Текст книги "Дракон иномирный. Неправильный (СИ)"

Автор книги: Татьяна Фёдорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глава 32. Драконье правосудие

Я ещё немного посидела с семьёй нода Танкаро, хотя то солнечное настроение больше не вернулось. Наоборот, я чувствовала себя так, словно пять минут назад я была маленькой девочкой, с восторженным предвкушением заглядывающей под ёлку, а потом – бац! – я уже взрослая тётя, которая сама нарядила эту ёлку, и сама подтолкнула под неё коробку с мусором. Чтоб не мешалась.

Я сразу призналась, что ни в танцах, ни в гитарах не разбираюсь совершенно, так как только наблюдала их со стороны. Немного, очень поверхностно, рассказала о Земле, о России. Как смогла, объяснила, что такое театр и зачем он нужен. Пообещала попросить разрешения у Чарито покопаться в той информации, что он успел зачерпнуть в земном интернете. И наконец, нод Танкаро отвёз меня на своём аэрокаре к самой гостинице.

А возле комнаты, сопя от злости и нетерпения, меня поджидала неприятность. Картман, чтоб его перекосило! Ой! Осторожнее с пожеланиями! Хотя, Альсандо рядом нет, магии на Цвирке – тоже. Может и пронесёт. И лучше бы Картмана.

Надо отдать ему должное – увидев меня, он постарался взять себя в руки. Не кричал и даже не шипел, но высокомерия в его тоне не убавилось.

– Пора выполнять договорённости! – заявил он, поняв, что приглашать его в комнату я не собираюсь.

– Какие договорённости? – искренне удивилась я. – Ты сам решил сюда приехать, сам придумал экскурсии – даже не спрашивая у меня. А я ничего тебе не обещала!

– Насчёт экскурсий – согласен. Я хотел проявить заботу. Но, раз тебе это не надо, тем проще. А насчёт обещания – у меня есть свидетельство! – он с таким злорадством посмотрел на меня, будто застал с ножом в руках возле трупа.

Дверь моей комнаты открылась, чтобы выпустить Эр-2 и тут же закрылась. А мой мехатрон остановился у стены напротив нас, отсвечивая фиолетовым глазком камеры. Кажется, это только подстегнуло Картмана. Он указал рукой на дверь и заявил:

– Я достаточно ждал. Пора выполнять договор!

От слова «договор» меня и правда, чуть не перекосило.

– Никаких договоров я с тобой не подписывала! Отвали! – вот теперь я разозлилась по-настоящему.

– У нас была устная договорённость, – поправился Картман, покосившись на Эр-2. – Ты обещала…

– Хрен собачий я тебе обещала!

Я распалялась, а этот засранец, наоборот, стал спокойным и собранным.

– Может, мы войдём в комнату? Или так и будем развлекать соседей?

На минуту я даже задумалась: ругаться на людях недопустимо – с детства внушаемая заповедь. Но и остаться с ним в комнате, наедине… Словно услышав мои сомнения, Эр-2 засветил красный глазок, как стоп-сигнал светофора, и даже подкатился, остановился рядом. Я машинально погладила «защитника» по макушке.

– Мы можем спуститься в кафе, – немного остыв, предложила я.

– Поздно, кафе закрыты. И, – Картман пожал плечами, – я не хочу больше ждать. Пора выполнять обещанное.

– Да что ты хочешь от меня, зануда?

Он оглянулся, словно актёр, отслеживающий реакцию зрителей, и торжественно заявил:

– Ты обещала мне гнездование на время поездки!

– Чи-и-во-о-о? Ах, ты, жаба бородавчатая! Индюк кастрированный!

– Я не индюк…

– Значит, будешь кастрированным! Вали отсюда! И гнездо в штанах уноси, пока я не достала скальпель! Блоха навозная!

Я бы и ногой его пнула, в то самое гнездо, да мехатрон очень неудачно стоял между нами. Картман округлил глаза и тоже стал дребезжать, как крышка чайника.

– Это оскорбление! Я требую сатисфакции1!

Ого! Похоже, мой переводчик, и правда, сильно устарел.

– Да я тебе и без шпаги глаз подсвечу, Казанова горбатый!

Я попробовала оттолкнуть его от двери, но Картман, словно клещами, вцепился в моё запястье. Эр-2, в свою очередь, перехватил щупом руку Картмана. Я, воспользовавшись ситуацией, пнула противника коленом в… куда достала.

– Ай! Больно! – И когда этот гад успел чешуёй обрасти?

Рядом будто кто-то хлопнул в ладоши. Я подняла голову и злорадно оскалилась: Картман, эта ящерица недоделанная, висел, пришпиленный к стене когтистой драконьей лапой. Изумрудный дракон с оранжевым брюшком, мгновенно занявший весь коридор, недовольно пошевелил плечами и стал медленно трансформироваться в менее крупного бронированного ящера.

– Что-Здесь-Проис-ходит?

Я чуть не оглохла от его рыка. Двери остальных комнат на этаже резко захлопнулись, а на лестнице раздался торопливый топот. Ого, сколько свидетелей было у нашего разговора!

– Я об него коленку разбила! – пожаловалась я, и тут же поняла, что не об этом нужно ябедничать. – Он ко мне приставал! Намёки грязные делал! – тут же сдала горе-ухажёра.

– Н-н-н-намёкал… требовал… исп… нения, – просипел Картман, напрасно пытаясь вырваться из хватки.

– Вот! Извращенец! А ты его там не задушишь?

Вот что за дурацкий характер! Совсем недавно злилась на улетевшего дракона, но стоило ему вернуться, и я успокоилась, почему-то уверенная, что теперь всё будет хорошо.

– Общала… док-затель-ва… кармане, – продолжал дёргаться Картман.

Эр-2 вытащил щупом из его кармана телефон, несколько раз пиликнул, затем открыл дверь и скрылся в комнате. Я тут же юркнула за ним.

– Эй, что ты там нашёл? Покажи скорей! – зашептала, потянувшись к чужому КП.

– Сведения не подлежат разглашению, – заявил этот металлопластиковый поганец, пряча устройство в очередном хранилище.

В комнату вошёл Альсандо, уже в образе человека, закованного в чешуйчатую броню. Картмана он внёс, держа за шею… хвостом.

Я не удержалась, и забежала за спину опекуна. Оказывается, драконий хвост на копчике не заканчивается! Он тянется вверх, широкой зубчатой грядой вдоль позвоночника, до самого затылка.

Этот хвост поднёс моего обидчика к стене и приковал к ней полупрозрачной изумрудной скобой за шею. Так, что тот уже не висел, не задыхался, но и сдвинуться не мог. И хвост тут же втянулся… в позвоночник? Даже спинной гребень расплылся по броне, растворился в ней.

– Ну? – грозно обернулся опекун к моему мехатрону, и Эр-2 тут же сдался, включил запись КП.

«– Моё имя Картман, – раздалось из динамка,—я занимаюсь подготовкой к интернату сына наместника Торранской области, Даньяло. А как мне называть вас?

– Простите! Наталья, Наташа, Ната – как вам будет удобнее.

– Уверен, это будет приятный для нас обоих отдых, Ната.»

Меня словно водой ледяной окатило! Имя! Сократить имя – предложить интим! Закрыв лицо ладонями я медленно опустилась на пол.

– Я не хотела! Я совсем забыла про эту глупость! Это же только имя! – Подняла взгляд на Альсандо, уже готовая разрыдаться: – И что теперь будет? Я не хочу с ним… Не могу!

Альсандо поднял меня на руки, перенёс и посадил на диван. Сам присел рядом на корточки, чтобы видеть моё лицо.

– Натала, никто и никогда не заставит тебя спариваться против воли.

– Но он сказал… – всё-таки всхлипнула я.

– Я тоже сказал. У нас с тобой договор, не забыла? Но ты должна мне всё объяснить. Что и как ты обещала.

– Я не обещала!

– Ш-ш-ш-ш! Успокойся.

И опять этот мягкий баритон, по которому я успела соскучиться.

– На Земле у каждого человека есть официальное имя, оно записано в документах, – я постаралась говорить разборчиво, хотя слёзы застряли в горле. – Этим именем его называют в торжественные моменты. Или когда младший обращается к старшему, чтобы подчеркнуть уважение. Про всех говорить не буду, но у многих народов принято давать ещё и домашние или дружеские имена, сокращая официальное на все лады. Поэтому я не отнеслась серьёзно к словам Брины. Просто забыла.

– Но ты ведь разговаривала с ним. Улыбалась, – Альсандо сдвинул брови, пытаясь понять такие простые для меня вещи.

– И что? Рот мне зашить, чтоб не улыбалась, и глаза выколоть, чтоб не смотрела? – я немного успокоилась, увидев, какой ужас у него вызвали мои слова. – Альсандо, если ваши мужчины настолько невменяемые, что любое слово или жест женщины принимают за призыв к сексу, пусть сидят дома, на зеркало рукоблудят.

– Зачем? – в его глазах отразилась паника.

– От восхищения собственным неповторимым великолепием.

Альсандо задумался, осторожно на меня поглядывая.

– Хорошо, а как ваши самцы понимают, что женщина готова к гнездованию?

Ага! Вот сейчас начать рассказывать о взглядах и языке тела? Фигушки!

– Лучше всего спросить, – выкрутилась я. – Но осторожно, чтобы не обидеть.

– Землянок обижает внимание? – засомневался Альсандо.

– Такое как у Картмана? Беспардонное и требовательное? Это оскорбляет.

– Спасибо, – Альсандо кивнул и поднялся. – Эр-2, перебрось мне запись.

– Ты записывал наш разговор? – возмутилась я.

– Конечно. Предстоит суд чести, мне нужны будут доказательства, объясняющие мои поступки.

– Суд? Меня будут судить? – горло мгновенно пересохло от страха.

– Женщину? Землянку? – кажется, его развеселил мой испуг. – Судить будут меня, за превышение полномочий, – он кивнул на прикованного к стене Картмана, ничуть не сожалея о «превышении». – Тебя защищает наш договор.

– Но ты же не виноват! Это я забыла!

Альсандо пожал плечами. Я скоро возненавижу этот жест!

– Я виноват. Я твой опекун, и сам должен был рассказать тебе о жизни на Цвирке, убедиться, что ты запомнила. А я попросил Брину. Решил, что женщина и Землянка лучше разберётся, что говорить. Я ошибся, и это моя карма… И я помню – ты меня ненавидишь.

Я тяжело сглотнула колючий комок, не зная как реагировать на эти слова. Да, у меня была обида, но… Он теперь постоянно будет тыкать мне в нос словами, сказанными в сердцах?

– У вас есть карма? – надо же что-то сказать?

– Это последствие моих ошибок. Отдыхай. Кажется, день у тебя получился очень длинный.

Альсандо спеленал Картмана мудрёной поблёскивающей сетью и вышел с ним из комнаты. А я еще долго не могла заснуть, обдумывая, как быть и что делать? Получается, я подставила опекуна. Мало ему было меня в наказание, так ещё и под суд подвела. И как теперь его спасать?

1Сатисфакция – устаревшее слово, означающее удовлетворение за оскорбление чести, обычно в форме дуэли, поединка с оскорбителем.

Глава 33. Немного драконьих тайн

Проснулась я от настойчивого зуммера, но принять звонок не успела. Вместо него получила ммс, с довольными улыбками Ачилевичей и подписью:

«Завтракать собираешься? Мы голодные!»

Одевалась я так, будто Карлсон одолжил мне моторчик. Под спину.

Как только я выскочила на улицу, навстречу, широко расставив руки, выбежал Даньяло. Я поймала всеобщего любимца, расцеловала в щёчки:

– Солнышко моё! Ты же мой подарочек новогодний!

– А мы? А нас? – растянули щёки Ачилевичи.

– А вам мама до свадьбы целоваться не велит! – авторитетно напомнил Даньяло. И повернулся ко мне: – А что такое «подарочек новогодний»?

Мне показалось, или Лиска недвусмысленно показала братьям язык?

– Пойдём в кафешку, за столом расскажу, – рассмеялась я.

– Простите. Сударыня Натала... – раздалось за моей спиной.

– Наталья Сергеевна! – рыкнула я так, что консьерж нашей гостиницы вытянулся в струнку, выдавая своё армейское прошлое.

– Сударыня Наталясергевена, – отчеканил он, – нод Танкаро просил передать вам и вашим друзьям приглашение к ним сегодня на обед, в усадьбу на вершине гряды.

– Спасибо! – я повернулась к Ачилевичам: – А вы здесь каким ветром?

– Папа с капралом осматривают острова, так что тренировки сегодня не будет. Нод Альсандо и Картман на заседании суда, – пояснил Касио. – А нод Эдгардо попросил нас…

– Присмотреть за мной?

– Разбавить одиночество! Оживить досуг! – в два голоса, не моргнув глазом, заявили хитрецы.

Я кралась между кустов, внимательно присматриваясь к каждой тени, к каждому рыжему блику. Потому что, где Лиска – там и Даньяло, а этот живчик умудряется прятаться так, что его пока ни разу не нашли, в отличие от Иманилы, дочери Танкаро. Той прятки почему-то не удаются. Вот и сейчас, я сразу же заметила покачивающуюся бочку с водой и громко сопящую тень за ней, но решила пока «не найти» девочку. Моей целью был Даньяло, хотелось раскрыть его секрет.

Кажется, мне послышался тихий вздох? А это что за рыжее пятнышко у самой земли? Осторожно, затаив дыхание, на носочках, я сделала шаг. Ещё один. Медленно протянула руку между ветвей…

Цап! В моей руке оказался кончик чешуйчатого хвоста. Поймала!

Тотчас же кусты словно взорвались обломками веток и передо мной вскочил растрёпанный, с выпученными, как плошки, глазами, с полыхающими, расцарапанными щеками, хозяйский сын. Он жадно хватал воздух и смотрел на меня так, словно увидел Смерть с бензопилой вместо косы. Потом молча потянул руками из моей хватки свой хвост, и ломанул через кусты так, что после него можно будет прокладывать асфальт по просеке.

– Матарис, подожди! – закричала ему в спину. – Я сделала тебе больно? Тебе нужна помощь?

Но он, кажется, припустил ещё быстрее.

Я вышла на веранду, где беседовали Касио и Ангера, жена нода Танкаро. Рядом, как в мультяшной идиллии, пристроились Эр-2, Няня и домашний мехатрон хозяев, о чём-то сплетничали, перемигиваясь датчиками. Сам Танкаро и Лусиан, уже почти час, кружили в небе на аэрокарах, устроив воздушные догонялки.

– Ангера, кажется, я, нечаянно, повредила хвост Матарису. Ему нужна помощь, но он убежал.

– Успокойся, – мягко улыбнулась драконица. – Это очешуивание. Сейчас лучше его не трогать, а дать в одиночестве прийти в себя.

– Пойдём, я объясню, – Касио повёл меня в сад, неодобрительно покачав головой на свежую просеку. – Понимаешь, вторая ипостась даётся подросткам не сразу и очень нелегко. Это Даньяло у нас уникум, – Касио снял мальчишку с дерева, отправил к Ангере пить чай, и продолжил: – Перепады настроения, постоянный зуд на коже, а потом, от малейшего волнения, вдруг могут вылезти чешуйки… в самых неожиданных местах. Потом, по мере накопления маны, вылезают когти, а то и сразу драконьи лапы. Иногда рога или гребень, реже – хвост. Ты наступила на него?

Я помотала головой:

– Просто поймала руками.

Касио отвернулся и очень странно закашлялся. По-моему, этот зараза пытался не заржать в голос.

– Да что не так? – ткнула его под рёбра кулаком.

Касио кашлянул ещё пару раз и повернулся.

– Натала, я же говорил: хвост – это очень интимно. Боюсь, парнишка не скоро придёт в себя.

Но мне было не до смеха. Сил, скрывать тревогу, просто не осталось.

– Касио, скажи, что может ожидать Альсандо после суда?

– Тебе не стоит волноваться, – посерьёзнел и он. – Думаю, речь пойдёт лишь о количестве шрота, которое придётся выплатить, как неустойку.

– Что такое шрот?

– Собранная и переработанная мана-энергия. Заготовка под конструкты. Не думаю, что сумма будет большая. К тому же, нод Альсандо крылатый, значит быстро восстановится.

Не похоже, что Касио волнуется, но меня это не успокоило:

– А самый худший вариант?

Касио загадочно улыбнулся, но сделал вид, что размышляет вслух:

– Папа говорит, что женщинам нельзя доверять никакие секреты…

– Мне можно, – сделала самые честные глаза, какие возможно.

– Обычно, дела чести рассматривает ближайший старейшина. А самый близкий член совета старейшин живёт на территории имения нода Эдгардо. Это его мама.

– У него есть мама? Ну да, даже драконы не рождаются без мамы. Но он о ней знает?

– А почему нет? – теперь удивился Касио. – Она всегда жила рядом, знала о его делах.

– И дала доступ к закрытым архивам, – догадалась я, но Касио сделал вид, что не услышал. – А его отец?

– Он был очень старым драконом, когда родился нод Эдгардо. Два их старших сына, в разное время, погибли во время Прорывов. Поэтому, когда нод Эдгардо вернулся со службы, старик передал ему наместничество, а сам поднялся в горы и развоплотился.

– Что он сделал? – я думала, что ослышалась.

– Очень старые драконы, уставшие от жизни и накопившие очень много мана-энергии, либо улетают на полюса, и там леденеют, превращаясь в накопители энергии для планеты, либо, у кого нет крыльев, поднимаются в горы и развоплощаются, отдавая всю свою энергию защитному куполу.

– Охренеть! А Альсандо, Чарито?

Касио покачал головой:

– Они инкубаторские. У них нет родных. А с Эдгардо сдружились в военном техникуме, когда ещё не были нодами.

«Они просто не знают, о родных,» – я подумала об Албе.

– Касио, не знаешь, почему Чарито так разозлился тогда?

Он ответил очень неохотно, и я опять вытаращила «честные» глаза.

– Это было до моего рождения. Только слухи… Как-то во время Прорыва ноду Чарито досталась в напарники островитянка. В детстве слышал спор мамы со старшей сестрой, кто кого в этой паре спас. Не знаю, что там случилось, но нод Чарито обрёл крылья, а островитянок не терпит до дрожания чешуи.

Нет, пожалуй, я бы не хотела иметь драконью память и воспоминания о каждом чихе за несколько сотен лет.

Глава 34. Океан

Мы с Ачилевичами уже собирались прощаться – им ведь ещё домой лететь, но тут Даньяло, долго шептавшийся до этого с любопытной Иманилой, вдруг подбежал к краю взлётного помоста и закричал:

– Дедушка Мороз, лови! – хорошенько размахнувшись, бросил вверх довольно большую, литра на два, колбу из тёмного стеклопластика.

Я напряглась, как гончая на старте, дёрнула Касио за рукав, шепнула:

– Мне нужна эта бутылка! Проследи, куда упадёт!

Подбежала к Ангере, затараторила:

– Ангера, миленькая, пожалуйста, посмотри пока за Даньяло, я потом всё объясню, пожалуйста, очень надо!

Она испуганно закивала, а я повернулась к малышу:

– Данюша, солнышко! Пожалуйста, нарисуй мне на память всех наших друзей. Всех вместе и каждого отдельно. Сделаешь? Умница. Эр-2, ты же подскажешь Даньяло, в каких позах кого рисовать? И проследи, чтобы позы не повторялись.

И пока ребёнок ответственно шествовал к столу с карандашами, в сопровождении своего и моего мехатронов, я уже подбегала к аэрокару Ачилевичей.

Лусиано рванул в воздух, едва я коснулась сиденья, закрывая купол уже на ходу. Меня вжало в кресло встречным потоком воздуха так, что думала и останусь здесь навечно, трафаретом.

– Видел, куда упала бутылка? – спросила, едва лёгкие вновь наполнились.

– Я успел бросить на неё маячок, – кивнул Касио. Глаза его горели азартом. – Вон! Смотри! – он схватил брата за плечо, и тот рванул кар так, что меня опять отбросило к спинкам.

Я впервые пожалела, что здесь нет ремней безопасности.

Крепко вцепившись в кресло Касио, я вглядывалась в склон холма выискивая бутылку. Я не боялась, что она разобьётся – бутылки здесь неубиваемые. Да и нужна мне была не она, а содержимое.

Вон, в кустах! Точно, она!

Я собралась выскочить, но поток воздуха из-под днища аэрокара подтолкнул её вверх и вперёд – прямиком в небольшой водопадик.

– Вниз! – заорала я и мы рухнули, чудом не плюхнувшись в озеро.

Лусиано медленно вёл кар над поверхностью озера, а мы с Касио прилипли носами к стёклам и скосив глаза, разглядывали взволнованную воду. Я не выдержала и опустила борт со своей стороны, улеглась на кресла и свесила голову, в поисках неуловимой ёмкости.

– Вижу! – теперь крикнул Лусиано, и рванул кар вдоль вытекающего глубокого, но неширокого ручья.

Меня не выбросило только потому, что я лежала, вцепившись одной рукой в полозья борта. Какое-то время мы летели вдоль берега, пока Лусиано не заставил кар зависнуть.

– Не вижу, – кусая губы, пояснил он.

И опять, до боли в глазах мы вглядываемся в бликующую рябь воды. Теперь и Касио откинул свой борт, встал и осматривал поверхность сверху.

– Вон! – он ткнул пальцем мне за спину. – За ветку зацепилась!

Лусиано загнул такой вираж, что я кубарем покатилась вниз салона. Благо, там борт был закрыт. Но не успели мы даже закончить манёвр, как клятая бутылка опять сорвалась и помчалась по воде. Она, видимо, попала в стремнину, потому что теперь мчалась так, что Лусиано никак не мог её нагнать.

Я вцепилась в его кресло, и бормотала, не помня себя:

– Быстрее, быстрее, пожалуйста, ещё чуть-чуть.

Краем глаза видела, как напряжены спина и шея Лусиано, как побелели его пальцы, вцепившиеся в навигационный круг, но никак не могла остановиться:

– Ещё чуть-чуть, пожалуйста, быстрее!

– Хватит! – вдруг вскинулся Касио. – Впереди океан, мы не успеем!

– Вперёд! Жми! – заорала я.

– Уверена? – Касио посмотрел на меня совсем сумасшедшими глазами, глянул на брата, на берег впереди, и вдруг стал что-то набирать в телефоне.

От напряжения я уже стояла, нависая над головой Лусиано, и отчётливо видела, как злосчастная бутылка несколько раз подпрыгнула, затем ушла под воду у самой границы берега.

Ну! Где же ты?

– Вон! – вскрикнули мы с Лусиано хором, и я хлопнула его по плечу: – Гони!

Аэрокар прошёл над самой водой, и мне показалось, что что-то хлопнуло у нас за спиной. Лусиано перестарался, и нас вынесло метров на пятьдесят от берега, прежде чем он сумел затормозить кар. Зато клятая бутылка мерно покачивала горлышком метрах в пяти от береговой кромки.

– Разворачивайся, – сказала Лусиано, всё ещё ошалело пялящемуся на воду. – Только медленно. Подлети, поближе, но так, чтоб опять не сдуть. Остановись чуть в стороне. Я подплыву и возьму её.

– Что ты сделаешь?!! – хором заорали братцы с таким ужасом, будто я собиралась добровольно взойти на костёр.

Ага! Нашли Жанну Дарк! Это всего лишь вода.

Адреналин, кипятивший кровь во время погони, потихоньку начал растворяться, мышцы расслаблялись, сердце успокаивалось. Я стянула футболку, спустила на пол юбку. Хорошо, что в спешке надела не прозрачные подсисьники, а обычное бельё.

Но парни никак не хотели успокаиваться – наверно, драконья кровь медленнее выводит адреналин. Они постоянно оглядывались, тревожно всматривались в воду. Вода, конечно, здесь мутновата, не такая, как у нас в Чёрном море, где с трёх-четырёх метров можно разглядеть каждый камешек на дне. Но так и я не собираюсь на глубину – вон она, бутылка, словно ждёт меня.

– Давай, аккуратненько, – подбодрила я Лусиано, – а то Данчик нас уже там заждался.

Медленно, очень аккуратно, он развернул кар и стал подкрадываться к бутылке. Касио встал в полный рост и покрылся бронёй, постоянно оглядывая воду то с одной, то с другой стороны аэрокара. И чего всполошился? Я нормально плаваю, тем более, мы совсем не далеко от берега, здесь не может быть очень глубоко.

Я села на пол кара и свесила ноги за борт. Затем соскользнула в воду, не дожидаясь полной остановки. Вода, неожиданно, оказалась холодной, но это только взбодрило. Быстро доплыла и схватила бутылку, развернулась.

Прямо перед моим лицом, из воды всплыла огромная медуза. От неожиданности я шарахнулась в сторону, и даже не поняла, что закричали мне братья. Что-то серое, тускло светящееся, вонзилось в полупрозрачную макушку, и она лопнула, как спелый арбуз, и с таким же треском. Половинки быстро пошли на дно, а по воде стала расплываться вонючая масляная лужа. Я стала её обплывать, периодически отгоняя от себя водой, но вода вокруг лужи забурлила, на поверхность стали выпрыгивать прозрачные головастики, размером с мою руку, и с причмокиванием стали высасывать эту гадость.

Это что за хрень? Мне начинать паниковать?

Я рванула к аэрокару, но почувствовала, как внезапно потяжелела бутылка. Кто-то вцепился в неё бульдожьей хваткой и пытался у меня отнять. В мутной воде просматривалось лишь тёмное пятно. Я несколько раз дёрнула рукой, и решила, что рука мне дороже чем бутылка. Как смогла, размахнулась и отшвырнула невезучий приз от себя. Вместе с рыбой-ежом, но раз в пять больше земной. Успела только охнуть, и услышала как парни орут:

– К берегу! Плыви к берегу!

Оглянулась на них, и чуть ко дну не пошла от страха. Под самым аэрокаром развернулись три воронки, всасывающие воздух. Они казались живыми, потому что работали поочерёдно, заглатывая воздух и не давая подняться кару. Лусиано изо всех сил тянул на себя навигационный круг, пытаясь взлететь, а Касио швырялся в глотки мерцающими сгустками. Несколько попаданий – и глотка на время захлопывалась, исчезала под водой. Но две другие продолжали удерживать парней в своём плену. Потом захлопывалась вторая, но опять открывалась первая.

Срань подзаборная! Что же делать! У меня ни скальпеля, ни палки, ни даже треклятой бутылки нет, чтобы швырнуть в эту пакость. Что делать?

– Нат! К берегу! Быстро! – закричал кто-то из парней.

Они ждут помощи оттуда? Да, конечно!

Я повернулась к берегу, и опять чуть не наглоталась воды.

Купол! Изнутри совсем невидимый, здесь он был как пчелиные соты. У самой воды одна сота зияла дырой, как разбитое окно. Вокруг неё клубилась чёрная мгла. Она стекалась со всех сторон к прорехе, уплотнялась, и просачивалась внутрь. Это называется Прорыв? Что-то мне не хочется туда.

Но там помощь. Парням нужна помощь!

Глубокий вдох, гребок. Второй. От холода тело уже плохо слушается. По ногам скользнуло что-то ледяное и гладкое, и я ускорилась, как могла.

«Парни умеют плавать? Броня их утопит. Скорей!»

Толстый ледяной жгут обвился вокруг щиколотки, дёрнул вниз, и я ушла под воду с головой. Задёргала руками и ногами, прорываясь наверх, к свету. И воздуху! Чёрное щупальце стянуло кроссовок, и обвившись вокруг, понесло добычу вниз, туда, где из глубины поднималось что-то ещё более тёмное. Судорожно глотнув воздух, я опустила голову в воду.

С каждым ударом сердца клякса становилась чётче, узнаваемее. Длинные гибкие щупальца. Гладкая и вытянутая голова-тело. Кольцо светящихся глаз. Кракен!!!

Я рванула вверх так, что выскочила из воды по пояс.

Кар, с закрытыми бортами, подпрыгивал на воде, как поплавок. На его крыше два бронированных ящера рубили светящимися мачете толстые чёрные щупальца с алыми присосками, обвивающими кар со всех сторон. Ящеры балансировали на гладкой округлой крыше, сцепившись хвостами, и рубили, рубили новые и новые извивающиеся щупальца, выскакивающие из воды. Толстые и тонкие, они хлестали, как плети, мгновенно сворачиваясь, стоило хоть чему-то попасть в их захват.

Я судорожно гребла руками, не зная куда. Лишь бы подальше от этого ужаса. Ног почти не чувствовала от холода. Рядом с плечом распахнулась круглая пасть, усеянная зубами-иглами. Чудом успела отдёрнуть руку. Пасть раскрылась снова и тут же, рывком, ушла под воду. Я успела только вдохнуть, и меня утянуло следом.

Захваченные щупальцами, мы болтались рядом – я и зубастая тварь. Живот жгло холодом, окоченевшие пальцы соскальзывали, когда я пыталась вырваться, лёгкие горели, требуя глотка воздуха. Тварь, дёргаясь, вонзилась зубами в опутавший меня жгут. Меня рвануло в сторону.

Почти теряя сознание, я ощутила, что давление на живот ушло. Я вытянула шею и потянулась вверх. Руки действовали сами, ноги вяло им помогали. Воздух! Дышать!!! Я упала на спину и судорожно глотала. Захлёбывалась, кашляла, и опять жадно глотала воздух.

В глазах потемнело. Замелькали какие-то пятна: серые, жёлтые, зелёные, чёрные. Мелькали калейдоскопом, не задерживаясь в сознании.

Что-то горячее обвилось вокруг тела, и я неосознанно потянулась к нему. Обняла, прижалась покрепче, впитывая его жар. Зажмурилась. Даже если меня сожрут – может, успею согреться напоследок?

Что-то шумело, рычало, хлопало – не знаю, вокруг меня или в моей голове. Огонь и лёд воевали в моём теле за каждую клеточку. Меня трясло так, что челюсти танцевали.