Текст книги "Пусть ему будет стыдно (ЛП)"

Автор книги: Тара Сивек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Глава 12

 – Неужто это сама Лорелей Уорнер. Когда секретарь сообщила мне, что ты просила о встрече, я почти не мог в это поверить.

 По дороге к кабинету Майлса, Даллас давал мне советы. Говорить приветливо, но не слишком, и не показывать, что мы знаем о его переписке с Ричардом. Вместе с Кеннеди и Пейдж, я сталкивалась с теми, кто действует не совсем законно, и кто знает все тонкости закона, но действует опять же не совсем законно, также как и Майлс Харпер. Он окончил Гарвард, и я разузнала, что в ближайшее время он решил баллотироваться на Верховного судью штата Индиана, как ему удалось так быстро сделать карьеру?

 Очевидно, тот кто продвигает его потеряет достаточно, если вдруг станет известно, что он шантажировал одного из самых богатых людей в штате. Или, если он убил его.

 – Майлс, я так рада тебя видеть.

 Я приклеиваю улыбку на лицо, когда он выходит из-за стола и пожимает мне руки, потянувшись, чтобы поцеловать в щеку. Мои родители, конечно же, обожают Майлса, несколько раз мы встречались все вместе, и я каким-то образом мирилась с ним. Он гордится своим социальным статусом и богатством, и при каждом удобном случае старается это показать, со стороны это выглядит тошнотворно.

 – Должен сказать, Лорелей, мне нравится твой новый стиль, – говорит он, оглядывая меня сверху-донизу. Когда Даллас вначале вечера смотрел на меня, это вызывало дрожь у меня во всем теле. Когда также смотрит Майлс, мне хочется побыстрее вернуться домой и принять душ.

 – Привет, меня зовут Даллас Осборн. Я работаю с Лорелей.

 Даллас просовывает руку между мной и Майлсом, и я про себя благодарю его за поддержку. Майлс трясет руку Далласа.

 – Я подумал, что возможно моя секретарь ошиблась, сказав, что Лорелей Уорнер просит о встрече, как частный детектив, я чуть не умер от смеха. Так это правда, ты отказалась от своей юридической карьеры взамен чего-то несущественного? Чем ты конкретно занимаешься? Гоняешься за матерыми преступниками?

 Майлс явно смеется надо мной, у меня начинает кровь закипать.

 – На самом деле, именно этим она и занимается. Если вы не возражаете, хотел бы пояснить – мы расследуем смерть Ричарда Ковингтона. Мы знаем, что вы работали на него, поэтому хотели бы задать вам пару вопросов.

 Майлс небрежно опускается на край своего стола.

 – Правда? Слухи верны. Лорелей Уорнер благословенная, со своей безупречной карьерой адвоката, сказала прощай юриспруденции и последовала за мечтой всей своей жизни? Притворившись, что она крутая среди отбросов общества? – говорит Майлс со смехом. – Наверное, для твоих родителей это был знаменательный день.

 Как только он сказал о мои родителях, все чувства и так обостренные от прошедшего разговора, обострились еще больше, я до сих пор не отошла. Я бы совершенно спокойно врезала бы сейчас по самодовольной роже Майлса.

 – Кстати о родителях, как дела у твоего отца? Ему светит долгосрочное освобождение в ближайшее время?

 Знаю, что не должна опускаться до его уровня, но не могу не позлорадствовать. Три года назад отец Майлса, президент Банка штата Индиана, был осужден за растрату. Майлс с трудом снял пятно с фамилии и еще больше стал усердно трудиться, чтобы вскарабкаться по социальной лестнице вверх. Я поняла, что мой вопрос попал прямо в цель, как только увяла его улыбка, и ее место заняла с трудом скрываемая ярость. Хорошо. Это именно то, что мне нужно. Разозлившийся человек имеет больше шансов оступиться.

 – Задавай свои вопросы. У меня много работы, – сказал Майлс, сквозь стиснутые зубы.

 – Сколько лет вы работали с Ричардом Ковингтоном? – спрашивает Даллас.

 Майлс переводит свой сердитый взгляд на Далласа.

 – Я являлся частью его команды на протяжении пятнадцати лет… но здесь срабатывает сохранение адвокатской тайны, – говорит Майлс, сложив руки на груди.

 Кажется, Майлс немного подзабыл основы юрисдикции.

  – Очевидно же, что мы не просим тебя раскрыть юридические тайны мистера Ковингтона. Но, я уверена, что ты конечно же знаешь, что смерть клиента перечеркивает право «сохранения адвокатской тайны», если необходима информация для раскрытия преступления.

 Майлз смотрит на меня и вздыхает.

 – Что именно ты хочешь знать?

 – Нам интересно, говорил ли мистер Ковингтон что-нибудь, что у него имеются враги. Может быть, кто-то в деловом мире, кто имел на него зуб, или как-то шантажировал его.

 Даллас кашляет в кулак, и я понимаю, что таким образом, он намекает мне остановиться. Я понимаю, что мне не стоило этого говорить, но ничего не могла с собой поделать. Мне не нравится, что Майлс сидит перед нами с таким видом, будто он лучший из всех. Он относится к тем типам, которые думают, что они умнее среднестатистического человека и ему все может сойти с рук.

 Майлс прищуривается, глядя на меня, и я просто вижу, как вращаются колесики у него в голове. Он задается вопросом, что мне известно.

 – Естественно, за все эти годы Ричард нажил много врагов. Человек с таким богатством, не может пройти по жизни, никого не унизив, – объявляет Майлс.

 – Есть кто-то, кто угрожал ему или, возможно, он чувствовал последнее время себя как-то некомфортно? – интересуется Даллас.

 Майлс смеется и качает головой.

 – Ричард заставлял каждого чувствовать себя некомфортно. С годами он стал подозрительным. Все хотели получить его деньги, каждый завидовал ему и каждый хотел причинить ему вред, так он все время думал. С Ричардом это был бесконечный цикл.

 – У тебя были с ним проблемы? – задаю я вопрос.

 Майлс смотрит на меня.

 – Я работал на него в течение пятнадцати лет. Конечно, у нас были проблемы. Но я профессионал. У меня нет ничего личного к нему, только бизнес.

 Точно. Пока ты не решил, что имеешь недостаточно денег и не попытался шантажировать своего самого богатого клиента.

 – Да, иногда трудно отделить одно от другого. Особенно, если чувствуешь, что тебя недооценивают. Насколько я слышала, мистер Ковингтон был очень скуп, несмотря на свои деньги. Ты никогда не чувствовал, что тебе недостаточно компенсируют, разгребание его возникающих проблем?

 Майлс поднимается и в упор смотрит на меня.

 – На что ты намекаешь, Лорелей?

 Он стоит всего в нескольких дюймах от меня, и я вижу, как подрагивают его ноздри. Вместо того, чтобы доказать свою невиновность, он сразу же встал в оборону от моих вопросов.

 – Она ни на что не намекает. Мы просто пытаемся докопаться до сути, – спокойно говорит Даллас.

 Майлс продолжает пялиться на меня и не отступает ни на шаг.

 Он пытается запугать меня, стоя так близко, но это не работает. Я не отступлю.

 – Должно быть очень трудно работать на человека, имеющего такое состояние, который запросто выбрасывает миллионы на благотворительность, на новую жену, а ты столько времени был с ним и вытаскивал из довольно опасных ситуаций. Это почти как плевок в лицо. Уверена, ты заслужил большее за все эти неприятности.

 Воцаряется тишина в комнате на несколько минут, а затем Майлс отступает на шаг назад.

 – Думаю, мы закончили.

 Он обходит стол и начинает перебирать бумаги.

 – Лорелей, департамент полиции Саут-Бенд должен быть рад, что ты работаешь на них по этому делу. Я обязательно передам шефу Гудсону, что ты работаешь на него, когда встречусь в эти выходные выпить. И мистер Осборн, просто замечательно, что вы согласились работать вместе с Лорелей по этому делу. Ваше начальство непременно должно быть осведомлено о вашей хорошей работе.

 Даллас хватает меня за руку, начиная тянуть на выход, пока Майлс садится за свой стол и берет в руки телефон.

 – Если вы вспомните что-то важное по этому делу, пожалуйста, позвоните мне, – говорит ему Даллас, направляясь к двери.

 – Непременно, – отвечает Майлс с тошнотворной улыбкой, набирая номер на телефоне.

 Я вместе с Далласом захожу в лифт и в полной тишине спускаюсь на первый этаж. Мы быстро идем к нашим машинам, припаркованным рядом в гараже.

 – Прости, я не должна была отталкивать его и говорить такое. Я совершила ошибку и теперь мы оба пострадаем, когда он поговорит в шефом полиции, – с сожалением говорю я.

 Даллас забирает ключи у меня из рук и нажимает на кнопку разблокировки машины, открывая для меня дверцу.

 – Ты не облажалась. Он провоцировал тебя, и ты ответила. Я сделал бы то же самое.

 Я отрицательно качаю головой.

 – Нет, ты как раз этого бы и не сделал. Ты бы не зацикливался сразу на этих дурацких письмах. Я позволила своим эмоциям взять над собой верх.

 – Я был готов врезать этому самоуверенному ублюдку в лицо. Поверь, когда я говорю тебе, что сделал бы то же самое, это значит, что точно бы сделал. Он уяснил, что мы что-то знаем и подозреваем его. Вот почему он решил разыграть карту «полиции». Он думает, что тем самым напугал нас, и мы оставим все как есть.

 Прислонившись к открытой двери, я наблюдаю за ним.

 – С моей стороны совсем неправильно думать, что он на самом деле убил Ричарда и Эндрю, чтобы провести остаток жизни в тюрьме?

 Даллас смеется.

 – Я думаю так же. В нем есть что-то такое, что мне очень не нравится. Он слишком уверен в себе. Похоже, у него даже не было мысли как-то оправдаться, когда ты включила дурочку, обвиняя его.

 Он упирается руками в дверцу автомобиля, зажав меня словно в клетку.

 – Я могу сказать, что мне понравилось наблюдать, как ты поджаривала его задницу.

 Я широко раскрытыми глазами смотрю на него, сердце бьется с такой скоростью, что мне кажется, что он слышит его стук. Сегодня утром я ненавидела Далласа, представляя всевозможные виды его смерти, которые хотела бы над ним осуществить. Сейчас, после поцелуя с ним, я в состоянии думать лишь о его губах.

 Он начинает наклоняться ко мне, и я тут же чувствую бабочек в животе и возбуждение, готовая целоваться с ним снова, но еще более страстно.

 Раздается звук закрываемой двери машины с дальней стороны гаража. Даллас качает головой и отходит, момент упущен.

 – Я лучше поеду. Уже поздно и мне необходимо проверить и сделать кое-какие заметки по Майлсу.

 Пытаясь скрыть свое разочарование, я быстро отворачиваюсь.

 – Я тоже поеду. У меня раннее судебное заседание.

 Почему мы чувствуем себя сейчас неловко? Возможно, нам легче ненавидеть друг друга?

 – Я подъеду к тебе в офис после ланча, и мы пройдемся по нашим записям, – говорит Даллас, когда я бросаю свою сумку в машину.

 – Ты уверен, что по-прежнему хочешь работать со мной? Если Майлс осуществит свою угрозу, тебя могут уволить?

 Даллас отрицательно качает головой.

 – Он не будет ничего делать. У него рыльце в пушку, и он прекрасно знает об этом. Даже если он не убивал Ричарда, он все равно пытался его шантажировать. И мы оба это знаем, его могут лишить лицензии, если это всплывет. Я встречусь с тобой завтра, и мы поговорим обо всем и посмотрим, что упустили. Ты так легко от меня не отделаешься.

 Он закрывает мою дверцу машины, и я наблюдаю, как он идет к своей. Я до сих пор не верю, что Майлс не обратится в полицию и не расскажет им, что я наделала, но сейчас мне остается всего лишь поверить Далласу на слово, и лелеять себя надеждой, что я не погубила обе наши карьеры.

Глава 13

 Верный своему слову Даллас появился в моем офисе на следующий день. Я уже почти потеряла надежду, что он объявится, поскольку от него не было вестей весь день. Я позвонила Пейдж, чтобы позаимствовать у нее другую одежду, при этом чувствуя себя полной идиоткой. Но короткая черно-белая в клетку юбка и с длинными рукавами черный свитер, спадающий на одно плечо, напоминали мне немного свободную школьную форму. По словам Пейдж, в этом и было все дело. Ей казалось, что Даллас не сможет сосредоточиться ни на чем, как только на поцелуе, когда увидел меня в таком наряде. Очевидно, она ошиблась. Мы сидели уже два часа и корпели над нашими конспектами, а он едва взглянул на меня.

 Я чувствовала себя полной идиоткой. Скорее всего он сожалел о произошедшем у входной двери моих родителей. Он знал, что целоваться со мной была плохая идея по многим причинам, и совсем не последней – имеется убийство, которое было в приоритете прямо сейчас.

 С каких это пор я превратилась в жалкую женщину, которая одевается, чтобы произвести впечатление на мужчину и озадачивается мыслью, понравится ли она?

 Очевидно с тех пор, как я поцеловалась с мужчиной, которого зовут Даллас Осборн.

 – Итак мы установили, что у Майлса есть алиби на утро, когда был убит Ричард, но это не значит, что он не мог иметь к этому отношение, – вещает Даллас по другую сторону стола, отгоняя мои мысли.

 Я вижу, как он просматривает мои записи и что-то добавляет к себе. Ранее я произвела пару звонков и узнала, что Майлс был в суде в то утро, когда Ричард был убит.

 Поднявшись со своего места, я завожу руки за голову и потягиваюсь, закрыв глаза и постанывая. Мы сидим уже довольно-таки долго, и у меня задеревенело все тело, как доска.

 – Он мог бы нанять кого-то, чтобы убить Ричарда. Ты можешь получить доступ к его банковским счетам, чтобы проверить не было ли каких крупных сделок?

 Даллас молчит. Я открываю глаза, положив руки на подлокотники, и вижу, что он пялится на мой живот, не моргая. Проследив за его взглядом, понимаю, что свитер задрался вверх, оголив кожу. Я быстро тяну его вниз, переведя взгляд в сторону.

 – Хочешь кофе? Я думаю, мне стоит выпить кофе, – я встаю и направляюсь на кухню, находящуюся в глубине офиса.

 Я оглядываюсь через плечо, забирая стеклянную колбу из кофе машины, Даллас тут же отводит взгляд от моих ног, что-то бормоча себе под нос, начиная потирать лицо.

 Какого черта я делаю? Кого волнует, что целоваться с ним была самая захватывающая вещь, произошедшая со мной за все тридцать с лишним лет? Какая разница, если он сожалеет об этом и хочет оставить все как есть? Я взрослая женщина, в конце концов. Мне не нужен никто, кто мог бы сделать меня счастливой. Моя жизнь наконец-то идет так, как я хочу. Мне не нужны проблемы в виде Далласа Осборна. Можно списать вчерашний поцелуй на обострение чувств после злополучного ужина с родителями.

 С твердой решимостью делая вид, что вчера ничего не случилось, я заправляю кофе машину и возвращаюсь к столу. Я не в состоянии сесть назад в свое неудобное кресло, поэтому беру файл, лежащий рядом с Далласом и направляюсь за рабочий стол Кеннеди, усаживаясь на него, положа ногу на ногу.

 – А что насчет Эндрю Джеймсона, в день, когда его убили? Мы проверили алиби Стефани и Майлса? – спрашиваю я, листая открытый файл и просматривая заметки.

 – Черт побери, я не могу этого вынести, – вдруг бормочет Даллас.

 Я в замешательстве поднимаю глаза от файла, он вскакивает со стула и начинает расхаживать взад-вперед передо мной.

 – Если ты устал, мы можем остановиться и продолжить утром.

 Даллас с издевкой смеется и начинает проводить руками по волосам.

 – Это не поможет. Я передумал. Скорее всего не очень хорошая идея работать нам вместе.

 Я бросаю файл на рабочий стол.

 – О, ты должно быть издеваешься надо мной! Я знаю, что с тобой сегодня. Мне кажется, ты просто пожалел вчера меня и решил поцеловать. Приятно осознавать, что ты решил, что я не достойна работать с тобой, при твоей удивительной способности раскрытия преступлений.

 Он наконец-то перестает ходить и поворачивается ко мне.

 – Ты закончила с этим дерьмом? Я даже не минуты не сомневаюсь, что ты в состоянии раскрыть это дело без меня. Я уже говорил тебе об этом.

 – Да, конечно, я была полной идиоткой поверив тебе, но не прошло и двадцати четырех часов, а ты уже идешь на попятную, – сердито отвечаю я ему. – Убирайся из моего офиса и перестань морочить мне голову!

 Даллас вскидывает руки, но уходить явно не собирается.

 – Мне казалось, что я действительно смогу это сделать – забыть о случившемся и оставаться профессионалом. В данном случае – это большое ох*ительная проблема, и я не хочу вставать у нее на пути! – кричит он.

 Видишь, я оказалась права. Он жалеет, что поцеловал меня. Вот и отлично.

 – Отлично, тогда мы заключим ох*ительное соглашение! – в ответ кричу я.

 И открываю рот, чтобы выплеснуть на него все обиды, но прежде чем я успеваю сказать хоть слово, он оказывается прямо передо мной, беря мои лицо в ладони и притягивая к своим губам.

 Писк удивления вырывается у меня, Даллас скользит своим языком между моими губами, и я даже не вспоминаю, что мы только что орали друг на друга. Как и вчера, его поцелуй жесткий и мощный, крадет мое дыхание. Я обвиваю его за плечи, и оборачиваю ноги вокруг его бедер. Его язык скользит мне в рот, он наклоняется вперед, прижимаясь всем телом, мне ничего не остается, как только сзади упереться на руки.

 Он прекращает поцелуй, и у меня вырывается протестующий стон.

 – Просто, чтобы ты знала, мы не будем заключать ох*ительное соглашение. Я не жалею, что вчера поцеловал тебя. Мне показалось, что нам стоит оставаться профессионалами и сохранять хоть какое-то расстояние между нами, пока мы работаем над этим делом, – объясняет он.

 Его рука опускается мне на ногу, скользит вверх к бедру, исчезая под моей юбкой.

 Я опускаю глаза вниз, а потом поднимаю на него.

 – Это не поможет сохранить расстояние между нами.

 Его ладонь продолжает скользить вверх у меня по бедру, и он проводит подушечками пальцев по кружевам моих трусиков. У меня вырывается еще один стон, и тело дергается, как только он проводит своими пальцами вверх-вниз по резинке.

 – Это все твоя вина. Тебя и твоих губ. И мне очень-очень нравится твоя юбка, – признается он тихо.

 Он наклоняется и прочерчивает губами дорожку из поцелуев у меня по шее, пока его пальцы отодвигают ткань трусиков в сторону. Я запрокидываю голову назад, предоставляя ему лучший доступ к своей шеи, а его пальцы уже начинают скользить по моим влажным складкам. От напряжения у меня начинают болеть ноги, поскольку я с такой силой сжала их вокруг его бедер, но меня мало это заботит. Я хочу, чтобы он продолжал, поэтому словно застыла на одном месте.

 Его губы скользят по моей коже, его пальцы отправляют в сумасшедшее безумие, и я не в состоянии ни о чем думать – мне насколько хорошо. Его губы передвигаются на мои, язык погружается в рот, пальцы двигаются внутри.

 Упираясь одной рукой об стол, другой – ухватив его за затылок и притягивая к себе. Его губы и язык двигаются в такт с его пальцами между моих ног: толчок, скольжение и круговые движения. Все мое тело двигается ему в такт, я не могу вздохнуть, чувствуя приближающийся оргазм, поскольку превратилась в безмозглый клубок страсти, даже понятия не имею о том, что говорю или стону, пока он толкается все глубже и глубже, подводя меня все ближе и ближе к краю своими умелыми пальцами. Он несколько раз кружит большим пальцем, и я слышу совершенно неразборчивые слова, слетающее с моих губ, взрываясь от оргазма. Я с такой силой тяну Далласа за волосы, что боюсь вырвать несколько прядей.

 – Черт, о, черт, черт побери! – кричу я, испытывая самый лучший оргазм в своей жизни.

 Даллас ухмыляется и опускается на мои губы. Он нежно целует, пока я медленно возвращаюсь на землю, безвольно опустив свои ноги на пол.

 Он вытаскивает пальцы, но поцелуй продолжается еще несколько минут, пока я, наконец, не отодвигаюсь от него сама.

 – Все хорошо, мы сможем работать вместе, несмотря на то, что происходит между нами, – говорит Даллас.

 Я молчу, он наклоняется и снова целует меня. Вероятно, с самого начала он был прав, говоря, что это плохая идея, но сейчас я не собираюсь с ним спорить.

Глава 14

 – Я не могу в нем дышать, – жалуюсь я, одергивая спереди свое платье.

 Пейдж вздыхает и убирает мои руки, чтобы я не тянула за подол.

 – Кончай тянуть. Ты выглядишь сексуальной. Дыхание в этом платье – роскошь.

 Глядя на себя в зеркало, я на самом деле соглашаюсь с Пейдж. Платье захватывает дух, в прямом смысле, которое она выбрала для меня на свадьбу Дага. Оно настолько облегающее, что дышать в нем можно только маленькими короткими вдохами. Платье без бретелек с глубоким декольте. Еще одна причина, почему мне не следует усиленно дышать – моя грудь практически не вываливается при каждом глубоком вдохе в этой вещи. Кремовое с черным кружевом сверху, прекрасно подчеркивающее мое тело. Юбка заканчивается практически в нескольких сантиметрах снизу от моей задницы, поэтому могут возникнуть проблемы – сидеть в нем так же как и закинуть ногу на ногу, практически невозможно.

 – Кеннеди, что ты думаешь? – спрашиваю я, поворачиваясь к ней. Она на животе развалилась на моем диване, свесив вниз руки.

 – Это разве платье?

 Пейдж закатывает глаза и хватается за баллончик спрея для волос, разбрызгивая. Она уложила волны, но потом опять собрала мои волосы в низкий, свободный пучок.

 – Не нужно ее спрашивать, что она думает. Поскольку она считает, что джинсы с футболкой прекрасный наряд, который подходит для предложения.

 Кеннеди поднимается на колени.

 – Это удобно. Если я надену что-то шикарное, Гриффин поймет, что я в курсе, что он собирается мне сделать предложение. А так он не узнает, что я уже обо всем знаю.

 – Я даже не зацикливаюсь на том, что ты только что сказала, – ворчит Пэйдж. – Итак, как ты себе это представляешь? Возможно, он положит кольцо в десерт? Или выложит слова из лепестков роз «Ты выйдешь за меня?» на кровати?

 Кеннеди морщится и отрицательно качает головой.

 – О, черт, нет. Ему лучше не делать такого, если он хочет, чтобы с ним ничего не случилось.

 – Кеннеди, это твоя жизнь с мужчиной твоей мечты. Твоим лучшим другом. Мужчиной, за которого ты собираешься выйти замуж, без лжи, обмана и не за мешок с дерьмом, за которого ты уже выходила замуж. Это предложение должно запомниться на всю жизнь и стать ужасно романтичным, – говорит Пейдж.

 – Нет, оно должно быть немногословным и по существу. Я хочу, чтобы оно было именно таким, типа свернуться калачиком на диване, посмотреть игру Нотр-Дама и приподнести мне кольцо на тарелке с сальсой и чипсами. (Сальса – традиционная овощная закуска мексиканской кухни, состоящая из мелко нарезанных овощей в различных сочетаниях, прим. пер.).

 Настала очередь Пейдж поморщиться.

 – Я иногда просто тебя не понимаю, – она еще раз брызгает спреем мне на волосы и в последний раз окидывает взглядом. – Если честно, я настоящий гений. Тебе стоило пригласить Далласа, как плюс один.

 Направившись к гардеробу, я дотрагиваюсь до четырех дюймовых черных кружевных туфель от Кристиана Лубутена.

 – Приглашение Далласа на свадьбу моего бывшего мужа-гея, не стоит главным пунктом в моем списке.

 Пэйдж плюхается на диван рядом с Кеннеди.

 – Сколько раз ты целовалась с ним?

 Я смеюсь, чувствуя дискомфорт.

 – Хм, не знаю, перестала считать.

 Семь. Семь раз я имела удовольствие целоваться с Далласом. Семь умопомрачительных раз и, хотя трудно в это поверить, каждый раз становился все лучше и лучше. Все дни, на прошлой недели, мы проводили вместе, сверяя наши пометки. Ну, понятное дело, что не каждую секунду тратили на заметки. Много времени было потрачено на поцелуи, вкус, осязание, мы фактически прошли все стадии, кроме секса. Но обсуждать в данный момент, что с нами происходит, что он хотел поцеловать меня впервые увидев, и настроил себя, что первого поцелуя никогда не будет, или случившееся совершенно немыслимое, что в один прекрасный день мы стали ненавидеть друг друга, а теперь не можем удержать свои руки вдали друг от друга.

 – Ты не умеешь лгать, Лорелей. Во всяком случае, я точно уверена, что он бы согласился, если бы ты попросила его пойти на свадьбу Дага, – говорит Пейдж. – Особенно после того, как он сделал тебе оргазм на рабочем столе Кеннеди.

 Кеннеди тут же поднимается с дивана и с ужасом смотрит на меня.

 – ЧТО? Я конечно тронута, что это произошло на моем рабочем столе! Но Господи Иисусе, мне стоит, наверное, как следует мыть теперь свои руки!

 Мне действительно нужно перестать откровенничать с Пейдж, она не в состоянии держать язык за зубами.

 Игнорируя Кеннеди, я в упор смотрю на Пейдж.

 – Я не хотела бы ставить его в такое положение. Достаточно того, что он был свидетелем на ужине с моими родителями, и не думаю, что он созрел уже для гей-свадьбы.

 Пейдж вздыхает.

 – Расскажи мне про первый поцелуй. Он ведь такой, как в кино.

 – Постой, а почему я не слышала об этом? Я уже и так поняла, что вы двое не можете удержать свои руки друг от друга подальше каждый раз, когда видела вас вместе в офисе, а теперь благодаря вам я готова выжжеть эти слова на своем столе. Было что-то необычное перед первым поцелуем? – спрашивает Кеннеди.

 – Боже, Кеннеди! Он крался за ней, словно тигр за своей добычей. Не проронил ни слова, просто распластал ее на ее же собственной машине, – взахлеб объясняет Пейдж.

 – Он однозначно не распластывал меня на моей собственной машине.

 Пейдж поднимает брови.

 – Это больше походило на оказание поддержки. Но очень горячей поддержки.

 – Отлично. Я знала, что тебе уже давно пора было вытащить свою голову из задницы и заняться размножением, как кролики, – говорит Кеннеди с улыбкой.

 – Но траханье нам не светит!

 Кеннеди смотрит на меня в шоке.

 – Что значит нет» траханье вам не светит»? Я видела с каким выражением он смотрел на твою задницу. Почему нет траханья?

 Я пожимаю плечами и подхожу к трюмо, чтобы положить блеск для губ.

 – Не то чтобы я не хочу, чтобы это случилось, но просто… этого нет. Я не знаю. Мы доходим до определенной точки, и он тут же всегда отступает. Поскольку он бесконечно где-то мотается, кто знает, возможно, он передумал насчет меня.

 Кеннеди фыркает.

 – Полное дерьмо. Я видела, как он смотрит на тебя, с желанием – бросить тебя на офисный пол, и оттрахать так, чтобы тебе еще больше этого захотелось.

 – Возможно, он ждет, когда ты сама сделаешь первый шаг. Я имею в виду, он поцеловал тебя первым, а теперь ждет поощрения с твой стороны, для второго шага, – добавляет Пейдж.

 Первый шаг? Я даже не знаю, как начала встречаться с кем-то, похожим на Далласа. Я не привыкла к такому мужчине, который полностью берет инициативу в свои руки.

 – Мне кажется, тебе стоит напиться. Алкоголь творит чудеса с храбростью, – говорит Кеннеди с поклоном.

 – Я не пью, ты же знаешь.

 – Ты не носила ничего кроме костюмов и не ругалась, как водитель грузовика, теперь жарко целуешься, и имеешь шары, как у мужика, занимаясь делом об убийстве. Уверена, ты уже вышла из своей зоны комфорта, Лорелей. Поэтому сможешь добавить и еще один пункт в этот список, – говорит Пейдж со смехом.

 Она права. Я никогда не чувствовала себя такой счастливой. Но сейчас не совсем уверена, готова ли я все спустить на тормоза и не контролировать.

 – Сколь бы не было весело говорить про траханье и выпивку, что на самом деле происходит в деле об убийстве? – интересуется Кеннеди.

 – Полная путаница. Я уверена, что его бывшая жена что-то скрывает, но Даллас со мной не согласен. Она никогда не попадала ни в какие неприятности раньше, никогда не совершала ничего сомнительного, вызывая у кого-то подозрение, но я ей не доверяю.

 Пейдж смеется и наклоняется вперед.

 – Хм, возможно из-за того, что ты предполагаешь, будто Даллас спал с ней?

 Я возмущенно фыркаю.

 – Нет! Ничего похожего на это.

 Хотя на самом деле очень много.

 – Ты сама интересовалась у него, спал ли он с ней? Хотя не думаю, что Даллас на такое способен, – добавляет Кеннеди.

 Конечно же, я его не спрашивала, потому что он тут же бы понял, что я ревную. Я не ревную его к Стефани Ковингтон. Хотя она моложе меня на десять лет и обладает телом порнозвезды.

 – Это не имеет значения. Он не хочет расспрашивать ее снова. Последнее время мы все делаем вместе, поэтому расспросить ее более конкретно я предполагаю в одиночку.

 Из-за того, что он отличный профессионал, совершенно не значит, что тебе следовать полностью его инструкциям. Если ты чувствуешь что-то не так, тебе стоит прислушаться к себе. Или, по крайней мере, выдвинуть аргументы. Я слышала, ты обладаешь кое-какими навыками в этом, – с сарказмом говорит Кеннеди.

 Я качаю головой.

 – Хорошо. Я повторюсь, Даллас убежден, что виновен Майлс. Я признаюсь, парень темная лошадка, но я не могу его представить хладнокровным убийцей. Кроме того, у него есть алиби на то время, когда был убит Ричард, – отвечаю я им.

 – Не отступай. Ты прошла долгий путь, Салага, но тебе есть чему поучиться, – говорит Кеннеди голосом из сериала «Кунг-фу».

 Именно в этот момент Снежок запрыгивает на диван и начинает шипеть.

 – О Боже, ты это серьезно? Отвяжись от меня! – кричит на него Кеннеди.

 Кошка еще сильнее начинает шипеть, вставая на задние лапы, и злобно царапая передними руку Кеннеди.

 – Вау! Какая же ты сука!

 Подбежав к дивану, я забираю Снежок и уношу в коридор, она убегает, шипя и рыча.

 – Нет правда, скажите какие такие проблемы существуют у этой кошки? – жалуется Кеннеди, рассматривая царапины на руке.

 – Все кошки чувствуют, когда люди их ненавидят, – отвечает ей Пейдж.

 – Конечно я ее ненавижу! Эта сука накинулась на меня. Она хуже, чем мой отец, – утверждает Кеннеди.

 – Хорошо, мне кажется я готова появиться на свадьбе, на которой мой бывший муж собирается женится на мужчине своей мечты, – говорю я им медленно осматривая себя со всех сторон.

 Слышится свист и хлопанье в ладоши Пейдж и Кеннеди.

 – Если бы я была лесбиянкой, я бы трахнула тебя. Это я так, – говорит Кеннеди, – к слову.

 – Повеселись на свадьбе, напейся, а потом займись сексом с Далласом, – со смехом напутствует меня Пейдж.

 Я отрицательно качаю головой, забирая черный клатч с комода, и направляюсь к двери, хотя предпочла бы остаться дома и работать по делу, но мне нужно покончить с этим. Пришло время распрощаться с одной главой из моей жизни.