Текст книги "Плохая привычка (СИ)"
Автор книги: Тата Кит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
Глава 24. Наталья
– Вырви днище, – неутешительно заключил Смертин, разглядываю еду, которую заказал Стёпка и привёз доставщик.
Острая китайская кухня, на самом деле, примерно так и ощущается. Но, наверное, только у взрослых. Стёпка такое любит. Чем острее, тем ему, почему-то, вкуснее.
– Палочки? – спросила я, подав Смертину китайские палочки в бумажной упаковке.
– И активированного угля, – вздохнул мужчина и распаковал один из картонных контейнеров с лапшой и морепродуктами. Принюхался и стал ещё пасмурнее. – Воняет, как батины носки после кирзачей.
– Кирзачей? Ваш папа военный?
– Был, – кивнул Смертин утвердительно и, поморщившись, всё же, начал есть лапшу, которую сам выбрал.
За неимением стола ужин мы устроили на гладильной доске, застелив её картонками от коробок, в которые были запакованы Стёпкины кубки.
– А ты футболист, я смотрю, – с неким уважением к моему сыну хмыкнул Смертин, разглядывая награды, которые Стёпка первым делом поставил на полки. – Нравится играть? Или мамка заставила?
– Не заставила. Сам захотел. А вы в футбол играете?
– По молодости играл. Сейчас некогда, да и старый уже.
Старый? Конечно, я понимаю, что в сорок два года мужчина едва ли может считаться юнцом, но и в позицию старика он рановато себя загнал.
– А в хоккей играли? – похоже, моего сына заинтересовал Смертин. В общем-то, они и мебель в комнате достаточно дружно собирали. Если Стёпка и брыкался, то, скорее, из-за усталости, нежели из-за антипатии.
– Я нет, а вот мой сын по школе играл. Сейчас тоже иногда поигрывает, но, скорее, от неху… от скуки.
– А сколько вашему сыну лет?
– Двадцать два.
– Круто! – с неким уважением кивнул Стёпка. Наверное, думал, что сын Смертина такой же «старый» как он сам. – А вы мамин друг, да?
– Стёп, – одёрнула я сына.
– Что? – заглянул он мне в глаза совсем невинно. – Просто папа спросил.
Я стиснула зубы, поняв, почему именно Стёпка периодически отвлекался на телефон во время ужина. Я видела, что он отправил отцу фотографии своей новой комнаты и вида из окна, но за дальнейшей перепиской не следила. Да и некогда было.
– Вячеслав Александрович мой друг, – отчеканила я.
Хотя очень хотелось сказать, что Серёжу с недавних пор не касается, кто находится рядом со мной. Друг, брат или сват – это уже не его дело.
– А почему тогда ты ему «выкаешь»? – хмурился сын, будто решал какую-то математическую задачку. – Просто мы с корешами не говорим друг другу «вы». Мы же друзья…
– Слышала, кореш, – хохотнул Смертин и мягко ткнул меня локтем в бок. – Малой дело говорит.
– Стёп, просто Вячеслав Александрович не только мой друг, но ещё и мой начальник. Поэтому я не могу ему «тыкать».
– Да ладно, – подмигнул мне Смертин. – Вне работы можно, Натах.
Натах? Я будто мимо подъездного гопника прошла.
– Хорошо… Славик, – добавила я с некоторой опаской и тоже двинула начальнику локтем в бок.
– Мля! Чуть палочками не подавился. Есть что попить? Горит уже почти до кольца… – пыхтел Смертин, краснее от остроты продегустированного им только что жаренного крылышка.
– Вот, – Стёпа достал из бумажного пакета бутылку какой-то газировки и передал Смертин.
– Только хуже стало, – у Смертина аж слёзы на глазах выступили.
– Вода есть только в кранах. Фильтр я ещё не распаковала, – произнесла я, заметив, в какой панике мужчина взглядом метался по комнате и расстегивал ворот рубашки.
– Поебать! – едва слышно выдохнул Смертин и ринулся вон из комнаты в сторону кухни, где, склонившись к раковине буквально начал высасывать из крана холодную воду.
Пока Стёпка тихо подхихикивал и вполне спокойно ел крылышки, от которых у Смертина всё горело, я не знала, что мне делать, чтобы прекратить пытку для мужчины. Под рукой даже пакета молока нет.
Упираясь ладонями в края раковины, Смертин, наконец, смог отдышаться и прийти в себя. Честно сказать, я ждала, что он сорвётся, возможно, даже накричит на моего сына за неточную характеристику остроты крылышек, но начальник лишь усмехнулся, глянув на Стёпку:
– И как ты их только ешь? Фу, бля! Чуть не сдох.
– Я просто уже привык. Первый раз тоже почти плакал, – смеялся Стёпка.
После пытки крылышками Смертин довольно быстро решил удалиться из квартиры. Оно и понятно: время уже позднее, почти одиннадцать вечера, и у него у самого, наверняка, есть личные дела или желание отдохнуть после вечера, в результате которого он едва не сдох (по его же словам).
– Спасибо вам ещё раз, Вячеслав Александрович, что помогли. Не знаю, что бы я без вас делала.
– Угу, – выдохнул Смертин, надевая пиджак в прихожей.
– До свидания, – сказал Стёпка и пожал мужчине руку, чтобы, соблюдя все приличия, поскорее убежать в свою новую комнату.
– Завтра можешь остаться дома, – по-деловому сухо произнес Смертин, уже обращаясь ко мне. – Будем считать это подарком на новоселье. Расставишь тут всё, помоешь… Короче, завтра я тебя на работе не вижу.
– Спасибо.
Обняв себя за плечи, я наблюдала за тем, как он надел туфли, ловко завязал шнурки и выпрямился во весь рост. Обхватил пальцами дверную ручку, готовясь выйти из квартиры, но задержался, заглянув мне в глаза.
– Что? – немного насторожилась я, понимая, что он что-то хочет сказать, но не торопится открывать рот.
– Думаю, на какой сосульке завтра утром посидеть, чтобы очко не сгорело после вашего ужина.
– Вячеслав Александрович! – цокнула я возмущенно, но не засмеяться не получилось.
– Ладно. Я уехал, – выронил Смертин, чуть поджав губы. Напоследок окинув меня взглядом, он открыл дверь и вышел из квартиры.
– Спокойной ночи, – бросила я ему вдогонку.
Закрыла за ним дверь и пошла в комнату к сыну, в которой он сам уже застилал свою постель.
– Тебе всё нравится, Стёп? – спросила я, подперев плечом дверной проем.
– Да, вроде, – повёл сын плечами. – Только мужик этот не очень нравится. Папа сказал, быть с ним осторожным и не доверять.
– Пусть твой папа… – я вспылила, но тут же прикусила язык. Не втягивать ребёнка в конфликт! – Пусть твой папа не волнуется насчёт моих друзей. Я их хорошо знаю сама, – сказала я уже спокойнее. – Спокойной ночи, сыночек. Завтра, кстати, можешь остаться дома. Я позвоню в школу, отпрошу тебя.
– Класс!
– Будем завтра оставшуюся мебель собирать. Класс ему.
– Блин…
– Оладушка. Всё, всем спать.
Чмокнув сына в область макушки, потому что щёку он мне не дал, всячески уворачиваясь, я зашла в свою комнату и села на единственный собранный в ней предмет мебели – мою кровать. Ни постельного пока, ни подушки. Просто кровать и голый матрас на ней, а на нём я, внезапно ощутившая тяжесть всего дня на своих плечах.
Воспоминания о словах подруги снова дали о себе знать. И заставили почувствовать себя виноватой. Хоть моей вины ни в чем и нет. Со стороны Лены было довольно странно делать меня виноватой, но идти к ней за объяснениями пока не хотелось. Хотелось тоже позлиться, как сегодня она злилась и, наверняка, до сих пор злится на меня.
Глядя в окно, которое пока было без штор, я начала сомневаться в правильности решения о переезде на новую квартиру. Может, я поспешила? Может, стоило сделать ремонт в той квартире и поменять мебель? Наверное, нет. Даже поменяв мебель и перекрасив стены, я не смогла бы полюбить ту квартиру вновь. Для меня она стала безнадежно грязной и ненужной. Последние дни убираться и мыть в ней ничего не хотелось. Я даже не готовила, мы со Стёпкой питались доставкой.
Но при этом, сидя в темноте своей новой комнаты в новой квартире, я всё так же ощущала себя одинокой и выброшенной за пределы нормальной человеческой жизни.
Муж променял меня на более молодую, родители не понимают мой выбор, а подруга и вовсе обвинила во всех смертных грехах.
И удивительно, что именно Смертин – мой своеобразный начальник-самодур – стал единственным человеком, оказавшим мне искреннюю бескорыстную поддержку.
Глава 25. Наталья
– Мам. Мама… – голос сына с трудом пробивается через пелену сна.
Ночью после душа я не просто уснула, я выключилась. А сейчас с трудом смогла проснуться и сфокусировать взгляд на сыне, который, судя по его помятости, тоже буквально только что проснулся.
– Что? Что такое, Стёп? – села я в постели, пытаясь выпутать ноги из одеяла и бегло оценить, насколько сын здоров, не приболел ли. Последние годы он просыпается сам раньше и будит меня только тогда, когда простыл, и хочет узнать, где лежат лекарства и какие ему нужно принять.
– Там доставка, – зевнул Стёпка, указывая себе куда-то за плечо. – Стол, цветы и… забыл. Ещё что-то.
– «Кони, люди…», – произнесла я машинально, а затем мозг, всё же, решил включиться. – Подожди, какая доставка? Я ничего не заказывала.
– Я не знаю, мам, – сын поскреб пятерней затылок. – Там привезли и ждут. Сказал, всё оплачено, нужно только забрать и расписаться. Иди распишись. Они же ждут там.
– Они?!
Сердце глухо застучало в груди. Кто «они»? Может, прошлые жильцы не предупредили, что они переехали, и стол с цветами предназначается им?
Наспех накинув и подпоясав халат, я пальцами прочесала волосы и вместе с плетущимся за мной сыном вышла из комнаты в прихожую. Приоткрыла входную дверь и увидела за порогом двух парней в униформе мебельного магазина, и девушку с букетом цветом.
– Доброе утро! – первой заговорила со мной девушка. – Вам цветы от Смертина Вячеслава Александровича.
– Спасибо, – я только глазками смогла похлопать.
– Ну, и, походу, от него же стол, – произнес один из парней. – Сборка на месте. Распишитесь.
Машинально я поставила роспись на протянутом мне планшете.
– Мы пройдём? – спросил второй парень.
– Зачем?
Я ещё проснуться не успела, а мне уже нужно принимать какие-то решения.
– Стол собрать. Заказчик оплатил услугу.
– П-проходите.
Я отступила назад, пропуская парней со столом, пока ещё несобранным и в коробке, в квартиру. Девушка, принесшая цветы, уже исчезла. Я даже название цветочного магазина на её форме не успела прочитать.
Пока я в ступоре стояла, прижавшись спиной к стене прихожей, Стёпка закрыл дверь, а парни, предварительно снявшие обувь в прихожей, уже начали сборку стола на кухне.
Я до сих пор сплю, что ли?
Повернув к себе шикарный и тяжеловатый букет из белых и красных роз, я разглядела в нём черную записку.
Брови сами взметнулись вверх, а пальцы так и зачесались развернуть маленький кусочек бумаги и прочитать послание.
Даже страшно представить, что Смертин мог в ней написать.
Один факт того, что он подарил мне букет, уже пугает и настораживает.
Всё же, записку я взяла и развернула.
«С новосельем
Славик»
– Ненормальный, – выдохнула я и быстро сжала записку в кулаке, когда из комнаты вышел Стёпка.
– Это что, от твоего друга подгоны? – кивнул он хмуро на букет в моих руках.
– Ага. С новосельем поздравил, – улыбнулась я натянуто, вместе с тем чувствуя напряжение от того, с какой антипатией Стёпка смотрел на букет в моих руках и сборщиков мебели, суетящихся на кухне.
– Так он же вчера весь вечер поздравлял. Или от старости не помнит, что делал вчера?
– Стёпа, – выронила я и строго посмотрела на сына. – Вячеслав Александрович мой друг. И он не сделал ничего плохого, чтобы ты так о нём отзывался. Или он вчера был хорошим только пока помогал тебе с мебелью?
– Просто… – Стёпа нахмурился и опустил голову, не выдержав моего взгляда. – Просто раньше у тебя такого друга не было. А сейчас папа с нами не живёт и появился этот.
– Стёпа… – было сложно едва проснувшимся мозгом подбирать нужные слова. – Давай сойдёмся на том, что этого зовут Вячеславом Александровичем, хорошо? И, если он тебя чем-то обидел, говори здесь и сейчас. Потому что, если он тебя обидел, больше ты его не увидишь. Он тебя обидел вчера или когда-либо?
– Нет, – насупился сын, всё ещё не подняв на меня взгляд.
– Вот мы всё и выяснили. И, надеюсь, больше к этому разговору мы не вернёмся.
Сборщики мебели уехали, оставив после себе замечательный собранный стол. Но приятное впечатление о позднем утре было смазано недовольством сына. Отправив Славику слова благодарности и своей скромности в виде «не надо было», я закрылась в ванной комнате и позвонила Федосееву. Через два гудка он ответил.
– Да, Наташ?
– Занят? – спросила я сухо.
– Нет. Ближайшие минут двадцать свободен. С новосельем, кстати, – в голосе бывшего мужа слышалась улыбка, от которой я невольно закатила глаза. – Почему не сказала? Я бы помог перевезти вещи.
– Потому что это тебя не касается, – отчеканила я тут же. – И я звоню не ради поздравлений.
– Что-то со Стёпкой? Или, всё-таки, нужна помощь, чтобы собрать мебель? Старый друг не справился?
Намёк на Смертина я пропустила мимо ушей, но галочку себе поставила.
– Нужно, чтобы ты поговорил с сыном начистоту и уже объяснил ему, почему папа живёт отдельно, а мама не хочет его видеть. Прости, конечно, но я не могу объяснить Стёпке всё так, чтобы в конце рассказа ты не был мудаком. Сделай это сам. Потому что я не хочу вас ссорить, но получится именно так, если сыну всё расскажу я. Извини, но меня не устраивает, что корень зла в нашем разводе сын видит исключительно во мне.
– Понял, – было слышно, что всю веселость в голосе Федосеева сдуло. – Сегодня я заберу его из школы и постараюсь всё объяснить.
– Он сегодня остался дома. Я разрешила в честь новоселья отоспаться.
– Тогда после работы заеду к вам, заберу его и мы с ним всё обсудим. Не против?
– Не против.
– Тогда предупреди его, чтобы после шести никуда не убегал.
– Хорошо.
– До вечера.
– Пока.
Глава 26. Наталья
До шести вечера мы со Стёпкой успели проехаться по магазинам, купить шторы, постельное, полотенца, столовые приборы, тарелки и кучу всякой мелочевки для дома.
А затем, как и обещал, в дверной звонок позвонил Федосеев. Дверь я ему открыла, даже нашла в себе силы для того, чтобы не выглядеть злой сукой, охраняющей свою территорию. Радует, что Федосеев и сам догадался остаться на пороге и скромно ждал, спрятав руки в карманы куртки.
Всего за два месяца после ухода из дома он кардинально изменился. Деловые костюмы отошли в сторону, аккуратно уложенные расческой волосы теперь ему, похоже, укладывал ветер. Ну, или любовница. Кроссовки, джинсы… Он будто помолодел. Или только пытается молодиться. Но ему, определенно, идёт такой стиль. По крайней мере, на его лице не видно больше ни синяков под глазами, ни иных следов от постоянной усталости и недосыпа.
Складывалось впечатление, что все эти годы я его мучила и не давала жить так, как хочет он. А теперь, пробив дно в семейном гнезде, он вдруг стал порхающей птицей. Свободного полёта, разумеется.
– Отличная квартира, – одобрительно кивнул Федосеев, осматриваясь.
– Спасибо, – выронила я приличия ради, потому что рядом был Стёпка, который шнуровал кроссовки.
– Готов? – обратился Федосеев к сыну.
– Ага. А ты, мама, с нами не поедешь?
– Нет, Стёп. Я к тёте Лене съезжу. А вы с папой поразвлекайтесь, сходите куда-нибудь. Но не допоздна, – добавила я с нажимом, обращаясь, главным образом к Федосееву. – Тебе ещё уроки нужно сделать. Там немного, но всё же.
– Ладно, – вздохнул сын, явно удрученный тем, что ему после веселья предстоит делать уроки.
– Часам к девяти постараюсь вернуть, – сказал мне Федосеев и вышел со Стёпкой из квартиры.
Немного постояв в прихожей, глядя на закрытую дверь, я прислушалась к себе и поняла, что Федосеев становится для меня всё более далеким человеком. Будто и не были женаты. Будто не испытывали друг к другу нежность. Совершенно посторонний человек, которого было неприятно видеть в собственной квартире, которая должна являться моей крепостью.
Я приехала к дому подруги и несколько минут сидела в машине, пытаясь подобрать слова. Даже учитывая тот факт, что буквально недавно была в такой ситуации, я всё равно не знала, что нужно сказать преданной женщине, чтобы её успокоить. Она сейчас зла и обижена. Едва ли найдётся хоть пара слов, способных побороть подобное состояние. Но хочется поддержать подругу, просто для того, чтобы она знала, что в мире есть, как минимум, один человек, который её не бросит и поможет.
Я позвонила в дверь и отошла на пару шагов, чтобы Лена увидела меня в глазок. Через минуту подруга открыла дверь, окинула меня снисходительным взглядом и подпёрла плечом дверной проём, скрестив руки под грудью.
Она была в своей привычной домашней одежде, волосы собраны в чуть растрепанный пучок, а с ушей её свисали золотые серьги. Раньше я таких у неё не видела. Как и золотого кольца на среднем пальце.
– Привет, – улыбнулась я уголками губ. – Как ты себя чувствуешь? Как дети?
– Чего тебе? – выронила Лена небрежно.
– Ничего. Просто хотела тебя поддержать. Хочешь, поговорим? Или, давай, просто обсудим, какие все мужики козлы, – попыталась я пошутить, желая поднять подруге настроение.
– И что мне от этих разговоров? Легче станет? Или я мудрость какую-то подцеплю от тебя, м?
– Лен, я понимаю, что ты сейчас злишься. Тебе тяжело, и ты считаешь, что тебя предали вообще все. Просто я хочу, чтобы ты знала, что у тебя есть я. Вместе мы справимся с любимыми проблемами. Я помогу…
– С проблемами? – фыркнула подруга насмешливо. – Ты мне сейчас будешь про проблемы рассказывать, Наташ? Ты о них, вообще, хоть что-нибудь знаешь?
– Лена…
– Какие у тебя проблемы, Наташа? Ну-ка, расскажи мне, – подруга переступила с ноги на ногу и спрятала кисти рук в карманы домашних свободных штанов. Водянистого цвета глаза впились взглядом в моё лицо. – Давай, расскажи мне, как тебе было пиздец как сложно, нихуя не сделав, продать одну квартиру и купить другую. Или расскажи мне о том, как тебе было сложно, когда твой бывший муж оставил тебе всё, а сам сейчас живёт на съёмной квартире. Ой, нет! Что это я в самом деле?… Лучше расскажи, как тебе тяжело живётся, когда бывший мужик кучу бабла на ребёнка отваливает. Давай, рассказывай, Наташ! А я послушаю, как тебе тяжело, пожалею. По головке поглажу. Ну!
– Лена, ты прекрасно знаешь, что во всё имущество, что мы с Федосеевым нажили, я тоже вкладывалась. И в квартиру, и в машины. Что мне, что Серёже, всё это не с неба упало. Мы работали днями и ночами. Я так же месяцами финансово тащила на себе семью, пока Серёжа только развивал свой бизнес и ещё не имел ни репутации, ни клиентов, которые сейчас у него есть. И работа моя, и нынешняя должность мне тоже не с неба упали. Ты сама видела, сколько нервов и слёз было мной потрачено на то, чтобы я смогла добиться того, что у меня сейчас есть. Напомнить тебе, как я со Степкой на руках на работу ездила, потому что место в садике нам долго не давали, а оставить его было не с кем? А теперь мне изменил муж, которому я верила и которого любила, и я вынуждена выстраивать свою жизнь заново. Всё ещё хочешь знать, что я ничего не знаю о проблемах?
– Не знаешь, – выронила Лена с едкой усмешкой. – Нихрена ты не знаешь, потому что всегда жила и живёшь на всём готовеньком. Сначала родители, теперь Серёжа, потом, наверняка, найдётся ещё какой-нибудь олень, к которому ты присосёшься… Знаешь, какие реальные проблемы у нормальных людей? А я тебе расскажу, подруга. Проблемы – это когда изменивший тебе мужик хочет забрать у тебя детей и выкинуть из квартиры. Проблемы – это когда тебе с чемоданами и детьми податься некуда, потому что нет ни мам, ни пап. Когда у тебя настолько маленькая зарплата, что тебе с трудом хватит её на то, чтобы самой от голода не сдохнуть. Не говоря уже о детях. И тебе надо будет через суд бодаться, чтобы выбить из отца детей хоть какую-то копейку. Вот какие у людей проблемы, подруга. Так живут люди и именно с этим остаются женщины, которым изменяют или от которых уходят мужья. У большинства попросту нет выбора и возможности уйти, махнув хвостом. И не тебе рассуждать о проблемах, глядя на жизнь из своего домика Барби.
В моих глазах стояли слёзы, горло душил острый ком обиды. Я смотрела в глаза подруги и не понимала, она действительно верит в то, что говорит, или просто хочет побольнее меня задеть?
– О, Наташка, а ты чё не заходишь? – по лестнице поднимался Миша с пакетами продуктов. – Или ты вдруг стала вампиром, который без приглашения в квартиру не заходит? – хохотнул он и прошёл мимо меня тяжело дыша от тяжести собственного веса и пакетов в его руках. – Проходи. Я как раз конфеты купил. Ленкины любимые.
– Она не может, Миш. На маникюр опаздывает, – ответила за меня Лена с издевкой.
– Маникюр – это хорошо. Ты бы тоже, Ленка, сходила.
– Миша, заткнись и зайди уже в квартиру. Дети конфеты ждут… – Лена закрыла перед моим носом дверь, продолжая что-то ещё ворчать на мужа.
Чувствуя слёзы по щекам, я на ватных ногах спустилась по лестнице и вышла из подъезда, вдохнув полной грудью прохладного осеннего воздуха.
Достав из сумочки дубликат ключей от моей новой квартиры, в которой я хотела предложить Лене пожить вместе со мной, Стёпкой и детьми, пока её жизнь не стабилизируется, я швырнула в урну у скамейки.
Кусая губы, сидела на краю кровати в своей комнате и смотрела на пустую стену. Светлые обои явно нуждались в том, чтобы их разбавили какой-нибудь картиной или, хотя бы, фоторамкой.
А моя психика нуждалась в том, чтобы ей хоть кто-нибудь объяснил, какого чёрта сегодня было. Я не считаю и никогда не считала себя нежным цветком, выросшим в тепличных условиях, но сегодня, после слов подруги, оказалась сломлена. По мне будто бульдозером проехали, обесценив не только мои достижения, но и проблемы тоже.
Живу как Барби в своём домике? Серьёзно?
Наверное, сегодня я впервые пожалела о том, что никогда не делилась какими-то шероховатостями в своей жизни, считая, что все так живут. Ведь у всех имеются свои проблемы, и нытьё никак не способствуют их решению. Но оказалось, умалчивая о проблемах или маскируя их, со стороны, даже для некогда близкой подруги, моя жизнь выглядела кукольно-прекрасной.
Идиотизм чистой воды.
Если, уходя от бывшего мужа, я сменила квартиру, то теперь мне хотелось сменить город или даже область. А ещё лучше не знать никого из своей прошлой жизни. Столько грязи, сколько я хлебнула от них за последние два месяца, я за всю свою жизнь не видела.
Стёпки пока ещё не было дома. Но мне было тревожно. Кто знает, чем обернется его разговор с отцом? Что ему скажет Федосеев, какие слова подберет и как сын отреагирует на вскрывшуюся правду, от которой он знал лишь половину?
Ещё немного и я дожую свои губы.
Наконец, в тишине квартиры, я услышала скрежет дверного замка. Кто-то открывал дверь ключом.
Что значит «кто-то»? Будто в моей квартире табор живёт…
Я дождалась, когда сын зайдёт в квартиру и только потом вышла из комнаты, чтобы его встретить.
И настроение сына мне не понравилось сразу. Он даже не взглянул на меня, не попытался ничего сказать. Молча швырнул ключи от квартиры на невысокую тумбочку на ножках, стянул с ног без помощи рук кроссовки и широкими шагами пошёл в свою комнату.
– Стёп, что случилось? – проводила я его взглядом, а затем последовала за ним. – С папой поговорили?
– Поговорили, – буркнул сын и захлопнул перед моим носом дверь в свою комнату.
– Стёпа, не пугай меня, – говорила я в дверное полотно, прислонившись к нему ухом. – Что тебе сказал папа?
– Ничего, – едва слышный голос сына. Через секунду по стене монотонно застучал теннисный мяч, что свидетельствовало о том, что мой сын зол, расстроен и в раздумьях.
В приступе нахлынувшей ярости, я ринулась в свою комнату, схватила с кровати телефон и набрала номер Федосеева. Ходя по комнате из стороны в сторону, как львица по клетке, я слушала монотонные гудки и ждала ответа.
– Да? – голос бывшего был настолько спокойным, что на секунду мне показалось, что я разговариваю с роботом.
– Что ты Стёпке сказал? Какого чёрта наш сын вернулся домой и заперся в своей комнате, не сказав ни слова? – шипела я гадюкой.
– Сказал правду, – устало вздохнув выронил Федосеев. – Думал, подобрать слова покрасивее, но, как оказалось, как не подбирай, смысл один – папа мудак. Сказал, как есть.
– Дебил, – выдохнула я, прикрыв глаза и прижав ко лбу ладонь. – А аккуратнее ты не мог?
– Я аккуратно.
– Знаю я твоё аккуратно, – чертыхнулась я и сбросила звонок.
Швырнула телефон обратно на кровать и вышла из комнаты, снова остановившись у двери в комнату сына.
Кулак, готовый постучать, застыл.
Прикусив нижнюю губу, я прислушалась к происходящему в комнате, но там по-прежнему стучал о стену мяч. Пришлось своё желание покопаться в голове у сына засунуть поглубже и сесть в своей комнате на кровать, не переставая при этом прислушиваться к стукам мяча.
Наверное, около получаса я находилась в подвешенном состояния. Даже примерно не представляя, что могу сделать в сложившейся ситуации. Внезапно стук мяча о стену прекратился. Я ещё сильнее навострила уши.
Дверь в комнате сына открылась, а я, чтобы не быть пойманной с поличным мамочкой-паникёршей, схватила свой ноутбук с прикроватной тумбочки, открыла его с важным видом начала «вчитываться» в окно загрузки. Но всё моё сознание было сосредоточенно на том, что Стёпка вышел из своей комнаты, прошёл на кухню. Почти сразу зашумела вода, а потом зашумел чайник. Хлопнула дверца холодильника, что-то зашуршало, застучало, а через несколько минут сын застыл в дверном проеме уже моей комнаты.
– Мам, – произнес он тихо, пока я симулировала рабочий процесс.
– М? Да? Слушаю, – актриса без Оскара, блин.
– Пойдём, это… чай попьём. Я бутеры сделал.
– Ухты-пухты! – вскинула я брови и широко улыбнулась в ответ на смущенную улыбку Стёпки. – Фирменные бутерброды моего сына, где хлеб нарезан толще колбасы? Ради них я даже от своей диеты откажусь. Пошли, – приобняв сына за плечи, я чмокнула его в лохматую шевелюру, на что он сделал вид, что он уже очень взрослый и все эти телячьи нежности ему не надо.
– Только ты мне кофе нальёшь.
– Растворимый и немного, – поддала я чуток строгости.
– Ладно, – закатив глаза, согласился Стёпка.
