Текст книги "Ведьма для охотника (СИ)"
Автор книги: Татьяна Чащина
Соавторы: Мария Зайцева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
Если я вдруг не смогу забеременеть, а Юра явно хочет ребёнка, совершенно для него это не неприятная новость, что прямо написано на довольном лице, то начну убиваться.
Уж, извините, если я убивалась, что не могла забеременеть от своих бывших выхухолей, которые один краше другого, то могу представить, что со мной случится,если не забеременею от своего босса. Любимого босса, чего уж теперь прятаться-то?
От самой себя скрывать смешно.
Воюю с ним, не собираюсь поддаваться, но…
Но он так смотрит, так ждет.
И глазах светлых надежда.
Зачем я вообще это все…
Вот что теперь ответить? Хотела ребёнка, но у нас не получилось? Или сказать, что мне ещё рано? Или понести бред, что все после свадьбы?
Любой из вариантов отдает идиотией, особенно последний, а потому я просто замолкаю, глядя перед собой.
– Юля, —осторожно зовет меня Юра, затем ловит мою руку, тянет на себя.
Накатывают непрошенные слёзы, сама себе удивляюсь с этой плаксивостью и нервами… Наверное,скоро будут месячные, раз такое странное состояние.
Ужасно хочется расплакаться, прижаться к его твердому плечу, почувствовать родной до боли в сердце запах…
Хочется, чтоб просто пожалели.
Просто обняли, погладили… Ну сколько можно быть стервой Еблонской? Ну сил ведь никаких…
– Ведьмочка, —Юра целует мои пальцы, с тревогой смотрит в глаза, полные слез. – Ну чего ты молчишь? Это же хорошо, если будет ребёнок.
– А если не будет? – глухо интересуюсь я, подкусывая губы.
– Значит, не время, – очень спокойно без какого-либо разочарования отвечает он. – Есть вещи, над которыми мы не властны. И это касается детей тоже. Рождаемся на свет, умираем, каждый в своё время,и заморачиваться на этом не стоит. Иначе жизнь отравишь себе.
Ого, Кирсанов, да ты у нас философ.
Прав, кстати, я в своё время отравила себе жизнь и сейчас могу запросто.
И тебе заодно.
Тебе , вон, уже досталось…
Но ты до этого знатно со мной поиграл, так что мы в расчете, я думаю.
Судорожно вдыхаю, собираясь с силами, гася в себе всплески истеричной Юльки-дуры и превращаясь в привычную стерву Еблонскую.
Ощущаю нормальный боевой настрой и даже радуюсь этому.
Ну не срослось с ребенком. Нашла, из-за чего расстраиваться. Кирсанов, вон, не расстроился…
Это-то и бесит.
Мог бы и расстроиться…
В очередной раз поражаюсь смене своих дурацких мыслей и такого же дурацкого настроя, перевожу разговор на более насущные темы.
– Мы едем на встречу к твоему брату?
– Да, я представлю тебя, как свою будущую невесту, – он усмехается. – Ты не против выйти за меня замуж, Юлия Никитична.
Как он это… Без вопросительной интонации-то…
Ну и ладно.
Тем более, что я не против.
– Представь меня, пожалуйста, как Аполлинарию, потому что я меняю имя.
– Как кого? – Юра удивленно моргает, а потом раскатисто смеется. – Зачем ты меняешь имя? Тебе очень идёт быть Юлей!
– Неправда, – злюсь я. – Моё имя Аполлинария.
– Полина? – Он щурится, рассматривает меня внимательно, потом заводит машину, выруливает на дорогу и продолжает разговор, спокойно и деловито, больше ничем не выдавая своего удивления. – Откуда такое очень странное решение?
Я молчу пару минут, обдумывая, что говорить, а потом решаю говорить правду.
В конце концов, он меня, как невесту, родне представить хочет… Между женихом и невестой не должно же быть никаких тайн?
– Я тебе должна кое-что рассказать,– вздыхаю я, собираясь с мыслями.– Моя бабуля была настоящей ведьмой. Поэтому, ты недалек от истины, когда называешь меня так. И мне снятся вещие сны. Иногда. Так вот, когда я родилась, моя бабушка просила назвать меня Аполлинарией, говорила, что имя Юля испортит мне в жизнь… Мама не согласилась. Знаешь, она была права. Я не хочу так больше жить. Хочу заново родиться и заново всё начать. И, возможно, я сама изменюсь вместе с именем.
Он задумывается над моими словами, ничего не отвечает. Я тоже помалкиваю, предоставляя мужчине право самому решать, бред он только что услышал, или нет. И как относиться к этому.
Машина мягко скользит по дороге. Мелькают дома, светофоры.
Совсем тихо играет магнитола что-то умиротворяющее и приятное, очень подходящее к моему состоянию.
Я открываю сумочку и смотрю на тест. Две ярких полоски.
Резко защелкиваю замочек.
Смотрю в окно, прикусив губу.
Это ошибка, нужно смотреть первые пять минут, потом…
Эта надежда, умирающая последней, сведёт меня с ума.
Нельзя так…
Надо еще сделать.
Тесты делают по утрам, значит, я сегодня не пью и веду себя прилично. Всё самое плохое – завтра с утра, после того,как тест мне ничего не покажет.
А если покажет? Я выхожу замуж?
Даже если я не окажусь беременна, мне нужно замуж за такого, как Юра. Не за такого…
За него.
Сложного, властного, порой жестокого. Достоинства не беру в счёт, понятно, что круче любовника не было у меня и не будет, возможно. И богат, хорош собой. Любит девушек в теле, это большая редкость… И меня, похоже, любит… Из такой жопы вытащил…
Чего я кочевряжусь, дура?
Правильно Анька меня чехвостит…
– Как только тебе приснится вещий сон, ты мне сразу сообщи, – отмирает в этот момент Юра и усмехается.
Черт… Будет теперь меня подкалывать.
Ну-ну, вперёд и с песней!
Если б у меня действительно не было вещих снов, я бы наверное обиделась.
А так я могу вообще промолчать.
Не могу.
Чего это я должна?..
– Хочешь, тебе правду расскажу? – фыркаю с презрением, чтобы понял, насколько мне его «хи-хи» безразличны.
– Да, я хочу от тебя слышать только правду, – кивает Юра, улыбаясь.
– Так вот, я тебя видела во сне. До того как встретила. Ты спрашивал меня, почему я так себя повела странно… В тот первый раз… Когда мы встретились в лесу… Словно мы знакомы, словно мы с тобой виделись уже. Так вот… Мы с тобой виделись, охотник. Во сне.
– И что мы с тобой делали? – расплывается он в улыбке. – В этом вещем сне?
– Занимались тем же, чем занимались в реальности буквально через несколько дней.
– Правда? – он все еще не верит, считая это женской блажью, ерундой, – а тебе что-нибудь сегодня снилось?
Зараза недоверчивая!
– Дай-ка вспомнить,– киваю я, нахмурилась, напрягая память. – Мне сегодня снилась женщина с чёрными, длинными волосами. Моего возраста приблизительно. Она стояла голая, смотрела на себя в зеркало и плакала.
– А почему плакала? – неожиданно серьезно уточняет Юра.
– У неё шрамы на теле. Некрасивые очень. А сама она – очень красивая.
Юра удивленно присвистывает, что совершенно не вяжется с его классическим костюмом и строгим внешним видом.
– А вот теперь я тебе верю.
– Да? И с чего бы? – Ехидно интересуюсь я.
– У моего брата скоро свадьба, он нашёл себе женщину мечты, и она беременна. Её зовут Марта, он её чертовкой называет. Так вот,у Марты шрамы на теле после аварии.И да, она брюнетка. По крайней мере,я её видел последний раз чёрной чертовкой. Кирсанов говорит, что сейчас она перекрасилась.
– Смешно слышать от тебя, когда ты сам Кирсанов, – улыбаюсь я, оттаивая.
Все же, я – ведьма, права бабка…
Попал ты, Кирсанов.
Глава 34
Очередной шикарный ресторан в центре.
Я никогда в этом месте не была и теперь задумчиво оглядываю интерьер. Интересное сочетание неоклассицизма и типичной питерской простоты.
Изящные бежевые с позолотой стулья, обитые той же шикарной голубой тканью, что и стены. Полы, старые, паркетные, отреставрированные, но все равно потемневшие от времени. И это смотрится очень благородно. Так же благородно, как и темные серебряные приборы на столах.
Канделябры со свечами. Настоящими! По три свечи в каждом. И все это дело – на столе. На полотняной скатерти…
Интересно, как они решают вопрос с техникой пожарной безопасности? Это же… В любой момент может упасть, загореться… Или у них пропитка специальная у скатертей и обивки стульев? Да ну конечно! Тогда уж и у салфеток! А это – вообще бред…
Ловлю себя на этой мысли, усмехаюсь. Ты, Юлька-Апполинария, в своем репертуаре.
У тебя под боком шикарный мужик, от которого ты возможно беременна, он привез тебя выгулять в роскошный ресторан… Тут бы во все глаза смотреть и наслаждаться. Ловить удовольствие. А ты все про деньги… Про проблемы.
Смотрю на себя в потемневшее от времени зеркало, упакованное в старинную деревянную оправу, невольно выпрямляю спину, стараясь сделаться стройней и величественней. А вдруг в это же зеркало какая-нибудь императрица смотрелась?
Поправляла мантию, там, корону… Что еще они поправляют?
Короче говоря, поправляла и шла по своим государственным делам…
Время прошло, зеркало перекочевало из дворца с ресторан.
И теперь в него смотрюсь я, Юлька, девочка из сибирских ебеней.
Прикольное ощущение.
Юра галантно придерживает за локоть, не иначе, тоже проникаясь торжественностью момента, и я со всей возможной грацией иду за ним.
А может, это зеркало привезли из Москвы… И именно из него выходили приспешники Воланда в нехорошей квартире номер пятьдесят…
Ну все, полетела фантазия, как бы тормознуть теперь?
Проходим через зал вглубь помещения и оказываемся на пороге еще одного зала, даже больше первого.
Здесь в глубине прячется небольшая сцена со скромным роялем, у которого, больше чем уверена, совершенно нескромный производитель, по очертаниям породу видно даже мне, беспородной.
Свет приглушен, публика негромкая, приличная очень.
Занятая разглядыванием интерьера, не сразу замечаю, что у моего спутника резко испортилось настроение.
Нет, на лице ничего не отображается, но я чувствую очень остро волну напряжения от Кирсанова.
Лицо каменное, скулы белые, а пальцы , в мой локоть вцепившиеся, вообще застывают, словно неживые, из железа сделанные.
Я уже хочу поинтересоваться, что такое происходит, и надо ли мне пугаться, оглядываюсь по сторонам, прикидывая, из-за чего это Кирсанов так сильно впечатлился.
Вроде как, никакой опасности: гости вокруг солидные все, да и не особенно их много. С десяток пар, группа какого-то офисного планктона, празднующего очередное повышение… Или понижение.
Никто в нашу сторону не смотрит…
Разворачиваюсь к Юрию, открываю рот, но в этот момент он перехватывает меня поудобней и тащит в сторону уединенного столика, полускрытого в нише за тяжелой портьерой.
Идеальное месторасположение, оттуда наверняка видно весь зал. И в то же время некое подобие приватности. Те, кто делал тут интерьер, вообще не дураки…
Пока идем, легко перебираю в памяти варианты странного поведения Юры, хотя, на самом деле, их может быть миллион, и далеко не все – очевидны.
Ну а потом ощущаю, как сжатые намертво на моем локте пальцы разжимаются, и Юра как-то расслабляется даже немного.
Нам навстречу встают из-за стола двое: мужчина, невероятно похожий на Юру, тот же разворот плеч, холод прищуренных глаз, светлые волосы в короткой стрижке, тяжелая челюсть. Кирсанов еще один, как пить дать.
И женщина. Девушка, которую я уже видела. В своем сне.
Сейчас она не выглядит несчастной, улыбается, и, надо сказать, улыбка ее невероятно красит, делая из просто красивой – сногсшибательной.
Волосы у Марты, как ее представляет Юра, не черные, а рыжие. Ей , кстати, безумно идет.
А еще больше ей идет маленький аккуратный животик.
Смотрю на него, моргаю, снова возвращаясь мыслями к тестам в сумке.
У меня там, если что, еще два несделанных… И каждый начинает жечь буквально через сумку.
Вот умом понимаю, что не стоит, что результат может быть спорным, что лучше завтра, спокойно, с чувством, с толком, с расстановкой, так сказать…
Понимаю. А ничего поделать с собой не могу.
Марта улыбается, занимает меня разговором, пока Юрий что-то быстро шепчет брату. И тот сразу перестает улыбаться, оглядывается на жену, потом на меня, отвечает таким же негромким голосом, но мой охотник, обдумав его слова, только отрицательно качает головой.
Я не особенно вникаю в беседу мужчин, мало ли, о чем они разговаривают?
Меня больше занимает диалог с Мартой и… несделанные тесты в сумке.
Глава 35
– Твой любимый размерчик, – одобрительно проходится взглядом Кирсанов Кирилл по моим формам, – все понятно теперь, из-за чего так подставился…
– За языком следи, – хмурится мой Кирсанов, но взгляд его, в противовес сухому тону, очень даже… влажный. Такой, что все внутри замирает счастливо просто от осознания, что такой мужчина меня хочет. На меня смотрит так, словно мы тут – совсем одни. И никого больше вокруг.
Мы пересекаемся взглядами, и все мои мысли хоть как-то закрыться от него, соблюсти приличия, исчезают. И приличия не соблюдаются.
Рядом тихонько хихикает Марта, я моргаю, возвращаясь в реальность, краснею даже чуть-чуть.
– Кирсановы – они такие, – кивает она в ответ на мой смущенный взгляд, – не оторвешь…
– Вы хоть поешьте чего-нибудь, – скалит зубы Кирилл, – да воды, там, попейте… А то жаром давит, того и гляди сгорите…
Потом он переводит взгляд на свою жену, усмехается, и Марта опять хихикает.
Я послушно пью воду, отмечая про себя, что атмосфера за столом становится вполне благодушная. Юрий, похоже, немного оттаял, что бы там ни встревожило его в самом начале вечера, когда мы только зашли в ресторан, сейчас все уже не так остро. Может, брат успокоил…
В любом случае, момент этот я успела отследить, когда он только возник, но вот динамику и завершение счастливо проморгала, увлеченная разговором с Мартой, оказавшейся очень веселой и приятной девушкой. Да еще и настойчивая мысль пойти прямо сейчас в туалет и проверить достоверность уже сделанного теста, постоянно сидящая в голове, не отпускала…
Короче говоря, половину движухи я, похоже, счастливо зеваю.
Когда возвращаюсь в реальность, мужчины уже завершают свой суперсекретный разговор и мирно попивают коньяк из пузатых бокалов.
– А чего ты рыжая? – переводит разговор с моей персоны на Марту Юра.
– Пришлось… – она немного растерянно трогает свои огненные локоны, краснеет, – ситуация такая…
– Тебе очень идет, – тут же говорю я, и Марта улыбается.
Она вообще много улыбается. Мне в ответ, на довольно мрачные и странноватые шутки своего мужа, на ничего не значащие слова Юрия.
И постоянно трогает уже вполне обозначенный животик. Марта худенькая, ее положение хорошо заметно под легким летним платьем, и очень ей идет.
Кирилл без конца ее трогает, придвигается ближе, гладит живот, подкладывает еду в тарелку, что-то периодически шепчет на ушко, заставляя краснеть еще сильнее. Он вообще, судя по всему, не такой немногословный бирюк, как его брат, или просто рядом с женщиной своей такой?
Хотя, в любом случае, семейное сходство не только во внешности, но и в характерах, налицо, так сказать…
И сейчас я могу наглядно проследить, насколько хорошо это – быть женщиной Кирсанова. Судя по Марте – очень даже хорошо. Она выглядит довольной, счастливой, умиротворенной. Про такое состояние говорят “как за каменной стеной”.
Хочу так. Хочу. Задолбалась быть сама себе стеной. Особенно теперь, когда, возможно, уже не одна…
В этот момент, словно отвечая на мои опасения и мои сомнения, Юра придвигается, руку мне на талию кладет и властно, достаточно жёстко прижимает к себе. Ух, даже сердце заходится! Стараюсь не реагировать, смотрю, как Кирилл шепчет опять что-то в розовое ушко Марты.
Красивая пара. Очень красивая. И, кстати, не женаты они, оказывается, ошиблась я. Только собираются пожениться. Мы приглашены. Вдвоем… Так странно это – ощущать себя причастной к чужой семье. Так быстро все…
Вроде, совсем недавно я была одна, никого вокруг, никакой защиты, а сейчас, будто коконом силы отгорожена от всего мира…
Рука Юры в этот момент плавно съезжает мне на попу, жамкает грубо и обстоятельно, намекая, что мы не задержимся в ресторане. Скоро поедем. Куда именно, я не знаю. Может быть ко мне, может быть к нему.
Посмотрим, поговорим на этот счёт, если мне опять рот не закроют.
Я теряю нить разговора, думаю совершенно о другом. Прикосновения Юры заводят, но ощущения глубже. А еще, у меня два теста неиспользованных в сумке...
Надо пойти, надо…
А то, может, все мои ощущения прямо сейчас и завершатся… Ничем.
Кирилл что-то рассказывает о предстоящей церемонии, кладет на стол шикарные приглашения, стоящие, наверно, как сегодняшний наш счет в этом заведении. Судя по всему, свадьба будет экстра уровня… Надо соответствовать?
Юра наклоняется ко мне, явно что-то хочет сказать, но я уже не выдерживаю.
Встаю, вежливо прошу прощения и, подхватив сумочку с бесценными тестами, иду в туалет.
Забегаю в кабинку, закрываюсь, делаю тест.
И жду, взгляда не отвожу. Мне кажется, я в обед сегодня так не ждала проявления полосок, когда первые тесты делала. Потому что сейчас – сомнения пополам с надеждой…
Мне не хочется разочарования. А что будет разочарованием?
Отсутствие беременности или наоборот?
Я хочу ребенка, давно хочу, это прояснено , конечно же.
Но вот хочу ли я его от Юры?
Он… Он сложный. И не становится проще со временем. В нем словно несколько личностей, и все дико напряжные.
Лесник, молчаливый и брутальный, без разговоров утащивший заблудившуюся в лесу женщину в свою берлогу…
Мстительный олигарх, показывающий глупой женщине ее место и жестко наказывающий за ошибки…
Властный мужчина, несчитающий нужным разговаривать с понравившейся ему женщиной и сразу ставящий ее перед фактом: невеста. И все. Без вариантов.
Хочу ли я так?
Согласна ли я?
Я его толком не знаю, время, проведенное вместе с лесной избушке, вообще не в счет.
Ох, Юлька, права бабка, дура ты редкая, конечно…
Вляпалась по полной программе… И в этот раз в такого мужика, которого просто так с плеч не скинешь. Это тебе не рохля Славик, дрищавый червяк…
Но проблема в том, что, несмотря трясущиеся от напряжения ноги рядом с ним, не хочу уходить. И бегать не хочу. И дело тут не в сексе, вернее, не в нем одном, хотя лучше любовника у меня не было, если уж начистоту.
Нет, тут дело в том, что я, похоже, всегда подсознательно искала мужчину сильнее себя. И, находя, слабых, только утверждалась в своей каменности.
А, когда нашла того, кто реально может взять и скрутить в бараний рог, испугалась и взбунтовалась: не надо мне такого!
А может, надо, а?
Бабка, ну где ты, когда так сильно нужна???
На тесте проявляются полоски.
Две.
Одна – четкая, а вторая – полупрозрачная, но вполне реальная.
Смотрю, не осознавая толком ситуацию. Считаю срок… Наверно, лес как раз.
Моя девочка сделана в лесу! Смешно звучит. Бабка бы оценила юмор.
Девочка…
Как-то сразу мелькает и становится убеждением это. Значит, точно девочка.
Назову в её честь бабки. Это будет красиво… С отчеством Георгиевна очень много имён сочетается. О чем я думаю сейчас? Совершенно растерялась, надо же. Вроде, и была готова, но все равно сюрприз. И сердце жмет так странно.
Так, надо собраться!
Выхожу к раковине, смотрю на себя в зеркало. Бабка говорила, девочка красоту у матери забирает…
Ничего подобного. Отлично выгляжу. Грудь такая аппетитная.
Так что, не права бабка.
Надо прекращать в корсеты затягиваться. Целый новый мир открывается теперь. Я обязательно сменю имя, чтобы Аполлинария смогла выносить и родить хорошо эту девочку.
Хлопает дверь в уборной, но я даже не поворачиваюсь…
Глава 4
Глава 36
В зеркале вижу вошедшего человека. Женщину.
Прямо таки впечатляющих размеров. Килограмм сто двадцать живого веса. Фигура конкретно поплывшая, но лицо очень ухоженное и толстые пальцы все в золотых перстнях. Кровавый маникюр привлекает внимание. Словно кончики ногтей в кровь окунули… Бр-р-р…
В принципе, мне не особенно интересна посетительница… Была бы.
Если бы по каким-то непонятным причинам ей не была интересна я.
А я ей интересна, в этом нет сомнений.
Женщина молча стоит за моей спиной, внимательно изучает в зеркале лицо, проходится взглядом по фигуре, недовольно и презрительно даже складывает губы.
Это еще что за номера?
Злоба, которая, как я думала, похоронена еще в тюремной камере, выпрыгивает наружу насмешливой улыбкой и хищно суженными веками.
Я , вообще, вежливый человек.
Но в рожу могу дать запросто, как выяснилось.
Не стоит меня провоцировать и мое настроение хорошее разрушать. Особенно теперь. Беременные женщины могут быть мнительными, знаете ли…
Я отвечаю пристальным взглядом на злобный женщины, раскрываю рот, чтоб уточнить, какого, собственно, хера?
И тут она меня опережает:
– Ты пришла с Кирсановым Юрой.
Не вопрос. Утверждение.
Голос у нее неожиданно молодой и звонкий. Чересчур звонкий.
У меня сердце реально сердце в пятки падает. Вот на кого он пялился на входе!
На эту толстую бабу. Она его возраста, лет сорок.Не дай Бог вот так располнеть. Нет, надо что-то делать, как-то контролировать себя, что ли… Я, конечно, дама в теле, но у меня нормальные, женские формы: и попа, и грудь, и талия имеются. А тут просто по циркулю круг, ничего не различишь… Еще и палатку на себя как-то нашла. Необъятную, из струящегося дорогого шелка. Видимо, брендовая палатка.
Женщина проходит к зеркалу, вытаскивает тюбик губной помады того же самого кошмарного алого цвета, что и ее маникюр.
Красит губы, пялится на меня. Ждет реакции.
Мне не хочется ей отвечать, тем более, что это лишь игра, ежу понятно. Раз ее Юра срисовал в самом начале вечера, значит, и она его тоже.
Видно, затаилась и выжидала все это время.
Чего-то хотела… Не от него. От меня.
Ну пусть…
Вскидываю бровь вместо ответа. Давай, говори уже.
– Я его бывшая жена. – продолжает женщина, пряча тюбики причмокивая красными губами, чтоб распределить помаду. И опять же – бр-р-р… – Наталья Кирсанова.
Ну… Чего-то подобного я и ожидала. Юра не счел нужным предупредить меня о своих прошлых отношениях… Ну так и я не сильно распространялась… У всех есть прошлое. Жены, несостоявшиеся женихи…
Что же теперь, не заниматься сексом ни с кем? Не вступать в отношения?
– Меня зовут Аполлинария, – спокойно представляюсь я.
– Он не изменяет своему вкусу,– она опять окидывает меня взглядом. – Ему всегда нравились девушки в теле.
Судя по тебе, вкус у него очень плохой был… Только со мной исправился.
– У вас что-то конкретно ко мне?
– Да,– она бросает осторожный взгляд на дверь и понижает голос. – Беги от него, пока не поздно, девочка. Это очень опасный человек. Злобный, мстительный и никого не уважающий. Любое твоё мнение имеет значение только в букетно-конфетный период, но когда он поймёт, что ты принадлежишь ему, тебе придётся исполнять его приказы и делать так, как он велит. Это очень неприятно. Особенно когда ты имеешь своё мнение или чего-либо хочешь. Другого.
Я смотрю на себя в отражение и думаю о том, что для девочки надо будет купить розовые пинетки. И почему-то голубую коляску… Последняя мысль странная. Ведь девочка же должна лежать в розовой коляске, почему я думаю о небесно-голубой? А что, если двойня? Мальчик и девочка… Ох…
– … он не отпустит тебя. – Голос бывшей жены моего охотника доносится словно через вату, ничего не трогает в моей душе. Наверно, потому, что я особо и не ждала приятных слов про Кирсанова. И сама, на своем опыте знаю, каким неприятным он может быть. Но она говорит, я слушаю почему-то. Не прерываю. И думаю о голубой коляске. – Я понимаю, ты сейчас,наверное, и не хочешь уходить, но у тебя без выбора. Ты навсегда в его рабстве.Золотая клетка – всё же клетка. И он не умеет любить. Однажды ты это поймёшь, когда столкнёшься с ледяным холодом. Он остынет к тебе и перестанет даже общаться. Ты не сможешь до него достучаться, он закроется. Ты захочешь уйти, Юра не отпустит. Придётся сидеть одной в четырёх стенах, и хорошо, если это будет город, но Юра любит лес. И, возможно, тебя утащит в лес, посадит там без связи, козу доить…
Боже, опять коза!
– Это всё? – прерываю я поток бреда.
Женщина замолкает, словно пытается в голове правильно сложить слова в предложения. Чтоб убедить меня в демонической натуре своего бывшего и моего нынешнего.
В принципе, может и не стараться. Я и так в курсе.
– Мало? – Наконец, выдыхает она злобно, – ладно… Тогда слушай мою историю. Я ему надоела. Женой была и надоела. Я его любила! Так любила! Дура была! И не сразу заметила, что он… Вообще перестал ко мне что-то испытывать… Не разговаривал, не замечал меня! Заставил дома сидеть! А я хотела работать! – ее визгливый голос все набирает обороты, пробивается через мою защиту. И я слушаю. Уже внимательней. – Знаешь, как будет? Сначала он перестанет тебя таскать с собой. Типа, переговоры у него только деловые, с мужиками. Потом будет приходить , пропахший бабскими духами. Потом тебе начнут названивать его шалашовки и рассказывать об их великой любви, которой я мешаю… При этом он не будет давать тебе развод, потому что все, что попадает в его лапы, становится его собственностью! Ему ты будешь нафиг не нужна, но выпускать тебя он не будет никуда! Может, уже так делает? Со мной он так сразу начал делать, но я любила! И думала, что он тоже так любит! А потом… Потом, когда ты не выдерживаешь его холодности, его злобы постоянной, и сбегаешь… Он мстит. Не сразу. Через время. Моего мужа, например, он буквально в землю вогнал. Растоптал. Спустя три года после того, как я ушла от Юры. Он ждал, ждал подходящего момента… И дождался! Когда всё стало спокойно , и я уже забыла про него, он… – Наталья всхлипывает, сжимает пальцы, волнуясь. И в этот момент я четко вижу, что она не врет, – обанкротил, уничтожил моего второго мужа и довёл его до самоубийства. А я потом долго лечилась в психиатрической лечебнице, куда он меня засадил насильно. И если бы не мои родители… Надеюсь, у тебя влиятельные родители, девочка. Или ты сама лезешь в пасть к этому тигру? Ты – игрушка?
Я не могу ничего ответить, слишком впечатлена рассказом, так похожим на правду. Все, о чем рассказывает сейчас бывшая Юры, вполне логично укладывается в его образ, в то, что я уже про него знаю. Знаю, но до сих пор толком не задумывалась, поглощенная… Да, как и Наталья когда-то, поглощенная его властью, его доминированием, находящая в этом своеобразное удовольствие…
Это удовольствие хорошо в короткие моменты. А потом?
И к тому же… Мстить бывшей жене через ее нового мужа… Попахивает маниакальностью. А еще говорит о том, что он до сих пор ее любит. И,может, хочет вернуть?
Верней, хотел… Пока не нашел новую игрушку. Меня.
Я – игрушка?
Наталья смотрит на меня напряженно и жестко, слезы уже высохли на ее глазах.
А я замираю, так и не зная, как реагировать…
В это момент распахивается дверь в женский туалет, да с такой силой, словно ее ногой толкнули.
Возникший на пороге Юрий внешним видом сейчас очень хорошо ложится на недавний рассказ о себе. Бешеный, жесткий.
Ноздри раздуваются, глаза горят.
Осматривает картину маслом, потом молча подходит ко мне и за руку выводит из туалета.
– Приятного вечера, Апполинария, – прощается со мной Наталья Кирсанова, но я не оглядываюсь.
Иду за Юрием, переваривая полученную информацию.
Он не спрашивает, о чем я говорила с его бывшей женой, просто ведет меня к столику, отодвигает стул, приглашая сесть.
И вообще ведет себя, как ни в чем не бывало.
Его брат со своей невестой сидят, обнявшись, и о чем-то перешептываются.
А я никак не могу отойти от инцидента.
И очень сильно хочу выяснить один важный момент. Сразу. На берегу. Почему-то мне кажется, что Юра не будет врать и изворачиваться. Не такой он человек.
Я разворачиваюсь к нему, смотрю.
– Спрашивай, – спокойно говорит он, тоже понимая, что я так просто это не оставлю.
– Твоя бывшая жена сказала, что ты… Довел до самоубийства ее мужа, а ее упек в психушку. Из-за мести. Это так?
Он смотрит на меня совершенно ничего не выражающим взглядом, равнодушно и спокойно. А потом, так же равнодушно и спокойно отвечает:
– Да. Это так.
Больше Юра ничего не считает нужным говорить, не считает нужным хоть как-то прояснять ситуацию.
Просто отворачивается от меня, говорит брату:
– Мы поедем, поздно уже.
– Да, на неделе созвонимся, – лениво отвечает Кирилл Кирсанов, Марта прощается со мной, и мы идем к выходу из ресторана.
Совершенно спокойный, равнодушный Юра.
И совершенно сбитая с толку, напряженная и испуганная я.
Смотрю в спину мужчины, от которого у меня будет ребенок, широкую, мощную, красивую…
Смотрю, а в голове слова его бывшей жены: “Сама лезешь в пасть? Ты – игрушка?”
Я – игрушка?
Глава 37
Поезд мягко покачивается, отмеряя шпалами все увеличивающееся расстояние.
К лесу за окнами, бесконечно мелькающим елкам, перемежающимся с необъятными, космическими какими-то просторами, я уже привыкла.
И теперь смотрю без особого интереса.
Поезд мягко укачивает, на душе становится спокойно и лениво как-то.
Все же, правильное решение я приняла.
Сразу надо было, наверно…
Но сразу я не смогла. Зарылась в себе, своих противоречивых эмоциях, которые только обострились после разговора с Юрой.
Вернее, не-разговора.
После злополучного ресторана, название которого я даже не запомнила, мы вышли на улицу, сели в машину…
И поехали к нему.
Молча.
Я все ждала, когда же Кирсанов соизволит хоть как-то прояснить вопрос о своей бывшей жене, надеялась, наверно, на что-то…
Дура, да, знаю.
Словно маленькая, все никак не могу осознать, кто я для него.
Из-за этих волнений самое главное событие в моей жизни как-то отошло… не на второй план, нет, но все же яркость чуть поутухла.
И, если я в начале, когда только сделала тест в туалете ресторана, рассматривала вариант сразу обрадовать будущего папочку, то теперь, занятая мыслями о случившемся, даже в голову такое не допускала.
Нет уж, пусть сначала ситуацию по своей бывшей прояснит, а то… Как-то страшно совсем.
Не по себе.
Всю дорогу я искоса поглядывала на Юру, ожидая… Не знаю, чего. Может, шага хоть какого-то навстречу?
Ну не совсем же он ледяной, должен понимать, что я на измене все равно? Что переживаю. И хотя бы поинтересоваться должен, что мне его бывшая наплела! Или до такой степени все равно?
И на меня, и на мои эмоции? Так уверен в себе?
Подобные мысли начали выводить из равновесия, я злилась, дулась и, в итоге, когда мы приехали к его дому, отказалась выходить из машины.
Юра, постояв возле открытой для меня двери, молча закрыл ее обратно, сел в салон, побарабанил пальцами по рулю. А потом развернулся ко мне:
– Ну?
– Ты знаешь.
Мне не хотелось разыгрывать комедию с наводящими вопросами. В конце концов, это не мой бывший тут объявился и торпедировал дикой информацией о моем предполагаемом маньячестве.
– Так… – Юра выдохнул, а затем жестко повернул меня к себе за подбородок, твердо взглянул в лицо, и я поразилась, насколько холодным был его взгляд в тот момент, – говорю один раз. А ты слушаешь. Наталья – психически больная. Все, что она тебе говорила про меня – бред. Я не собираюсь оправдываться перед тобой за свое прошлое и не жду этого же от тебя. С Натальей у меня были одни отношения, с тобой – другие. Учись доверять мне, поняла?
