Текст книги "Право на счастье (СИ)"

Автор книги: Таша Таирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Часть 3

Прозоров оглядел зал с высоты vip-галереи. Он пришёл чуть раньше, успел просмотреть документы бухгалтерии за последние дни – доходы росли, значит, пора подумать о дополнительных выплатах. В первую очередь танцовщицам, потом повару и барменам. Со всеми остальными разберётся администратор. Она женщина с крутыми мозгами, если что – Павел-то всегда в курсе, что и как происходит в «Гусенице».

– Никита Юрьевич, к вам девушка.

Он улыбнулся и встал, приветствуя Татьяну. Красивая. Фигурка что надо. И одета вроде в короткую юбочку, а не выглядит вызывающе. Волосы длинные, густые, лежат мягкими волнами. И это всё прилагается к большим серым глазам и пухлым губам.

– Я не опоздала? Девчонки ещё не танцевали? Там такая пробка – жуть просто, не пройти не проехать, вроде бы как какую-то машину занесло. Ой, добрый вечер, Никита Юрьевич.

– Добрый, Таня. Только давай без отчеств, и на «ты».

– Не-е-ет! – весело протянула Таня. – Меня дядюшка весь день натаскивал, как я должна себя с вами вести, о чём молчать, о чём даже не заикаться! А вы так сразу – бац! – и все его требования коту под хвост.

– А мы ему ничего не скажем, – так же весело ответил Никита.

– Увы, – преувеличено печально вздохнула девушка. – Я не смогу. Всё выложу! У меня ничего за зубами не держится!

– Вот как? А как же чужие тайны, коммерческие секреты?

– Нет, это же совсем другое. Я только про своё! Смотрите, смотрите, началось!

Никита наблюдал за танцем, бросая взгляды на свою спутницу. Татьяна увлечённо следила за акробатическими пируэтами, что демонстрировали хрупкие девушки, не скрывая своего восхищения. Когда номер закончился и в зале погас свет, она вздрогнула и коротко выдохнула, чтобы потом прошептать «это просто вынос мозга» и с улыбкой повернуться к Прозорову.

– Здорово, правда? А вам понравилось? Или вы уже тут не первый раз?

Никита пожал плечами и ответил:

– Ну, программу эту вижу впервые, а так… Таня, этот бар собственность нашей компании, – и тут же пожалел о сказанном.

Таня выпрямила спину, мимолётным движением прижала к себе маленькую сумочку и с кривоватой ухмылкой уставилась на него. Затем чуть отодвинула от себя меню в коричневой папке и тихо спросила:

– И часто вы так ужинаете со своими сотрудницами, господин Прозоров?

Никита открыто посмотрел в серые глаза и честно ответил:

– Первый раз за последние три года, Таня. Причём я дал слово вашему дяде, что не только угощу вас ужином, но и привезу домой. Не позже полуночи.

– И это правда?

В ответ он лишь молча кивнул, замерев в ожидании ответа. Таня несколько секунд смотрела на него, а потом вдруг спросила:

– А что ещё принадлежит вам?

В этот момент к ним подошёл официант, быстро молча поставил тарелки с закуской и выбранное Никитой вино и так же молча удалился.

– Мне принадлежит только небольшой процент акций, Таня, в принципе, как и вашему дяде. Всё остальное – это собственность людей, что доверили мне управление этой махиной.

– Доверили? А они что же, не живут здесь?

Никита помотал головой и потянулся к бутылке с вином. Он плеснул немного рубинового напитка в бокал девушки и вопросительно посмотрел на неё. Таня часто заморгала и аккуратно взяла бокал, втянула носом аромат и блаженно зажмурилась, отпив маленький глоток.

– Таня, а вы давно работаете у вашего дяди?

– А вы же говорили, что мы на «ты», – игриво ответила ему девушка. Никита кивнул, принимая правила игры, и вопросительно поднял брови. – Нет, недавно. Я закончила университет, нет, не наш. Это я так, чтобы вопросов не возникало. Вернулась домой и тут как раз место у дяди освободилось. Мама подсуетилась, а дядюшка никогда своей сестрице отказать не мог. Так я и оказалась в «Маристрансе». И не жалею! Девчонки у нас классные, никто не стучит, все проблемы решаем вместе.

– Проблемы? – Никита с удовольствием ел салат с грибами и внимательно слушал свою гостью.

– Ну да! Мы же тоже можем ошибиться, не то написать, текст набрать нормально, а отправить не в ту папку. Поэтому мы посовещались и ввели двойную проверку. Я вот, к примеру, с Ингой в паре работаю. У неё, правда, ребёнок маленький, болеет иногда, но я довольна нашей работой. Только вот…

Никита вдруг напрягся, будто почувствовал опасность. Таня ничего такого странного не говорила, но Прозоров неожиданно поймал себя на мысли, что с этой минуты в его жизни что-то пойдёт не так. Что-то поменяется, причём круто, и не понятно радоваться ли этому или огорчаться. Внизу грохотала музыка, заглушаемая стеклянными панелями, сверкал разноцветный свет зеркальных шаров, люди танцевали, пили, смеялись, а Никита превратился в комок нервов.

– Понимаете, – Таня положила вилку на салфетку и немного откинулась назад. – Она как-то пришла на работу с синяком. Сказала, что в темноте на дверь напоролась. Но дверь же не хватает тебя за руку! – девушка повысила голос и схватила себя за запястье, как бы показывая Никите, как была травмирована рука у её подруги. – Потом она как-то хромала несколько дней, но опять-таки упала, ударилась, оступилась. А недавно она перестала наш фирменный шарфик носить, говорит, что горло болит, поэтому она водолазки надевает, прикрывая шею. Но я… короче, подглядела я, как она в туалете гепариновой мазью синяки на шее мазала. Понимаете? А её муж, он такой здоровый, бывший мент, между прочим. А они знают как бить! А я дяде говорю, а он отмахивается. А если вдруг несчастье произойдёт?

Никита смотрел на девушку и молчал. Он не знал эту Ингу, он не представлял даже, как она выглядит и кто её муж, но уже задумался, что женщину, что подвергается домашнему насилию, надо спасать. Тем более у неё ребёнок. Завтра же он наведёт справки и постарается разобраться в этом.

– А тут ещё эта ночная история! А ведь это наша машина, понимаете? Как тут не переживать?

– Постойте, Таня, какая история?

– Ну с водителем нашим, Сашей Думуш. И что тем паразитам нужно было? А если травма у него тяжёлая? А у него жена и сынишка.

Никита качнул головой и усмехнулся. Она ничего не просила для себя, но за последние двадцать минут нагрузила его проблемами двух совершенно чужих ей людей, которые просто работали с ней рядом. Таня вздохнула и покрутила вилку, потом вдруг глянула на него и тихо спросила:

– Скажите, а если я это всё Павлу Сергеевичу расскажу, он поможет?

Никита уверенно кивнул и добавил:

– Мы все поможем, Таня. И подруге вашей, и семье Саши. Не тревожьтесь. А сейчас предлагаю попробовать мясо, здесь работает замечательный повар, советую.

Таня открыто улыбнулась и мотнула головой:

– А давайте! Я мясо страх как люблю.

Они ужинали, обсуждали недавно вышедший фильм, пили вино и совершенно не замечали, что за ними внимательно наблюдал мужчина, стоя за колонной и покусывая губу.

***

Никита стоял в стороне, не вмешиваясь в действия Павла и его парней. Машину пригнали ночью, загнали в закрытый бокс и с утра начали осмотр. Прозоров отменил сегодня все встречи, оставив за себя замов и дав указания секретарю, и сейчас наблюдал, как Павел работал на крыше рефрижератора, а Григорий и ещё два молодых парня просматривали дно, шасси и колёса.

– Крыша не тронута, мужики. Смотрите низ, точно там что-то. О, Никита Юрьевич, привет. А ты чего сегодня с утра примчался, мы бы тебе в любом случае доложили.

– Привет, Павел Сергеевич. Да я что-то спать не могу, всё в голове ворочаю, а ответов нет. Решил сделать себе выходной, с вами тут пошаманить. А вот и Борис Николаевич. – Он протянул руку вошедшему директору и крепко пожал шершавую ладонь.

– Доброе утро. Благодарю, Никита Юрьевич, что Таню мою домой доставили.

– Так обещал же! Интересная девушка, умница, красавица, хохотушка каких мало, – Прозоров говорил с Никифоровым и не замечал, как остановился на крыше холодильника Павел, внимательно прислушиваясь к разговору. – Она мне за ужином много важного поведала, кстати. Вы знали, что они на пары разбились? Во-о-от, а девчонки сами себе реформу провели. Теперь вот парами работают, друг друга контролируют, чтобы ошибок меньше было. Ну что, Паша? – развернулся он к спрыгнувшему вниз начбезу. Павел пожал плечами и пошёл вперёд. Никита поднял бровь и зашагал за другом. – Слышь, Земляной, ты чего? Или нашёл что-нибудь?

Они скрылись за открытой дверью в кабину и Земляной резко повернулся к Никите:

– Ты Татьяну в ресторан водил, да? Понятно всё, куда уж нам-то, если сам генеральный внимание обратил.

Мужчины стояли в углу гаража и молча смотрели друг на друга. Никита пожал плечами и развернулся, бросив через плечо:

– Закончите здесь, к Никифорову поднимись. Дело есть.

И широкими шагами вышел из гаража. Павел отвернулся и ударил по стене кулаком, затем постоял ещё немного, упираясь ладонью в окрашенную поверхность, и молча полез на высокую ступеньку.

Через час они собрались у стола, на котором были разложены мелкие предметы, что нашли в машине.

– И что это всё нам даёт? – устало спросил Григорий Порошин. Он вёл машину почти всю ночь, и теперь едва скрывал зевоту и тёр уставшие глаза.

– Да ни хрена нам это не даёт, – в сердцах бросил Павел и пнул ногой колесо фуры. Он глубоко вдохнул и уже спокойнее заметил: – Так, мужики, отдыхать. Если что-то понадобится – позвоню.

Он вышел во двор и прищурился, глядя на здание офиса, где ждали его Никифоров и Прозоров. Павел вздёрнул голову и направился к стеклянным дверям, периодически пиная камешки. Он уже подошёл к лестнице, когда услыхал нежный голосок Тани:

– А может и да? Я вот в одном фильме видела, как чертежи какие-то секретные за границу фурами тоже передавали. И знаете, где они их прятали? В огнетушителях!

Павел остановился, поблагодарив Бога и эту неугомонную девушку, и бегом направился назад в гараж. Огнетушитель был на своём месте – на задней поверхности кабины. Земляной подтянулся на руках и упёрся ногой в какую-то ступеньку. Вот он, с виду совершенно целый, красный, зараза, как одно место у бабуина, будто вся срань от него в этой жизни. Павел аккуратно потянул его из скоб крепления и опешил: огнетушитель был лёгким! Павел, позабыв обо всём, достал телефон из кармана и набрал номер Никиты, бросил в трубку короткое «Никит, кажется, нашёл» и отключился. Через минуту раздался громкий топот мужских ботинок, и Прозоров ворвался в гараж вместе с запыхавшимся Никифоровым.

– Ну? – закричал Никита, подбегая к столу, куда Павел положил снятый огнетушитель.

– Не ори, – прошептал Земляной, будто в руках у него была бомба. – Я пока ничего не делал, только осматриваю. Глянь сюда – краска новая, и под ней будто сварка не заводская. Только боюсь я его тут, в гараже ковырять, надо в отдельном помещении вскрывать. А то как рванёт!

– Я с тобой пойду, – упрямо заговорил Прозоров. – Слышь, Борис Николаевич, ты давай иди отсюда, а то потом все вместе отмываться будем. Паш, на, – и он протянул Земляному молоток и зубило, прикрывая друга и себя пластиковой пластиной. Павел резко выдохнул, мельком глянул на Никиту, приложил инструмент к баллону и ударил. Мужчины вздрогнули в ожидании шипения и пены, но раздался только глухой металлический звук. – Бей сильнее, Паш!

Через несколько минут на столе лежал разбитый огнетушитель, из которого торчал угол пластиковой упаковки.

– Звони Рудакову и Блохину, – прошептал Земляной, сжимая в руках молоток. – Я этого козла, которому посылка отправлялась, своими руками удавлю, сука!

Прозоров уже набирал номер друга и объяснял ему ситуацию. Они говорили тихо, будто перед ними маячила чудовищная опасность. Никита выключил телефон и повернулся к Павлу:

– Ты как догадался?

– Это не я, Никита. Это Таня. Я краем уха услышал, как она фильм рассказывала, вот и рванул обратно, взял его в руки, а он лёгкий, понимаешь? Никит, неужели опять гниды зашевелились?

Прозоров устало опустился на какой-то ящик и провел ладонью по лицу, стараясь отогнать всплывшие картины изуродованных трупов и окровавленной Ани. Они молча сидели в пустом гараже и ждали. Вскоре дверь отворилась и послышался голос Алексея Рудакова:

– И вот на кой хер вы сами туда полезли, а? Я сколько раз вам по голове должен дать, чтобы вы перестали заниматься самодеятельностью? Теперь как доказать, что вы этот долбанный тушитель с машины сняли, а не почтой его получили, а? Говоришь, говоришь, а всё как в одно место, – продолжал бурчать он, внимательно осматривая выпотрошенный огнетушитель. Он аккуратно пальцем отодвинул в сторону кусок пластика и тихо присвистнул: – Если это то, о чём я думаю, мужики, то тут состояние! Знать бы кому… Никит, придётся разрешить нашим парням тут ночью окопаться. Ты как?

– Что хочешь, Алёшка, только вычислите мне эту падаль. Я его собственными руками удавлю.

Алексей кивнул и вытащил телефон. Дальше действовали только офицеры УБНОНа, Никита и Павел вышли из гаража и вместе посмотрели в синее осеннее небо.

Часть 4

Никита уставился на свои сжатые кулаки и тихо спросил:

– Борис Николаевич, у тебя, случаем, выпить не найдётся?

Никифоров коротко кивнул и нырнул под стол, вытащил начатую бутылку водки и маленькие рюмки. Он разлил спиртное, всё так же молча поставил рюмки перед Никитой и Павлом. Те кивнули и синхронно выпили, одинаковым движением поднеся к носу свои кулаки. Павел поставил рюмку на стол и отрицательно мотнул головой. Никита подумал и махнул ладонью, предлагая наполнить рюмки ещё раз. Третью налил уже сам Никифоров, после чего спрятал бутылку под столом.

– Как же теперь-то, Никита Юрьевич? Что мне девчонкам сказать? Они же так за Сашу переживают.

– Правду надо сказать, – проговорил Павел. – Всё равно всё выплывет. Только получатель теперь затаится. А что, если посылка не первая была? Если нашими машинами эту дрянь давно возят? Ведь если бы не Сашкина травма, мы бы и не узнали ничего. И кто из водил, Борис Николаевич, в доле? От кого инфу получают? Кто наши сведения на сторону сливает?

Никита поднял голову и в упор глянул на друга. Затем резким движением повернул к себе монитор и быстро застучал пальцами по клавиатуре. Несколько секунд смотрел на появившуюся таблицу и выдохнул:

– Зови племянницу, Борис Николаевич.

Никифоров кивнул и вышел из кабинета. Павел удивлённо посмотрел на босса и повернулся к мерцающему монитору. Он переводил взгляд с экрана на Никиту и вдруг громко выругался – в этот район уже полгода регулярно уходили фуры. И документы на них оформляли Татьяна Осипова и Инга Горелова.

– Ты девчонок подозреваешь, что ли? Никит, они не могут, понимаешь?

Прозоров ухмыльнулся и тихо ответил:

– В наше время всё возможно. Никому нельзя верить, никому.

В коридоре послышался стук каблучков, дверь распахнулась и в кабинет влетела Татьяна, возмущённо пыхтя и пытаясь испепелить всех окружающих грозным взглядом.

– Доброе утро! Дядя… Ой, простите, Борис Николаевич передал, что вы хотели меня видеть. Я вас внимательно слушаю. – Она остановилась в шаге от стола, за которым сидели мужчины, сутулясь и стараясь не смотреть в лицо разъярённой девушке.

Прозоров посмотрел на Павла, понял, что помощи от друга не дождётся, и перебил воинствующую амазонку в строгом костюме с фирменным шарфиком на шее:

– Где вторая?

Видимо, тон, которым он произнёс свой вопрос, немного остудил возмущение Тани. Она переступила с ноги на ногу и тихо ответила:

– Она сейчас будет. К Инге муж приехал, он с ночной смены. А что…вы нас в чём-то подозреваете?

Павел вздохнул, бросил взгляд на молчащего Никиту и встал:

– Таня, Таня, ну какие подозрения? Просто нам необходимо разобраться в случившемся, а для этого нужно узнать все детали этого дела. Вы не переживайте, присядьте, пожалуйста. – Он отодвинул от стола стул, на котором недавно сидел сам и почти силой усадил растерявшуюся девушку. – Таня, вспомните, пожалуйста, кто-нибудь когда-нибудь интересовался у вас маршрутами машин, данными водителей или чем-то ещё?

Таня вдруг судорожно втянула воздух и мелко затрясла головой:

– Вы думаете, что это из-за нас Сашку… по голове… да?

Павел сжал пальцами девичьи плечи и примирительно сказал:

– Ну что вы, Таня, никто ни в чём вас не обвиняет, просто ответьте на наши вопросы.

Девушка кивнула и посмотрела на обоих мужчин:

– Я вообще ни с кем работу не обсуждаю, дома, если что-то случается, дядя всё сам рассказывает, а друзей у меня близких нет, только вот Инга и всё.

В это время отворилась дверь в кабинет директора и раздался тихий голос:

– Разрешите?

Никита повернул голову и замер – на него смотрела девушка из его снов. Невысокая, стройная, даже худая, со светлыми волосами, собранными в хвост на макушке, она остановилась в проёме двери и с испугом уставилась на сидящего мужчину, потом сделала пару шагов и замерла, опустив голову и нервно поправляя рукава водолазки.

– Татьяна, вы свободны, – глухо проговорил Никита и поднял тяжёлый взгляд на девушку, что вертела головой, не понимая, что происходит.

– А Инга? – пискнула она в ответ, на что Павел приподнял её со стула и повернул в сторону двери. Чутью своего босса он доверял безоговорочно. Когда за Татьяной закрылась дверь, он облокотился на неё спиной и молча смотрел на Прозорова, что угрюмо рассматривал вошедшую женщину.

– Где вы были? Почему вас надо искать, чтобы пригласить в кабинет директора?

Женщина подняла голову, как-то затравленно посмотрела в лицо внешне спокойному Никите и опять опустила глаза:

– Я с мужем разговаривала, простите, – последнее слово она практически прошептала.

– А ваш семейный разговор вписывается в рабочий график?

– Нет, простите. – Горелова мелко задрожала, сильно сцепила пальцы рук, не поднимая головы.

– Почему вы не соблюдаете дресс-код и не носите опознавательные знаки нашей компании?

Вошедшая женщина с тоской посмотрела на Прозорова и молча опустила голову. Никита притянул к себе лист бумаги, написал несколько слов и поманил Павла. Тот прочёл написанное, удивлённо вздёрнул брови, но увидев уверенное лицо генерального, кивнул и вышел из кабинета. Никита встал и медленно подошёл к стоящей женщине. Он остановился рядом, чувствуя, как она напряглась и сжалась, и вдруг глубоко вдохнул. И замер. Она пахла розовой новогодней свечой. Когда-то давно такая была у него дома, её дивный аромат до сих пор будоражил и будил давние воспоминания. А девочка, что стояла перед ним, – именно девочка, язык не поворачивался назвать её женщиной, – сама была как хрупкая свеча, что может вспыхнуть и сгореть. Он успел увидеть её глаза: голубые, с какими-то разводами по краям чёрного зрачка. Такие глаза не умеют лгать, но их хозяйка пыталась если не солгать, то что-то скрыть. Никита прищурился и вдруг резко схватил её за руку, отодвигая вверх рукав лёгкой водолазки. Он услышал вскрик и уставился на уже пожелтевший синяк, после чего, уже не скрывая своих намерений, Прозоров потянул воротник, прикрывающий тонкую шею, и понял, что сейчас может сорваться. На нежной белой коже виднелись сине-зелёные пятна, будто шею сжимали сильными пальцами.

– И много у вас такого богатства? – Девушка упорно молчала, поднимая плечи, стараясь скрыть шею под материей. – Да, я не представился.

– Я знаю, кто вы, простите.

– А вы?

– Что я? – Она вскинула голову и замерла, глядя в серые глаза. – Я… Моё имя Инга. Инга… Горелова. А вы Никита Юрьевич Прозоров, хозяин «Маристранс».

Никита хмыкнул и вытянул руку в приглашающем жесте, предлагая Инге сесть к столу.

– Вы заблуждаетесь, Инга… Не знаю вашего отчества.

Она замотала головой и тихо проговорила:

– Не надо, просто Инга.

– Я не хозяин, Инга, я генеральный директор. И у меня к вам есть разговор. Ваш муж уже уехал? – Она кивнула и аккуратно села на краешек стула. – А зачем он приезжал?

Инга опять молча уставилась на Прозорова, пытаясь прочесть что-то на его лице, но видела только спокойную улыбку.

– Он сегодня работал ночью, и я попросила нашу соседку присмотреть утром за Эри.

– Эри. Это ваш сын?

– Нет, Эрика моя дочь.

Инга слабо улыбнулась, но тут же опять повела плечами, натягивая рукава до кистей. Никита сильнее сжал кулаки и опять улыбнулся:

– А где ваш муж работает?

Горелова удивлённо посмотрела на него и быстро ответила:

– Он охранник в баре «Гусеница». Когда мы только поженились, он работал водителем… – она запнулась, испуганно глянула на Никиту и замолчала.

Никита нахмурился. Они оба работали на компанию, только в разных местах. Охранников подбирал Павел, помнится, даже рассказывал ему о них. Надо поднимать личные дела.

– А кем он работал до этого?

– Он служил в полиции, но ушёл из органов… по семейным обстоятельствам. Никита Юрьевич, простите, вы подозреваете его в чём-то? – она задала вопрос и сжалась.

Никита отрицательно качнул головой и бросил:

– Нет, не подозреваю. Но, поверьте, большого восторга от того, что мужчина, избивающий свою жену, работает в моей компании, не испытываю. – Он замолчал и повернул голову в сторону вибрирующего телефона, прочёл полученное сообщение и поднял глаза на женщину. – А теперь идите, Инга, идите работайте.

Она внимательно посмотрела на него и стремительно поднялась со стула, пробормотала что-то похожее на очередное «простите» и выбежала вон.

Павел вошёл в кабинет и коротко бросил:

– Всё сделал, Никита Юрьевич, только вот… Ты же понимаешь, что это противозаконно?

– Разумеется. А ко всему этому ещё выясни, по какой такой «семейной» причине муженёк этой Гореловой из органов ушёл. И где он до «Гусеницы» работал. А если выяснится, что он лжёт, а я чую, что это так, проследи. С кем, где и когда встречается. И почему именно сегодня на базу заявился, понятно, Паш? И ещё… Хотя не надо, я сам попробую. Что-то в прошлом этой Инги есть, скрывает она что-то…

– Почему ты так думаешь?

– Не знаю, чую я, Паша. Она говорит, говорит, потом пугается и замолкает, будто боится проговориться о чём-то. Я её спросил о ребёнке, а она ответила «Эрика моя дочь», понимаешь – моя! Не наша, а моя. Ну и эти синяки по всему телу.

– Какие синяки? Ты о чём?

– О том, что она насилию подвергается, но молчит об этом. В разговоре она сказала, что Горелов до бара водилой где-то трудился. Паш, копай, вот тебе крест – нечисто тут что-то.

– А знаешь, ты, возможно, прав, Никита Юрьевич! Был за ним один косяк, он одному козлу позволил к девчонкам в раздевалку зайти, хорошо я мимо шёл, услыхал. А то имели бы неприятности. Помню, он ещё что-то сказал, типа ничего бы с ней не случилось.

Прозоров внимательно выслушал начбеза и задумчиво кивнул, тяжело поднялся и пошёл к двери. Затем повернулся и тихо сказал:

– Мне копию записей скинешь, Паша. Я домой, ты в гараж зайди. Понимаю, что никто за товаром не придёт, но там парни Рудакова остались. Всё, давай, до завтра.

Он вышел в коридор и медленно пошёл по замершему офисному коридору. Сегодня никто не смеялся, не носился по кабинетам, все сидели тихо по отделам, перешёптывались, боясь показаться на глаза руководству. Никита уже выходил из здания, когда услышал тихие голоса.

– Ты не должна их бояться, – шептала Таня. – Они обещали помочь, понимаешь? Да наши мужики всем мужикам мужики! Они знаешь какой порядок в городе навели несколько лет назад – никто пикнуть не смел!

– Я знаю, Таня, – устало отвечала ей невидимая Инга, – мы же тогда здесь жили. Только боюсь, что мне помочь они не смогут. Запуталась я, сама иногда не помню, где я, а где другая. А если Эрика пострадает? Я себе этого никогда не прощу. Так что пусть всё остаётся как есть. Не было бы хуже.

Где-то заскрипела дверь, раздались дробные шаги, и наступила тишина. Что же ты скрываешь, Инга Горелова? О чём молчишь? В чём запуталась? И кто такая «другая» Инга?

Никита вышел во двор, повернул к машине, но вспомнил о выпитой водке. Он с тоской посмотрел в серое низкое небо, что затянулось тучами, и вдруг будто наяву увидел Марту. Которая улыбнулась ему и тихо прошептала «Будь осторожен», он хотел ответить, но сильный порыв ветра поднял пыль, заставляя прикрыть глаза. Когда минутное безумие утихло, он с удивлением увидел машину компании, что плавно остановилась рядом.

– Никита Юрьевич, – водитель Никифорова перегнулся и открыл дверь, – Павел Сергеевич распорядился вас домой отвезти, а машину позже Григорий пригонит.

Прозоров ещё раз глянул в небо и сел в прогретый салон автомобиля. Домой. Надо поднять данные трёхлетней давности, что хранились в отдельных папках и файлах, ещё раз всё просмотреть. Может, удастся что-то найти, что-то вспомнить. Что-то, что поможет…