Текст книги "За твоей улыбкой (СИ)"

Автор книги: Тата Кит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава 7. Маша

Глава 7. Маша

Утром глаза я открыла с лёгкостью. Главным образом благодаря тому, что слышала, как мама и Ася смеются на кухне, а по квартире витает запах блинчиков.

Вчерашнего тяжелого разговора будто и не было. На кухне я увидела упаковки от маминых лекарств и пустой стакан рядом. Стало ясно, что Ася лично проследила за тем, чтобы мама приняла все необходимые лекарства и не попыталась схитрить.

Плохо, что мама, похоже, почти не спала ночью. Об этом говорило связанное ею полотно нежно-голубого цвета.

– Решила начать со спинки. Ещё не придумала, какой узор сделать спереди, – пояснила мама. – Какой хочешь?

– Сделай такой же. Чем проще, тем к большим образам подойдёт.

– Наверное, ты права, – согласилась мама с улыбкой.

После завтрака мы с Асей поехали в универ, а после него в кафе.

Профессиональная улыбка уже давалась мне гораздо легче. Она уже стала рефлексом, с которым я подходила к незнакомым мне людям. Тот же рефлекс возникал каждый раз, когда кто-то пытался залезть мне в душу, пытаясь проявить участие к маме. Я улыбалась, отшучивалась, уверяя, что всё под контролем, и тем самым ставила границы, за которые никто не пройдёт. Потому что там, за улыбкой, черная холодная яма, в которой я без сил лежу и плачу, свернувшись калачиком.

Внешне – я сильная, светлая, улыбчивая девушка, которой всё по плечу, которая не унывает.

Но внутри от меня не осталось уже ничего ни светлого, ни улыбчивого. И едва ли ту забитую в темную черную яму напуганную девочку можно назвать сильной.

– Добрый день! – подарила я дежурную улыбку Максиму, достала ручку и блокнот, приготовившись принять заказ. Похоже, этот мужчина любил стабильность и уже второй раз выбрал тот же столик, за которым они вчера сидели, насколько я поняла, с братом. Видимо, данный столик он считал своим настолько, что принес с собой макбук и с очень важным хмурым видом смотрел в него.

– Черный кофе без сахара и что-нибудь пожевать, – бросил он, не посмотрев в мою сторону. Занят, похоже, страшно.

– Пожевать, в смысле…? – всё же, решилась я уточнить.

– В смысле, что-нибудь перекусить, – нервно бросил мужчина и соизволил мазнуть по мне взглядом, чтобы понять, кто тут стоит рядом с ним и тупит. – Бутерброд какой-нибудь… Что-нибудь, короче, – «уточнил» он.

– Хорошо, – продолжила я улыбаться и записала заказ. – Через десять минут ваш заказ будет готов.

– Угу, – выронил Максим, сосредоточенно глядя в макбук.

Зачем-то задержав на нём взгляд, я заметила. Что пуговица его пиджака из последних сил держится на нитке. Подушечки пальцев буквально зачесались от желания пришить её прямо здесь и сейчас. Ненавижу, когда в одежде есть что-то небрежное. Одежда может быть простой, но должна выглядеть ухоженно и опрятно.

– У вас… пуговица, – произнесла я немного неуверенно, указывая, почему-то, оторванную пуговицу на себе. – У пиджака.

– Что? – ещё немного и этот тип прихлопнет меня, как назойливую муху.

– Пуговица у вас на пиджаке. Оторвалась почти.

Максим резко опустил взгляд и коснулся пальцами болтающейся пуговицы. Не раздумывая, оторвал её и закинул в карман пиджака, снова продолжив сосредоточенно пялиться в макбук и что-то печатать.

Как серпом по сердцу. Теперь у него нет пуговицы, ещё и нитки торчат там, где она должна быть.

Всё же, вспомнив, что здесь я официантка, а не швея, я пошла в кухню, где мне попалась Ася.

– Слушай, что ему обычно дают? – спросила я подругу, указав на Максима через небольшое окно в двери. – Он попросил что-нибудь пожевать, но я не знаю, что ему можно дать.

– А, этому! – протянула Аська скучающе. – Дай ему какой-нибудь бутик с лососем и кофе. Обычно ему этого хватает. Обычно, этого большинству хватает, чтобы до ужина дома не помереть.

Бутерброд и горький кофе до вечера? С таким питанием до язвы недалеко.

Будь это любой другой человек, я, может, и дала ему бутерброд и кофе, но я помнила, как Максим проявил участие к посторонней ему девушке, невольно пострадавшей в результате их флирта. Почему бы и мне не проявить хоть немного участия к его ЖКТ?

– Что есть из свободного? – спросила я у поваров.

– Салат зеленый сейчас будет… картошка по-деревенски ещё горячая, пока не разобрали… мясо, курица… рыба в духовке подходит… – в суете перечислил один из поваров.

– Порцию картошки по-деревенски. И мяса немного. В эту же тарелку.

Уже через пару минут заказ был собран. Подумав ещё немного, я добавила стакан воды. Понятия не имею, как можно пить горький кофе безо всего и получать удовольствие. Желудок в таком гуталине, должно быть, жалобно плачет и умоляет его пощадить.

– Ваш заказ, – произнесла я, чтобы Максим отвлекся от макбука и вспомнил, что в кафе он пришёл за тем, чтобы поесть, а не продолжить работу, но уже в другом месте.

– Я просил бутерброд и кофе, – проворчал он возмущенно.

– А я принесла вам картошку и мясо. И вы просили не бутерброды, а что-нибудь пожевать. Вот, пожалуйста. Это жуётся, а ещё вкусно и полезно, – кивнула я в сторону его тарелки. – Ваша вилка, – положила я рядом с тарелкой вилку в салфетке. – И ваш кофе. Вода… считайте её комплиментом от шеф-повара с заботой о вашем желудке.

– Шеф-повар, полагаю, ты? – повёл Максим бровью, и в глазах его я, наконец-то, заметила намек на улыбку.

– Угу, – кивнула я с улыбкой, заметив, что он, всё же, взял вилку и начал есть. – Только настоящему шеф-повару обо мне не рассказывайте, хорошо?

– Постараюсь, – выдохнул мужчина снисходительно.

– И ещё кое-что, – добавила я и тут же стиснула зубы, отчитывая себя внутри за неуместно проявившееся ОКР.

– Что? – поднял на меня взгляд Максим.

– Пуговица. Я могу пришить.

– Сейчас? – вскинул мужчина темные брови.

– Да. У меня в рюкзаке есть швейный набор.

– Где-то рядом с вонючими духами? – усмехнулся мужчина.

– Ага, – хохотнула я. Забавно, что он помнит. Хотя, ту вонь едва ли можно забыть. – Дадите мне свой пиджак? Я быстро. Буквально минуту.

– Ну… – было видно, что Максиму было неудобно, но, немного поразмыслив, он, всё же, встал я снял пиджак, вручив его мне. – Если тебя не затруднит. Честно говоря, я бы просто от него избавился.

– Тогда клянусь помыть им полы во всем кафе, если не получится пришить пуговицу.

– Тоже польза, – пожал мужчина равнодушно плечами и продолжил пялиться в свой макбук, в этот раз, хотя бы что-то жуя.

Я быстро, прижав к груди пиджак, рванула в комнату для персонала, где был мой рюкзак. Следом за мной с огромными глазами в комнату влетела Ася.

– Ты чего творишь?! Нам нельзя посетителей раздевать!

– Я его не раздела, он сам снял. Пуговицу ему по-быстрому пришью и верну.

– Это тебя по-быстрому пришьют, если узнают, что ты делаешь вместо того, чтобы обслуживать столики! – негодовала подруга.

– Кстати, прикрой меня пока.

Достав набор для шитья из рюкзака, я вдела черную нитку в иголку, достала из кармана пуговицу и в несколько стежков закрепила её на месте, предварительно убрав старые нитки и стараясь пришить пуговицу ровно так, как были пришиты другие.

Когда всё было сделано, я убрала набор обратно в рюкзак и вышла из коморки, но не обнаружила за столиком Максима.

– Где он? – подошла я к Асе.

– Ему кто-то позвонил, он взял бук, пальто и ушёл. По счёту оплатил, не волнуйся. С хорошими чаевыми, – Ася переложила мне в фартук пятитысячную купюру.

– Он поел на сумму в пять раз меньше, чем дал чаевых, – возмутилась я, глядя на стеклянную дверь, за которой надеялась увидеть его. – И как я ему пиджак теперь отдам?

– После работы подкараулишь у офиса, вот и всё. Он через дорогу работает. Ну, или на ресепшене оставишь. Или он сам вернется за пиджаком. Не знаю, – дернула подруга плечами. – Сама смотри.

Глава 7.1

Глава 7.1

Блин! Дёрнул же меня чёрт пришить эту пуговицу. Будто она была чем-то жизненно важным. Ходил бы себе спокойно с пуговицей в кармане. Не помер бы.

А теперь смотри на каждого входящего в кафе с надеждой увидеть Максима и держи его пиджак наготове.

Так я и протаскалась с ним до конца рабочего дня, как с ребенком на руках.

Максим в кафе больше не объявился и, похоже, вообще забыл о том, что сегодня был в пиджаке.

После смены, обмотав вокруг шеи шарф от пробирающего до костей холодного октябрьского ветра, я вышла вслед за Асей из кафе. Мы решили немного подождать Максиму у здания, в котором многие компании арендуют офисы. Сразу договорились, что ждать мы будет недолго, чтобы каждая из нас не пропустила свой автобус.

– Прикинь, он не примет обратно пиджак, – вдруг предположила Ася.

– Почему?

– Ну… – прикинула она что-то мысленно. – Подумает, что ты его заговорила или ещё чего, чтобы приворожить.

– Он, скорее всего, атеист, не верующий ни в Бога, ни в чёрта. Так что вряд ли в его голову прокрадутся подобные домыслы.

– Мало ли чем офисные планктончики в своих квартирах развлекаются. Может, он по воскресеньям в церковь ходит.

– Вряд ли его туда с макбуком впустят.

– Тоже верно.

Ещё минут десять мы с Асей стояли у главного входа в здания. С каждой минутой, проведенной щурясь от ветра с пробрасывающим ни то дождем, ни то снегом, я снова всё сильнее жалела о том, что напросилась пришить эту чёртову пуговицу.

– Может, ну его? – сложила Ася бровки домиком и тут же надвинула на них черную шапку. – Надо было оставить пиджак в кафе. Всё равно, завтра в обед зайдёт горьким кофе тараканов в башке своей серьёзной потравить.

– Ещё пять минут ждём и идём, – я тоже поправила свою белую шапку, связанную мамой крючком, на голове.

– Нос замёрз. Поделись шарфом, – Ася взяла край моего длинного полосатого шарфа, почти полностью спрятала в нём лицо и крутанулась на месте так, что шарф сделал оборот вокруг шеи. – Мы как сиамские, – хохотнула подруга.

– Угу. Сиамские инь-ян, – я прислонилась головой в белой шапке к черной Асиной и без особых мыслей смотрела прямо перед собой, наблюдая за тем, как здание неспеша покидали люди. Прячась от ветра, они вжимали головы в воротники своих куртов и прятались в укрытии машин.

– Не видно его? – поинтересовалась Ася.

– Нет.

– А это не он? – ткнула подруга пальцем в сторону выходящего мужчины в черном укороченном пальто, а рядом с ним шёл парень в кожанке и капюшоном от толстовки на голове.

– Он. С братом, – кивнула я.

Ася оперативно выпуталась из конца моего шарфа, а я окликнула мужчину как раз в тот момент, когда он и его брат подошли к большой черной машине.

– Максим!

И мужчина, и его брат, оба начал осматриваться и искать источник звука.

– О! Знакомые лица, – усмехнулся брат в кожанке, не спеша садиться в машину. – Девочки-официанточки. Какими судьбами?

– Вы ушли, и я не успела вам отдать. Вот. Девочки в кафе сказали, что вы работаете где-то в этом здании, – подошла я ближе и отдала Максиму и рук в руки его пиджак. – Пуговицу я пришила.

– Спасибо, – хмыкнул Максим чуть удивленно и не поленился осмотреть пиджак, чтобы лично убедиться в том, что пуговица пришита.

– Я вам и остальные на всякий случай подшила, чтобы они крепче держались.

– А чё так? – вдруг по-хамски спросил брат Максима, который уже давно мог бы сесть в машину, а не пялиться на меня, как на обезьянку в клетке. – Могла бы не пришивать. Зачем лишать себя повода?

– В смысле? – я не поняла, к чему этот парень клонит, но то, что его тон имеет явно грязный подтекст я поняла сразу.

– Я говорю, не лишала бы себя повода подкатывать к мужику, который явно при бабках. Теперь понятно, что ты меня отшила, – мерзко оскалился парень. – У него-то бабок явно побольше будет, такому и пуговки можно подшить.

– За языком следи, придурок! – тут же бросилась в мою защиту Ася.

– Лёха, закрой рот и сядь в машину, – строго припечатал Максим.

– Ася, пойдём отсюда, – я подхватила явно готовую драться подругу под локоть и повела в сторону автобусной остановки. – Не связывайся с ними.

Чувство, будто меня окатили помоями и плюнули на голову, задело почти до слёз. Я хотела как можно скорее уйти отсюда и увести подругу, которая явно не всё сказала парню в кожанке.

– Марьяна! – догнал меня мужской голос. – Марьяна, подожди!

Я почувствовала, как мой локоть обхватили чьи-то пальцы, и тут же одёрнула руку, но, всё же, остановилась, чтоб заглянуть в глаза старшему брату хама, наверняка, такому же хаму.

– Вы что-то от себя хотите добавить? – спросила я, гордо вздёрнув подбородок. – Можете не утруждаться. Ваш брат уже всё доступно объяснил. И вот ещё… – я отпустила руку подруги и порылась в карманах джинсов. Достав пятитысячную купюру, которую Максим оставил мне в качестве чаевых, я вжала её в мужскую грудь. – Лучше купите своему брату витамины для мозга. Или очки.

Я снова развернулась, чтобы уйти, прихватив с собой подругу, но меня снова поймали за локоть и мягко, но настойчиво, вынудили вновь заглянуть в карие глаза Максима.

– Что? – я старалась держаться гордо и ни в коем случае не выглядеть уязвленной.

– Извиниться хочу. За брата, – произнес Максим спокойно, фокусируясь только на моих глазах.

– Вот пусть сам и извиняется, – вклинилась Ася.

– Прости, Маша, – Максим не обратил на Асю ни малейшего внимания, продолжая смотреть мне в глаза и немного щуриться от ветра и дождя. – Мой брат не всегда фильтрует то, что говорит. И забери деньги, – Максим попытался вложить красную купюру мне в ладонь, которую сжала в кулак, не позволяя ему всучить мне деньги. – Это тебе за обед и пуговицы.

– За обед вы оплатили отдельно. А за пуговицы я уже получила благодарность и жизненный урок. Спасибо.

Я резко дёрнула локтем, высвобождаясь из мягкого захвата мужских пальцев. Отвела взгляд в сторону, взяла Асю за руку и быстрыми шагами повела к автобусной остановке, ни разу не обернувшись, в отличие от подруги.

– Придурки! – ворчала она, оглянувшись. – Ещё и пялится стоит.

– Не смотри. Идём, – сухо выронила я, уводя подругу за угол здания.

Глава 8. Макс

Глава 8. Макс

Всё-таки, странная она, эта Маша.

Девушкам её возраста в стрессовых ситуациях свойственно вести себя ровно так, как только что повела её подруга: импульсивно бросаться словами, за которые не всегда в состоянии ответить, и излишне эмоционировать.

Но Маша повела себя несвойственно её возрасту. Либо ы ней слишком много гордости, либо она достаточно умна и умеет достойно уходить оттуда, где ей не нравится.

Помятую пятитысячную купюру я убрал в карман пальто. Вернулся к машине, в которой младший братец уже, похоже, успел забыть, что только что выкинул, и сейчас скучающе перелистывал радиостанции в поисках песни, которая разорвёт мои колонки.

– Ты дебил? – дал я Лёхе затрещину, едва сел за руль.

– А что я сделал?! – посмотрел он на меня ошалело. Походу, он реально забыл, что было несколько минут назад. Или это просто я, как идиот, решил предать случившемуся какую-то важность?

– Что ты сейчас сказал девчонке? Напомнить? Мелкая просто пуговицу мне пришила…

– И что я не так сказал? – невозмутимо посмотрел на меня Лёха. – Меня она отшила на раз, а тебе даже пуговицы не поленилась пришить. Конечно! Увидела, что ты не из простых работяг и решила подсуетить. Официанткой-то работать не в прикол. А ты как олень повелся. Напомнить тебе, сколько таких Бемби покушается на твой толстый кошелек?

– Завтра приедешь сюда в обед и пойдёшь извиняться перед этой девчонкой в кафе, – заключил я, заведя машину.

– Угу, щас, – фыркнул братец, уставившись в телефон. – Может, мне ещё и перед подружкой-психушкой её извиниться?

– Может, и извиниться, – кивнул я, не глядя на Лёху. – Но перед Марьяной в обязательном порядке.

– Иначе что?

– Долго перечислять, чего я могу тебя лишить, Лёха. Я в этом кафе иногда обедаю. Не хватало ещё, чтобы официантки плевали в кофе или еду. Извинишься. Завтра же.

Лёха хоть и брыкался на следующий день, но к обеду подъехал к офису, а мне пришлось идти с него в кафе, едва не ведя его за руку, как маленького. К сожалению, Марьяны в кафе не оказалось, выяснялось, что в некоторые дни её смена начинается позже из-за занятий в университете.

Внутренняя договоренность персонала кафе, состоящего, в основном из студентов, ловко друг друга подменяющих.

В итоге, в кафе снова пришлось прийти уже вечером перед тем, как уехать домой.

Мы с братом сели за мой привычный столик, и Лёха всем своим видом выражал недовольство к тому, что ему нужно быть здесь, вместо того, чтобы клеить девчонок в каком-нибудь клубе. Прокручивая в руке телефон, он нервно тряс коленом и ждал, когда к нам подойдёт кто-нибудь из официанток.

Марьяна подходить к нам не спешила. Наши с ней взгляды несколько рез пересекались, когда она проходила через зал к другим посетителям, – значит, она в курсе, что мы здесь, но подходить не торопится. А судя по тому, что она шепчется с другими официантками, то подходить к нашему столику она не собирается вообще.

Но, наконец, когда очередной заказ был ею принесен за соседний столик, Марьяна подошла к нам, и не глядя ни на меня, ни на Лёху, прижала ручку к блокноту, приготовившись записать заказ.

– Добрый вечер! Что желаете заказать? – спросила она сухо, в этот раз даже не пытаясь подарить нам улыбку.

– Лёха, – бросил я коротко и строго братцу, который в ответ тяжело вздохнул и татуированным увальнем сложил локти в кожанке на стол, чтобы скучающе посмотреть сначала на бейджик на рубашке девушки, а затем уже ей в лицо.

– Слушай, Марьяна, – начал он с ленцой. – Ты это… Прости меня, короче, за вчерашнее. Макс – мой брат. Сама понимаешь… Перебдил я, короче.

– Поэтично, – дёрнула Марьяна бровями, но на нас посмотреть так и не соизволила.

– Всё? Я пошёл? – обратился Лёха ко мне, а затем снова поднял взгляд на девушку. – Ты же в кофе ему плевать не будешь?

– В кофе – нет, – ровным тоном ответила Марьяна.

– Ну, и всё, – развёл брат руками, будто только что разрулил грандиозный скандал. А затем резко нахмурился, снова глянув на девушку. – Подожди, а не в кофе?

– Вы будете что-нибудь заказывать? – спросила Марьяна, явно пытаясь унять раздражение, отчего начала выводить в блокноте какие-то узоры. – Кухня закроется через десять минут, – добавила она отстраненно.

– Короче, я поехал, – поморщился Лёха и в сотый раз заглянул в телефон. Вышел из-за стола, махнул мне рукой и широкими шагами вышел из кафе.

– Картошку по-деревенски, – сказал я и услышал, как Марьяна облегченно выдохнула и записала заказ в блокнот.

– Ещё что-нибудь? – без улыбки и намёка на хорошее расположение ко мне.

– Кофе. Черный, без сахара.

– Через десять минут ваш заказ будет готов, – заключила она и скрылась за дверями кухни, откуда через несколько минут вышла с заказом для другого столика, которому, кстати, улыбалась.

И снова эта улыбка с серьёзным вдумчивым взглядом, будто мыслями она даже близко не здесь. Возможно, улыбается она людям искренно, но думает о чем-то своём.

Я дождался, когда Марьяна принесет мне мой заказ. И несколько огорчился, не увидев в тарелке мяса.

– Не бойтесь. Свои слюни я трачу только на свою еду, – с едва уловимой обидой произнесла девушка.

– Плюёшься в свою тарелку?

– Предпочитаю смачивать пищу слюнями уже непосредственно во рту. Ещё что-нибудь хотите добавить к своему заказу?

– Почему в этот раз в тарелке не было мяса?

– Потому что вы его не заказывали.

– В прошлый раз я тоже не заказывал, но оно было.

– В прошлый раз я не знала, что за хорошее отношение бывает плохое. Принести вам мяса? – Марьяна приготовилась записывать в блокнот.

– Не нужно, – качнул я головой.

– Приятного аппетита.

Девушка едва заметно дёрнула уголками губ в подобии улыбки и ушла убирать тарелки с соседнего опустевшего столика, запрятав блокнот и ручку в большой карман фартука.

Попивая кофе, невольно наблюдал за её передвижениями по залу. За тем, как она улыбалась посетителям, желая им всего хорошего, но, стоило им выйти из кафе, как улыбка слетала с её губ, уступая место задумчивости и усталости.

Её подруга, которая вчера вели себя, как боевая единица, улыбалась даже тогда, когда на неё никто особо не смотрел. Видимо, человек такой – улыбчивый, из-за чего кажется открытой, как книга, которую листает ветер. Она, конечно, пыталась смотреть на меня так, чтобы я понял, что был неправ, но её взгляды меня абсолютно не трогали. Она, скорее, напоминала мне девочку из садика, обида которой выглядела наивно и мило. Как у моей младшей сестрёнки, которая, кстати, ровесница этих официанток. Тут только по щечке потрепать и попросить не страдать ерундой.

Обида Марьяны выглядела совсем иначе. Да и сама она разительно отличалась даже от девушек внутри кафе, выглядя отстраненно. Наверное, не каждой малолетке мне хотелось заглянуть в голову и узнать её мысли, как к Марьяне.

– Могу унести? – спросила Марьяна, указав взглядом на мою опустевшую тарелку.

– Не думал, что подойдёшь, – сказал я, начиная чувствовать усталость после дня на работе.

– Это моя работа. Я обязана убирать столики.

– Я о том, что был уверен, что ты в принципе не подойдёшь к моему столику. Свалишь на коллег.

– Я и не хотела подходить, – ответила Марьяна без экивоков, очевидно, снова ссылаясь к тому, что это просто её работа, исключающая личное. – Счёт?

– Пожалуй, – кивнул я.