Текст книги "Дракон иномирный. Неправильный (СИ)"

Автор книги: Татьяна Фёдорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 29. Экскурсия

Слышали что-нибудь о японском празднике ханами? Когда толпы людей выходят в парки и, заняв места ещё с ночи, устраивают одновременные пикники, едва не толкая друг друга локтями. Причём, в некоторых фирмах празднование происходит под присмотром начальников, как в ясельной группе. И всё это с одной целью – насладиться зрелищем цветущей сакуры и поразмышлять о быстротечности жизни.

Так вот: у драконов всё ещё хуже!

Но начну по порядку.

«Любезный Картман», который вызвался сопровождать меня к принудительному наслаждению и проследить за исполнением приговора, оказался репетитором Даньяло, что немало меня удивило. До сих пор, встречаясь со мной в коридорах замка, этот хмырь устанавливал каменное выражение на лице и проходил мимо, словно я – привидение. Я решила, что он просто боится Землянок, как меня и предупреждали, и не стала заморачиваться. Данчику с ним интересно, а остальное – издержки иномирья.

Но сейчас передо мной стоял не чопорный профессор в чёрном, наглухо закрытом костюме, а моложавый мужчина в серой футболке и спортивных брюках. Я даже подумала, что это брат-близнец репетитора, но он сразу отмёл все сомнения. Сначала рванул в такси, словно это единственное убежище в судный день. Мне даже пришлось отшатнуться, чтобы не затоптал. Усевшись в дальнее кресло, этот странный чел… дракон прилепил присоской на окно свой КП, и посмотрел на меня победителем.

Стоило мне сесть в аэрокар, как попутчик представился:

– Моё имя Картман, я занимаюсь подготовкой к интернату сына наместника Торранской области, Даньяло. А как мне называть вас?

Удивлённая его неожиданным преображением и непонятным поведением, я рассматривала мужчину и совершенно забыла, о чём меня предупреждала Брина. Несмотря на идеальную симметрию драконьих лиц, было у него что-то неуловимо неправильное. Что-то знакомо царапающее память. Пожалуй, узкий нос немного длинноват. И острый подбородок выпирает вперёд, как колючка.

И чем больше я смотрела, тем более недобрым становился его взгляд, суровее лицо. Я даже охнула, вспомнив, что не ответила на его представление.

– Простите! Наталья, Наташа, Ната – как вам будет удобнее, – поспешно выпалила. Щёки обдало жаром от стыда за мою невоспитанность.

Картман тут же расслабился, растянул узкие губы в улыбке:

– Уверен, это будет приятный для нас обоих отдых.

Ну Шапокляк же! Пусть не точная копия, но он явно напоминает именно её. И улыбка какая-то гаденькая. С чего бы? Мне кажется, нод Эдгардо не взял бы в учителя сыну проходимца с улицы. Зря я себя накручиваю.

Я печально оглянулась назад, где в багажном отделении пристроился мой Эр-2. Лететь нам четыре часа, и как я не подумала, чем занять время в дороге.

– Боишься, что будешь скучать? – правильно оценил мой взгляд спутник. И добавил с лёгкой снисходительностью: – Забыла, что у меня диплом репетитора?

А это здесь причём? Я здесь экзамены сдавать не собираюсь!

Я так удивилась, что даже не успела ничего возразить. Потому что Картман начал рассказывать о Цвирке. Рассказывал он интересно. А я тогда впервые задумалась – почему я сама раньше не обращала внимания на это? Я ведь никогда не считала себя настолько рассеянной. Или, всё-таки, атмосфера Цвирка действует расслабляюще?

Какие-то вещи из рассказа Картмана я уже знала – например, о системе куполов, выборочно пропускающих энергию из атмосферы. Но о том, что эта защита распределяет равномерно тепло и свет от двух светил, вокруг которых вращается планета, я даже не задумалась ни разу. А ведь с моего прибытия в городе не было ни одного дождя! Картман тут же рассказал о дренажной системе, контролирующей водный баланс на всей обжитой земле. Материк на Цвирке всего один, по площади растянулся на половину планеты и окружён множеством отдельных островов и архипелагов. А самый большой остров – Женский, или остров Свободы, как называют его драконицы, расположен ближе к западному берегу материка и почти равен пятой части его площади. Два острова на полюсах очень немногим уступают ему размерами.

– Ой! – я испуганно отшатнулась от окна, только сейчас заметив пристроившийся рядом и чуть сзади другой аэрокар. Как-то не привыкла я к таким парным полётам.

– Ну что ты удивляешься? Мы же все летим в одну сторону, на плантации ичули. Чтобы воздушные потоки не мешали летунам, такой строй самый благоприятный при массовых перелётах, – Картман широко повёл рукой, указывая вокруг.

Я даже привстала с кресла. Впереди и за нашей спиной, вытянувшись двумя нитками, как птичий косяк, летели аэрокары всевозможных форм и вместимости. Мы, кстати, оказались третьими справа в этом строю. Вот таким журавлиным клином мы и подлетели к небольшому городку, расположенному у подножия невысокой горной гряды.

Гостиниц в Торейне было десять: пять женских, три мужских и две небольшие для семейных пар. Это были вытянутые прямоугольные пятиэтажки из крупного белого камня. Если бы не большие, в полкомнаты, окна, они напоминали бы советские «хрущёвки».

Мне досталась просторная и светлая комната на третьем этаже, довольно уютная, в кремовых тонах. Широкий мягкий диван напротив окна – я же видами приехала любоваться? Рядом небольшой столик с посудным шкафчиком, в котором я нашла только пару кувшинов и стаканы разных форм. В углу широкая кровать с балдахином, который, кажется, заменял отсутствующие шторы.

Велев Эр-2 оставить кофр с моими вещами в просторном гардеробе, мы пошли знакомиться с городом.

Сначала город показался мне слепком с фотографий итальянской провинции, или южной Франции. Нет, я там не была, видела только фото. Но что можно подумать про небольшие двухэтажные домики, яркое солнце, море зелени и расслабленные, приветливые лица прохожих? Может быть, Крым? Но там, как мне кажется, обязательно должен быть ветерок, пропахший морем. А здесь до одури пахло сиренью.

Я села за столик в уличном кафе, постоянно оглядываясь по сторонам. Свободных столиков было мало, а большинство посетителей были юными драконицами. Ну, я так решила, глядя на подтянутые спортивные тела, без намёка на грудь и талию. Пелерины на широких плечах и подолы, обрамлённые рюшами, делали их похожими на ряженых в гимназисток десантников, если бы не по-детски восхищённые кукольные лица.

Девушки перешёптывались и хихикали, совсем как наши подростки, и поочерёдно поглядывали то на две группки смущённо прячущих глазки парней (те же десантники, но уже без рюшей), то на столик, где чинно беседовали три матроны. В строгих белых, под горло, блузках и длинных темных юбках. Для завершения образа классной дамы не хватало только строгой шляпки-канотье.

Вот! Вот главное ощущение у меня от этого города и этого вечера: «Чего-то не хватает».

Глава 30. Бунт на корабле

Поднял с постели меня настойчивый стук в дверь. Я к этому времени уже проснулась, просто не спешила вставать – отпуск у меня, или как? Но пришлось вылезать из постели, хотя бы для того, чтобы обхамить назойливого барабанщика.

– Ну что же ты? Сколько можно? – Картман не дал мне даже рта раскрыть. – Мы пропустили рассветное любование! Если ты ещё промедлишь, то не успеем и на утреннее! Там же очередь! Я всё расписал заранее! Составил договоры! Как можно быть настолько безответственной? – Он сделал глубокий вздох и закончил тоном приказа:

– Через двенадцать эре жду тебя в фойе. Не мешкай! Сегодня придётся любоваться в общей группе, – недовольно скривился и направился к лестнице.

Поспешно хлопнула дверью и помчалась умываться. Судорожно расстегнула кофр, вывалила вещи на пол. Что мне надеть? Скорей! Кошмар, я даже не поняла, сколько у меня времени.

И тут меня словно холодной водой окатило.

Что я творю? Почему так послушно выполняю чужие пожелания? Опять? Ну уж нет. Один раз я уже прошла через это. Больше не хочу. Хватит!

Я спокойно, даже нарочито медленно, разложила и развесила вещи в гардеробе, давая себе время залатать старую рану в душе.

Когда-то, ещё студенткой четвёртого курса, я ассистировала врачу на вызове – молодого пса сбила машина, нужно было проверить, насколько тяжёлые повреждения, и транспортировать его в больницу. Вот тогда я и встретила Игоря.

До сих пор не могу понять – я правда тогда так влюбилась, что мозги отключились? Или, всё-таки, у него настолько подавляющая харизма? Он ведь поначалу мне даже красавцем не показался. Меня восхитила его трогательная забота о питомце и аристократическая галантность, проявленная к нам с врачом. Вот на эту галантность я и купилась, краснея и немея каждый раз, когда Игорь навещал пса в клинике.

Через несколько дней Игорь вдруг появился в общежитии, с цветами, тортом и билетами на 3D.Мне пришлось пропустить подработку и выслушать потом очень нелестные высказывания, но отказать ему почему-то было неловко. Так и покатились наши отношения, как опаздывающий экспресс. Он стал моим мерилом достоинства. Моим первым мужчиной. Не то чтобы я специально берегла себя, просто оказалась не готова к такому форсированию событий. Но отказать, опять, не смогла. Конец пришёл предсказуемо быстро и банально до скуки: неожиданно вернувшись в общагу, застала Игоря и соседку по комнате в весьма пикантном положении.

И куда подевалась его галантность? Туда же, куда и мои розовые очки – в дырку между филеями. Не скажу, что я облегчённо выдохнула, тем более что соседка при каждой встрече пыталась объясниться, доказать, что я сама виновата, а не «мы с Игорьком». Пришлось искать вторую подработку, запинать обиду в самый дальний угол памяти и повесить амбарный замок. Зато половину экзаменов я сдала автоматом и уехала на каникулы раньше.

В это время родители забрали бабушку к себе, а её двушку переоформили на меня. Мы с папой потихоньку делали ремонт и разговаривали. Очень о многом. Тогда я решила для себя – больше никто не заставит меня делать то, чего я не хочу! Именно поэтому меня так больно хлестнуло самоуправство Альсандо. Да, понимаю, его толкало отчаяние, но предупредить меня он должен был сразу, а не через договор.

И вот опять – какой-то Шапоклякин Карман диктует мне свои пожелания? Пусть ими же и подотрётся!

Что мне нравится в местной одежде – она не мнётся. Ткань, по мягкости напоминающая земной трикотаж, была не вязаной или плетёной из нитей, а была сплошным полотном. Ткани могли иметь разную толщину, быть более мягкими или жёсткими, но загадочная структура была всегда одна. И детали одежды не пристрачивали друг к другу, а просто склеивали между собой.

Я выглянула в окошко – вспомнить своё вчерашнее настроение, затем вернулась к одежде. Решила, что самой подходящей для этого места будет удлинённая юбка с широким воланом, купленная для танцев с нодом Эдгардо и сложенная в кофр «на всякий случай».

Картман ожидал меня в холле гостиницы, перебирая ногами и пыхтя, как паровоз на старте.

– Наконец-то! Идём! – Он попытался схватить меня за локоть, но я успела отдёрнуть руку.

– Извини, у меня на это утро другие планы, – беспечно пожала плечами.

– Как это? А любование? – Он изобразил негодование павлина.

– Подождёт.

– Но я же уже всё расписал! Договорился! – Теперь это был кипящий чайник.

– Не помню, чтобы я просила об этом, – удивлённо приподняла бровки.

– Я проявил заботу! – Гамлет, принц Датский.

Да по нему сцена изрыдалась!

– О ком?

Немая сцена, полная праведного негодования.

– Ты забыл спросить о моих желаниях и о моих планах, – начала повышать голос и я. – Ты не потрудился согласовать свои желания с моими. А значит, заботу ты проявил только о себе! А я здесь при чём? Как я и сказала – у меня другие планы!

Мило улыбнулась группке вчерашних «гимназисток» во главе с матроной, застывших у лестницы, и отправилась завтракать в ближайшее кафе.

Не знаю: вкусный завтрак, запах сирени или новый напиток, который я попробовала – джинта из всё той же ичули, подозрительно напоминающий фруктовое пиво, но настроение у меня было замечательное. И раз уж я здесь, то почему бы не приобщиться ко всеобщему любованию?

Но как только я подошла к месту паломничества, моё желание решило сбежать. Пришлось взнуздать его и крепко зажать в кулаке – должна же я хотя бы попробовать!

Для полноценного любования желающим предстояло преодолеть пять пролётов по сто ступеней довольно крутой лестницы, распластавшейся зигзагами по склону холма. Дежурный гид, совсем юный драконистый парнишка, обаятельно улыбнулся, и пообещал, что я не разочаруюсь. Обманул, засранец!

Разочарование я почувствовала на первой же площадке, где мы остановились передохнуть и полюбоваться. Во-первых, запыхалась, оказывается, только я одна. Для остальных подъём, похоже, стал лёгкой прогулкой. Во-вторых, любовалась открывшимся видом я, от силы, минут пять, потом стало скучно. С высоты площадки цветущие деревья выглядели как сплошной мазок широкой кистью по полотну, настолько были одинаковыми. А чтобы алая краска не растеклась, по обе стороны от мазка выстроились стройными солдатскими рядами тёмно-зелёные деревья, выстриженные идеальными конусами.

И в-третьих, гид заливался соловьём, рассказывая, в каком году, из каких мест и сколько саженцев алой ичули, с точностью до единицы, здесь высадили, какова высота растений и сколько дней длится цветение, с какого дня созревания и для каких блюд можно использовать плоды…

Ну вот зачем мне это надо? Почему меня не предупредили о слёте ботаников? Чтобы отмстить гиду за обман, я буркнула:

– Забыл сказать, сколько веток выросло на каждом дереве.

– Для этой широты и при данной высоте, за такой срок у этого сорта вырастает от двенадцати до девятнадцати ветвей, отходящих от основного ствола, – Картман, внезапно оказавшийся рядом, победоносно вскинул голову.

Вот откуда он здесь взялся? Как сумел разыскать меня в толпе? Впрочем, польза от него тоже была – в качестве костыля. Или домкрата, вытянувшего меня к следующей смотровой площадке.

Стоило нам остановиться, и Катман, не давая открыть рот гиду, начал эту тягомотину: сорт розовой ичули был высажен здесь в таком-то году, из таких-то округов завезли столько-то саженцев… Парнишка-гид несколько раз пытался перехватить инициативу, пока я не дёрнула его за рукав.

– Не мешай ему делать твою работу, – прошептала я, – просто отдыхай!

Парнишка сначала округлил глаза, затем проказливо улыбнулся, потом сурово сдвинул брови и сложил руки на груди, аки судия праведный. Нет, драконам явно не хватает театра! Такие таланты пылятся в забытьи.

Третья аллея, открывшаяся в дополнение к двум другим, пылала оранжевым цветом. Картман, оперевшись одной рукой о перила, сыпал цифрами с пафосом Цицерона1, выступающего в Сенате2.

– Да чтоб ты провалился! – буркнула я под нос. Уж очень надоедливо он выставлял себя.

Ой! Мне показалось?

Под рукой, которой Картман опирался на перила, сверкнула изумрудная искорка, и деревянная перекладина вдруг треснула пополам, разошлась в стороны. Картман, не ожидавший подвоха, плюхнулся на бок, неуклюже махнув ногой, показывая хорошую растяжку – только благодаря ловкости увернувшейся дамы не заехал ей носком туфли в подбородок.

Обеспокоенные поклонницы оратора бросились на помощь, как стая кур на зов петуха, а мы с гидом благородно отошли в сторону. Я растерянно оглянулась – не слышал ли кто-нибудь моё пожелание? А то ещё припишут диверсию.

На глаза попалась чья-то спина, независимо застывшая в сторонке. Очень, кстати, знакомая спина! Ага-ага, всем любопытно, что случилось, и только ты не заметил происшествия, верю! И магии на Цвирке совсем нет, слышала!

–Альсандо!

Он не стал делать вид, что удивился встрече. Улыбнулся, пряча лукавинки в глазах, и протянул руку.

– Давай сбежим отсюда! – шепнула я, как только оказалась рядом.

Он поднял брови: – А любоваться?

Я замотала головой:

– С меня хватит! И цветущих деревьев, и главное, бесконечных цифр.

Повернулась, чтобы спуститься вниз, но Альсандо вдруг притянул меня к себе и шепнул: – Тогда держись крепче.

Наклонился, усадил меня к себе на локоть, крепко прижав мои ноги к своему боку. Поднял голову и резко вскинул вторую руку, из ладони которой вылетел хоть и не яркий, но заметный изумрудный луч. Куда прицепился этот луч, я не увидела, потому что пришлось крепко ухватиться за плечи опекуна. А он, подтягиваясь за этот самый «луч», стал прыжками подниматься вверх. Дракон-Паук? Что это было?

1Марк Туллий Цицерон (106–43 до н. э.) – древнеримский государственный и политический деятель, оратор, философ, учёный.

2Сена́т (лат. senatus, от senex – «старик», «совет старейшин») – один из высших государственных органов власти в Древнем Риме.

Глава 31. В гостях

Когда Альсандо остановился, он не сразу поставил меня на землю – наверное, ждал, когда я сама отцеплюсь от его шеи. А я… Я никак не могла прийти в себя.

Во-первых, прыжками взобраться на гору – тот ещё аттракцион. Во вторых, я никак не могла определиться: меня нежно «взяли на ручки» или небрежно «зажали в подмышке»? И в-третьих, самое тяжёлое: я не просто крепко обняла его за плечи, но и ткнулась носом чуть ниже уха, вдыхая аромат мужской кожи на все лёгкие. И аромат этот был таким родным и уютным, таким надёжным, что голова кружилась посильней, чем от местного пива.

Даже почувствовав под ногами землю, я не сразу собралась с силами, чтобы отстраниться. Альсандо молча ждал, легонько придерживая меня под лопатками.

– А… мы где? – и тут же прикусила язык.

Ну конечно, на вершине холма! Вон, те самые полукольца аллей, которыми нужно было любоваться с последней площадки. Но Альсандо сказал неожиданное:

– В гостях. Здесь живёт мой бывший сослуживец. Он сейчас управляющий у наместника Торейнской области. Знакомься: нод Танкаро.

Я обернулась. В нескольких шагах от нас стоял крепкий темноволосый мужчина, лет тридцати пяти, с правильными чертами лица, твёрдым подбородком и добрым, улыбающимся взглядом. Одет он был в длинную серо-синюю рубаху, наподобие индийских, и свободные белые брюки.

– Хотите охлаждённой джинты, сударыня? – голос у него был таким же мягким, как и взгляд.

Мягкое движение кистью, и на его ладони уже небольшой поднос с тремя высокими стаканами, наполненными джинтой.

Мужчины устроились на веранде уютного двухэтажного домика с широкими окнами, а я пошла осматривать сад, прихлёбывая охлаждённый напиток.

На мой взгляд, сад был прекрасен! Никаких выстриженных под линейку растений, идеально симметричных клумб, цветущих согласно спектру. И в то же время каждое растение ухожено. Из открытого окна послышалась простенькая мелодия – кто-то разучивал гаммы на струнном инструменте.

– Вот! – я подбежала к Альсандо, спеша поделиться радостью. – Это как раз то, что надо! – ткнула пальцем в сторону окна.

Голова немного кружилась, поэтому направление вышло не точным, но нод Танкаро меня понял.

– Моя дочь учится играть на арфиде. Вам мешает? Поставить заглушающий купол? – обеспокоился он

Я помотала головой и, потеряв равновесие, плюхнулась на колено Альсандо. Не знаю, что думал об этом мой опекун, но я торопилась рассказать о своём открытии:

–Понимаете, нод Танкаро, я никак не могла понять, чего же здесь не хватает…

– Где?

– Везде! – я махнула рукой вокруг, затем строго подняла палец вверх и протянула по слогам: – Ги-та-ры! На ваших улицах обязательно должна звучать гитара! Сейчас, сейчас…

Я немного поёрзала, усаживаясь поудобней, совсем забыв, что под попой у меня не стул, а колено опекуна, и зарылась в карте памяти, в поисках нужного файла. Когда-то мы с девчонками хотели устроить гитарную вечеринку, и я скачала несколько мелодий в испанском стиле. Вечеринка отменилась, но файл так и остался: удалить, как всегда, руки не дошли.

– Вот, нашла! – я положила телефон на стол, выкрутив громкость на максимум.

И наступило чудо. Аккорд! Еще аккорд. Пальцы невидимого музыканта пробежались по струнам, заставляя их рассказывать историю огня и страсти, наполнять пространство вокруг ритмом и жизнью. Искусная мелодия словно толкала к движению, пела о празднике, звала тело разделить с ней тайну диалога души и гитары.

И я не выдержала. Когда началась новая мелодия, выскочила на плоский дощатый помост чуть в стороне от дома, ухватила подол юбки и вскинула вторую руку, вытягивая спину. Я даже не сразу поняла, что именно поёт переводчик в моей голове:

Знаю, сон тот уже не придёт никогда1,

Где красил я руки и лицо в синий цвет,

И вдруг внезапно меня подхватил быстрый ветер,

И поднялся я в бескрайнее небо.

Наверно, полноценным мой танец не назовёшь – я всего лишь слегка притопывала, иногда не попадая в ритм, но музыка звучала не только в моей голове – она была в сердце.

Лечу я! О-о!

Пою я! О-о-о-о!

И в синь, крашу я синеву!

И счастье я в том нахожу!

Мне казалось: огонь, заменивший моё тело, рвался на свободу. Он заставлял позвоночник прогибаться гибкой лозой; он заставлял руки повторять движения морских волн – то мягкие и спокойные, то закручивающие вихри вокруг себя; он заставлял двигаться бёдра – то медленно и нежно, словно морская волна, ласкающая берег, то резко и страстно, как пламя, призывающее бурю.

И лечу я всё выше, счастливый,

И вот солнце уже подо мной,

Ну а мир подо мной уже далеко от меня,

Только нежную сладкую музыку слышу я.

Альсандо, невероятно красивый, стройный и гибкий, вдруг оказался рядом. Он кружил вокруг меня, то прихлопывая такт ладонями, то отбивая ритм каблуками. И смотрел. Так смотрел, что сердце таяло от предвкушения сказки. Ноги были легки и послушны, словно я родилась, танцуя. Даже юбка, словно крылья бабочки, порхала вокруг – то обнимая талию, то вспархивая к плечам, то лаская ноги.

Лечу я! О-о!

Пою я! О-о-о-о!

И в синь, крашу я синеву!

И счастье я в том нахожу!

Притопнув последний раз, я покачнулась и тут же оказалась в кольце горячих рук. Опять вдохнула этот дурманящий запах кожи, и сердце заколотилось ещё сильней, до звона в ушах.

– Ты танцуешь фламенко? – Ну да, ничего умнее в голову не пришло.

Он помедлил, будто ему тоже нужно было прийти в себя.

– Нет… Но я подумал, тебе будет неловко одной перед зрителями.

Я осторожно оглянулась. У края помоста стояли нод Танкаро, женщина его возраста и двое подростков.

– Ой! – я ткнулась лицом в рубаху Альсандо.

Он наклонился к самому уху:

– Тебе больше не стоит пить джинту.

Затем, осторожно придерживая меня за плечи, отшагнул назад и, холодно, как зимний сквозняк, проговорил:

– Я помню: ты меня ненавидишь.

Я? Ненавижу? Зачем он так со мной?

Альсандо обошёл меня, стал так, чтобы закрыть от взглядов спиной.

– Что это было? – кажется, в голосе Танкаро нет гнева, только интерес.

–Простите, если мы помешали вам, – голос Альсандо холодный и тусклый. И он казался мне когда-то мягким и бархатным?

– Ну почему же помешали? – голос женщины звучит успокаивающе. – Мне, наоборот, очень понравилось.

– И мне! И мне! – поддержали её мальчик и девочка.

– Это похоже на древнюю балладу, – задумчиво заговорил нод Танкаро, – о юном драконе, мечтающем о полётах.

– Увы, это развлечение с Земли. Сударыня Натала – Землянка, наша гостья.

Только мне голос опекуна кажется сухим и бесцветным? А как же его взгляд во время танца? Неужели мне только показалось? Наверное, джинты мне, и правда, хватит. На ближайшие восемь лет.

– Я тоже хочу так научиться! – восторженно заявила девочка. – Ну папа, ну, пожалуйста!

Я, наконец, решилась выглянуть из-за спины опекуна. Нет сомнения, что подростки – дети Танкаро и той женщины, уж очень похожи они на родителей. Девочка выглядит на земные четырнадцать, а мальчик чуть старше, выше её на голову и начинает раздаваться в плечах, хотя до мужской стати ему ещё далеко. Он с не меньшим отчаянием смотрит на отца, но озвучить просьбу, похоже, считает не солидным.

– Это не от меня зависит, а от нашей гостьи, – усмехнулся Танкаро.

Но Альсандо покачал головой: – Старейшинам это очень не понравится.

Танкаро переглянулся с женой, и та задумчиво проговорила:

– Версия с древней балладой нравится мне гораздо больше. – И повернулась ко мне: – Что же мы здесь стоим? Пойдёмте к столу. Я Ангера, а ты?

– Натала. – Оглянулась вопросительно на опекуна.

Тот коротко кивнул, и даже легонько подтолкнул меня в спину, а сам обратился к Танкаро:

– Тан, пожалуйста. Проводи сударыню Наталу до гостиницы. Я… Мне нужно улететь.

Нод Танкаро внимательно посмотрел на него, затем на меня, застывшую от этих слов у края помоста, и спросил:

– Уверен?

– Да.

– Хорошо, я позабочусь о ней. Пройдёмте, сударыня?

– Сейчас!

Я подошла к Альсандо, застывшему на помосте, как памятник самому себе, заглянула в прикрытые непонятной дымкой глаза.

– Ты прилетел сюда в гости? Мы случайно с тобой встретились?

Он равнодушно уставился на мою макушку.

– Нет. Эр-2 доложил, что утром ты была недовольна. Я прилетел проверить, как ты устроилась.

– То есть, ты прилетел из-за ябеды Эр-2, и теперь просто улетаешь?

Он помолчал, затем заявил моей макушке так, будто это всё объясняет:

– Да. Я твой опекун.

Да ни хрена это не объясняет! Кроме того, что я дурочка, и опять навоображала себе на три короба. Вместе с Танкаро я направилась к веранде, но, услышав шум за спиной, остановилась и обернулась.

С помоста, а котором я, совсем недавно, так счастливо выплясывала, взлетел изумрудный дракон с оранжевым брюшком.

Ну и ладно. Ну и лети. Семь футов тебе под хвост!

1Gipsy Kings, “Volare”