Текст книги "Ведьма для охотника (СИ)"
Автор книги: Татьяна Чащина
Соавторы: Мария Зайцева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
Глава 2
Глава 8
– Ты совсем неправильная какая-то ведьма.
У моего охотника белые-белые зубы, невероятно красивая улыбка. И невероятно наглые глаза. Ощупывают, осматривают… Трахают , практически.
Раньше про трах глазами только читала. И не верила.
Теперь приходится поверить.
Такое жесткое желание, транслируемое во взгляде, ничем иным, кроме как трахом глазами, и не назовешь.
– Почему? – мой голос получается каким-то глухим. Далеким. Безвольным.
– Потому что правильная ведьма никогда бы не заблудилась в лесу.
Он скалится, и очень даже недобро, что, в сочетании с плотоядным взглядом, ужасно напрягает. Пугает.
Заводит.
Ощущаю, как все внутри сжимается, сладко-больно, словно желая продолжения и боясь его одновременно.
– А я – городская ведьма, – пытаюсь фыркнуть независимо. Получается жалко. Сама это ощущаю, но вида не подаю.
Хотя, с ним и не требуется. Охотник и без того все видит и понимает.
Есть ощущение, что понимает он меня гораздо лучше, чем я сама себя понимаю.
Это, кстати, пугает даже сильнее неявной угрозы, исходящей от его массивной фигуры.
Физическую силу я еще готова принять… А вот эмоциональную, моральную…
Я привыкла быть самой лучшей, привыкла, что у меня все получается,что я – умнее всех…
А тут получатся, что не умнее? Да?
Ужас какой… Аж холод по ребрам.
– Как тебя зовут? – и смотрит, сканирует буквально.
– Маша Фролова, – отвечаю я. – Из Москвы. Меня парень бросил, подруги купили тур сюда… в тайгу. А сами не поехали по своим причинам.
– А ты тогда зачем поехала одна?
– Голубику люблю, – улыбаюсь я. – Увидела у домика, пошла собирать, заблудилась. И водопад.
– А водопад зачем? – хмурится он.
– Мечта – искупаться в водопаде.
– Понятно, а настоящее имя какое? – улыбается и смотрит, смотрит.
– Я… Это настоящее.
– Конечно. Но не твоё?
– С чего ты взял, маньяк Юра? – возмущаюсь, но сил не хватает дёрнуться.
– Я психиатр по образованию, я точно знаю, когда мне врут. Парень бросил, подруги тоже, водопад, голубика… Но ты не Маша Фролова и не из Москвы.
Это невозможно. Такого не бывает! Или бывает? Я мало жила, мало видела. Я, получается, не самая умная, вовсе не хитрая и меня раскусили… И пытаются надкусить.
Прямо сейчас. Он припадает к моему плечу и чуть прикусывает, а потом лижет, словно зверь.
– А дома кто остался?
– Даже кота нет. Кактус не умрёт. Но мне надо вернуться, я работаю.
– Кем? Где?
– Ты не психиатр, ты – чекист, – зло выдыхаю я. – Забыл свет в глаза направить...
Ежусь, невольно пытаясь закрыться от непонятно, откуда взявшейся прохлады, а охотник тут же оказывается рядом, кладет обжигающие ладони на грудь…
– Замерзла совсем, ведьма… Мало костра? Давай еще разочек погорим…
Я хочу вывернуться, сказать, что разговор еще не окончен, и вообще… Много гореть в огне вредно…
И не могу.
Тяжелое тело наваливается на меня, горячие губы не позволяют вздохнуть.
Словно в трансе, во сне, открываю рот, пуская чужой, настойчивый язык и умирая от возбуждения и собственной слабости перед ним…
А потом , словно гвоздь в голову вгоняют!
Четкое осознание, что не сплю!
Вот только что спала, во сне с охотником своим разговаривала, все было чуть-чуть волнительно и страшновато, но неимоверно горячо, а сейчас… Это не сон! Это – реальность!
И тяжесть тела на мне – реальность!
И огонь губ!
И жадность рук!
И запах, тяжелый, обволакивающий, мужской, такой знакомый!
Замираю, переставая отвечать на поцелуй, широко раскрываю глаза.
И в шоке упираюсь ладонями в плечи лежащего на мне мужчины.
Не во сне!
Наяву!
Он не осознает, что его отталкивают, плавно переходит от губ – к шее, жарко лижет ее, прикусывает так близко к яремной вене, что продирает оторопь и страх – кажется, что он сейчас укусит всерьез…
Тем не менее, продолжаю отталкивать, а еще, пользуясь тем, что рот свободен, жалко шепчу:
– Нет, нет, нет… Не надо… Нет…
Он не слышит! Он очень занят, плавно спускаясь от шеи к груди , чертя губами горячие дорожки, по которым огонь идет – сразу в вены!
В рту сохнет, смотрю слепыми глазами в темноту потолка, испуганно шарю по остановке, по светлой макушке терзающего меня мужчины…
И понимаю, что он не тормознет! Если во сне не тормознул, самом первом, развратном, а там я, помнится, от него убегала, то уж наяву-то!
Осознание ситуации вырывается стоном, мучительным и жалким:
– Пожалуйста… Пожалуйста…
– Что “пожалуйста” – он неожиданно отрывается от моей груди, поднимает голову и смотрит в лицо.
Его взгляд, точно такой же, как и в моем сне. Жадный и тяжелый. Взбудораженный. Напряженный.
Облизываю губы, торопясь ответить, пока меня готовы слушать.
– Не надо… Я… Боюсь…
Почему я обозначаю именно это слово в качестве протеста?
Да кто его знает… Я просто не могу никак подобрать правильные слова, слишком растеряна, слишком… Возбуждена?
тяжесть его тела на мне, такая определяющая, такая знакомая, сводит с ума.
Мы занимались сексом.
Недавно.
Во сне?
Наяву?
В прошлый раз я была уверена, что это сон… Но сейчас… Сейчас – нет!
Он реальный такой!
И ноги мои раздвинутые в готовности для него – реальны.
И то, что мне упирается между ног – тоже.
Ерзаю, и тут же ощущаю, что еще немного – и возражать будет бессмысленно. Уже сейчас бессмысленно, слишком ситуация однозначная.
Постель.
Я голая.
Он – тоже.
Целует меня, шире раздвигает ноги.
И сейчас трахнет.
Боже!
– Чего боишься? – сводит он брови, становясь похожим на изображение какого-то грозного славянского бога.
– Я… – так, надо собраться, надо же объяснить все… – Я… Не понимаю, как я здесь…
Он пару мгновений смотрит на меня непонимающе, а затем , хищно улыбнувшись, возвращается к губам, шепчет в них:
– Ты сама пришла, ведьма. Я дал выбрать.
– Но… – жалко пытаюсь возразить я, а через мгновение задыхаюсь от жадного , собственнического поцелуя.
Этот мужчина целуется, как бог. Даже, наверняка, лучше!
И я невольно отвечаю. Это глупо, но и вся ситуация не особо умная.
– Только не обманывай, что передумала, ведьма, – первые слова с того момента, когда он отрывается от моих губ, позволяя сделать глоток воздуха, невозможно грубы. А действия – еще грубее. – Меня сложно обмануть, ты хочешь.
Ловкие настырные пальцы скользят ниже, между нашими телами, и оказываются внизу, безошибочно находят ту самую точку, от одного прикосновения к которой меня выгибает сладким спазмом.
– Во-о-о-от, – удовлетворенно бормочет он, – во-о-от…
И тут же, одним движением, заполняет меня!
Только вскрикиваю пораженно.
Пальцы невольно смыкаются на плечах, ноги обхватывают сильные бедра.
Смотрю в его глаза, раскрываю рот, чтоб что-то сказать… Запротестовать…
Но охотник ускоряется, унося меня своими жесткими, сильными движениями в бездну похоти, в голове опять мутнеет, все мысли вылетают прочь.
Остается только безмерное удивление, легкий ужас и бесконечное ощущение падения. Своего. В темноту.
В этой темноте нет ничего, кроме наших бешено стучащих сердец, его горячих, клеймящих губ и его хриплых слов:
– А то… Нет, нет… Какое “нет”, когда “да”?
Мне, может, и хотелось бы ему возразить?
Но по словам – не получается, слова не родятся в моем рту.
А по существу вопроса и возражать нечего…
Глава 9
– Проклятый лес! – злюсь, бешусь и одновременно плачу.
Нет уже никаких сил, хватит с меня приключений!
За окном – гребанный лес на километры, в домике – тепло, жарко даже. И дико пахнет сексом.
Последнее – будоражит и стыдит одновременно.
И все потому, что я – слабовольная овечка и похотливая кошка. Тоже одновременно.
Неприятное открытие для серьезной женщины, которой через пару лет будет тридцатник.
Пора бы как-то тело под контролем держать…
Что удивительно, раньше мне такое без труда удавалось, вообще никаких сложностей…
Секс – это приятное дополнение к отношениям, но не наоборот! И не вместо!
А тут…
Тут просто ужас, что происходит.
И, самое жуткое, толком не изменишь ничего! Хотя кое-какой прогресс имеется по сравнению с… первым этапом нашего знакомства с охотником.
Если буквально вчера еще мои слезы моментально превращались в стоны, потому что охотник , кажется, ловил отдельный кайф, утешая меня по-своему, то в этот раз я врубаю голову и рыдаю в одиночестве.
Во избежание, так сказать.
Вчера мое утешение завершилось очень круто, так, что в голове все было мутно до середины ночи.
Ночью я проснулась, решила пойти в туалет, не нашла его в доме… И опять разрыдалась.
В этот раз уже по-серьезному.
О том, что я не Маша Фролова, говорить не хотелось. Жесткий длительный секс в третий раз за сутки я уже не могла осилить.
Охотник опять утешал, пытался даже чем-то накормить, но я не чувствовала голода, голубика застряла где-то в пищеварительной системе и подавала сигналы бедствия, на губах четко ощущался вкус спермы, мужчина был горяч и снова лип, как подтаявшее мороженное, к моим грудям. И я сломала ноготь... Об его спину, между прочим.
И да. Секс все же был.
Третий раз за сутки.
Правда, без прежнего напора и грубой жадности, скорее, мягкий, нежный даже…
Он так гладил, так укладывал, облизывал мои мокрые от слез щеки, переходил на грудь, опять соски кусал и зацеловывал, все время что-то хрипя поощрительно и восхищенно…
И я сдалась, позволила себя разложить на кровати… И смотрела, смотрела в бледное в полумраке лицо своего случайного любовника, не могла взгляда оторвать от его напряженных глаз, сухих губ, жесткой складки между бровей… Он невероятно красивый ведь… Такой… Любая из женщин, не раздумывая, ноги бы раздвинула… Что он делает здесь, в такой глуши, словно медведь в берлоге?
Почему он здесь?
Почему я про это не поинтересовалась до того, как лечь с ним в постель?
Вопросы, одни вопросы…
И никаких ответов.
Утром, оказавшись одна в доме, я наконец-то немного прихожу в себя от морока.
И начинаю жалеть себя со страшной силой.
И как это я свою прошлую жизнь скучной считала? Глупой?
С ночи неожиданно начала скучать даже по Славику, по кактусу и салону красоты.
И сейчас слезы текут, понимаю, что себя накручиваю, но сил остановиться нет.
Поездка, база, неудобная кровать, дождь и моё блуждание по лесу.
Я попала к одинокому мужчине в дом, сама дала ему знак, что меня можно. Не разочаровал, но состояние угнетённое. И вот тебе пожалуйста – истерика.
Незнакомое место, приторный запах секса, которым я полностью пропиталась, и казалось нет выхода. Две или три недели до того как придёт автобус…
Вещей моих нет!
Сижу, как дура, в безразмерной рубахе на голое тело!
Охотник куда-то мои вещи утащил, пока спала после очередного раунда секса.
О чем думала?
Маньяк ведь, реально маньяк.
Заманил меня, поимел, а теперь в рабство решил определить.
Сексуальное!
Хлопает дверь, заходит Юра.
С недоумением смотрит на мою зареванную мордаху:
– Ты чего это опять?
– Одежда… – всхлипываю я, вытирая нос подолом рубахи, – зачем забрал?
– Мокрая, – пожимает он плечами, – сушиться отправил… А ты что подумала?
Я в ответ реву еще громче, уже от облегчения.
Ну и от того, какая я дура мнительная.
А еще немного от того, что жуть как хочется помыться, а у него из удобств – только рукомойник на улице!
– Мне страшно, я хочу домой!
Мне двадцать семь, я попадала в разные истории, но эта… видимо,сдобренная сексом и дикой слабостью во всём теле, доканывает меня.
Понимаю, что надо тормознуть, что сама себя загоняю… Но не получается остановить истерику.
Охотник , вместо того, чтоб опять утешать меня привычным способом, которого я сейчас, хоть и жду, но врад ли выдержу, просто разворачивается и выходит.
И от этого рыдаю я еще громче и сильнее.
Зверь какой, болван бесчувственный…
Только секс ему…
Сейчас дверь вообще заколотит, замурует меня, и я навсегда останусь тут! Без маникюра, парикмахера и депиляции!!!
Юра возвращается с какой-то бутылкой из темного стекла, зубами открывает пробку и присаживается на кровать. Я от него шарахаюсь, как от огня. Естественная реакция тела на мучителя, наверно. Если он опять меня решить трахнуть, то там точно все сотрется. Одна мозоль останется.
Но Юре, похоже, плевать на женские выбрыки, он легко ловит меня за ногу и бесцеремонно тянет к себе.
Не надо опять секса!
Не на-а-адо!!!
– Надо выпить, – спокойно и очень тихо говорит он.
Вообще, такая манера говорить очень пугает.
Ужасно опасаюсь людей, которые скандалят с умиротворённым лицом и тихо приказывают. Они ведь наверняка могут даже убить так же невозмутимо.
– Не хочу! – отталкиваю я бутылку.
Всегда казалась, что моя весовая категория – некий гарант того, что мужчина, желающий применить силу, получит отпор.
Конечно, в жизни отбиваться не приходилось физически, обычно хватало пары едких матов, но в этот момент скандал точно не поможет. И я кричу, так, на всякий случай, пытаясь сопротивляться. Меня скручивают по рукам и ногам. Горлышко бутылки насильно вставляют в рот.
– Успокоишься, поспишь, завтра решим, что делать,– тихо шепчет он мне в ухо. Наваливается, затыкает нос и вливает в меня…
Спиртягу!!!
Опаливает горло. Я вынужденно делаю глоток. Спирт проваливается огненным комом в пустой желудок. И, когда меня отпускают, я снова реву.
Буквально минут через пять, пока Юра мельтешит перед глазами, тиская , убаюкивая, поглаживая своими жесткими лапами, я чувствую хмель. Действительно успокаиваюсь и покорно позволяю себя уложить обратно на кровать. Меня укрываю тодеялом, подоткнув его под подушку… так делала мама, давно когда-то. И это сравнение успокаивает окончательно.
Завтра решим, не сейчас. Я сама дала, сама разрешила, сама за ним пошла.
Что жалеть? Было же круто!
Падаю в сон. Тяжёлый.
Мне снится лес, избушка, по стёклам барабанит дождь, убаюкивает, и я во сне засыпаю ещё раз, потом ещё, пытаюсь так уснуть несколько раз, просыпаюсь от жажды…
За окном уже утро.
Я сажусь на кровати, откинув волосы с лица, грудь прикрываю одеялом.
Вспоминаю почти сразу всё, что происходило прошлым днём, этого не забыть, болит между ног, мои несчастные внутренние органы тяжёлые и удовлетворённые. И хотя анального секса не было, кажется, всё равно там тоже трогали. Приятная тяжесть внизу живота, болящие соски на груди.
Стены тёмные, по ним скользит солнечный зайчик. Пахнет деревом и выпечкой. На невысокой тумбочке у кровати в глиняном кувшине стоит огромный букет из полевых цветов. Настолько эстетично он смотрится на фоне бревенчатой стены, что сразу хочется сфотографировать. Отсутствие телефона немного печалит.
Но всякое расстройство проходит, когда за горшком с букетом обнаруживаю большую глиняную тарелку, наполненную голубикой…
Глава 10
– А почему ты тут один совсем?
Откусываю от большого куска сдобы, алчно поглядываю на мед в деревянной расписной плошке, отпиваю молока из глиняной кружки. Рядом стоит блюдо с голубикой, порядком опустевшее уже. Все это богатство расположено на льняной,с вышитыми красными петухами по краям, скатерти, постеленной на деревянном, потемневшем от времени столе.
Полный аутентик.
Хоть сейчас туристов завози, успех будет… Особенно, если такая кормежка.
В домике, оказывается, есть еще парочка помещений, которых я, занятая сексом, страхом, жалением себя и истерикой, не заметила раньше.
Удобств по-прежнему тут нет, но вот большая кухня с русской печью и чулан с продуктами первой необходимости, за которыми не находишься каждый раз в амбар, имеются.
А мой страстный, безжалостный любовник отлично умеет готовить.
Эта сдоба… М-м-м… Я таких нигде не пробовала. Ни в одной из стран, куда ездила по рабочим вопросам.
А ведь принимающая сторона всегда стремится показать себя идеально для потенциальных партнеров…
Молоко – самое свежайшее, только что надоенное…
Кстати, откуда?
– А с кем мне быть? – охотник усмехается, и получается усмешка страшноватой. Волчьей какой-то…
– Ну… С женщиной… Или… Семьей? – это я так элегантно пытаюсь выяснить, совсем я на дне уже или есть возможность выплыть. Потому что связь с женатым мужчиной – это днище. Ниже точно некуда…
– Если хочешь узнать, женат ли я, просто спроси, – он прихватывает со стола длинную спичку, сует ее в рот, катает из одного угла губ к другому, пялится на меня.
Ежусь от пронизывающего жадного взгляда, с удивлением ощущая, как все внутри сладко, предвкушающе сжимается.
Сюрприз, однако…
Ночью-то понятно, морок был.
А сейчас что?
– Спрашиваю… – бормочу, опустив взгляд, не выдерживая того незримого напряжения, что искрит между нами.
– А если женат? Что делать будешь? – он развлекается, похоже! Господи… Как такой ироничный говнюк может быть настолько привлекательным? Это же ужас…
Или мое, в конец сбесившееся на свежем северном воздухе, либидо…
– Не знаю… – пожимаю плечами, строго приказывая самой себе не паниковать, взять в руки или чем там еще обычно такие доверчивые дурочки, как я, успокаиваются? – Ничего, конечно, не изменишь… Но понимать ситуацию хотелось бы…
– И не дашь мне больше, если скажу, что женат? – он все так же скалится. Игра ему, весело ему… Говнюк.
– Нет, конечно. – Вскидываю подбородок, отставляю в сторону кружку с молоком, которое, кстати, точно не мешает разъяснить. Может, деревня все-таки здесь близко?
– Нет или конечно? Тогда мне выгоднее сказать, что я не женат, —спокойно отвечает он, вызывая свои ответом во мне массу эмоций. Отрицательных. – Ты же тоже у нас не Маша Фролова, да? И тоже можешь быть замужем. И как мне быть? Я не сплю с замужними женщинами! Ужас какой, а, Не-Маша Фролова? Соблазнила мужчину, склонила к прелюбодеянию?
– Я не замужем, – поджимаю я губы, – стала бы я с тобой спать, если бы была замужем… – и тихо себе под нос добавляю, —и одна по лесу шляться…
– Стала бы, – уверенно кивает он, – поверь мне.
– Чушь.
– Нет. Ты вчера даже имени моего не спросила, а терлась так, что даже у мертвого встало бы.
– Да я… Да я… – от гнева, от того, что прав он, скотина, во всем прав, теряются слова и становится невероятно горько и обидно. – Да я просто испугалась! Я не хотела ничего! Замерзла! Тепла иска… ла…
Последний слог я договариваю уже прямо в лицо внезапно оказавшемуся рядом, буквально передо мной на коленях, Юре.
Как это он так быстро? Какой… стремительный…
От шока, гнева и неожиданности раскрываю рот, поднимаю руки, чтоб оттолкнуть, но он перехватывает их, легко отводит вниз, а сам подается вперед, заставляя меня отклониться на спинку стула, вжаться в нее.
В шоке смотрю в его глаза, светлые, острые, бешеные прямо. Звериные.
– Не ври, Не-Маша Фролова, – шепчет он мне в губы, и от его слов становится горячо и больно в груди, —ты хотела. И я хотел. Так что нечего тут невинную жертву врубать и дурочку играть. Мне этого дерьма хватает и без того в жизни. А сюда я приезжаю, чтоб отдохнуть от всего, не видеть, не думать… Здесь чисто, Не-Маша Фролова, здесь все реакции естественны. И твоя на меня, и моя на тебя. Я тебя хочу. Ты это видишь. И ты меня хочешь. Прямо сейчас.
– Нет… – бессильно шепчу я, неловко дергая руками, скованными его железными пальцами, – нет…
– Да, Не-Маша Фролова…
Он резко подается вперед, буквально заставляя меня раскрыть рот и принять его поцелуй. Секунда-другая борьбы… И я сдаюсь.
Просто и глупо сдаюсь его напору.
Жадные губы на моих обжигают снова, с ума сводят. Невольно выгибаюсь, потираясь грудью с острыми, возбужденными сосками, и он грубовато стонет мне в рот. Отрывается, тяжело дыша, резко дергает полы рубашки, добираясь до моего тела.
Замирает на секунду, жадно рассматривая отрывшийся ему вид, выдыхает:
– Офигенная просто… Слов нет… Где же ты бегала все это время?
– Я-а-а… Я-а-а… – задыхаясь, пытаюсь набрать достаточно воздуха, чтоб сказать ему все, что о нем думаю, но не успеваю.
Юра наклоняется, прихватывает губами мой сосок, и тело тут же прошивает такая острая искра кайфа, что все слова теряются. Полностью.
Только дурман, привычный мой спутник наших с ним игр, остается и наползает все гуще и гуще.
В этом дурмане я ощущаю, как горячие губы по очереди прихватывают одни из самых чувствительных, оказывается, участков моего тела, опытно очень, грубовато, царапуче, но от этого еще слаще, еще острее, и поясница, похоже, сама гнется, чтоб к нему, чтоб ближе и ближе, максимально близко!
– Ну во-о-от… – он отрывается от моей груди, только губами, потому что ладони жадно мнут податливую плоть, ласкают. Уже обе ладони, ведь я не сопротивляюсь больше, меня не требуется удерживать! —А то… Опять игры… Не терплю игры, Ведьма… И не надо со мной в это все играть…
– Но… Но… Это же неправильно… – беспомощно шепчу ему в губы,– если ты женат… Понимаешь? Неправильно…
– Если нам так хорошо вместе, то все правильно, – припечатывает он, одновременно жестко стискивая соски и пронзая меня всю острой болью, которая почему-то кажется сладкой и безумной. Как и я сама.
Голова кружится, мир кружится, я лечу…
Это охотник подхватывает, словно пушинку, несет обратно на кровать.
Легко так, будто и не вешу ничего.
Странное , удивительное ощущение парения. И падения. Все вместе.
Как так можно: летать и падать?
Разобьюсь же…
– Ты не женат, маньяк Юра. Скажи мне это! – я приказываю, стараясь как можно сильнее ухватить его лицо и даже надавить уцелевшими ноготками.
Он замирает, нависая надо мной. Волосы прядями падают на лицо. Похоже, понимает, что мне это важно, и прекращает издеваться.
– Пока не женат…
И это раскрепощает меня, я даже думать не хочу, что он мог обмануть. Не из тех.
Глава 11
– А где ты научился печь хлеб? – я веду ногтем по груди своего любовника, задумчиво глажу, а сама внутри вся напряжена.
Секс получился сладким, мучительно томным, выматывающим,лишающим сил. И самолюбия. С ним и не бывало по-другому. Пока.
Но напряжение осталось.
Юра же ничего мне не рассказал, по сути. Менял тему, отвлекал самым эффективным способом из существующих.
Но это не отменяло его сути.
Темная лошадка.
Повадки у него явно не деревенского парня, не лесника дремучего, несмотря на то, что с первого взгляда именно такое впечатление произвел.
И руки ухоженные.
Сейчас, конечно, огрубевшие, с мозолями от тяжелой физической работы, но я же не слепая. И вижу, что совсем недавно этой грубости не было, и , похоже, даже маникюр знаком этим ногтям. А волосы, пусть и отросшие сильно, и щетина неухоженная, практически, борода уже, тем не менее, носят следы стильной стрижки, полученной отнюдь не в обычной парикмахерской.
И манеры, несмотря на нарочитую грубость разговора и движений, не скроешь.
И в сексе… Никаких стопоров, никаких правил. Вообще.
Так разве бывает у диких парней, постоянно живущих в лесу? Пусть и в прошлом психиатров? Или как он там сказал? Кто он? Психолог?
В любом случае, первоначальное впечатление о нем – ложно.
Дикие парни из леса не думают о желаниях партнерши, не заботятся о ее удовольствии.
А Юра… Очень даже заботится. Несмотря на нарочитую грубость в движениях и не менее резкий, грубый, хоть и без мата, но такой откровенно собственнический язык, он каким-то непонятным мне образом угадывает все самые сокровенные желания.
Причем, желания именно на момент нашего, скажем так, взаимодействия…
То есть, он невероятно груб, когда я этого хочу. и в то же время – чуток и нежен, когда я ощущаю себя раздавленной, потерянной и подсознательно ищу поддержки.
Эта голубика, этот хлеб…
И то, как мы лежим сейчас, лениво тискаясь после довольно-таки грубого секса…
Ощущение, что он знает меня лучше меня самой.
Разве может так обычный, бесхитростный лесник?
Тот-то и оно…
Много вопросов. И все больше и больше с каждой минутой, проведенной вместе.
– Как тебя зовут на самом деле? – перехватывает мои изучающие пальцы жесткая ладонь.
Как и у него ко мне.
– Юля.
– Красивое имя, – ладонь не отпускает мою руку, ведет ниже и ниже, – тебе идет. Возьми его, обними. Он по тебе соскучился.
– Так уж и соскучился… – прикусываю я губу, подчиняясь, – можно подумать, мы расставались…
– Ну… Он еще не полностью с тобой познакомился…
Пару секунд перевариваю , потом краснею и делаю попытку убрать руку.
– Нет уж… – бормочу, пытаясь отползти подальше, но Юра, судя по всему, терпеть не может, когда ему оказывают сопротивление, и сразу стремится его подавить.
Вторая широкая ладонь щедро проходится по заднице, ласково и настырно ощупывая, меня подтягивают теснее, чтоб получить больше доступа… к площадям.
– Почему нет? – он ловит мой плывущий взгляд, сужает глаза вопросительно, – не пробовала так?
– М-м-м… – ухожу от ответа. Анальный секс случался в моей жизни, и это оставило не самые радужные впечатления, – должна быть в женщине какая-то загадка…
– Нет, – мои ладони перехватывают опять, а затем с резким переворотом я оказываюсь внизу, под тяжеленным телом Юры.
Удивительно просто, встретить мужчину, не только носящего меня на руках, но еще и с легкостью крутящего в постели так, как ему приспичит. Новое ощущение. Интересное.
И пугающее, конечно.
Потому что сейчас от меня вообще ничего не зависит.
Абсолютно.
Для привыкшего все контролировать человека – это странно.
– От меня, – продолжает Юра, разглядывая мое, наверняка покрасневшее лицо странно блестящими глазами, – никаких загадок. Не люблю их.
– Почему? – задыхаюсь под его весом, но не дергаюсь. Смысла нет.
– Раздражает. – Коротко отвечает он, а затем лишает меня возможности говорить. сопротивляться. Думать.
Его поцелуи сладкие и томительные. Послушно изгибаюсь, подставляя шею под горячие губы.
– Я… Люблю… Готовить… – в перерывах между поцелуями отвечает он на мой вопрос, – мама… Когда-то… Научила…
Ох… Это так сладко… Ощущаю себя беспомощной жертвой, с которой играет насытившийся хищник.
Понимаю опасность, но двинуться не могу.
– А… Молоко… Откуда? – выдыхаю в такт его ласкам. Надо же пользоваться моментом, пока он такой… Разговорчивый…
– Коза… У… Меня… Повернись, ведьма, хочу тебя сзади… —послушно поворачиваюсь, ложусь на грудь, отставляя зад выше, что, конечно, крайне непредусмотрительно, учитывая направление предыдущего нашего разговора, но тоже невозможно сладко.
– Офигеть, красотка ты, ведьма Юля… – хрипит Юра, а затем увесисто шлепает меня по ягодице, – задница – отпад… Хочу…
И тут же осуществляет свое хотение, врываясь в меня жарко и стремительно. Сразу на всю длину.
Мне ничего не остается, только выгнуться еще сильнее, радуясь своей природной гибкости, потому что жесткая лапа плотно ложится на шею и загривок и держит в этой позе, не позволяя двинуться.
Прикрыв глаза от наслаждения, расслабляюсь, позволяя настойчивому любовнику брать себя с той силой, с какой ему хочется. От меня опять ничего не зависит. Тут не двинешься, даже толком не подмахнешь.
Тяжелое дыхание, со свистом вырываясь из груди, переплетается с его низким животным рычанием, а влажные удары от соединения наших тел наполняют комнату каким-то томительным, жутковатым ритмом, от которого я буквально в транс впадаю, ничего не соображая, ничего не видя даже.
Сколько это длится по времени, сказать сложно, кажется, что очень-очень долго, и в то же время каждую секундочку ощущаю так ярко, будто все стремительно развивается и так же заканчивается.
Он перехватывает меня под грудью, резко поднимает к себе, не прекращая двигаться и с легкостью справляясь с моим немалым весом.
Ладонь жадно обхватывает грудь, не помещающуюся в ней, и это, кажется, еще больше нравится моему любовнику.
По крайней мере, он опять что-то поощрительно хрипит, но я уже не могу разобрать слов.
Да и не нужны они мне.
Потом… Поговорим…
А где он козу держит, интересно?
Глава 12
Я торопливо перебираю босыми ногами по сочной мягкой траве, придерживая развевающуюся рубаху на груди, щекочут ноги полевые цветы, обнимает и ласкает ветер.
Идти совсем не больно, словно по ковру ступаю, легко-легко.
Опять чувство полёта, и это не кончается вот уже целые сутки.
И тянущий меня за руку за собой мужчина оглядывается. внимательно ощупывает жадным взглядом взлохмаченные волосы и волнующуюся под хлопчатобумажной тканью рубахи грудь, подмигивает и улыбается.
Улыбка невероятно красит его и без того невероятно красивое лицо.
Я смотрю, и, как обычно, не могу взгляда оторвать.
И больше чем уверена, что любая женщина, хоть раз увидев маньяка Юру таким, какой он есть сейчас, прекрасно меня поняла бы.
За таким мужиком – только лететь без задних ног и теряя голову.
Юра по пояс раздет.
Мышцы, сухие, жесткие, плавно перекатываются под кожей, предплечья, тяжелые ладони с выступающими венами – просто невероятная залипательность, невозможно не смотреть.
Золотятся волоски на руках и груди, и кажется, что он весь, с ног до головы – в солнечном сиянии.
Завораживающее, безумно красивое и возбуждающее зрелище.
Хочется дотронуться до него губами, хочется забрать себе хотя бы чуть-чуть этого солнечного света, погреться в нем.
Вот это мужчина!
Его улыбка в свете яркого солнца блестит, глаза сияют.
Он счастлив, определенно счастлив.
Я это осознаю, что он «пока» не женат, что я безусловно ему нравлюсь… И да, маньяк Юра, ты изменился за эти практически две суток, что мы вместе.
Ты уже не тот бирюк, немногословный и холодный.
Это из-за меня ты стал другим? Да? Безумно хочется в это верить.
Так как душик и ванну Юра все-таки нигде в лесу не спрятал, меня, довольную и смеющуюся, тянут к баньке, которая только с первого взгляда показалась обычной, а по мере приближения к этому монументальному строению, осознаю, что тут у нас настоящий терем в два этажа. Просто на берегу стоит, и только крышу видать со стороны дома.
Шумит северная река, в неё улетает длинная пристань…
Больше ничего рассмотреть не удается, скрипит дверь, и лапища на моей попе весомым шлепком подгоняет в полутёмное помещение.
Я непроизвольно расставляю руки в стороны, оказавшись в просторной гостиной с камином, и взволнованно выдыхаю.
Только так получается выразить своё полное удивление, потому что нападает временная немота.
Когда баня богаче, чем дом, невольно задумаешься, где хозяин больше времени проводит.
– Раздевайся, – Юра подхватывает выданную мне свободную рубаху за подол и рывком через голову стягивает, бросает в сторону на диван.
Стою голая в незнакомом помещении.
Оглядываюсь, непроизвольно обхватываю себя руками.
Утешает то, что Юра сам раздевается.
Кидает брюки на стул, оставаясь абсолютно голым.
И… Больше я на обстановку дома никак не реагирую.
Какая может быть реакция, когда такой мужчина?
Замечаю только, что имеется кухня, довольно большая, хорошо оборудованная, так же есть лестница на второй этаж.
Заходим в помещение, где стоит запах бани, но это не парилка.
Здоровенный деревянный чан наполнен водой, кран прямо из стены. Водопровод все же есть? Или что это?
Не успеваю уточнить, меня настойчиво тянут мимо, хотя я бы и здесь вымылась.
– Юра, только имей в виду, что я плохо переношу жару, – сразу предупреждаю я.
Вру безбожно, само собой.
