эффективного контроля.
– Почему тогда предотвращать катастрофу два года назад были вынуждены мы? Где были модераторы, когда нахрен полетело обеспечение всех верхних этажей?
– Потому что это твоя работа – предотвращать катастрофы. А их работа – контролировать АСУФ.
Учитывая ранг арестованного, Егор Тришкин сам проводил допрос. В комнате дознания никого кроме них больше не было, а запись разговора Егор Тришкин в любой момент мог изъять и ликвидировать. Поэтому он не остерегался говорить открыто. Собственно говоря, откровенность и прямолинейность были особенностями его натуры. Многим это не нравилось, но сам он считал, что именно за такие качества модераторы назначили его на должность начальника второго отдела СБР.
– Незавидное у тебя положение, Гольдштейн. С модераторами не спорят. Им ничего не доказывают. У каждого свое место. И если ты собираешься настаивать на этой абсурдной идее, на своем месте долго не пробудешь. Боюсь, даже более того. Мне кажется, что твоя незавидная участь уже определена, и заминка только с тем, чтобы суд решил, на какой именно этаж ниже пятого тебе придется переехать.
После этого разговора Егор Тришкин больше суток не виделся с Гольдштейном. Допрос остальных сотрудников первого отдела, на которых поступило предписание модераторов, поручил своим подчиненным, а сам уехал вниз, непосредственно руководить поимкой возмутителей спокойствия в нелегальной среде.
Вернулся на пятый верхний этаж в бодром настроении духа, довольный собой и успехом проделанной работы. Что бы ни говорил про модераторов Гольдштейн, их закон про доступный рейтинг облегчил работу антитеррористического отдела, заметно проредив группировку нелегалов. Многие покинули банду и стали пытать счастья с получением легальной работы, в связи с чем среди главарей банды бродило недовольство, а среди самих бандитов – сомнения и конфликты. Все это послужило на руку безопасникам. На третьем этаже осталось несколько десятков боевиков, но они были под контролем внедренного в банду сотрудника. Егор Тришкин был уверен, что после ареста верхушки бандитской группировки всех остальных, тех, кто упрямо не желал лишаться клейма нелегала, в ближайшее время удастся без проблем закрыть внизу.
Еще в начале служебной карьеры Егора Тришкина удивляло то, что среди бандитов были не только нелегалы, но и люди, имеющие возможность расти в системе рейтинга. Они могли, но принципиально отказывались от такой возможности! Со временем эмоции на этот счет перестали беспокоить Егора Тришкина. Труд сделал из обезьяны человека, соответственно обратное превращение тоже было возможным. Те, кто не хотел трудиться, превращались в обезьян. К сожалению, совсем не в тех обезьян, которые гасали по деревьям в зоне дикой природы зоопарка. Они превращались в пропащих, усиливая ряды и без того обездоленных нелегалов.
К пропащим у Егора Тришкина не было сочувствия и жалости. То, что они исчезали бесследно на первых этажах Рейтполиса, он считал закономерным процессом, как гниение отходов на свалке.
Вернувшись домой, выяснил, что парня из команды Гольдштейна не нашли. Навел справки и вспомнил, что сам когда-то имел с ним дело. Поразился наглости Гольдштейна. Уже одного того, что тот допустил к работе с секретным оборудованием нелегала, было достаточно для обвинения в превышении полномочий и переправке на несколько этажей ниже, а то и вообще для переселения за кордон с запретом возвращаться не менее чем на два года. Ради чего так рисковал Гольдштейн, не трудно было догадаться. Нелегал – вне рейтинга, значит, подходящий инструмент для того, чтобы вмешаться в управление Рейтполисом.
«Гольдштейн и есть самозванец», – сделал вывод Егор Тришкин и переклассифицировал дело Гольдштейна из разряда превышения должностных полномочий в государственную измену. Дело под кодовым названием «Самозванец» теперь всецело поглотило его самого и всех его сотрудников.
* * *
Долго дома было оставаться опасно, в любое время могла нагрянуть поисковая служба, поэтому Саша не стал тратить время на то, чтобы ломать пароли сетевых входов второго отдела и переписки Егора Тришкина. Нашел ориентировки на себя и Тину. Причем значились они не только в антитеррористическом отделе, но и в службе общественного порядка, полиции и на таможне. В связи с этим стало быстро понятно, что через кордоны они прошли незамеченными только вследствие прикрытия того, кто стоял за Асей. Видимо, их до сих пор продолжали искать наверху, не имея данных о переходе ими кордона.
Все, кто имел отношение к группе Ломова, со времени ареста не появлялись на своих аккаунтах. Саша выложил еще один маячок, но уже особо не надеясь на то, что получит на него ответ от Гольдштейна. Опасался, что снова обнаружит ответ в виде исчезающего желтого конвертика. Но на этот раз обошлось без лишнего упоминания о том, что может случиться непоправимое.
Что еще более «непоправимое» можно придумать? Обвинения в государственной измене предъявлялись всем членам группы Ломова, распространяясь также и на Сашу Линника. Что будет, если Тина и Майя останутся дома? Они слишком много знали как свидетели.
«Хорошо хоть отец ничего не знает», – думал Саша.
– Плохо, что папа ничего не знает, – сокрушенно сказала Майя. – Ты слышал? Женщинам там нечего делать. Он уперся и ни в какую. Я собрала рюкзак, а он все вытряхнул.
– Майя, тебе и Тине там точно нечего делать. – В этом Саша был с отцом согласен.
– Мы не будем обузой, – решилась попросить и Тина. – Меня снова посадят в бункер, а там меня утопить легче, чем рядом с тобой.
У Майи тоже были свои аргументы:
– Этот вирусный модератор и мне прислал письмо. Тебе нужна будет моя помощь.
– Ну какая помощь, Майка?
Саше даже приблизительно не мог представить, чем на втором нижнем этаже может пригодиться Майя. Мечтательная художница еле дотягивающая до пятидесяти килограммов веса? А Тина? Да и отец тоже. Разменявший пятый десяток работяга, сроду не державший в руках оружие, максимум – гаечные ключи, отвертки или лом. А во главе этой компании Гуляка – начинающий наркоман со впалыми щеками и синевой вокруг глаз.
Если кто-то и подбирал такой состав команды заведомо, то явно не для того, чтобы предотвратить «непоправимое».
Пришлось отцу сознаться, что вляпался в очередные неприятности, и если не забрать собой Тину и Майю, их будут таскать по допросам, посадят на детектор, и ему тогда уж точно несдобровать.
На удивление Саши отец воспринял такую новость спокойно, так, по крайней мере, показалось его детям.
– А я, старый дурак, надеялся… – Фраза, полная разочарования, не внесла позитива в настроение беглецов, но сняла запрет на участие в походе Майи и Тины.
Дома у Линников нашлось два рюкзака. Еще два взяли у Глеба – соседа и приятеля. У него же раздобыли имплантобаги – на случай, если кто-то потеряется. Спасибо Глебу, сделал все на высшем уровне, хотя из-за них и пришлось задержаться. Четыре капсулы и инжектор к ним он выложил перед Сашей на следующий день.
Взяли кое-что из одежды, средство защиты от насекомых и отпугиватель для крыс.
Для индивидуальной связи пригодились старенькие портативные минипорты. Их было всего два, поэтому разделить решили как в былые времена – один Саше, другой – Майе. Качество такой связи было не идеальным, но оказалось в приоритете, поскольку она работала вне соединения с общей сетью. А поскольку до второго этажа сетевая паутина Аси не дотягивала, эти бывшие игрушки должны были выполнить роль единственной возможной связи. Рейтинговые карточки решили оставить дома. Внизу от них было мало толку.
В ожидании того, пока Глеб найдет на черном рынке заказанные ему средства слежения, Майя и Тина засели в сети в поисках информации о жизни на втором нижнем этаже. А Саша решил попытать удачи со своим старым Гулякой. Он помнил сетевой номер приставки в симуляционной комнате Гольдштейна, а исчезающее письмо, присланное Майе, еще могло хранить отпечаток.
Он и сам когда-то пробовал посылать письма без обратного адреса.
Трек такого письма был малозаметным для стандартных служб слежения, но для Гуляки – и того пиксельного, который спал в приставке под столом, и того, что ждал Сашу Линника в симуляторе Гольдштейна, проследить его не было большой проблемой.
– Пойдем гулять? – спросила фигурка на экране, и Саша первый раз за последние сутки позволил себе улыбнуться.
– Сегодня будем работать, – ответил Гуляке и ввел сетевой номер симулятора службы безопасности.
Коридор с красными огнями встретил привычной тишиной. Экран знакомого виртуального планшета ждал указаний, а мысли строились в алгоритм поиска. Словил себя на мысли, что здесь, в сети он чувствует себя более уверенно, чем вне ее. Входная точка письма была известна, оставалось найти пустяк – его выходную точку. Закончив ввод данных, в одном из узких ответвлений общего коридора увидел вместо красных зеленые огни. Чувствовалось, что удаленный доступ сказывается на скорости передвижения. Но, хотя и медленно, планшет вел, открывая все новые и новые коридоры. Невольно вспомнились ощущения, когда оказался в похожем коридоре впервые. Тогда хотелось попасть в популярную виртуалку, а доступ стоил больших денег. Трусил, но шел, слишком уж большой был соблазн. Стандартный доступ в виртуалку предусматривал короткий коридорчик. Пару шагов, и ты на арене, или аттракционе, или в квесте. Но для того, чтобы попасть туда же нелегальным способом, нужно было хорошенько прогуляться и открыть запасной вход. Если эксет отправителя выключен, он упрется в закрытые двери, но все равно это прояснит ситуацию, так как по маячку на планшете можно вычислить район и этаж Рейтполиса, на котором находился отправитель. Голова трещала от мыслей, сомнений и предположений об источнике злополучного письма, но то, что этот источник окажется за теми дверьми, где он сейчас стоял…
– Ася… – Снова сухость в горле, как будто три дня не пил воды.
– Вам не следовало сюда приходить, Александр.
– Я зашел с другой стороны. Ты не заметила?
– Заметила.
– Что тогда все это значит?
– Что именно? – Ася преднамеренно уходила от ответа на вопрос.
– Ответь честно. Зачем я тебе нужен на втором нижнем этаже?
Ответ на этот вопрос, на удивление, ждать долго не пришлось.
– Я провожу профилактику.
Это было непостижимо!
– Ася, какая профилактика! Ты пугаешь меня смертью Тины, арестовываешь Гольдштейна, держишь взаперти, ничего не объясняя заставляешь спускаться в задницу Рейтполиса. Даже если это для чего-то нужно, я должен знать для чего. И ради чего я должен рисковать. И зачем надо было вмешивать Тину и Майю, а не объяснить все по-человечески?
Ответа не дождался. Долго думал, прежде чем высказать свое пожелание:
– Я хочу знать весь план профилактических работ.
– Во время своих профилактических работ вы меня в их план не посвящаете, – последовал ответ.
– Вот как…
– Следующий пункт плана – второй нижний этаж. Удачи.
После этого Саша много чего высказал Асе. Требовал объяснить необходимость арестовывать Гольдштейна и Ломова, просил освободить их и не впутывать Тину, пообещав, что все сделает и без угроз для чьей-то жизни, просто ждал, пока Ася соизволит ответить, но так и не дождался. После отключения от симулятора почувствовал себя выжатым лимоном. Злым выжатым лимоном.
Ася решила поиграть?! Хочет устроить квест?! Она точно сошла с ума!
Часть 3. Профилактика. Глава 8
– Она решила показать характер, потому что ей не нравится ваша профилактика, – сказала Майя, когда все, кто был в доме Линников, собрались на совет. – Хочет, чтобы мы почувствовали, как это, когда без спросу вмешиваются в твою жизнь и хотят ею управлять.
– Майя, она – машина. А те, кто стоят за ней, умело прикрываются, – раздраженно высказался Саша.
– Ее действительно могут не устраивать ваши последние обновления, – поддержала подругу Тина.
– Или она набралась от тебя, – вставил свою реплику Владимир Линник, имея в виду сына. Заметив, что не все его поняли, уточнил: – Вы тут про вирус разговаривали, который ты мог занести. Так это вирус игромании. Теперь играет твой компьютер, а ты, дурья башка, расхлебываешь.
Услышанное в центре управления не внесло особой ясности в случившееся, но уменьшило первоначальную панику. Старый ли это модератор, или новый, или это сама Ася с «вирусом игромании», кто бы ни затеял эту игру, она началась. Только в отличие от виртуального мира в реальности такую игру не отключишь. В ней нельзя вернуться к прежнему уровню. В ней только одна жизнь, и апгрейд не гарантирован. И проигрывать в ней тоже нельзя.
А еще, как в любом квесте, прежде чем переступить порог следующего этапа, нужно все как следует обшарить на предыдущем. На том уровне, где они сейчас находились, был еще продавец неборы.
Саша в реальности видел его только однажды, в самый первый раз, когда их свел случайный знакомый. Толстячок, видимо, проверял его надежность и покупательскую способность, потому что задавал много соответствующих вопросов. Тогда его положение нелегала оказалось полезным и ускорило доступ к «небесному раю».
Того, кто свел его с продавцом неборы, нашел в ночлежке для нелегалов.
– Мне нужно еще, – сообщил так, чтобы не было лишних глаз и ушей.
Парень ухмыльнулся и дал адрес закладки, но Сашу это не устраивало.
– Мне мало неборы.
Парень какое-то время отнекивался, но при упоминании внушительной денежной суммы согласился.
– Я подумаю. Пару дней. Поговорим. Возможно.
– Я же сказал, мне мало! – изобразил вспышку нетерпения Саша. – Или я найду другого.
– Ну-ну, разбушевался. Вас много, а я один. Жди здесь.
Парень исчез, и через полчаса вместо него появился мужчина, который и близко не был похож на толстяка с залысинами. Подтянутый, широк в плечах. Армейская выправка никак не сочеталась с ролью барыги.
Вышли из ночлежки.
Только на улице, остановившись возле стены рядом стоящего с ночлежкой здания, незнакомец задал вопрос:
– Деньги с собой?
– Деньги – в любой момент, но не сейчас.
Торговались недолго. Сошлись на двух дозах и на том, что Саша снимет деньги со счета в ближайшее время, после чего сразу же получит обещанное.
Есть ли связь между этим барыгой и тем, кто предложил ему небору в первый раз, было неизвестно. Ломов сказал: «они его давно вели, подсадили на небору…» Значит, для чего-то хотели использовать.
– И еще мне нужна работа. – Остановил нового знакомого, когда тот собрался было распрощаться.
– Много кому нужна, – ухмыльнулся мужчина. – Но ты вроде как при деньгах.
– Деньги не мои, поэтому не вечные. Я могу отработать товар?
– Ну да. Понимаю. Но это не ко мне, дружок.
– Я готов встретиться с кем нужно.
– Какой быстрый, – подозрительно сощурились глаза незнакомца. – Этот товар оплатишь, а там посмотрим.
В итоге Саша выложил немалую сумму за упаковку с порошком, ни на йоту не прояснив ситуацию.
«Ладно, – думал он. – Все из-за того, что Гольдштейн со своими облавами всех распугал и они шифруются».
По возвращению домой Сашу ждала еще одна неприятная и, вместе с тем, странная новость: Тину укусила крыса. Пока он покупал наркотик, отец с Майей успели свозить Тину на травмапунк.
– Откуда у нас крысы?
– Врачи тоже спрашивали, – перепуганная Майя была под впечатлением произошедшего. – Я никогда не видела крыс. И папа не видел. Тем более у нас дома.
Майю можно было понять. На четвертом этаже крысы не водились в принципе. Это была прерогатива первых двух этажей. Редко их можно было увидеть на третьем этаже возле мусорозборников. На четвертом этаже санитарные службы в этом отношении работали исправно.
– Это была крыса. Вы что, не верите? – Тина достаточно подробно описала «зверя», который выскочил из-под кухонного стола ей под ноги и вцепился стальной хваткой в щиколотку. – Думаете, я не знаю как выглядит крыса? Я видела в зоопарке. А на инфекциях мы учили, что они переносят бешенство.
– Этого еще не хватало, – заволновался Саша.
– Все нормально, – попыталась успокоить его Тина. – Если что, у меня – свежая прививка. Здешние врачи сказали, что я вообще не должна быть восприимчива к подобным инфекциям. В моем генетическом паспорте есть пометка об иммунном импринтинге.
На этом Тина продемонстрировала Саше свою щиколотку, место укуса на которой было заклеено пластырем.
Зверя искали всем семейством, но так и не нашли. Только нору в стене за кухонной плитой. Владимир Линник забил вход в нее колышком.
Пришлось еще потратить время на ожидание санитарной службы, и пока закончится обработка квартиры.
– Надо что-то делать, – сказал один из служащих, обращаясь почему-то к Саше. – Раньше эта гадость жила только внизу. Теперь ваш вызов пятый за эту неделю. Куда смотрят модераторы?
– А санитарные службы куда смотрят? Это модераторы должны крыс ловить? – перебил его Владимир Линник. Он не хотел, чтобы дети и их гостья подумали, что он, живя один, развел антисанитарию и крыс.
При упоминании модераторов Тина и Майя переглянулись, а Саша отвел взгляд.
– А я тут при чем? – ответил сестре, когда отец вышел из кухни провожать санитаров.
Майя улыбнулась:
– Куда смотрит модератор? Почему крыс не ловит?
– Тише. – Саше было не до шуток. – Ты еще при бате ляпни.
Майя вмиг стала серьезной.
– Да ладно, – сказала она, посмотрев на Тину, – мы не проболтаемся.
На этом решили дольше дома не задерживаться.
Технический пролет между вторым и третьим нижними этажами был раза в полтора длиннее, чем между всеми остальными. Много велось разговоров, чтобы построить кордон между вторым и третьим нижними этажами, но дальше разговоров дело не заходило. У большинства людей, перемещавшихся тут, не было документов и сетевого номера регистрации, а, соответственно, у системы не было возможности контролировать поток перемещения. Саша еще в прошлый раз, когда спускался на этом подъемнике, обратил внимание, что на нем нет сканера и видеорегистратора. Ему объяснили, что видеокамера здесь если и появляется, то ее быстро прибирают к рукам. Целиком ее продать сложно, но по деталям – очень выгодно. Будучи здесь два года назад Саша убедился в этом воочию, побывав на местном Черном рынке.
Кроме его самого, отца, Майи и Тины в лифте находилось еще несколько людей. Молодая женщина с ребенком лет двух на руках и старик, источавший запах помойки. К каким слоям они принадлежали, не сложно было догадаться. На дне не было рейтинга, но существовало четкое разделение на классы. Старик был бомжем, а женщина с ребенком – нищими. Представителей этих классов чаще других можно было встретить на более высоких нижних этажах. По крайней мере на четвертом, где Саша Линник прожил почти всю жизнь за исключением последних двух лет, их было предостаточно. Периодически устраивая облавы, полиция выселяла их вниз. Поэтому большинство из них в основном жило внизу, поднимаясь наверх только «на работу». Нищие просили подаяние, бомжи собирали всякий хлам. И те, и другие воровали.
Тина, не встречавшаяся ранее с такими членами общества, переместилась в противоположную от незнакомцев часть лифтовой кабины, периодически бросая на них настороженный взгляд. Саша подошел ближе, отделив собой ее от соседей по транспорту, за что Тина была ему крайне благодарна. Рядом с ним уверенности прибавилось, хотя это не избавило от все больше увеличивающейся тревоги. Она словила себя на мысли, что готова на самые безрассудные поступки, как вот этот – спускаться в другой, чуждый ей мир, только бы быть рядом с ним. Чувствовать тепло его тела, прикосновения, видеть его улыбку, хотя бы такую растерянную как сейчас. Она понимала, что и ему самому не было большой радости от всего происходящего.
В отличие от Саши и Тины, настроение Майи было приподнятым. В предвкушении новых впечатлений, она еле сдержалась, чтобы не достать фотокамеру в тесной лифтовой кабинке. Очень хотелось сфотографировать троицу «аборигенов» нижнего этажа. За время спуска она постаралась запомнить мелкие детали внешности и одежды, чтобы потом нарисовать по памяти.
Майя включила фотокамеру, как только переступила выход из лифтовой кабинки.
Было дневное время, но поскольку второй этаж не снабжался электроэнергией, создавалось ощущение позднего вечера. Свет исходил от химиолюминисцентных настенных светильников, мощности которых было далеко не достаточно для создания нормального освещения. Тем не менее, Майя безудержно делала один снимок за другим, пытаясь зафиксировать свои впечатления. Сумеречное освещение компенсировалось яркой окраской построек. Красный, желтый, синий… Целая палитра разнообразных расцветок, надписей и изображений разлилась на стенах двух-трех этажных домов, жавшихся боками друг к другу. Лицевые фасады цветастых сооружений смотрели на улицу, торцы переходили в стену тоннеля, поэтому при первом впечатлении казалось, что это и не дома вовсе, а квадратные головы монстров, которых выглядывают из огромных нор. Хотя все знали, что первые два этажа Рейтполиса уходят под землю и располагаются в тоннелях, все равно казалось, будто находишься не в городе, а путешествуешь в пещерах.
– Здесь воздух совсем не фильтруется, – рассказывал Владимир Линник, пока компания двигалась по малолюдной улице. – Все, чем мы дышим, просто идет через вентиляционные шахты. Наверху только турбина, нагнетающая поток воздуха. На третьем этаже хотя бы стоят обратные фильтры, а тут вообще, ничего. И, тем не менее, они живут припеваючи.
Как будто в подтверждение его слов на перекрестке из-за угла дома выкатилась странная процессия, орущая вразнобой что-то похожее на песню. Трое веселых аборигенов, видимо слегка подвыпивших, передвигались сидя за столом на колесах. Ногами крутили педали, а в руке каждый держал кружку пива.
– Это велопаб, – улыбнулся Саша, ловя изумленный взгляд сестры. Отец и Майя шли впереди. Он с Тиной – сзади. Крепко держал Тину за руку, чувствуя ее растерянное состояние. Все остановились, провожая велопаб взглядами, а Майя продолжала щелкать кнопкой камеры.
Вслед за велопабом из-за угла появилась компания подростков. Саша поздно сообразил остановить фоторепортерский азарт Майи.
– О! Туристы!
Низкорослый подросток лет двенадцати, вытянув руку, толкнул пальцем камеру Майи, и камера в мгновенье перекочевала в руки остановившегося рядом парня чуть старше по возрасту.
– Эй, осторожно, а то по шее можно… – запротестовал Владимир Линник, но его реплику прервал дружный хохот.
Саша там временем, не отпуская Тину, второй рукой взял за запястье Майю и потянул их на противоположную сторону улицы.
– Отец, нет! – позвал Владимира, пытаясь отвлечь того от тщетных попыток забрать свою собственность.
Майя успела правильно среагировать: схватила отца за рукав, заставив его невольно двинуться следом.
– Куда!
– Мы можем устроить экскурсию!
– По карманам!
– И не только!
– Нам еще повезло, что они не стали нас догонять. – Принялся прояснять ситуацию Саша, когда удалось скрыться за дверью одного из домов. – Это шпана. – Он смотрел на отца с мольбой, опасаясь, что тот бросится назад.
