Текст книги "Рейтинг (СИ)"

Автор книги: Татьяна Гищак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Часть 2. Гуляка. Глава 11

Сашке снился сон. Будто он фантом и гуляет в сети.

Он идет по длинному коридору, покрытому полумраком. Вдоль стен мигают красные огни, едва освещающие дорогу. Поворачивает по коридору направо и упирается в закрытую дверь. «Надо возвращаться», – думает он и выходит в прежний коридор. Красного свечения уже нет. Единственный источник света – впереди. Там чуть приоткрытая дверь. Значит, идти нужно туда. Он заходит в комнату и жмурит глаза, потому что комната наполнена слепящим белым светом. Все вокруг белое. Очертания предметов угадываются с трудом. Только что-то красное на столе – два бокала вина. Он точно знает, что был тут раньше. Смотрит вперед и среди белой бесконечности видит ее. На ней одето что-то легкое и почти прозрачное. Такое легкое, что стоит сделать глубокий выдох, и оно улетит. Она немного смущена, от чего на щеках легкий румянец, но он ей идет.

Воздуха не хватает, и он не может ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Вообще ничего не может сделать, даже пошевелиться, потому что он фантом. Чувствует, как кровь приливает к лицу, но знает, что фантомы не краснеют. «Не хватало, чтобы она заметила, насколько я жалкий с этим красным лицом. Надо выбираться, воздух скоро совсем закончится, и я задохнусь…»

Сашка проснулся и почувствовал, что лицо действительно горит. Обнаружив себя в своей собственной постели, с облегчением выдохнул, встал и пошел в ванную, чтоб умыться холодной водой. Включил свет и присмотрелся к своему отражению в зеркале. «Да, холодная вода, а лучше – холодный душ». Установил необходимую температуру на пульте, разделся и зашел в душевую кабинку.

Дверь кабинки закрылась, но воды не было. Постояв минуту, вышел обратно и заново набрал на пульте необходимые данные. Второй раз имел такой же результат.

Он уже три месяца пользовался этим душем, с тех пор как Гольдштейн поселил его в эту квартиру, но такого не было ни разу!

Оставалось только выругаться и бросить пульт на пол.

Догулялся Гуляка. Уже снятся кошмары. Почему-то Тина была непременным участником всех этих несуразных снов, в которых он был беспомощным фантомом.

Кем он был чаще – собой или Гулякой?

Похоже, что за последний месяц он проводил в сети больше времени, чем в человеческом облике. Группа, организованная отделом сетевой безопасности, практически не выходила из лаборатории. Они создали мощную установку, позволяющую как в виртуалке зайти в систему. Он бродил и бродил по этим бесконечным коридорам с красными огнями в поисках входа в центр управления. Прежний Гуляка обнаружил там поврежденные сектора и пустые ячейки, но любые попытки отдела сетевой безопасности воздействовать на цифровые показатели системы заканчивались неудачами. Любое вмешательство система воспринимала как вирус и безжалостно с ним расправлялась.

На отчеты, посылаемые модераторам, приходили формальные ответы, а поврежденные сектора не менялись.

Считалось, что место расположения сервера Главного Сайта в Рейтполисе засекречено во избежание возможного вторжения извне и известно только модераторам. Они же и должны были заниматься его обслуживанием. Даже в отделе по борьбе с терроризмом эта информация отсутствовала.

По мнению Петра Гольдштейна, система управления функциями была настолько внедрена в структуры Рейтполиса, что фактического места расположения сервер вообще мог не иметь, и составные части сервера могли находиться в разных местах, соединяясь друг с другом сетью.

Так что оставалось искать центр управления изнутри, пытаясь подобраться к поврежденным секторам через сеть.

И им это удалось. Окрыленная успехом команда Гольдштейна снарядила ремонтную бригаду, но на входе в первый же блок, система начала сканирование пришедших, выбирая их данные из своей памяти. Замигали огни, и включилась сирена. «В доступе отказано!» – монотонно повторял голос и безжалостно отшвыривал каждого, кто подходил близко ко входу.

По всей видимости, Сашку система не узнала, поэтому он смог проникнуть в первый блок, но дальше было сложнее. Коридоры с красным свечением, казалось, никогда не закончатся. Он ходил по ним, делая отметки на карте.

– Даже если он найдет вход и попадет в центр, что будет делать дальше? – задавал вопрос руководитель группы. – Он там будет как слон в посудной лавке.

Петр Гольдштейн был настроен более оптимистически.

– Он – единственный «невидимка» среди нас! Где мы найдем еще такого человека, у которого нет даже номера регистрации при рождении? Мы его научим.

Голова пухла. Сил не было. И еще эти кошмарные сны.

* * *

Тина проспала. Наскоро позавтракала и, покидав в сумку необходимые для учебы вещи, выскочила из дому и села в такси. Как обычно, вставила рейтинговую карточку в блок управления машиной, назвала адрес университета и откинулась на мягком сидении с намерением еще минут пять поспать.

Очнулась после того, что машина остановилась и предложила выйти, пожелав удачного дня.

Тина вышла и поняла, что ее привезли не туда, куда надо!

Абсолютно незнакомая местность. Она достала минипорт и обнаружила себя на огромном расстоянии от университета.

Неправильно назвала адрес?

Такси не уезжало, и она снова вставила рейтинговую карточку, отчетливо произнеся необходимый адрес.

– Ошибка, – ответила машина. – Назовите, пожалуйста, адрес.

Тина пять раз называла адрес. В итоге плюнула и вызвала другое такси.

Другая машина отвезла без проблем.

Она, конечно же, опоздала. А когда попыталась объяснить это тем, что такси не туда ее завезло и не могло понять, что она хочет, вызвала общий смешок группы и недовольство преподавателя:

– Валентина, в последнее время вы стали очень рассеянной. Соберитесь, пожалуйста, побеседуйте с психологом. Если дальше так пойдет, вы не усвоите программу.

Она выбрала специализацию «психология». И ее посылают к психологу! Ее даже такси не понимает!

– Извините, – промямлила Тина и села на свое место.

Вечером за ужином Анна Гольдштейн пожаловалась, что на работе чуть не случилась катастрофа, потому что в течение двух часов в пятой лаборатории отсутствовало электричество, и ее драгоценные эмбрионы чуть не замерзли.

– Я вообще такого не помню, чтобы у нас отключалось электричество! Куда смотрит системная безопасность?

Этот вопрос был обращен к Петру Гольдштейну, который вместо того, чтобы отшутиться или произнести что-либо глубокомысленное, почесал за ухом и промолчал.

– А я сегодня опоздала на занятия, потому что такси отказалось работать, – поделилась своей проблемой Тина.

– Это плохо, – промолвил глава семейства, и, не доев ужин, ушел в свой кабинет.

* * *

На следующий день по дороге в университет Тина увидела в окно две разбитые машины, а возле них карету скорой помощи и машину полиции. Тина остановила такси и вышла.

В «скорую» грузили носилки, на которых лежал человек с забинтованной головой! Тина первый раз в жизни видела автомобильную аварию. Покореженные машины, покореженный человек…

– Что случилось? – спросила она у полицейского.

– Сбой курса, – озадаченно ответил полицейский.

Тина вернулась к своему такси и какое-то время не решалась в него сесть, представив, что с ней может случиться то же самое. Но если она еще помедлит, то снова опоздает на учебу. Быть опозоренной второй день подряд? Нет уж.

Слава богу, в этот день все обошлось, и она вернулась домой невредимой.

Дома мама с братом сидели перед сетевым экраном и слушали обращение ко всем членам Рейтполиса.

– Уважаемые жители Рейтполиса, – говорил приятный женский голос. Модераторы Главного Сайта обращаются к вам с просьбой в течение ближайших дней не выходить из дому во избежание непредвиденных ситуаций. Мы просим вас отложить авиаперелеты и другие путешествия. В случае возникновения бытовых проблем, просим сообщать по адресу, представленному на экране. На почтовый адрес каждого жителя разослана информация с инструкциями, в которых вы найдете четкие указания, что нужно делать в случае отключения электричества, водопровода и других бытовых неудобств. Просим вас запастись водой из расчета десять литров на человека. В письме также содержится информация с адресом ближайшего к вам пункта, где можно получить пищу в случае отключения системы поставки еды.

Просим извинить за временные неудобства.

Сразу после сообщения модераторов пришло сообщение от Петра Гольдштейна, усилившее шоковое состояние: «Я забрал Майю и еду домой. Соберите самые необходимые вещи и будьте готовы к выезду».

* * *

На вопрос «куда?» глава семейства безапелляционно заявил:

– Вниз, за кордон. У них относительно автономное энергообеспечение.

У мамы округлились глаза:

– Что происходит, война?

– Трещит по швам сервер Главного Сайта, вы не догадались?

– Но объявили, чтобы все оставались дома. – Анна Гольдштейн принялась ходить по комнате, не находя себе места. У меня – работа. Включат запасную систему. Это же предусмотрено?

Петр Гольдштейн остановил ее хождение, взяв жену за плечи:

– Аня, приди в себя. Если я говорю, что надо эвакуироваться на нижний этаж, значит надо. Пройдет несколько дней и объявят эвакуацию. Ты хочешь, чтобы тебя и твоих детей на кордоне затоптали?

– Это ужасно, – пролепетала она.

– И можно не делать домашку? – обрадовался Павлик.

Тина смотрела на стоящую в дверях с рюкзаком на плечах Майю.

– Мы все можем пожить у нас дома, – сказала Майя, искоса поглядывая на Анну.

– Всё, едем. Документы собрали? Я отослал разрешение на переход с работы, проблем не должно быть. – Петр Гольдштейн схватил приготовленную сумку и вышел.

Мама больше не сопротивлялась. Единственное, что от нее услышали за всю дорогу до самого кордона, был вопрос, обращенный к мужу:

– А ты что, не едешь?

– Нет, пока не разрулим проблему.

Этот ответ убил ее окончательно.

– Ты хочешь, чтобы я осталась одна, с детьми, на нижнем этаже?

– Мама, – Тина обняла ее. Она почувствовала, что пора принимать эстафету от папы. – Ты не одна, и я уже не ребенок.

– Будем на связи, – почему-то сказал Майе, а не своим родным Петр, и растворился в толпе.

– Я им оставила свой транслятор, а Сашкин – у нас дома, – сказала Майя.

Видя, что никто ничего не понял, она добавила:

– Он не связан с Главным Сайтом.

Они стояли возле пункта перехода номер четыре, не решаясь зайти в дверь. Первой открыла дверь Тина.

Часть 2. Гуляка. Глава 12

Петр Гольдштейн сам вел машину, отключив блок управления. Слава богу, что в транспорте его ведомства была предусмотрена такая возможность. Мелькали опустевшие улицы пятого этажа.

Большинство законопослушных граждан верхних этажей либо уже успели эвакуироваться, либо толпились на кордоне. Шутка ли, за пять дней переселить десять верхних этажей вниз, где народу и без того было много? Не обошлось без паники, сломанных турникетов, зависшей пропускной системы, в результате чего ее отключили и открыли свободное перемещение людей. Были и такие, что отказались переселяться, не веря, что ситуация настолько катастрофическая. Вместе с ними остались дежурить бригады скорой помощи и наскоро организованные портативные кухни. По тревоге были подняты военные. Служба чрезвычайных ситуаций и сетевая безопасность работали в аварийном режиме.

Непривычные сумерки в середине светового дня подтверждали то, что освещение осуществлялось от резервного источника. Надо было торопиться. Рискуя быстрее разрядить аккумулятор, Петр увеличил скорость автомобиля и мощность его фар. Хорошо, что семье удалось благополучно добраться вниз и, как обещала Майя, разместиться у них дома. Это дало возможность сосредоточиться на дальнейших поиках доступа в центр управления Рейтполисом.

Лифты стояли, и в лабораторию пришлось подниматься пешком.

– Кислородные баллоны нашли? – тяжело переводя дыхание от торопливого подъема по лестнице, спросил Петр Гольдштейн у первого, кого встретил, переступив порог лаборатории.

– Четыре, и то – столетней давности. Сейчас таких не выпускают, – оправдывался его подчиненный Миша.

Петр вытер испарину на лбу. Снижение концентрации кислорода в воздухе пока не чувствовалось, но скорей всего присутствовало, поскольку резервные системы имели ограниченные возможности.

Самым катастрофичным было бы отключение системы кондиционирования воздуха, это хорошо понимали собравшиеся в лаборатории.

Здесь были все пять человек ремонтной бригады. Главный группы, седоволосый крепкий полковник из военного управления – Захар Ломов, его заместитель – Петр Гольдштейн из отдела системной безопасности, двое технарей – Олег и Миша. В ожидании Гольдштейна Ломов, Олег и Миша тихо переговаривались, обсуждая свои действия в случае различных вариантов изменения ситуации.

Пятым был Саша Линник. Он один не находил себе места в общей рабочей остановке. Мог ли он предположить, когда говорил отцу Тины, что автопилот системы управления износился, и сервер рухнет, что это случится так скоро и на протяжении нескольких дней? У него было ощущение, что это случилось из-за него. Вход в центральный блок он так и не нашел, и это усиливало чувство вины.

– Не дрейфь, – попытался взбодрить его Петр Гольдштейн. – Заходишь, отключаешь систему безопасности, и дальше ребята все сделают.

Олег и Миша синхронно закивали.

– Ждем максимум два часа, – дал указание Захар Ломов. – Эвакуация еще не закончилась.

Никто из собравшихся в лаборатории не помнил, чтобы когда-либо в жизни Рейтполиса вставал вопрос об эвакуации жителей с верхних этажей на нижние. На любые непредвиденные ситуации существовали четкие инструкции. Бывало такое, что возникала необходимость включения резервных источников электропитания, но случалось это на короткий срок и обычная жизнь людей практически не менялась. Сейчас же никто не смог бы предугадать, чем может грозить сбой в системе управления. Никто не представлял, насколько серьезной является поломка. Да и где, на каком уровне она произошла? Если раньше сложно верилось в то, что модераторы – больше виртуальные чем живые люди, что сейчас, с каждым часом оставалось все меньше сомнений в этом. Если только они не решили убить всех специально. Или воинствующие отморозки, называемые террористами, не ограничились локальными акциями, а смогли запустить необычайно мощный вирус без опознавательных знаков.

Какой бы ни была версия происходящего, немалая доля ответственности лежала на системной службе безопасности. Помимо бригады Захара Ломова над решением проблемы работало множество других подразделений. Роль системной безопасности сводилась к поиску способа воздействия на поврежденные сектора системы жизнеобеспечения.

Через полтора часа Захар Ломов получил разрешение на начало операции.

В кабине было четыре кресла. В сеть должно было уйти четыре человека. Пятый оставался контролировать ситуацию извне.

– Идем гулять? – спросила чудная фигурка на большом экране.

– Сегодня будем работать, – ответил Петр Гольдштейн, подмигнув Сашке.

Тот кивнул и надел шлем.

И вот они снова вчетвером в длинном коридоре с красными огнями. У Сашки в руках планшет с картой. Рядом Захар Ломов, Олег и Миша сзади. Они уверенно доходят до первого блока, и дальше Сашка идет один.

Длинные узкие коридоры, и везде красные огни. Коридор направо раздваивается. Налево – он уже там был, судя по карте. Еще один коридор налево. Куда идти? Прямо или направо? Сердце бешено колотится, в глазах все расплывается, и красные огни впереди сливаются в две пульсирующие нити, уходящие в бесконечность.

Он поворачивает направо и упирается в закрытую дверь. Возвращается назад, делает еще один поворот и… Не верит своим глазам. Коридор без красных огней, и впереди чуть приоткрытая дверь.

«Я сплю», – возникает мысль, но в наушниках скрипит голос Гольдштейна:

– Это кто там заснул? Отзывайся!

– Коридор без красных огней, – хрипло отзывается Сашка. – Стены не освещены, но впереди свет.

– Двигай туда.

Свет слепит. Он в большой белой комнате. Глаза привыкают к яркому свету, и он видит множество сетевых экранов.

– Блок управления Главного Сайта приветствует модератора. Назовите себя, – раздается женский голос.

Сашка вздрагивает, не ожидая услышать кого-то в этой белой тишине.

– Назовите себя, – повторяет голос.

– Александр, – он говорит неуверенно и добавляет: – Линник.

– Добро пожаловать, Александр. Желаете перейти на ручное управление?

– Да. Я на месте, – наконец соображает сказать он в микрофон.

– Я слышу, – скрипит в наушниках. – Ты сможешь, – подбадривает Гольдштейн.

– И что делать?

– Опиши что видишь и думай.

Сашка проглатывает комок, подкатившийся к горлу.

– Здесь эксетов море, не сосчитать. Спрашивает про ручное управление.

– Так ответь! – слышится раздраженный голос Ломова.

– Я хочу перейти на ручное управление и отключить систему безопасности центрального блока! – говорит Сашка как можно громче.

Множество экранов блекнут, и остается только один, прямо перед ним.

– Передо мной панель, в которой я ни черта не понимаю, – шепчет он в микрофон, в надежде, что Гольдштейн подскажет, но вместо его голоса слышит голос Олега:

– Описывай.

Сашка старается, как может. Они ищут указание на систему безопасности, но ничего не находят!

– Гребаная система! Где же эта кнопка?! – не выдерживает Сашка.

– Я – автоматическая система управления функциями. Можете обращаться ко мне АСУФ. А систему безопасности отключить нельзя, – сообщает женский голос.

Если бы Сашка не понимал, что АСУФ – только лишь набор электронных блоков, он подумал бы, что она издевается.

– Ты знаешь, что творится в Рейтполисе? Один сбой за другим. Полный бардак! Ты не понимаешь, что надо что-то делать?

– Я делаю все, что в моих силах. Включено резервное освещение и резервная подача воздуха. Сбои, возникшие во мне, я корректировать не могу.

– Черт… Тогда перезагружайся.

– Перезагрузка осуществляется в ручном режиме.

Сашка снова упирается взглядом в экран со светящимися знаками, значение которых не понимает.

– И как это сделать?

– Согласно алгоритму, – отвечает АСУФ, а на экране начинает мелькать порядок необходимых операций.

– Перезагружать? – оторопело шепчет он в микрофон.

– При перезагрузке временно отключится система безопасности, это нам на руку. Только уточни, сколько времени она собирается перезагружаться. – Голос Гольдштейна немного дрожит, выдавая волнение.

– Перезагрузка продлится двенадцать часов тридцать семь минут. – Сообщает АСУФ.

– Перевожу тебя на Ломова, – звучит в наушниках.

– Даю разрешение. Что ты еще хочешь услышать? Приготовься двенадцать часов не дышать.

В наушниках снова послышался треск, а за ним – голос Гольдштейна.

– Это он так шутит. На пару часов воздуха хватит, а потом я вас буду поить кислородом.

Перезагрузка десяти верхних этажей Рейтполиса требовала немалого времени. Можно ли себе представить что-либо более масштабное и рискованное? Когда выключаются не только освещение и работа воздушных фильтров. Отключается не только транспорт, но и финансовые потоки, не только движение воды по водопроводным трубам, но и связь. Отключаются потоки информации, что равносильно остановке жизни организма, постоянно обменивающегося этой информацией с окружающей средой. Двенадцать часов клинической смерти оказалось единственно возможным решением. За это время ремонтная бригада возобновила работу поврежденных секторов в центральном блоке управления.

– Возвращайся, – через два часа скомандовал Сашке Ломов. – У Гольдштейна воздух на исходе. Будет заканчиваться баллон, отключите меня следующим.

Сашка снял шлем и обнаружил у себя на лице кислородную маску. Гольдштейна рядом не было. Он нашел его за пределами кабины, сидящим на полу возле стены. Весь в холодной испарине, тот еле заметно улыбнулся.

Дальше дышали по очереди.

– Ты понял? – тяжело переводя дыхание, зашептал Петр Гольдштейн, – ты понял, кто были модераторы?

Кружилась голова, и Сашка с трудом соображал. Он неуверенно закачал головой.

– Модераторы были вне системы, поэтому она приняла тебя за модератора.

Гольдштейн нервно засмеялся, и эхо усилило этот смех во сто раз.

– Дышите, – Сашка сунул ему очередной раз маску, приняв такое веселья за проявления гипоксии.

– Нет, ты представляешь, они обвели всех. Рейтинг, как стимул вылезти наверх, и он же – как блок. А ты зашел, и она говорит – привет, модератор.

Он передал маску Сашке и замолчал для экономии воздуха.

Сделав несколько вдохов, тот ответил:

– Наверное, контролировать систему нельзя, будучи ее частью.

– Если не издохнем, будешь туда ходить не реже, чем раз в полгода.

– Зачем?

– Проводить профилактику. Мне кажется, вы с ней нашли общий язык.

– С кем? С Асуф?

– Ну да, – Петр Гольдштейн почесал за ухом и добавил:

– И еще спасибо тебе.

– За что? Я только поставил на перезагрузку…

– За Валентину, что не дал ее в обиду.

Сашка сделал слишком глубокий вдох из маски и закашлялся.

– Она называет себя Тиной, – сказал чуть погодя.

– Тина, она болотная, а у меня дочь – Валентина. По крайней мере, мне так больше нравится. А тебе?

– Мне тоже.

Когда стало совсем худо, явился Ломов и остатки его баллона стали делить на троих.

Егор и Миша вернулись счастливые и исполненные гордостью за свою работу, их кислорода хватило еще на несколько часов.

* * *

Легкое дуновение воздуха, и Петр Гольдштейн пришел в себя. Захар Ломов тормошил Сашку. Егора и Мишу он уже привел в чувства, и те глотали свежий воздух большими глотками.

– Что ты хочешь, молодое – самое чувствительное к кислородному голоданию, – сам с собой разговаривал Ломов. – Ну, слава богу, живой.

«Старого вояку не зря поставили во главе», – подумал Петр Гольдштейн, пытаясь опереться на ватные руки.

Ломов потянул Сашку к кондиционеру, из которого массивным потоком двигался свежий воздух. Через несколько минут зашевелился и он.

– Ломов, скажи, что человеку надо в жизни? – Петр Гольдштейн смог упереться, чтобы посмотреть на реакцию Ломова на свой вопрос.

– Я бы выпил, – вздохнул Ломов. – Только не нашего, без алкоголя, а того – с нижнего этажа.

– Тогда я приглашаю.

– Мне еще отчет посылать, – снова вздохнул Ломов.

– Кому?

– Модераторам.

Сказав это, Ломов улыбнулся:

– Или как ее там, Асе, что ли.

Потом он немного посерьезнел и добавил:

– Вы не забыли, что подписывали «о неразглашении»? – он обвел взглядом каждого из своей группы.

Но никто воспринимать его серьезно не мог.

* * *

Добраться до своей семьи Петр Гольдштейн смог только через два дня. После случившегося в отделе системной безопасности творился беспорядок. Человеческих рук абсолютно не хватало. Сотрудники возвращались постепенно. Многие после пережитого вообще боялись являться домой.

Полное отключение всех систем, в том числе и кондиционирования воздуха, закономерно вызвало всеобщую панику. Люди с верхних этажей просто смели кордоны, разделяющие их с нижними этажами. Теперь на кордоне стояла полная неразбериха.

– Ты, конечно, против того, чтобы восстанавливать кордоны? – спросил Петр Гольдштейн у Сашки, когда они стояли в медленно продвигающейся очереди возле пропускного пункта номер четыре.

– Что? Кордоны? Я об этом не думал.

– Если удастся усовершенствовать систему рейтинга, кордоны могут не понадобиться, – размышлял Петр Гольдштейн.

Сашка включился в его разговор и выдвинул свое предложение:

– Надо оставить автономной систему жизнеобеспечения нижних этажей и тоже провести ее профилактику.

– Тогда придется снова переселять людей.

– И кордоны снова сметут, – улыбнулся Сашка.

– Вот-вот. На их содержание требуется много энергии. Так что надо хорошо подумать, как усовершенствовать систему рейтинга, чтобы не нужны были кордоны.

Сашке весело было наблюдать, как серьезно Петр Гольдштейн размышлял над усовершенствованием Рейтполиса.

– Ты чего смеешься? – заметил тот его реакцию.

– Я сомневаюсь, что систему рейтинга можно усовершенствовать.

– Чего же. Мы напишем парочку обновлений, и ты сходишь к Асе.

– И мы станем править миром, – ироническая улыбка не сходила с лица Сашки.

– Не смейся. Это только часть работы отдела системной безопасности. Ася пусть дальше правит. У нее неплохо получается, если, конечно, своевременно проводить профилактику.

– И мне рейтинг теперь не светит, я так понимаю. А Вы, между прочим, обещали.

Они шли по коридору пропускного пункта, продолжая разговаривать.

– Ты же говорил, что тебя рейтинг не интересует. К тому же разве быть модератором плохо?

– Так никому же не похвастаешься.

Петр Гольдштейн и сам развеселился, хотя было и грустно.

Он, конечно, понимал, что вопрос о рейтинге встал неслучайно, но что он мог ему предложить? Жить фантомов среди людей?

– Можешь жить в той квартире, где жил последнее время сколько хочешь. Я это утрясу. Служебную карточку оставишь себе. С учебой надо подумать. Я тебе скажу, что научить тебя проводить профилактику Аси для службы безопасности Рейтполиса легче и выгоднее, чем перезагружать систему таким образом, как пришлось это делать. Так что придумаем что-нибудь.

Оставался невыясненным один вопрос, который не давал Сашке полностью расслабиться.

Он уже давно сообщил Майе, что едет домой. Надеялся, что Майя подготовит отца к его появлению. Он ведь исчез из дома, не предупредив, и отец знал про арест.

Нарываться на очередной скандал, да еще в присутствии Гольдштейнов, не просто не хотелось, – он по-настоящему этого боялся, хотя и старался не подавать виду. «Он будет рад или даст по шее?» – предугадать это было невозможно.

С Петром Гольдштейном отец поздоровался за руку и предложил войти в дом, где Гольдштейна тут же ухватили жена и сын.

Сашка замешкался на пороге, опасаясь посмотреть отцу в глаза, но тот первым протянул руку:

– Что, уже не здороваешься? Как попал наверх, так теперь батя – никто?

Сашка протянул руку в ответ и оказался в его объятиях.

«Пронесло», – с облегчением подумал он.

Тут же появилась Майя, которая, как только отец ослабил хватку, повисла у брата на шее, а потом потянула его ко всем.

Тина улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ.

«Что человеку надо в жизни?» – вспомнил слова Петра Гольдштейна. А тот подмигнул, показав на накрытый стол:

– Сегодня, я думаю, гуляем.

На что Сашка чуть заметно кивнул и расплылся в улыбке. А Петр Гольдштейн продолжил:

– А завтра еще поговорим.